Читать стикс серию. Каменистый Артем: «Девятый» и «Стикс» — все книги по сериям. Гоблин — в каждой бочке затычка

Второй выпуск из серии официальных короткометражных мультфильмов , раскрывающих историю героев Overwatch. Эта короткометражка посвящена истории Роковой вдовы - хладнокровной убийцы «Когтя », которая случилась с ней на Кингс Роу . Ролик был опубликован на официальном YouTube-канале Playstation.

Участвующие персонажи

Видео

Сюжет

События разворачиваются на Кингс Роу в вечер, когда духовный лидер омников Текхарта Мондатта должен был выступить с речью перед большой толпой. Незадолго до этого туда прибывает Роковая вдова на летательном аппарате «Когтя ».

Тем временем люди, собравшиеся на площади с нетерпением ждут выступления Мондатты. Среди них и бывший агент Overwatch Трейсер , девушка тоже пришла послушать речь лидера омника. Внезапно она обращает внимание на обеспокоенного охранника, который что-то слышит на рации и смотрит вверх. Трейсер решает проверить крыши домов.

В это время Роковая вдова расправляется с охранниками, которые находились на крышах. Прикрепив к одному из домов крюк, она спустилась по нему вниз, и зависнув на тросе вверх ногами, навела свою снайперскую винтовку прямо на голову Мондатты. Однако, визор снайпера уловил какое-то движение неподалеку. Это была Трейсер, которая заметила Вдову и решила помешать покушению. Началась перестрелка. В какой-то момент Трейсер удалось пробиться на закрытый канал связи охраны и сообщить о том, что духовному лидеру омников грозит опасность. Телохранители Мондатты поспешили увести омника.

Трейсер и Роковая вдова продолжали сражаться на крышах. В какой-то момент Вдова почти одержала победу - ослабив Трейсер парами своей ядовитой мины , она собиралась уже было добить девушку, но та смогла переместиться назад во времени и пространстве с помощью своего хроноускорителя . Увернувшись от выстрела Роковой вдовы, Трейсер метнула в неё импульсную бомбу , но снайпер успела отреагировать вовремя и уничтожить бомбу в полете. Чудовищный взрыв сбросил с крыши обеих девушек.

Во время падения Роковая вдова сделала еще один выстрел. Он должен был пронзить тело Трейсер, но та вновь использовала перемещение во времени и пуля прошла сквозь воздух…и в итоге угодила прямо в Текхарту Мондатту. Духовный лидер омников мгновенно скончался на глазах у шокированной толпы.

Оказавшись на крыше Трейсер поняла, что пуля её не задела. С ужасом она взглянула на площадь и увидела, как охранники уносят безжизненное тело Мондатты. Трейсер набросилась на Роковую вдову. Со слезами боли и ярости, она потребовала ответить, зачем та убила омника. В ответ Вдова лишь холодно рассмеялась. Послышался шум приближающегося летательного корабля - миссия Роковой вдовы была успешно завершена и «Коготь » прислали корабль, дабы забрать её. Бросив Трейсер насмешливое «Adieu, chérie» («Пока, дорогуша»), она упала вместе с ней с крыши здания, повиснув на своем крюке. Ударившись об стену, Трейсер упала на землю, а Роковая вдова поднялась к кораблю на тросе.

Цель Роковой вдовы была выполнена. Она села на корабль и покинула Кингс Роу с чувством удовлетворения от выполненной задачи. Когда-то в детстве Роковая вдова боялась пауков, ведь ей говорили, что у этих существ нет никаких чувств, но теперь она поняла, что только убивая пауки чувствуют себя живыми.

То была одна из тех редких ночей, что полны нежности и умиротворяющей тишины. Трейсер уютно свернулась клубком рядом с Вдовой и посапывала во сне, словно милый пушистый щеночек. Вдова не спала - злорадно любовалась своим сокровищем, и даже почти улыбалась.

В её приятно расслабленной памяти неспешно всплывали строки романтических стихотворений. Да, к вашему сведению, Вдова - большая ценительница поэзии. Французской, разумеется. Ибо разве можно писать стихи на каком-то ином языке? Возьмем, к примеру, Бодлеровы «Цветы зла»…

Но тут Трейсер вдруг дёрнулась во сне. Лицо исказилось болью, она всхлипнула, руки сжали простыню.

Амели, - горько прошептала она, - Амели…

И мир в глазах Вдовы окрасился кроваво-алым.

«ЧТО-О-О?! Лена встречается с кем-то еще?! Да это как вообще возможно?! Нет, нет, не может быть… Qui est cette putain dʼAmélie bordel de merde?! Она еще и француженка ко всему! Проклятье! Не могу поверить! Я найду эту Амели, изрешечу, изничтожу, изорву на кровавые клочья! Я - единственная в сердце Лены!!!»

У Вдовы хватает выдержки неслышно выбраться из постели, укрыть благодарно урчащую Лену одеялом, но когда она подходит к окну - одно выражение её лица способно умертвить любое живое существо.

К утру Вдова уже в штаб-квартире Когтя - выпихивает из-за компьютера Жнеца.

Мне нужна база данных. Сейчас же.

Жнец просидел за компом всю ночь, собирая информацию на Овервотч, и не имеет ничего против уступить место, но… он никогда не видел такого количества эмоций на лице Вдовы и просто обязан выяснить, что тут происходит.

С какой целью?

ТЕБЯ ЭТО НИКОИМ ОБРАЗОМ НЕ КАСАЕТСЯ. Я ПОНЯТНО ВЫРАЖАЮСЬ?

Пожалуй, спрашивать напрямую - не самая лучшая идея. К Вдове нужен тонкий подход. Жнецу ли не знать. Она терпеть не может дурацкие вопросы, взять хотя бы ту маленькую англичаночку, которая в два счёта выбешивает Вдову своим идиотским «Эй, куда смотрим?»

Вполне понятно, - безразлично бросает Жнец и тенью ускользает из кабинета. Чтобы подсмотреть из-за угла.

Вдова тем временем обнаруживает краткое досье: Амели Лакруа. Овервотч. Местоположение: неизвестно. Статус: жива. Ранг: 9, особо опасна.

Ну готовься, Амели, - с шумом выдыхает Вдова, взглядом буравя экран, - Ибо пришло время твоей смерти - медленной, мучительной и неотвратимой!

Вдова, ты с компом разговариваешь, ты в по-

Жнец должен был спросить, ведь Вдова, которую он знает - это хладнокровная убийца, а не разъяренная фурия, грозящая расправой монитору.

MERDE, РЕЙС, ТЫ МОЖЕШЬ РОТ НА ЗАМКЕ ДЕРЖАТЬ?

Разъяренную Вдову лучше не беспокоить.

Понял, молчу.

Дело и правда серьезное, надо будет непременно разобраться, сначала только проверить не появилось ли какой-нибудь новой инфы по Солдату76…

Вдова выходит на охоту на следующий же день.

Она вламывается в штаб-квартиру Овервотч и несётся к компьютеру будто фиолетовый смерч. Винстона нет в офисе, и гостью встречает Афина.

Роковая Вдова, чем могу помочь?

Тяжелый взгляд Вдовы упирается в монитор.

Амели Лакруа. Где она?

Афина интеллигентно прокашливается. Со стороны почему-то кажется, что она хрюкнула со смеху.

Если ты спрашиваешь о местонахождении Амели Лакруа, у меня нет для тебя ответа. И нет разрешения отвечать тебе.

Вдова вдавливает ладони в стол.

Я даю тебе грёбаное разрешение прямо сейчас! Отвечай!

Афина заглядывает Вдове в глаза.

Боюсь, что я не могу ответить. Тебе лучше спросить у Лены.

У Лены… - медленно повторяет Вдова и опирается спиной о стену, - а что если Лена любит другую? - в ужасе шепчет она и обессиленно сползает на пол. - Тебе не понять - она могла бы быть с кем угодно, но она выбрала меня. И она нужна мне.

Откуда-то из системных блоков выдвигается механическая рука и понимающе похлопывает Вдову по плечу. Никто, поверьте, никто и понятия не имеет с каким количеством проблем психически неустойчивых агентов Афине приходится иметь дело каждый день. Она уже свыклась со своей ролью неофициального психотерапевта Овервотч.

Поверить не могу - я разговариваю с компом о девушке! Которая, наверное, и не любит меня так сильно, - Вдова всхлипывает, - как я люблю её.

Знаешь, я уверена, что Лена любит тебя, - Афина старается звучать успокаивающе, но смешливые нотки все же проскальзывают. - Более того - я уверена, что это как раз Лена думает, будто она любит сильнее, чем ты.

И поэтому она ищет утешения у этой Амели?

В некотором роде, да, - неопределённо протягивает Афина.

Вдова мгновенно вскидывается.

Так ты всё-таки знаешь о ней! - шипит она.

Знаю, - подтверждает Афина. - Но ты и Лена должны разобраться сами.

Вдова библейски упряма и еще недели две она пытается вести расследование, которое ни к чему не приводит.

Объяснение случается после завтрака. Ни о чём не подозревающая Трейсер, всё еще в пижаме, наслаждается чашечкой чая и новостями спорта. Её домашние очки в забавной круглой оправе висят практически на кончике усыпанного веснушками носа, но Трейсер не поправляет их - поглощённая новостями, она одними губами проговаривает текст статьи. Сидящая напротив Вдова потягивает cafe au lait и мрачно считывает с губ Трейсер: «Челси», «итог матча», «дополнительное время»… Ну всё хватит, не нужно ей больше никакого дополнительного времени!

Кто такая Амели?

Трейсер давится чаем, вздрагивает, закашливается, взмахивает руками и ногами, роняет планшет, теряет домашние тапки в виде щенят, чайные брызги на столе, тапках, планшете, одна дужка очков съехала и теперь два круглых стекла перекрывают лицо Лены, придавая ему ещё более ошарашенное выражение.

Свирепое выражение лица Вдовы не меняется.

Кто она такая? Ты шептала её имя во сне. Я должна убить её.

Приступ гомерического хохота сшибает Трейсер со стула, она сваливается на пол, катается, повизгивает, почти плачет, издает нечленораздельные звуки, пытается остановиться, но вместо этого её накрывает очередной приступ хохота.

Если ты думаешь, что я оценила, как ты смеёшься надо мной, то ответ отрицательный, - сердито цедит Вдова.

Да я не-не-не, ты что ах-хах-х, - следующий виток хохота снова оказывается сильнее Трейсер.

Вдова поднимается изо стола медленно - наверное также неспешно набирает высоту волна цунами, прежде чем обрушиться на мирные поселения. Она делает шаг в сторону Трейсер и наступает на неё. Случайно, конечно же, случайно.

И Трейсер объясняет ВСЁ.

Вдова сначала неверяще моргает и даже подумывает придавить Трейсер посильнее, но оценив выражение лица Лены, понимает, что она не врёт.

Так значит всё это время… это была я? Всегда? - Вдова опускается на стул. - О, чувствую себя такой идиоткой… Тебе наверное это знакомо, ты-то всегда так себя чувствуешь.

Лена слишком бережёт свою девушку и её самолюбие, чтобы обращать внимание на этот глупый подкол. Она садится напротив и заглядывает Вдове в глаза, сияя своей фирменной непрошибаемой улыбкой.

Да, милая. Это всегда была ты.

Восход

Первое, что он почувствовал, - идти больно. Голова гудела, но хуже этого был маленький камешек, попавший в ботинок. Небольшой, но очень острый кусочек асфальта. Он нагнулся, чтобы вытряхнуть досадную помеху, в глазах снова потемнело, пришлось присесть, и вдруг асфальт, еще не прогретый как следует утренним солнцем, шершаво коснулся щеки. Но сознание не потухло, как прежде, когда едва теплилось в нем тоненьким фитильком чадящей свечки, а вспыхнуло вдруг, словно костер, в который щедро плеснули из канистры бензина. Вспыхнуло, и все тело затопило новой, оглушающей болью. Он застонал, отполз на обочину, стал ощупывать себя.

Сначала голову. Огромная шишка на затылке, но болит уже не остро, а глухо, тупо. Боль уходящая, как от удара, не достигшего цели. Но тошнит. Сильно тошнит. Во рту кисло. Он сплюнул на дорогу, потом застонал от стыда. Показалось, что все это чужое: и дорога, и одежда, и боль, и тело. Руки-ноги были на месте, целые. Мимо проехала машина. Он понял, что никто не остановится, даже если лечь посреди дороги. Объедут. И не остановятся.

Впереди была только дорога. Полоса серого асфальта, посредине прочерченная белыми штрихами, а по обеим сторонам ее лес. Больше всего хотелось свернуть туда, в лес, лечь под одну из березок с гладкой, тонкой, как у красивой женщины, кожей, упереться взглядом в бездонное небо и вместе с облаками, белыми и стерильными, словно вата, отдаться ветру и уплыть, уплыть, уплыть…

Он знал только, что нельзя. Надо идти. Если жить, то идти. Если умереть, то туда, под белую березку. «Умереть», - подсказал измученный болью разум. «Жить», - выстрелило тело, и он поднялся и снова прилепился к дороге. Побрел.

Шел долго. Не думал ни о чем, потому что еще не ощущал себя, как человека с будущим и прошлым. Знал только, что он есть, он существует. Что были у него когда-то и папа, и мама, потому что другим путем нельзя появиться на свет. Имя было. Какое? Нет вариантов. Идти. А во рту по-прежнему кисло. Впереди дорога разветвлялась. Возле указателя с надписью, которую он пока не в состоянии был понять, сидела баба в телогрейке и цветастом платке. Перед ней стоял деревянный ящик, на ящике пластмассовые полуторалитровые бутылки с чем-то белым. Он догадался только, что это белое можно пить, и кислого во рту станет меньше. Может быть, пройдет совсем.

Когда он подошел, баба испуганно ойкнула. Отшатнулась, заблажила. Он схватил бутылку с белым, поднес ко рту, стал жадно глотать. Теплое, живое.

Баба схватила с земли большую, сукастую палку, замахнулась. Он отнял бутылку ото рта, белое, теплое и живое пролилось на грудь, на грязную рубашку. «Молоко, - вспомнил он и счастливо засмеялся: - Молоко!»

Вася! Василий! - взвизгнула баба.

Из кустов, что поодаль, застегивая на ходу штаны, бежал бородатый мужик и кричал слова, которые ему не понравились. Плохие слова, как мама говорила. Нельзя так. Плохо это. Нехорошо. Прижав к себе бутылку с молоком, он пошел прочь. Мужик же, добежав до бабы и ящика, остановился, стал оглядываться по сторонам. Мимо проехала машина, даже скорость не сбавила. Мужик неуверенно сказал:

Може, больной? Блаженный? Ну, его, Нюра. Пусть идет.

Милицию бы позвать! Глянь, какой чернявый! На цыгана похож, ворюга! У-у-у! Отродье!

Какая тебе тут милиция? Вот поближе к столице подойдет, там его и завернут. Или в каталажку загребут, или в психушку. Глаза-то, какие, Нюрка, глянь! Психованный, точно.

Он уходил от этих двоих все дальше и дальше, уходил улыбаясь, почти счастливый, прижимая к себе еще не совсем пустую бутылку с молоком. Теперь он точно знал, что это молоко, и ему стало легче. Метров через двести заметил большой синий щит и теперь уже понял, что на нем написано:

«Москва - 78 километров»

И стало совершенно ясно, что ему надо идти туда, вперед. Что жить придется, потому что он должен сделать что-то очень важное. Вспомнить все и сделать.

Полдень

Молоко кончилось, солнце давно взошло, сделалось жарко и душно. Машин на шоссе стало много, но внимания на него по-прежнему никто не обращал. Люди, которых изредка стал встречать, шарахались прочь, хотя ничего плохого он не делал. Просто шел.

Окликнули его возле белой с синими полосками машины. На крыше у машины была мигалка.

Эй, мужик! Документы у тебя есть?

Из машины, зевая, вылез огромный парень в милицейской форме. Другой парень, сидящий за рулем, крикнул:

Да ну его, Серега! Это ж не наше с тобой дело, бомжей подбирать!

А вдруг он террорист? Премию дадут.

Да самый обычный бомж! Воняет от него, наверное! Противогаз надень!

Он сначала стоял, слушал, потом вдруг развернулся и побежал.

Стой! - кинулся за ним тот, которого назвали Серегой.

Догнал быстро, повалил на землю, заломил руки, обшарил.

Нет у него никаких документов, а рожа, глянь - черная!

Да, может, он цыган бродячий? - подошел и второй парень в милицейской форме.

Да типичное лицо кавказской национальности! Поехали, сдадим его, куда следует. Точно говорю: премию дадут.

Вечер

Допрашивали его долго. Он закрыл на всякий случай голову руками, но бить не стали.

Да ты кто такой-то? - все допытывался дежурный в местном отделении милиции, в маленьком городке с незнакомым названием: до Москвы он так и не дошел.

Не помню.

Совсем не помнишь?

Нет. Ничего.

Тебя что, по голове били?

Не помню.

Документов нет у тебя никаких. Ты хоть кто по национальности? Грузин? Чеченец? Армянин? Цыган?