Как устроена служба на подводной лодке. Начало службы. Назначение на подводную лодку. — Какие лодки лучше — наши или американские

Наступил великий день моряка-подводника! Наша редакция представляет третий рассказ капитана 1 ранга Александра Надеждина, десять лет прослужившего на атомных подводных лодках и поздравляет всех с этим замечательным праздником!

В этих рассказах, мною, через отдельные истории, иногда приукрашенные, но, в целом, правдивые, делается попытка представить особенности военно-морской жизни службы. Серьезно, но чаще с иронией.

Прочитав эти истории, Вы можете обнаружить случайные совпадения с событиями, происходившими и в других подразделениях армии и флота. Поэтому прошу, не принимайте на свой счет, но, если понравится, то принимайте.

За то, что это было там , где автор служил или жил, он ручается. Фамилии, в некоторых случаях, намеренно сокращены или придуманы другие, чтобы ненароком кого-нибудь не обидеть. Воинские звания полностью соответствуют званиям героев этих историй. Должности могут быть иногда вымышленными. Образы политработников - собирательные. Только не надо считать их плохими. Они были заложниками обстоятельств, впрочем, как и все мы.

«Армия - школа скверная, так как война бывает не каждый день, а военные делают вид, будто их работа постоянная»

Бернард Шоу

В море, однако, лучше

Подводная лодка имеет форму сигары: утолщенная вначале, она плавно уменьшает свои размеры к корме. Заканчивается винтами и вертикальным рулем, чтобы плыть в нужном направлении. Еще ее отличает от табачного изделия размер и рубка, находящаяся в первой трети корпуса. На рубке бывают горизонтальные рули, позволяющие удерживать заданную глубину. Некоторые субмарины несут в себе ракеты и все - торпеды.

Моя родная подводная лодка, размеров в хороший многоэтажный и многоквартирный дом, вооружена шестнадцатью баллистическими ракетами с очень большой дальностью полета. В несколько тысяч километров. И именно на таком расстоянии мы и патрулировали вдоль берегов Соединенных Штатов Америки. И, если внимательно посмотреть на карту, то можно понять, что путь наш проходил где-то по центру Атлантики, от северной Европы до Бермудского Треугольника и обратно.

Внутри лодки служат, живут, радуются, переживают и скучают по дому подводники. Матросы, мичманы и офицеры, объединенные в боевые части, службы, группы, команды и отделения. Все несут вахту. Посменно. Четыре часа через восемь. Первая - с начала суток до четырех утра и - с двенадцати до шестнадцати. Вторая после первой и, понятно, что третья смена служит в оставшееся время.

Я любил выходить в море. Именно там чувствуешь себя настоящим моряком, причастным к чему-то очень важному и значительному. На берегу тоже гордишься, что ты подводник, но чаще в отпуске или в компании очаровательных женщин.

Повседневной жизнью совсем не гордишься, потому как она суетлива и бестолкова. Боевая подготовка часто заменяется на различные работы, не всегда имеющие отношение к делу. Ну, там, на уборки территорий, на покраску всего к приезду большого начальства, на субботники по субботам и воскресники на следующий день, на строевые занятия и на такие же смотры и на различные наряды, не связанные со службой и на какую-нибудь художественную самодеятельность, придумываемую нашими политработниками к революционным и государственным праздникам. В общем большое и бестолковое разнообразие береговой службы. Как, например, такое.

Однажды , меня даже направили нести патрульную службу в мурманский аэропорт, на целых десять дней. Тогда, в семидесятых годах, он располагался в местечке Килпъявр. На военном аэродроме. Я, молодой лейтенант, получив пистолет и шестнадцать патронов к нему и, взяв собой двух матросов, отбыл в начале сентября 1973 года в город Мурманск. В комендатуре, получив строгий инструктаж от коменданта города и бланки протоколов досмотра военнослужащих, я направился к месту своей службы. Поселили нас в каком-то бараке с неудобствами, прикрепили к летной столовой воинской части в пяти километрах от аэропорта. То есть, ходить надо было три раза в день по тридцать километров. А, поскольку машины нам не дали, то мы, сходив пару раз туда и обратно, перестали это делать. Стали питаться за свои деньги в местном буфете. Кефиром, чаем, сосисками и бутербродами. У матросов, конечно же, денег не было, поэтому почти всю свою зарплату я истратил на поддержание жизни подчиненных.

В общем, служба пошла ровно , без видимых происшествий. Обычная служба патрульного. Контроль за отданием воинской чести, опрятной формой одежды, бравым и трезвым видом. У военных, конечно. За гражданскими пассажирами следила доблестная милиция, с которыми я располагался в одном помещении. Тогда его называли пикетом милиции. Именно с тех незапамятных времен отношение к органам правопорядка у меня в значительной степени изменилось. От сильного неуважения до стойкой неприязни. Не стесняясь моего присутствия, они обирали нетрезвых пассажиров. Изымались деньги и ценные вещи. Без протоколов и санкций. Часть денег пропивалась, остальные пересылались начальству. Пытались привлечь к этому беспределу меня и моих матросов, но мы дистанцировались от этого. Я с нетерпением ждал конца своей ссылки. Было скучно и противно. Каждый день. Кроме двух раз.

В первом случае мне пришлось разоружать лейтенанта из местной воинской части. Во втором - во главе комендантского взвода ждать на посадочной полосе самолет, который был захвачен террористами. С взведенным пистолетом в дрожащей руке. Но обо всем по порядку.

Сначала - про захват в воздухе. Как раз в те времена стали происходить случаи угона самолетов за пределы нашей необъятной родины. Поэтому пилотам провели в кабину тайную кнопку, с нажатием которой земля принимала специальный радиосигнал и готовилась к встрече в полной готовности. В данном случае в виде начальника патруля, двух матросов и человек пятнадцати солдат с автоматами. А, поскольку, «Альфу» еще не придумали, то нам было поручено разрулить ситуацию. Думаю, что при реальном захвате мы бы покрошили в клочья весь самолет с террористами и пассажирами. Хорошо, что сигнал оказался ложным. Видимо, кнопку поставили в том месте, где она легко задевалась ногой.

Но ситуация с лейтенантом оказалась серьезнее. Здесь была неразделенная любовь. Переживая, юноша добыл пистолет и пошел вместе с ним в ресторан аэропорта заливать горе. По мере опустошения бутылки водки, его решимость застрелиться, трансформировалась в ненависть ко всем окружающим. И он стал подумывать кого-нибудь застрелить вместо себя. Официантка, которую он держал под прицелом, была бледной как лист бумаги. В готовности оказаться без чувств. Я уже был готов стрелять на поражение. И только боязнь попасть в девушку, удерживала меня сделать это. Тогда я принял другое решение. Попытаться разоружить несчастного влюбленного. И сделал я это так.

Ресторан находился на первом этаже, и высота окон позволяла заглянуть в зал с улицы. К одному окну лейтенант сидел спиной. И оно было приоткрыто. Я очень аккуратно влез через него в зал, потихоньку подобрался и обхватил его руками, так, чтобы он не мог размахивать пистолетом. Борьба была недолгой. Матросы помогли мне быстро его разоружить.

За героический наш поступок, командование воинской части, в обмен на молчание, оставшиеся два дня, выделяло машину, которая возила нас на завтрак, обед и ужин. Я только пожалел, что лейтенант так поздно решился на свой поступок, а то все десять дней питались бы мы здоровой и вкусной пищей, по летному пайку.

Такая, вот, была служба подводника в море и на берегу. Но в море, однако, было лучше.

Продолжение следует...

Рисунки: Олег Каравашкин, капраз

Город Калининград, куда я и Вася Деменок прибыли солнечным августовским утром, встретил нас дыханием близкого моря, зеленью парков и скверов, руинами зданий, напоминающими о минувшей войне. В первой половине дня мы благополучно добрались до штаба тыла Балтийского флота, где у дверей кабинета кадровика медицинской службы флота уже стояли в ожидании вызова мои бывшие однокурсники. Нас, призванных на военную службу, было 13 человек. Вот их фамилии: Городецкий В.Д., Деменок В.В., Иванов Б.К., Карпиков В.И., Киселев В.В., Копытов Д.Д., Макаров Е.И., Некрасов Ю.В., Островский П.А., Панин Е.П., Сухоруков В.С., Четвериков П.В. Из этого состава лишь шесть человек, отслужив положенный трехлетний срок, останутся потом в кадровом составе ВМФ, а семь человек не смогут привыкнуть к службе и пойдут искать свое счастье на «гражданке». Но сейчас еще никто не знает, что нас ожидает впереди, мы стоим у дверей кабинета, в котором решается наша судьба. Особо нетерпеливые личности рвутся в бой, стремясь сыграть на опережение и выхватить счастливый билет. Они по очереди, один за другим, пропадают в недрах кабинета, а затем выходят оттуда, кто счастливый, кто немного расстроенный. Мы с Васей не торопимся и ждем, пока очередь рассосется. Наконец, мы остаемся вдвоем в том длинном коридоре. Вася не выдерживает и просит пропустить его вперед. Я уступаю. Через 10 минут он выходит из кабинета и сообщает мне о том, что его направили служить в морскую авиацию. Настал и мой черед получать назначение. Вхожу в кабинет. За столом сидит пожилой седовласый офицер в звании подполковника. Его фамилия Мариничев. Он здоровается со мной, предлагает сесть и обращается с вопросом, который он уже, вероятно, задавал всем моим товарищам:

Куда бы Вы пожелали идти служить?

Я, помня о заверениях и обещаниях офицера военно-морской кафедры института полковника Филимонова М.Я., бодро отвечаю:

Я хочу служить в морской авиации.

К сожалению, в морской авиации уже вакантных должностей не осталось. Я ознакомился с Вашим личным делом и считаю, что Вы достойны служить на подводной лодке.

Я, откровенно говоря, давно уже настроил себя на морскую авиацию, а о подводных лодках я даже, как-то, и не думал, морально к этому не готов.

Хочу Вас заверить, что служба на лодках весьма перспективна. Вы еще будете благодарить седого подполковника за это распределение. С подводных лодок Вы сможете перейти на лечебную работу в госпиталь. Служба в морской авиации, напротив, имеет много отрицательных сторон. Там много всевозможных тупиков, я бы не советовал Вам туда стремиться. Послушайте меня. Я Вам только добра желаю. Ну, как?

Я согласен.

Вот и хорошо. Решено.

А куда мне придется ехать служить?

Служить Вам придется в Лиепае или в Палдиски. Куда Вы желаете?

А где можно быстрее получить жилье, ведь я человек семейный.

Конечно в Палдиски. Там квартиру Вы получите сразу же по прибытию.

Значит, я поеду в Палдиски.

Вы сделали правильный выбор. Поздравляю Вас с назначением. Вы еще не раз вспомните подполковника Мариничева добрым словом.

В состоянии легкой эйфории я вышел из кабинета и сообщил товарищам о своем распределении. Меня никто не поздравлял, все были озабочены своими собственными назначениями.

С убытием к месту службы пришлось подождать еще несколько дней. Надо было получить вещевой аттестат, одеться в военную форму. Все это продолжалось достаточно медленно. Все эти дни я проводил в доме моего институтского товарища Жени Панина, который был коренным калининградцем. Женя был направлен для прохождения службы в город Балтийск, поближе к родному дому. Его самого и его родителей подобное назначение вполне устраивало. Отец моего товарища был военным, участником войны, хирургом. Но в данный момент, он был уже в запасе, у него была масса свободного времени, и он интересно проводил его, отдавая предпочтение рыбалке. Мы несколько раз ходили ловить рыбу на озера, которые находились буквально рядом с домом. Мы с Женей ловили рыбу на удочку, а Петр Васильевич – на спиннинг. Улов всякий раз бывал неплохой. По вечерам, за чашкой чая, мы вели задушевные беседы про жизнь, про службу и нашу профессию. Отец моего товарища рассказывал много всего интересного, у него была богатая событиями военная биография. Мы с Женей стояли на пороге военной службы, поэтому многое из рассказов военного хирурга нам показалось не только любопытным, но и полезным. Так прошла первая неделя моей службы.

Наше ожидание не могло продолжаться до бесконечности. 8 августа нам вручили предписания, в которых были указаны войсковые части, в которых нам предстояло служить и сроки прибытия к местам назначения. Служить в эстонском городе Палдиски мне предстояло вместе с Борей Ивановым. От Калининграда до Таллина мы летели самолетом, а дальше, до Палдиски, добирались электричкой. Приехали уже затемно. На перроне железнодорожного вокзала Палдиски женщины-служащие ВОХР проверили наши документы и указали дорогу в часть. Окрестный пейзаж нас не обрадовал, так как все вокруг было темно, беспросветно и напоминало пустыню. Добираясь в потемках до КПП части, мы пытались разглядеть хоть какие-то атрибуты городской цивилизации, но так ничего и не обнаружили. В душу закралось подозрение, что мы «вляпались» во что-то нехорошее. Дежурный по бригаде проверил наши документы и определил нас на ночлег в одну из офицерских комнат казармы береговой базы. Прощаясь с нами, он предупредил, что завтра с утра мы должны будем представляться командиру бригады подводных лодок. Наутро, проснувшись и приведя себя в порядок, мы с Борей пошли докладывать о своем прибытии на службу капитану 1-го ранга Е.В.Бутузову, командиру соединения. Зайдя в его кабинет, мы отрапортовали о своем прибытии и назначении на должности. Комбриг, судя по его выражению лица, остался недоволен нашими докладами. Как мы ни старались, а представиться по-военному у нас не получилось. Видно навыков, приобретенных на военной кафедре, оказалось недостаточно. Сделав несколько замечаний по форме наших докладов, Евгений Васильевич направил огонь своей критики на наши обручальные кольца, заявив, что их ношение несовместимо с военной формой одежды, что есть приказы и директивы, в которых об этом все сказано.

Я тоже женат, и тоже люблю свою жену, но обручальное кольцо я ношу не на пальце, а в портмоне.

После этих слов комбриг вытащил из внутреннего кармана своей тужурки изящный кожаный кошелек, извлек оттуда золотое кольцо и показал его нам. Затем он распорядился.

Снимите Ваши кольца и спрячьте куда-нибудь подальше. Здесь Вам не «гражданка», здесь военная служба. А на службе нужно выполнять уставы и приказы.

Мы молча повиновались, хотя, в глубине души, были не согласны с комбригом, уставами и приказами. Все это сильно смахивало на произвол, насилие над личностью. Но деваться было некуда – раз пришли служить, значит надо менять свои прежние привычки и правила поведения.

Беседа с командиром соединения продолжалась еще несколько минут. В ходе ее выяснилось, что служить мы будем на ремонтирующихся лодках, из которых одна находится в Таллине, а другая – в Риге, так что в Палдиски мы задержимся ненадолго. По поводу нашего жилья Бутузов пообещал решить вопрос положительно, но добавил, что, на первых порах, жить придется в уплотнении (две семьи в одной квартире).

Жилищный фонд нашей бригады не такой уж большой, - продолжал комбриг, - многие семьи стоят на очереди по улучшению своих квартирных условий. Среди офицеров и мичманов есть заслуженные люди, проблемы которых мы будем рассматривать в первую очередь. А вы здесь люди новые, поэтому берите, что вам предлагают. Когда проявите себя с хорошей стороны, тогда, может быть, и о дальнейшем вашем благоустройстве мы подумаем.

Во время нашей беседы с комбригом, в его кабинете присутствовали начальник политотдела капитан 1-го ранга Линда и флагманский врач соединения подполковник м/с Н.В.Шкворов. Они, также как и мы с Борей, стояли перед начальником навытяжку, «ели его глазами», изредка поддакивая в тему возгласами «так точно!» Вид у них обоих был угодливо-перепуганным. Евгений Васильевич Бутузов был грозным комбригом. Чуть позже я еще расскажу о нем. А пока, мы с Борей Ивановым готовимся к отъезду. Я еду в город Таллин для прохождения службы на подводной лодке «С-297». Боре предстоит более дальняя дорога, его лодка «С-295» стоит на ремонте в поселке Усть-Двинске, под Ригой. Чувствую я, что расстаемся мы надолго. Средний заводской ремонт, как нам сообщили знающие люди, мероприятие весьма продолжительное по времени, за год можно и не управиться. Единственная радость, что в моря какое-то время ходить не придется. Есть шанс плавно втянуться в военную службу, на берегу привыкать к новому образу жизни, безусловно, удобнее, нежели среди бушующих волн. Еще свежи воспоминания о событиях годичной давности, связанных с корабельной стажировкой на тральщике. Перспектива встречи с морской стихией, понятное дело, у меня восторга не вызывает. Мои морские качества далеко не идеальны, я это уже знаю – проходил. Говорят, что под водой совсем не качает. Это хорошо. Но и в надводном положении эти корабли, как сообщили мне бывалые моряки, преодолевают огромные расстояния. Так что придется, видимо, испытать, еще не раз, возможности своего вестибулярного аппарата. Будем терпеть. Обратной дороги нет. Раз уж я бросил вызов своей судьбе, придется ломать себя во всех направлениях.

Еще 2 дня мы «торчим» в Палдиски. За это время мы успели получить ключи от своих квартир и отыскать наше жилье на одной из немногочисленных улиц маленького городка. Какой дурак посмел назвать эту зону за колючей проволокой городом? Городом тут и не пахнет. Единственной достопримечательностью Палдиски было здание учебного центра по подготовке экипажей атомных подводных лодок, в народе оно получило название «Пентагон». Дом, в котором мы обрели свое пристанище, находился на улице Садама. Нам предоставили по комнате в 3-х комнатных квартирах, располагавшихся в разных подъездах. По 2 комнаты в наших апартаментах занимали семьи мичманов. Наши комнатки имели маленькую площадь (12 кв.метров) и располагались по соседству с кухнями. Мы с Борей, впрочем, не слишком огорчились после знакомства с условиями своего будущего проживания. У нас еще никогда не было своего угла, а вот теперь - свершилось. Теперь мы имеем собственное жилье!

12 августа 1969 года, приехав в город Таллин, я довольно легко отыскал завод, на котором подводная лодка «С-297» ремонтировалась. Представился командиру о своем прибытии для дальнейшего прохождения службы. И служба началась.

29/07/2010

Мало кто задумывается о том, что уже само погружение на подлодке – настоящий героизм. Ведь выдержать 3 месяца под водой – а именно столько длится стандартный боевой поход – могут лишь единицы. Капитан первого ранга Евгений Голованов с 1977 по 1984 год был старшим помощником командира атомного ракетного крейсера проекта 667. На его счету 16 боевых походов. Он рассказал о том, как самые обыденные действия на глубине превращаются в подвиги.

- В ы плавали и на дизельных, и на атомных лодках. Сильно они отличаются?
- Дизельная лодка не обладает большой автономностью - по ночам ей нужно всплывать, чтобы заряжать дизельную установку и пополнять запас воздуха. Для членов команды это огромный плюс - они могут выйти наверх, дышать, видеть море. Минус таких лодок в том, что после погружения все стараются экономить воздух и электричество. Ни о каких кондиционерах не может быть и речи, так что температура в лодке прыгает - в Северном Ледовитом океане ужасно холодно, а в теплых широтах в отсеках как в бане - 45-50 градусов. Все сидят в трусах и вытирают пот. На атомной лодке таких проблем нет - все электричество обеспечивает атомный реактор. За это «удовольствие» расплачивается команда, которая не видит белого света 3 месяца. Зато дизельная лодка практически бесшумна под водой. Погрузилась - и попробуй найти ее!

- Каждый способен стать подводником?
- Отнюдь! Подводник - это не профессия, а судьба и вера! Лодку можно либо полюбить, либо возненавидеть. У нас в училище все мечтали стать подводниками. После первого курса мы приехали в Кронштадт и спустились в дизельную лодку. Тесная, темная, со спертым воздухом. Когда поднялись наверх, половина курсантов не захотели быть подводниками. Нас осталась половина. После третьего курса мы снова были на практике, после которой отсеялось еще 25 процентов. А после четвертого курса испытали на себе первое погружение. Большинство пришли в ужас. И вот нас осталось только 10 процентов. Все остальные пошли служить в надводный флот.

- Каково это - быть подводником?
- Это не просто трудно, а подчас даже невыносимо. Человек не может жить без пяти составляющих: воздуха, солнца, земли, воды и огня. А подводник этого ничего не видит. И днем и ночью одна картина - отсеки. И так 3 месяца подряд. Это максимальный срок пребывания под водой, который может выдержать человек. Хотя сама атомная подлодка может находиться, не всплывая, под водой в течение 10 лет при полном заряде тепловыделяющих элементов ядерной установки. Ограничение здесь люди, а не железо. Не нужно даже всплывать, ведь воздух подлодка производит из морской воды - мы разлагаем морскую воду (H2O) на кислород и водород. Выделяем и сбрасываем за борт соль. Кислород идет в лодку, а водород - за борт. А ядерный реактор вырабатывает электричество. В надводном положении в море этих лодок никто не видит, они всегда под водой. Сверху чистый океан — а внизу, как суп с клецками, куча всевозможных лодок всех стран.

- А какой он - воздух, сделанный из воды? Есть у него специфический запах?
- Есть. Это запах пластика от приборов на лодке. А в трюмах - специфическое амбре от насосов. Главная проблема - в условиях подлодки в воздухе всегда присутствует углекислый газ. Его уровень технически невозможно сбросить ниже отметки 0,3 процента. Врачи установили, что при такой концентрации, если находиться в этой атмосфере 2000 часов (как раз 3 месяца боевой службы), в организме начинаются необратимые процессы: нарушение обмена веществ, проблемы с иммунной системой, печенью, почками. Это все приводит к резкому ухудшению здоровья. Но, когда люди молодые, они этого не замечают. Иногда система очистки дает сбой, и объем углекислого газа возрастает. Если он составляет 1 процент, у всех начинается дикая головная боль. Если более 1,5 процентов, люди желтеют, как пергамент.

- Как же люди выдерживают эти условия?
- Их питает надежда! На глубине часто даже путаешь день с ночью — смотришь на часы, а там 12. И ты думаешь: полдень или полночь? Все ведут календарь, отмечают, сколько осталось. И часто путаются: один говорит, что осталось 40 дней, другой — 42, третий — вообще 45. Люди находятся в режиме биороботов. Все постоянно заняты, думать некогда. И самое интересное, что, когда до конца службы остается дней 10, люди начинают выходить из этого состояния. Когда остается неделя, с людьми начинает твориться ужасное — они не могут уснуть, их трясет. Надо спать, а человек начинает думать о том, как увидит землю, жену, детей. И когда звучит команда «Сутки до всплытия» - вообще никого не загнать спать. Счастливее подводника нет никого! Когда ты всплываешь, и там, наверху, например, зима и жуткая метель, все просятся наверх и с вожделением смотрят на снег. У всех текут слезы от радости! Ты снова ощущаешь этот свет. Людям на земле этого никогда не понять! А еще там, на берегу, экипаж встречают семьи! Они тоже ждали, готовились. Мне жалко людей, которые никогда не испытывали таких эмоций!

- Чем под водой кормят?
- В те годы, когда в СССР были пустые прилавки, на подлодке имелось все, что только можно было себе представить. Кормили нас 4 раза в день: завтрак, обед, ужин и вечерний чай. Как правило, первые 2-3 недели мы ели свежее мясо и яйца, которые хранили в рефрижераторах. А потом переходили на еду из банок - превосходного качества ветчину и тушенку. В магазинах такое не продавалось, это был эксклюзив Министерства обороны. Были мед, хорошее сухое вино (каждый день по 50 грамм), необходимое, чтобы поддерживать аппетит. На 3 месяца мы обычно загружали 300 тонн провизии.
Хлеб либо сами выпекали, либо получали так называемый хлеб замедленного черствения, внутри проспиртованный и расфасованный в специальные пакеты, из которых выкачан воздух. Если разорвешь пакет, есть хлеб невозможно из-за спирта. Кок закладывает его в специальные печи. За 10 минут спирт выпаривается, и достаешь свежайший хлеб - как будто только из пекарни. Помню, была еще сырая картошка в собственном соку, уже почищенная в запаянных банках. Раз в сутки выдавали по 15 граммов шоколада и вяленую рыбу. Как правило, офицеры не ели ни рыбу, ни шоколад, ни красную икру. Все копили. Тогда же вообще ничего не было в магазинах! А ты возвращаешься домой с пятью банками икры, несешь мешок шоколадок. Отдаешь его детям, те в восторге!

- Как решался вопрос с отходами?
- Отходы закачиваются в специальные мешки и выстреливаются за борт с глубины. Поверхности они не достигают, так как мешки специально заправляются водой. Это необходимо, чтобы не расшифровывать лодку. Так что этими отходами лакомятся акулы и киты. Что касается отходов гальюна, то, когда наполняется специальный баллон, матрос выстреливает продукты жизнедеятельности человека за борт.

- Видели ли вы Бога на глубине?
- Большинство людей приходят на лодку атеистами. Но после нескольких боевых служб превращаются в глубоко верующих, понимающих: что-то такое есть! Мы все знаем, что нас под водой защищает Бог. Помню такой случай: сплю как-то ночью, и вдруг меня как будто что-то разбудило, заставило встать. Иду в центральный пост и вижу: лодка «тяжелая» из-за того, что за борт не сбросили лишнюю воду. Если лодка «тяжелая», то при остановке двигателей она тут же пойдет на дно, затонет, и ты уже ничего не сможешь сделать. Я тут же разобрался, излишек воды сбросили за борт. Опять лег, а через 10 минут из-за ошибки матроса ядерный реактор встает в аварийную защиту, турбины останавливаются. Если бы лодка была «тяжелой» - мы бы сразу все погибли. И вот тогда я понял: какая-то сила оберегает меня, хочет, чтобы я вернулся. Был еще случай, когда мы серьезно разбились, маневрируя подо льдом. С трудом добрались до базы. Я тогда подумал: мне больше в жизни ничего не нужно, я хочу просто еще раз увидеть землю и семью, и тогда я буду самым счастливым человеком в мире! И я дошел. Я действительно счастлив сейчас. Мне ничего не нужно, радуюсь каждому мгновению. На подводных лодках неверующих людей нет. Бог — он за подводников, он за нас.

- Лодка женского или мужского рода?
- Женского. Лодка, без всяких преувеличений, живая. Бывает, разговариваешь с ней. Возвращаешься домой - похлопываешь ее по металлу и шепчешь: «Давай, дорогая, осталось немножко. Потерпи! На тебя вся надежда». И, когда приходим, она встает, умолкает. Смотришь на нее - и такое ощущение, что у нее аж рубочные рули обвисли, настолько она устала. И говоришь ей: «Спасибо тебе, родная!»

- Можно ли сравнить подводную лодку с космическим кораблем?
- Не только можно, но и нужно. Все, что на нас испытывали, потом передавали космонавтам. Только после нас они стали применять системы очистки воздуха. Я считаю, космонавтам намного легче, чем нам. Их гораздо меньше в замкнутом помещении. С ними постоянно общаются, у них есть иллюминаторы, они видят Солнце, Землю. А мы уходили и не могли выходить на связь в течение всех этих месяцев. Связь была только односторонняя — нам передавали информацию по радиоканалам, но отвечать мы не имели права, чтобы не дешифровать лодку. Мы можем уйти и через неделю утонуть, а об этом никто не узнает. Будут нам 3 месяца давать информацию, через 3 месяца придут в точку встречи, а мы не всплывем. И только тогда по флоту пойдет тревога.

В американских фильмах часто показывают ситуацию, когда капитан субмарины, наплевав на приказы, самостоятельно запускает ядерные ракеты. Такое возможно?
- Это полная чушь! Командир технически не может самостоятельно запустить ракеты. Нужно по нескольким каналам получить сигнал, в котором будет содержаться информация с кодами. Эти коды вводятся, и лишь тогда ракеты готовы к запуску. Решение о нем принимает только верховный главнокомандующий, то есть президент. Более того, вводя коды, мы даже не узнаем, куда полетят ракеты. Так что впечатлительные люди могут спать спокойно.

«Срочники» — военнослужащие по призыву — больше не будут проходить службу на боевых кораблях и подводных лодках Северного флота. Начиная с весенней призывной кампании этого года практически все должности в плавсоставе комплектуются исключительно военнослужащими по контракту.

Призывники будут служить только в сухопутных воинских частях. По мнению экспертов, только подготовленные профессиональные военные справятся с эксплуатацией сложного оборудования современных эсминцев, крейсеров и подводных лодок. Но такое решение снижает у будущих призывников популярность военной службы. Вместо элитных частей и подразделений их отправляют на вспомогательные должности.

Как рассказали в штабе Северного флота, начиная с нынешнего года все должности на кораблях и подводных лодках комплектуются исключительно военнослужащими, проходящими военную службу по контракту. Поэтому призывников направят только в части береговых войск СФ: мотострелковые бригады и бригады морской пехоты. Также военнослужащие по призыву пополнят состав наземного персонала авиационных эскадрилий и полков, а также дивизии противовоздушной обороны.

Бывший замглавкома Военно-морского флота адмирал Игорь Касатонов рассказал, что переход к комплектованию контрактниками экипажей кораблей начался еще при предыдущем министре обороны. При Сергее Шойгу этот показатель достиг 100%.

— Старшина контрактной службы — это совсем другой уровень мотивации и подготовки военнослужащего, -— рассказал адмирал. — В последнее время увеличилось количество и продолжительность боевых выходов кораблей в море. На флот пришла совершенно новая, высокотехнологичная техника, обслуживать которую должны профессионалы. Поэтому логично, что нам нужны люди, служащие не один год, а минимум 5-7 лет. На флоте сегодня создали не только систему привлечения контрактников, но и систему стимулирования, чтобы они как можно дольше выполняли свои обязанности в составах экипажей кораблей и подводных лодок. Я говорю о надбавках к денежному довольствию, возможности получения бесплатного высшего образования и собственной квартиры.

В Военно-морском флоте Советского Союза срок службы в плавсоставе составлял три года. Но в российских ВМФ его сократили до двух лет. Сейчас же «срочники» служат всего двенадцать месяцев.

Но проблема не только в необходимости укомплектовать корабли и подводные лодки специалистами. С увеличением количества дальних походов командование ВМФ столкнулось и с серьезными организационными проблемами.

— Уходит корабль к берегам Сирии, а на нем ребята-призывники, — пояснила «Известиям» секретарь Союза комитетов солдатских матерей Валентина Мельникова. — У матроса закончился срок службы. Командировочные, как контрактникам, ему не выплачивают. Ведь считается, что он несет службу на территории России.

Зампредседателя Общественного совета при Минобороны Александр Каньшин отметил, что для многих призывников отсутствие возможности отслужить «срочную» на корабле или подлодке станет неприятным сюрпризом.

— Они хотят, у них есть стремление, есть романтика. Но нет профессиональной подготовки, — отметил Александр Каньшин. — Сейчас военнослужащего по призыву готовят полгода. А остальные полгода они ждут увольнения в запас. А есть специальности, по которым пройти практическую подготовку и за год непросто.

Напомним, что уже осенью прошлого года приемно-техническая комиссия флота, отвечающая за отбор военнослужащих для службы в плавсоставе и на Крайнем Севере, практически не распределяла «срочников» на корабли и подводные лодки Северного флота.

Источник - Известия.ру