Керамическая «Книга Мёртвых» древних майя (I). Загадочная и величественная цивилизация майя. Система исчисления майя

Майя жили в одном из самых комфортных уголков нашей планеты. В теплой одежде они не нуждались, довольствовались толстыми и длинными полосами ткани, которыми обматывали свои тела на особый манер. Питались они в основном кукурузой и тем, что добывали в джунглях, какао, фруктами, дичью. Домашних животных они не держали ни для передвижения, ни для питания. Колесом не пользовались. По современным понятиям это была примитивнейшая из цивилизаций каменного века, до Греции с Римом им было далеко. Однако факт остается фактом, археологи подтвердили, что в упомянутый период этот народ успел построить несколько десятков удивительных городов на достаточно большой территории, далеко друг от друга. Основу этих городов обычно составляет комплекс пирамид и мощных каменных построек, сплошь испещренных странными маскоподобными значками и разными черточками.

Самые высокие из пирамид Майя не ниже египетских. Для ученых до сих пор остается загадкой: как были построены эти сооружения!

И почему такие совершенные по красоте и изысканности города доколумбовой цивилизации были вдруг неожиданно покинуты, как по команде, их обитателями на рубеже 830 года нашей эры?

В это самое время очаг цивилизации погас, крестьяне, которые жили вокруг этих городов, рассеялись в джунглях, а все жреческие традиции вдруг резко выродились. Все последующие всплески цивилизации в этом регионе отличались резкими формами власти.

Однако вернемся к нашей теме. Те самые Майя , которые покинули свои города, за пятнадцать веков до Колумба изобрели точный солнечный календарь и развитую иероглифическую письменность, использовали в математике понятие нуля. Классические Майя уверенно предсказывали солнечные и лунные затмения и даже предрекли Судный День.

Как это им удалось

Чтобы ответить на этот вопрос, нам с вами придется заглянуть за рамки дозволенного устоявшимися предубеждениями и усомниться в правоте официальной трактовки некоторых исторических событий.

Майя - Гении доколумбовой эпохи

Во время своего четвертого американского плавания в 1502 году Колумб пристал к маленькому островку, расположенному у берегов нынешней Республики Гондурас. Здесь Колумб встретил индейских купцов, плывших на большом корабле. Он спросил, откуда они, и те, как записал Колумб, ответили: «Из провинции Майан ». Считается, что от названия этой провинции и образовано общепринятое название цивилизации «Майя», которое, так же как слово «индеец», является, в сущности, изобретением великого адмирала.

Название основной племенной территории собственно Майя - полуострова Юкатан - подобного же происхождения. Впервые бросив якорь у побережья полуострова, конкистадоры спросили местных обитателей, как называется их земля. На все вопросы индейцы отвечали: «Сиу тан», что означало «Я не понимаю тебя». С тех пор испанцы начали называть этот большой полуостров Сиуганом, а позднее Сиутан превратился в Юкатан. Кроме Юкатана (в период конкисты главной территории этого народа), Майя жили в горной области центрально-американских Кордильер и в тропических джунглях так называемого Метена, низменности, расположенной в нынешних Гватемале и Гондурасе. На этой территории, вероятно, и зародилась культура Майя. Здесь, в бассейне реки Усу-масинты, были возведены первые пирамиды Майя и построены первые великолепные города этой цивилизации.

Территория Майя

К началу испанского завоевания в XVI веке культура Майя занимали обширную и разнообразную по природным условиям территорию, включавшую в себя современные мексиканские штаты Табаско, Чьяпас, Кампече, Юкатан и Кинтана-Роо, а также всю Гватемалу, Белиз (бывший Британский Гондурас), западные районы Сальвадора и Гондураса Границы области цивилизации Майя в I тысячелетии, по-видимому, более или менее совпадали с упомянутыми выше. В настоящее время большинство ученых выделяет в пределах этой территории три крупные культурно-географические области, или зоны: Северную, Центральную и Южную.

Карта места расположения цивилизации Майя

Северная область включает в себя весь полуостров Юкатан - плоскую известняковую равнину с кустарниковой растительностью, пересеченную кое-где цепями невысоких каменистых холмов. Бедные и тонкие почвы полуострова, особенно вдоль побережья, не слишком благоприятны для маисового земледелия. К тому же здесь нет рек, озер и ручьев; единственным источником воды (если не считать дождей) служат естественные карстовые колодцы - сенаты.

Центральная область занимает территорию современной Гватемалы (департамент Петен), южно-мексиканские штаты Табаско, Чьяпас (восточный) и Кампече, а также Белиз и небольшой район на западе Гондураса. Это зона влажных тропических лесов, невысоких каменистых холмов, известняковых равнин и обширных сезонных болот. Здесь много крупных рек и озер: реки - Усумасинта, Грихальва, Белиз, Чамелекон и др., озера - Исабель, Петен-Ица и др. Климат теплый, тропический, со среднегодовой температурой 25 выше нуля по Цельсию. Год делится на два сезона: сухой (длится с конца января до конца мая) и сезон дождей. Всего здесь выпадает от 100 до 300 см осадков в год. Плодородные почвы, пышное великолепие растительного и животного мира тропиков сильно отличают Центральную область от Юкатана.

Центральная область Майя является центральной не только географически. Это одновременно та самая территория, где цивилизация Майя достигла вершины своего развития в I тысячелетии. Здесь же находилось тогда и большинство крупнейших городских центров: Тикаль, Паленке, Йашчилан, Наранхо, Пьедрас-Неграс, Копан, Киригуаидр.

К Южной области относятся горные районы и Тихоокеанское побережье Гватемалы, мексиканский штат Чьяпас (горная его часть), отдельные районы Сальвадора. Эта территория отличается необычной пестротой этнического состава, разнообразием природно-климатических условий и значительной культурной спецификой, заметно выделяющей ее на фоне других областей Майя.

Эти три области различаются не только географически. Они непохожи друг на друга и своими историческими судьбами.

Хотя все они были заселены с очень ранних времен, между ними, безусловно, имела место своеобразная передача «эстафеты» культурного лидерства: Южная (горная) область, по-видимому, дала могучий толчок развитию классической культуры Майя в Центральной области, а последний отблеск великой цивилизации Майя связан с Северной областью (Юкатаном).

Виктор фон Хагена

Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки

Существует ли такая вещь, как беспристрастная история? И что такое история? Письменное изложение миновавших событий. Но что такое событие?.. Это выдающийся факт. И как же отличить историку факт выдающийся от заурядного? Он решает это произвольно, в соответствии со своим характером или пристрастиями, по собственному вкусу и воображению – словом, как художник…

Анатоль Франс. Сады Эпикура

ВВЕДЕНИЕ

Когда известия о подвигах Кортеса в Мексике в 1519–1521 годах внезапно обрушились на мир, европейское общество уже почти забыло о существовании Америки. Это и понятно. За все годы, прошедшие со времени открытия Америки, она лишь плодила ложные надежды. Ожидалось, что новые продукты в изобилии польются из «края пряностей», чтобы скрасить однообразие стола европейцев. Прикрепленные к стенам листки объявляли об открытиях, а книги рассказывали о «радостных вестях из недавно открытого Света», «о редкостных и неповторимых свойствах разных трав, деревьев и растений, масел и камней…». Даже первооткрыватель всего этого, Христофор Колумб, отныне адмирал морей и океанов, лишь подпитывал эти иллюзии, рассказывая без удержу о золоте, рубинах и серебре, которые там можно было найти в большем изобилии, чем в «копях царя Соломона».

В предвкушении возможных богатств соглашение, достигнутое между Испанией и Португалией вскоре после открытия Америки, разделило ее с благословения римского папы. Как можно понять из свидетельств современников, вся Европа затаив дыхание ждала, что вот-вот откроется рог изобилия. Но это открытие оказалось в лучшем случае робким: португальцы едва затронули Бразилию, а испанцы в первое двадцатилетие (после первого плавания Колумба) ограничились небольшим клочком Панамского перешейка и Антильскими островами. Здесь, однако, ничего не было обнаружено из богатств, столь высоко превозносимых первооткрывателями. Европейцы сбросили Америку со счетов как еще один пример бахвальства испанцев – пока в Севилью 9 декабря 1519 года не прибыл первый корабль с сокровищами из Мексики.

Его прибытие вызвало колоссальную сенсацию. Для сопровождения сокровищ Кортес прислал с мексиканского побережья четырех причудливо одетых тотонаков, а в золотой сокровищнице были колокольчики и драгоценные камни, серьги и украшения изящнейшей работы, украшения из перьев, вставленные в драгоценные камни; были даже «книги, которыми пользуются индейцы». Но более всего потрясло очевидцев золотое колесо два метра в диаметре, толщиной в «четыре реала» – ацтекский календарь из цельного золота со странными узорами, выбитыми на манер чеканки. Из дошедших до нас документов можно представить, какое волнение испытали те, кто впервые увидел эти сокровища.

Они так потрясли Карла I Испанского, что он взял их с собой в Гент, на свою родину, дабы поразить своих вассалов этой демонстрацией нового испанского богатства. Альбрехт Дюрер, повидавший эти мексиканские сокровища в Брюсселе, писал о них в своем дневнике (27 августа 1520 года): «..Я никогда доселе не видел ничего, что так порадовало бы мое сердце…» Дюрер происходил из семьи ювелиров, и ему были известны приемы этого ремесла; будучи выдающимся представителем Ренессанса, он повидал в Европе много предметов искусства. «Я видел вещи, привезенные королю из новой золотой земли… солнце целиком из золота, шириной целый фатом; а также луну полностью из серебра, столь же большую… а еще две комнаты, полные всевозможным оружием, доспехами и прочим чудесным вооружением, которое прекраснее всякого чуда… вещи эти столь драгоценны, что оцениваются в 100 000 гульденов. Я видел среди них такие поразительные художественные изделия, что удивился мастерству этого народа в тех далеких странах. Воистину я не могу подобрать слов для описания вещей, виденных мною…»

Итальянский гуманист Пьетро Мартире д"Ангьера не мог остановиться, говоря о двух книгах «из тех, что в ходу у индейцев». Он был «охвачен изумлением», ибо для него эти «книги» являлись более важным показателем уровня новой цивилизации, нежели золото. «Индейцы золотой страны пишут книги, – указывал он в письмах к другим гуманистам, анализируя своеобразие книг и иероглифов, – которые почти напоминают древнеегипетские… среди изображений людей и животных есть цари и знатные люди… так что можно предположить, будто они сообщают о свершениях друг друга…»

К сожалению, пока ученый люд вел споры о цивилизации ацтеков, размышляя о ее происхождении, она уже шла к своей гибели и уничтожению. Новые тысячи ацтекских изделий из золота, присланные испанскому королю в качестве его доли добычи (одной пятой по договору), были переплавлены, а из них были отчеканены монеты в уплату огромных долгов Карла I (V), порожденных европейскими войнами. Предметы ацтекской культуры погибли в период Конкисты. В ходе взятия Теночтитлана ацтекская столица была полностью разрушена. «Один из красивейших городов мира», – писал Кортес, и его глаза затуманивали притворные слезы. В конце концов то, что осталось от памятников ацтекской архитектуры, было разобрано победителями на постройку церквей и особняков, а то, что не уничтожил человек, было разрушено безжалостным временем.

Спустя шесть лет, в 1527 году, под угрозой завоевания оказались и майя: Франсиско де Монтехо, будущий завоеватель, обещал своему сеньору, Карлу V, больше золота, чем тот получил в качестве одной пятой от ограбления Центральной Мексики. В ту пору Карл V жестоко нуждался в средствах; он вновь находился в состоянии войны, на сей раз с Францией; к тому же турецкий султан Сулейман (Сулейман I Кануни, в европейской историографии Великолепный, 1495, правил в 1520–1566. – Ред.) захватил Будапешт и угрожал Вене. В тот момент испанскому двору было не до того, что происходит в Америке.

Завоевание майя началось плохо. Золота было добыто мало, поскольку у самих майя его не было. По завершении завоевания и грабежа последовало рабство. Те из вождей и жрецов, «среди которых процветала ученость» и которые не были перебиты, нашли спасение в бегстве либо в молчании. В Европе так и не увидели ни одной «книги» майя, а поскольку золота как стимулирующего фактора было мало либо вовсе не было, ученые круги Европы так и не получили никаких сведений о чудесно спланированных каменных городах, возведенных майя.

Новые испанские города были возведены из камней с развалин майя; неразрушенные майяские храмы были снесены и пошли на стройматериал для испанских церквей, особняков и административных центров. Т"хо, древний город майя, стал Меридой, столицей Юкатана, «по причине уникальности своих построек», размеры которых, как писал один испанец в 1550 году, «наполняют зрителя изумлением». В качестве строительного материала города майя, как полагал епископ Диего де Ланда, «едва ли когда-нибудь совершенно иссякнут». Но они «иссякли» за двадцать лет. Те же постройки майя, которые устояли перед разрушительным воздействием человека, медленно зарастали тропической растительностью, пока со временем все эти величественные города не исчезли полностью.

Перу, истинное царство золота, возникло на горизонте как раз тогда, когда цивилизация майя была уже на последнем издыхании. Его завоеватель Франсиско Писарро, умудренный годами (р. между 1470 и 1475. – Ред.), необразованный, но сильный духом и полный коварства, посулил королевскому двору повторение золотого века. Иоанна Безумная, пустоголовая мать Карла V, собственноручно подписала его контракт на открытие и завоевание. (Считается, что патент на завоевание дал лично Карл I (V). – Ред.)

16 мая 1532 года Писарро выступил от побережья Перу в глубь страны с 130 пешими солдатами и 40 всадниками (личная охрана Атауальпы насчитывала около 5 тысяч отборных воинов, еще 70–80 тысяч находилось поблизости. – Ред.) по королевской дороге инков на поиски столицы золотого царства. В пестрой истории человечества не явилось ли это самым донкихотским из предприятий – 170 человек против трех миллионов, 170 человек, устремленных к завоеванию того, что в то время являлось величайшей империей в мире? Последствия известны каждому школьнику – как решительный Писарро хитростью (и беспримерной наглостью и храбростью, перебив 3 тысячи индейских воинов. – Ред.) захватил верховного инку Атауальпу, окруженного 30 тысячами воинов, и в течение получаса – несомненно, едва ли не самого известного получаса в истории – подчинил себе всю его империю. (Не все так просто, как у автора, – на пути к столице инков Куско Писарро выдержал 4 сражения. – Ред.)

9 января 1534 года галеон «Санта-Мария-дель-Кампо» бросил якорь в Севилье. Тамошние чиновники, полагавшие, будто повидали почти все, что только можно было, за те удивительные годы, не могли охватить взглядом сокровища, лежавшие перед ними: золото и серебро лежали грудами на пристани, слиток на слитке, каждый из которых был отмечен королевской печатью. Отдельная опись для короля содержала перечень предметов столь прекрасных, что никакой даже самый очерствевший конкистадор в Перу не осмелился предать их переплавке, – тридцать четыре золотых кувшина, золотой кукурузный початок, два золотых блюда, человекообразный идол в натуральную величину, свыше ста серебряных предметов, среди которых самый большой весил свыше 75 кг. Никогда еще в истории столь большое число слитков не поступало в Европу единовременно. Его было достаточно, чтобы вернуть золоту и серебру статус сырья для чеканки монет. Впечатление, произведенное этим кораблем, полным сокровищ, на человеческое воображение, так и не изгладилось; даже сегодня в Италии, говоря о чем-либо, обладающем фантастической ценностью, говорят «перуанский».

Индейский народ майя по праву считается создателем одной из наиболее развитых и ярких цивилизаций доколумбовой Америки. Майя и сегодня насчитывается в общей сложности свыше двух миллионов человек. К моменту прихода испанских завоевателей они, как и в древности (1-е тясячелетие нашей эры), населяли обширную территорию, которая включала в себя полуостров Юкатан, Кинтана-Роо, Кампече, часть Табаско, Чьяпас в Мексике, всю Гватемалу, Белиз, западные районы Сальвадора и Гондураса.

Величественна и разнообразна здесь природа. "Полные удушающих испарений джунгли, выжженные солнцем каменистые плоскогорья, где днем палит зной, а ночью замерзает вода, грозные вулканы, покрытые снегами, время от времени заливающие долины раскаленной лавой, частые разрушительные землетрясения, хищные звери и ядовитые змеи-такова та среда,-пишет В. М. Полевой,- в которой обосновались с незапамятных времен местные индейцы".

Их происхождение окутано пеленой таинственности. Мы знаем только, что рождение "классической" цивилизации майя относится к первым векам нашей эры. И затем в течение многих столетий здесь процветали многолюдные царства и города, развивались наука и искусство.

Тикаль, Гватемала. Цент-ральномексиканская тер¬ракотовая статуэтка. Середина I тыс. н. э.

VII - VIII века-время наивысшего расцвета, "золотой век" этой цивилизации. Правители страны ведут успешные боевые действия на западных и южных границах. Караваны вездесущих торговцев проникают в самые глухие и отдаленные уголки Мексики и Центральной Америки, вывозя оттуда драгоценный зеленый минерал- нефрит, яркие перья тропических птиц, ткани, бобы какао, изящную парадную керамику, соль и обсидиан (для изготовления орудий труда и оружия). Архитекторы, скульпторы и художники создают по заказам могущественных правителей и жрецов свои бессмертные творения: многоцветные фрески Бонампака, башнеобразные храмы Тикаля, суровые образы царей и богов на стелах Йашчилана и Пьедрас-Неграс. Казалось, ничто не могло угрожать благополучию страны.

Но происходит непонятное. К концу IX века на большей части территории лесных низменных районов майя (Северная Гватемала, Белиз, восток Чьяпаса, Юкатан) жизнь в городах прекращается вовсе или же сводится к минимуму. Не стали строить новые храмы и дворцы, исчезли стелы и алтари с календарными датами.

Прекратились научные изыскания. Замерли рынки. Опустели ремесленные мастерские. Пришли в запустение пышные дворцы. "На священных алтарях,- пишет американский археолог Ч. Галленкамп,- не воскуривался больше душистый копал. На широких площадях умолкло эхо человеческих голосов. Города остались нетронутыми - без следов разрушений или перестроек, как будто их обитатели собирались вскоре вернуться. Но они не вернулись. Города окутало безмолвие... Дворы заросли травой. Лианы и корни деревьев проникли в дверные проемы, разрушая каменные стены пирамид и храмов. За одно лишь столетие заброшенные города майя вновь оказались поглощенными джунглями".

На протяжении каких-нибудь 100-150 лет наиболее густонаселенная и развитая в культурном отношении область Америки приходит в запустение и упадок, от которых она никогда уже не оправилась.

Тикаль, Гватемала. Изображение центральномексиканского бога воды и дождя Тлалока на стеле майя, VI в. н. э.

Для объяснения этой грандиозной катастрофы предлагалось множество самых разнообразных гипотез. По одной из них города "Древнего царства" (устаревший термин, хронологически соответствует "классическому" периоду в истории майя (300-900 годы нашей эры) майя были разрушены сильными землетрясениями. Она основана на том, что многие позднеклассические архитектурные постройки в городах майя представляют собой сплошную груду развалин, словно разбитые одним исполинской силы ударом.

Кроме того, известна необычайно активная вулканическая деятельность в горных районах Чьяпаса и Гватемалы. Но дело в том, что департамент Петен (Северная Гватемала), где находились крупнейшие города майя, расположен вне пояса активной вулканической деятельности. Плачевное же состояние большинства каменных построек позднеклассического времени связано с разрушительным воздействием ливней и буйной тропической растительности. Конструкция каменных зданий майя с "ложным" сводом такова, что разрушение нижней части опорных стен приводит к обвалу огромной массы камня, образующей этот высокий ступенчатый свод.

Существует и предположение, что причиной гибели цивилизации майя могли быть катастрофическое уменьшение дождевых осадков и вызванный этим "водный голод". Но последние геохимические и ботанические изыскания в джунглях Петена показали, что незначи-" тельное сокращение количества осадков, действительно наблюдавшееся к концу классического периода, никак не могло отразиться на развитии культуры майя, а тем более вызвать ее крах.

Версия о повальных эпидемиях малярии и желтой лихорадки, якобы вызвавших запустение всей этой огромной территории, тоже несостоятельна. Обе упомянутые болезни не были известны в Новом Свете до прихода европейцев.

Одной из наиболее распространенных была до последнего времени гипотеза Сильвануса Морли, объяснявшая упадок "классических" городов кризисом системы майяского подсечно-огневого земледелия. В своей книге "Древние майя" он пишет: "Непрерывное уничтожение леса для использования расчищенной площади под посевы кукурузы постепенно превратило девственные джунгли в искусственные саванны, покрытые высокой травой. Когда этот процесс закончился и вековой тропический лес был почти целиком сведен и заменен искусственно созданными лугами, то земледелие в том виде, как оно до сих пор практиковалось у древних майя, пришло в упадок, поскольку у них не было никаких земледельческих орудий (мотыг, кирок, борон, заступов, лопат и плугов). Замена девственного леса саваннами, созданными руками человека, осуществлялась очень медленно, вызывая в конце концов упадок тех городов, в которых она достигла критического состояния. Этот процесс протекал не одновременно, а в разных местах по-разному, в зависимости от таких причин, как размеры населения, длительность пользования землей и общее плодородие прилегающих областей. В этом крахе, бесспорно, сыграли свою роль и другие неблагоприятные факторы, следующие обычно по пятам голода,- народные восстания, кризис власти и религиозные ереси. Однако весьма вероятно, что именно это экономическое банкротство и послужило главной причиной гибели Древнего царства майя".

Это предположение долгое время пользовалось всеобщим признанием среди специалистов, и лишь последние исследования заставили пересмотреть основные положения гипотезы С. Морли. Прежде всего был поднят вопрос: действительно ли майя исчерпали свои обширные резервы невозделанных земель? Американский археолог А. В. Киддер установил, что почва долины реки Мотагуа в Гватемале ежегодно обновляется в ходе паводков и, следовательно, эти земли можно было возделывать постоянно (то же в долинах других крупных рек - Усумасинты, Улуа и т. д.).

Другой специалист по культуре майя, Эрик Томпсон, во время обследования археологических памятников Петена заметил, что пустующие поля (мильпы) сразу же зарастают высоким тропическим лесом, а не травами. Таким образом, едва ли истощение земли во всей огромной и разнообразной по природным условиям области майя могло вызвать быструю гибель их городов. По гипотезе С. Морли, истощение земель должно было произойти в первую очередь в самых древних центрах.

Однако, к примеру, такой город, как Тикаль, который существовал не менее десяти веков, пришел в упадок гораздо позже (после 869 года), чем более молодые центры в бассейне реки Усумасинты. А исследования ботаников и специалистов в области земледелия в районе озера Петен-Ица (Северная Гватемала) показали, что здесь до сих пор господствует подсечно-огневое земледелие, почти не изменившее своего характера со времен древних майя. Причем ему свойственны довольно высокая продуктивность и стабильность, что позволяет обеспечить продовольствием сравнительно густо населенные районы (примерно 100-200 человек на одну квадратную милю). Никакой угрозы нашествия травянистых саванн (как и в древности) здесь не наблюдается.

За последние годы все большую популярность приобретает гипотеза, выдвинутая известным американским археологом Эриком Томпсоном. По его мнению, упадок "классических" центров культуры майя связан с внутренними социальными потрясениями. Отправной точкой для выводов ученого послужил один на первый взгляд малопримечательный факт. В ходе раскопок древнего города Тикаль археологи обнаружили, что почти все найденные там каменные скульптуры, изображающие правителей и богов, либо повреждены, либо совершенно разбиты. Кто сделал это? С какой целью? В материальной культуре Тикаля нет никаких следов нашествия чужеземных армий: сожженных и рухнувших зданий, сломанного оружия и беспорядочно наваленных друг на друга скелетов с пробитыми черепами. Очевидно, чужеземцы не имели никакого отношения к тем драматическим событиям, которые разыгрались на последнем этапе существования города, примерно в конце IX века. Как полагает Томпсон, здесь может идти речь только о восстании угнетенных масс, и в воображении ученого возникает яркая картина этих далеких, но бурных событий.

Итак, чаша народного терпения переполнилась. В десятках городов и селений, разбросанных у подножия горных хребтов Чьяпаса и на лесных болотистых равнинах Северной Гватемалы, в том числе и в самом Тикале, жизнь внешне текла по-прежнему. Но надо представить себе всю сложную и протиноречивую структуру майяского общества, чтобы понять, какой ураган народного гнева готов был со дня на день обрушиться на головы правящей касты. Небольшое ядро светских аристократов и жрецов, усилиями которых поддерживался внешний блеск цивилизации майя, сознательно обрекало своих многочисленных подданных на нищету и бесправие. На долю простых земледельцев оставались лишь непосильные налоги, бесконечные поборы и тяжкий труд на строительстве дворцов и храмов. Пышные ритуальные центры росли среди лесов и болот, словно грибы после дождя, а земледельцы все туже затягивали пояса.

Неизвестно, кто первым бросил клич к восстанию, но за оружие взялись все, дружно и яростно, с надеждой на лучшие времена. И против этого всесокрушающего вала крестьянской войны не мог устоять никто. Были рассеяны и перебиты отборные отряды царских воинов. В панике бежали за пределы страну властители. - И когда успех восстания стал очевиден, священная ярость людей обрушилась на каменных кумиров, имевших самое прямое отношение к только что свергнутым правителям и жрецам.

Нечто похожее происходило и во многих других городах майя. Разбитые монументы с ликами царей и богов встречаются не только в Тикале, но и в Пьедрас-Неграс, Иашчилане, Алтар-де-Сакрифисьос. Огромная и цветущая страна внезапно испытала на себе все разрушительные последствия жесточайшего социального кризиса. Через некоторое время победившие земледельцы разошлись по своим деревушкам, рассеянным по окрестным лесам, и величественные города майя окутало безмолвие. Таково в общих чертах содержание гипотезы Э. Томпсона.

Как отнестись к ней? Крупные социальные потрясения (восстания, мятежи и т. д.) - неизбежные спутники любого классового общества-действительно могли послужить причиной (или одной из причин) гибели некоторых городов-государств майя в 1-м тысячелетии нашей эры. Но таких городов-государств было тогда несколько десятков, и вряд ли все они почти одновременно подверглись нападению восставших народных масс. Кроме того, как показали последние исследования, нет никаких реальных доказательств в пользу подобного развития событий. В Тикале и других городах "классического" периода стелы и алтари с изображениями правителей и богов подвергались порче и разрушению на протяжении всей многовековой истории местной цивилизации.

Это был какой-то важный ритуал или обряд: по прошествии определенного времени монумент портили или разбивали, совершая тем самым его ритуальное "убийство". Но и после этого он продолжал оставаться объектом ревностного почитания: ему приносили жертвы и дары, воскуряли благовония.

На наш взгляд, естественнее всего упадок "классических" городов майя объясняется нашествием чужеземных племен. Гипотеза эта существует много лет. Большинство исследователей считает виновниками гибели "Древнего царства" различные центральномексиканские народности либо армии тольтеков, ворвавшихся на Юкатан в конце X века, либо теотихуаканцев в еще более ранний период (VII век).

Но и здесь еще много неясного. Теотихуаканское вторжение в области майя могло произойти, по-видимому, не позднее конца VII века. Тольтеки появились на Юкатане лишь в конце X века. Кто же тогда сокрушил важнейшие города майя, пришедшие в запустение как раз между концом VIII и началом X века?

Противники гипотезы об иноземном нашествии выдвигают обычно два серьезных аргумента: в городах майя нет никаких следов разрушений и битв - неизбежных спутников завоеваний; вторжение тольтеков на Юкатан не привело там к исчезновению жителей майяских селений, как это случилось в более южных районах.

Известный историк и писатель К. Керам пишет, например, так: "Самым простым представляется объяснение, что майя были изгнаны иноземными захватчиками. Но какими, откуда они взялись? Государство майя находилось в расцвете сил, и никто из соседей не мог даже отдаленно сравниться с ним в военной мощи. Впрочем, эта гипотеза несостоятельна в корне: в оставленных городах не обнаружено никаких следов завоевания".

Однако через три года после того, как были написаны эти строки, археологи нашли в глубине гватемальских джунглей столь яркие следы "чужеземного вторжения", что они заставили замолчать самых закоренелых скептиков. Правда, это были не величественные руины крепостных стен и башен и не следы кровавых битв в виде груды человеческих костей и сломанного оружия, а всего лишь^ скромные черепки глиняной посуды, в изобилии валявшиеся в пыли заброшенных улиц и площадей майяских городов.

При раскопках Алтар-де-Сакрифисьос-древнего центра майя, расположенного у слияния рек Салинас и Пасьон, ученые со всей очевидностью установили, что последний этап в жизни города был насыщен поистине драматическими событиями. В конце IX века на смену исчезнувшим "классическим" традициям майя приходит совершенно^ иной культурный комплекс, лишенный каких-либо местных корней. Он получил название "Химба" и состоял только из изящной керамики с оранжевой поверхностью и терракотовых статуэток, напоминающих некоторые центральномексиканские образцы скульптуры. Физический тип людей, изображенных на этих статуэтках, их одежда, украшения и оружие совершенно не похожи на майяские. Все это свидетельствует о полной смене культуры и населения в городе в пределах 869-909 годов (хронологические рамки комплекса "Химба"). Спустя некоторое время завоеватели ушли из Алтар-де-Сакрифисьос, и город был в считанные годы целиком поглощен джунглями.

В 75 милях восточнее Алтар-де-Сакрифисьос находятся руины еще одного крупного центра "Древнего царства" майя - Сейбаля. По расчетам археологов, город этот существовал с 800 года до нашей эры до середины X бека нашего времени. Причем последний этап - "Байяль Бока" - длился (судя по календарным датам на стелах и специфическим типам керамики) с 830 по 950 год нашей эры. Именно тогда в Сейбале появляется множество черт, чуждых "классической" культуре майя. Во-первых, встречается масса уже знакомой нам изящной оранжевой керамики и терракотовых статуэток. Во-вторых, вся группа каменных стел с календарными датами от 850 до 890 года нашей эры имеет скульптурные изображения, совершенно чуждые "классическому" искусству майя и близкие по стилю искусству Центральной Мексики.

Наконец, весьма необычно для майяской архитектуры круглое в плане здание храма, обнаруженного недавно в Сейбале. Но круглые постройки довольно распространены в Центральной Мексике и на тольтекских памятниках Юкатана. Все это дополняет плоская каменная голова, так называемая "ача" (по-испански "топор"). Подобные изделия очень характерны для культуры племен Южного Веракруса и Западного Табаско конца 1-го - начала 2-го тясячелетия нашей эры.

Таким образом, все полученные в ходе раскопок данные свидетельствуют, что в IX веке Сейбаль был захвачен какой-то группой чужеземцев, связанных по своей культуре с побережьем Мексиканского залива и с Центральной Мексикой. Однако в отличие от Алтар-де-Сакрифисьос события в Сейбале развивались по-иному: завоеватели обосновались в городе на довольно длительный срок, частично слившись при этом с местным майяским населением. В результате возникла своеобразная синкретическая культура (об этом говорят, например, поздние стелы, изображающие персонажей в центральномексиканских костюмах, но с календарными датами, записанными по эре майя).

В огромном городе Паленке, расположенном далеко на западе майяской территории и, безусловно, одним из первых принявшем на себя удар завоевателей, вскоре после внезапного появления там большого числа оранжевой глиняной посуды (в конце VIII - начале IX века) происходит быстрый упадок местной культуры. Следует подчеркнуть, что и здесь при раскопках неоднократно встречались вычурные каменные предметы, получившие условные названия "ярма" и "топоры". Эти изделия служат одним из наиболее специфических признаков цивилизации тотонаков и других племен, живших на территории штатов Веракрус и Табаско.

Аналогичные и находки известны теперь и во многих других городах майя - Йашчилане, Пьедрас-Неграсе, Тикале, Копане.

Такова чисто археологическая подоплека тех драматических событий, которые привели к гибели основных центров "классической" культуры майя. Можно сделать два важных вывода: во-первых, теперь известно время чужеземного нашестия на земли майя (начало IX - середина X века); во-вторых, удалось установить и тот исходный район, откуда двинулись в поход завоеватели (прибрежные районы мексиканских штатов Веракрус, Табаско, Кампече).

Остается решить наиболее важный вопрос об этнической принадлежности людей, сокрушивших устои крупнейшей цивилизации доколумбовой Америки. И здесь на помощь археологии необходимо привлечь те скудные и противоречивые данные исторического характера, донесенные до нас старинными индейскими хрониками, которые удалось уберечь от преследований католических инквизиторов. Изучение этих хроник показало, что земли майя последовательно подвергались крупным нашествиям по меньшей мере три раза.

Первая волна завоевателей пришла из Центральной Мексики, а точнее, из Теотихуакана (долина Мехико) - столицы крупного и могущественного государства, созданного на рубеже нашей эры предками нахуа. В VII веке Теотихуакан стал добычей северных варварских племен, получивших впоследствии собирательное название чичимеков. Блестящая столица была полностью разграблена и сожжена.

Уцелевшие жители Теотихуакана и ряда, близлежащих селений вынуждены были переселиться в другие края, вероятнее всего на восток и юго-восток. В старинных ацтекских преданиях об этом важном историческом событии сохранились смутные воспоминания в виде легенды о переселении "тламатиниме" (по-ацтекски "мудрых, знающих людей").

Теотихуаканское влияние особенно заметно сказалось в горных районах майя. В Каминальгуйю (Центральная Гватемала; теотиху-аканские элементы культуры в керамике, архитектуре и искусстве настолько многочисленны и специфичны, что речь идет, видимо, о вторжении значительной группы чужеземцев и прямом завоевании города. Это нашествие относится примерно к 300-600-м годам.

На южном берегу озера Аматитлан (Гватемала), близ местечка Мехиканос, был найден теотихуаканский глиняный сосуд цилиндрической формы. Радиоуглеродный анализ раковины, находившейся внутри сосуда, показал, что изделие относится к 650 (±130) году.

В Копане (Западный Гондурас) археологи обнаружили стелу, на лицевой стороне которой высечен персонаж с лицом теотихуаканско-го бога воды и дождя Тлалока. На его сандалиях отчетливо видны типично теотихуаканские религиозные символы и знаки. Календарная надпись на стеле соответствует 682 году.

Все эти факты говорят о вторжении теотихуаканов на территорию майя (преимущественно в горные районы) между 600 и 700 годами. Видимо, на этот раз города-государства сумели устоять и, быстро преодолев разрушительные последствия вражеского нашествия, вступили в наиболее блестящую и яркую полосу своей истории.

Гибель Теотихуакана имела для народов Центральной Америки весьма серьезные последствия. Была потрясена до основания вся система политических союзов, объединений и государств, складывавшаяся на протяжении веков. Началась своеобразная цепная реакция- непрерывная полоса походов, войн, переселений, нашествий неведомых племен, сдвинувшая многие народы с насиженных мест. Вскоре весь этот клубок различных по культуре и языку этнических групп покатился, словно гигантская волна, на юг, к западным границам майя.

Именно к этому времени (VII - VIII века) относится большинство победных рельефов и стел, воздвигнутых правителями майяских городов-государств в бассейне реки Усумасинты - Паленке, Пьед-рас-Неграса, Иашчилана и других.

Сейбаль, Гватемала. Каменная стела майя, сочетающая в себе черты местного и центральномексиканского искусства, IX в. н. э.

На стеле из Пьедрас-Неграса, относящейся к 795 году, такая триумфальная сцена запечатлена особенно ярко. В верхней части монумента изображен сидящий на троне правитель города-"халач виник" в пышном головном уборе и богатом костюме. Правой рукой он опирается на копье. У подножия трона стоят военачальники и придворные, а еще ниже - большая группа обнаженных пленников со связанными за спиной руками.

"Обращает на себя внимание,- пишет советский этнограф Р. В. Кинжалов,- подчеркнутая индивидуальность в передаче образов пленных; отчетливо показаны различные этнические типы: у одного-характерное украшение в носу, напоминающее тольтекские, другой имеет густую бороду (весьма редкая черта у мйя)".

Но вскоре силы сопротивления врагу иссякли. И когда с запада двинулась новая волна завоевателей, дни майяских городов были сочтены. Эта вторая волна чужеземного нашествия связывается с племенами пипиль, этническая и культурная принадлежность которых до конца не установлена. Мексиканский ученый Вигберто Хименес Морено выдвигает весьма вероятную гипотезу. Он напоминает, что, по сообщениям древних хроник, примерно в конце VIII века нашей эры так называемые исторические ольмеки захватили город Чолулу (Мексика), где долгое время после гибели Теотихуакана сохранялось прежнее (теотихуаканское) население и продолжали развиваться традиции данной культуры.

Жители Чолулы вынуждены были бежать на побережье Мексиканского залива и обосновались на некоторое время в южной части теперешних штатов Веракрус, Табаско и Кампече. Здесь они подверглись, видимо, сильному воздействию со стороны культуры тотонаков (именно от них восприняли переселенцы комплекс "топор" - "ярмо"). В результате наследники теотихуаканских традиций, восприняв ряд черт инородных культур и частично слившись с местным (в том числе и майяским, жившим в Табаско) населением, превратились в тех самых "пипиль", которые известны нам по письменным источникам. Теснимые своими врагами - ольмеками, "пипиль" двинулись на юго-восток, в области майя. Это и есть та самая волна завоевателей, которая принесла с собой новую культуру в майяские города.

Нашествие "пипиль" на земли майя происходило с 800 по 950 год по двум основным направлениям: 1) вдоль реки Усумасинты и по ее притокам на юго-восток (Паленке, Алтар-де-Сакрифисьос, Сейбаль); 2) по побережью Мексиканского залива к городам Юкатана.

Продвижение вражеских полчищ по территории майя прослеживается довольно хорошо благодаря одному интересному обстоятельству. Дело в том, что у майя в "классическую" эпоху был широко распространен обычай воздвигать во всех крупных городах стелы и алтари с календарными датами, точно фиксирующими время торжественного открытия монумента. После того как на территории "Древнего царства" появилась оранжевая керамика и другие центральномексиканские черты культуры, возведение стел прекратилось. Таким образом, самая поздняя дата, высеченная на том или ином монументе города, отражает (конечно, приблизительно) и начало его упадка.

Судя по уцелевшим датированным стелам, первыми были разгромлены майяские города в бассейне реки Усумасинты. Затем почти одновременно погибли наиболее могущественные города-государства Петена и Юкатана. Самая поздняя календарная дата по эре майя, известная сейчас, относится к 909 году.

Третью волну завоевателей составили центральномексиканские племена тольтеков, вторгшиеся на территорию майя в конце X века и на несколько веков установившие свое господство над Юкатаном (Чичен-Ица). Однако связанные с этим события выходят за рамки нашей темы, поскольку к моменту появления тольтеков все основные центры «Древнего царства» майя были уже разгромлены.

В заключение вернемся к вопросу о том, действительно ли после всех описываемых событий низменные районы майя оказались совершенно безлюдными, как считают некоторые авторы.

Чичен-Ица. Каменный рельефс картинами сражений воинов майя и тольтеков. Причем последние всегда одерживают победу над противником. X-XII в.в. н.э

По свидетельству испанских хроник, в XVI-XVII веках в лесах Петена и Белиза проживало довольно много людей, хотя и, безусловно, меньше, чем в «классическую» эпоху. Кортес во время похода в Гондурас против мятежников идальго Кристобаля де Олида встретил в этих местах многочисленные селения и городки, тщательно возделанные поля маиса, разветвленную сеть дорог. Часть населения Петена была пришлой. Но другую (и, видимо, большую) его часть составляли прямые потомки жителей городов «классической» эпохи. В самом центре бывшего «Древнего царства», на острове посреди озера Петен-Ина. находился огромный город Тайясаль - столица независимого государства майя, просуществовавшего вплоть до конца XVII века. Это как нельзя лучше соответствует гипотезе о чужеземном вторжении.

Следует подчеркнуть также, что прекращение монументального строительства и сооружения каменных датированных стел отнюдь не означает, будто жизнь в городах майя полностью замерла в конце 1-го тысячелетия нашей эры. Есть доказательства, что даже в таких крупнейших центрах «Древнего царства», как Тикаль и Вашактун, майяское население сохранялось и в X-XVI веках.

Продвигаясь наиболее удобными путями, орды захватчиков постепенно опустошали земли майя. И тот факт, что дольше всех сохранялась группа городов во главе с Тикалем, расположенных в самом сердце «Древнего царства», в глубине непроходимых джунглей, лишний раз доказывает, что именно вражеское нашествие послужило причиной гибели культуры в столь большой и цветущей области, какой была территория майя в конце 1-го тысячелетия нашей эры.

Не исключено, что известную роль в гибели этой культуры сыграли и внутренние социальные потрясения (восстания, мятежи, междоусобицы), ослабившие силы сопротивления врагу.

Пустая кушетка

Продолжим говорить о нормах взаимоотношений? На оч...

Я предпринял искреннюю попытку сохранить объективность, однако я знаю, что сказать так – значит слукавить; никто не может не оставить отпечаток собственных предрассудков и личных пристрастий в любого рода работе. Так что эта книга не лишена субъективности. Как может историк решать вопрос о том, что является, а что не является фактом? Он делает выбор в соответствии с собственным характером и индивидуальными особенностями, личным вкусом и воображением; словом, поступает так, как поступает художник. И все же я бродил по джунглям в течение трех десятилетий, ощущал постоянные укусы насекомых, прошел через все обычные там болезни, страдая от горной болезни, поднимался на перевалы и вершины в Андах, падал, сброшенный мулами, попадал в тюрьмы (как из-за недоразумений, так и из-за слишком хорошего взаимопонимания). Все это сказалось на остроте моих романтических эмоций: они сгладились от многочисленных трений в потоке жизни. Скажем, когда мне хотелось узнать о повадках птицы кетцаль (квезал, Pharomachrus mocino; вырвав перья, местные жители опускают птицу на волю, поскольку в неволе не выживает. – Ред.), этой необыкновенно красивой птицы, отдавшей свои длинные перья вождям майя, а имя – Пернатому Змею, я лазал по тропическим лесам, проведя в них шесть долгих месяцев – время достаточное, чтобы узнать о том, как эта птица живет. Я даже попытался поймать ее, чтобы получить какое-то представление о том, каким образом майя удавалось поставлять ее перо в столь фантастических количествах, не доведя до исчезновения самого кетцаля. Когда встал вопрос об источниках бумаги у майя и ацтеков, я не удовлетворился лишь запахом библиотечной пыли, а отправился в джунгли собирать растения, из которых можно делать бумагу, и прошел через все физические лишения, обычные для подобного рода исследований. Микроскоп, история и библиотека лишь послужили подтверждением всего найденного. Таким образом, начиная с 1930 года, время от времени делая перерывы, для того чтобы что-то написать, и необходимые отступления для борьбы и романтических отношений, я отправлялся в многочисленные экспедиции, большие и малые, и пожил во всех краях, составлявших части солнечных царств Америки. Ни благородный дикарь, ни его антипод не повлияли на эти материалы. Здесь присутствует, конечно, предвзятость; однако мои разнообразные занятия в области этнографии, уводившие меня весьма далеко, предоставили мне некоторое знание местных условий – и мой отбор и интерпретация материала в определенном смысле являются квалифицированным praejudicium (предрешением вопроса).