Муратов, павел павлович

Па́вел Па́влович Мура́тов (19 февраля (3 марта) 1881 - 5 февраля 1950) - русский писатель и искусствовед, автор трёхтомных «Образов Италии» (1911-1912).

Биография

Родился в городе Бобров Воронежской губернии. Воспитывался в кадетском корпусе, учился в Институте путей сообщения в Петербурге, в 1904-1905 - артиллерийский офицер. После путешествия за границу (1905-1906) поступил на службу в Румянцевский музей (до 1914). Дружил с Борисом Зайцевым , Владиславом Ходасевичем , Ниной Берберовой , художником Николаем Ульяновым.

С 1906 года печатался в журналах «Весы», «Золотое руно», «Аполлон», «Старые годы».

Занимался русской живописью допетровского периода, сотрудничал с Игорем Грабарём в его многотомной «Истории русского искусства».

В 1913-1914 вместе с Константином Некрасовым издавал художественный журнал «София».

Участник Первой мировой войны, награждён орденами.

В 1918-1922 годы работал в отделе охраны памятников Наркомпроса РСФСР, вместе с Игорем Грабарём участвовал в реставрации храмов Москвы и Новгорода. В 1918, пытаясь поддержать литераторов, организовал вместе с Ходасевичем и Михаилом Осоргиным Книжную лавку писателей.

Принимал участие в деятельности Комитета помощи голодающим (Помгол).

В 1921 году был арестован вместе с Борисом Зайцевым и другими членами Комитета.

С 1922 года выслан из СССР, сначала жил в Германии. В 1923 поселился в Риме (в его квартире бывали Вячеслав Иванов , Джорджо де Кирико и др.).

В 1927 году переехал в Париж. Его тогдашнюю политическую публицистику в газете «Возрождение» высоко ценил Иван Бунин .

В 1927 году - член-основатель общества «Икона» в Париже.

Занялся военной историей, в частности - историей Первой мировой войны.

Перед началом Второй мировой войны переехал в Великобританию, подготовил монографии о событиях 1941-1945 году на советско-германском фронте (вместе со своим другом, историком Уильямом Алленом), о военной истории Кавказа в XIX веке (вышла посмертно). Незадолго до смерти поселился в Ирландии, в имении Аллена Уайтчёрч-Хаус (Whitechurch House ).

Творчество

Выступал как публицист, литературный и художественный критик, историк русского и европейского искусства от иконописи до Сезанна. Писал рассказы, пьесы, оставил исторический роман «Эгерия» (1922). Наиболее известна книга его тонких и наблюдательных, отмеченных меланхолией очерков «Образы Италии» (посвящены Б. К. Зайцеву, т.1 - 1911, т.2 - 1912, т.3 - 1924, изд. в Берлине; переизд. в России в 1993, 1994, 2005).

Муратов занимает в русской литературе очень необычное место. Его духовная родина не Россия, а Италия эпохи Возрождения. Хотя «Магические рассказы» и «Эгерия» создавались в страшные годы после захвата власти большевиками, советская действительность не нашла в них ни малейшего отклика. М. Алданов с восторгом говорил об «Эгерии» как об «очень утешительном симптоме для новейшей русской литературы»; В. Сечкарёв согласился с ним в статье (1967) об этом «стилизованном романе». «Эгерия» - исторический роман об эпохе конца XVIII века, но главным образом Муратов сосредоточен на связях людей, на любви и на зависимости внутренней и внешней жизни человека от рока. Действие развивается с захватывающей быстротой и напоминает приключенческий роман. Главный герой и рассказчик, художник, оглядывается после многих лет на страстную любовь своей молодости, вовлекшую его в политические интриги (шведский король Густав III и розенкрейцеры), значение которых он не понимал и потому едва избежал гибели. Магия и скептицизм, несмотря на противоречивость этих понятий, соединяются, как и в рассказах, Муратовым в одно убедительное целое. Отточенные афоризмы, необыкновенные метафоры, удачные сравнения и до последней детали точный, ясный язык характерны для этого замечательного произведения, принадлежащего к лучшим достижениям русского исторического романа.

Сочинения

Образы Италии, II 1911-12, III Berlin, 1924
Герои и героини, 1918
Магические рассказы, 1922
Эгерия, Berlin, 1922
Рассказы // «Современные записки», № 20, 1924, № 24, 1925
Приключения Дафниса и Хлои // «Современные записки», № 28, 1926
Мавритания // «Современные записки», № 33, 1927
Les icones russes, Paris, 1927
The Russian Military Campaigns of 1941-1943 (by WED Allen and Paul Muratof, part 1, 1943)
The Russian Campaigns of 1944-45, New York, 1946 (by WED Allen and Paul Muratof)
Caucasian Battlefields: A History of the Wars on the Turko-Caucasian Border 1828-1921 (by WED Allen and Paul Muratof, 1953)

Новейшие публикации

Искусство и народ //Литература русского зарубежья: Антология. Т.1. Кн.1. М.,1990 с.377-390.
Приключение Казановы, не рассказанное им самим //Новая Юность, 1995, № 1/2, с.58-64
Эгерия. Роман и новеллы из разных книг. Москва: Терра, 1997
Ночные мысли. Эссе, очерки, статьи 1923-1934. Москва: Прогресс, 2000
Искусство прозы//Критика русского зарубежья: В 2 ч. Ч.1. М.: Олимп; АСТ, 2002, с 184-206
Древнерусская живопись история открытия и исследования. М.:Айрис-Пресс; Лагуна-Арт, 2005
Русская живопись допетровской эпохи
Вокруг иконы
Византийская живопись
Открытия древнерусского искусства
Образы Италии. Полное издание в трёх томах. Издательство Арт-Родник, Москва, 2008
Статьи и очерки (1927 - 1931). Публикация и комментарии К. М. Муратовой// Наше наследие, 2012, 104 ().

(1950-02-05 ) (68 лет) Род деятельности прозаик , публицист , переводчик , литературный критик , историк , издатель

Па́вел Па́влович Мура́тов (19 февраля [3 марта ] - 5 февраля ) - русский писатель и искусствовед, переводчик и издатель.

Биография [ | ]

С 1906 года печатался как критик в журналах «Весы », «Золотое руно », «Аполлон », «Старые годы ».

Занимался русской живописью допетровского периода, сотрудничал с Игорем Грабарём в его многотомной «Истории русского искусства»: 6-й том был большей частью написан Муратовым.

Принимал участие в деятельности Комитета помощи голодающим (Помгол). В 1921 году был арестован вместе с Борисом Зайцевым и другими членами Комитета.

Выступал как публицист, литературный и художественный критик, историк русского и европейского искусства от иконописи до Сезанна . Писал рассказы, пьесы, оставил исторический роман «Эгерия» (). Наиболее известна книга его тонких и наблюдательных, отмеченных меланхолией очерков «Образы Италии» (посвящены Б. К. Зайцеву, т.1 - , т.2 - , т.3 - , изд. в Берлине; переизд. в России в , , ).

Муратов занимает в русской литературе очень необычное место. Его духовная родина не Россия, а Италия эпохи Возрождения. Хотя «Магические рассказы» и «Эгерия» создавались в страшные годы после захвата власти большевиками, советская действительность не нашла в них ни малейшего отклика. М. Алданов с восторгом говорил об «Эгерии» как об «очень утешительном симптоме для новейшей русской литературы»; В. Сечкарёв согласился с ним в статье (1967) об этом «стилизованном романе». «Эгерия» - исторический роман об эпохе конца XVIII века, но главным образом Муратов сосредоточен на связях людей, на любви и на зависимости внутренней и внешней жизни человека от рока. Действие развивается с захватывающей быстротой и напоминает приключенческий роман. Главный герой и рассказчик, художник, оглядывается после многих лет на страстную любовь своей молодости, вовлекшую его в политические интриги (шведский король Густав III и розенкрейцеры), значение которых он не понимал и потому едва избежал гибели. Магия и скептицизм, несмотря на противоречивость этих понятий, соединяются, как и в рассказах, Муратовым в одно убедительное целое. Отточенные афоризмы, необыкновенные метафоры, удачные сравнения и до последней детали точный, ясный язык характерны для этого замечательного произведения, принадлежащего к лучшим достижениям русского исторического романа.

Австралийский писатель Клайв Джеймс (Clive James) привел Муратова в качестве примера «как замечательный человек может быть до сих пор забытым». Книга «Образы Италии» написана, по его мнению, в традициях путевых заметок об Италии, которые создали Гете и Якоб Буркхардт , но превосходит их .

Библиография [ | ]

Новейшие публикации [ | ]

Примечания [ | ]

Чертков В. Г. Муратов П. // Краткая литературная энциклопедия - М. : Советская энциклопедия , 1962.
идентификатор BNF : платформа открытых данных - 2011.
Вересова Т.В., Талалай М.Г. Человек Ренессанса. Художник Николай Лохов и его окруженние. М. : Старая Басманная, 2017. С.232.
Там же. С.235-236.
Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. - М. : РИК «Культура», 1996. - XVIII, 491, с. - 5000 экз. -

Перед читателем книга, которая в буквальном смысле стала настольной не для одного поколения русской интеллигенции. Первые два тома вышли в 1911-1912 гг., третий том был выпущен в Германии уже во время расставания автора с Россией.

Павел Павлович Муратов (1881-1950) - один из самых талантливых представителей русской культуры. Он известен как писатель, историк, искусствовед и издатель. "Образы Италии" - соединение всех его талантов в единое целое, которое можно определить как талант видеть и ценить прекрасное в жизни, тонко чувствовать и наслаждаться образами искусства.

П.П. Муратов родился в южной части Воронежской губернии в небольшом городке Боброве. Отец его был военным врачом. После обучения в кадетском корпусе, Павел Муратов поступил в санкт-петербургский Институт путей сообщения и получил диплом инженера. Обстоятельства сложились так, что в 1903 году Муратов приехал в Москву, и в Москве он жил в семье брата, офицера генерального штаба, в самом центре на Арбате, у Никитских ворот. Атмосфера художественной и политической жизни столицы захватила молодого и талантливого человека. Муратов устроился на службу в Библиотеку Московского университета, а позже стал хранителем отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, затем стал сотрудником Исторического музея. Школа знаточества, которую П.П. Муратов прошел в Румянцевском музее, воспитала в нем исключительный вкус, тонкий и верный взгляд, а работа в Историческом музее дала твердое основание его историческому образованию, воспитала в нем умение видеть историческую перспективу и объемно представлять каждое явление культурной и исторической жизни. Большую роль в его судьбе сыграло его первое путешествие в Париж. П.П. Муратов открыл для себя Сезанна и постимпрессионистов. А в 1908 году он впервые попал в Италию.

Италия была, пожалуй, главной любовью этого необыкновенно умного и тонкого знатока европейской культуры. Вслед за Пушкиным, мечтавшим увидеть "Италию златую", Баратынским, рвавшимся душой "к гордым остаткам падшего Рима", за Герценом, испытавшим благоговение перед Римом, за Гоголем, писавшим, что "вся Европа для того, чтобы смотреть, а Италия для того, чтобы жить", и другими русскими, навсегда слившимися душой с великой культурой замечательной страны, П.П. Муратов повествует о своей верной любви к Италии, о том как ему дороги и Венеция с ее гондолами, и "великолепный холод Уффиций, и жар простых сельских дорог Сеттиньяно и Фьезоле".

С восторгом истинного поэта он признается в своем восхищении перед всем, что связано с образами Италии: "Своей ногой ступал я однажды на камни Испанской лестницы, своим лицом чувствуя горячие веяния сирокко! Своей рукой срывал розы на склонах Монте Берико, в оградах палладианских вилл и своими пальцами ощущал тонкую пыль, осевшую на тяжелых гроздьях и виноградниках Поджибонси или Ашьяно".

Однако книга П.П. Муратова дорога нам не только как опыт движения его жизни в жизненной стихии Италии, но и как раскрытие всей сущности итальянской культуры в ее развитии. Как человек, наделенный необычайно точным и верным эстетическим чувством, П.П. Муратов заново открывает для читателя Джотто и Мантенью, Мелоццо да Форли и Бенноццо Гоццоли. Как удивительно прочитывает он творчество Витторе Карпаччо! Кто еще так написал о прекрасном венецианском утре, проведенном перед рыцарским великолепием сцены "Святого Георгия", перед романтическим очарованием пейзажей, открывющихся сквозь окна в сценах цикла "Святой Урсулы"! А описание венецианского быта! В 1514 году, когда Карпаччо создавал свои прославленные картины, венецианский сенат решил обложить налогом всех куртизанок, и по переписи их оказалось ни много, ни мало, а около одиннадцати тысяч. "Чтобы нарядить и убрать всех этих женщин и всех патрицианок, сколько нужно было золота, сколько излюбленного венецинками жемчуга, сколько зеркал, сколько мехов, сколько кружев и драгоценных камней! Никогда и нигде не было такого богатства и разнообразия тканей, как в Венеции XVII века. В дни больших праздников и торжеств залы дворцов, церкви, фасады домов, гондолы и самые площади бывали увешаны и устланы бархатом, парчой, редкими коврами. Во время процессий сотни гондол бывали покрыты алым шелком". А вот определение роли государства в той же прославленной Венеции: "Трудно забыть, что времена наибольшего

великолепия совпадают как раз с наибольшим

развитием тягостей венецианской государственности. Сенат не только облагал налогом куртизанок, он во всем точно определял их ремесло. Государство надзирало за всем: не преувеличивая, можно сказать, что ему был известен каждый шаг каждого человека. Оно следило за нарядами, за семейными нравами, за привозом вин, за посещением церквей, за тайными грехами, за новыми модами, за старыми обычаями, за свадьбами, за похоронами, балами и обедами. Оно допускало только то, что находило нужным, и как раз в оценке того, что можно и чего нельзя, оно и проявляло свою изумительную мудрость".

П.П. Муратов возвращался в Италию много раз, итальянская культура легла в основу его мировидения. Особую привязанность он питал к Риму. Рим был и остается для всей европейской культуры колыбелью, истоком, к которому человечество будет возвращаться вновь и вновь. И есть одно чувство, которое объединяет всех, кто хотя бы раз побывал в вечном городе - это "чувство Рима". "Рим не такой город, как все другие города. У Рима есть очарование, которое трудно определить и которое принадлежит только ему одному, Испытавшие силу этого очарования понимают друг друга с полуслова, для другого это загадка" - эти слова принадлежат замечательному французскому мыслителю и писателю Ж.Ж. Амперу, но вслед за автором "Образов Италии" их готов повторить каждый, кто уже побывал в Риме. П.П. Муратов обладал удивительным чутьем истории, он был словно камертон, чутко улавливавший движения и суть событий. Он писал об исторических событиях, словно разглядывая "узоры прошедших здесь разнообразных судеб и индивидуальностей". Сила и подлинность очарования Рима, которая ощущается и на Пьяцца ди Спанья, и на Римском Форуме, и на Аппиевой дороге, и в Станцах Рафаэля в подлинной мере ощущается на каждом шагу, который мы совершаем вместе с автором "Образов Италии".

П.П. Муратов не рассматривал историю и историю искусства как некое поступательное движение. Ни история, ни искусство не укладывалось для него в какие-либо схемы. Он осознавал каждое событие и каждое произведение искусства как факт, который нуждается в осознании и понимании. И ему дано было это счастье осознавать, понимать, любить и наслаждаться. Возможно, именно поэтому так притягивает к себе его книга, в эпилоге к которой он пишет: Увидеть снова Италию - для скольких не сбылось и не сбудется это желание! Для скольких, однако, запечатлелись в образах Италии все образы божества, природы и человека".

"Образы Италии" приобщили к познанию Италии многие поколения. "Не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души, живая страница нашей жизни, биение сердца, взволнованного великим и малым, такова Италия, и в этом ничто не может сравниться с ней" - так писал Муратов о любимой стране, каждое путешествие в Италию придавало ему новые душевные силы, возрождало новые способности, умножало новые желания. "Мы возвращаемся из Италии с новым мироощущением слиянности начал и концов, единства истории и современности, неразрывности личного и всемирного, правды вечного круговорота вещей, более древней правды, чем скудная идея прогресса…" - такими словами заканчивает автор свою восхитительную книгу, которую мы воспроизводим в своем издании.

Более чем две тысячи репродукций, сопровождающих текст "Образов Италии" П.П. Муратова, помогут узнать, понять и полюбить Италию и совершить это великое путешествие во времени и пространстве, которое в "недрах нашего существа, в глубинах души очерчивает свой блистательный круг". О. Гасанова

В 1904-1905 годах был артиллерийским офицером. После путешествия за границу (1905-1906) поступил на службу в Румянцевский музей , где до 1914 года был хранителем отдела изящных искусств и классических древностей. Дружил с Борисом Зайцевым , Владиславом Ходасевичем , Ниной Берберовой , художником Николаем Ульяновым .

С 1906 года печатался как критик в журналах «Весы », «Золотое руно », «Аполлон », «Старые годы ».

В 1927 году Муратов переехал в Париж , где стал одним из учредителей общества «Икона». Его политическую публицистику того периода в газете «Возрождение » высоко ценил Иван Бунин . Начинает сотрудничать в журналах и газетах русской эмиграции в Париже, становится экспертом художественной галереи «A la vieille Russie » в Париже. Один из основателей общества «Икона» в Париже, существующего поныне.

1928 – участвует в организации фундаментальной выставки русского искусства в Брюсселе.

1928 – 1931 – сотрудничает с Марио Брольо и его издательством «Valori plastici » в Риме. Публикует в этом издательстве монографии по византийской живописи (по-итальянски и по-французски), готической скульптуре (по-французски) и Фра Анжелико (по-итальянски, по-французски и по-английски).

1939 – уезжает в Англию, помогает своему другу историку Уильяму Аллену подготовить монографию по истории Украины.

1940 – публикация монографии по истории Украины У.Аллена.

1940-1946 – проводит в Лондоне все военные годы.

1944-1946 - Пишет первые в истории книги о ходе войны на русско-германском фронте, вышедшие как сочинение двух авторов – Аллена и Муратова.

1946-1947 – переезжает в Whitechurch House, имение Алленов в Ирландии.

5 октября 1950 г. – Павел Павлович Муратов умер от инфаркта в имении Whitechurch House. Похоронен на деревенском кладбище близ имения.

1953 – публикация в Кембридже фундаментального труда Аллена и Муратова по истории Кавказских войн.

1981 – празднование столетия со дня рождения П.П.Муратова в Союзе художников в Москве.

1993-1994 – первое новое переиздание «Образов Италии» в России после пятидесятилетнего перерыва.

2008 – выставка «Павел Муратов человек Серебряного века» в ГМИИ им. А.С.Пушкина в Москве.

2012 – основание Международного научно-исследовательского Центра «Павел Муратов» в Риме.

Павел Павлович Муратов

Муратов Павел Павлович (19.02.1881-5.10.1950), писатель. Родился в г. Бобров Воронежской губ. Начал печататься в 1906. Сотрудничал в журнале «Весы», «Старые годы», издавал журнал «София» (1914). С 1922 - в эмиграции. Выступал преимущественно как искусствовед по вопросам классической и современной живописи. Наиболее значительный труд Муратова - «Образы Италии» (Т. 1-2. 1911-12; Полное изд. Т. 1-3. Берлин, 1924), где описание страны перемежается с обширными экскурсами в ее историю и искусство. Муратову принадлежат переводы (в т. ч. новелл итальянского Возрождения), сборники новелл, роман «Эгерия» (1922), несколько пьес, яркие эссе о Ж. де Нервале, У. Бекфорде. Произведениям Муратова присущи умелая стилизация и вместе с тем зависимость от литературных образцов. Во время второй мировой войны Муратов находился в Англии, где выступал как военный историк и обозреватель.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

Муратов Павел Павлович (19.02(3.03).1881, Бобров Воронежской губ. - 5.10.1950, поместье Уайтчёрч-Хаус, графство Уотерфорд, Ирландия) - писатель, публицист, культуролог . Окончил петербургский Институт путей сообщения (1903). Переехав в Москву, служил в библиотеке Московского университета помощником, затем хранителем отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея. Печатался с 1906 года в газете «Утро России», журналах «Заря», «Старые годы», «Золотое руно», «Аполлон», «Весы» как художественный критик. По эстетическим пристрастиям Муратов - «классик»; от увлечения постимпрессионизмом ему передался вкус к распознаванию предвечных форм, оценка пластических возможностей фактуры, но не в отвлеченном плане, а применительно к «теплому», «живому». Главной сферой интересов Муратова стало итальянское искусство: книга очерков «Образы Италии» (М., 1911-1912. Т. 1-2), принесшая автору широкое при знание, сделала Италию для русского символизма мифом и перекрестком культурного смысла. Сила классического итальянского искусства обусловлена, по Муратову, синтезом античных и христианских начал, «природной латинской религией», символической активностью, не столько порожденной христианством, сколько освобожденной им и «направленной к цели». Параллельно с изучением итальянского искусства у Муратова обостряется интерес к иконописи. Он принимает участие в организации выставки русской старины (1913), становится одним из пионеров расчистки икон в Кремлевских соборах, предлагает принципы накопления и систематизации иконографического материала (Древнерусская живопись. М., 1914); написал 4 из 5 вып., посвященных допетровской иконописи, 6 тома изданной И. Э. Грабарем «Истории русской живописи» (М., 1913). Трактуя икону преимущественно эстетически, М. видит в ней единство западного и восточного начал, а также проявление высшего художественного аристократизма. С начала 1914 года Муратов - редактор журнула «София», затем призывается в действующую армию. Революцию встретил в Севастополе, по возвращении в Москву избирается в президиум Комитета по охране художественных и научных сокровищ России (1918), сотрудничает в антибольшевистских журналах («Народоправство» и др.). В 1922 году выехал в командировку за рубеж, откуда не вернулся. Жил в Германии, с 1924 г. - в Риме, с 1927 года - в Париже. Печатался в основных органах эмиграции: «Последние новости», «Звено», «Воля России», «Русская мысль», «Современные записки» и др. В Германии опубликовал роман «Эгерия» (1922), во Франции трагикомедии «Приключения Дафниса и Хлои» (1926), «Мавритания» (1927). В 1924 г. издательство Гржебина выпустило окончательную 3-томную редакцию «Образов Италии». С 1927 года Муратов вошел в число сотрудников парижской газ. «Возрождение», занялся политической журналистикой. Резкое неприятие левого крыла эмиграции вызвала его неподписанная статья «О дедушках и бабушках русской революций» (1931), Перед 2-й мировой войной Муратов переехал в Англию, последняя работа «Русские военные кампании 1944-1945» (1946) написана им в соавторстве с дублинским коллекционером У. 3. Алленом. Муратов явился воплощением «эстетизма 1910 года» (Г. В. Иванов). Он мало внимателен к религиозной проблематике, рассматривает русскую идею в контексте общезападного опыта. Революция, по его мнению, отбросила Россию в Азию. Н. Н. Берберова назвала италофильски окрашенный символизм Муратова «не декадентским, вечным». В цикле эссе («Анти-искусство», 1924; «Искусство и народ», 1924; «Кинематограф», 1925) главной темой М. становится возможность преодоления кризиса культуры. Новую культурологическую ситуацию он называет «пост-Европой» и оценивает ее в плане конфликта между «человеком органическим» и «человеком механическим», искусством и «антиискусством». Корень кризиса культуры - в утрате искусством чувства «пейзажа» как связующего звена между «рукой» художника и его интеллектом. Критицизм новейших форм художнического самовыражения (экспрессионизм, сюрреализм, театр Мейерхольда) не в состоянии соответствовать душе «народного человека», приведенного в состояние варварства индустриализмом XIX века. Специализация искусства - следствие триумфа науки, или «тирана естества», который форсирует силы природы, добывая энергии и скорости, делающие нереальными параметры данного человеку его физических ощущениях мира. Уничтожение пластического («статического») образа, или «выпадение из пейзажа», привело к торжеству в искусстве механических форм знания, неспособных внушать эстетическое наслаждение. По мнению Муратова, ситуация «механического абсурда» парадоксальна. С позиций эстетизма «пост-Европу», памятуя о классическом искусстве, следует ненавидеть; в плане же кипения беспредметной интеллектуальности - отчасти приветствовать. Однако игра интеллекта все же аморальна: перестройка культуры на механический лад неизбежно убивает в творце «народное», ремесленническое начало, притупляет эмоциональность. Оценивая перспективу развития искусства, Муратов не пессимистичен: параллельно с «анти-искусством» как следствием индустриализма существуют, пусть и в искаженном виде, пласты культуры, способные возродить органические формы творчества. Кинематограф, детективы общедоступны и, несмотря на значительную тривиальность и пошлость, являются вопреки всему способом удовлетворения стихийной эстетической потребности народа. Подобно Г. К. Честертону (эссе «В защиту детективной литературы», 1901), Муратов склонен видеть в массовой культуре (кинематографе) проявление тяги к морализму и «порядку», а также протест против автоматизма и «хаоса» цивилизации, которые внушает элитарное искусство.

В. М Толмачев

Русская философия. Энциклопедия. Изд. второе, доработанное и дополненное. Под общей редакцией М.А. Маслина . Сост. П.П. Апрышко , А.П. Поляков. – М., 2014, с. 392-393.

Сочинения: Образы Италии. М., 1994; Искусство и народ // Литература русского зарубежья: Антология. М., 1990. Т. 1, кн. 1. С. 377-390.

Литература: Зайцев Б. Далекое. Вашингтон, 1965. С. 89-99; Из истории сотрудничества П. П.. Муратова с издательством К. Ф. Некрасова (Публ. И. В. Вагановой) //Лица. М.; Спб., 1993. Вып. 3. С. 155-265; Толмачев В. М Образ красоты // Муратов П. П. Образы Италии. М., 1994.