Немцы в париже 1940. Почему Гитлер так легко оккупировал могучую Францию

Первое заседание правительства Петэна, состоявшееся 17 июня, длилось всего десять минут. Министры единодушно приняли решение просить у германского командования прекращения военных действий. Новый министр иностранных дел П. Бодуэн пригласил к себе испанского посла Лекерика и передал ему ноту, в которой правительство маршала Петэна просило Испанию «обратиться как можно скорее к германскому правительству с просьбой прекратить военные действия и сообщить, каковы его условия мира» {268} . Предложение Франции о перемирии через папского нунция было направлено и правительству Италии.

Днем 17 июня Петэн обратился по радио с воззванием к населению и армии страны «прекратить борьбу». Это воззвание внесло деморализацию в ряды армии, которая еще продолжала вести боевые действия. Петэн, не дожидаясь ответа командования вермахта, этим воззванием, по существу, отдал приказ о прекращении сопротивления. Немцы, немедленно издав листовки с текстом воззвания Петэна, начали разбрасывать их над позициями французских войск. Фашистские танки шли с белыми флагами и брали в плен прекративших сопротивление французских солдат. Начальник штаба французской главной квартиры генерал Думенк, чтобы в какой-то мере сохранить боеспособность армии, вынужден был дать в войска телеграмму: «Перемирие не подписано. Противник использует белый флаг, чтобы прорваться на обороняемых участках... Следует повсюду продолжать со всей энергией защищать территорию родины» {269} .

18 июня французское правительство отдало войскам распоряжение оставлять без боя все города с населением более 20 тыс. человек. Частям запрещалось вести боевые действия не только в самих городах, но и на их окраинах, а также производить какие-либо разрушения. Это привело к дезорганизации последних усилии французских войск оказывать сопротивление.

Берлин был хорошо осведомлен о намерении Петэна с приходом к власти заключить перемирие с Германией. Предательская позиция Петэна получила полное одобрение гитлеровцев. Фашистский орган «Фёлькишер беобахтер», поощряя капитулянтскую политику Петэна, отзывался о нем, как о «старом, безупречном солдате, который только один еще в состоянии доставить утешение французскому народу».

Получив просьбу французского правительства о прекращении боевых действий, политическое руководство Германии не торопилось с ответом. Немедленные переговоры с Францией, которые означали бы окончание боевых действий, не входили в расчеты германского генерального штаба. Немцы решили воспользоваться фактическим прекращением сопротивления французских войск и ускорить наступление по всему фронту. Кроме того, предстояло решить вопрос о территориальных претензиях Италии. Как свидетельствует памятная записка итальянского министра иностранных дел Чиано, Италия намеревалась оккупировать французскую территорию до Роны, в том числе города Лион, Баланс, Авиньон, получить в свое владение Корсику, Тунис, Французское Сомали, военно-морские базы в Алжире и Марокко (Алжир, Мерс-эль-Кебир, Касабланка). Франция должна была передать Германии и Италии весь флот, авиацию, тяжелое оружие, большое количество средств транспорта. Выполнение этих требований означало бы установление безраздельного господства Италии в бассейне Средиземного моря.

Германия не хотела столь значительного усиления своего союзника. Кроме того, Гитлер считал, что в тот момент было нецелесообразно предъявлять Франции «излишние» требования. На первый взгляд такая установка противоречила германским планам уничтожения Франции как великой державы. Но правители Германии вынуждены были считаться с реально сложившейся военно-политической обстановкой. Хотя французские вооруженные силы потерпели сокрушительное поражение, Франция окончательно еще не была повержена. У нее оставались обширные колониальные владения с колоссальными материальными и людскими ресурсами. Гитлер понимал, что лишен возможности немедленно прибрать к рукам богатые заморские территории Франции. Из сообщений агентуры фашистскому руководству было известно, что французская администрация в колониях, учитывая настроение армии и населения, готова продолжать войну. Этого оно и опасалось. Чрезмерные требования к Франции могли толкнуть колеблющиеся группы из правящих кругов к продолжению сопротивления и эмиграции правительства Франции в Северную Африку. Такая перспектива вела к затягиванию войны с Англией и Францией, нарушала гитлеровские намерения быстрее покончить с войной на Западе.

Была и еще одна причина «снисходительного» отношения к Франции - боязнь, что ее уцелевший военно-морской флот достанется Англии.

До 20 июня 1940 г. французский флот понес незначительные потери (всего 34 корабля основного состава, в том числе 1 крейсер, 11 эсминцев и 7 подводных лодок) {270} . В строю оставалось 7 линкоров, 18 крейсеров, 1 авианосец, 1 авиатранспорт, 48 эсминцев, 11 миноносцев и 71 подводная лодка, не считая более мелких судов.

Германия не имела достаточных военно-морских сил, чтобы захватить французский флот, и откладывала эту задачу на будущее. А пока командование вермахта стремилось не допустить ухода французских кораблей в английские порты или на свои базы в колониях.

Петэн и его сообщники хорошо понимали, что Гитлер согласится вести переговоры о перемирии только с тем французским правительством, которое сохранит контроль над колониями и не допустит ухода боевых кораблей в английские порты. Петэн и его окружение опасались создания эмигрантского правительства Франции, которое взяло бы на себя управление колониями и оставило бы в своем распоряжении французский флот.

Французские капитулянты делали все, чтобы устранить возможность создания эмигрантского правительства. Они организовали настоящую кампанию обмана, шантажа и угроз, пытаясь предотвратить эмиграцию тех политических деятелей, которые могли стать лидерами этого правительства. Документы архивов гитлеровского министерства иностранных дел свидетельствуют, что правительство Петэна информировало Берлин через испанского посла о возможных внутренних затруднениях и торопило с началом переговоров.

Гитлер, получив предложение французского правительства о перемирии, в своем приказе потребовал продолжать наступление, преследовать потерпевшего поражение противника и оккупировать важнейшие районы Франции. В Нормандии немецкие подвижные части заняли Шербур, а на границе Бретани - Ренн. Другая группировка продвинулась от Ла-Манша на юг и форсировала Луару между Орлеаном и Невером.

19 июня части 10-й французской армии прекратили сопротивление. Немецко-фашистские войска захватили французскую военно-морскую базу Брест. На побережье Атлантического океана немецкие соединения захватили Сен-Назер, Нант и Ла-Рошель.

На последнем этапе операции «Рот» активные действия предприняли войска группы армий «Ц». 1-я немецкая армия, воспользовавшись отходом французских войск от линии Мажино, сумела преодолеть полосу укреплений между Сент-Авольдом и Саарбрюккеном, а 7-я армия, форсировав Рейн в верхнем течении, заняла 18 июня Кольмар. В подчинение командующего группой армий «Ц» была передана танковая группа Гудериана, которая, развернувшись на северо-восток, начала продвигаться в направлении Эпиналь, Бельфор.

Отошедшие по приказу Вейгана от линии Мажино французские войска из состава 2-й группы армий оказались в окружении. 22 июня командующий этой группой армий генерал Кондэ отдал приказ сложить оружие. Немецкие войска в этом районе взяли в плен более 500 тыс. человек. Сопротивление немецко-фашистским войскам продолжали оказывать лишь некоторые гарнизоны укреплений линии Мажино и отдельные отряды в Вогезах.

20 июня итальянские войска перешли в общее наступление против Франции в Альпах. Но французские войска встретили их сильным артиллерийским огнем и отбили атаки противника. Лишь на южном участке фронта итальянские части имели незначительное продвижение в районе Ментоны. Муссолини был в ярости, что не может к моменту переговоров о перемирии отхватить большой кусок французской территории. Он приказал готовить воздушный десант - полк альпийских стрелков - в район Лиона, а затем занять французскую территорию до Роны. Немецкое командование не поддержало акцию Муссолини, и эта «операция» не была проведена.

20 июня немецко-фашистское командование предложило французской делегации по перемирию прибыть для встречи с немецкими представителями на мост через Луару у Тура. В тот же день французская делегация в составе командующего группой армий генерала Хюнтцигера (глава делегации), бывшего посла Франции в Польше Л. Ноэля, начальника генерального штаба ВМС контр-адмирала Ле Люка, начальника генерального штаба ВВС генерала Бержере и бывшего военного атташе в Риме генерала Паризо прибыла в Тур. На следующий день делегацию доставили на станцию Ретонд в Компьенском лесу. Здесь 22 года назад 11 ноября 1918 г. в белом салон-вагоне маршал Фош продиктовал условия перемирия побежденной Германии. По приказу Гитлера исторический вагон Фоша был изъят из музея и, чтобы как можно больше унизить французов, поставлен на то место, где он стоял в 1918 г.

На церемонию подписания документа о признании победы Германии: прибыли почти все главари «третьего рейха», в том числе и Гитлер. Французские представители с самого начала переговоров поняли, что речь может идти только о капитуляции, а не «об условиях мира», как надеялись Петэн и его сообщники.

Кейтель (он председательствовал на переговорах) объявил условия перемирия, подчеркнув при этом, что они не могут быть изменены, и предложил французским представителям немедленно подписать документ. Хюнтцигер в переговорах с Кейтелем пытался смягчить условия перемирия, но встретил холодный отказ. Лишь по одному вопросу Кейтель выразил понимание французской точки зрения. Это был вопрос о необходимости иметь в распоряжении правительства Петэна вооруженные силы. «Опыт показывает, - сказал глава французской делегации, - что после ужасного кризиса, который переживает сейчас Франция, существует опасность скольжения страны в сторону коммунизма. Французское правительство намеревается во всех случаях воспрепятствовать этому» {271} . 22 июня в 18 часов 32 минуты генерал Хюнтцигер от имени французского правительства подписал соглашение о перемирии. С германской стороны документ подписал Кейтель.

В соответствии с соглашением французское правительство прекращало военные действия против Германии на французской территории, а также в колониях, протекторатах, на мандатных территориях и на морях. Французские вооруженные силы подлежали демобилизации и разоружению. Правительство Петэна получило право иметь армию «для поддержания внутреннего порядка», численность которой должна быть определена позднее решением Германии и Италии; французские военнопленные оставались в Германии до подписания мирного договора.

Фашистская Германия оккупировала большую часть территории Франции. Оккупация распространялась на северные, наиболее развитые и богатые районы страны, а также на Атлантическое побережье Франции. В оккупированной зоне вся власть передавалась германскому командованию. Французское правительство обязывалось содействовать передаче германским властям в исправном состоянии всех военных объектов, промышленных предприятий, средств связи и транспорта, запасов сырья и т. д. На неоккупированной территории вооружение и военное имущество сосредоточивалось на складах и передавалось под контроль германских и итальянских властей. Германское командование оставляло за собой право требовать передачи вооружения и боеприпасов для нужд вермахта.

Статья 8 соглашения предусматривала, что французский военно-морской флот должен быть сосредоточен во французских портах и разоружен под контролем Германии и Италии. Французское правительство обязывалось нести расходы по содержанию германских оккупационных войск.

Германия оставляла за собой право в любой момент денонсировать соглашение о перемирии, если французское правительство не выполнит взятые на себя обязательства. Соглашение вступало в силу только после заключения перемирия между Францией и Италией.

23 июня французская делегация на немецких самолетах отправилась в Рим. В тот же день на вилле Инчеза возле Рима были начаты переговоры с итальянской делегацией, в состав которой входили маршал Бадольо, генералы Роатта и Приколо, адмирал Каваньяри и министр иностранных дел Чиано. 24 июня 1940 г. франко-итальянское соглашение о перемирии было подписано. 25 июня в 1 час 16 минут военные действия во Франции были официально прекращены.

Итальянское правительство под нажимом Германии отказалось от своих первоначальных требований к Франции. Италия оккупировала французскую территорию площадью 832 кв. км с населением 28,5 тыс. человек. По условиям соглашения Франция должна была разоружить пограничные укрепления по итало-французской границе на глубину 50 км, демилитаризовать порты Тулон, Бизерта, Аяччо и Оран, а также определенные зоны в Алжире, Тунисе и на побережье Французского Сомали.

Боевые действия вермахта окончились победой Германии. Франция потерпела жестокое поражение. Французская армия потеряла 84 тыс. убитыми, 1547 тыс. солдат и офицеров оказались в германском плену {272} .

Потери вермахта были меньшими - 27074 убитых, 18384 пропавших без вести и 111 043 раненых {273} .

С разгромом Франции в операциях вермахта на Европейском континенте наступили новая стратегическая пауза и новый этап в развитии второй мировой войны.

Военный кабинет Великобритании считал, что под давлением немецко-фашистских оккупационных властей петэновская Франция сможет предоставить свои ресурсы Германии для войны против Англии. Особое беспокойство английского политического и военного руководства по-прежнему вызывала судьба французского военно-морского флота. После подписания соглашения о перемирии французский флот был сосредоточен в Тулоне, в портах Мерс-эль-Кебир и Алжир (Северная Африка), в Дакаре (Западная Африка), в Александрии (Египет). В момент подписания перемирия 2 французских линкора, 12 эсминцев и несколько подводных лодок оказались в английских портах Портсмут и Плимут. Черчилль принял решение о захвате французских военных кораблей. Операция, получившая кодовое название «Катапульта», была проведена 3 июля 1940 г. В ответ на эти действия правительство Петэна разорвало дипломатические отношения с Великобританией.

После заключения перемирия Франция оказалась разделенной на две зоны: оккупированную (Северная и Центральная Франция) и неоккупированную (Южная Франция), полностью зависимую от Германии.

На оккупированной территории до войны проживало 65 процентов населения страны, выплавлялось 97 процентов чугуна и 94 процента стали, добывалось 79 процентов угля, 100 процентов железной руды, собиралось 75 процентов урожая пшеницы, насчитывалось 75 процентов конского поголовья, 65 процентов крупного рогатого скота. В Северной и Центральной Франции сосредоточивалось большинство предприятий машиностроительной, автомобильной, авиационной, химической промышленности. Весь экономический потенциал оккупированной зоны был поставлен на службу фашистскому рейху. Оккупационные власти прибегали к прямому грабежу Франции, а также к грабежу с помощью различных методов внедрения германского капитала в ее экономику.

В конце июня 1940 г. гитлеровские власти создали в оккупированной зоне военную администрацию. Два департамента - Нор и Па-де-Кале - были переданы в управление оккупационных властей в Бельгии. Эльзас и Лотарингия были присоединены к рейху и стали подчиняться гаулейтерам.

Петэн и его окружение, обосновавшиеся с 1 июля 1940 г. в небольшом городке Виши (Южная Франция), стремились утвердить во Франции диктатуру фашистского типа. Петэн надеялся, что диктаторский режим в стране позволит установить более тесные контакты с фашистским рейхом. В одной из брошюр, изданных в Виши, говорилось: «Поражение мая - июня 1940 г. было крушением режима... Франция ждет нового режима, и, как это бывает после каждого большого поворота, мы, естественно, склоняемся к тому, чтобы учредить у нас режим, аналогичный существующему у наших победителей» {274} . После поражения фашиствующие элементы, для которых Петэн был и знаменем, и ширмой, начали открытое наступление против республиканских институтов. Во главе этих сил стоял известный своими реакционными взглядами политикан П. Лаваль.

10 июля на совместном заседании палаты депутатов и сената запуганные парламентарии Франции передали всю власть Петэну. На следующий день Петэн подписал три закона, согласно которым он становился главой французского государства, получал в свои руки законодательную, исполнительную и судебную власть, право назначать и смещать министров и других высших государственных чиновников, издавать законы, вести дипломатические переговоры, ратифицировать международные договоры, объявлять войну и заключать мир. Слово «республика» исчезло из политического словаря правительства Виши. Петэн, уподобляясь коронованным монархам, начинал свои законы формулой: «Мы, маршал Франции, глава французского государства...»

По своему классовому содержанию вишистский режим представлял собой диктатуру французской реакционной буржуазии, которая была связана с гитлеровской Германией. За спиной Петэна стояли французские банки, крупнейшие монополии. Он опирался на реакционное офицерство, католическую церковь, аграриев, на часть мелкой городской буржуазии. Французская реакция, по словам историка Зигфрида, видела в Петэне «символ порядка, восстановления власти, желанный оплот против социальной революции» {275} .

Петэновская Франция стала, по существу, профашистским государством. В стране была прекращена деятельность представительных учреждений, распущены ранее существовавшие политические партии, запрещены профсоюзные организации. Полную поддержку правительства Виши получили реакционная организация военщины «Французский легион фронтовиков» и фашистские партии - «Социально-революционное движение», лидером которого был Делонкль, «Национально-народное объединение» во главе с Деа, «Французская народная партия», руководимая Дорио.

Свою классовую реакционную сущность правительство Петэна прикрывало демагогическими утверждениями о «национальной революции», якобы происшедшей во Франции, о прекращении классовой борьбы, создании «контролируемой» экономики, о моральном и духовном «обновлении» нации. За фальшивыми фразами оно пыталось скрыть беспощадную эксплуатацию трудящихся, систему террора и репрессий по отношению к подлинным борцам за независимость и социальное обновление страны. Режим Виши полностью зависел от гитлеровской Германии, которая видела в правительстве Петэна послушное орудие своей политики ограбления и закабаления Франции.

Марионеточное правительство Петэна ежедневно перечисляло на специальный счет Французского банка в Париже 400 млн. франков на содержание германских войск. Петэн и его окружение претендовали на роль хотя бы младших партнеров фашистской клики в установлении «нового порядка» в Европе. До поры до времени фашистские главари не разрушали иллюзии вишистов о партнерстве. Они не хотели преждевременно раскрывать свои замыслы в отношении Франции. В кругу своих приближенных Гитлер заявлял, что французы постоянно будут врагами Германии и поэтому он «заговорит с правительством Виши другим языком, как только русская операция будет закончена и он высвободит свой тыл» {276} . Деятели «третьего рейха» составляли планы дальнейшего расчленения Франции и превращения ее в аграрно-промышленный придаток Германии. Свободолюбивому французскому народу грозило полное порабощение.

Однако французский народ не смирился с участью, которую ему готовили гитлеровские захватчики и их вишистские пособники. Гитлеровской оккупации и фашистскому режиму Виши прогрессивные силы Франции противопоставили движение Сопротивления, борьбу за независимость и свободу своей страны. Преодолевая огромные трудности, разрастаясь вширь и вглубь, приобретая форму вооруженной борьбы, движение Сопротивления стало выражением национального подъема французского народа, вставшего на защиту родины. Его основной силой был рабочий класс и трудовое крестьянство, а подлинным организатором и вдохновителем - Французская коммунистическая партия. Наряду с движением Сопротивления, возникшим внутри страны, начала действовать патриотическая организация «Свободная Франция» во главе с эмигрировавшим в Англию генералом де Голлем.

18 июня генерал де Голль обратился по лондонскому радио к французам, находившимся в Англии, с призывом установить с ним контакт и продолжать борьбу с гитлеровской Германией. 28 июня 1940 г. правительство Черчилля признало де Голля главой «свободных французов», а 7 августа 1940 г. он по соглашению с правительством Англии получил право формировать на ее территории добровольческие французские вооруженные силы.

Развитие и углубление движения Сопротивления во Франции, рост влияния организации де Голля «Свободная Франция» свидетельствовали, что капитуляция в Компьенском лесу еще не определила судьбу страны.

Французский народ поднимался на борьбу с гитлеровскими захватчиками за свободу и независимость родины.

Часть 7

СИЛОЙ ОРУЖИЯ

Глава 21

Обезопасив свой северный фланг, Гитлер снова переключил внимание на Запад. Ему не нравился первоначальный замысел нападения, который был разновидностью плана, использованного в первой мировой войне, а именно – наступление через Северную Францию и Бельгию.

«Этот старый план Шлиффена, – заявил он Кейтелю и Йодлю, – предлагает затяжную войну», а он, фюрер, поклялся, что никогда не позволит нынешнему поколению страдать так, как четверть века назад немцы страдали во Фландрии. Гитлер замыслил смелый удар в южном направлении через Арденны, с внезапным бронетанковым прорывом у Седана и броском к Ла-Маншу. Главные силы затем повернут на север – в отличие от плана Шлиффена – для удара в тыл отступающей англо-французской армии. Вечерами он сидел над специальной рельефной картой и выверял свой план.

В этом же направлении работал, возможно, самый блестящий стратег вермахта генерал-полковник Фриц Эрих фон Манштейн. Он представил свой план Браухичу, но тот отверг его, сочтя слишком рискованным. Фюрер прослышал об этом и пригласил к себе Манштейна. К удивлению генерала, его стратегические идеи привели Гитлера в восторг. Этот план не только подтвердил собственный замысел фюрера, но и содержал ряд существенных дополнений. Верховному командованию уточненный план Гитлера понравился не больше, чем версия Манштейна. Военные единодушно возражали, но фюрер отмахнулся от них, назвав оппонентов «поклонниками Шлиффена», застрявшими в «закоснелой» стратегии.

План Гитлера – Манштейна был формально принят в конце февраля, и сразу же после окончания битвы за Норвегию к Западному фронту были переброшены 136 дивизий, готовых к бою. Ждали лишь хорошей погоды. Гитлер назначил дату вторжения на 5 мая, потом перенес ее на 7-е, затем на 8-е. Геринг просил еще больше времени, но поступили тревожные сведения из Голландии: офицерам отменены отпуска, происходит эвакуация населения из приграничных районов, появились дорожные заграждения. Взволнованный Гитлер согласился на очередную отсрочку до 10 мая, «но ни на день позже». «Удержать готовых к атаке два миллиона человек на фронте, – сказал он, – становится все труднее».

Он решил действовать, не дожидаясь устойчивой погоды, – ожидание ее стоило трех месяцев промедления. Он всецело полагался на оправдавшую себя в прошлом интуицию. Утром 9 мая командир корпуса в районе Ахена доложил о густом тумане, который, согласно прогнозу, должен был скоро рассеяться. Гитлер приказал готовить свой поезд и держал в строгом секрете цель и место поездки, скрывая их даже от собственной свиты. Поезд остановился неподалеку от Ганновера, где предстояло получить последнюю метеосводку. Главный метеоролог Дизинг – позднее он получил в награду золотые часы – предсказал на завтрашний день хорошую погоду. Гитлер подтвердил приказ о наступлении и рано ушел спать.

Однако более непредсказуемой, чем погода, оказалась его собственная разведывательная служба. Из тех немногих, кому фюрер доверил информацию о начале наступления, был адмирал Канарис, который сообщил об этом своему помощнику Остеру. После обеда тот заехал в штаб ОКБ и узнал, что отсрочки не будет. «Свинья отправляется на Западный фронт», – сказал он голландскому атташе, который сообщил об этом бельгийскому коллеге, а затем по телефону дал шифровку в Гаагу: «Завтра на рассвете. Держитесь!»

В 4.25 утра 10 мая поезд фюрера прибыл на станцию назначения – в городок Ойскирхен близ границы с Бельгией и Голландией, и Гитлер отправился в свою новую ставку «Фельзеннест» («Горное гнездо»). Светало. Взглянув на часы, Гитлер был неприятно удивлен: рассвет наступил на пятнадцать минут раньше ожидаемого.

А в сорока километрах к западу его войска устремились вперед через бельгийскую, голландскую и люксембургскую границы. Небо потемнело от бомбардировщиков люфтваффе: для воздушной атаки было собрано 2500 самолетов – намного больше, чем У союзников. Волна за волной, они летели на запад бомбить более семидесяти аэродромов противника. Воздушно-десантные войска захватили ключевые пункты в Голландии, а для внезапного захвата бельгийских крепостей были пущены планеры. Фюрера особенно интересовал форт Эбен-Эмель. Он лично дал указания участникам планерной операции и с нетерпением ждал сведений из района боевых действий. К полудню 11 мая эта считавшаяся неприступной крепость и мост через реку Маас были в руках немцев. Узнав об этом, Гитлер был вне себя от радости. Позднее поступили еще более важные сведения: противник наносит ответные удары. «Когда я получил донесение, что противник выдвигается по всему фронту, – вспоминал Гитлер, – я был готов плакать от радости. Они попали в ловушку! Они поверили, что мы остались верны старому плану Шлиффена».

10 мая Англия и Франция были застигнуты врасплох: их генеральные штабы проигнорировали предупреждения из Брюсселя и Гааги и донесения собственных разведывательных служб. Еще в 1938 году английская «Интеллидженс сервис» купила у польского математика секрет немецкой шифровальной машины, названной «Энигма» («Загадка»). Ему заплатили 10 тысяч фунтов, дали английский паспорт и разрешили жить с женой во Франции. Он воспроизвел чертежи главных частей машины и в своей парижской квартире собрал рабочую модель «Энигмы», которая была установлена в особняке Блечли-парк, в шестидесяти километрах севернее Лондона. Когда Англия в 1939 году объявила войну, машина под кодовым названием «Ультра» уже действовала. Это позволило предупредить английский генеральный штаб о гитлеровском плане вторжения на Запад.

Чемберлен подал в отставку и предложил назначить премьер-министром Галифакса. Но было ясно, что только Черчилль пользуется доверием страны, и вскоре король пригласил его во дворец. Гитлер считал Черчилля своим злейшим врагом, орудием английских евреев, сорвавших англо-германский союз. Эта ненависть к Черчиллю как-то странно сочеталась с восхищением, которое фюрер испытывал по отношению к Сталину.

Пока немецкие войска и танки продвигались в глубь Голландии и Бельгии, Геббельс стремительно раскручивал колесо своей пропагандистской машины. На совещании сотрудников своего министерства 11 мая он говорил, что надо опровергать все неверное в материалах противника или «даже верное, но опасное для нас. Нет никакой необходимости проверять, верны факты или нет – главное, чтобы они были полезны для нас». Еще более важно – это твердить и твердить французам и англичанам, что во всем виноваты их правительства: «Они сами навлекли на себя войну и являются агрессорами».

Наступление в Западной Бельгии было наиболее успешным. Этот маневр отвлек внимание противника от главного удара через Арденны. К 13 мая войска на этом направлении перешли в нескольких местах реку Маас и подошли к Седану, где Гитлер надеялся прорваться через слабое звено в укрепленной линии Мажино.

Наряду с успешным продвижением на севере, наступающие немецкие части встретили упорное сопротивление голландских войск. Утром 14 мая фюрер отдал приказ преодолеть это сопротивление. Самолеты люфтваффе поднялись с бельгийских аэродромов и сбросили 98 тонн бомб на Роттердам. Бомбы обрушились на центр города, убив 814 мирных жителей. В демократической прессе факты подавались в гипертрофированном виде: число убитых возросло до 30 тысяч. Западные газеты также не сообщили, что негласное соглашение обеих сторон ограничить объекты бомбардировок военными целями впервые было нарушено англичанами. За три дня до этого события, несмотря на возражение французов, 35 английских бомбардировщиков совершили налет на промышленный город в Рейнской области. В результате налета погибли четыре мирных жителя, в том числе одна англичанка. Несмотря на ужасное возмездие Гитлера в Голландии, он отверг предложения о бомбардировке самого Лондона. Нацистский диктатор пока не решался заходить так далеко.

Роттердамская трагедия сломила сопротивление голландцев. Через несколько часов главнокомандующий вооруженными силами Голландии приказал сложить оружие. В тот же день немецкие танки прорвали французскую оборону в районе Седана. При поддержке пикирующих бомбардировщиков три длинные колонны танков двинулись в направлении Ла-Манша.

На следующее утро Черчилля разбудил телефонный звонок из Парижа. «Мы разгромлены!»– сообщил премьер-министр Рейно. Черчилль не мог этому поверить. Не могли представить этого и его генералы: Франция – не Польша, там нечем было сдержать немецкие танки, но французы имели мощную линию обороны!..

Ужас, охвативший Францию, подогревался Геббельсом. 17 мая он заявил своим сотрудникам: «Отныне задача секретной радиостанции – использовать все средства для создания во Франции паники. Надо намекать на опасность «пятой колонны», в которую входят все немецкие беженцы. Надо утверждать, что в нынешней ситуации даже евреи из Германии – просто немецкие агенты».

Утром этого дня Гитлер выехал в Арденны. «Весь мир смотрит на нас!»– торжествующе заявил он. Фюрер посетил штаб группы армий, возглавляемой генералом Гердом фон Рундштедтом, чтобы обсудить ход продвижения к Ла-Маншу.

Германия ликовала. В непогрешимость Гитлера поверили даже те, кто боялся, что фюрер затеял чересчур рискованную игру...

К утру 19 мая несколько бронетанковых дивизий были уже в восьмидесяти километрах от Ла-Манша, а вечером следующего дня 2-я дивизия вступила в Абвиль в устье Соммы. Ловушка захлопнулась, и в ее гигантских сетях оказались бельгийцы, все английские экспедиционные силы и три французские армии. Когда Браухич сообщил фюреру, Гитлер был так обрадован, что едва не потерял дар речи.

Обстановка складывалась так, как он хотел. Через три днянемецкие танки повернули на север в направлении портов Кале и Дюнкерк, захват которых лишал англичан возможности эвакуации. Услышав это сообщение, Геринг изо всей силы хватил своим увесистым кулаком по столу. «Это отличная работа для люфтваффе!– воскликнул он. – Я должен поговорить с фюрером. Соедините меня с ним!» Он заверил Гитлера, что люфтваффе под силу без участия сухопутных войск уничтожить попавшего в западню врага. Единственное, что просил рейхсмаршал авиации, – это отвести немецкие танки, чтобы не поразить своих. Гитлер дал согласие Герингу на то, чтобы обрушиться на врага с воздуха.

«Мы добились своего!– удовлетворенно сказал Геринг Мильху, вернувшись в штаб ВВС. – Мы прикончим англичан на пляжах. Я уговорил фюрера остановить армию». Но Мильх не разделял его энтузиазма и возразил, что бомбы перед взрывом слишком глубоко зароются в песок. Кроме того, люфтваффе не готовы к столь ответственной операции. «Оставьте это мне, – отрезал Геринг. – Армия всегда хочет воевать по-джентльменски. Эти сухопутные крысы собираются взять англичан в плен живыми и невредимыми. Но фюрер преподаст им урок, который они вряд ли забудут».

Утром 24 мая Гитлер отправился в штаб группы армий под командованием Рундштедта. В приподнятом настроении фюрер предсказал, что война закончится через шесть недель, после чего откроется путь к соглашению с англичанами. Все, что нужно Германии от них, – это признание ее доминирующего положения на континенте. Рундштедт не возражал против использования авиации для полного разгрома противника под Дюнкерком. Он предложил остановить танки южнее осажденного города. Гитлер согласился, заметив, что танки надо сохранить для операций против французов. В 12.45 от имени фюрера был отдан приказ 4-й армии остановить наступление.

Вечером четыре бронетанковые дивизии были остановлены у незначительной водной преграды. Танкисты были в недоумении. Огня по ним не вели, впереди виднелся тихий Дюнкерк. Что там, в штабе, с ума сошли? Командиры дивизий знали, что могут взять Дюнкерк без особых проблем, так как англичане были все еще втянуты в тяжелые бои у Лилля. Почему им не разрешают захватить этот последний порт, откуда противник может бежать?

Они повторили свою просьбу двинуть на Дюнкерк танки и пехоту, но Гитлер и слушать об этом не хотел. Только 26 мая, после получения донесения о большом скоплении судов в Ла-Манше (неужели англичане готовятся эвакуировать свои войска?), фюрер нехотя согласился на продвижение к Дюнкерку с запада. Но в тот же день Геринг заверил его, что люфтваффе уничтожили дюнкеркскую гавань.

Когда английские и другие союзные войска попали в котел, из английских портов устремилась к континентальному побережью странная флотилия. В ней было почти 900 судов: военные корабли и парусники, катера, прогулочные яхты с экипажами из моряков и любителей водного спорта. Так началась операция «Динамо» по эвакуации 45 тысяч осажденных бойцов английского экспедиционного корпуса за два дня. Разношерстная группа любителей и профессионалов блестяще справилась с задачей. К 30 мая в Англию вернулись 126 606 человек.

Когда немецкое командование наконец осознало масштабы эвакуации, начались массированные бомбардировки. Но на помощь англичанам пришел туман, опустившийся на Дюнкерк и на немецкие аэродромы.

Пикирующие бомбардировщики 8-го воздушного корпуса не причинили ущерба флотилии малых судов, а сброшенные на пляжи бомбы зарывались перед взрывом так глубоко в песок, что поражающий эффект был невелик. Сюрпризом для немцев оказались также новые английские истребители «Спитфайр», которые наносили большой урон истребителям Геринга.

Странно, но английская эвакуация, казалось, не очень встревожила Гитлера. На совещаниях в эти дни нервозность проявлял не он, а генералы. Обычно в таких случаях фюрер стучал кулаком по столу, угрожал, призывал к срочным мерам, а сейчас был удивительно спокоен...

Зыбкая линия обороны Дюнкерка держалась до 4 июня, но к этому времени в Англию была перевезена треть миллиона английских и союзных солдат. По обе стороны Ла-Манша строили догадки о странном поведении Гитлера. Почему он дал Герингу санкцию бомбить окруженную армию, а потом фактически содействовал ее бегству? Борману Гитлер признался, что умышленно пощадил англичан. «Черчилль, – сетовал он, – был неспособен оценить мой джентльменский жест. Я не хотел углублять пропасть между нами и англичанами».

Военные не очень-то верили этой версии. «То, что фюрер умышленно дал англичанам сбежать, – сказка», – позже утверждал Путткамер, один из адъютантов Гитлера. Другие же близкие к Гитлеру люди, наоборот, были уверены, что он питал уважение к Англии и поэтому пожалел англичан. Фюрер, например, говорил фрау Троост, жене своего давнего приятеля-архитектора: «Кровь каждого англичанина слишком ценна, чтобы ее проливать. Наши два народа традиционно и в расовом отношении очень похожи. Их сближение всегда было моей целью, даже если наши генералы не могут этого понять». Компетентные иностранные наблюдатели считают эту теорию правдоподобной. Например, бывший французский посол в Германии Франсуа-Понсэ был убежден, что Гитлер на самом деле не хотел войны с Англией, он хотел лишь нейтрализовать могущественного соперника.

Возможно, поэтому Гитлер отправил Юнити Митфорд домой специальным поездом через Цюрих. Он признался своему адъютанту Энгелю, что глубоко сожалел о ее судьбе: «Она растерялась – и это как раз в тот момент, когда впервые ямог бы использовать наше знакомство». Бывшая журналистка вернулась на родину, которая враждебно встретила фаворитку нацистского диктатора. Муж ее сестры Освальд Мосли вместе с другими лидерами Британского союза фашистов был заключен в тюрьму через три дня после вторжения Гитлера в Бельгию. И это несмотря на то, что Мосли призывал своих чернорубашечников оставаться верными родине. Его позиция заключалась в словах: «Я до конца жизни буду бороться за дружбу Англии с Германией и предотвращение войны между ними. Но в тот момент, когда будет объявлена война, я отправлюсь воевать за свою страну». По приказу своего родственника премьер-министра леди Диана Мосли вскоре последовала за мужем в тюрьму, хотя у нее на руках были двое малолетних детей: старшему исполнилось всего полтора года, а младшему не было и трех месяцев. По закону мать могла взять с собой только одного ребенка, но она не захотела их разлучать. Узников поместили в сырой камере, где не было даже кровати. Когда Мосли через три года серьезно заболел, его с женой освободили из-под стражи. А Юнити Митфорд умерла восемь лет спустя в состоянии глубокой депрессии.

В этом году Франция отметила трагический юбилей - 75-летие со дня позорной капитуляции перед фашистской Германией.

В результате начавшегося 10 мая 1940 г. наступления немцы всего за месяц разгромили французскую армию. 14 июня немецкие войска без боя вступили в Париж, который был объявлен французским правительством открытым городом, чтобы избежать его разрушения. 22 июня 1940 г. Франция капитулировала на унизительных для себя условиях: 60% ее территории было оккупировано, часть земель аннексировались Германией и Италией, остальная территория управлялась марионеточным правительством. Французы должны были содержать оккупационные немецкие войска, армия и флот разоружались, пленные французы должны были быть в лагерях (из полутора миллионов французских военнопленных около миллиона оставались в лагерях до 1945 года).

Этому трагическому для Франции событию я и посвящаю данную фотоподборку.

1. Жители Парижа смотрят на вступающую в город германскую армию.14.06.1940 г.

2. Немецкие солдаты на броне брошенного французского легкого танка Hotchkiss H35.

3. Пленный раненный французский офицер из госпиталя, захваченного немецкими войсками в Жувизи-Сюр-Орж.

4. Пленные раненые французские солдаты из госпиталя, захваченного немецкими войсками в Жувизи-Сюр-Орж.

5. Колонна французских военнопленных на марше по проселочной дороге.

6. Группа французских военнопленных следует по улице города к месту сбора. На снимке: слева - французские моряки, справа - сенегальские стрелки французских колониальных войск.

7. Пленные французские солдаты, среди них несколько негров из французских колониальных частей.

8. Немецкие солдаты рядом с французским легким танком Renault R35, брошенным на дороге у Лана.

9. Немецкие солдаты и офицер позируют у сбитого британского истребителя «Спитфайр» (Supermarine Spitfire Mk.I) на пляже в районе Дюнкерка.

10. Два французских легких танка Renault R35, брошенных на улице населенного пункта.

11. Колонна французских военнопленных проходит через деревню.

12. Пленные французские солдаты проходят вдоль шеренги немецких солдат. На снимке солдаты различных подразделений, оборонявших линию Мажино.

13. Пленные солдаты различных подразделений французских колониальных войск.

14. Пленные французские солдаты на сборном пункте в Сен-Флорентен.

15. Пленные французские солдаты, охраняемые немецким часовым.

16. Колонна французских военнопленных североафриканцев, следующая к месту сбора.

17. Французское артиллерийское имущество, брошенное на обочине дороги у Брюнамель.

18. Каски и снаряжение, брошенные французскими солдатами во время капитуляции на улице города.

19. Колонна французских военнопленных на дороге в районе Мои-де-Эна.

20. Группа пленных французских солдат в Амьене.

21. Французские солдаты с поднятыми руками сдаются немецким войскам.

22. Немецкие егеря горнострелковых войск возле захваченной 155-мм французской пушки Canon de 155 mm L Mle 1877 de Bange, со стволом изготовленным в 1916 году (иногда называют Canon de 155 mm L Mle 1877/1916), захваченной возле Марны.

23. Французские военнопленные на отдыхе в районе Дьеппа. Судя по характерным элементам формы одежды на снимке военнослужащие из кавалерийской части.

24. Немецкие солдаты на площади Согласия в Париже.

25. Группа пленных марокканских солдат французских колониальных войск в Амьене.

26. Строй пленных сенегальских стрелков французских колониальных войск в Амьене.

27. Французские военнопленные на сборном пункте. Среди пленных военнослужащие французских североафриканских колониальных войск, предположительно сенегальцы.

28. Раненные французские солдаты у лазарета в городе Рокруа.

29. Французские военнопленные пьют воду во время привала.

30. Брошенная союзниками автомобильная техника на пляже у Дюнкерка.

31. Командующий 7-й танковой дивизией вермахта генерал-майор Эрвин Роммель с офицерами штаба переправляются через реку на лодке.

32. Колонна французских военнопленных идет по обочине дороги, под конвоем немецких солдат. Предположительно окрестности Рокруа.

33. Группа французских военнопленных на марше по дороге. На втором плане — летящий немецкий транспортный самолет Ю-52.

34. Немецкие артиллеристы переправляют 37-мм противотанковую пушку PaK 35/36 на лодке через Маас.

35. Немецкий военный оркестр проходит по улице оккупированного Парижа.

36. Французские военнопленные следуют по дороге к месту сбора. В центре снимка трое военнопленных из полка зуавов.

37. Французский военнопленный в поле.

38. Совершивший аварийную посадку пикирующий бомбардировщик французских ВМС Луар-Ньюпор LN-411.

39. Немецкий солдат у разбитого французского истребителя Bloch MB.152.

40. Группа французских военнопленных в строю.

41. Немецкие солдаты позируют рядом с разбитой французской 25-мм противотанковой пушкой Гочкиса (Canon de 25 mm antichar Modele 1934 Hotchkiss).

42. Чернокожие пленные французских колониальных частей на построении.

43. Два немецких солдата меняют позицию во время боя в разрушенном французском городке.

44. Немецкий солдат осматривает трофейную саблю, захваченную во Франции.

45. Пленные французские летчики разговаривают с немецкими солдатами у палатки.

46. Немецкие солдаты рядом с трофейной французской 25-мм противотанковой пушкой образца 1934 года системы Гочкиса (Canon de 25- mm antichar Modele 1934 Hotchkiss).

47. Пленный французский пехотинец (возможно, офицер) что-то показывает на карте немецким офицерам. Справа и слева в шлемах — пленные французские танкисты.

48. Колонная французских пленных у Версальского дворца в Париже.

49. Брошенные французские легкие танки AMR-35.

50. Неизвестный военнопленный солдат одного из французских североафриканских (марокканских) полков спаги на марше в составе колонны пленных.

51. Колонна французских военнопленных в Рокруа, движется к месту сбора. На дороге указатель, показывающий направление на Фюме.

52. Строй военнопленных из состава французских североафриканских полков спаги в объединенном лагере в Этампе во время распределения на работы.

53. Неизвестный военнопленный солдат из французского 9-алжирского полка 2-й бригады спаги. Остатки полка сдались 18 июня 1940 года в районе города Безансон.

54. Колонна французских пленных проходит мимо немецкого обоза в районе Авранша.

55. Немецкие солдаты и французские пленные из колониальных частей в лагере в казармах Прото в Шербуре.

56. Немецкий солдат раздает сигареты пленным французских колониальных частей.

57. Колонна 6-й немецкой танковой дивизии в поле во Франции. На переднем плане — легкий танк LT vz.35 чешского производства (немецкое обозначение — Pz.Kpfw. 35(t)), на втором плане — немецкие танки Pz.Kpfw. IV ранних модификаций.

58. Чернокожие французские пленные колониальных частей стирают белье в лагере Фронтшталаг 155 в деревне Лонвик в 5 км от города Дижон.

59. Чернокожие французские пленные в лагере Фронтшталаг 155 в деревне Лонвик в 5 км от города Дижон.

60. Два немецких солдата идут по улице французской деревни Сен-Симон мимо убитых коров.

61. Пятеро французских пленных (четверо — чернокожие) стоят у железной дороги.

62. Убитый французский солдат на краю поля в Нормандии.

63. Группа французских военнопленных идет по дороге.

64. Представители Франции направляются в «вагон маршала Фоша» для переговоров о перемирии с представителями Германии. На этом самом месте, в этом самом вагоне 11 ноября 1918 года было подписано унизительное для Германии Компьенское перемирие, зафиксировавшее позорное поражение Германии в Первой мировой войне. Подписание нового Компьенского перемирия на этом же месте, по замыслу Гитлера, должно было символизировать исторический реванш Германии. Для того, чтобы выкатить вагон на поляну, немцы разрушили стену музея, где он хранился, и проложили рельсы до исторического места.

65. Группа солдат вермахта укрывается от огня во французском городке Седан.

66. Немецкие солдаты курят рядом с лошадьми. Из фотоальбома рядового-повозника пехотной дивизии вермахта.

67. Немецкие солдаты устроились на отдых рядом со своими велосипедами. Из фотоальбома рядового-повозника пехотной дивизии вермахта.

68. Артиллерийские орудия, захваченные немецкими войсками в ходе Французской компании. На переднем плане - французские 155-мм пушки образца 1917 года фирмы Шнайдер (Schneider). Данные орудия в вермахте получили обозначение 15,5-см пушка K.416(f). На втором плане - французские тяжелые 220-мм пушки образца 1917 года фирмы Шнайдер, стволы и лафеты, которых перевозились раздельно. Эти орудия в вермахте получили обозначение 22-см пушка K.232(f).

69. Немецкий солдат демонстрирует трофеи — захваченное вооружение и амуницию французских войск. Фото из фотоальбома рядового-повозника пехотной дивизии вермахта.

70. Упряжка с ослами в составе немецкого обоза. Из фотоальбома рядового-повозника пехотной дивизии вермахта.

71. Немецкие саперы восстанавливают разрушенный мост. Фотография из личного альбома солдата саперного батальона вермахта.

72. Два немецких офицера и унтер-офицер смотрят на карту.

73. Немецкие солдаты у входа на военное кладбище в честь погибших в первой мировой войне под Верденом во французском местечке Дуамон.

74. Солдаты вермахта «обмывают» награды, полученные за кампанию во Франции. Фото из личного альбома оберфельдфебеля вермахта.

75. Французский офицер разговаривает с немецким офицером во время капитуляции гарнизона Нанта.

76. Немецкие медсестры у памятника маршалу Франции Фердинанду Фошу в Компьенском лесу. Совсем рядом с этим местом была подписана капитуляция Франции в войне с Германией (а в 1918 г. — капитуляция Германии в Первой мировой войне).

77. Захваченный немецкими войсками французский бомбардировщик Амио 143 (Amiot 143) на поле в коммуне Сомбернон в Бургундии. Самолет из состава 2-й авиагруппы 38-й бомбардировочной эскадры. 38-я бомбардировочная эскадра дислоцировалась у города Осер (Auxerre) в Бургундии. Возращавшийся с задания самолет совершил вынужденную посадку на поле из-за неблагоприятных метеорологических условий и был захвачен немецкими войсками. Рядом с самолетом стоят мотоциклы одного из подразделений немецких войск.

78. Двое французских пленных стоят у стены дома.

79. Колонна французских пленных на деревенской улице.

80. Пятеро унтер-офицеров 173-го артиллерийского полка вермахта на отдыхе во время Французской компании.

81. Французский линкор «Бретань» («Bretagne», вступил в строй в 1915 г.) был потоплен в Мерс-Эль-Кебире в ходе осуществления английским флотом операции «Катапульта». Операция «Катапульта» имела своей целью захват и уничтожение французских кораблей в английских и колониальных портах для недопущения попадания кораблей под контроль Германии после капитуляции Франции. Линкор «Бретань» был накрыт третьим залпом с попаданием в основание треногой мачты, после чего начался сильный пожар. Командир попытался выбросить корабль на мель, но линкор был поражен еще одним залпом английского линкора «Худ». Спустя две минуты, старый линкор начал опрокидываться и внезапно взорвался, унося с собой жизни 977 членов экипажа. Вероятно, снимок сделан с французского гидроавиатранспорта «Коммандант Тест», который чудом избежал попаданий за всё время боя, и впоследствии принял на борт спасшихся членов экипажа погибшего линкора.

82. Колонна французских пленных колониальных частей на марше на железнодорожном мосту.

83. Солдат 73-й пехотной дивизии вермахта позирует с французским пленным.

84. Солдаты 73-го пехотного полка вермахта допрашивают французского военнопленного.

85. Солдаты 73-го пехотного полка вермахта допрашивают французского военнопленного.

86. Тело британского артиллериста у 40-мм 2-х фунтовой противотанковой пушки QF 2 pounder.

87. Французские пленные стоят около дерева.

88. Солдаты королевского полка шотландских горцев «Black Watch» покупают посуду у французской женщины. 16.10.1939 г.

89. Колонна французских пленных проходит мимо немецкого обоза в районе Авранша.

90. Немецкие солдаты с лошадьми на площади Станислава во французском городе Нанси у памятника польскому королю Станиславу Лещинскому.

91. Немецкие автомобили на площади Станислава во французском городе Нанси. В центре площади — памятник польскому королю Станиславу Лещинскому.

93. Немецкая 150-мм самоходная гаубица «Бизон» (15 cm sIG 33 Sfl. auf Pz.KpfW.I Ausf B ohne Aufbau; Sturmpanzer I) на фоне взрыва своего снаряда на втором этаже углового здания во время боев во Франции.

94. Английские солдаты, взятые в плен немцами в Дюнкерке, на площади города.

95. Пожар нефтехранилищ в Дюнкерке. Самолет справа — Локхид Гудзон (Lockheed Hudson) - принадлежит Британским Королевским ВВС.

96. Немецкий солдат, убитый в бою входе французской кампании вермахта. На бруствере окопа — немецкая пилотка и части ремня.

97. Колонна пленных французских солдат. Среди них много африканцев из французских колониальных частей.

98. Француженка приветствует канадских солдат, высадившихся во Франции за 4 дня до капитуляции французских войск.

99. Французские солдаты во время «странной войны» фотографируются на улице городка. 18.12.1939 г.

100. Немецкие женщины, дети и солдаты оцепления в нацистском приветствии на массовом мероприятии в Германии, посвященном победе немецких войск во Франции.

101. Гибель английского войскового транспорта «Ланкастрия» (RMS Lancastria) 17 июня 1940 года. В воде и на бортах накренившегося корабля видно множество пытающихся спастись людей. 17 июня 1940 года английский войсковой транспорт «Ланкастрия» (до войны пассажирский лайнер, совершавший круизы по Средиземному морю) водоизмещением 16 243 т. был потоплен немецкими бомбардировщиками Ju-88 у берегов Франции. Транспорт эвакуировал в Великобританию из Франции английские воинские части. На борту так же находилось большое число гражданских лиц, включая женщин и детей. Корабль был потоплен в ходе двадцатиминутной атаки вскоре после выхода из французского порта Сен-Назер (Saint-Nazaire). В результате погибло около четырех тысяч пассажиров — утонувшие, погибшие от разрывов бомб, обстрела, задохнувшиеся в загрязненной нефтью воде. Спасти удалось 2477 человек.

102. Бомбардировка британской авиацией французского аэродрома в городе Абвиль, захваченного немцами. На снимке падающие английские 500-фунтовые (227 кг) авиабомбы.

103. Экипаж французского танка Char B1 №350 «Fleurie» перед своей машиной.

104. Немецкие пикирующие бомбардировщики «Юнкерс» Ю-87 (Junkers Ju 87 B-2) из эскадры «Иммельман» (StG2 «Immelmann») в небе Франции.

105. Убитый чернокожий французский солдат.

106. Во время операции «Динамо» (эвакуация англо-французских войск из Дюнкерка в Англию) эсминец «Бурраск» (фр. «Bourrasque») 29 мая 1940 года подорвался на мине в районе Остенде (Бельгия) и на следующий день затонул.

107. Солдаты дивизии СС «Мертвая голова» в бою во Франции.

108. Мотоциклист дивизии СС «Мертвая голова» во Франции.

109. Солдаты дивизии СС «Мертвая голова» регулируют движение на улице французского города, ускоряя продвижение отстающих войск.

Накануне Второй мировой войны армия Франции считалась одной из самых мощных в мире. Но при прямом столкновении с Германией в мае 1940 года французов хватило на считанные недели сопротивления.

Бесполезное превосходство

К началу Второй мировой войны Франция располагала 3-й по количеству танков и самолетов армией в мире, уступая только СССР и Германии, а также 4-м после Британии, США и Японии военно-морским флотом. Общая численность французских войск насчитывала более 2 млн. человек.
Превосходство французской армии в живой силе и технике перед силами вермахта на Западном фронте было бесспорным. К примеру, ВВС Франции включали в себя около 3300 самолетов, среди которых половина была новейшими боевыми машинами. Люфтваффе могли рассчитывать только на 1186 самолетов.
С прибытием подкрепления с Британских островов – экспедиционного корпуса в количестве 9 дивизий, а также авиачастей, включавших 1500 боевых машин – преимущество над германскими войсками стало более чем очевидным. Тем не менее, за считанные месяцы от былого превосходства союзных сил не осталось и следа – хорошо обученная и имеющая тактическое превосходство армия вермахта заставила в конечном итоге капитулировать Францию.

Линия, которая не защитила

Французское командование предполагало, что немецкая армия будет действовать как и во время Первой мировой войны – то есть предпримет атаку на Францию с северо-востока со стороны Бельгии. Вся нагрузка в этом случае должна была лечь на оборонительные редуты линии Мажино, которую Франция начала строить в 1929 году и совершенствовала вплоть до 1940 года.

На строительство линии Мажино, протянувшейся на 400 км., французы потратили баснословную сумму – около 3 млрд. франков (или 1 млрд. долларов). Массированные укрепления включали в себя многоуровневые подземные форты с жилыми помещениями, вентиляционные установки и лифты, электрические и телефонные станции, госпитали и узкоколейные железные дороги. Орудийные казематы от авиабомб должна была защитить бетонная стена толщиной в 4 метра.

Личный состав французских войск на линии Мажино достигал 300 тыс. человек.
По мнению военных историков, линия Мажино, в принципе со своей задачей справилась. На ее максимально укрепленных участках прорывов немецких войск не было. Но германская группа армий «Б» обойдя линию укреплений с севера, основные силы бросила на ее новые участки, которые строились на болотистой местности, и где возведение подземных сооружений было затруднено. Там сдержать натиск немецкий войск французы не смогли.

Капитуляция за 10 минут

17 июня 1940 года состоялось первое заседание коллаборационистского правительства Франции, возглавляемого маршалом Анри Петэном. Оно длилось всего 10 минут. За это время министры единодушно проголосовали за решение обратиться к немецкому командованию и просить его о прекращении войны на территории Франции.

Для этих целей использовали услуги посредника. Новый министр иностранных дел П. Бодуэн через испанского посла Лекерика передал ноту, в которой французское правительство просило Испанию обратиться к германскому руководству с просьбой о прекращении военных действий во Франции, а также узнать условия перемирия. Одновременно предложение о перемирии через папского нунция было направлено Италии. В тот же день Петэн по радио обратился к народу и армии, призвав их «прекратить борьбу».

Последний оплот

При подписании договора о перемирии (акта капитуляции) между Германией и Францией Гитлер с опаской смотрел на обширные колонии последней, многие из которых готовы были продолжать сопротивление. Этим и объясняются некоторые послабления в договоре, в частности, сохранение части военно-морского флота Франции для поддержания «порядка» в своих колониях.

Жизненно заинтересованной в судьбе французских колоний была и Англия, так как угроза их захвата германскими силами оценивалась высоко. Черчилль вынашивал планы о создании эмигрантского правительства Франции, которое бы предоставило фактический контроль над французскими заморскими владениями Британии.
Создавший оппозиционное режиму Виши правительство генерал Шарль де Голль все свои усилия направил на овладение колониями.

Однако администрация Северной Африки отклонила предложение присоединиться к «Свободной Франции». Совсем иное настроение царило в колониях Экваториальной Африки – уже в августе 1940 года к де Голлю присоединяются Чад, Габон и Камерун, что создало генералу условия для формирования государственного аппарата.

Ярость Муссолини

Осознав, что поражение Франции от Германии неизбежно Муссолини 10 июня 1940 года объявил ей войну. Итальянская группа армий «Запад» принца Умберто Савойского силами свыше 300 тыс. человек при поддержке 3 тыс. орудий начала наступление в районе Альп. Однако противостоящая им армия генерала Ольдри успешно отражала эти атаки.

К 20 июня наступление итальянских дивизий стало более ожесточенным, но им удалось лишь немного продвинуться в районе Ментоны. Муссолини был в ярости – его планы захватить к моменту капитуляции Франции большой кусок ее территории потерпели крах. Итальянский диктатор уже начал готовить воздушный десант, но одобрения на эту операцию от германского командования не получил.
22 июня было подписано перемирие между Францией и Германией, а через два дня такое же соглашение заключили Франция и Италии. Так, с «победным конфузом» Италия вступила во Вторую мировую войну.

Жертвы

В ходе активной фазы войны, длившейся с 10 мая по 21 июня 1940 года, французская армия потеряла около 300 тыс. человек убитыми и раненными. Полтора миллиона попали в плен. Танковые корпуса и ВВС Франции были частично уничтожены, другая их часть досталась вооруженным силам Германии. Одновременно Британия ликвидирует французский флот, чтобы избежать его попадания в руки вермахта.

Несмотря на то, что захват Франции произошел в короткие сроки, ее вооруженные силы давали достойный отпор германским и итальянским войскам. За полтора месяца войны вермахт потерял более 45 тыс. человек убитыми и пропавшими без вести, около 11 тыс. были ранены.
Французские жертвы немецкой агрессии могли быть не напрасными, если бы правительство Франции пошло на ряд уступок, выдвинутых Британией взамен на вступление королевских вооруженных сил в войну. Но Франция предпочла капитулировать.

Париж – место сближения

По договору о перемирии Германия оккупировала только западное побережье Франции и северные области страны, где находился Париж. Столица была своего рода местом «французско-германского» сближения. Здесь мирно уживались немецкие солдаты и парижане: вместе ходили в кино, посещали музеи или просто сидели в кафе. После оккупации оживились и театры – их кассовый сбор вырос в три раза по сравнению с довоенными годами.

Париж очень быстро стал культурным центром оккупированной Европы. Франция жила как прежде, словно не было месяцев отчаянного сопротивления и несбывшихся надежд. Германской пропаганде удалось убедить многих французов, что капитуляция – это не позор страны, а дорога в «светлое будущее» обновленной Европы.

Не так давно на телеэкранах демонстрировался документальный фильм «Спать с врагом» – о француженках, которые сожительствовали с оккупантами. Мы вернемся к ним в конце статьи, но перед этим полистаем страницы недавней французской истории.

Уничтожение генофонда Франции началось с Великой революции 1789, продолжалось в годы империи, достигло апогея в бойне 1914-1918 и как следствие привело к устойчивой тенденции непрерывной национальной деградации. Ни гений Наполеона, ни победа в первой мировой войне не смогли остановить расслоение общества, коррупцию, жажду обогащения любой ценой, рост шовинизма и ослепление перед нарастающей германской угрозой. То, что произошло с Францией в 1940, – не просто военное поражение, но национальный коллапс, полная потеря морали. Армия не сопротивлялась. При Наполеоне и еще много лет после него понятие честь воспринималось французским солдатом иначе. Стендаль (сам участник наполеоновских войн) вспоминает в своих дневниках: раненые солдаты, узнав, что не смогут принять участие в очередном походе, выбрасывались из окон госпиталей – жизнь без армии теряла для них смысл. Что же случилось с великой нацией, еще так недавно – всего два столетия назад – заставившей трепетать Европу?

Французские фашисты (их было немало в армейской верхушке) видели и ждали немцев как избавителей от «красных». О французском генералитете можно рассказать многое. Среди них были откровенные монархисты, не простившие ненавистной Республике проигранное дело Дрейфуса. Престарелые, не способные мыслить генералы, в мозгах которых застыла окостеневшая доктрина первой мировой войны, не извлекли урока из только что закончившегося «блицкрига» в Польше. После первых немецких атак армия под их командованием превратилась в деморалиованную массу.

Коммунисты, выполняя приказ своего руководства (пакт Риббентропа – Молотова распространялся и на них), пассивно выжидали, ничем не отличаясь от лавочников и буржуа, чьи мысли постоянно занимали рента и наследство.

У маленькой Финляндии хватило мужества стойко сражаться с Россией. Не в первый раз без шансов на победу сражалась обреченная Польша. Франция капитулировала еще за год до начала войны – в Мюнхене.

Поражение в июне 1940 – только результат, итог. А началось все гораздо раньше.

Пропагандистская машина Геббельса работала с максимальной отдачей, используя любые возможности для морального разложения будущего противника.

Немецкие союзы ветеранов первой мировой войны приглашали французских посетить Германию. Во Франции таких союзов, как правой, так и левой политической ориентации, было множество: инвалидов, слепых, просто участников войны. В Германии их дружески встречали, не жалея средств. Нацистские бонзы и сам фюрер заверяли французских гостей в том, что больше нет никаких поводов для вражды. Эффект кампании превзошел все ожидания – французские ветераны с удивительной легкостью поверили в искренность немецкой пропаганды. Бывшие враги (независимо от политических убеждений) становились товарищами по оружию, членами интернационального «окопного братства».

Посол Германии Отто Абец устраивал роскошные приемы. Парижская элита была очарована тактом, вкусом, эрудицией и личным обаянием немецкого посла, его безукоризненным французским, ослеплена блеском ревю и концертов, опьянена изысканными меню.

Так было и перед первой мировой войной, когда крупные парижские газеты открыто финансировались правительством царской России. Но в те годы Россия, по крайней мере, была союзником Франции. В середине 30-х источниками финансирования «свободной» прессы стали спецслужбы Италии и Германии. Миллионы франков наличными были выплачены ведущим журналистам таких газет, как «Le Figaro», «Le Temps» и множеству рангом помельче за прогерманские публикации. А публикации встречались вполне в геббельсовском стиле, на уровне «Volkischer Beobachter» и «Der Sturmer». Цинизм продажных газет поражает: в них, среди прочего, пишут о «еврейском происхождении Рузвельта», который «хочет начать войну, чтобы восстановить власть евреев и отдать мир во власть большевиков». И это накануне войны!

Искусно нагнетался страх: лучше Гитлер, чем «красные», чем «этот еврей Леон Блюм» – основной мотив напуганных «народным фронтом» обывателей всех рангов. В период «народного фронта» появилась популярная песенка «Все хорошо, прекрасная маркиза!» (в СССР её исполнял Леонид Утесов). В ней высмеивалась пронафталиненная аристократия, не понимающая, что происходит вокруг. Если бы только аристократия не понимала! Безобидная на первый взгляд песенка оказалась сатирическим зеркалом французской истории между двумя войнами.

Война объявлена, но на Западном фронте выстрелов почти не слышно: идет «странная война», или, как её до 10 мая 1940 стали называть сами немцы – «зитцкриг». Вдоль линии фронта с немецкой стороны плакаты: «Не стреляйте – и мы не будем стрелять!». Через мощные усилители транслируются концерты. Немцы устраивают пышные похороны погибшего французского лейтенанта, оркестр исполняет «Марсельезу», кинорепортеры накручивают эффектные кадры.

10 мая вермахт врывается в Голландию, Данию, Люксембург и затем, обойдя через Бельгию «неприступную» линию Мажино – во Францию. Стойкая (всем бы так!) оборона Лилля позволила англичанам эвакуировать из Дюнкерка значительную часть прижатых к морю дивизий. Немцы и тут не упускают случая получить пропагандистский эффект и устраивают парад храбрых защитников города, позволив им перед капитуляцией пройти в последний раз с примкнутыми штыками. Перед камерами корреспондентов немецкие офицеры салютуют марширующим в плен французам. Потом покажут: смотрите – мы ведем войну по-рыцарски.

В те трагические июньские дни появились и первые попытки сопротивления: в редких случаях, когда французская армия все-таки намеревалась защитить небольшие города или деревни, обыватели ради спасения своей шкуры бурно протестовали и даже пытались оказать вооруженное сопротивление… собственной армии!

14 июня немцы вошли в объявленный «открытым городом» Париж

Им понадобилось для этого всего пять недель. Кадры кинохроники, которые трудно смотреть без содрогания. Вермахтовские колонны проходят у Триумфальной арки. Растроганный немецкий генерал, едва не падая с лошади от избытка чувств, приветствует своих солдат. Молча глядят на свой позор парижане. Не вытирая слез, как ребенок, плачет пожилой мужчина, а рядом с ним элегантная дама – широкополая шляпа и перчатки до локтей – бесстыдно аплодирует марширующим победителям.

Еще сюжет: на улицах ни души – город словно вымер

Медленно продвигается кортеж открытых машин по опустевшим улицам поверженной столицы. В первой победитель-фюрер (в день взятия Парижа получивший поздравительную телеграмму из Москвы!). Перед Эйфелевой башней Гитлер со свитой останавливается и, высокомерно задрав голову, созерцает свою добычу. На площади Согласия машина слегка притормаживает, двое полицейских – «ажанов» (что за лица! – невольно отводишь глаза от экрана – стыдно смотреть на них!), подобострастно склонившись, отдают победителю честь, но, кроме объектива кинокамеры, на них никто не смотрит. Зато немецкий оператор не упустил момент и постарался сохранить эти лица для истории – во весь экран дал – пусть видят!

В боях (вернее, в беспорядочном бегстве летом 1940) французская армия потеряла 92000 человек и до конца войны еще 58000 (в 1914-1918 почти в 10 раз больше).

Франция – не Польша. Выполняя специально разработанные инструкции, «боши» вели себя с побежденными в высшей степени корректно. И в первые же дни оккупации парижские девицы начали заигрывать с оказавшимися такими вежливыми и совсем не страшными победителями. А за пять лет сожительство с немцами приняло массовый характер. Командование вермахта это поощряло: сожительство с француженкой не считалось «осквернением расы». Появились и дети с арийской кровью в жилах.

Культурная жизнь не замирала и после падения Парижа. Разбрасывая перья, плясали девочки в ревю. Словно ничего не случилось, Морис Шевалье, Саша Гитри и другие бесстыдно паясничали перед оккупантами в мюзик-холлах. Победители собирались на концерты Эдит Пиаф, которые она давала в арендованном борделе. Луи де Фюнес развлекал оккупантов игрой на рояле, а в антрактах убеждал немецких офицеров в своем арийском происхождении. Не остались без работы и те, чьи имена мне трудно упоминать в этой статье: Ив Монтан и Шарль Азнавур. А вот, знаменитый гитарист Джанго Рейнхард отказался играть перед окупантами. Но таких, как он, было немного.

Художники выставляли свои картины в салонах и галереях. Среди них Дерен, Вламинк, Брак и даже автор «Герники» Пикассо. Другие зарабатывали на жизнь, рисуя на Монмартре портреты новых хозяев столицы.

По вечерам поднимались занавесы в театрах.

Свою первую роль – Ангела в спектакле «Содом и Гоморра» – Жерар Филип сыграл в театре Жана Вилара в1942 году. В 1943 режиссер Марк Аллегре снял 20-летнего Жерара в фильме «Малютки с набережной цветов». Отец юного актера Марсель Филип после войны был приговорен к расстрелу за сотрудничество с оккупантами, однако с помощью сына сумел бежать в Испанию.

Уроженец Киева, звезда «русских сезонов» в Париже, директор «Grand opera» Сергей Лифарь тоже был приговорен к смертной казни, но сумел отсидеться в Швейцарии.

В оккупированной Европе запрещалось не только исполнять джаз, но даже произносить само это слово. Специальный циркуляр перечислял наиболее популярные американские мелодии, исполнять которые не разрешалось – имперскому министерству пропаганды было чем заниматься. Но бойцы Сопротивления из парижских кафе нашли выход быстро: запрещенным пьесам давали новые (и удивительно пошлые) названия. Давил, давил немецкий сапог французов – как же было не сопротивляться!

Полным ходом снимали фильмы в киностудиях. Любимец публики Жан Маре был популярен уже тогда. Его нетрадиционная сексуальная ориентация никого (даже немцев) не смущала. По личому приглашению Геббельса такие известные французские артисты, как Даниэль Дарье, Фернандель и многие другие совершали творческие поездки в Германию для знакомства с работой киноконцерна «УФА». В годы оккупации во Франции снимали больше фильмов, чем во всей Европе. Фильм «Дети райка», например, вышел на экраны в 1942 году. В этом киноизобилии зарождалась «Новая волна», которой еще предстояло завоевать мир.

Группы ведущих французских писателей в поездках по городам Германии знакомились с культурной жизнью победителей, посещая университеты, театры, музеи. В городе Льеж молодой сотрудник местной газеты опубликовал серию из выдержанных в духе «Протоколов сионских мудрецов» девятнадцати статей под общим названием «Еврейская угроза». Его имя Жорж Сименон. В таком же тоне высказывался известный католический писатель, драматург и поэт Поль Клодель. Без всяких ограничений со стороны оккупантов издавалось множество – больше, чем до войны – книг.

Никто не препятствовал исследованиям морских глубин, которые только начинал Жак Ив Кусто. Тогда же он экспериментировал с созданием акваланга и аппаратуры для подводных съемок.

Здесь невозможно перечислить (такой задачи автор себе и не ставил) всех, кто жил нормальной жизнью, занимался любимым делом, не замечая красных флагов со свастикой у себя над головой, не прислушиваясь к залпам, доносившимся из форта Мон Валерьен, где расстреливали заложников. Постукивала гильотина: в пароксизме верноподданного холуйства французская фемида посылала на гильотину даже неверных жен.

«Позволить себе бастовать или саботировать могут рабочие – довольно агрессивно оправдывалась эта публика после освобождения. – Мы – люди искусства должны продолжать творчество, иначе мы не можем существовать». Они-то как раз существовать могли, а рабочим пришлось собственными руками осуществлять полную экономическую интеграцию с третьим рейхом.

Правда, рабочий класс тоже особенно не страдал – работы хватало и платили немцы хорошо: Атлантический вал построен руками французов.

70 тысяч евреев были высланы в Освенцим

А что творилось за кулисами этой идиллии? 70 тысяч евреев были высланы в Освенцим. Вот как это происходило. Выполняя приказ гестапо, французские полицейские тщательно подготовили и 17 июня 1942 года провели операцию под кодовым названием «Весенний ветер». В акции участвовали 6000 парижских полицейских – немцы решили не пачкать рук и оказали французам высокое доверие. Профсоюз водителей автобусов охотно откликнулся на предложение дополнительного заработка, и вместительные парижские автобусы замерли на перекрестках квартала Сен-Поль в ожидании «пассажиров». Ни один водитель не отказался от этой грязной работы. С винтовками за плечами полицейские патрули обходили квартиры, проверяя по спискам наличие жильцов, и давали им два часа на сборы. Затем евреев выводили к автобусам и отправляли на зимний велодром, где они провели три дня без пищи и воды в ожидании отправки в газовые камеры Освенцима. Во время этой акции немцы на улицах квартала не появлялись. Зато на акцию откликнулись соседи. Они врывались в опустевшие квартиры и уносили все, что попадало под руку, не забывая при этом набить рты еще не остывшими остатками последней трапезы депортированных. Через три дня наступила очередь французских железнодорожников (их героическую борьбу с «бошами» мы видели в фильме Рене Клемана «Битва на рельсах»). Они закрывали евреев в вагонах для перевозки скота и вели эшелоны до германской границы. Немцы не присутствовали при отправке и не охраняли эшелоны в пути – железнодорожники оправдали оказанное доверие и закрыли двери надежно.

Маки – вот кто пытался смыть позор поражения. Цифры потерь Сопротивления – 20000 убитых в боях и 30000 казненных нацистами – говорят сами за себя и соизмеримы с потерями двухмиллионной французской армии. Но можно ли назвать это сопротивление французским? Большинство в отрядах Маки составляли потомки русских эмигрантов, бежавшие из концлагерей советские военнопленные, жившие во Франции поляки, испанские республиканцы, армяне, спасшиеся от развязанного турками геноцида, другие беженцы из оккупированных нацистами стран. Интересная деталь: к 1940 году евреи составляли 1% населения Франции, но их участие в Сопротивлении непропорционально высоко – от 15 до 20%. Были как чисто еврейские (в том числе и сионистские) отряды и организации, так и смешанные – всевозможных политических спектров и направлений.

Но и в Сопротивлении не все было так просто

Первый год оккупации коммунисты не только провели в спячке, но даже предложили немцам свои услуги. Немцы, правда, от них отказались. Но после 22-го июня 41-го, коммунисты поспешили взять на себя общее руководство Сопротивлением. Там, где это удавалось, они всячески затрудняли действия недостаточно левых, а также национальных группировок, поручая им самые опасные задания и при этом ограничивая снабжение оружием, средствами связи, боеприпасами, а также свободу выбора наиболее безопасной дислокации. Иными словами, коммунисты делали все возможное для провала таких группировок. В результате погибли многие подпольщики и партизаны.

Галльский петух встрепенулся, когда союзники приближались к Парижу. Заколыхались над столицей трехцветные флаги. Вооруженные чем попало парижане вышли на баррикады, совсем как когда-то в 1830, 1848, 1871. Храбрые парижские полицейские моментально сориентировались и, оставив охоту на евреев, дружно присоединилсь к восставшим. Деморализованные остатки Вермахта фактически не сопротивлялись и стремились как можно быстрее покинуть город. Жертвы, конечно, были, и немалые, но в основном среди мирного населения: толпы ликующих парижан попали под огонь снайперов, укрывшихся в мансардах и на крышах. Те 400 солдат и офицеров Вермахта, что бежать не успели, вместе с командющим (генерал фон Хольтиц) сдались парижанам в плен.

Не обошлось без дипломатического инцидента: Москва, годами ожидавшая открытия второго фронта, не упустила случая съязвить и сообщила, что 23-го августа 1944 силы Сопротивления самостоятельно, не дождавшись союзников, освободили Париж (так оно, фактически, и было). Однако после протеста союзников пришлось опубликовать опровержение, в котором «по уточненным данным» сообщалось, что Париж все-таки освобожден объединенными силами коалиции, и не 23-го, а 25-го августа. На самом деле все было гораздо проще: задолго до баррикад, задолго до прихода союзников немцы сами освободили от своего присутствия французскую столицу.

И вот в 1944 «боши» ушли, оставив в когтях разгневанного галльского петуха своих французских возлюбленных. Только тогда и выяснилось, как много во Франции настоящих патриотов. Предпочитая не беспокоить крупную рыбу, они смело расправились с теми, кто спал с врагом.

Сожительство с оккупантами ничего, кроме брезгливости, не вызывает. Но что оно по сравнению с массовым предательством генералитета, продажной прессы, правых партийных лидеров, видевших в Гитлере избавителя, и левых, для которых (до 1941-го) Гитлер – союзник Москвы? Что оно по сравнению с холопским режимом Виши, поставлявших Гитлеру добровольцев? Что оно по сравнению с доносительством, прямым сотрудничеством с гестапо и в гестапо, охотой за евреями и партизанами? Даже президент Миттеран – личность такого уровня! – был усердным чиновником в правительстве Виши и получил высшую награду из рук самого Петена. Как это отразилось на его карьере?!

Из французских добровольцев была сформирована дивизия Ваффен СС «Шарлемань» (Карл Великий). К концу апреля 1945-го все, что осталось от дивизии – эсэсовский батальон добровольцев-французов отчаянно храбро (так бы с немцами в 40-м!) сражался с Красной Армией на улицах Берлина. Немногие оставшиеся в живых были расстреляны по приказу французского генерала Леклерка.

Что же происходило после войны? Масштабы предательства оказались настолько грандиозными, что французской Фемиде (у которой тоже рыльце в пуху) оставалось только беспомощно развести руками. Тюрьмы не вместили бы виновных (нечто подобное произошло и в побежденной Германии, где наказание нацистам заменили формальной процедурой «денацификации» – покаялся и свободен). Но в маленькой Бельгии, например, где уровень предательства был несравненно ниже, рассуждали по-иному и осудили втрое больше коллаборационистов, чем во Франции.

Вместе с тем, сразу после освобождения тысячи коллаборационистов все же были расстреляны. Но вскоре после окончания войны лидер «Сражающейся Франции» – несгибаемый генерал Шарль де Голль решил перечеркнуть позорные страницы недавнего прошлого, заявив: «Франции нужны все её дети». В принципе понять де Голля можно: перестрелять такое количество предателей не сумело бы даже гестапо, а о гильотине и говорить нечего. Таким образом, бывшие коллаборационисты не только остались безнаказанными, но довольно быстро интегрировались в промышленность, бизнес и даже в правительственные структуры.

5000 активных участников Сопротивления поначалу влились в «реставрированную» французскую армию, но кадровые офицеры – те, кто виновен в поражении – уже через несколько месяцев восстановили военную иерархию и вернулись на свои места, отправив большинство бывших партизан в запас. Характерно, что тему Сопротивления во французских фильмах освещают довольно широко и, быть может, даже слишком подробно, но того, что происходило в 1940 на фронте, вы не увидите ни в одном. В сборнике «French Millenium» о поражении 1940-го сказано буквально следующее: «После падения Франции Сопротивление было сильным в Бретани, в зоне, контролируемой правительством Виши, и на оккупированном Италией юго-востоке «. (Италия оккупировала три узких полосы, глубиной в несколько километров вдоль общей границы с Францией – где, и против кого там было развернуться партизанской войне?). Трудно поверить, но больше – ни слова! Дальше следуют пояснения к четырем фотографиям бойцов Маки.

Коллаборационисты, конечно, были во всех оккупированных странах Европы, но ни в одной это прискорбное явление не достигало такого размаха. Характерно, что после войны во Франции почти не было публикаций о сотрудничестве с Германией. Документы хранились, но для историков и журналистов они стали недоступны. Не публиковался даже популярнейший во всем западном мире справочник «Кто есть кто» – слишком уж необъятный получился бы список коллаборационистов.

Жаждущему крови простому народу позволили отыграться на тех, с которых и спросить нечего, за кого некому было заступиться. Да ему, скорее всего, серьезных жертв и не нужно было: ведь беззащитную женщину вытащить на улицу намного проще, чем штабного офицера, редактора газеты или чиновника – «детей Франции», которых взял под свое крыло де Голль. Спавшие с врагом дочери Франции в их число не входили. Кинохроника оставила нам свидетельства этих расправ. На улицах небольших городов и деревень происходили сцены, напоминавшие средневековую охоту на ведьм или «сентябрьские избиения» 1792 – массовую резню заключенных парижских тюрем. Но и в этом уровень был пониже, без костров или, на худой конец, гильотины, хотя кое-где без жертв все-таки не обошлось.

Сквозь беснующуюся толпу патриотов провинившихся (некоторые несли на руках детей) вели на площадь, где сельский парикмахер стриг их наголо под машинку. Затем на лбу, а иногда и на обнаженной груди выводили черной краской свастику. На фоне орущей массы эти женщины держались на удивление достойно – без тени раскаяния спокойно шли они сквозь плевки, спокойно стояли во время экзекуции…

Вот еще один впечатляющий сюжет: экзекуция закончена и грузовик с группой девушек в кузове пробирается сквозь ликующую толпу. Боец сопротивления с винтовкой в руке хохочет во весь рот и свободной рукой похлопывает по наголо остриженной голове провинившейся девушки. Где этот храбрец был в 40-м году? Зачем сейчас ему винтовка?

Но кто вокруг? Чем, например, четыре года подряд занимался тот же храбрый парикмахер? Что делал всего неделю назад? Разве не брил и не стриг месье коменданта, улыбаясь, опускал в карман немецкие марки, любезно провожал к выходу и, склонив голову, распахивал перед ним дверь? А элегантный господин, который, далеко отставив руки, старательно выводит свастику у девушки на лбу? Так же старательно шлифовал он бокалы и протирал столики перед немецкими гостями – с осени 1940 не пустовал его ресторанчик на перекрестке. Свастика сама просится на его сверкающую лысину. Или толстяк справа – он что-то кричит, гневно размахивая руками. Сколько ящиков вина купили в его магазине оккупанты? В стороне злорадно ухмыляются девицы. А ведь попадись «бош» посимпатичнее, тоже могли оказаться на месте обвиняемой. Но не будем углубляться в эту разбушевавшуюся толпу. Ни те, ни другие сочувствия не вызывают – только отвращение. Вольно или невольно, но большинство собравшихся на площади четыре года обслуживали и содержали оккупантов. Кормили их, поили, обшивали, обстирывали, развлекали, оказывали множество других услуг, заключали с ними сделки и часто неплохо зарабатывали. А ведь это только самый безобидный – «бытовой» коллаборационизм! Чем немецкие сожительницы хуже? Разве не вся страна спала с врагом? Неужели некого больше показать в документальных лентах?

Армия – цвет и здоровье нации – не сумела защитить своих женщин, оставила жен, сестер и дочерей на поругание захватчикам. И теперь французские мужчины мстят им за свою трусость. Такими расправами честь прекрасной Франции не восстановить, но и глубже в грязь не втоптать – 60 лет уже как на самом дне.

В общем, как говорят французы: если нет решения проблемы, если нет ответа на волнующий вопрос – тогда «ищите женщину!» – «шерше ля фамм!»

http://club.berkovich-zametki.com/?p=15197