Отрочество толстого краткое содержание. Л.Н. Толстой "Детство. Отрочество. Юность": описание, герои, анализ произведений

Анализ произведений. Характеристика героев. Материалы для сочинений

Повесть «Отрочество» состоит из 27 глав.

Краткое содержание повести «Отрочество» Толстого по главам: краткий пересказ

Главный герой повести — 14-летний подросток, дворянин Николенька Иртьеньев, После смерти матери Николенька и его семья переезжают из своего имения в Москву. Поездка длится 4 дня.

Однажды во время этого путешествия Николенька видит грозу, слышит гром. Это навод на него страх. Затем идет дождь. Николенька восхищается свежим воздухом после дождя.

В пути Николенька едет в бричке с Катенькой, дочерью гувернантки Мими. Катенька плачет из-за того, что она и ее мать бедны и их жизнь тяжела. Николенька впервые осознает, что мир это не только он и его семья, что вокруг есть другие люди со своими проблемами.

Глава V. Старший брат.

Глава VIII. История Карла Иваныча.

Глава X. Продолжение.

Глава XI. Единица.

Глава XVI. Перемелется, мука будет.

Николенька ночует в чулане. На следующий день его приводят к бабушке. Бабушка требует, чтобы Николенька попросил прощения у Сен-Жерома, но тот отказывается и плачет. Бабушку это расстраивает, она впадает в истерику. Тут же появляется отец, который говорит с Николенькой о портфеле и сломанном ключе. Мальчик обещает, что не будет так делать. Он плачет и просит отца защитить его от гувернера Сен-Жерома.

Глава XVIII. Девичья.

15-летний Володя, старший брат Николеньки, готовится поступать в университет. Он успешно сдает все необходимые экзамены. Поступив в университет, Володя становится «взрослым», ездит на взрослые балы и т.д.

Сразу после приезда в Москву Николенька ощущает перемены, происшедшие с ним. В его душе находится место не только собственным чувствам и переживаниям, но и состраданию чужому горю, умению понимать поступки других людей. Он сознает всю неутешность горя бабушки после смерти любимой дочери, до слез радуется, что находит в себе силы простить старшего брата после глупой ссоры. Еше одна поразительная для Николеньки перемена заключается в том, что он со стыдливостью замечает волнение, которое вызывает в нем двадцатипятилетняя горничная Маша. Николенька убежден в своей уродливости, завидует Володиной красоте и изо всех сил старается, хотя и безуспешно, убедить себя в том, что приятная наружность не может составлять всего счастья жизни. И Николенька пытается найти спасение в мыслях о гордом одиночестве, на которое, как ему кажется, он обречен.

Бабушке доносят, что мальчики играются с порохом, и, хотя это всего лишь безобидная свинцовая дробь, бабушка винит в недостаточности присмотра за детьми Карла Иваныча и настаивает на том, чтобы его заменили приличным гувернером. Николенька тяжело переживает расставание с Карлом Иванычем.

С новым гувернером-французом у Николеньки отношения не складываются, он сам не понимает порой своей дерзости в отношении воспитателя. Ему кажется, что обстоятельства жизни направлены против него. Случай с ключиком, который по неосторожности он ломает, непонятно почему пытаясь открыть папин портфель, окончательно выводит Николеньку из душевного равновесия. Решая, что все специально ополчились против него, Николенька ведет себя непредсказуемо - ударяет гувернера, в ответ на сочувственный вопрос брата: «Что с тобой делается?» - кричит, как все гадки ему и отвратительны. Его запирают в чулан и грозят наказать розгами. После долгого заточения, во время которого Николеньку мучает отчаянное чувство униженности, он просит у отца прощения, и с ним делаются конвульсии. Все боятся за его здоровье, но после двенадцатичасового сна Николенька чувствует себя хорошо и легко и даже рад, что домашние переживают его непонятную болезнь.

После этого случая Николенька все более ощущает себя одиноким, и главным его удовольствием становятся уединенные размышления и наблюдения. Он наблюдает странные отношения горничной Маши и портного Василия. Николенька не понимает, как такие грубые отношения могут называться любовью. Круг мыслей Николеньки широк, и он часто путается в своих открытиях: «Я думаю, что я думаю, о чем я думаю, и так далее. УМ за разум заходил…»

Николенька радуется поступлению Володи в университет и завидует его взрослости. Он замечает изменения, которые происходят с братом и сестрами, наблюдает, как у стареющего отца появляется к детям особенная нежность, переживает смерть бабушки - и его оскорбляют разговоры о том, кому же достанется её наследство…

До поступления в университет Николеньке остается несколько месяцев. Он готовится в математический факультет и учится хорошо. Стараясь избавиться от многих недостатков отрочества, Николенька считает главным из них склонность к бездеятельному умствованию и думает, что эта склонность принесет ему в жизни много вреда. Таким образом в нем проявляются попытки самовоспитания. К Володе часто приходят приятели - адъютант Дубков и студент князь Нехлюдов. Николенька все чаще разговаривает с Дмитрием Нехлюдовым, они становятся друзьями. Настроенность их душ кажется Никленьке одинаковой. Постоянно совершенствоваться самому и таким образом исправить все человечество - к такой мысли приходит Николенька под влиянием своего друга, и это важное открытие он считает началом своей юности.

Николенька приезжает в Москву и ощущает изменения, происходящие внутри него. Он начинает переживать не только свои эмоции, но и за окружающих и их проблемы. Он сильно радуется, что сумел найти силы для прощения своего брата, так как они находились в ссоре по пустяку. Николенька смог прочувствовать и потерю своей бабушки, так как её любимая дочь недавно погибла.

Также он начинает задумываться о приятной двадцатипятилетней красавице Машеньке, и о том, что он начинает стыдиться в присутствии сей дамы рядом с собой. Гражданин Никола считает себя далеко непривлекательным. Завидуя Володе и его внешней красоте, Николенька убеждает сам себя в том, что для дамы внешняя красота не самый главный признак для мужчины. Он жаждет спасения в мыслях о жизни в одиночестве, так как считает, что это единственный вариант в его жизни.

Кто-то докладывает бабуле, что мальчишки балуются с порохом, но, несмотря на то, что это весьма безопасная дробь из свинца, она обвиняет Карла Ивановича в недостаточном присмотре за шалостями детей. Бабушка начинает сильно настаивать на перемене гувернера на более ответственного.

Маленький Никола сильно разочарован потерей своего гувернера Карла Ивановича. Нового французского гувернера Никола принимает плохо и отношения у них не залаживаются с самого начала. Он дерзит своему учителю, хотя сам не понимает, почему он это делает. Он в негодовании, почему жизнь складывается так, что обстоятельства жизни направлены не в его сторону.

Однажды Николенька случайно ломает ключ от портфеля своего отца, и данное происшествие выводит его из себя окончательно. Николенька очень огорчен и у него появляется чувство, что все специально сговорились и ополчились на него. Он бьет гувернера и говорит близким, что все вокруг него гадкие и отвратительные. Его наказывают, запирая в чулан, и объясняют, что если он продолжит себя так вести, то его изобьют розгами. Николенька чувствует себя сильно униженным, и как только он начинает просить прощения у отца с ним происходит приступ конвульсий.

Родные беспокоятся о Николином здоровье, но после того, как он проспал двенадцать часов, ему становится лучше. После всех происшествий маленький Никола чувствует себя очень одиноко, и ему доставляет удовольствие только размышления над жизнью в уединении с самим собой.

Николенька замечает о каких-то странных отношениях между Машей и Василием. Он никак не может понять, как столь грубые отношения называют любовью. Он постоянно размышляет о всем происходящем, но его очень пугают новые открытия.

Старший брат Володя уезжает учиться в университет, а Никола очень ему завидует. Николенька видит изменения в родственниках: замечает, что его отец проявляет к детям особую нежность и то, что сестра и брат стали какие-то странные.

Бабушка умирает, а разговоры о наследстве огорчают Николу. Вот и подходит день, когда Никола сам переступит порог университета. Он старательно учится различным предметам. Пытается избавить себя от проблем отрочества, он понимает, что его любовь помечтать ни к чему хорошему его не приведет, а только доставит ему много горя.

Никола начинает заниматься собственным воспитанием, чтобы избавится от этой пагубной привычки. Володя общается со своими товарищами адъютантом Дубковым и князем Нехлюдовым. Время, которое Никола проводит с Дмитрием Нехлюдовым, все увеличивается, и они постепенно становятся лучшими друзьями. Николе кажется, что их души очень похожи. По наставлениям Дмитрия, Николенька заставляет себя совершенствоваться, чтобы мир стал лучше. Подобные мысли приводят его к тому факту, что он становится юн.

Снова поданы два экипажа к крыльцу петровского дома: один – карета, в которую садятся Мими, Катенька, Любочка, горничная и сам приказчик Яков, на козлах; другой – бричка, в которой едем мы с Володей и недавно взятый с оброка лакей Василий.

Папа, который несколько дней после нас должен тоже приехать в Москву, без шапки стоит на крыльце и крестит окно кареты и бричку.

«Ну, Христос с вами! трогай!» Яков и кучера (мы едем на своих) снимают шапки и крестятся. «Но, но! с богом!» Кузов кареты и бричка начинают подпрыгивать по неровной дороге, и березы большой аллеи одна за другой бегут мимо нас. Мне нисколько не грустно: умственный взор мой обращен не на то, что я оставляю, а на то, что ожидает меня. По мере удаления от предметов, связанных с тяжелыми воспоминаниями, наполнявшими до сей поры мое воображение, воспоминания эти теряют свою силу и быстро заменяются отрадным чувством сознания жизни, полной силы, свежести и надежды.

Редко провел я несколько дней – не скажу весело: мне еще как-то совестно было предаваться веселью, – но так приятно, хорошо, как четыре дня нашего путешествия. У меня перед глазами не было ни затворенной двери комнаты матушки, мимо которой я не мог проходить без содрогания, ни закрытого рояля, к которому не только не подходили, но на который и смотрели с какою-то боязнью, ни траурных одежд (на всех нас были простые дорожные платья), ни всех тех вещей, которые, живо напоминая мне невозвратимую потерю, заставляли меня остерегаться каждого проявления жизни из страха оскорбить как-нибудь ее память. Здесь, напротив, беспрестанно новые живописные места и предметы останавливают и развлекают мое внимание, а весенняя природа вселяет в душу отрадные чувства – довольства настоящим и светлой надежды на будущее.

Рано, рано утром безжалостный и, как всегда бывают люди в новой должности, слишком усердный Василий сдергивает одеяло и уверяет, что пора ехать и все уже готово. Как ни жмешься, ни хитришь, ни сердишься, чтобы хоть еще на четверть часа продлить сладкий утренний сон, по решительному лицу Василья видишь, что он неумолим и готов еще двадцать раз сдернуть одеяло, вскакиваешь и бежишь на двор умываться.

В сенях уже кипит самовар, который раскрасневшись, как рак, раздувает Митька-форейтор; на дворе сыро и туманно, как будто пар подымается от пахучего навоза; солнышко веселым, ярким светом освещает восточную часть неба, и соломенные крыши просторных навесов, окружающих двор, глянцевиты от росы, покрывающей их. Под ними виднеются наши лошади, привязанные около кормяг, и слышно их мерное жевание. Какая-нибудь мохнатая Жучка, прикорнувшая перед зарей на сухой куче навоза, лениво потягивается и, помахивая хвостом, мелкой рысцой отправляется в другую сторону двора. Хлопотунья-хозяйка отворяет скрипящие ворота, выгоняет задумчивых коров на улицу, по которой уже слышны топот, мычание и блеяние стада, и перекидывается словечком с сонной соседкой. Филипп, с засученными рукавами рубашки, вытягивает колесом бадью из глубокого колодца, плеская светлую воду, выливает ее в дубовую колоду, около которой в луже уже полощутся проснувшиеся утки; и я с удовольствием смотрю на значительное, с окладистой бородой, лицо Филиппа и на толстые жилы и мускулы, которые резко обозначаются на его голых мощных руках, когда он делает какое-нибудь усилие.

За перегородкой, где спала Мими с девочками и из-за которой мы переговаривались вечером, слышно движенье. Маша с различными предметами, которые она платьем старается скрыть от нашего любопытства, чаще и чаще пробегает мимо нас, наконец отворяется дверь и нас зовут пить чай.

Василий, в припадке излишнего усердия, беспрестанно вбегает в комнату, выносит то то, то другое, подмигивает нам и всячески упрашивает Марью Ивановну выезжать ранее. Лошади заложены и выражают свое нетерпение, изредка побрякивая бубенчиками; чемоданы, сундуки, шкатулки и шкатулочки снова укладываются, и мы садимся по местам. Но каждый раз в бричке мы находим гору вместо сидения, так что никак не можем понять, как все это было уложено накануне и как теперь мы будем сидеть; особенно один ореховый чайный ящик с треугольной крышкой, который отдают к нам в бричку и ставят под меня, приводит меня в сильнейшее негодование. Но Василий говорит, что это обомнется, и я принужден верить ему.

Солнце только что поднялось над сплошным белым облаком, покрывающим восток, и вся окрестность озарилась спокойно-радостным светом. Все так прекрасно вокруг меня, а на душе так легко и спокойно… Дорога широкой дикой лентой вьется впереди, между полями засохшего жнивья и блестящей росою зелени; кое-где при дороге попадается угрюмая ракита или молодая березка с мелкими клейкими листьями, бросая длинную неподвижную тень на засохшие глинистые колеи и мелкую зеленую траву дороги… Однообразный шум колес и бубенчиков не заглушает песен жаворонков, которые вьются около самой дороги. Запах съеденного молью сукна, пыли и какой-то кислоты, которым отличается наша бричка, покрывается запахом утра, и я чувствую в душе отрадное беспокойство, желание что-то сделать – признак истинного наслаждения.

Я не успел помолиться на постоялом дворе; но так как уже не раз замечено мною, что в тот день, в который я по каким-нибудь обстоятельствам забываю исполнить этот обряд, со мною случается какое-нибудь несчастие, я стараюсь исправить свою ошибку: снимаю фуражку, поворачиваясь в угол брички, читаю молитвы и крещусь под курточкой так, чтобы никто не видал этого. Но тысячи различных предметов отвлекают мое внимание, и я несколько раз сряду в рассеянности повторяю одни и те же слова молитвы.

Вот на пешеходной тропинке, вьющейся около дороги, виднеются какие-то медленно движущиеся фигуры: это богомолки. Головы их закутаны грязными платками, за спинами берестовые котомки, ноги обмотаны грязными, оборванными онучами и обуты в тяжелые лапти. Равномерно размахивая палками и едва оглядываясь на нас, они медленным, тяжелым шагом подвигаются вперед одна за другою, и меня занимают вопросы: куда, зачем они идут? долго ли продолжится их путешествие и скоро ли длинные тени, которые они бросают на дорогу, соединятся с тенью ракиты, мимо которой они должны пройти. Вот коляска, четверкой, на почтовых быстро несется навстречу. Две секунды, и лица, на расстоянии двух аршин, приветливо, любопытно смотревшие на нас, уже промелькнули, и как-то странно кажется, что эти лица не имеют со мной ничего общего и что их никогда, может быть, не увидишь больше.

Вот стороной дороги бегут две потные косматые лошади в хомутах с захлестнутыми за шлеи постромками, и сзади, свесив длинные ноги в больших сапогах по обеим сторонам лошади, у которой на холке висит дуга и изредка чуть слышно побрякивает колокольчиком, едет молодой парень, ямщик, и, сбив на одно ухо поярковую шляпу, тянет какую-то протяжную песню. Лицо и поза его выражают так много ленивого, беспечного довольства, что мне кажется, верх счастия быть ямщиком, ездить обратным и петь грустные песни. Вон далеко за оврагом виднеется на светло-голубом небе деревенская церковь с зеленой крышей; вон село, красная крыша барского дома и зеленый сад. Кто живет в этом доме? есть ли в нем дети, отец, мать, учитель? Отчего бы нам не поехать в этот дом и не познакомиться с хозяевами? Вот длинный обоз огромных возов, запряженных тройками сытых толстоногих лошадей, который мы принуждены объезжать стороною. «Что везете?» – спрашивает Василий у первого извозчика, который, спустив огромные ноги с грядок и помахивая кнутиком, долго пристально-бессмысленным взором следит за нами и отвечает что-то только тогда, когда его невозможно слышать. «С каким товаром?» – обращается Василий к другому возу, на огороженном передке которого, под новой рогожей, лежит другой извозчик. Русая голова с красным лицом и рыжеватой бородкой на минуту высовывается из-под рогожи, равнодушно-презрительным взглядом окидывает нашу бричку и снова скрывается – и мне приходят мысли, что, верно, эти извозчики не знают, кто мы такие и откуда и куда едем?..