Переписка И. Грозного с А. Курбским. Переписка Грозного с Курбским: вымысел или действительный факт

Гаврилов К.В.

Введение

«Царю, прославленному древле от всех,
Но тонущу в сквернах обильных!
Ответствуй, безумнй, каких ради грех
Побил еси добрых и сильных?
Ответствуй, не ими ль, средь тяжкой войны,
Без счета твердыни врагов сражены?
Не их ли ты мужеством славян?
И кто им бысть верностью равен?
Безумный! Иль мнишись бессмертнее нас,
В необытную ересь прельщённый?
Внимай же! Приидет возмездия час,
Писанием нам предречённый,
И аз, иже кровь в непрестанных боях
За тя, аки воду, лиях и лиях,
С тобой пред судьей предстану!..»

Это строки из прославленной баллады А.К.Толстого «Василий Шибанов». И это весьма точное (для стихотворного перевода прозаического текста) приложение Первого послания князя Андрея Михайловича Курбского, посланного им царю Ивану IV после своего бегства из России. А в трагедии «Смерть Ивана Грозного» приводится цитата из последнего послания Курбского, написанного в 1579г. – после тяжёлых неудач царя в Ливонской войне.

Ивану Грозному менее посчастливилось в литературе XIX в. Но послания его и особенно первое из них, тоже давно известны читателям; его многократно и обильно цитировали и пересказывали языком нового времени крупнейшие историки – С.М.Соловьев, В.О.Ключевский и другие.

Переписка Грозного с Курбским не дошла до нас в современных её списках; однако обстоятельство это (довольно обычное для произведений средневековой литературы) не дает оснований сомневаться в её подлинности. Существование полемической переписки между Курбским и царем отмечено в документах XVI в. весьма бедны: бурные годы опричнины не благоприятствовали сохранению литературных памятников.

Послания Грозного и Курбского дошли до нас в отдельных списках и сборниках, начиная с первой трети XVII в. Из числа этих сборников, составленным в основном из сочинений Курбского (с добавлением Первого послания царя) и дошедшим до нас в списках конца XVII в. и последующего времени. На основе и по образцу этих «сборников Курбского», было составлено и первое издание «Сказаний князя Курбского», предпринятое в 1833г. (и затем дважды переизданное) Н.Г.Устряловым. К сочинениям Курбского Н.Г.Устрялов добавил кроме Первого послания царя ещё его Второе послание 1577г. (тоже сохранившееся в списках XVII в., но отдельно от посланий Курбского). Сходным был и состав «Сочинений князя Курбского» (с включением обоих посланий Грозного), изданных в 1914г. (в «Русской исторической библиотеке», т. XXXI) Г.З.Кунцевичем.

В 1951г. был предпринят первый опыт издания гонений Ивана IV – «Послания Ивана Грозного» в серии «Литературные памятники». При издании посланий царя были привлечены новые списки, более древние, чем публиковавшиеся прежде; по более древнему списку было издано (в приложении) и Первое послание Курбского царю; остальные послания Курбского не включались.

Настоящее издание специально посвящено переписке Грозного с Курбским. Изданию предшествовала новая работа по разыскиванию текстологическому изучению рукописей – посланий; привлечен ряд новых списков; Первое послание Курбского и Первое послание Грозного публикуются в нескольких дошедших о нас редакциях.

Работа над публикацией 2-ого послания Курбского для настоящего издания была начата А.А.Зиминым, подготовившим с разночтениями по 19 спискам 1-ю редакцию этого послания. Дальнейшая работа над подготовкой послания и подготовка остальных посланий Курбского была осуществлена Ю.Д.Рыковым. Комментарий к посланиям Курбского составлен В.Б.Кобриным; перевод этих посланий сделан О.В.Твороговым. Археографический обзор составлен Ю.Д.Рыковым (послания Курбского) и Я.С.Лурье (послания Грозного). Статьи написан Д.С.Лихачёвым и Я.С.Лурье.

Предыстория переписки

Переписка Андрея Курбского с царем Иваном Грозным принадлежит к числу самых известных памятников древнерусской литературы. История этой переписки такова. В апреле 1564г. царский воевода князь А.М.Курбский бежал из новоприсоединённого к Русскому государству ливонского города Юрьева в соседний ливонский город Вольмар, принадлежавший польскому королю Сигизмунду II Августу. Поводом для бегства послужили полученные Курбским сведения о готовящейся над ним царской расправе. Андрей Михайлович Курбский был не только военачальником, сражавшимся под Казанью и в Ливонии, он участвовал в административных реформах середины XVI в., входил в круг самых близких царю лиц, которых он сам впоследствии назвал «Избранной радой». В начале 60-х годов XVI века, после падения «Избранной рады», многие из близких сподвижников царя были подвержены опалам и репрессиям. В этих условиях ожидал жестокого наказания и Курбский. Уже само назначение Курбского воеводой (наместником) в «дальноконный» Юрьев после победоносного похода русской армии на Полоцк 1562-1563 года, в котором он командовал сторожевым полком, могло рассматриваться как предвестие грядущей расправы над ними. Курбским стал вести тайные переговоры с литовцами с целью своего возможного перехода на службу к польскому королю. Но, перейдя к польскому королю, получив от него крупные вассальные пожалования, Курбский не просто вошёл в среду литовско-русской знати, нередко «отъезжавшей» из Москвы в Вильно и обратно. Он захотел обосновать свой отъезд и обратился к Ивану IV с посланием, в котором обвинил царя в неслыханных гонениях, муках и казнях бояр и воевод, покоривших Руси «прегордые царства».

Иван Грозный получив обличительное письмо от изменившего ему боярина, не мог удержаться от резкого ответа «государеву изменнику». Первый царь всея Руси, в правление которого к территории Русского государства были присоединены Казань, Астрахань и Западная Сибирь, создатель опричнины и организатор кровавых карательных походов на собственные земли, Иван IV был не только одним из самых страшных тиранов в русской истории. Он был довольно образованным для своего времени человеком. Царь ответил Курбскому обширным посланием, «широковещательным и многошумящим» по ядовитой характеристике его оппонента; завязалась знаменитая переписка.

Биография А.М.Курбского

Князь Андрей Михайлович Курбский (1528-1583) был выходцем из ста­ринного рода. Своего положения при царском дворе («боярин, советник и воевода») он добился исключительно благодаря личным заслугам, оказанным царю воеводской службой и пра­вительственной деятельностью. Он был пожалован землей в окрестностях Москвы, а впоследствии (1556г.) и боярским чином.

Родился в Ярославле, в семье, отличавшейся литературными интересами, видимо, не чуждой западному влиянию. Происходил из рода именитых ярославских князей, получивших фамилию от главного села своего удела - Курбы на реке Курбице. По материнской линии Андрей приходился родственником царице Анастасии.

Можно с уверенностью предположить, что Андрей Михайлович получил хорошее образование, хотя конкретных данных о его учебе нет. Он был одним из влиятельных государственных деятелей и входил в "Избранную Раду". Период политической деятельности и воинской службы князя Андрея Михайловича Курбского совпал с интенси­фикацией государственного строительства в России. Сословно-представительная монархия, сформировавшаяся в основных чертах в середине XVI в, предусматривала необходимость со­борного решения всех общегосударственных дел. Она просуществовала до 1560 г. Важным поводом, вызвавшим ее падение, были разногласия с семьей умершей в этот год первой жены царя Анастасии Захарьиной.

Больших успехов добился Курбский на военной службе. Наиболее известны его подвиги в походе на Казань. Войска, двинувшиеся на Казань, возглавлял сам царь Иван Грозный, князья Андрей Курбский и Пётр Щенятев вели правую руку войска. Ещё по дороге около Тулы они разбили татар, которые превосходили наших воинов по численности вдвое. В этой битве (как пишет Карамзин) князь Курбский ”ознаменовался славными ранами”. В течение всего похода и штурма Казани Курбский сражался очень мужественно. Особенно отличился он в конце битвы, когда часть (около 10 тысяч) казанцев, защищая своего царя Едигера, отступили в задние ворота к нижней части города. Курбский с двумястами воинов пересёк им дорогу, удерживая их в тесных улицах, затруднял каждый шаг казанцев, давая время нашим войскам. Уже после выдачи царя казанцы бросили тяжёлое вооружение и, перейдя речку Казанку, устремились к болотам и лесу, где конница уже не могла за ними гнаться. Только юные князья Курбские, Андрей и Роман, с малочисленной дружиной успели сесть на коней, обскакали неприятеля и задержали их, но казанцы намного превосходили по численности русских воинов, и им удалось разбить русский отряд. Брошенное в погоню новое войско настигло и уничтожило казанцев.

Курбский вместе с Микулинским и Шереметьевым возглавлял повторный поход по усмирению уже завоёванного царства.

Высказав Курбскому, особое расположение Царь послал его с войском в г. Дерпт и назначил его командовать в Ливонской войне (1558-1583).

В начале этой войны русские войска одержали целый ряд очень важных побед и почти полностью разбили Ливонский орден, но затем с вступлением в войну Дании, Швеции и других стран против России, победы сменились неудачами. И в результате Россия проиграла эту войну.

В 1560 после прекращения существования «Избранной Рады» последовали аресты и казни людей, входивших в неё. Курбский находился в близких отношениях с Адашевым, это усиливало немилость царя. Началась опала, Андрей Михайлович был отправлен на воеводство в Юрьев (место ссылки Адашева). Понимая, какая участь его ждёт, Курбский, поговорив с женой, решил бежать. Побегу Курбского предшествовали секретные переговоры с царём Сигизмундом II.

Пробыв год в Юрьеве, Курбский 30 апреля 1564 года бежал в литовские владения. Под покровом ночи он спустился по веревке с высокой крепостной стены и с несколькими верными слугами ускакал в ближайший неприятельский замок - Вольмар. Побег из тщательно охранявшейся крепости был делом исключительно трудным. В спешке беглец оставил семью, бросил почти все свое имущество. (За рубежом он особенно сожалел о своих воинских доспехах и великолепной библиотеке.) Причиной спешки было то, что московские друзья тайно предупредили боярина о грозящей ему опасности, что в последствии подтвердил сам Иван Грозный.

Курбский написал в Литве обвини­тельную историю князя великого, т. е. царя Ивана, где выражал политические воззрения своей боярской братии объёмом в 40 страниц. В истории он высказывает и несколько общих политических суждений.

Различие взглядов А.М.Курбского и Ивана Грозного

Главным предметом полемики между царём и Курбским был вопрос о том, кто из них верен политике начала царствования Ивана Грозного (политике Стоглавого собора 1551 года и реформ 50-х годов). Оба они были согласны в том, что Иван IV в начале царствования был «пресветлым в православии», но Курбский утверждал, что, расправившись с прежними советниками («Избранной Радой»), царь стал «супротивным» прежней политике. В своих письмах к Курбскому царь обвинял его в измене, вновь и вновь доказывал свою верность «пресветлому православию» начала своего правления.

Князь Андрей Михайлович Курбский был сторонником сословного представительства в центральных и местных органах власти. Курбский традиционно считал источником власти в государ­стве божественную волю, а цель верховной власти усматри­вал в справедливом и милостивом управлении державой к благу всех ее подданных и в праведном разреше­нии всех дел.

Упадок в делах государства и сопутствующие ему военные неудачи Курбский связывает с падением правительства и вве­дением опричнины. Роспуск Рады знаменовал полное и безус­ловное сосредоточение ничем не ограниченной власти в руках Ивана IV.

В правопонимании Курбского ясно прослеживается представление о тождестве права и справедливости. Только справедливое может быть названо правовым, так как насилие - источник беззакония, а не права. Излагая свои требования к правотворчеству, Курбский подчеркивает, что закон должен содер­жать реально выполнимые требования, ибо беззаконие - это не только не соблюдение, но и создание жестоких и неисполнимых законов. Такое законотворчество, по мнению Курбского, пре­ступно. В его политико-правовых воззрениях намечаются эле­менты естественно-правовой концепции, с которой связаны учения о государстве и праве уже в Новое время. Представления о праве и правде, добре и справедливости воспринимаются как составные компоненты естественных законов, посредством ко­торых божественная воля сохраняет на земле свое высшее творение - человека.

Правоприменительная практика рассмотрена Курбским, как в судебном, так и во внесудебном ее варианте. Состояние суда вызывало глубокое неодобрение у Курбского. Особое недовольство вызывает у Курбского практика заочно­го осуждения, когда виновный, а в большинстве случаев - просто несправедливо оклеветанный человек лишен возмож­ности, лично предстать перед судом. Совет настоятеля Песношского монастыря Вассиана Топоркова сыграл, по мнению Курбского, трагическую роль, обеспечив перемену в личности царя и образе его действий. Вассиян дал царю совет: „не держать советников умнее себя"».

Установившийся тиранический режим привел к потере зна­чения Земского собора, который стал всего лишь безгласным проводником воли Ивана IV. Наилучшим вариантом организации формы государственной власти Курбскому представляется монархия с выборным сословно-представительным органом, участвующим в разрешении всех наиважнейших дел в государстве. Курбский был не только за создание представительного органа (Совет всенародных человек), но и различных «синклитов», состоящих из специалистов самых различных профилей. Форма государственного устройства в виде единой централи­зованной государственной системы не вызывала у него никаких нареканий и вполне им одобрялась.

И главной причи­ной различия взглядов между А.М.Курбским и Иваном IV являлась проблема выбора основных путей политического развития России. Избранная рада, как и Курбский, была сторонницей постепенных реформ, ведущих к упрочению централизации. Иван IV, получивший прозвище «Грозный», предпочел «путь террора», способ­ствующий быстрому усилению его личной власти.

Первое послание А.Курбского Ивану IV.

Первое послание А.Курбского Ивану IV было написано, очевидно, вскоре после побега «государева изменника» за рубеж, т. е. в мае 1564 года. Текст этого послания лаконичен и логичен, а стиль представляет собой замечательный образец стройной риторики, лишённой каких-либо конкретных деталей. В послании содержится решительный протест князя Андрея против начавшихся в России беззаконий, гонений и казней государственных и военных деятелей на пороге опричнины. Курбский выступает в данном письме не только вроли защитника всех опальных царя Ивана, но и в роли своеобразного ветхозаветного пророка, обличающего царя в совершённых им законопреступлениях и кровопролитиях. Обличая лютую жестокость Ивана IV в отношении его подданых, жалуясь на лично перенесённые от царя многочисленные гонения и обиды, Курбский тем самым стремится оправдать свой «отъезд» к польскому королю и, главным образом, очевидно, не перед адресатом, а перед лицом общественного мнения. Это письмо объёмом в полторы страницы доставил царю личный слуга Курбского – Василий Шибанов.

Первое послание Ивана IV А.Курбскому

Первое послание Андрею Курбскому – самое крупное из публицистических произведений Ивана IV; оно являлось, несомненно, и одним из важнейших памятников древнерксской публицистики в целом. Послание датировано 5 июля 1564 года, написано на Первое послание Курбского. Быстрота, с которой было написано это обширное послание (пять – шесть недель), делает весьма вероятным предположение о том, что оно составлялось не одним лицом, а дьяками царской канцелярии (как и дипломатические послания). Однако ключевые места послания (воспоминания детства Грозного, полемические выпады против оппонента), несомненно, принадлежали самому царю: «грубянский» стиль послания и даже отдельные его обороты (сравнения противника с собакой) напоминает более поздние сочиченения царя – нампример, послания шведскому королю Юхану III.

Как и Первое послание Курбского, послание царя, очевидно, предназначалась главным образом не его формальному адресату, а более широким кругам читателей. Первое послание Ивана Грозного заключает всебе и прямые свидетельства об этом: в его ранних редакциях оно озаглавлено, как послание царя «во всех его великия Росией государство (в других списках: Российское царство) на крестопреступников его, князя Андрея Михайловича Курбского с товарищи о их измене»; один из наиболее ранних списков послания содержит ещё особое указание: «Послание царево все городы на крестопреступников его…»

Главными врагами государства он объявлял «изменных бояр» (ставя при этом в вину Курбскому «боярское правление» в годы своего детства, хотя Курбский был ровесником царя). Это указание на «бояр», как главных противников самодержавия, оказано большое влияние на истографию последующего времени. Царь уверял, что главной целью его существования является благо подданных: «… за них желаем противо всех враг их не токмо до крови, но и до смерти пострадати». По его словам, все репрессии против прежних советников уже позади, «ныне же убо все», в том числе и единомышленникики Курбского, могут наслаждаться «всяким благом и свободой» и не опасаться наказаний за «прежнюю злобу». Всё это писалось летом 1564г. – за полгода до учреждения опричнины. Это письмо было объёмом в 40 листов.

Второе послание Курбского Ивану IV

Второе послание Андрея Курбского Ивану Грозному было написано в ответ на Первое послание от 5 июля 1564 года. Это послание не имеет точной датировки. По сведениям Курбского 1579 года, он уже «давно» написал ответ, но не смог своевременно отправить «в царство Руское» из – за закрытия границы: лишь спустя много лет, в сентябре 1579 года, он предпринял попытку отправить его вместе с ответом на Второе послание Ивана IV в Россию. Отправляя давний ответ своему антопонисту, Курбский, видимо счел нужным дополнить старый текст, упоминанием, что он первоначально хотел пространно ответить на царское письмо от 5 июля 1564 года, но, т.к. научился под старость в Литве «аттическому» языку, «удержах руку со тростию». Естественно, что этих слов Курбский не мог написать в первые годы после бегства из Юрьева. Ясно, что мы имеем дело с позднейшей вставской в текст, которому, очевидно, следует датировать временем, по крайней мере, неранее начала 70 – х годов XVI века. Именно в это время Курбский делает перевод «Нового Маргарита» на славянский язык и в письме к Марку Сарыхозину, написанном по поводу посылки ему Предисловия к «Новому Маргариту», упоминает о том, что он немало лет потратил на изучение латинского языка и научился ему только «уже в сединах», т.е. под старость. Латинский язык, этот классический язык Возрождения, очевидно, и имел в виду Курбский, когда писал Ивану IV о том, что он знает язык аттический.

Во втором послании Курбский обратился с резкой критикой на «широковещательное и многошумящие» послание царя Ивана IV от 5 июля 1564 года. Второе послание Курбского Ивану Грозному в рукописной традиции сохранилось только в составе так называемых «Сборников Курбского». Сведений о том, что оно попало к адресату, нет. Объём этого письма составил одну страницу.

Второе послание Ивана Грозного Курбскому

Второе послание царя Курбскому написано в 1577 году – через 13 лет после Первого послания. На Первое послание Курбского, проникшее на Русь накануне опричнины, ни ответное «широковещательное и многошумящие» послание царя, составленное в том же 1564 году (ни тем более краткий ответ Курбского на это «широковещательное» послание, не отправленное, по – видимому, до 1579 года), не могли иметь распространение в русской письменности: даже текст государева послания «во все городы», совершенно устарел к этому времени: «казней наш Никита Афанасьевич» (Н.А. Фуников – Курцев), за преследования которого царь так странно ускорял в 1564 году Курбского и его друзей, был уже к этому времени: «казнен Иваном Грозным». В памяти оставалось только само богатство Курбского и то обстоятельство, что после измены он ещё «грамоту к государю невежливо писал». В 1577 году был предпринят один из самых больших и удачных походов Ивана IV в Ливонию. Отправившись из Пскова на юг царь затем направился по Двине и занял почти все прибрежные крепости; к сентябрю вся Ливония (за исключением только Ревеля и Риги) была в руках Грозного. Именно в этой обстановке царь в 1577 году и написал ряд посланий своим различным противникам: новоизбранному польскому королю Стефану Баторию, Четману Ходкевичу, виднейшим магнатом М.Талвашу и М.Радзивиллу, вице – регенту в Ливонии Андрею Полубенскому и «государственным изменникам» - А.М.Курбскому, Тимохе Тетерину, к «Туву да к Илерту» (Ливонцам Таубе и Крузе, служившим Грозному и изменившим ему). Письмо было составлено на две страницы.

Третье послание Курбского Ивану Грозному

Третье послание Курбского Ивану Грозному завершает знаменитую переписку. Писано оно в ответ на Второе послание Ивана IV Курбскому 1577 года. Третье послание писалось Курбским, судя по всему, в несколько приёмов. Вероятно Курбский не смог дать сразу ответ царю Ивану, т.к. положение Речи Посполитой в конце 1577 года было недостаточно прочным. Налицо были крупные успехи русских войск в Ливонии. К тому же часть шляхты Выступала в этих условиях за передачу власти Ивану IV. 21 октября 1578 года произошло сражение польско – литовских и русских военных отрядов под Венденом (Кесью), в результате которого царские воеводы потерпели поражение. Под властью польского короля после успешных военных операций оказались также Двинск (Даугавпилс) и некоторые другие города. Эти поражения царя от польско – литовских войск, очевидно, и вдохновили Курбского на написание торжествующего ответа. В Послании Ивану IV Курбский давал ответ на различные обвинения против него, выдвитутые Иваном Грозным в вольмарском послании 1577 года. Стремясь оправдать свое бегство из Юрьева, Курбский не только использовал священное писания, и сочинения «отцов церкви», но и приложил к ответу на Второе послание царя два переведенных им отрывка из «Парадоксов» Цицерона, содержание которых перекликались с его судьбой. Последнее он сделал также из желания подчеркнуть перед царемсвою образованность. Не отказал себе князь Андрей Михайлович и в удовольствии приложить к Третьему письму и свое Второе послание царю, которое, по его словам, он не смог своевременно отправить в Россию. Осенью 1579 года польско – литовские войска под руководством корля Стефана Батория захватили Полоцк. Натретий день после взятия Полоцка, т.е. 3 сентября, Курбский, принимавший участие в полоцком походе польско – литовских войск, сделал обширную приписку к первоначальному тексту Третьего письма к царю. Поражения царских войск Курбский объяснил отсутствием у царя опытных воевод, которых он ранее «различными смертми растерзал» и «всеродне погубил без суда и права, приклонивши ухо единой странъ, ширъчь презлым ласкателем, пагубникам отечества». Курбский вновь высмеивает утверждение царя, что ему в борьбе с врагами помогает сила животворящего креста. В качестве убедительных примеров неправоты Ивана Грозного князь Андрей ссылается на два «срамотнейших» поражения царя и его войск сожжение крымскими татарами Москвы в 1571 году и только что случившееся падение Плоцка. В конце сентября 1579 года царские войска потерпели ещё одно крупное поражение от войск Стефана Батория под Соколом, и это обстоятельство вдохновило князя на написание нового торжествующего дополнения к письму: он пишет, что приписана в Полоцке «по сущему преодолению под Соколом во 4 день», т.е. 15 сентября. Третье послание Курбского Ивану Грозному, как его «История о великом князе Московском», содержит большое число полозмов, что вероятно является свидетельстом того, что в языке Курбского произошли очень серьёзные перемены, вызванные его длительным пребыванием на чужбине. Это свидетельствует также и в пользу того, что князь рассчитывал на чтение своего послания «светлыми мужами» великого княжества Литовского. Попало ли это послание Курбского к царю неизвестно. Во всяком случае, ответа Ивана IV на Второе и Третье послания Курбского в рукописной традиции не имеется – очевидно.

Заключение

В этой переписке всего, было, пять писем: два от Ивана IV и три от князя А.М.Курбского. В первом письме А.М.Курбского содержится решительный протест против начавшихся в России беззаконий, гонений и казней государственных и военных деятелей на пороге опричнины. На первое письмо Курбского Иван Грозный ответил большим масштабным письмом, в котором царь пытается убедить, что главной целью его существования является благо подданых. По его словам, все репресии против прежних советников уже позади и можно не опасаться новой опалы. Во втором письме Андрей Курбский, которое он отправил с опазданием, а именно вместе с третьим, обрушился с резкой критикой на «широковещательное и многошумящие» письмо царя Ивана IV. Иван Грозный, ещё не получивший ответ на первое свое письмо, через 13 лет после написания первого письма Курбским, пишет второе. К этому времени в памяти осталось только само бегство князя в Ливонию. Третье письмо Андрея Михайловича Ивану Грозному завершило знаменитую переписку. В этом письме Курбский давал ответ на различные обвинения против него, выдвинутые Иваном Грозным во втором письме 1577 года.

Эта переписка, пренадлежащая к числу самых известных памятников древнерусской литературы, дает ответы на ряд вопросов того времени: почему бежал князь Курбский из России?, К чему все эти репрессии Ивана Грозного?, В чём различия взглядов царя Ивана и А.М.Курбского. Но не дает ответ на этот вопрос: почему князь Курбский бежал именно в Ливонию? Ведь именно с Ливонией Россия вела войну, и Курбский решил перейти на сторону врага, нежели присоединиться к другой стране.

Так или иначе, переписка непримиримых политических противников прекратилась.

Список использованной литературы

1. Я.С.Лурье, Ю.Д.Рыков. Иван IV, переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским.-М., 1993, 93-5/997.
2. Д.С.Лихачёв. Памятники литературы Древней Руси, вторая половина XVI века. - М., 1986, 86-5/6264.
3. Ключевский В. О. Русская история. Книга 3. – М., 1995. – 572 с.
4. История России с древнейших времён до 1861 года / Под ред. Н. И. Павленко. – Москва, 1996. – 559.
5. История России с древности до наших дней / Под ред. М. Н. Зуева. – Москва, 1996. – 639.

• История Руси (допетровская эпоха)

При реализации проекта использованы средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии c распоряжением Президента Российской Федерации № 11-рп от 17.01.2014 г. и на основании конкурса, проведенного Общероссийской общественной организацией «Российский Союз Молодежи»

ПЕРВОЕ ПОСЛАНИЕ ИВАНА ГРОЗНОГО КУРБСКОМУ

БЛАГОЧЕСТИВОГО ВЕЛИКОГО ГОСУДАРЯ ЦАРЯ И ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ВСЕЯ РУСИ ИОАННА ВАСИЛЬЕВИЧА ПОСЛАНИЕ ВО ВСЕ ЕГО ВЕЛИКОЙ РОССИИ ГОСУДАРСТВО ПРОТИВ КРЕСТОПРЕСТУПНИКОВ, КНЯЗЯ АНДРЕЯ МИХАЙЛОВИЧА КУРБСКОГО С ТОВАРИЩАМИ, ОБ ИХ ИЗМЕНЕ

Бог наш Троица, прежде всех времен бывший и ныне сущий, Отец и Сын и святой Дух, не имеющий ни начала, ни конца, которым мы живем и движемся, именем которого цари прославляются и властители пишут правду; богом нашим Иисусом Христом дана была единородного слова божия победоносная и вовеки непобедимая хоругвь - крест честной первому из благочестивых царю Константину и всем православным царям и хранителям православия. И после того как исполнилась повсюду воля провидения и божественные слуги слова божьего, словно орлы, облетели всю вселенную, искра благочестия достигла и Российского царства. Исполненное этого истинного православия самодержавство Российского царства началось по божьему изволению от великого царя Владимира, просветившего Русскую землю святым крещением, и великого царя Владимира Мономаха, удостоившегося высокой чести от греков, и от храброго великого государя Александра Невского, одержавшего великую победу над безбожными немцами, и от достойного хвалы великого государя Дмитрия, одержавшего за Доном победу над безбожными агарянами вплоть до отомстителя за неправды - деда нашего, великого князя Ивана, и до приобретателя исконных прародительских земель, блаженной памяти отца нашего великого государя Василия, и до нас пребывает, смиренных скипетродержателей Российского царства. Мы же хвалим бога за безмерную его милость, ниспосланную нам, что не допустил он доныне, чтобы десница наша обагрялась кровью единоплеменников, ибо мы не возжелали ни у кого отнять царства, но по божию изволению и по благословению прародителей и родителей своих как родились на царстве, так и воспитались и возмужали, и божиим повелением воцарились, и взяли нам принадлежащее по благословению прародителей своих и родителей, а чужого не возжелали. Этого истинно православного христианского самодержавия, многою властию обладающего, повеление и наш христианский смиренный ответ бывшему прежде истинного православного христианства и нашего самодержавия боярину, и советнику, и воеводе, ныне же - отступнику от честного и животворящего креста господня и губителю христиан, и примкнувшему к врагам христианства, отступившему от поклонения божественным иконам, и поправшему все священные установления, и святые храмы разорившему, осквернившему и поправшему священные сосуды и образы, подобно Исавру, Гноетезному и Армянину, их всех в себе соединившему - князю Андрею Михайловичу Курбскому, изменнически пожелавшему стать ярославским князем, - да будет ведомо.

Зачем ты, о князь, если мнишь себя благочестивым, отверг свою единородную душу? Чем ты заменишь ее в день Страшного суда? Даже если ты приобретешь весь мир, смерть напоследок все равно похитит тебя; зачем ради тела душой пожертвовал, если устрашился смерти, поверив лживым словам своих бесами наученных друзей и советчиков? И повсюду, как бесы во всем мире, так и изволившие стать вашими друзьями и слугами, отрекшись от нас, нарушив крестное целование, подражая бесам, раскинули против нас различные сети и, по обычаю бесов, всячески следят за нами, за каждым словом и шагом, принимая нас за бесплотных, и посему возводят на нас многочисленные поклепы и оскорбления, приносят их к вам и позорят нас на весь мир. Вы же за эти злодеяния раздаете им многие награды нашей же землей и казной, заблуждаясь, считаете их слугами, и, наполнившись этих бесовских слухов, вы, словно смертоносная ехидна, разъярившись на меня и душу свою погубив, поднялись на церковное разорение. Не полагай, что это справедливо - разъярившись на человека, выступить против бога; одно дело - человек, даже в царскую порфиру облеченный, а другое дело - бог. Или мнишь, окаянный, что убережешься? Нет уж! Если тебе придется вместе с ними воевать, тогда придется тебе и церкви разорять, и иконы попирать, и христиан убивать; если где и руками не дерзнешь, то там много зла принесешь и смертоносным ядом своего умысла.

Представь же себе, как во время военного нашествия конские копыта попирают и давят нежные тела младенцев! Когда же зима наступает, еще больше жестокостей совершается. И разве твой злобесный собачий умысел изменить не похож на злое неистовство Ирода, явившегося убийцей младенцев? Это ли считаешь благочестием - совершать такие злодейства? Если же ты возразишь, что мы тоже воюем с христианами - германцами и литовцами, то это совсем не то. Если бы и христиане были в тех странах, то ведь мы воюем по обычаям своих прародителей, как и прежде многократно бывало; но сейчас, как нам известно, в этих странах нет христиан, кроме мелких церковных служителей и тайных рабов господних. Кроме того, и война с Литвой вызвана вашей же изменой, недоброжелательством и легкомысленным небрежением.
Ты же ради тела погубил душу, презрел нетленную славу ради быстротекущей и, на человека разъярившись, против бога восстал. Пойми же, несчастный, с какой высоты в какую пропасть ты низвергся душой и телом! Сбылось на тебе сказанное: "Кто думает, что он имеет, всего лишится". В том ли твое благочестие, что ты погубил себя из-за своего себялюбия, а не ради бога? Могут же догадаться находящиеся возле тебя и способные к размышлению, что в тебе - злобесный яд: ты бежал не от смерти, а ради славы в той кратковременной и скоротекущей жизни и богатства ради. Если же ты, по твоим словам, праведен и благочестив, то почему же испугался безвинно погибнуть, ибо это не смерть, а дар благой? В конце концов все равно умрешь. Если же ты убоялся смертного приговора по навету, поверив злодейской лжи твоих друзей, слуг сатаны, то это и есть явный ваш изменнический умысел, как это бывало в прошлом, так и есть ныне. Почему же ты презрел слова апостола Павла, который сказал: "Всякая душа да повинуется владыке, власть имеющему; нет власти кроме как от бога: тот, кто противится власти, противится божьему повелению". Посмотри на это и вдумайся: кто противится власти - противится богу; а кто противится богу - тот именуется отступником, а это наихудшее из согрешений. А ведь сказано это обо всякой власти, даже о власти, добытой кровью и войнами. Вдумайся в сказанное, ведь мы не насилием добыли царства, тем более поэтому, кто противится такой власти - противится богу. Тот же апостол Павел сказал (и этим словам ты не внял): "Рабы, слушайтесь своих господ, работая на них не только на глазах, как человекоугодники, но как слуги бога, повинуйтесь не только добрым, но и злым, не только за страх, но и за совесть". На это уж воля господня, если придется пострадать, творя добро. Если же ты праведен и благочестив, почему не пожелал от меня, строптивого владыки, пострадать и заслужить венец вечной жизни?
Но ради преходящей славы, себялюбия, радостей мира сего все свое душевное благочестие, вместе с христианской верой и законом, ты попрал, уподобился семени, брошенному на камень и выросшему, когда же воссияло знойное солнце, тотчас же, из-за одного ложного слова, поддался ты искушению, и отвергся, и не вырастил плода; из-за лживых слов ты уподобился семени, упавшему на дорогу, ибо дьявол исторг из твоего сердца посеянную там истинную веру в бога и преданную службу нам и подчинил тебя своей воле. Потому и все божественные писания наставляют в том, что дети не должны противиться родителям, а рабы господам ни в чем, кроме веры. А если ты, научившись у отца своего, дьявола, всякое лживыми словами своими сплетаешь, будто бы бежал от меня ради веры, то - жив господь бог мой, жива душа моя - в этом не только ты, но и твои единомышленники, бесовские слуги, не смогут нас обвинить. Но более всего уповаем - воплощения божьего слова и пречистой его матери, заступницы христианской, милостью и молитвами всех святых - дать ответ не только тебе, но и тем, кто попрал святые иконы, отверг христианскую божественную тайну и отступил от бога (ты же с ними полюбовно объединился), обличить их словом, и провозгласить благочестие, и объявить, что воссияла благодать.

Как же ты не стыдишься раба своего Васьки Шибанова? Он ведь сохранил свое благочестие, перед царем и перед всем народом стоя, у порога смерти, не отрекся от крестного целования тебе, прославляя тебя всячески и вызываясь за тебя умереть. Ты же не захотел сравняться с ним в благочестии: из-за одного какого-то незначительного гневного слова погубил не только свою душу, но и души своих предков, - ибо по божьему изволению бог отдал их души под власть нашему деду, великому государю, и они, отдав свои души, служили до своей смерти и завещали вам, своим детям, служить детям и внукам нашего деда. А ты все это забыл, собачьей изменой нарушив крестное целование, присоединился к врагам христианства; и к тому же еще, не подумав о собственном злодействе, нелепости говоришь этими неумными словами, будто в небо швыряя камни, не стыдясь благочестия своего раба и не желая поступить подобно ему перед своим господином.

Писание твое принято и прочитано внимательно. А так как змеиный яд таишь ты под языком своим, то хотя письмо твое по хитрости твоей наполнено медом и сотами, но на вкус оно горше полыни; как сказал пророк: "Слова их мягче елея, но подобны они стрелам". Так ли привык ты, будучи христианином, служить христианскому государю? Так ли следует воздавать честь владыке, от бога данному, как делаешь ты, изрыгая яд по обычаю бесовскому? Начало своего письма ты написал, размышляя о наватской ереси, думая не о покаянии, а - подобно Навату - о том, что выше человеческой природы. А когда ты про нас написал: "среди православных и среди пресветлых явившемуся", - то это так и есть: как в прошлом, так и сейчас веруем верой истинной в истинного и живого бога. А что до слов "сопротивным, разумеющий совесть прокаженную имея", то тут ты по-наватски рассуждаешь и не думаешь об евангельских словах. <...>
Разве это и есть "совесть прокаженная" - держать свое царство в своих руках, а своим рабам не давать господствовать? Это ли "против разума" - не хотеть быть под властью своих рабов? И это ли "православие пресветлое" - быть под властью и в повиновении у рабов?
Это все о мирском; в духовном же и церковном если и есть некий небольшой грех, то только из-за вашего же соблазна и измены, кроме того, и я человек: нет ведь человека без греха, один бог безгрешен; а не так как ты - считаешь себя выше людей и равным ангелам. А о безбожных народах что и говорить! Там ведь у них цари своими царствами не владеют, а как им укажут их подданные, так и управляют. Русские же самодержцы изначала сами владеют своим государством, а не их бояре и вельможи! И этого в своей озлобленности не смог ты понять, считая благочестием, чтобы самодержавие подпало под власть известного тебе попа и под ваше злодейское управление. А это по твоему рассуждению "нечестие", когда мы сами обладаем властью, данной нам от бога, и не хотим быть под властью попа и вашего злодейства? Это ли мыслится "супротивно", что вашему злобесному умыслу тогда - божьей милостью, и заступничеством пречистой богородицы, и молитвами всех святых, и родительским благословением, - не дал погубить себя? Сколько зла я тогда от вас претерпел, обо всем это подробнее дальнейшие слова известят.

Если же ты вспоминаешь о том, что в церковном предстоянии что-то не так было и что игры бывали, то ведь это тоже было из-за ваших коварных замыслов, ибо вы отторгли меня от спокойной духовной жизни и по-фарисейски взвалили на меня едва переносимое бремя, а сами и пальцем не шевельнули; и поэтому было церковное предстояние не твердо, частью из-за забот царского правления, вами подорванного, а иногда - чтобы избежать ваших коварных замыслов. Что же до игр, то, лишь снисходя к человеческим слабостям, ибо вы много народа увлекли своими коварными замыслами, устраивал я их для того, чтобы он нас, своих государей, признал, а не вас, изменников, подобно тому как мать разрешает детям забавы в младенческом возрасте, ибо когда они вырастут, то откажутся от них сами или, по советам родителей, к более достойному обратятся, или подобно тому, как бог разрешил евреям приносить жертвы - лишь бы богу приносили, а не бесам. А чем у вас привыкли забавляться?

В том ли "супротивным явился", что я не дал вам погубить себя? А ты зачем против разума душу свою и крестное целование ни во что счел, из-за мнимого страха смерти? Советуешь нам то, чего сам не делаешь! По-наватски и по-фарисейски рассуждаешь: по-наватски потому, что требуешь от человека большего, чем позволяет человеческая природа,
по-фарисейски же потому, что, сам не делая, требуешь этого от других. Но всего более этими оскорблениями и укорами, которые вы как начали в прошлом, так и до сих пор продолжаете, ярясь как дикие звери, вы измену свою творите - в этом ли состоит ваша усердная и верная служба, чтобы оскорблять и укорять? Уподобляясь бесноватым, дрожите и, предвосхищая божий суд, и прежде его, своим злолукавым и самовольным приговором со своими начальниками, с попом и Алексеем, осуждаете меня как собаки. И этим вы стали противниками богу, а также и всем святым и преподобным, прославившимся постом и подвигами, отвергаете милосердие к грешным, а среди них много найдешь падших, и вновь восставших (не позорно подняться!), и подавших страждущим руку, и от бездны грехов милосердно отведших, по апостолу, "за братьев, а не за врагов их считая", ты же отвернулся от них! Так же как эти святые страдали от бесов, так и я от вас пострадал.
Что ты, собака, совершив такое злодейство, пишешь и жалуешься! Чему подобен твой совет, смердящий хуже кала? Или, по-твоему, праведно поступили твои злобесные единомышленники, сбросившие монашескую одежду и воюющие против христиан? Или готовитесь ответить, что это было насильственное пострижение? Но не так это, не так! Как говорил Иоанн Лествичник:
"Видел я насильственно обращенных в монахи, которые стали праведнее, чем постригшиеся добровольно". Что же вы этому слову не последовали, если благочестивы? Много было насильно постриженных и получше Тимохи даже среди царей, а они не оскверняли иноческого образа. Тем же, которые дерзали расстричься, это на пользу не пошло - их ждала еще худшая гибель, духовная и телесная, как было с князем Рюриком Ростиславичем Смоленским, постриженным по приказу своего зятя Романа Галичского. А посмотри на благочестие его княгини: когда он захотел освободить ее от насильственного пострижения, она не пожелала преходящего царства, а предпочла вечное и приняла схиму; он же, расстригшись, пролил много христианской крови, разграбил святые церкви и монастыри, игуменов, попов и монахов истязал и в конце концов не удержал своего княжения, и даже имя его забыто. <...>

Как же ты не смог этого понять, что властитель не должен ни зверствовать, ни бессловесно смиряться? Апостол сказал: "К одним будьте милостивы, отличая их, других же страхом спасайте, исторгая из огня". Видишь ли, что апостол повелевает спасать страхом? Даже во времена благочестивейших царей можно встретить много случаев жесточайших наказаний. Неужели ты, по своему безумному разуму, полагаешь, что царь всегда должен действовать одинаково, независимо от времени и обстоятельств? Неужели не следует казнить разбойников и воров? А ведь лукавые замыслы этих преступников еще опаснее! Тогда все царства распадутся от беспорядка и междоусобных браней. Что же должен делать правитель, как не разбирать несогласия своих подданных? <...>

Разве же это "супротив разума" - сообразоваться с обстоятельствами и временем? Вспомни величайшего из царей, Константина: как он, ради царства, сына своего, им же рожденного, убил! И князь Федор Ростиславич, прародитель ваш, сколько крови пролил в Смоленске во время Пасхи! А ведь они причислены к святым. <...> Ибо всегда царям следует быть осмотрительными: иногда кроткими, иногда жестокими, добрым же - милосердие и кротость, злым же - жестокость и муки, если же нет этого, то он не царь. Царь страшен не для дел благих, а для зла. Хочешь не бояться власти, так делай добро; а если делаешь зло - бойся, ибо царь не напрасно меч носит - для устрашения злодеев и ободрения добродетельных. Если же ты добр и праведен, то почему, видя, как в царском совете разгорелся огонь, не погасил его, но еще сильнее разжег? Где тебе следовало разумным советом уничтожить злодейский замысел, там ты еще больше посеял плевел. И сбылось на тебе пророческое слово: "Вы все разожгли огонь и ходите в пламени огня вашего, который вы сами на себя разожгли". Разве ты не сходен с Иудой-предателем? Так же как он ради денег разъярился на владыку всех и отдал его на убиение, находясь среди его учеников, а веселясь с иудеями, так и ты, живя с нами, ел наш хлеб и нам служить обещался, а в душе копил злобу на нас. Так-то ты соблюл крестное целование желать нам добра во всем без всякой хитрости? Что же может быть подлее твоего коварного умысла? Как говорил премудрый: "Нет головы злее головы змеиной", также и нет злобы злее твоей. <...>

Неужели же ты видишь благочестивую красоту там, где царство находится в руках попа-невежды и злодеев-изменников, а царь им повинуется? А это, по-твоему, "сопротивно разуму и прокаженная совесть", когда невежда вынужден молчать, злодеи отражены и царствует богом поставленный царь? Нигде ты не найдешь, чтобы не разорилось царство, руководимое попами. Тебе чего захотелось - того, что случилось с греками, погубившими царство и предавшимися туркам? Это ты нам советуешь? Так пусть эта погибель падет на твою голову! <...>

Неужели же это свет - когда поп и лукавые рабы правят, царь же - только по имени и по чести царь, а властью нисколько не лучше раба? И неужели это тьма - когда царь управляет и владеет царством, а рабы выполняют приказания? Зачем же и самодержцем называется, если сам не управляет? <...>

Скажешь, что я, переворачивая единое слово, пишу все одно и то же? Но в том-то причина и суть всего вашего злобесного замысла, ибо вы с попом решили, что я должен быть государем только на словах, а вы бы с попом - на деле. Потому все так и случилось, что вы до сих пор не перестаете строить злодейские козни. Вспомни, когда бог избавил евреев от рабства, разве он поставил перед ними священника или многих управителей? Нет, он поставил владеть ими одного царя - Моисея, священствовать же приказал не ему, а брату его Аарону, но зато запретил заниматься мирскими делами; когда же Аарон занялся мирскими делами, то отвел людей от бога. Заключи из этого, что не подобает священнослужителям браться за дела правления. <...>

Посмотри на все это и подумай, какое управление бывает при многоначалии и многовластии, ибо там цари были послушны епархам и вельможам, и как погибли эти страны! Это ли и нам посоветуешь, чтобы к такой же гибели прийти? И в том ли благочестие, чтобы не управлять царством, и злодеев не держать в узде, и отдаться на разграбление иноплеменникам? Или скажешь мне, что там повиновались святительским наставлениям? Хорошо это и полезно! Но одно дело - спасать свою душу, а другое дело - заботиться о телах и душах многих людей; одно дело - отшельничество, иное - монашество, иное - священническая власть, иное - царское правление. Отшельничество подобно агнцу, никому не противящемуся, или птице, которая не сеет, не жнет и не собирает в житницу; монахи же хотя и отреклись от мира, но, однако, имеют уже обязанности, подчиняются уставам и заповедям,- если они не будут всего этого соблюдать, то совместное житие их расстроится; священническая же власть требует строгих запретов словом за вину и зло, допускает славу, и почести, и украшения, и подчинение одного другому, чего инокам не подобает; царской же власти позволено действовать страхом и запрещением и обузданием и строжайше обуздать безумие злейших и коварных людей. Так пойми же разницу между отшельничеством, монашеством, священничеством и царской властью. И разве подобает царю, если его бьют по щеке, подставлять другую? Это совершенно исключено! Как же царь сможет управлять царством, если допустит над собой бесчестие? А священникам это подобает. Уразумей поэтому разницу между царской и священнической властью! Даже у отрекшихся от мира встретишь многие тяжелые наказания, хотя и не смертную казнь. Насколько суровее должна наказывать злодеев царская власть!

"Так же неприемлемо и ваше желание править теми городами и областями, где вы находитесь. Ты сам своими бесчестными очами видел, какое разорение было на Руси, когда в каждом городе ли свои начальники и правители, и потому можешь понять, что это такое. <...>
Как же ты называешь таких изменников доброжелателями? Так же как однажды в Израиле заговорщики, изменнически и тайно сговорившись с Авимелехом, сыном Гедеона от любовницы, то есть от наложницы, перебили в один день семьдесят сыновей, Гедеона, родившихся от его законных жен, и посадили на престол Авимелеха, вы, по собачьему своему изменническому обыкновению, хотели истребить законных царей, достойных царства, и посадить на престол хоть и не сына наложницы, но дальнего царского родственника. Какие же вы доброжелатели и как же вы душу за меня готовы положить, если, подобно Ироду, хотели моего сосущего молоко младенца смертью жестокою свести со света сего и посадить на царство чужого царя? Так-то вы душу за меня готовы положить и добра мне желаете? Разве так поступили бы со своими детьми: дали бы вы им вместо яйца скорпиона и вместо рыбы камень? Если вы злы, то почему умеете творить добро своим детям, а если вы считаетесь добрыми и сердечными, то почему же вы не творите так же добра нашим детям, как и своим? Но вы еще от прародителей научились изменять: как дед твой Михаило Карамыш вместе с князем Андреем Углицким умыслил измену против нашего деда, великого государя Ивана, так и отец твой, князь Михаил, с великим князем Дмитрием-внуком многие беды замышлял и готовил смерть отцу нашему, блаженной памяти великому государю Василию, так же и деды твоей матери - Василий и Иван Тучки - говорили оскорбительные слова нашему деду, великому государю Ивану; так же и дед твой Михаило Тучков, при кончине нашей матери, великой царицы Елены, много говорил о ней высокомерных слов нашему дьяку Елизару Цыплятеву, и так как ты ехидны отродье, потому и изрыгаешь такой яд. Этим я достаточно объяснил тебе, почему я по твоему злобесному разуму "стал супротивным разумевая" и "разумевая, совесть прокаженную имеющий", но не измышляй, ибо в державе моей таковых нет. И хотя твой отец, князь Михаил, много претерпел гонений и уничижений, но такой измены, как ты, собака, он не совершил.
А когда ты вопрошал, зачем мы перебили сильных во Израиле и воевод, данных нам богом для борьбы с врагами нашими, различным казням предали и их святую и геройскую кровь в церквах божиих пролили, и кровью мученическою обагрили церковные пороги, и придумали неслыханные мучения, казни и гонения для своих доброхотов, полагающих за нас душу, облыгая православных и обвиняя их в изменах, чародействе и в ином непотребстве, то ты писал и говорил ложь, как научил тебя отец твой, дьявол, ибо сказал Христос: "Вы дети дьявола и хотите исполнить желания отца вашего, ибо он был искони человекоубийца и не устоял в истине, ибо нет в нем истины; когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи". А сильных во Израиле мы не убивали, и не знаю я, кто это сильнейший во Израиле, потому что Русская земля держится божьим милосердием, и милостью пречистой богородицы, и молитвами всех святых, и благословением наших родителей, и, наконец, нами, своими государями, а не судьями и воеводами, а тем более не ипатами и стратигами. Не предавали мы своих воевод различным смертям, а с божьей помощью мы имеем у себя много воевод и помимо вас, изменников. А жаловать своих холопов мы всегда были вольны, вольны были и казнить.

Крови же в церквах божьих мы никакой не проливали. Победоносной же и святой крови в нынешнее время в нашей земле не видно, и нам о ней неведомо. А церковные пороги - насколько хватает наших сил и разума и верной службы наших подданных - светятся всякими украшениями, достойными божьей церкви, всякими даяниями; после того как мы избавились от вашей бесовской власти, мы украшаем не только пороги, но и помост, и преддверие, - это могут видеть и иноплеменники. Кровью же никакой мы церковных порогов не обагряем; мучеников за веру у нас нет; когда же мы находим доброжелателей, полагающих за нас душу искренно, а не лживо, не таких, которые языком говорят хорошее, а в сердце затевают дурное, на глазах одаряют и хвалят, а за глаза поносят и укоряют (подобно зеркалу, которое отражает того, кто на него смотрит, и забывает отошедшего), когда мы встречаем людей, свободных от этих недостатков, которые служат нам честно и не забывают, подобно зеркалу, порученной службы, то мы награждаем их великим жалованием; тот же, который, как я сказал, противится, заслуживает казни за свою вину. А в других странах сам увидишь, как там карают злодеев - не по-здешнему. Это вы по своему злобесному нраву решили любить изменников, а в других странах изменников не любят и казнят их и тем укрепляют власть свою.
А мук, гонений и различных казней мы ни для кого не придумывали; если же ты вспоминаешь о изменниках и чародеях, так ведь таких собак везде казнят.
А то, что мы оболгали православных, то ты сам уподобился аспиду глухому, ибо, по словам пророка, "аспид глухой затыкает уши свои, чтобы не слышать голоса заклинателя, иначе будет заклят премудрым, ибо зубы в пасти их сокрушил господь и челюсти львам раздробил"; если уж я облыгаю, от кого же тогда ждать истины? Что же, по твоему злобесному мнению, что бы изменники ни сделали, их и обличить нельзя? А облыгать мне их для чего? Что мне желать от своих подданных? Власти, или их худого рубища, или чтобы ими насытиться? Не смеха ли достойна твоя выдумка? Чтобы охотиться на зайцев, нужно множество псов, чтобы побеждать врагов - множество воинов; кто же, имея разум, будет без причины казнить своих подданных!
Выше я обещал подробно рассказать, как жестоко я пострадал из-за вас в юности и страдаю доныне. Это известно всем (ты был еще молод в те годы, но, однако, можешь знать это): когда по божьей воле, сменив порфиру на монашескую рясу, наш отец, великий государь Василий, оставил это бренное земное царство и вступил на вечные времена в царство небесное предстоять пред царем царей и господином государей, мы остались с родным братом, святопочившим Георгием. Мне было три года, брату же моему год, а мать наша, благочестивая царица Елена, осталась несчастнейшей вдовой, словно среди пламени находясь: со всех сторон на нас двинулись войной иноплеменные народы - литовцы, поляки, крымские татары, Астрахань, ногаи, казанцы, и от вас, изменников, пришлось претерпеть разные невзгоды и печали, ибо князь Семен Бельский и Иван Ляцкий, подобно тебе, бешеной собаке, сбежали в Литву, и куда только они не бегали, взбесившись, - и в Царьград, и в Крым, и к ногаям, и отовсюду шли войной на православных. Но ничего из этого не вышло: по божьему заступничеству и пречистой богородицы, и великих чудотворцев, и по молитвам и благословению наших родителей все эти замыслы рассыпались в прах как заговор Ахитофела. Потом изменники подняли против нас нашего дядю, князя Андрея Ивановича, и с этими изменниками он пошел было к Новгороду (вот кого ты хвалишь и называешь доброжелателями, готовыми положить за нас душу), а от нас в это время отложились и присоединились к дяде нашему, к князю Андрею, многие бояре во главе с твоим родичем, князем Иваном, сыном князя Семена, внуком князя Петра Головы Романовича, и многие другие. Но с божьей помощью этот заговор не осуществился. Не то ли это доброжелательство, за которое ты их хвалишь? Не в том ли они за нас свою душу кладут, что хотели погубить нас, а дядю нашего посадить на престол? Затем же они, как подобает изменникам, стали уступать нашему врагу, государю литовскому, наши вотчины, города Радогощь, Стародуб, Гомель, - так ли доброжелательствуют? Если в своей земле некого подучить, чтобы погубили славу родной земли, то вступают в союз с иноплеменниками - лишь бы навсегда погубить землю!
Когда же суждено было по божьему предначертанию родительнице нашей, благочестивой царице Елене, переселиться из земного царства в небесное, остались мы со святопочившим в боге братом Георгием круглыми сиротами - никто нам не помогал; оставалась нам надежда только на милосердие божие, и на милость пречистой богородицы, и на всех святых молитвы и уповали лишь на благословение родителей наших.
Было мне в это время восемь лет; и так подданные наши достигли осуществления своих желаний - получили царство без правителя, об нас же, государях своих, никакой заботы сердечной не проявили, сами же ринулись к богатству и славе и перессорились при этом друг с другом. И чего только они не натворили! Сколько бояр наших, и доброжелателей нашего отца, и воевод перебили! Дворы, и села, и имущества наших дядей взяли себе и водворились в них. И сокровища матери нашей перенесли в Большую казну, при этом неистово пиная ногами и тыча палками, а остальное разделили. А ведь делал это дед твой, Михаило Тучков. Вот так князья Василий и Иван Шуйские самовольно навязались мне в опекуны и так воцарились; тех же, кто более всех изменял отцу нашему и матери нашей, выпустили из заточения и приблизили к себе. А князь Василий Шуйский поселился на дворе нашего дяди, князя Андрея, и на этом дворе его люди, собравшись, подобно иудейскому сонмищу, схватили Федора Мишурина, ближнего дьяка при отце нашем и при нас, и, опозорив его, убили; и князя Ивана Федоровича Бельского и многих других заточили в разные места; и на церковь руку подняли: свергнув с престола митрополита Даниила, послали его в заточение; и так осуществили все свои замыслы и сами стали царствовать. Нас же с единородным братом моим, святопочившим в боге Георгием, начали воспитывать как чужеземцев или последних бедняков. Тогда натерпелись мы лишений и в одежде и в пище. Ни в чем нам воли не было, но все делали не по своей воле и не так, как обычно поступают дети. Припомню одно:
бывало, мы играем в детские игры, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и положив ногу на стул, а на нас не взглянет - ни как родитель, ни как опекун и уж совсем ни как раб на господ. Кто же может перенести такую кичливость? Как исчислить подобные бессчетные страдания, перенесенные мною в юности? Сколько раз мне и поесть не давали вовремя. Что же сказать о доставшейся мне родительской казне? Все расхитили коварным образом: говорили, будто детям боярским на жалование, а взяли себе, а их жаловали не за дело, назначали не по достоинству; а бесчисленную казну деда нашего и отца нашего забрали себе и на деньги те наковали для себя золотые и серебряные сосуды и начертали на них имена своих родителей, будто это их наследственное достояние. А известно всем людям, что при матери нашей у князя Ивана Шуйского шуба была мухояровая зеленая на куницах, да к тому же на потертых; так если это и было их наследство, то чем сосуды ковать, лучше бы шубу переменить, а сосуды ковать, когда есть лишние деньги. А о казне наших дядей что и говорить? Всю себе захватили. Потом напали на города и села и, подвергая жителей различным жестоким мучениям, без жалости грабили их имущество. А как перечесть обиды, которые они причиняли своим соседям? Всех подданных считали своими рабами, своих же рабов сделали вельможами, делали вид, что правят и распоряжаются, а сами нарушали законы и чинили беспорядки, от всех брали безмерную мзду и в зависимости от нее поступали и говорили.

Так они жили много лет, но когда я стал подрастать, то не захотел быть под властью своих рабов и поэтому князя Ивана Васильевича Шуйского от себя отослал на службу, а при себе велел быть боярину своему князю Ивану Федоровичу Бельскому. Но князь Иван Шуйский, собрав множество людей и приведя их к присяге, пришел с войсками к Москве, и его сторонники, Кубенские и другие, еще до его прихода захватили боярина нашего, князя Ивана Федоровича Бельского, и иных бояр и дворян и, сослав на Белоозеро, убили, а митрополита Иоасафа с великим бесчестием прогнали с митрополии. Так же вот и князь Андрей Шуйский и его единомышленники явились к нам в столовую палату, неистовствуя, захватили на наших глазах нашего боярина Федора Семеновича Воронцова, обесчестили его, оборвали на нем одежду, вытащили из нашей столовой палаты и хотели его убить. Тогда мы послали к ним митрополита Макария и своих бояр Ивана и Василия Григорьевичей Морозовых передать им, чтобы они его не убивали, и они с неохотой послушались наших слов и сослали его в Кострому, а митрополита толкали и разорвали на нем мантию с украшениями, а бояр пихали взашей. Это они-то - доброжелатели, что вопреки нашему повелению хватали угодных нам бояр и избивали их, мучили и ссылали? Так ли они охотно душу за нас, государей своих, отдают, если приходят на нас войной, а на глазах у нас сонмищем иудейским захватывают бояр, а государю приходится сноситься с холопами и государю упрашивать своих холопов? Хороша ли такая верная воинская служба? Вся вселенная будет насмехаться над такой верностью! Что же и говорить о притеснениях, бывших в то время? Со дня кончины нашей матери и до того времени шесть с половиной лет не переставали они творить зло!

Когда же нам исполнилось пятнадцать лет, то взялись сами управлять своим царством, и, слава богу, управление наше началось благополучно. Но так как человеческие грехи часто раздражают бога, то случился за наши грехи по божьему гневу в царствующем граде Москве пожар, и наши изменники-бояре, те, которых ты называешь мучениками (я назову их имена, когда найду нужным), как бы улучив благоприятное время для своей измены, убедили скудоумных людей, что будто мать матери нашей, княгиня Анна Глинская, со своими людьми и слугами вынимала человеческие сердца и таким колдовством спалила Москву и что будто мы знали об этом их замысле. И по наущению наших изменников народ, собравшись по обычаю иудейскому, с криками захватил в приделе церкви великомученика Христова Димитрия Солунского нашего боярина, князя Юрия Васильевича Глинского; втащили его в соборную и апостольскую церковь Пречистой богородицы и бесчеловечно убили напротив митрополичьего места, залив церковь кровью, и, вытащив его тело через передние церковные двери, положили его на торжище, как осужденного преступника. И это убийство в церкви всем известно, а не то, о котором ты, собака, лжешь! Мы жили тогда в своем селе Воробьеве, и те же изменники подговорили народ и нас убить за то, что мы будто бы прячем от них у себя мать князя Юрия, княгиню Анну, и его брата, князя Михаила. Как же не посмеяться над таким измышлением? Чего ради нам самим жечь свое царство? Сколько ведь ценных вещей из родительского благословения у нас сгорело, каких во всей вселенной не сыщешь. Кто же может быть так безумен и злобен, чтобы, гневаясь на своих рабов, спалить свое собственное имущество? Он бы тогда поджег их дома, а себя бы поберег. Во всем видна ваша собачья измена. Это похоже на то, как если бы попытаться окропить водой колокольню Ивана Святого, имеющую столь огромную высоту. Это - явное безумие. В этом ли состоит достойная служба нам наших бояр и воевод, что они, собираясь без нашего ведома в такие собачьи стаи, убивают наших бояр, да еще наших родственников? И так ли душу свою за нас полагают, что всегда жаждут отправить душу нашу из мира сего в вечную жизнь? Нам велят свято чтить закон, а сами нам в этом последовать не хотят! Что же ты, собака, гордо хвалишься и хвалишь за воинскую доблесть других собак-изменников? Господь наш Иисус Христос сказал: "Если царство разделится, то оно не сможет устоять", кто же может вести войну против врагов, если его царство раздирается междоусобными распрями? Как может цвести дерево, если у него высохли корни? Так и здесь: пока в царстве не будет должного порядка, откуда возьмется военная храбрость? Если предводитель не укрепляет постоянно войско, то скорее он будет побежденным, чем победителем. Ты же, все это презрев, одну храбрость хвалишь; а на чем храбрость основывается - это для тебя неважно; ты, оказывается, не только не укрепляешь храбрость, но сам ее подрываешь. И выходит, что ты - ничтожество; в доме ты - изменник, а в военных делах ничего не понимаешь, если хочешь укрепить храбрость в самовольстве и в междоусобных бранях, а это невозможно.

Был в это время при нашем дворе собака Алексей Адашев, ваш начальник, еще в дни нашей юности, не пойму каким образом, возвысившийся из телохранителей; мы же, видя все эти измены вельмож, взяли его из навоза и сравняли его с вельможами, надеясь на верную его службу. Каких почестей и богатств не удостоили мы его, и не только его, но и его род! Какой же верной службой он отплатил нам за это, расскажем дальше. Потом, для совета в духовных делах и спасения своей души, взял я попа Сильвестра, надеясь, что человек, стоящий у престола господня, побережет свою душу, а он, поправ свои священнические обеты и свой сан и право предстоять с ангелами у престола господня, к которому стремятся ангелы преклониться, где вечно приносится в жертву за спасение мира агнец божий и никогда не гибнет, он, еще при жизни удостоившийся серафимской службы, все это попрал коварно, а сперва как будто начал творить благо, следуя божественному Писанию. Так как я знал из божественного Писания, что подобает без раздумий повиноваться добрым наставникам, и ему, ради совета его духовного, повиновался своей волей, а не по неведению; он же, желая власти, как Илья-жрец, начал также окружать себя мирскими друзьями. Потом собрали мы всех архиепископов, епископов и весь священный собор русской митрополии и получили прощение на соборе том от нашего отца и богомольца митрополита всея Руси Макария за то, что мы в юности возлагали опалы на вас, бояр, также и за то, что вы, бояре наши, выступали против нас; вас же, бояр своих, и всех прочих людей за вины все простили и обещали впредь об этом не вспоминать, и так признали всех вас верными слугами.

Но вы не отказались от своих коварных привычек, снова вернулись к прежнему и начали служить нам не честно, попросту, а с хитростью. Так же и поп Сильвестр сдружился с Алексеем, и начали они советоваться тайком от нас, считая нас неразумными: и так вместо духовных стали обсуждать мирские дела, мало-помалу стали подчинять вас, бояр, своей воле, из-под нашей же власти вас выводя, приучали вас прекословить нам и в чести вас почти что равняли с нами, а мелких детей боярских по чести вам уподобляли. И так мало-помалу это зло окрепло, и стали вам возвращать вотчины и города, и села, которые были отобраны от вас по уложению нашего деда, великого государя, и которым не надлежит быть у вас, и те вотчины, словно ветром разметав, беззаконно роздали, нарушив уложение нашего деда, и этим привлекли к себе многих людей. И потом ввели к нам в совет своего единомышленника, князя Дмитрия Курлятева, делая вид, что он заботится о нашей душе и занимается духовными делами, а не хитростями; затем начали они со своим единомышленником осуществлять свои злые замыслы, не оставив ни одного места, где бы у них не были назначены свои сторонники, и так во всем смогли добиться своего. Затем с этим своим единомышленником они лишили нас прародителями данной власти и права распределять честь и места между вами, боярами нашими, и взяли это дело в свое ведение и усмотрение, как вам заблагорассудится и будет угодно, потом же окружили себя друзьями и всю власть вершили по своей воле, не спрашивая нас ни о чем, словно нас не существовало, - все решения и установления принимали по своей воле и желаниям своих советников. Если мы предлагали даже что-либо хорошее, им это было неугодно, а их даже негодные, даже плохие и скверные советы считались хорошими.

Так было и во внешних делах, и во внутренних, и даже в мельчайших и самых незначительных, вплоть до пищи и сна, нам ни в чем не давали воли: все свершалось согласно их желанию, на нас же смотрели как на младенцев.
Неужели же это "противно разуму", что взрослый человек не захотел быть младенцем? Потом вошло в обычай: если я попробую возразить хоть самому последнему из его советников, меня обвиняют в нечестии, как ты сейчас написал в своей нескладной грамоте, а если и последний из его советников обращается ко мне с надменной и грубой речью, не как к владыке и даже не как к брату, а как к низшему, - то это хорошим считается у них; кто нас хоть в малом послушается, сделает по-нашему, - тому гонение и великая мука, а если кто раздражит нас или принесет какое-либо огорчение, - тому богатство, слава и честь, а если не соглашусь - пагуба душе и разорение царству. И так жили мы в таком гонении и утеснении, и росло это гонение не день ото дня, а час от часу: все, что было нам враждебно, умножалось, все же, что было нам по нраву и успокаивало, то умалялось. Вот какое тогда сияло православие! Кто сможет подробно перечислить все те притеснения, которым мы подвергались в житейских делах, во время поездок, и во время отдыха, и в церковном предстоянии, и во всяких других делах? Вот как это было: они притворялись, что делают это во имя бога, что творят такие утеснения не из коварства, а ради нашей пользы.

Когда же мы божьей волей с крестоносной хоругвью всего православного христианского воинства ради защиты православных христиан двинулись на безбожный народ казанский, и по неизреченному божьему милосердию одержали победу над этим безбожным народом, и со всем войском невредимые возвращались обратно, что могу вспомнить о добре, сделанном нам людьми, которых ты называешь мучениками? А вот что: как пленника, посадив в судно, везли с малым числом людей сквозь безбожную и неверную землю! Если бы рука всевышнего не защитила меня, смиренного, наверняка бы я жизни лишился. Вот каково доброжелательство к нам тех людей, о которых ты говоришь, и так они душой за нас жертвуют - хотят выдать нас иноплеменникам!
Когда же вернулись мы в царствующий град Москву, бог, свое милосердие к нам умножая, дал нам тогда наследника - сына Дмитрия; когда же, немного времени спустя, я, как бывает с людьми, сильно занемог, то те, кого ты называешь доброжелателями, с попом Сильвестром и вашим начальником Алексеем Адашевым, восшатались как пьяные, решили, что мы уже в небытии, и, забыв наши благодеяния, а того более - души свои и то, что целовали крест нашему отцу и нам - не искать себе иного государя, кроме наших детей, решили посадить на престол нашего дальнего родственника князя Владимира, а младенца нашего, данного нам от бога, хотели погубить, подобно Ироду (и как бы им не погубить!), воцарив князя Владимира. Говорит ведь древнее изречение, хоть и мирское, но справедливое: "Царь царю не кланяется, но когда один умирает, другой принимает власть". Вот каким доброжелательством от них мы насладились еще при жизни,- что же будет после нас! Когда же мы по божью милосердию все узнали и полностью уразумели и замысел этот рассыпался в прах, поп Сильвестр и Алексей Адашев и после этого не перестали жесточайше притеснять нас и давать злые советы, под разными предлогами изгоняли наших доброжелателей, во всем потакали князю Владимиру, преследовали лютой ненавистью нашу царицу Анастасию и уподобляли ее всем нечестивым царицам, а про детей наших и вспомнить не желали.
А после этого собака и давний изменник, князь Семен Ростовский, который был принят нами в думу не за свои достоинства, а по нашей милости, изменнически выдал наши замыслы литовским послам, пану Станиславу Довойно с товарищами, и поносил перед ними нас, нашу царицу и наших детей; мы же, расследовав это злодейство, наказали того, но милостиво. А поп Сильвестр после этого вместе с вами, злыми советниками своими, стал оказывать этой собаке всяческое покровительство и помогать ему всякими благами, и не только ему, но и всему его роду. И так с тех пор для всех изменников настало вольготное время, а мы с той поры терпели еще больше притеснений: ты также был среди них, известно, что вы с Курлятевым хотели втянуть нас в тяжбу из-за Сицкого.

Когда же началась война с германцами, о которой дальше будет написано подробнее, поп Сильвестр с вами, своими советчиками, жестоко нас за нее порицал; когда за свои грехи заболевали мы, наша царица или наши дети, - все это, по их словам, свершалось за наше непослушание им. Как не вспомнить тяжкий путь из Можайска в царствующий град с больной царицей нашей Анастасией? Из-за одного лишь неподобающего слова! Молитв, хождений к святым местам, приношений и обетов о душевном спасении и телесном выздоровлении и о благополучии нашем, нашей царицы и детей - всего этого по вашему коварному умыслу нас лишили, о врачебной же помощи против болезни тогда и не вспоминали.

И когда, пребывая в такой жестокой скорби и не будучи в состоянии снести эту тягость, превышающую силы человеческие, мы, расследовав измены собаки Алексея Адашева и всех его советников, нестрого наказали их за все это: на смертную казнь не осудили, а разослали по разным местам, поп Сильвестр, видя, что его советники лишились всего, ушел по своей воле, мы же его с благословением отпустили, не потому, что устыдились его, но потому, что я хочу судиться с ним не здесь, а в будущем веке, перед агнцем божьим, которому он всегда служил, но, презрев, по коварству своего нрава, причинил мне зло; в будущей жизни хочу с ним судиться за все страдания мои душевные и телесные. Поэтому и чаду его я до сих пор позволил жить в благоденствии, только видеть нас он не смеет. Кто же, подобно тебе, будет говорить такую нелепость, что следует повиноваться попу? Видно, вы потому так говорите, что немощны слухом и не знаете как должно христианский монашеский устав, как следует наставникам покоряться, поэтому вы и требуете для меня, словно для малолетнего, учителя и молока вместо твердой пищи. Как я сказал выше, я не причинил Сильвестру никакого зла. Что же касается мирских людей, бывших под нашей властью, то мы наказали их по их изменам: сначала никого не осудили на смертную казнь, но всем, кто не был с ними заодно, повелели их сторониться; это повеление провозгласили и утвердили крестным целованием, но те, кого ты называешь мучениками, и их сообщники презрели наш приказ и преступили крестное целование и не только не отшатнулись от этих изменников, но стали им помогать еще больше и всячески искать способа вернуть им прежнее положение, чтобы составить против нас еще более коварные заговоры; и так как тут обнаружилась неутолимая злоба и непокорство, то виноватые получили наказание, достойное их вины. Не потому ли я, по твоему мнению, "оказался сопротивным разуму, разумея", что тогда не подчинился вашей воле? Поскольку вы сами бессовестные и клятвопреступники, готовые изменять ради блеска золота, то вы и нам такими же стать советуете. Скажу поэтому: иудино окаянство - такое желание! От него же избавь, боже, нашу душу и все христианские души. Ибо как Иуда ради золота предал Христа, так и вы, ради наслаждений мира сего, о душах своих забыв и нарушив присягу, предали православное христианство и нас, своих государей.

В церквах же, вопреки лжи твоей, ничего подобного не было. Как я сказал выше, виновные понесли наказание по своим проступкам; все было не так, как ты лжешь, неподобающим образом называя изменников и блудников - мучениками, а кровь их - победоносной и святой, и наших врагов именуя сильными, и отступников - нашими воеводами; только что я рассказал, каково их доброжелательство и как они за нас полагают души. И не можешь сказать, что теперь мы клевещем, ибо измена их известна всему миру: если захочешь, сможешь найти свидетелей этих злодейств даже среди варваров, приходящих к нам по торговым и посольским делам. Так это было. Ныне же даже те, кто был в согласии с вами, наслаждаются всеми благами и свободой и богатеют, им не вспоминают их прежних поступков, и они пребывают в прежней чести и богатстве. <...>

Свет же во тьму я не превращаю и сладкое горьким не называю. Не это ли, по-твоему, свет и сладость, если рабы господствуют? И тьма и горечь ли это, если господствует данный богом государь, как подробно написано выше? <...>

О вине наших подданных и нашем гневе на них. До сих пор русские властители ни перед кем не отчитывались, но вольны были жаловать и казнить своих подданных, а не судились с ними ни перед кем; но если и подобает поведать о винах их, об этом сказано выше. <...>

А что ты писал, будто эти предстатели покорили и подчинили прегордые царства, под властью которых были ваши предки, то это справедливо, если речь идет об одном Казанском царстве; под Астраханью же вы не только не воевали, но и в мыслях не были. А насчет бранной храбрости снова могу тебя обличить в неразумии. Что ты хвалишься, надуваясь от гордости!
Ведь предки ваши, отцы и дяди были так мудры, и храбры, и заботились о деле, что ваша храбрость и смекалка разве что во сне может с их достоинствами сравниться, и шли в бой эти храбрые и мудрые люди не по принуждению, а по собственной воле, охваченные бранным пылом, не так, как вы, силою влекомые на бой и скорбящие об этом; и такие храбрые люди в течение тринадцати лет до нашего возмужания не смогли защитить христиан от варваров! Скажу словами апостола Павла: "Уподоблюсь вам, безумием хвалясь, потому что вы меня к этому принуждаете, ибо вы, безумные, терпите власть, когда вас объедают, когда вас в лицо бьют, когда превозносятся; я говорю это с досадой". Всем ведь известно, как жестоко пострадали православные от варваров - и от Крыма, и от Казани: почти половина земли пустовала. А когда мы воцарились и, с божьей помощью, начали войну с варварами, когда в первый раз послали на Казанскую землю своего воеводу, князя Семена Ивановича Микулинского с товарищами, как вы все заговорили, что мы посылаем его в знак немилости, желая его наказать, а не ради дела. Какая же это храбрость, если вы равняете службу с опалой? Так ли следует покорять прегордые царства? Бывали ли такие походы на Казанскую землю, когда бы вы ходили не по принуждению? Но всегда словно в тяжкий путь отправлялись! Когда же бог проявил к нам милосердие и покорил христианству варварский народ, то и тогда вы настолько не хотели воевать с нами против варваров, что из-за вашего нежелания к нам не явилось более пятнадцати тысяч человек! Тем ли вы разрушаете прегордые царства, что внушаете народу безумные мысли и отговариваете его от битвы, подобно Янушу Венгерскому? Ведь и тогда, когда мы были там, вы все время давали вредные советы, а когда запасы утонули, предлагали вернуться, пробыв три дня! И никогда вы не соглашались потратить лишнее время, чтобы дождаться благоприятных обстоятельств, ни голов своих не щадя, ни о победе в бою не помышляя, а стремились только к одному: либо быстрее победить, либо быть побежденными, только бы поскорее вернуться восвояси. Ради скорейшего возвращения вы не взяли с собой самых лучших воинов, из-за чего потом было пролито много христианской крови. А разве при взятии города вы не собирались, если бы я вас не удержал, понапрасну погубить православное воинство, начав битву в неподходящее время? Когда же город по божьему милосердию был взят, вы не занялись установлением порядка, а устремились грабить! Таково ли покорение прегордых царств, которым ты, кичась, неразумно хвалишься? Никакой похвалы оно, по правде говоря, не стоит, ибо все это вы совершили не по желанию, а как рабы - по принуждению и даже с ропотом. Достойно похвалы, когда воюют по собственному побуждению. И так подчинили вы нам эти царства, что более семи лет между ними и нашим государством не прекращались ожесточенные боевые стычки!

Когда же кончилась ваша с Алексеем собачья власть, тогда и эти царства нам во всем подчинились, и теперь оттуда приходит на помощь православию больше тридцати тысяч воинов. Так-то вы громили и подчиняли нам прегордые царства! И вот так заботимся и печемся о христианстве мы, и таков "сопротивен разум", по твоему злобесному умышлению! Это все о Казани, а на Крымской земле и на пустых землях, где бродили звери, теперь устроены города и села. А чего стоит ваша победа на Днепре и на Дону? Сколько же злых лишений и пагубы вы причинили христианам, а врагам - никакого вреда! Об Иване же Шереметеве что скажу? Из-за вашего злого совета, а не по нашей воле, случилась эта беда православному христианству. Такова ваша усердная служба, и так вы разрушаете и подчиняете нам прегордые царства, как я уже описал выше.

О германских городах говоришь, будто они достались нам по божьей воле благодаря мудрости наших изменников. Но как же ты научился от отца своего, дьявола, говорить и писать ложь! Вспомни, когда началась война с германцами и мы посылали своего слугу царя Шигалея и своего боярина и воеводу Михаила Васильевича Глинского с товарищами воевать против германцев, то сколько мы услышали тогда укоризненных слов от попа Сильвестра, от Алексея и от вас - невозможно и пересказать подробно. Все что ни случалось с нами плохого, все это происходило из-за германцев! Когда же мы послали вас на год против германских городов (ты был тогда в нашей вотчине, во Пскове, ради собственных нужд, а не по нашему поручению), нам пришлось более семи раз посылать гонцов к боярину нашему и воеводе, ко князю Петру Ивановичу Шуйскому, и к тебе, лишь тогда вы наконец пошли с небольшим числом людей и после многих наших напоминаний взяли свыше пятнадцати городов. Это ли ваше старание, если вы берете города после наших посланий и напоминаний, а не по собственному стремлению? Как не вспомнить постоянные возражения попа Сильвестра, Алексея Адашева и всех вас против похода на германские города и как из-за коварного предложения короля датского вы дали ливонцам возможность целый год собирать силы. Они же, напав на нас перед зимним временем, сколько христианского народа перебили! Это ли старания изменников наших да и ваше добро - губить христианский народ! Потом мы послали вас с вашим начальником Алексеем и со множеством воинов; вы же едва взяли один Вильян и при этом еще погубили много нашего народа. Как же вы тогда испугались литовских войск, словно малые дети! А под Пайду же вы пошли нехотя, по нашему приказу, измучили войска и ничего не добились! Это ли ваши старания, так-то вы старались завладеть претвердыми германскими городами? Если бы не ваше злобесное сопротивление, то, с божьей помощью, уже вся Германия была бы под православными. Тогда же вы подняли против православных литовский народ и готский и многие другие. Это ли "старания разума вашего" и так-то вы стремились укреплять православие?
А всеми родами мы вас не истребляем, но изменников повсюду ожидает расправа и немилость: в той стране, куда ты поехал, узнаешь об этом подробнее. А за ту вашу службу, о которой говорилось выше, вы достойны многих казней и опалы; но мы еще милостиво вас наказали, - если бы мы наказали тебя так, как следовало, то ты бы не смог уехать от нас к нашему врагу, если бы мы тебе не доверяли, то не был бы отправлен в наш окраинный город и убежать бы не смог. Но мы, доверяя тебе, отправили в ту свою вотчину, и ты, по собачьему обычаю, изменил нам.
Бессмертным себя я не считаю, ибо смерть - общий удел всех людей за Адамов грех; хоть я и ношу порфиру, но, однако, знаю, что по природе я так же подвержен немощам, как и все люди, а не так, как вы еретически мудрствуете и велите мне стать выше законов естества. <...>
Вы обвиняете в гонениях на людей, а вы с попом и Алексеем не совершали гонений? Разве вы не приказали народу города Коломны побить каменьями нашего советчика, епископа коломенского Феодосия? Но бог сохранил его, и тогда вы согнали его с престола. А что сказать о нашем казначее Никите Афанасьевиче? Зачем вы разграбили все его имущество, а самого его много лет держали в заточении в отдаленных землях, в голоде и нищете? Разве сможет кто полностью перечислить ваши гонения на церковных и мирских людей, так много их было! Все, кто хоть немного оставались покорными нам, подвергались от вас притеснениям. <...>
Зла же и гонения несправедливого ты от меня не претерпел, бед и напастей мы на тебя не навлекли, а если какое-нибудь небольшое наказание и было, то лишь за твое преступление, ибо ты вступил в сговор с изменившими нам. Не возводили мы на тебя ложных наветов и не приписывали тебе измен, которых ты не совершал; за твои же действительные проступки мы возлагали на тебя наказание, соответствующее вине. Если же ты не можешь пересказать всех наших наказаний из-за множества их, то может ли вся вселенная перечислить ваши измены и притеснения в государственных и частных делах, которые вы причинили мне по вашему злобесному умыслу? <...> Какую же я имел к тебе лютую и непримиримую ненависть? Знали мы тебя с юности твоей, при нашем дворе и в совете, и еще до нынешней твоей измены ты всячески пытался нас погубить, но мы не подвергли тебя наказаниям, которые ты заслужил своим злоумием. Это ли наша злоба и непримиримая ненависть, если, зная, что ты замышляешь против нас зло, мы держали тебя подле себя в чести и в благоденствии, каких не удостаивался и твой отец. Ведь нам известно, в какой чести и богатстве жили твои родители и какие пожалования, богатство и почести имел твой отец, князь Михаило. Все знают, каков ты по сравнению с ним, сколько было у твоего отца управителей по селам и сколько у тебя. Отец твой был боярином князя Михаила Кубенского, ибо он приходился ему дядей, ты же был нашим боярином: мы удостоили тебя этой чести. Разве не достаточно было тебе почестей, богатства и наград? Нашими милостями ты был облагодетельствован больше, чем твой отец, а в храбрости уступал ему и в отличие от него совершил измену. Но если ты таков, чем же ты недоволен? Это ли твое добро и любовь к нам, если ты всегда тщательно расставлял против нас сети и препятствия и, подобно Иуде, готовился нас погубить?

А что, по твоим безумным словам, твоя кровь, пролитая руками иноплеменников ради нас, вопиет на нас к богу, то, раз она не нами пролита, это достойно смеха: кровь вопиет на того, кем она пролита, а ты выполнил свой долг перед отечеством, и мы тут ни при чем; ведь если бы ты этого не сделал, то был бы не христианин, но варвар. Насколько сильнее вопиет на вас наша кровь, пролитая из-за вас: не из ран и не потоки крови, но немалый пот, пролитый мною во многих непосильных трудах и ненужных тяготах, произошедших по вашей вине! Пусть не кровь, но немало слез было пролито из-за чинимого вами зла, оскорблений и притеснения, сколько вздыхал я в скорби сердечной, сколько перенес из-за этого поношений, ибо вы не возлюбили меня и не печалились вместе со мной о нашей царице и детях. И это вопиет на вас к богу моему: несравнимо это с вашим безумием, ибо одно дело пролить кровь за православие, а другое - желая чести и богатства. Такая жертва богу неугодна; он скорее простит удавившегося, чем погибшего ради тщеславия. Моя же обида и то, что вместо пролития крови я перенес от вас всякие оскорбления и нападки; все, что было посеяно вашей строптивой злобой, не перестает жить и непрестанно вопиет на вас к богу! Совесть же свою ты вопрошал не искренне, а лживо, и потому не нашел истины, думая только о военных подвигах, а о бесчестии, нанесенном нам, не пожелал вспомнить; поэтому ты и считаешь себя неповинным.

Какие же "победы пресветлые" ты совершал и когда ты преславно одолевал"? Когда мы послали тебя в нашу вотчину, в Казань, привести к повиновению непослушных, ты вместо виноватых привел к нам невинных, обвиняя их в измене, а тем, против кого ты был послан, не причинил никакого вреда. Когда наш недруг, крымский царь, приходил к нашей вотчине Туле, мы послали вас против него, но царь устрашился и вернулся назад, и остался только его воевода Ак-Магомет-улан с немногими людьми; вы же поехали есть и пить к нашему воеводе, князю Григорию Темкину, и только после пира отправились за ними, а они уже ушли от вас целы и невредимы. Если вы и получили при этом многие раны, то никакой славной победы не одержали. А как же под городом нашим Невелем с пятнадцатью тысячами человек вы не смогли победить четыре тысячи, и не только не победили, но сами от них, израненные, едва спаслись, ничего не добившись? Это ли пресветлая победа и славное одоление, достойные похвалы и чести? А иное свершилось без твоего участия - это тебе в похвалу и не ставится!
А что ты мало видел свою родительницу и мало знал жену, покидал отечество и вечно находился в походе против врагов в дальноконных городах, страдал от болезни и много ран получил от варварских рук в боях, и все тело твое изранено, - то ведь все это происходило тогда, когда господствовали вы с попом и с Алексеем. Если вам это не нравилось, зачем вы так делали? А если делали, то зачем, сотворив по своей воле, возлагаете вину на нас? А если мы так и поступали, то в этом нет ничего удивительного, ибо вы обязаны были служить по нашему повелению. Если бы ты был воинственным мужем, то не считал бы свои бранные подвиги, а искал бы новых; потому ты и перечисляешь свои бранные деяния, что оказался беглецом, не стремясь к бранным подвигам, а ища покоя. Разве же мы не оценили твоих ничтожных ратных подвигов, если даже пренебрегли известными нам твоими изменами и противодействиями, и ты был среди наших вернейших слуг в славе, в чести и в богатстве? Если бы было не так, то каких бы казней за свою злобу был бы ты достоин! И если бы не наше милосердие к тебе, и если бы, как ты писал в своем злобесном письме, подвергался ты гонению, то тебе не удалось бы убежать к нашему недругу. Твои воинские подвиги нам хорошо известны. Не думай, что я слабоумен или неразумный младенец, как нагло утверждали ваши начальники, поп Сильвестр и Алексей Адашев. И не надейтесь запугать меня, как пугают детей и как прежде обманывали меня с попом Сильвестром и Алексеем благодаря своей хитрости, и не надейтесь, что и теперь это вам удастся. Как сказано в притчах: "Чего не можешь взять, не пытайся и брать".
Ты взываешь к богу, мзду воздающему; поистине он справедливо воздает за всякие дела - добрые и злые, но только следует каждому человеку поразмыслить: какого и за какие дела он заслуживает воздаяния? А лицо свое ты высоко ценишь. Но кто же захочет такое эфиопское лицо видеть? Встречал ли кто-либо честного человека, у которого голубые глаза? Ведь даже облик твой выдает твой коварный нрав! <...>

Ты напомнил о святом Федоре Ростиславиче - с охотой принимаю его в судьи, хотя он вам и родственник, ибо святые знают, как и после смерти творить добро, и видят, что было между вами и нами от начала и доныне, и поэтому рассудят справедливо. А как, вопреки вашим злым немилосердным замыслам и желаниям, святой преподобный князь Федор Ростиславич действием святого Духа поднял бывшую уже у врат смертных нашу царицу Анастасию, которую вы уподобляли Евдокии? И из этого особенно явствует, что он не вам помогает, а нам, недостойным, оказывает свою милость. Вот и теперь мы надеемся, что он будет помогать больше нам, чем вам, ибо "если бы вы были детьми Авраама, то творили бы дела Авраама, а бог может и из камней сотворить детей Аврааму; ведь не все, произошедшие от Авраама, считаются его потомством, но только те, кто живет в вере Авраама".

По суетным же замыслам мы ничего не решаем и не делаем и на зыбкое основание не становимся ногами своими, но, насколько у нас хватает сил, стремимся к твердым решениям и, опершись ногами в прочное основание, стоим неколебимо.

Никого мы из своей земли не изгоняли, кроме тех, кто изменил православию. Убитые же и заточенные, как я сказал выше, получили наказание по своей вине. <...>

Ничем я не горжусь и не хвастаюсь и ни о какой гордости не помышляю, ибо я исполняю свой царский долг и не делаю того, что выше моих сил. Скорее это вы надуваетесь от гордости, ибо, будучи рабами, присваиваете себе святительский и царский сан, поучая, запрещая и повелевая. Никаких козней для истязания христиан мы не придумываем, а напротив, сами готовы пострадать ради них в борьбе с врагами не только до крови, но и до смерти. Подданным своим воздаем добром за добро и наказываем злом за зло, не желая этого, но по необходимости, по злым их преступлениям им и наказание следует. <...>

Насчет Кроновых жрецов ты писал нелепости, лая, подобно псу, или изрыгая яд, подобно ехидне: родители не станут причинять своим детям таких страданий - как же мы, цари, имеющие разум можем впасть в такое нечестие? Все это ты писал по своему злобесному собачьему умыслу.

А если ты свое писание хочешь с собою в гроб положить, значит, ты уже окончательно отпал от христианства. Господь повелел не противиться злу, ты же и перед смертью не хочешь простить врагам, как обычно поступают даже невежды; поэтому над тобой не следует совершать и последнего отпевания.
Город Владимир, находящийся в нашей вотчине. Ливонской земле, ты называешь владением нашего недруга, короля Сигизмунда, чем окончательно обнаруживаешь свою собачью иамену. А если ты надеешься получить от него многие пожалования, то это так и должно, ибо вы не захотели жить под властью бога и нас, данных богом государей, слушать и повиноваться нам, а захотели жить по своей воле. Поэтому ты и нашел себе такого государя, который - как и следует по твоему злобесному собачьему желанию - ничем сам не управляет, но хуже последнего раба - от всех получает приказания, а сам никем не повелевает. Но ты не найдешь себе там утешения, ибо там каждый о себе заботится. Кто оградит тебя от насилий или защитит от обидчиков, если даже сиротам и вдовицам не внемлет суд, который созываете вы - враги христианства! <...>
Дано это крепкое наставление в Москве, царствующем православном граде всей России, в 7072 году от создания мира, июля в 5 день (5 июля 1564 г.).

Благочестиваго Великого Государя царя и Великого князя Иоанна Васильевича всея Русии послание во все его Великие Росии государство на крестопреступников, князя Андрея Михаиловича Курбского с товарищи о их измене Бог наш троица, иже прежде век сый и ныне есть, отец и сын и снятый дух, ниже начала имать, ниже конца, о немже живем и движемся есмы, и имже царие царьствуют и сильнии пишут правду; иже дана бысть единороднаго слова божия Иисус Христом, богом нашим, победоносная херугви и крест честный, и николи же побе-дима есть, первому во благочестии царю Констянтину и всем православным царем и содержателем православия, и понеже смотрения божия слова всюду исполняшеся, божественным слугам божия слова всю вселенную, яко же орли летание отекше, даже искра благочестия доиде и до Руского царьства: самодержавство божиим изволением почин от великого князя Владимера, просветившего всю Рускую землю святым крещением, и великого царя Владимера Манамаха, иже от грек высокодостойнейшую честь восприемшу, и храброго великого государя Александра Невского, иже над безбожными немцы победу показавшего, и хвалам достойного великого государя Дмитрея, иже за Доном над безбожными агаряны велику победу показавшаго, даже и до мстителя неправдам, деда нашего, великого государя Иванна, и в закосненных прародительствиях земля обретателя, блаженные памяти отца нашего, великого государя Василия, даже доиде и до нас, смиренных, скипетродержания Руского царствия. Мы же хвалим за премногую милость, произшедшую на нас, еже не попусти доселе десницы пашей единоплеменною кровию обагритися, понеже не восхитихом ни под ким же царства, но божиим изволением и прародителей и родителей своих благословением, яко же родихомся во царствии, тако и возрастохом и воцарихомся божиим велением, и родителей своих благословением свое взяхом, а не чюжое восхитихом. Сего православнаго истинного христианского самодержства, многими владычествы владеющаго, повеление, наш же христианский смиренный ответ бывшему прежде православнаго истиннаго христианства и нашего содержания боярину и советнику воеводе, ныне же преступнику честнаго и животворящего креста господня, и губителю христианскому, и ко врагом христианским слугатаю, отступльшим божественнаго иконного поклонения и поправшим вся священныя повеления и святыя храмы разорившим, осквернившим и поправшим со священными сосудами и образы, яко же Исавр, и Гноетесный, и Арменский, сим всем соединителю - князю Андрею Михайловичю Курбскому, восхотевшему своим изменным обычаем быти ярославскому владыце, ведомо да есть.Почто, о княже, аще мнишися благочестие имети, единородную свою душу отвергл еси? Что даси измену на ней в день страшнаго суда? Аще и весь мир приобрящеши, последи смерть всяко восхитит тя...Ты же тела ради душу погубил еси и славы ради мимотекущая нелепотную славу приобрел еси, и не на человека возъярився, но на бога востал еси. Разумей же, бедник, от каковы высоты и в какову пропасть душею и телом сгнел еси! Збысться на тобе реченное: «И еже имея мнится, взято будет от него». Се твое благочестие, еже самолюбия ради погубил еси, а не бога ради. Могут же разумети тамо сущий, разум имущий, твой злобный яд, яко, славы желая мимотекущия и богатства, сие сотворил еси, а не от смерти бегая. Аще праведен и благочестив eси no твоему гласу, почто убоялся еси неповинныя смерти, еже несть смерть, но приобретение? Последи всяко же умрети. Аще ли же убоялся еси ложнаго на тя отречения смертнаго, по твоих друзей, сатанинских слуг, злодейственному ж солганию, се убо явственно есть ваше изменное умышление от начала и доныне. Почто и апостола Павла презрел еси, яко же рече: «Всяка душа владыкам предвладушым да повинуется: никакая же бо владычества, еже не от бога, учинена суть; тем же противляяйся власти, божшо повелению противится». Смотри же сего и разумевай, яко противляйся власти, богу противится; и аще кто богу противится, сии отступник именуется, еже убо горчайшее согрешение. И сии же убо реченно есть о всякой власти, еже убо кровьми и браньми приемлют власть. Разумей же вышереченное, яко не восхищением прияхом царство; тем же наипаче, противляяся власти, богу противится. Тако же, яко же инде рече апостол Павел, иже ты сия словеса презрел еси: «Раби! послушайте господей своих, не пред очима точию работающе, яко человекоугодницы, но яко богу, и не токмо благим, но и строптивым, не токмо за гнев, но и за совесть». Се бо есть воля господня - еже, благое творяще, пострадати.И аще праведен еси и благочестив, почто не изволил еси от мене, строптиваго владыки, страдати и венец жизни наследити? Но ради привременные славы, и сребролюбия, и сладости мира сего, а се свое благочестие душевное со христианскою верою и законом попрал еси, уподобился еси к семени, падающему на камени и возрастшему, и восснявшу солнцу со зноем, абие словесе ради ложнаго соблазнился еси, и отпал еси и плода не сотворил ели...Како же не усрамишися раба своего Васьки Шибанова? Еже бо он благочестие свое соблюде, и пред царем и предо всем народом, при смертных вратех стоя, и ради крестнаго целования тебе не отвержеся, и похваляя и всячески за тя умрети тшашеся. Ты же убо сего благочестия не поревновал еси: единого ради моего слова гневна не токмо свою едину душу, но и всех прародителей души погубил еси, понеже божиим изволением деду нашему, великому государю, бог их поручил в работу, и оне, дав свои души, и до смерти своей служили и вам, своим детем, приказали служити и деда нашего детем и внучатом. И ты то все забыл, собацким изменным обычаем преступил крестное целование, ко врагом християнским соединился еси; и к тому, своея злобы не разсмотряя, сицевыми и скудоумными глаголы, яко на небо камением меща, нелепая глаголеши, и раба своего во благочестия не стыдишися, и подобная тому сотворити своему владыце отвергался еси.Писание же твое приято бысть и разумлено внятельно. И понеже убо положил еси яд аспиден под устнами своими, наполнено меда и сота, по твоему разуму, горчайше же пелыни обретающеся, по пророку, глаголющему: «Умякнуша словеса их паче елея, и та суть стрелы». Тако ли убо навыкл еси, християнин будучи, християнскому государю подобно служити? И тако ли убо честь подобная воздаяти от бога данному владыце, яко же бесовским обычаем яд отрыгаеши?.. Что же, собака, и пишешь и болезнуеши, совершив такую злобу? К чесому убо совет твои подобен будет, паче кала смердяй?..А еже писал еси: «Про что есмя во Израили побили и воевод, от бога данных нам на враги наша, различными смертьми расторгли есмя, и победоносную их святую кровь в церквах божиих пролили есмя, и мученическими кровьми праги церковныя обагрили есмя, и на доброхотных своих, душу за нас полагающих, неслыханный муки, смерти и гонения умыслили есмя, изменами и чародействы их и иными неподобными обличая православных», - и то еси писал и лгал ложно, яко же отец твой диавол тя научил есть; понеже рече же Христос: «Вы отца вашего хощете творити, яко же он человекоубийца бе искони, и во истинне не стоит, яко истинны в нем несть, и егда же ложь глаголет, от своих глаголет: ложь бо есть и отцу его». А сильных есмя во Израили не погубили, и не вемы, кто есть сильнейший во Израили, и не побили и не вемы: земля правится божиим милосердием, и пречистые богородицы милостию, и всех святых молитвами, и родителей наших благословением, и последи нами, государи своими, а не судьями и воеводы, и еже ипаты и стратиги. И еже воевод своих различными смертьми расторгали есмя, а божиею помощию имеем у себя воевод множество и опричь вас, изменников. А жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же есмя...Кровию же никакою праги церковныя не обагряем; мучеников же в сие время за веру у нас нет; доброхотных же своих и душу свою за нас полагающих истинно, а не лестию, не языком глаголюще благая, а сердцем злая собирающе, и похваляюще, а не расточающе и укоряюще, подобно зерцалу, егда смотря, и тогда видит, каков бь, егда же отъидет, абие забудет, каков бе, и, егда кого обрящем, всем сим злых свобожения, а к нам прямую свою службу содевающе и не забывающе поручныя ему службы, яко в зерцале, и мы того жалуем великим всяким жалованьем; а иже обрящетея в супротивных, еже выше рехом, то по своей вине и казнь приемлют. А в инех землях сам узришь, елико содевается злым злая: там не по здешнему! То вы своим злобесным обычаем утвердили изменников любити: а в иных землях израдец не любят: казнят их да тем утверждаются.А мук, и гонения, и смертей многообразных ни на кого не умышливали есмя; а еже о изменах и чародействе воспомянул еси, ино таких собак везде казнят...Тако же изволися судьбами божиими быти, родительницы нашей благочестивей царицы Елене прейти от земнаго царьствия на небесное; нам же со святопочившим братом Георгием сродствующим, отстав родителей своих, ни откуду промышления уповающе, и на пречистые богородицы милость и всех святых молитвы и на родителей своих благословение упование положихом. Мне же осмому лету от рождения тогда преходящу, подовластным нашим хотение свое улучившим, еже царьство без владетеля обретоша, нас убо государей своих никоего промышления добротнаго бо не сподобиша, сами же премесишася богатства и славе, и тако скончаша - друг на друга. И елико сотвориша! Колико бояр, и доброхотных отца нашего, и воевод избиша! И дворы, и села, и имения дядь наших восхитиша себе и водворишася в них! И казну матери нашея перенесли в Большую казну, неистова ногами пхающе и оспы колюще; а иное же себе разъяша. А дед твой Михаиле Тучков то сотворил. И тако князь Василей и князь Иван Шуйские самовольством у меня в береженье учинилися, и тако воцаришася; а тех всех, которые отцу нашему и матери нашей главные изменники, ис поимания повыпускали и к себе их примирили. А князь Василей Шуйской на дядей наших княж Андреева дворе, сонмищем иудейским, отца нашего и нашего дьяка ближняго, Федора Мишурина изымав, поворовавши, убили; и князь Ивана Федоровича Бельского и иных многих в разная места заточиша, и на царство вооружишася, и Данила митрополита сведши с митрополия в заточении послаша: и тако свое хотение во всем улучиша, и сами убо царствовати начата. Нас же, со единородным братом, святопочившим Георгием, питати начаша, яко иностранных или яко убожайшую чадь. Якова же пострадах во одеянии и во алкавши! Во всем бо сем воли несть; но вся не по своей воли и не по времени юности. Едино воспомяну: нам бо во юности детства играюще, а князь Иван Васильевич Шуйской седит на лавке, локтем опершнся, о отца нашего о постелю ногу положив; к нам же не приклоняся не токмо родительски, но еже властелински, яко рабское же, ниже начало обретеся. И таковая гордыня кто может понести? Како же исчести таковыя бедне страдания многая, яже в юности пострадах? Многажды позно ядох не по своей воле. Что же убо о казне родительского ми достояния? Вся восхитиша лукавым умышлением, будто детем боярским жалованье, а все себе у них поимаша во мздоимание; а их не по делу жалуючи, верстая не по достоинству; а казну деда и отца нашего бесчисленную себе поимаша; и таково в той нашей казне исковавши себе сосуды злати и сребряни и имена на них родителей своих подписаша, бутто их родительское стяжание; а всем людей ведомо: при матери нашей и у князя Ивана Шуйского шуба была мухояр зелен на куницах, да и те ветхи; и коли бы то их была старина, и чем было суды ковати, ино лутчи бы шуба перемепити, да во излишнем суды ковати. Что же о казне дядь наших и глаголати? Все себе восхитиша. По всем на грады и села наскочиша, и тако горчайшим мучением, многоразличными виды, имения ту живущих без милости пограбиша. Соседствующим же от них напасти кто может исчести? Подвластных же всех, аки рабы, себе сотвориша, своя ж рабы, аки вельможа, устроиша; правити же мнящеся и строити и вместо сего неправды и нестроения многая устроиша, мзду же безмерную от всяких избирающе, и вся по мзде творяще и глаголюще... То ли к нам прямая их служба? Воистинну, сие всем окрестным в подсмеяние, слыша такое их неистовство и гонение! Како могу изрещи, колики беды случишамися от них от преставления матере пашей и до того лета? Шесть лет и пол не престаша сия злая содевающе!Егда же достигохом лета пятагонадесят возраста нашего, тогда, богом наставляеми, сами яхомся царство свое строити, и за помощию всесильнаго бога начася строити царьство наше мирно и немятежно по воле нашей. Но тогда случися, грех ради наших, от произволения божия, распростершуся пламени огненному, царствующий град Москву попалиша: наши же изменники бояре, иже от тебя нарицаеми мученики, их же имена волею премину, аки благополучно время изменной своей злобе улучиша, наустиша скудожайших умов народ, что будто матери нашей мати, княгиня Анна Глинская, со своими детьми и с людьми сердца человеческая внимали и таковыми чародейством Москву попалили; да будто и мы тот их совет ведали: и таковых их изменников наших наущением, множество народа неистовых, воскричав июдейским обычаем, приидоша соборныя и апостольския церкви в придел святаго великомученика Димитрия Селунского и, изымав боярина нашего князя Юрья Васильевича Глинского, безчеловечне выволокли в соборную церковь Успения пресвятые богородицы и убиша в церкви безвинно, против митрополича места, и кровию его помост церковный окравовивше, и вывлекше тело его в предние двери церковныя, и положиша, яко осужденика, на торжищи. И сие во церкви святой убийство его всем ведомо. Нам же тогда живущим в своем селе Воробьеве, да те же наши изменники возмутили народ, яко бы и нас убити за то, яко же ты, собака, лжеши, что бутто мы князь Юрьеву матерь Глинского, княгиню Анну, и брата его, князя Михаила, у себя хороним от них. И сия суемудрствия како смеху не подлежат! О чесо ради убо нам царству своему запалители самим быти? Такова убо стяжания прародителей наших благословение у нас погибе, еже от иных вещей и во вселенней обрестися не может. Кто безумен или яр отаков может явитися, еже бы гневаяся на своя рабы, да погубит стяжания своя, могл бы их погубите, а своя сохраните? Посему во всем ваша разумеется собачья измена. Такожде на таковую высоту, еже Иван святый, водою кропити: се убо безумие явственно. И тако ли достойно служити нам бояром нашим и воеводам, еже таким собацким собрании бесчеловечие бояр наших доброхотных убивали, еще же в черте нам кровной, не помышляя в себе страха нашего? И тако ли душу свою за нас полагают, еже во всем нам супротивная устрояют? Нам убо закон полагающе во святыню, сами же с нами путь шествовати не хотяще! Почто и хвалишися, собака, в гордости, такожде и инех собак и изменников бранною храбростию?..А что, речеши, кровь твоя пролитая от иноплеменных за нас, по твоему мнимому безумию, вопиет на нас к богу, тем же убо смеху подлежит сие, еже убо от иного пролития, на иного же вопиет. Аще бы и тако, еже от сопротивных супостат пролитая кровь твоя, то должная отечеству си сотворил еси; аще бы сего не сотворил еси, то неси был еси християнин, но варвар; и сие к нам неприлично. Кольми же паче наша кровь на вас вопиет к богу от вас самех пролитая: не ранами, ниже кровными капли, но многими поты и трудов множеством от вас отягчен бык безлепотно, яко же по премногу от вас отяготихомся паче силы! И от многаго вашего излобления и утеснения вместо кровей много излияся слез наших, паче же и воздыхания и стенания сердечная...А еже убо речеши, яко «ратных ради отлучений, мало зрех рождыния тя, и жены своея, отлучения ради, не познах, и отечество оставлях, по всегда в дальних и окольных градех наших против врагов наших ополчахся, претерпевал еси естественные болезни, и ранами учащен еси от варварских рук и различных браней, и сокрушено уже ранами все тело имеешь», и сия тебе вся сотворишася тогда, егда вы с попом и Алексеем владеете. И аще не годно, почто тако творили есте? Аще же творили есте, то почто, сами своею властию сотворив, на нас словеса воскладаете? Аще бы и мы сие сотворили, несть дивно; но понеже бо сие должно нашему повелению в вашем служении быти. Аще бы муж браниносец был еси, не бы еси исчитал бранные труды, но паче на предняя простирал бы ся; аще же исщитаеши бранныя труды, то сего ради и бегун явился еси, яко нехотя бранных трудов понести, и сего ради во упокоении пребывати. Сия же твоя худейшая браненосия нам ни во что же поставлена; еже ведомые измены твоя и яже протыкания о нашей главе тебя презрена бывша и яко един от вернейших слуг наших был еси славою и честню и богатеством. А еще бы не тако, то таких казней за свою злобу был еси достоин. И еще бы не было на тебе нашего милосердия, не бы возможно было тебе угонзнути к нашему недругу, аще бы наше к тебе гонение было, яко же по твоему злобесному разуму писал еси. Бранныя же дела твоя вся нам ведома. Не мни мя неразумна суща или разумом младенчествующа, яко же начальницы ваши поп Селивестр и Алексей неподобио глаголаху; ниже мните мя детскими страшилы устрашити, яко же прежде с попом Селивестром и со Алексеем лукавым советом прельстисте. Или мните пыне таковая сотворити? В притчах бо речено бысть: «егож не можете яти, того не покушайся имати».Мздовоздаятеля же бога призывавши; воистину он праведный воздатель всяким делам, благим же и злым; но токмо подобает рассуждение имети всякому человеку, ка-ко и против каких дел своих кто мздовоздание приимет. Лице же свое пишешь не явити нам до дне страшнаго суда божия. Кто же убо восхощет таковаго ефопскаго лица видети?..А еже свое писание хощешь с собою во гроб вложити, се убо последнее свое христианство отложил еси. Еже бо господу повелевшу не противитися злу, ты же убо и обычное, еже невежда имут, конечное прощение отвергл еси и по сему убо несть подобно и пению над тобой быти.В нашей же отчине, в Вифлянской земле, град Волмер недруга нашего Жигимонта короля нарицаеши, се убо свою злобесную собацкую измену до конца совершаешь. А еже от него надеешися много пожалован быти, се убо подобно есть, понеже не восхоте под властию быти божия десницы и от бога данным владыкам своим послушным и повинным быти, но самовольством самовластно жити. Сего ради такова государя искал еси по своему злобесному хотению, еже ничим же собою владеющая, но паче худейша от худейших раб суща, понеже от всех повелеваем есть, а не сам повелевая.Но что еще глаголю ти много? По премудрому Соломону: «С безумным не множи словес»; обличения бо ему о правде злоба слышати. Аще бы еси имел смысл цел и разум здрав, то по приточнику сему уподобился бы еси: «Разум премудраго яко потоп умножится и совети его яко животен источник». Ты же буй сын, а утроба буяго, яко изгнивший сосуд; ничто же удержано им суть; такожде и ты разума стяжатн не возможе.Писана нашея великия Россия преименитого, царствующаго, престольнаго града Москвы, степеней нашего царьскаго порога, от лета миросоздания 7072-го, иулиа месяца в 4 день.

Краткая редакция

Лета 7072-го царево государево послание во все его Росийское царство - на крестопреступников его, на князя Андрея Курбъского стоварыщи, о их измене Бог наш Троица, иже прежде век сый и ныне есть, Сын и Святый Дух, ниже начала име, ниже конца, о немже живем и движемся есмы, имже царие царствуют и сильнии пишут правду; и данна бысть единороднаго слова Божия Иисусом Христом Богом нашим победоносная хоругви, крест честный, николи же победима есть, первому во благочестии царю Констянтину и всем православным царем и содержателем православия, и понеже смотрения Божия слова всюду исполняшеся, божественным слугам Божия слова всю вселенную, яко же орел летанием обтекши, даже искра благочестия доиде и до Росийскаго царствия: самодержьство Божиим изволением почтен от великаго царя Владимера, просветившаго всю Рускую землю святым крещением, и великаго царя Владимера Манамаха, иже от грек достойнейшую честь восприимшему, и храбраго великаго государя Александра Невскаго, иже над безбожными немцы победы показавшего, и хвалам достойнаго государя царя Дмитрия, иже за Доном над безбожными Агаряны велию победу показавшаго, даже и до мстителя неправдам, деда нашего, великаго государя Ивана, и закосненныя прародительствия землям обретателя, блаженныя памяти отца нашего, великаго государя Василия, да иже доиде и до нас смиренных скипетродержания Росийскаго царствия. Мы же хвалим Бога за премногую его милость, произшедшую на нас, еже не попусти доселе деснице нашей единоплеменную кровь обагритися, понеже не восхитихом ни под ким же царства, но Божиим изволением и прародителей и родителей своих благословением, яко же родихомся во царствии, тако и воспитахомся и возрастохом и вопарихомся Божиим повелением, и родителей своих благословением свое взяхом, а не чужое восхитихом. Сего православнаго и истиннаго християнскаго самодержъства, многими владычествы владующего, повеления, наш же християнский и смиренный ответ бывшему прежде православнаго истиннаго християнства и нашего самодержания болярину и советнику и воеводе, ныне крестопреступнику честнаго и животворящаго креста Господня, и губителю християнскому, и ко врагом християнским слугатаю, отступлыним божественнаго иконнаго поклоняния и поправшим вся священная повеления, и святыя церкви разорившим, и осквернившим ж поправшим священныя сосуды и образы, яко же Исавр, и Гноетезны, и Армении, сим всем соединителю, - князю Андрею Михайловичу Курбъскому, восхотевшему своим изменным обычаем быти Ярославъскому владыце, ведомо да есть.Почто, о иже аще мнишися благочестие имети, единородную свою душу отвергл еси? Что же даси измену на ней в день Страшнаго Суда? Аще весь мир приобрящеши, последи смерть всяко восхитит тя: чесо на теле душу предал еси, аще убоялся еси смерти по своих бесоизвыкших (Так АБ; И безоизвыкших. ) друзей и назирателей ложному слову. И всюду, яко же беси на весь мир, тако же и в наши изволившия быти друзи и служебники, нас же отвергшеся, преступивше крестное целование, и возъярився на мя и душу свою погубив, и на церковное разорение подвигайся есте. Не мни праведно быти: возъярився на человека и къ Богу приразися; ино бо человеческое есть, аще и порфиру носит, ино же божественное. Или мниши, окаянне, яко убрежешися того? Накако же. Аще с ними воевати, тогда ти и церкви разоряти, и иконы попирати, и християн погубляти. Аще же и руками где не дерзнеши, и ты мыслию яда своего смертоноснаго много сия злобы сотвориши.Се убо явствено есть ваше изменное умышление, от начала и доныне. Почто и апостола Павла презрел еси, яко же рече: «Всяка душа владыкам превладущим да повинуются, никая же бо владычества еже не от Бога учинена суть; тем же, противляяйся власти, той Божию повелению противляется». Сей отступник имянуется. Инъде рече Павел апостол, иже ты сия словеса презрел еси: «Раби! послушайте господей своих, не предо очима точию работающе, не яко человекоугодницы, но яко Богу, и не токмо благим, но и строптивым, не токмо за гнев, но и за совесть». Се бо есть воля Господня - еже, благое творяще, пострадати. И аще праведен еси и благочестив, почто не изволил еси от мене, строптиваго владыки, страдати и венец жизни носити?Како же не усрамишися раба своего Васки Шибанова? Еже бо он свое благочестие соблюде: пред царем и предо всем народом, при смертных вратех стоя, и ради крестнаго целования тобя не отвержеся, и, похваляя всячески, умрети за тобя тщашеся. Ты же убо сего благочестию не поревновал еси:. единаго ради малаго слова гневна не токмо свою едину душу, но и своих родителей души погубил еси; собацким изменным обычаем преступив крестное целование, ко врагом християнским соединился еси, и к тому, своея злобы не размотряя, сицевыми скудоумными глаголы, яко на небо камение меща, нелепая глаголеши; и подобна к тому сотворити своему владыце отвергл еси.Писание же твое приято бысть, и вразумлено и внятелъно, и понеже убо положил еси яд аспиден под устнами своими, наполнено бо меда и сота по твоему разуму, горчайши же обретающеся, по пророку глаголющему: «умякнуша словеса их паче елея и та суть стрелы».А еже писал еси: во Израили побили воевод, от Бога данных нам на враги наша, и различными смертьми расторгнули есмя, и победоносную их кровь святую во церквах Божиих пролияли есмя, и мученическими кровьми праги церковный обагрили есмя, и на доброхотных своих и душа за нас полагающих неслыханный от века муки, и смерти, и гонения умыслили есмя, изменами и чародействы сих, и иными неподобными облагая православных, - и то еси писал и глаголал ложно, яко же отец твои диявол научил тя есть, понеже рече Христос: «Вы отца вашего диявола есте и похоти отца вашего хощете творити». А сильних есмя во Израили не побили, и не вем, кто есть сильнейши во Израили, понеже Росийская земля правится Божиим милосердием, и пречистые Богородицы милостию, и всех святых молитвами, и родителей наших благословением, и последи нами своими государи, а не судьями и воеводами, ниже ипаты и стратиги. Ниже воевод своих различными смертьми расторгнули есмя. Аз же Божиею помощию имеем у собя воевод множество и опричь вас изменников; а пожаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же.А еще писал еси, аки не хотя уже неумытному судищу предстати, ты же на человека ересь полагавши, сам подобно манихейстей ереси пиша злобе сие: яко же они блядословят, еже небом обладати Христу, землею же самовластным быти человеком, преисподними же дияволу, тако же и ты будущее судище проповедает, зде же Божиих наказаний приходящих согрешений ради человеческих презирает. Аз же исповедаю, и всем, яко не токмо тамо мучение, иже зле живущим и преступающим заповеди Божия, но и зде Божия праведнаго гнева по своим злым делом чашу ярости Господня испивают и многообразными наказании мучатся. Сице аз верую Страшному Спасову судищу. Та же и се вем - обладающа Христа небесными и земными и преисподними, яко живыми и мертвыми обладая.Мы же убо християня веруем в Троицы славимаго Бога нашего Иисуса Христа, яко же рече апостол Павел: «Имамы бо Нову Завету ходатая Христа, иже седе одесную престола величествия на высоких, иже, открыв завесу плоти нашея, всегда проповедует о нас, иже, о ихже волею пострада, очистив кровию своею Завета Новаго». Та же и Христос рече во Евангелии: «Вы убо не нарицайтеся наставницы, един бо есть наставник ваш - Христос». Мы убо християне знаем предстатели тричисленое Божество, в неже познание приведени быхом Иисус Христом, Богом нашим; тако же и заступницу християнскую, сподоблыпуюся быти Мати Христа Бога, пречистую Богородицу; и потом предстатели имеем вся небесныя силы, архангели, яко же Моисею предстатель бысть Михаил архангел, Иисусу Наввину и всему Израилю, сия убо имеем предстатели, Михаила и Гавриила и прочих всех небесных безплотных; молитвенники же к Богу имамы пророци, и апостоли, и святители, и мученики, лик преподобных и исповедник и безмолвник, мужей и жен, - се убо имеем предстатели християнскии.Се ли убо горько и тма, яко от злых предстати и благая творити? Се есть слатко и свет. Аще убо царю не повинутся подовластныя, никогда же усобных браней престанут. Се убо злоба обыче сама себе хапати, сам не разумея, что сладко ж свет.Хто убо тям то ставил судью или владетеля надо мною? Или даси ответ за душу мою в день Страшнаго суда? Понеже убо се есть вина и глава на всем делом вашего злобеснаго умышления; понеже с попом с Селиверстом положисте совет, дабы аз лише словом был государь, а вы бы с попом во всем действе были государи. Сего ради вся сия сключишася. Воспомяни же: егда Бог извожаше Израиля из работы, и егда убо священника ли поставил владети людьми или многих рядников? Но единого Моисея, яко царя, постави владетеля над ними; священствовати же ему не повелено, но Аарону, брату ево, повелено священствовати, а людскаго же строения ничего не повеле творити. Егда же Аарон сотвори строй людский, тогда и от Бога люди отведе. Смотри же сего, яко не подобает священником царская творити, яко же Дафан и Авирон хотяща восхитити себе власть, и како сами погибоша, - еже вам боляром прилично. После того же бысть судия Израилю Иисус Наввин, священник же Елеазар, и оттоле даже и до Илия (Так А; ИВ Лия ) жерца и обладаху судия, Июда, и Варак, и Еффай, Гедеон, и ины мнози: и каковы советы и победы на противныя поставляху, и Израиль спасаху! Егда же Илия жрец взял на ся священство и царство, аще сам праведен бяше и благ, но понеже от обоюду припадшу ему богатству, славе, и како сынове его, Офнии и Финеес заблудиша от истинны, и како сам и сынове его злою смертию погибоша, и весь Израиль побежден бысть до дни Давыда царя? Видиши ли, яко священства и ряд-ничество царским владетелем не прилично?Како же, собака, и того не разсудиши?Станем же о сем разсужение имети: се ли гордое ко господину раба учити, али се не гордость - моего владычества и своего ига работнаго отметается, яко повелеваете мне свою волю творити, и поучаете, и обличаете, учительский сан на ся восхищаете, яко же рече божественный Григорей к надеющимся юности и во все время держащим ю быти учителем: «Ты же преже брады учиши старца, или учити веруеши, никако имый честь. По сем Данил зде, и онсица и онсица - юнний судья, и притца на языце, всяк бо обидяй во ответ готов. Но ни закон в церкви складное. Яко же, ни едина ластовица весну творит, ни писмя едино землемерца, или корабль единь, море», тако же убо и ты, ни от кого же рукоположен, учительский сан восхищавши.Яко же в старчестве реченно есть, еже о Иванне Колове, егда брата осуди в велицей лавре живущего во пьянстве, и в блуде, и в прочих неудержании, и тако скончашася. Иван же о нем востеня, и како виде себе восхищенна в видении, пред, великим градом приведена, и Господа нашего Иисуса Христа седяща на престоле, и с собори множество ангел окрест предстоящей, и душе оной усопшей и принесенней ко Иванну, и осужения от него вопрошающей ангелом, в кое место повелит им вселитися; оному же безответну сущу. И егда приближишася водящей его ко вратам Иисусовым, словом возбранен бысть внити. Изиречеся ему глас иисусов издалеча: «се ли есть антихрист, восхищая суд мой?». Тако убо по гласе ему аки гониму, и вратом затворшимся, и манатьи снятой бывше - иже есть нам на большое извещение, - оному же-посем пятнадесять лет страдавшу по пустыни, ниже зверя, не токмо человека видящу, и тако по таковем страдании сподобися тако же видения и манатьи, и едва прощения прия. Смотри же, бедник, яко не осуди, но востена, и како пострада страшно, аще и праведник. Кольма же паче постражуть, иже нечестия многа сотворяюще, и Божий суд на ся восхищающе?Сих всех презрел еси.Пророк рече: горе дому, иже обладает жена; горе граду имже мнози обладают. Во царстве многих владение подобно женскому безумию: яко же жена не может своего хотения уставити, овогда тако, иногда же инако, тако же во царстве многих владение; аще и крепки, аще и мудры, аще и разумны,- тот тако, а иной инако.Отвещай ми: тако ли убо навыкл еси, християнин будучи, християнскому государю подобно служити? и тако ли убо почесть подобна воздаяти от Бога данному владыце, яко же ты бесовским обычаем яд отрыгавши?Како же убо ты доброхотных сих изменников нарицаеши? Яко же убо во Израили еже со Авимелехом от жены Гедеоновы, сиречь наложницы, и лжею согласившися, и лесть скрывше, и во един лень избиша 70 сынов Гедеоновых, еже убо от беззаконных жен ему, и воцариша Авимелеха, - тако же убо и вы собацким своим изменным злым обычеем хотесте во царьствии царей достальных истрибити, и аще не от наложницы, но от царьствия растоящагося колена хотеста воцарити. И се ли убо доброхотны есть и душу за мя полагаете, еже, подобно Ироду, ссущаго млеко младенца, мене смертию пагубною хотеста света сего лишити, чужаго же царствия царя во царство вести? Се ли убо за мя душу полагаете и доброхотствуете? И тако ли убо своим чадом хощете сотворити, еда убо вь яца место подаваете им скорпию, или в рыбы место камень? Аще убо вы, зли суще, умеете даяния благо даяти чадом вашим, аще убо доброхотный благи нарицаетеся, почто же убо таких благих даяние не приносите чадом нашим, яко же своим? Но понеже убо извыкосте от прародителей своих и измену чинити, - яко же дед твой, князь Михайло Карамыш, со князем Андреем Углецким на деда нашего, великаго государя, умышляючи изменные обычаи, тако же князем Дмитрием внуком на отца нашего блаженные памяти великаго государя Василья многи пагубы и смерти умышлял; тако же и матери твоея деды (Так А; ИВ дед. ) Василей и (Так А; И Б и нет. ) Иван Тучкин, многая поносная и укоризненная словеса деду нашему, великому государю Ивану, износили; тако же и дед твой, Михайло Тучков, на преставления матери нашей, великия царицы Елены, про нея дьяку нашему, Елизару Цыплятеву, многая надменная словеса изрече; - и понеже еси порождение исчадия ехиднова, по сему тако и яд отрыгавши. Се убо довольно указах ти, чего убо ради по твоему злобесному разуму супротивным обрати ся. А отцу твоему, князю Михаилу, гонение было много, и убожествовал, - измены такой не учинил, что ты.А еже писал еси, яко бессмертен мнюся, и яз бессмертен быти не мнюся, понеже смерть адамских грех общедательный долг всем человеком.Яко учительский сан восхищавши, апостолу Иякову сие отрицающу: «Не мнози учители бывайте, братие, ведуще, яко вящей грех приемлем, много бо согрешаем вси. Иже бо словом не согрешит, сии совершен муж и силен, иже кто устне обуздал».Апостолу Павлу глаголющу: «Имуще образ благочестия, силы же его отвергошася, всегда учащася и николи же в разум истинный прийти не могуща, яко же Ананий и Амврий противистась Моисею, тако же и вы противитеся истинне».Яко же тогда, тако же и ныне; обаче благодать Божиа в немощи совершается, а ваше злобесное на церковь возстание разсыплет сам Христос. Смотри же и древняго отступника Иеровоама сына Вашша, како отступи з десятью колены Израилевыми, и сотвори царство в Самарии, и отступи от Бога жива, и поклонися тельцу: и како убо смятеся царство Самарийское неудержанием царей и вскоре погибе. Июдино же, аще и мало есть, но страшно пребысть до исполнения Божия, яко же рече пророк: «рассвирепе яко же юница Ефрем», и паки инде рече, ино есть: «сынове Ефремли, наляцающи и спеющи луки, возвратишася в день брани, не сохраниша повеления Господня, и в законе его не изволиша ходити». «Человече, останися рати; аще убо со человеком борешися, той одолеет тя или ты одолевши; аще ли с церковию борешися, то всяко тобя одолеет церковь, жестоко бо противу осну прати, на ня бо воступиши, но и нозе си окровавиши. Еда ся пени море и бесится, Исусова корабля не может потопити, на камени бо стоит. Имамы бо вместо кормъчия Христа, вместо же гребца - апостоли, вместо же корабленик - пророки, вместо же правителей - мученики и преподобныя; и сия убо вся имуще, аще и весь мир возмутится, но не убоимся погрязновения: меня убо светлейпш твориши, сам же свою погибель содеваеши.Яко же рече убо апостол: «овех убо милуете разсужающе, вех же страхом спасайте, ото огня восхищающе». Видиши ли, яко апостол страхом повелевает спасати? Тако же и во благочестивых царех о временех много обрящеши злейшее мучение. Тако же убо по твоему безумному разуму единако царю быти, а не по настоящему времени? То убо разбойницы и татие мукам невинни ли суть? Паче же и злейша сих лукавая умышления. То убо вся царствия нестроением и междоусобными бранми вся растлятся. И тако ли убо пастырю подобает, еже не разсмотряти о нестроении о подовластных своих?И всегда убо царем подобает обозрительным быти, овогда кротчайшим, овогда же ярым, ко благим убо милость и кротость, ко злым же ярость и мучение. Аще ли же сего не имея, то несть царь; царь бо несть боязнь делом благим, но злым. Хощеши ли не боятися власти, благое твори; аще ли злое твориши, бойся: не туне мечь носит, в месть злодеем.В послании божественнаго Дионисия о Поликарпе Измиръскаго видение, еже моляшесь на еретиков, еже смятших божественую службу, о погибели их, и како виде, не яко во сне, но яве, на молитве предстоя, и виде ангельскаго владыку, на плещу херувимску седяща; и земли убо зинувши пропастию великою, змию оттуду страшну зияющую; онем же, яко осужеником, руне опако связаны имуще и к пропасти оной влекоми, и еже к ним поползновению (И низполползновению. ) бяху, еже в пропасть ону пасти. Святому же Поликарпу тако от зелныя ярости и гнева разжегшуся, оставшу ему предъсладкаго Исусова видения и прилежно сматряюще погибели людей онех. Тогда убо и тогда ангельский владыка с плещу херувимску сниде, и ем мужей онех за руки, плещи же свои представи Поликарпу и рече: «аще сладко ти есть, Поликарпе, бий мя, понеже и преже сих ради плещи свои дах на раны, да вся в покаяние вмещу». И аще убо такова праведна и свята мужа, и праведно молящася на погибель, не послуша ангельский владыка, кольми паче тебя, пса смердяща, злобеснаго изменника, неправедна, на злую волю молящася, не послушает; яко же рече апостол Ияков: «просите и не приемлете, зане зле просите».Что, собака, и болезнуеш, совершивше такую злобу? К чему убо подобен совет твой будет? Паче кала смердяща. Или мниши праведно быти, еже от единомыслеников твоих злобесных учинено, еже иноческое одеяние свергши и християн воевати? Или се есть вам отвещание, яко невольное пострижение? Но несть сие, несть. Како убо Лествечник рече: видех неволею ко иночеству пришедших и паче водных исправившихся ((Так Б; И исправшихся, А исправльшихся.) ). А чесо убо сему слову не подрожасте? Много же и не в Тимохину версту обрящеши, тако же постриженных, и не поправши иноческаго образа, глаголю же и до царей. Аще ли же кои дерзнуша сие сотворити, се убо ничим же ползовашася, но паче в горшая телесная и душевная погибели приидоша, яко же князь великий Рюрик Ростиславич Смоленский, пострижен от зятя своего Романа Галическаго. Смотри же благочестия княгини его: восхотевшу ему взяти ея из невольнаго пострижения, она же не восхоте мимотекущаго царствия, но пострижеся и во схиму. Рюрик же рострижеся и многи крови християнския пролиял, и святыя церкви и монастыри пограби, и игуменов и попов и чернцов помучи, и до конца княжения не може удержати, но и имя его без вести быстъ. Тако же и во Цареграде множайша сего обрящеши.Тако ли вы благочестие держите, еже еси, злобесным обычаем своим держите и нечестие сотворяете? Или мнишися, яко ты еси Авенир, сын Ниров, храбрейши во Израили, еже такия писания злобесным обычаем, гордостию дмяся, писати. Но и тогда что бысть? А егда убо уби Иоав сын Сару, и тогда оскудел (Так Б; ИА оскудели. ) Израиль. Не пресветлыи ли победы з Божиею помощию на противныя показаша? Всуе хвалишися. Смотри же и сего, иже подобно тобе сотворшаго; аще ветхословие любиши, к сему то (Так А; ИБ та. ) и приложим. Что убо ему бранная храбрость, еже господина своего нечестна име, еже убо подругу Саулю Ресфу, и рекшу ему о сем сыну Саулю Мемфиоксу, он же разгневася, отступи от дому Сауля, и тако погибе; ему же ты уподобися, желая гордостно излишнее чести и богатества. Яко же Авенир на подружив посягну господина своего, тако же убо и ты, иже нам от Бога данныя на грады и на села посягая, равно тому нечестию бесуяся сотворяеши. Или убо предложиши ми плачь Давыдов? Ни убо, царь убо, праведен сы, не хотя убьения сицева сотворити; нечестивый же во своей погибели и погибе. Смотри же, яко бранная храбрость не помагает, аще кто господина не чествует. Но еще предложу ти Ахитофела, подобна тобе лукавно совет совещевающе Авесолому на отца, и како потрясенна последи сия: единаго старца разумом совет его разсыпася, и весь Израиль побежен бысть малейшими людьми; он же удавлением конец погибельный обрете.Вы же, изменники, аще и вопиете бес правды, и не приемлете, яко же и выше речено есть, понеже сласте ради просите.Аз же ни о чем же убо не хвалюся в гордости, никако же убо гордения желаю, понеже убо свое царское совершаю и выше себе ничто же не творю; паче же вы убо гордитеся, дмящеся, понеже и раби суще святительский сан восхищаете, учаще, и прещающе, и повелевающе. На род же христианский мучительных сосудов не умышляем, но паче за них желаем против всех враг их не токмо до крови, но и до смерти пострадати; подовластных же своих благим убо благая подавая, злым же злая приносятся наказания; не хотя, ни желая, но, по нужде, их ради злаго преступления и наказания бывают, яко же речено есть во Евангелии: «Егда убо состареешися и воздежеши руце свои, ин тя пояшет и ведет тя, аможе не хощеши». Видиши ли, яко многажды и не хотяще случается по нужде законопреступным наказание. А наругающи же и попирающе ангельский образ, согласующим ласкателем - не вем, разве останков вашего злаго совета; безсогласных боляр у нас несть, разви другов и советников. Губители же души нашей и телу несть у нас. И се убо паки детская поминавши; и сего ради убо не хотех во учительстве быти, в воли вашей, и того ради вы от мене гонения нарицаете. Вы же владетели и учители повсегда хощете быти ми, яко младенцу. Мы же уповаем на милость Божию, понеже доидохом в меру возраста исполнения Христова и, кроме Божий милости и пречистые Богородицы и всех святых, от человек учения не требуем; ниже убо подобно есть, еже владети множеством народа, инех разума требовати. О Иароновых убо жерцех, - еже убо подобно псову лаянию или яди ехиднине отрыганию. Сему убо подобно писал еси. Еже убо како родителем своим чада сицевая неудобственая творят, паче же и нам, царем имущим, како уклонится на сие безлепие и творити? Сия убо вся злобезством своим и собацким умышлением писал еси. А еже свое писание хощеши с собою во гроб вложити, се убо последнее христианство отложил еси; еже убо Господу повелевшу, еже не противится злу, ты же убо и обычное, еже и невежда не творят, и конечное прощение отвергл еси. И по сему убо несть подобно петью над тобою быти.В нынешней же отчине, в Вифлянской земле, град Волмерь недруга нашего Жигимонтов нарицаеши, се убо свою злобесную собатцкую измену до конца совершавши. А еже от него надевшись много пожалован быти, се убо подобно есть; понеже не хотесте под Божиею десницею власти быти и от Бога нам данным и повинным быти нашего повеления, но в самовольстве самовластия жити, сего ради такова и государя изыскал еси, еже по своему злобесному собатцкому хотению, еже ничим же собою владеются, понеже от всех повелеваем есмь, а не сам повелевая.А еже бо синклита от преблужения рожденна, то не вемы, паче вас. Таковый моавитин и аммонитин еси: яко же убо они от Лота изшедше, от сыновца Авраамля, и всегда на Израиля воеваху, тако же убо и ты от властелинскаго племени исшел еси, и на ны беспрестани советуеши злая. Что же убо писал еси? Понеже убо претительно повелевавши, яко же убо бе злобесному злохитрию подобно: ово убо лукаво, ово же ласкательно, ово же гордо, ово же страшительно, дмяся выше меры, подобяся местоблюстителем; яко изветы творя к нам писал еси, ово же худешпим рабом своим и скудным умом подобяся, яко же избежавши от рук ваших, яко же пси нелепая глаголеши, - тако же и ты по своему злобесному собатцкому хотению и умышленшо, и иступив ума, неистовяся бесному подобию, колебляся, писал еси.Како же не устыдишися злодеев мученики нарицая, не разсужая, за что кто стражет? Апостолу вопиющу: «аще кто незаконно мучен будет, сиречь не за веру, не венчается»; божественному Златоусту и великому Афонасию во своем, исповедании глаголющим: «мучими убо суть и татие, и разбойницы, и злодеи, и прелюбодеи, такови убо не блаженни, понеже грех ради своих мучени бысте, а не Бога ради»; апостолу Павлу глаголющу: «лутче убо благотворяще пострадати, нежели злотворящим». Видиши ли, везде не похваляет злотворящих мучения? Вы же злобесным своим обычаем подобяшеся ехиднину, отрыгания яд изливающе. Что же повиновения человек и законопреступления времени разсужающе, свою же злолукавую измену бесовским умышлением, лестию языка покрыти хотяще. Се ли убо супротивно разуму, еже по настоящему времени жити? Воспомяни же и во царех великаго Констянтина, како, царствия ради, сына своего, рожденнаго от себе, убил есть. И князь Феодор, прародитель ваш, в Смоленске на пасху колики крови пролиял есть? И во святых причитаются. И како же Давид, иже обретеся Богу по сердцу и хотению, и како же повеле и Давид, да всяк убивает Усеина, и хромыя и слепыя, ненавидящих душа Давыдова, егда не прияша его в Иерусалим. Како убо сих причтеши в мученики, яко не хотевши от Бога им даннаго царя прияти? Како же не разсудиши и се, еже и во благочестии царь и на немощней (Так А; ЦБ немошнем. ) чади силу свою и гнев показа. Или убо нынешняя изменники не равны ли сим злобу свою сотвориша? Но паче и злейша: они убо точию возбраниша приход и не успеша ничто же, си же приятаго от них, Богом даннаго им, рожнтагося у них на царстве царя, преступивше крестную клятву, отвергошася и, елико возмогоша, злая и сотвориша, словом и делом и тайными умышлении.Апостол Павел - сие дерзнув, ему же ты являешися учитель, яко на четвертое лето небо дошед, и другим рай недоведомых слышав, и больший круг проповеданием прошед, но не по крещени, сия рече: кое указание или покажи или осужай. Аще ли отречено, да удолеет человеком любное. И сими законнова такова человека. Ненавиство же и лихоимство убо не про-сечеся, второе идолослужение. Блуд же тако же горько осуди, яко без тела и безплотен.Пророк Давид рече: «Грешнику же рече Бог: векую ты поведавши оправдания моя и восприемлеши завет мой усты твоими? Ты же возненавиде наказание и отверже словеса моя вспять. Аще вндяще татя, течаще с ним, и с прелюбодеем участие свое полагайте». Прелюбодей же убо не плоти, ино же яко прелюбодей плотию и изменою. Тако же убо и ты со изменники участие свое полагавши. «Уста твоя умножися злобу, и язык твои сплеташе лщения: седяй на брата своего клеветаше и сына матери своея полагаше соблазн». Брат же есть и сын матери своея всяк християнин, понеже во единой купели крещения вси породихомся свыше. «Сия сотворил еси и умолчал, вознешцевал еси беззаконие, яко буду тебе подобен, и обличю тя, и представлю пред лицем грехи твоя. Разумей же сия забывающей Бога, да не когда похитити и будет избавляяй».Дан ответ вселенней и Росийстей царствующего преславнаго града Москвы степеней честнаго порога крепкая заповедь и слово то от лета от создания миру лета 7072-го, июля в 5 день.

2-я пространная редакция

Грамота государя царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии в землю вифлянскую во град Волмер ко князю Ондрею Курбьскому, глава 79. Бог наш Троица, иже прежде век сый и ныне есть, Отец и Сын и Святый дух, ниже начала имат, ниже конъца, о нем же живем и движемся есмы, им же царие царьствуют и силныи пишуть правду, иже дана бысть единороднаго сына и слова божия Исусом Христом, богом нашим, победонасная хоругви и крест честъный, и николи жи победимо есть, первому во благочестии царю Костянътину и всем православным царем и содержателем православия, и понеже смотрения божия слова всюду исполняшеся божественным слугам божия слова всю вселенную яко же орли летания обтекше, даже искра благочестия доиде и до Рускаго царьства. Самодержавство божиим изволением почин от великого князя Владимера, просветившаго Рускую землю святым крещением, и великого князя Владимера Манамаха, иже от грек высокодостойнейшую честь возприемшу, и храбраго великого государя Александра Невскаго, иже над безбожными немцы велику победу иоказавшу, и хвалам достойнаго великого государя Дмитрея, иже за Доном над безбожными агаряны велику победу показавшаго, даже и до мстителя неправдам деда моего великого государя Ивана и в закосненных прародительския земля обретателя, блаженные намети отца нашего великого государя князя Василия, даже доиде и до нас смиренных скипетродержания Руского царьствия. Мы же хвалим за премногую его милость, произшедшую на нас, еже не попусти десницы нашей единоплеменною кровию обагритися, понеже не восхитихом ни под ким же царства, но божиим изволением и прародителей своих благословением яко же родихомся во царъствии, тако и возрастохом и воцарихомся божиим повелением у родителей своих благословением свое взяхом, а не чюжое возхитихом. Сего православнаго християнскаго самодержавства, многими владычествы владеющаго повелением, нам же христианский смиренный ответ бывшему прежде православнаго истиннаго християнства и нашего содержания боярину, советнику и воеводе, ныне же преступнику честнаго и животворящего креста господня и губителю христианскому и ко врагом християнским слогатаю, отступлыпему божественнаго иконнаго поклонения я поправшему вся священная повеления и святыя храмы разорившим и осквернившим и поправшим со свещенными сосуды и образы, яко же Исавр, Гноетезный и Арменским, сим всем соединителю, князю Ондрею Михайловичю Курбьскому, восхотевшему своим изменным обычаем быти Ярославскому владыце ведомо да естьПочто, о княже, аще мнишися благочестие имети, единородную; свею душу отвергл еси? Что даси измену на ней в день Страшнаго суда? Аще и весь мир ариобрящеши, последи смерть всяко восхитит тя Чесо на теле душу предал еси, аще и убоялся еси смерти по своих бесех и вышних друзех и назирателей ложному слову? И все яко же беси на весь мир, тако же и ваши изволшии быти друзи и служебники, нас же отвергшее престунивше крестное целование, бесов подражв-юще, на многообразный ми воды, всюду сети поляцающе и бесовским обычаем на всячески еазираюзце. блюдуще хожения и глаголания, мняше нас яко бесплотным быти и от сего многия ешивающе поношения и укоризны на нас и весь мир позорующих и к вам приносящих Вы же им воздаяние многое за сие злодейство даровали есте нашею же землею п казною, называючи их ложно слугами, от сих бесовских слухов наполнияиея есте на мя ярости, яко же ехидна яда смертоносна, и возъярився на мя, душу свою погубив и на церковное разорение стали есте Не мни праведна на человека возъярився, о богу приразитися; ино бо человеческо есть, и аще и порфиру носит, ино же божественное- Или мнити, окаянне. яко убрежешися того? Николи же! Аще ти с ними воевати, тогда о церкви раяоряти и иконы попирати, християв погубляти, аще же где и руками не дерзнеши, о о мыслию да своего смертоноснаго много сия злобы сотворити Помысли же, како бранным пришествием мяхкая младенишная удеса конскими ногами стираема и растерзаема! Егда же убо зиме належати. сия наипаче злоба совершается И сие убо твое илобесное умышленна, како не уподобится Иродову неистовству, еже о младенцах убийства показа! Сие же ли мнишь благочестию, гоже сицевая зло творити? Аще множае нас глаголешв воюющих на християн, еже на германы и лятаоны, ино несть сие, несть,Аще бы и христиане были в тех странах, и мы воюем по прародителей своих обычаем, яко же и преже сего многажды случалося; ныне вемы, в тех странах несть християн, развее малейших служителей церковных и сокровенных раб господень. К сему же п литовская брань учинилася вашею же изменою и недоброхотством и нерадением безеоветнымТы же, тела ради, душу погубил еси, и славы ради мимотекущия, нелетную славу презрел еси, и на человека возъярився, на бога востал еси. Разумей же, бедник, от каковы высоты и в какову пропасть душою и телом сшел еси! И збысться на тобе реченноез «Еже имея, мнится, взято будет от него», все твое благочестие, еже самолюбия ради погубил еси, а не бога ради. Могут же разумети и тамо сущии, разум имущии, твой злобный яд, яко, славы желая мимотекущия и богатества, сие сотворил еси, а не от смерти бегая Аще праведен и благочестив еси по твоему гласу, почто убоялся еси неповинный смерти, еже несть смерть, но приобретения?Последи всяко умрети же. Аще ли же убоялся еси ложнаго на тя отречения смертнаго, по твоих друзей, сатанинских слуг, злодейственному ж солганию, се убо явственно есть ваше изменное умышление от начала и доныне. Почто апостола Павла презрел еси, яко рече: «Всяка душа владыкам предвладущим да повинуются: пикая же бо владычества, еже бо не от бога учинена суть; тем же противящяйся власти божию повелению противится»? Смотри же сего и разумевай, яко противляяйся власти, богу противится; и, аще богу противится кто, сий отступник именуется, еже убо горчайшее согрешение. И си же убо реченно есть о всякой власти, еже убо кровьми и браньми приемлют власть. Разумевай же вышереченное, яко не восхищением прияхом царство; тем же вавначе, против л яяся власти богу противится! Тако же, яко же инде рече апостол Павел, иже ты сия словеса презрел еси: «Раби! послушайте господий своих, не предо очима точшо работающе, яко человекоугодницы, но яко богу, и не токмо благим, но и строптивым, не токмо за гнев, но и за совесть» Се бо есть воля господня - еже, благо творяще, поетрадати. И аще праведен еси и благочестив, почто не изволил еси от мене, строптива владыки, страдати и венец жизни наследити?Но ради привременныя славы, и сребролюбия, и сладости мира сего, все свое благочестие душевное со християнскою верою и законом попрал еси, уподобился еси семени, падающему на камени, и возрастъшему; ивозсиявшу солнцу со зноем, абие, словесе ради ложнаго, соблазнился еси, отпал еси и плода не сотворил еси; по ложных словесех убо подобна на путь падающему сотворил еси; еже убо всеевшу слово к богу веру истиныую и к нам прямую службу - сие все враг из сердца твоего восхитил есть и сотворил тя по своей воли ходити. Тем же и вся божественная писания исповедуют, яко не повелевают чадом отцем противитися и рабом - господиям своим, кроме веры. И аще убо еие от отца твоего, диявола, воеприем много ложными словесы созплетеши, яко веры ради избежал еси, и сего ради, жив господь бог мой, жива душа моя - яко не токмо ты, но и все твои согласники и бесовския служители не могут в нас сего обрести. Паче же уповаем, божия слова воплощением и пречиетыя его матери, заступницы християнския, мидостию и всех святых молитвами, не токмо тебе сему ответ дати, но и противу поправших святыя иконы, и всю християнскую божественную тайну отвергшим и бога отступ л ьшим - к ним же ты любительно соединился, - словесы их нечестие изобличи и благочестия явити и воспроповедати, яко же благодать возсия,Како же не усрамишися раба своего Васки Шибанова? Еже бо он благочестие соблюде, и пред царем и пред всем народом, при смертных вратех стоя, и ради крестнаго целования тебе не отвержеся, и похвал яти и всячески за тебя и умрети тщашася Ты же убо сего благочестия не поревновал еси: единого ради моего слова гневна, не токмо свою едину душу, но и своих прародителей души погубил еси, понеже божиим изволением, деду нашему, великому государю, бог их поручил в работу, и они, дав свои души, и до смерти своей служили, и вам, детем своим, приказали такоже служити деда нашего детям и внучатам. И ты то все забыл, собацким своим изменным обычаем преступил крестное целование, ко врагом християнским соединился еси; и к тому, своея злобы не разсмотряя, сицевыми и скудоумными глаголы, яко на небо камением меща. нелепая глаголеши, и раба своего благочестия не стыдишися, и подобная тому сотворити своему владыце отверглся еси.Писание же твое приято бысть и вразумлено внятельно. И понеже убо положил еси яд аспиден подо устнами своими, наполнено меда и сота, по твоему разуму, горчайши же пелыни обретающеся, по пророку глаголющему- «Умякнуша словеса их паче елея, и та суть стрелы» Тако ля убо навыкл еси, християнин будучи, християнскому государю подобно служити, и тако ли убо честь подобная воздаяти от бога данному владыце, яко же бесовским обычаем яд отрыгаеши? Начало убо твоего писания, л, п яже убо не разумевая написал еси, навацкое помышляя, еже бо не о покаянии, но выше человеческаго естества мниши человеком быти, яко же и Нават. Еже убо нас в православии в пресветлых явившися написал еси, и сие убо тако есты яко же тогда, тако и ныне веруем, верою истинною, богу живу и истинну. А еже убо сопротивным разумеваяй и совесть ирокаженна имуще, се убо и навадцкое помышлявши, и не разумеваешв еуангельскаго слова, еже речено есты «Горе миру от соблазнь, Нужно есть, иже не приити соблазном; горе человеку тому, имже соблазн приходит. Унее бы было ему, дабы жернов осельский обвязан был о выи его я потонет в пучине морстей». И много слепотствующия твоея злобы, не можеши истинны видети како, мняйся стояти у престола владычня я иовсегда со аггелы служити, своими руками агнец жремый и закалати за мирское спасение сподобиея, и сия вся поправшу с своими злобесовскими советники, на нас своими лукавыми у мышлении многая томления подвигосте? и сего ради, еже от юности моея благочестие, бесом подобно, поколебасте, и еже от бога державу, данную нам и от прародителей наших, под свою власть отторгосте. Йно се ли совесть прокаженная, яко же свое царство во своей руце держати, а работным своим владети не давати? И сему сопротивен разумом, еже не хотети быти работными своими владети? Но се ли православие пресветлое, еже рабы обладаему и повеленну быти?Сие убо от внешних. И о дутевленных же и о церковном аще есть малое согрешение, но сие от вашего соблазна и измены; паче же и человек есмы несть бо человекь без греха, токмо един бог; а не яко же ты, яко мяишися быти выше человека, со аггелы равен А о безбожных человецех что глаголати! Понеже ти вси царствии своими не владеют како им повелят работныя их, тако и владеют А Росийское еамодержавство изначала сами владеют всеми государствы, а не бояре и не вельможи! И того во своей злобе не мог еси разсудити, нарицая благочестие, еже аод властию нарицаемого попа и вашею, злочестия повеления самодержавству быти! А се по твоему разуму нечестие, еже от бога даныя нам власти еамем владети а. м и не восхотехом под властию быти попа и вашего злодеяния! Се ли разумеваемая «сопротив», яко вашему злобесному умышлению тогда, божиею милостию я пречистыя богородицы наступлением и всех святых молитвами и родителей своих благословением, погубити себе не дал есми? А какова злая от вас тогда пострадах! Се убо пространнейшш напреди слово известит.Аще ли же о сем помышляеши, яко церковное предание не тако, им гром бытие, се убо вашего же ради лукаваго умышления, понеже мя исторгосте от духовнаго и покойнаго жития, и бремя, фарисейским обычаем, бедне носимо, на мя наложисте, сами же ни единым перстом не прикоснустеся; и сего ради церковное предстояние не твердо ово убо царьских правлений, еже вами разрешено, ово же ваших злолукавых умышления бегая Игром же сходя немощи человечестей; понеже мног народ во след своего пагубнаго умышления отторгосте, и того ради, - яко же матв детем всячески попущает глумления, ради младенчества, и егда совершени л и об. будут, тогда сие отвергнут, или убо от родителей разумом на унылее возведутся, или яко же Израилю бог попусти, аще и жертвы приносити, токмо богови, а не бесом, - того ради и аз сотворих, сходя к немощи их, точию дабы нас, своих государей познали, а не вас, изменников. И чим у вас извыклв прохлажатися? И се ли вам супротивно яви ся, еже вам погубити себя не дал есми? А ты о чем супротивно разума, души твоей, крестнаго целования, сотворил ееи, ложнаго ради страха смертнаго? Сам убо сего не твориши, нам же сие убо советуеши! Си убо навадцкое и фарисейское мудрьствуеши: навадцкое убо, еже выше естества велишь и человеком быти; фарисейское же убо, еже сам не творя, иным повелевавши творити. Паче же сия поносы и укоризны, яко же исперва начали есте, тако а ныне не престаете, всяческим образом дмвияго зверя распыхахуся, измену свою, совершаете; се ли ваша доброхотная, прямая служба, еже поношати и укор яти? Бедному подобящеся, колеблетеся, и божий суд восхищающе й преже божия суда своим злолукавым еамохотным изложением, яко же своими начальеики, попом и Алексеем, изложили есте, собаки осуждающе И сего ради богу противляюшеся, яко же и святых всех преподобных, иже в посте и в подвизех просиявших милование, еже грешным, отвергосте; много в них обрящешь падших и воставших (востание не бедно!) и страждущи руку помощи подавши, в от рова согрешения миловательне возведших, по апостолу, «яко же братию, а не яко врагов имуще», - еже ты отвергл еси! И якова от онию бесов пострадаша таковая и аз от вас пострадахЧто же, собака, в пишешь и болезнуеши, совершив такую злобу? К чесому убо совет твой подобен будет, паче кала смердяй? Или мниши праведно быти еже от единомысленников твоих зловерпых учинено, еже иноческое одеяние свергше ш на християн воевати? Или се есть вам на отвещание, яко невольное пострижение? Ибо несть сие. Како убо Л ествичник: «Видех неволею ко иночеству пришедших и паче вольных испра вишася?» Чесо убо сему слову не подражаете, аще благочестяви есте? Мнози же и не в Тимохину версту обрящеши, тако же святых, и не поправших иноческого образа, глаголю же и до царей. Аще ли же кои дерзнуша сия отворити, ничим же пользоваша, но и паче в горшая в телесной и душевной погибели приидоша, яко же князь великий Рюрик Ростиславич Смоленский, пострижен от зятя своего Рамана Галицкаго.Смотри же благочестия и княгиню его: восхотевшу взяти ея из невольнаго пострижения, она же ее в ос хоте мимотекущаго царствия паче неценна, - пострижеся и во схиму; он же бо, разстригшися, многи крови християяския проли и святые церкви и монастыри пограби, игуменов и попов и черепов, почему и до конца княжения не возможе удерж-ати; но и имя его без вести бысть, Тако же и во Цареграде множайшим сего обрящеши: овем убо носы урезаны; инем же во мняшеское одеяние бывшим и на царьство паки наскочившим, я зде убо горчайше смерти прията, тамо же бесконечны муки прияша, оонеже санояюбия ради в гордости сие сотвориша. Сие же от владычествующих, колмв же паче от рабовных Божий суд ожидает, иже аггел ъский образ поправшим! Многи же и не в данных летех пострижены от синклита превелики, паче же первых сие дерзнуша сотворити, ы аще в в прежнюю паки пршадошаТаковы ли благочестие держите, еже сие злобесным своим обычаем нечестие сотворяете? Или мнишися, яко ты еен А веет р сьгн Ниров, есть храбрейший возрастом; или, еже та сия писания злобесным своим обычаем нечестие сотворяете, или мнятися гордостию дмяся писати? И от того да что бы есть? Егда убо уби его И-оав, сын Сару и, тогда оскудел Израиль.Не пресветлые лэ победы божпето помощию на противныя показаша?Все убо, гордостию дмяся, всуе хвалишися! Смотри же и сего, еже подобна гебе сотворшаго; аще ветхослов любишь, к сему тя ш приложим; что убо поможе ему бранная храбрость, еже господина своего нечестие, еже убо поят подругу Саулю Нслру, и рекшу ему о сем сыну Саулю Мфиосу, он же, разгневался, отступи от дому Сауля и тако погибе Ему же и ты у подобие я злобесным своим обычаем, желая гордоетно излзше чести ш богатества Яко же Авенир на подружив посягну господина своего, тако же убо и ты от бога дашмя грады и села посягая, равно тому нечестие, беануяся, сотворявши Или убо предложим плач Давыдов? Ни убо царь праведень сый, и не хотя убиение сотвори, взчестдвид же во своей погибели погибе. Смотри же, яко бранная храбрость не помогает, аще кто господина не чествует. Но и еще предложу ти Ахитофела, подобна тебе, лукав совет оовещевяюще Авесолему на отца? и како потрясено попоследуя сия единаго старца разумом совет его разсьшася, и весь Израиль побежден бысть малейшими людьми. Он же удавяешда конец погибельный обрете Яко же тогда, тако ш ныне обычай - благодать божия в немощи совершается, и ваша на церковь злобесная умышяеяия и восстания разсыпает сам Христос И смотри же и древняго отступника йероваама сына Навадяща: како отступи со десятью колены Израилевыми, и сотвори царьство в Самарии Самврии, отступи от бога жива и поклонися тельцу, и како убо смятеся царьство, а Самарийское неудержанием царей и вскоре погибе; Июдино же, аще и мало бысть, но тройно. и пребысть до изволения божия, яко же рече пророк: «разсвирепе, яко юница, Ефрем»; и паки инде речено бысть: «сынове Ефремли, саляцающе и спеюще луки, возвратишася в день брани, зане не сохраните повеления господня и в законе его не изволигаа ходити». «Человече, останися рати: аще убо с человеком борешися, то одолеет тя, или ты одолевши; аще ли с церковию борешися, то всяко одолеет тя, жестоко бо ти есть противу рожну прати: не бо и вступиши, на нозе свои и окровавиши Да ся пенит море и бесится, Исуеова корабля не может аотонити, на камени бо стоит; имамы н нем кормчию Христа; вместо же гребца - апостоли, въместо кормник - пророки вместо правителей - мученики и преподобны я; и сия убо вся имущи, аще и весь мир возмутится, но не убоимся пагрязно вения: мене убо светлейши творити, сам же свою погибель содеваеши»Како же и сего не могл еси рааумети, яко подобает властелем не зверски яритися. ниже безсловесно смирятиея Яко же рече апостол! «Овех убо милуйте равсужающе, овех же страхом спасайте, от огня воехищающа» Видиши ли, яко апостол повелевает страхом спасти? Тако же и во благочестивых царех временех много обрящеши злейше мучение. Како же убо по твоему безумному разуму единако быти царю, а не по настоящему времени? То убо разбойницы в татие мукам неповинни?Паче же и злейшая сих лукавая умышления: то убо вся царьствия в неустроении и мяжоусобными браньми вся растлятся И гако ли убо пастырю подобает, еже не раесмотряти о нестроении о подовластных своих?Како же не стыджшися злодеев мученики варицая, не разеужая, в а что кто постражет? Апостолу вопиющу: «Аще кто незаконно мучен будет, сиречь не ни веру, не венчается» божественному убо Златоусту и великому Афонасию во всем исноведании глаголющим: мучими убо суть татие. и разбойницы и злодея и прелюбодея такови ли убо блаженни? Понеже убо грех ради своих мучими бысть а не бога ради Божественному убо апостолу Петру глаголющу: «Лучше убо благо творяше пострадати, неже зло гворящим мучения» Вы же злобесным своим обычаем подобящеся ехидниеу отрыганию. над изливающи, ничто же повиновения человек, и законопреступлевия, и времени разсуждающе, свою злолукавую измену, бесовским умышленном, лестию языка покрыта хотяща Се ли убо сопротивно разуму, юже по настоящему Перемени жити? Воспомяни же и во царех великаго Констянтина: како, царьствия ради, сына своего рожденнаго от себе, убил есть. И князь Федор Ростиславич, прародитель ваш. во Смоленске на пасху колики крови пролиял есть!И во святых причитается Како же убо и Давьщ иже обретеся богу по сердцу и хотению, како павеле и Давыд, да всяк убивает усеина и хромыя и слепыя, а ненавидящих душа Давыдовы егда не пряяша его во Иеросалим Како убогих нричительных в вотчинники, яко не восхотевши от бога даннаго им царя прията? Како же разеудиши и сие, яко таково благочестие царь на немощней чади силу свою и гнев показа? Или убо нынешние изменники не равно сим злобу сотвориша? Но паче и злейша. Они убо точию возбраниша приход и не успеша ничто же; сии того, и ятаго от них, богом им даннаго, и рождьшагося у них на царстве, царю преступив крестную клятву, ответоша, и елика возмогоша злая сотвориша, всячески, словом и делом, л тайным умышлением; и чесому убо они сих подобнее злейшим казнем? Аще ли речеши: «она явна есть, сия же неявна». по сему убо злейши есть ваш злобесным обычай; яко человеком видимо есть доброхотство и служба, от сердець ваших исходит помышление и злодеяние, пагуба смертная и разорения; усты своими убо благословляете, а сердцем же своим клеыете Многажеи ина обрящеши во царьствии царей: своих царьство во всяких нестроениих исправиша и злобесных человек разумы и злодеяние возразиша И повсегда убо царем подобает ово зрительным быти, ово кротчайшим, овогда же ярым; ко благим убо милость и кротость, к злым же ярость и мучения Аще ли же сего не имея, несть царь, царь бо несть боязнь добрым делом, но злым. Хощеши ли убо не боятися власти? Благое твори; аще ли злое твориши, бойся, не бо туне мечь носит - в месть злодеем, в похвалу же добродеем Аще благ еси и прав, почто имея в сиглите пламени паляща, не погасил еси, но паче разжегл еси? Где было ти советом разума своего злодейственный совет исторгнути, ты же убо велми плевел наполнил еси! И збысться на тебе пророческое слово? се всеявыи огнь, зжете и ходите по свету пламени огня вашего, егоже сами себе разжегооте Како же убо ты не со Ию дою ли предателем равно причтеоя? Яко же бо он на обшаго владыку всех, богатства ради, возбесися и на убиение предаст, со ученики водворящеся, со июдеи же веселяшеся, тако убо и ты, с нами пребывая, и хлеб наш ядяше, и нам служите соглашаше, на нас злая во сердцы собираше Толико убо исполнил еси крестное целование, еже хотети добро во всем без всякия хитрости? И что убо твоего зяохитрия и умышления злее? Яко же убо премудрый некто рече: «несть главы, паче главы змиевы», паче же иныя несть злобы твоея.Почесому же и учитель души моей и телу моему? Кто убо постави тя судию или властеля над нами? Или ты даси ответ за душу мою в день Страшнаго суда? Апостолу Павлу глагояющу: «Како убо веруют без проповедующаго, како же и проповедают, а не иослани будут»? И се убо бысть во пришествие Христово: ты же от кого послан еси? И кто тя рукополагателя постави, яко учительский сан восхнщающи? Апостолу Иякову сие отрицающе: «Не мнози учители бывайте, братие, ведяще, яко вяще грех приемлем, много бо словом согрешаем: ки бо словом не грешити, и сей совершен муж, зилен обуздати все тело Се и конем бразды во уста влагаем, да повинуются нам и все тело их обращаем. Се и корабли, толицы сущи, от жестоких ветры заточаеми, обращаются малым кормильцем, яко же хощет: тако и язык мал уд есть, и вельми хвалится. Се мал огнь колику вещь сожигает! И язык лепота неправде; тако и язык водворяяся во удех наших, сквернящи все тело и опаляющи коло рожества, и опаляем от геенны; всяко убо естество зверей же и птиц, гад же и рыб мучатся и умучитца естеством человеческим; язык же никто же может от человек умучити, неодержимо бо зло, исполнь яда смертоносна. Тем благословим бога и отца, и тем кленем человеки, иже по подобию божию бывшая; от тех же уст исходит благословение и клятва. Не подобает, братия моя возлюбленная, сим тако бывати Егда убо источник от того же иетицания точит сладкое и горкое? Егда может, братия моя, смоковница маслины творити, или лоза сьюкви? Тако ни един же источник слану и сладку творит воду Кто премудр и худого в вас, да покажет от добраго жития дела своя, в кротости и премудрости Аще ли зависть горьку имати и веру в сердцых ваших, не хвалитеся о ее л жите на истияну Несть првхмудрость свыше нивходяше, ео земна, душевна, бесовска. Идеже бо зависть и рвение, ту нестроение и всяка зла вещь; а зышня премудрость нерве убо чиста, потом же смирена и кротка, благонокорлива, исполнь милости, плодов благих, несуменна и нелицемерна. Плод же правды во смирении сеется творящим мир Откуду брани и свары в вас? Не отсюду ли, от сластей ваших воюющих? Желаете, и не имате: убиваете, и завидите, и не можете улучити; сваряетеся и борете, и не имате, зане не просите; просите, и не приемлете, зане зле просите, да в сластех ваших изживете, Приближитеся богу, и приближитея вам; очистите руде, грешницы, и очистите сердца двоедушшш. И не оклеветайте друг друга, братия; оклеветали или осужаяй брата своего, окяеветает закон и осуждает закон; аще ли закон осужаеши, неси гворец закону, но судия Един есть законодавец, судий, могий спасти и погубити. Ты же кто еси, осужаяй друга?»Или мниши сие быти светлость благочестивая, еже обладатися царьству от попа невежи, от злодейственных, изменных человек, и царю повелеваему быти? И сие ли супротивна разуму и совесть прокажена ль, еже невежу взустити и злодейственных человек возрастите, от бога данному царю воцаритися? Нигде же убо обрящеши. еже не разоритися царству, еже от попов владому Ты же убо почто ревпуеши - иже во грецех царствие погубивших я турком повинувшнмся? Сию убо погибель и нам советуеши? И сия убо погибель на твою главу паче да будет. К сему же и сему подобен еси, яко апостол пишет к Тимофею, глаголя: «Чадо Тимофее еже веждь, яко в последняя дни настанут времена лютая, будут человеды самолюбцы, сребролюбцы, облазивы, горды, хульницы, родителем яротивляющеся, неблагодарни, яепреподобни, нелюбивы, невестохранители, прелагателе. невоздержницы некротцы, ееблаголюбцы, предателе, предерзливи, возносливи, имуще образ благочестия, силы же его отвергошася И сих отвращайся Водима похотьми различными; всегда учащася, и николи же в разум истинны прийти могуще, Яко же и Аяний и Амврий противистася Моисею, тако же и сии противятся истин не, человецы растлевше умом и неискушени о вере. Но не преуспевают паче о мнове; безумие бо их будет яве всем, яко же и онех бысть»Или убо сие светло, попу и прегордым, лукавым рабом владети, царю же токмо председакием и царствия честию почтену быти, властию же вичим же лутчи быти рабэ? А се ли тма, иже ко царю содержати поведенная? Како же и самодержец наречется, аще не сам строит? Яко же рече апостол Павел к галатом пиша: «В неколико лет наследник есть младенец, ничем еже есть лучши раба, но под повелительми и приставники есть, до нарока отча». Мы же, благодатию Христовою, доидох лет до нарока отча, и под повелительми и приставники быти нам не пригожа.Речеши ли убо, яко едино слово обращая семо и овамо, пишу? Понеже бо есть вина всем делом вашим злобеснаго умышления, понеже с попом положисте совет, дабы я словом был государь, а вы б с попом владели: сего ради вся сия сключишася, понеже и додне не престаете, умышляюще советы злыя Воспомяни же, егда бог, извожаше Израиля из работы, егда убо ноставв свыценника владети людьми, или многие рядпиков? Но единого Моисея, яко царя, постави владетеля над ними: свещенствовати же ему ее повеле, но Аарону брату его свещенствовати повеле, людцкаго строения ничего не творити: егда же Аарон сотвори людцкии строи, тогда и люди от бога отведе Смотри же сего, яко не нодобает свещенником царская творити. Тако же Дафап и Авирон хотеша восхитити себе власть, и сами погибоша, и какову Израилю погибель наведоша? Еже вам, бояром, прилично! После же того, бысть судия Израилю Исус Наввин, свещенник же Елиозар, - и оттоле, даже и до Лию жерца, обладаху судия: Нюда, и Варак, и Евфае, и Гедеон и иныя многи, и каковы советы и победы на противкыя ноставляху, Израиля спасаху!Егда же Лия жрец взя на ся священьство и царство, аще сам праведен бяше и благ, но понеже обоюду нрипадше богатству и славе, како сынове его Афин и Финиос ваблудиша от истинны, и како сам и сынове его злою смертию погибоша, и весь Израиль побежен бысть до дне Давыда царя!Видиши ли, яко евещевство в рядничество неприлично царьским владати?Се же убо в Ветхом; в Римском же царьствии, а в новей благодати, по Гречески ж, еже по вашему злобесному хотению случися Како убо Август кесарь всея вселенного обладаша: Аламнниею, а Далматиею, и во йталиская места, а Готвы, я Саврематы, и Афинеи, и Сир и ею, и Киликиею. и Асивею, и Авонеего, и Междоречием, и Каппадокийскою страною, м Дамаском градом я Еросалимом, и Александрея, Египетская власть даждь и до Перския державы; вся сия иод единою державою бяху много лет; даже и до перваго во благочестии великого царя Константина Флафла.И после его разделите чада его власть, в Константин убо во Цареграде, Констянти же в Риме, Кояста же ь Далматии, И оттоле убо Греческая власть делится а скудость приимати И паки, во царство Маркияее во Италии мнози князи а местоблюстители восташа подобно нашему злобесному умышлению; во царство же Лва Великого, обладаша коиждо двоими месты, яко же во Африкии Зиньирах рига к ины многи. и оттоле убо всяко строения и царьства Греческая ареста: токмо убо упражаяхуся на власти и чести и богатство, а междоусобными браньми разтлевахуся Во царьство Анастасия Кинорта Фрачаяияа но больмн нача оскудевати.И хотению ублажиши ли людей сих, им же сия суть? Но как рече пророк божий? Людие имже господь бог их, яко же рече Исайя пророк:Что и еще уязвистеся, прилогаиэще беззакония? Всяка глава и болезнь, и всяка сердна и печаль От ногу даже и до главы несть на них целости, ниже струп, ниже язва, ниже рана аалящв. несть пластыря нриложити, ниже масла такоже Земля ваша пуста г ради ваши огнем созжеаа. страны ваши пред вами чу жми поядают. и капусте развращенна от людии чюжих. Оставится дши Сионя, аки селения в винограде, яко овощное хранилище в вертограде. Каковы есть блудница град верных Сков исполнь суда; в нем же правда усде, в нем же ныне убийца. Сребро ваше не искусно, корчемницы твои смешают вино с водою Князи твои не веруют, обещиицы татем, любяше мзды, гоняше воздаяие сирым не судяше, в к суду вдовив не емлюще Сего ради тако глаголет господь владыка Саваоф, сильныйИзраилев; «О горе крепким во Израили! Не престанет моя ярость на противныя, и суд мой от враг моих сотворю: и наведу руку моя на тя, и разжегу тя в чистоту, неверующих же погублю, и отиму всех беззаконных от тебе, и всех гордых смирю. И положу судия твоя яко и преже, советники твоя яко от начала; и по сих наречешися град правды, мати градом, верный Сион. С судбою спасется и с милостынею. И стрыется беззаконии грешных вкупе, и оставшеи господа скончаются, занеже постыдятся и о делех своих, ихже ти советоваху, и посрамятца о истуканных своих, от их же тии сотвориша, и постыдятся о вертоградех своих, о их же тии восхотеша. Будут бо яко сади, отметнувши листвия своя, и яко вертоград, не имый вины И будут крепость их и яко стебли изгребию, и делания их яко искры огненны, и сожгутся беззаконнии и грешнии вкупе, и не будет погашая их»Потом же во царьство Аспимарово и Филипикова и Феодосия Брадатого Адрамическаго, персом Египетскую власть и Дамаск от грек изобладавшим такоже при Констянтине Гноетезном, скифом отложившимся, по сем же во царьство Лвв Арменина, и Михаила Амморея и Феофила Римскаго со всею Италиею от Греческаго царства оттого же вся, избраша убо себе царя от Латынскаго от внутренвейшия Фригии, и тамо убо в многих странах Италийских поставиша собе краля и князя, властодержца и местоблюстителя. И яко же Настрия, Испания, и Далматия, и Француги, и вышний Немецкий язык, и Поляки, и Литаоны, а Готвы, и Влахи и Мутьяны, тако же и Сербям и Болгаром, у себя власть держится, поставившим и от Греческаго царьствия отторгшеся: и от сего Греческому царствию зле к разорению приходящу; во царьствии же Михаила и Феодоры царицы благочестивых, божий град Иерусалим в Палестинскую землю и страны Финическия и Персы изобладаша; Царьствуш щему граду отвсюду во утеснении велице начаша пребывати, и отвсюду частыми нахождении и бранными ратьмв часто колеблющеся, епархом, сигклиту всему не престающе от всего своего злаго перваго обычая никако же о селице разорении царства промысл полагающе Тако же и вы, сему подобно, своим злобесным хотением, выше меры, славы и чести и богатества, к разорению християнскому желающу! Та же убо от себе греком во мнози страны дани взимаху; потом же. нестроения ради, а не бога ради, подобно вашему злулукавому злому совету, сами дани даяти начата, и тако убо Царствующему граду во утеснении велице пребывающе, даже до царства Алексея, нарицаемаго Дуки Марцуфла, при нем же взят бысть Царьствующий град от фряг и пленен бысть Беднейшим пленением; и тако убо все благолепие и красота греческия власти погибе Потом же Михайло первый Палеолог изгна латыни из Царствующаго града, и паки убожество царства воздвиг, даже до лет царя Констянтина, нарицавхмаго Дрогмас, при нем же, грех ради наших, народа християнскаго, безбожный Магмет Греческую власть погаси, и, яко же ветр и буря зельна, вся без вести сотвори.Смотри же убо се и разумей, како убо во правлении составляется в разных началех и властех; и понеже убо тамо быша царие послушны епархом и синклитом, и в какову погибель приидоша. Сия ли убо нам совету еши, еже к таковей погибели приитти? И се ли убо благочестие, еже не строити царства, злодейственных человек не взустити и к разорению иноплеменных подати? Или речеши ми, яко апостольская поучения тако примаху? И благо, и прикладно! Иное же свою душу спасти, и иное же многими душами и телесами пещися: ино убо есть посническое пребывание, ино же во общем житии сожитие, ино же святительская власть, ино же царское правление Посническое убо правление - подобно быти агньцу непротивну ничесому же, или яко птице, не сеявшу, ни жнущу, ни в житницу собирающу; во общем же житии, аще и мира отрекшася, но обаче строения и попечения имеют, та же и наказания; аще ли же сего невнимательне будут, то общее житие разорится; святительская власть требует зелнаго запрещения языком, по благословенней же вине и ярости, и славы, и чести, и украшения, и председания, еже иноком неприлично; царьскому же правлению - страха, и запрещения, и обуздание и конечнейшаго запрещения, по безумию злейших человек лукавых. Се же убо разумей разньство посническому и общежительству; очима видел еси, и от сего можеши разумети, что сие есть. К тому ж и пророк рече: «Горе дому, имже домом жена обладает, горе граду, имже мнози обладают». Видиши ли, яко подобно женскому безумию многих владение: аще и не под единою властию будут, аще и крепки, аще и храбры, аще и разумны, но обаче женскому безумию подобно есть. Се убо указах ти, како благо есть нам на грех сидети и мимо царей царствием владети: от сего убо многи могут разумети, имущии разум. Воспомяни же: «К хотению имения, рекшаго злата, аще ся ринет, не прилагайте сердца». Кто же сия глаголы глагола? Но во власти ли царей бе? Не бе ли ему злата? Не бо на злато взираше, но всегда бе ему к богу ум и строй воинский. Понеже убо Гиозиову прокажению уподобился еси, яко же он благодать божшо на злате продаде, тако убо и ты, злата ради, на християн воздвигл еси. Тако ж апостолу Павлу вопиющу: «Блюдите псы, блюдете злы делателя, яко многажды глаголах вам, ныне плачю, глаголю о вразумех креста гоподня, им же бог чрево, и слово в студ их, иже земная мудрьствующе. И яко же убо ты не наречешися враг креста Христова, яко славы ради, и чести мимотекущаго света сего, желая насладитися, будущая же приснотекущая презирая, своим крестопреступным обычаем, извыкши от прародителей своих измену, в многи времена на сердцы своем злая избирая, «ядый хлеб мой, возвеличи на мя пяту свою», - на християн воевати вооружился еси? Не, то убо самое победоносное оружие, крест Христов, силою Христа бога нашего, вам сопротивник да будет.Како же убо доброхотных сих изменников наречеши? Яко же убо во Израили, еже со Авимелехом от жены Гедеоновы, сииречь наложницы, лжею согласившеся, лестию и лесть скрыша, во един день избиша 70 сынов Гедеоновых, еже убо от законных жен ему, и воцариша Авимелеха; тако же и вы своим собацким злым изменным обычаем, хотесте во царствии царей достойных истребити, и аще не от наложницы, но от царьствия растоящаяся колена хотесте воцарити. И се ли убо доброхотны есте и душу за мя полагаете, еже, подобно Ироду, ссущая млеко младенца се ли смертито пагубною хотесте света сего лишити, чюжая же царствия во царство? Се ли убо ва мя душу полагаете и доброхотствуете? И тако ли убо своим чадам хощете сотворити. егда убо в яйца места подадите им скорпию, или в рыбы место камень? Аще убо вы, злые суще, умеете даяния блага даяти чадом вашим, п аще убо доброхотны и благи наречетеся, - почто убо таких благих даяний не приносите чадам нашим, яко же своим? Но понеже убо извыкосте от прародителей своих измену чинити, яко же дед твой, князь Михайло Карамыш, со князем Андреем Углецким на деда нашего, великого государя Ивана, умышляя изменные обычаи; тако же и отець твой, князь Михайло, с великим князем Дмитреем внуком на отца нашего, блаженныя памяти великаго государя Василья Ивановича, многи пагубный смерти умышлял; тако же и мати твоя и матери твоей дед Василей а Иван Тучко многая пакостная и укоризная словеса деду нашему, великому государю Ивану износили; тако же и дед твой Михайло Тучков на преставлении матери нашея, великия царицы Елены, принесе дьяку нашему Елизару Цыплятеву многая надменая славеса, изрече, - л понеже еси рождение ивчадия ехиднова, посему тако и яд сотрыгаеши. Се убо довольно указах ти, чесого убо ради по твоему злобесному разуму соиротивным обретается Разумевая разумей совесть прокаженну имущаго. Не мни, яже ни на кого же от державы моея несть. А отцу твоему, князю Михаилу, гонение было много да и убожества, а измены такой, что ты, не учинилА еже писал еси: «Про что есмя сильных во Израили побили, воевод, от бога данным нам на враги наша, различными смертьми разторгли есмя победоносную их святую кровь во церквах божиих пролили есмя, и мученическими кровьмп праги церковныя обагрили есмя, и на доброхотных своих, душу свою за нас полагающих, неслыханныя муки, смерти и гонения умыслили есмя, изменами и чародействы их и иными неподобными облыгая православных», - и то еси писал и лгал ложно, яко же а отець твой дьявол тя научил есть; понеже рече Христос: «Вы есте отца вашего, хощете дело творити, Человекоубийца бе искони, и во пстинне ее стоит яко истинны несть в нем, егда же ложь глаголет, от своих глагол: ложь бо есть и отець его» А силных есмя ео Израили не побили, и не еемы, кто есть сильнейший во Израили, понеже Росийская земля правится божиим милосердием, и пречистыя богородица милостию, и всех святых молитвами, п родителей наших благословением, а последи нами, государи своими, а не судьями и воеводы, и еже ипаты и стратиги. И еже воевод своих различными смертьми разторгали есмя, - з божиею помощи ю имеем у себя воевод множество, и опричь вас, изменников. А жаловати есмя своих холопей вольны, и казнити вольны же есмя.Крови же в церквах никакия не проливали есмя Победоносный же и святы я крови во своей земли в нынешнее время, - ничего еси явлено, не вемы Праги же церковныя, - елика сила наша и разум осязает, яко же и подвластный наши к нам службу свою являют, сице украшены всякими церкви божия светится, вскими благостынями, елико после вашия бесовския державы сотворихом, не токмо праги и помост и предверия, но и предверия, елико всем видима есть иноплеменным украшения. К ров ню же никакою праги церковныя не обагряем; мучеников же в сие время за веру у нас несть; доброхотных же своих и душу свою за нас полагающих истинно а не лестшо, ее языком глаголюща благая, а сердцем собирающе злая, и похвалиюгце, а не расточающе а укоряюще, подобно зерцалу, егда смотря, и тогда видит, каков бе, егда же отъидет, абие забудет, каков бе, егда кого обрящем, всем злых свобожения, а к нам прямую свою службу содевающе и не забывающе поручныя ему службы, яко в зерцале, и мы того жалуем великим всяким жалованьем; а иже обрящется в супротивных, иже выше ре хам, то по своей вине и казнь приемлют. А в ьшех землях сам узршпи, елика содеваются злым злая: гам не по здешнему. То вы своим злобесным обычаем утвердили изменников любитм; а в ыных землях сам узриши иврадец не любят: казнят их, да тем утвержаются А мук и гонение и смертей многообразных ни на кого ие умышливали есмя: а еже о изменах и чародействе воспомянул еси, - ино таких собак везде казнят.А еже нечто мы облыгаем православных, - и понеже убо уподобился еси аспиду глухому, по пророку глаголющему: «яко аспид глухий затыкает уши свои, иже не слышит гласа обовающаго, обаче обоваем обавается от премудра, понеже зубы их во устех ах сокрушил есть господь, и членовныя лвом сокрушил есть»; а аще аа облыгаю, о ином же истинна о ком явится? Ино то, изменниче, они сотворяют, а обличения несть им, по твоему злобесному умышлению? Чесо ради нам сих обличаете? Власте ли своих работных желая, или рубища их худая, или коли бы их насыщатися?Како у кого? Не смеху ли подлежит твой разум? Заяц потреба множество исом, на враги ж множество вой: како убо безлепо казнити подовластных, имуще разум. И яко же выше рех, какова злая пострадал от вас от юности даже и доселе, пространнейше изобличити. Се убо являет (аще убо и юн еси сих лет, но обаче видети можеши): егда божиими судьбами отецъ наш, великий государь Василей, аременвв порфиру аггельским дремеяением, тленно все и мимотекущее земное царьство оставль, прииде на небесное во онь век некончаемътй и предстояти царю царем и господу господем, мне же оставшу со единородным братом, святопочившим Георгием, мне убо трею лет сущу, брату же моему лето единого, родительницы же нашей благочестивей царице Елене в сицевых бедне вдовстве оставше, яко же во пленении отвсюду пребывающу, ово убо иноплеменных язык от круг председящих, брани непримирительныя приемлюще от всех язык, литвонска, и поляков, и Перекопи, и Адчитархана, и нагаи, и Казани, овоже от вас изменников беды и скорби и разными виды приемлюще, яко же подобно тебе, бешеной собаке, князь Семен Вельской да Иван Ляцкой оттекоша в Литву и тамо скакаша бесящася и во Царьград, а в Крым, и в нагаи, и отвсюду аа православие рати воздвизающе; но ничто же успеша? богу заступающу, и пречистая богородица, и великим чюдотвордам, и родителей наших молитвами и благословением, вся сия яко же Ахитафель совет разсыпася. Тако же потом дядю нашего, князя Ондрея Ивановича, изменника, на нас подъяша, и с теми изменники ношел было к Великому Новугороду (ино которых хвалиши! доброхотных нам и душу за нас полагающих называешь!), и в те поры было от нас отступили, а к дяде нашему князю Андрею приложилися, а в головах твой брат князь Иван княж Семенов сын, княж Петрова Лвова Ромавовича и иные многие; и тако божиею помощжю тот совет не совершися, Ино то ли тех доброхотство, которых ты хвалишь? И тако ли душу свою за нас полагают, еже нас хотели убити, а дядю нашего воаарити? Потом же, изменным обычаем, недругу нашему литовскому королю почали отчину нашу отдавати, грады Радогож Стародуб, Гомей; и тако ли доброхотст вуют? Егда несть по всей земли, кем погубити от земля и славу в прелесть вселити, и тогда иноплеменным примешаются любовию, точию да погубят беспамятно!Тако же изволиея судьбами божиими быти, родительницы нашей благо честивей царице Елене преити от земнаго царствия на небесное; нам же со святопочившим братом Георгием сродствующими, и остав родителей своих, и ни откуду же промышленная уповаюаде, и пречистые богородица милость и всех святых молитвы и на родителей своих благословение упование положихом Мне же осмому лету от рожения тогда преходящу, и тако подовлаетным нашим хотение свое улучившим, еще царство без владетеля обретоша, нас убо государей своих никоего промышления доброхотнаго бо не сподобиша, сами же примеситася богатству и славе, и тако скончаша - друг на друга. И елика сотворишь! Колико бояр и до брохотных отца нашего и воевод избшпа! И дворы и села и имения дядь наших восхитиша себе и водворишася в них! й казну матери нашея пере несли в Большую казну, неистова ногами пхающе и осиы колюще; а иное же себе разъяша. А дед твой Михайло Тучков то и сотворил. И тако князь Василей и князь Иван Шуйские самовольством у меня в береженье учинилися, и тако воцаришася; е тех всех, которые отцу нашему и матери нашея главные изменники, ис поймания повыпуокаяи и к себе их при мирили. А князь Василей Шуйской на дяди нашего княж Андрееве дворе, сонмищем июдейским, отца нашего и нашего дьяка ближняго. Федора Мишурина изымав, позоровавши, убили; и князя Ивана Федоровича Вельского и иных многих в разная места заточила, и на царство вооружишася, Данила митрополита сведши с митрополии, и в заточения послаша: и тако свое хотение во всем улучиша, и самп убо царствовати начата Нас же, со единородным братом, святопочившим Георгием, иитати начата яко иностранных, или яко убожайшую чадь. Якова же пострадах во одея нии и во алчи! Во всем бо сем воли несть; но вся не по своей воли а не по времени юности Едино воспомяну: нам бо во юности детска игра юще, а князь Иван Васильевич Шуйской сидит на лавке, о отца нашего постелю опершися локтем, ногу положиша на стол, к нам же не приклонялся не токмо яко родительски, но еже властелински, яко рабское ниже начало обретеся. И таковая гордыня кто понести может? Како же исчести таковыя бедне страдания многая, еже во юности нострадах? Многажды ооздо ядох не по своей воли. Что же убо о казнах родительскаго ми ностояния? Вся восхитиша лукавым умышлением, будто детем боярским жалованья, а все себе у них поимаша во мздоимания; а их не по делу жалуючи, верстая не по достоинству; а казну деда и отца нашего бесчисленную поимаша себе; и тако в той нашей казне исковаша себе сосуды златыя и сребреныя и имена на них родителей своих возложиша, будто их родительское стяжание; а всем людем ведомо: при матери нашей у князя Ивана Шуйского шуба была мухояр зелен на куницах, да и те ветхи; и коли бы их то было старина, и чем было суды ковати, ино было лутчше шуба переменити, да в ысходке суды ковати. Что же о казнах дядь наших и глаголати, но все себе восхитиша. По сем же на грады и села наскочиша, и тако горчайшим мукам многообразными виды имения ту живущих без милости пограбиша. Соседствующим же от них напасти хто может исчести? Подовластных же всех аки рабы себе сотвориша, рабы ж свои аки вельможи сотвориша, правити же мнящеся и строити, и, вместо сего, неправды и нестроения многия устроиша, мзду же безмерную от всяких избирающе, и вся по мзде творяще и глаголюще.И тако им на много время жившим, мне же возрастом летом преспевающе, и не восхотех подо властию рабскою быти, и того для от себя князя Ивана Васильевича Шуйскаго от себя отслал на службу, а у себя велел есмя быти боярину своему князю Ивану Федоровичю Вельскому. И князь Иван Шуйской, приворотя к себе всех людей, к целованию приведе, пришед ратрно к Москве, и боярина нашего князя Ивана Федоровича Вельского и иных бояр и дворян переимали советники его Кубенской и иные, до его приезду, да сослав его на Белоозеро и убили; да и митрополита Иасафа с великим бесчестьем с митрополии согнаша. Таж князь Андрей Шуйскый с своими единомысленники, пришед к нам в ызбу в столовую, неистовым обычаем перед нами боярина нашего Федора Семеновича Воронцова изымав, оборвавши, позоровав, вынесли из избы и хотели убить. И мы послали к ним митрополита Макария, да бояр своих Ивана да Василья Григорьевичев Морозовых с своим словом, чтоб его не убили, и они одва по нашему слову послали его на Кострому; а митрополита затеснили и манатью на нем со источники изодрали, а бояр в хребет толкали, Ино то ли доброхотны, что бояр наших и угодных нам сопротивно нашему повелению переимали и побили и различными муками и гонении мучили? И тако ли годно душу свою за государей своих полагати, еже нашему государству ратию приходити и перед нами сонмищем июдейским имати, и с нами, з государеми, холопу ссылатися, и государю у холопа выпрашивати? Тако ли пригоже прямая служба? Воистинну вся вселенная подсмеют такую правду. От гонений их же что и глаголати, каковы тогда случишася? От преставления матери нашея и до того лета 6 лет и пол не престаша сия злая!Нам же пятагонадесять лета возраста преходяща, и тако сами яхомся строити свое царство, по божии милости благо было началося строити свое. Понеже грехом человеческим повсегда божию благодать раздражающим, и тако случися грех ради наших, божию гневу разпростершуся, пламени огненному царствующий град Москву попалившу, наши же изменныя бояре, от тебе же нарицаемыя мученики (их же имена волею премену), аки время благополучно своей измени ой злобе улучиша, наустиша народ скудожайших умов, будто матери нашей мати, княгиня Анна Глинская, с своими детьми и людьми сердца человеческая вынимали и таковым чародейством Москву попалили; да будто и мы тот совет у них ведали; тако тех изменников наущением боярина нашего князя Юрья Васильевичя Глинскаго, воскричав, народ июдейским обычаем, изымав в пределе святого великомученика Дмитрея Селунскаго, выволокли, в соборной и апостольской церкви Пречистыя богородица против митрополичья места безчеловечна убиша и церковь кровию наполниша и, выволокше его мертва во предние двери церковныя, и положиша на торжищи, яко осуженика. И сие во церкви убийство всем ведомо, а яко же ты, собака, лжеши! Нам же тогда живущим во своем селе Воробьеве, и те изменники наустили было народ и нас убити за то, что будто мы князь Юрьеву матерь, княгиню Анну, и брата его князя Михаила у себя хороним от них. Како убо смеху не подлежит сия мудрость! Почто убо нам самим царству своему запалителем быти? И толика убо стяжания, прародителей наших благословение, у нас погибоша, еже во вселенней обрестися не может. Хто же безумен или яр таков обрящется, разгневався на рабы, да свое стяжание погуби? И он бы их и палил, а себя бы уберег. Во всем ваша собачья измена обличается. Тако же на такую высоту, еже Иван святый, водою кропити - се убо безумие явственно. И тако ли доброхотно подобает нашим бояром и воеводам нам служити, еже такими собраниями собацкими, без нашего ведома, бояр наших убивати, да еще и в черте кровной на ми. И тако ли душу свою за нас полагают, еже нашу душу от мира сего желающи на всяк час во он век препустити? Нам убо закон полагающе во святыню, с нами же в путь шествовати не хотяще! Что, собака, и хвалишися в гордости и иных собак изменников похваляеши бранною храбростию? Господу нашему Исусу Христу глаголющу: «Аще царство само на ся разделится, не может стати царство то». Како же может бранная любити понести против враг, аще междоусобными браньми растлится царство? Како может древо цвести, аще корени суху сущу? Тако и сия: аще не прежде строения во царстве благо будет, како бранная храбре поставится? Аще убо предводитель не множае полк я. зо об. утверждает, тогда множае побежаем паче бывает, неже победити. Ты же, вся сия презрев, едину храбрость похваляешь; о чесом же храбрости состоятися, сия ни во что же полагавши, и являяся не токмо утвержая храбрость, но паче разрушая. И являя сия яко же ничто же еси: в дому изменник, в ратных же пребывании разсужения не имея, понеже хощешь междоусобными браньми, самовольством храбрость утвердити, ему же быти не возможно.Да того же времени бывшу сему сабаке Алексею, вашему начальнику, в нашего царьствия дворе, во юности нашей, не вем, каким обычаем из ботожников водворившуся, нам же такие измены от велмож своих видевши и тако взяв сего от гноища и учиних с вельможи, а чающе от него прямыя службы. Каких же честей и богатства не исполних его, не токмо его, но и род его! Каковая ж служения от него праведна приях?Слыши напреди. Таж посем, совета ради духовнаго, спасения ради душа своея, приях попа Селивестра, а чающи того, что он, предстояния ради у престола владычня, побережет своея душа; а он, поправ священная обеты и херетанию, иже со аггелы у владычня престола предстояния, иде же желают аггели приникнути, идеже повсегда агнец божий жремый за мирское спасение, и никогда же пожренный, - и еже он во плоти сый, серафимския службы своими руками сподобися, и сия убо вся поправ, лукавым обычаем, исперва убо яко благо нача, последуя божественному писанию; мне видевшу в божественнем писании, како подобает наставником благим покорятися безо всякаго разсужения, и ему, совета ради духовнаго, повинухся в колебании и в невидении; он же возхитився властию, яко же Илии жрец, нача совокуплятися в дружбу подобно мирским.Потом же собрахом вся архиепископы, и епископы, и весь священный собор руския митрополия, и еже убо во юности нашей, еже нам содеянная, на вас, бояр наших, наши опалы, та же и от вас, бояр наших, еже нам супротивное и проступки, сам убо пред отцем своим и богомольцем, пред Макарием, митрополитом всеа Русии, во всем в том соборне простихомся; вас же, бояр своих, и всех людей в проступках пожаловал и впредь того не воспоминати; и тако убо мы всех вас яко благи начахом держати.Вы же перваго своего лукаваго обычая не остависте, но паки на первое возвратистеся, и паки начасте лукавым советом служити нам, а не истинною, и вся со умышлением, а не простотою творити. Тако же Селивестрь и со Алексеем здружился и начаша отаи нас советовати, мневша нас неразсудных суща; и тако, вместо духовных, мирския начаша советовати, и тако помалу всех вас бояр начаша в самовольство приводити, нашу же власть с вас сымающе, и в сопротивословие вас приводяще, и честию мало вас не с нами ровняюще, младых же детей боярских с вами честию подобяще. И тако помалу сотвердися сия злоба, и вас почал причитати к вотчинам, ко градом и к селам; еже деда нашего великого государя уложением, которые отчины у вас взимали и которым отчинам еже несть потреба от нас даятися, и те отчины ветру подобны роздаял неподобно, и то деда нашего уложение разрушил, и тех многих людей к себе примирил.И потом единомысленника своего князя Дмитрея Курлетева, к нам в сигклитию припустил; нас же подходя лукавым обычаем, духовнаго ради совета, будто души ради то творит, а не лукавством; и тако с тем своим единомысленником начаша влый свой совет утвержати, ни единые власти не оставиша, идеже своя угодники не поставиша, и тако во всем свое хотение улучиша. Посем же с тем своим единомышленником от прародителей наших данную нам власть отъяша от нас, еже вам бояром нашим по нашему жалованью честию председание почтеным быти; сия убо вся во своей власти и в вашей положиша, яко же вам годе, и яко же кто како восхощет; потому же утвердися дружбами, и вся властию во всей своей воли имый, ничто же от нас пытая, аки несть нас, вся строения и утвержения по своей воли имый, и своих советников хотения творяще.Нам же что аще и благо советующе, сия вся непотребно им учинихомся, они же что аще непотребно им чиняху, они же, аще что и строптиво и развращенно советоваху, но сия вся благо творяху!И тако убо ниже во внешних, ниже во внутренних, ниже в малейших и худейших, ниже глаголю да обища и спания, вся не по своей воли бяху, но по их хотению творяхуся; нам же аки младенцем пребывающим. Ино сему противно разуму, еже не восхотехом в совершеннем возрасте младенцем быти? Та же посем и сие утвердися: си, еже нам сопротивословие не единому еже от худейших советников его тогда потреба рещи, но сия вся аки злочестива творяхуся, яко же в твоей бе составной грамоте написано; от его же советников, аще кто худейших нам, но яко ко владыце или яко брату, - яко к худейшему чесому надменная словеса неизстове изношаху, и сия вся благочестиве вменяхуся; хто убо мало послушание или покой нам сотворит, тому убо гонение и мучение; аще ли кто раздражит нас чем или кое нанесет нам утеснение, тому богатство и слава и честь; и аще не тако, то душе пагуба и царству разорение! И тако убо нам в сицевом гонении и утеснении пребывающем, и таковая злая не токмо от дни до дни, но от часу растяху; и еже убо нам супротивно, сия умножахуся, а еже убо нам послушна и покорна, сия умаляхуся. Таково убо тогда православие сияше! Хто убо может подробну исчести, еже убо в житейских пребываниях, и хоящениих, и в покое, та же и в церковном предстоянии и во всяком своем житии и гонении и утеснении? И тако убо сим бывающим: мнящи убо, яко душевныя ради пользы сицевая убо утеснения творят нам, а не лукавства ради.Та же, по божию строению, со крестоносною хоруговию всего православнаго християнскаго воинства, православного ради християнства заступления, нам двигшимся на безбояшый язык Казанский, и тако неизреченным божиим милосердием, иже пад тем безсерменъским языком победу давшу, со всем воинством православнаго християнства здрава восвояси возвратихомся; что же убо изреку от тебе нарицаемых мученик доброхотство к себе? Тако убо: аки пленника всадив в судно, везяху с малейшими людьми сквозе безбояшую и неверную землю! Аще не бы всемогущаго десница вышняго защитила мое смирение, то всячески живота гонзнул бы. Таково доброхотство к нам, за кого ты глаголешь, и как за нас душу полагают, еже нашу душу во иноплеменных руки тщатся предати!Та же, нам пришедшим во царствующий град Москву, божие милосердие к нам множащи и наследника нам тогда давши сына Димитрия. Мало же времени минувше, еже убо владыкам быти случаетца, нам не мощию одержимым быти и зельне изнемогшу. Тогда убо еже от тебе нарицаемыя доброхоты возшаташася, яко пияны, с попом Селивестром и с начальником вашим со Олексеем, мневше нас небытию быти, забывше благодеяний наших и еже и своих душ, еже отцу нашему целовали крест и нам, еже, кроме наших детей, иного государя себе не искати: они же хотеша себе воцарити, еже от нас разстоящася в колене, князь Володимера; младенца же нашего, еже от бога даннаго нам, хотеша подобно Ироду погубити, воцарив князя Володимера. Понеже бо и во внешних писаниих древних речено бысть, но обаче прилично есть: «Царь убо царю не кланяется, но единому умершему, другий обладает». Се убо нам живым сущим таковая от своих подовластных доброхотства насладихомся: что же убо по нас будет! Та же божиим милосердием, нам оздравившим, и тако сий совет разсыпася; попу же Селивестру и Алексею оттоле не престающе, вся злая советующе, и утеснение горчайшее сотворити; на доброхотных же нам гонение разными виды умышляюще, князю же Володимеру во всем его хотение утвержающе; та же и нашу царицу Анастасию ненависть зельную воздвигше и уподобляюще ко всем нечестивым царицам; чад же наших ниже помянути могоша.Та же по сем собака изменник старой Ростовской князь Семен, иже по нашей милости, а не по своему досужеству, сподобен быти от нас синклиства, своим изменным обычаем литовским послам, пану Станиславу Давойну с товарищи нашу думу изнесе, нас укоряя и нашу царицу и наших детей; и мы того злодейство сыскавши, и еще милостиво над ним казнь свою учинили. И после того поп Селивестр и с вами злыми своими советники того собаку почал в велицем береженье держати и помогати ему всеми благими, и не токмо ему, но всему роду его. И тако убо оттоле всем изменникам благо время улучения; нам же оттоле в большом утеснении пребывающим; от них же во едином и ты был еси: явлено, еже с Курлетевым хотесте нас судити про Сицкаго.Та же убо наченшеся войне, еже на германы, - о сем же убо напреди слово пространнейши явит, - попу же убо Селивестру и с вами своими советники о том на нас люте належаше, и еже убо, согрешений ради наших, приключающихся болезнех на нас и на царице нашей и на чадех наших, и сия убо вся вменяху, аки их ради, еже нашего к ним непослушания сия бываху! Како же убо воспомяну, и еже во царствующий град с нашею царицею Анастасиею с немощною от Можайска немилостивное путное прехождение? Единаго ради мала слова непотребна. Молитвы убо и прехождения по святым местам, и еже убо приношения и обеты ко святыни о душевном спасении, и о телесном здравии, и о своем благом пребывании и о нашем и царице нашей и чад наших, и сия вся вашим лукавым умышлением от нас отнюдь взяшася, врачевстве же и хитрости, своего ради здравия, ниже помянути тогда бяше.И сице нам в таковех зельнех скорбех пребывающим, и понеже убо такова отягчения не могохом понести, еже не человечески сотвористе, и сего ради, сыскав измены собаки Алексея Адашева со всеми его советники, милостивный свой гнев учинили: смертныя казни не положили, но по разным местам розослали.. Попу же Селивестру, видевше своих советников ни во что же бывше, сего ради своею волею отъиде, нам же его благословение отпустившу, не яко устыдевшися, но яко не хотевши судити здесь, но в будущем веце, пред агньцем божиим, еже он, повсегда служа и презрев лукавым обычаем, злая сотвори ми: тамо хощу суд прияти, елико от него пострадах душевне и телесне. Того ради и чаду его сотворих и по се время во благоденствии пребывати, точию убо лица нашего не зря. И аще убо, подобно тебе, хто смеху быти глаголет, еже попу повиьюватися? И понеже убо до конца не весте християнского мнишескаго устава, како подобает наставником покарятися; понеже бо немощни бысте слухи, требующа учителя лета ради, и ныне же бысте требующе млека, а не крепкия пища; сего ради тако сия глаголет; и того убо ради попу Селивестру ничего зла не сотворих, яко же выше рех. А еже убо мирским, яже подо властию нашею сущим, сим убо по них измени, тако и сотворихом: исперва убо казнию конечною ни единому коснухомся; всем же убо, иже к ним не преставшим, повелехом от них отлучитися; и к ним не пристаяти, и сию убо заповедь положивши и крестным целованием утвердихом; и понеже убо от нарицаемых тобою мучеников и согласных им наша заповедь ни во что же положиша и крестное целование преступиша, не токмо отсташа от тех изменников, но и больми начаша им помогати и всячески промышляти, дабы их на первый чин возвратити и на нас лютейшее составити умышление; и понеже убо злоба неутолима явися и разум непреклонен обличися, - сего ради повинныя по своей вине таков суд прияша. Се убо по твоему разуму «сопротивно обретеся, разумевая», яже вашей воли не повинухомся? Понеже убо, сами имуще совесть непостоянну и крестопреступну и малаго ради блистания злата пременену, се убо и нам советуете! Сего ради реку: О Июдино окаянство сие хотение! от него же избави, боже, душа наша и всех православных християн! Яко же убо Июда, злата ради, предаде Христа, тако убо и вы, наслажденная ради мира сего, православное християнство и нас, своих государей, предали есте, свои души забыв, крестное целование преступив.Во церквах же, яко же ты лжеши, сия несть было. Се убо, яко же выше рех, сего ради повинныя прияша казнь по своим винам, а не яко ты лжеши, неподобие изменников и блудников мученики нарицая и их кровь победоносну и святу, иным сопротивным сильных нарицая, и отступников наших воеводами нарицая, доброхотство же их и душа их полагая за нас: сия вся изъявленна есть, яко же выше рекох. И не можеши рещи, яко не оболгани есть, но сия измены всей вселенней ведомы, аще восхощеши, и варварских язык увеси и самовидцав си злым деянием можеши обрести, иже куплю творяше в нашем царствии и в посольственных прехождениих приходящим. Но сия убо быша, ине же убо всем, иже в нашем согласии бывшим, всякого блага и свободы наслажающимся и богатеющим, и никая же злоба им первая поминается, в первом своем достоянии и чести сущи.И что и еще? И на церкви востаете и не престающе нас всяким озлоблении гонити, иноплеменных язык на нас присовокупляюще всякими виды, гонения ради и разорение на християнство: яко же выше рех, на человека возъярився, на бога вооружилися есте и на церковное разорение; гонению же - яко же рече божественный апостол Павел: «Аз же, братие, аще обрезание единаче проповедаю, что еще гоним есмь, убо упразнися соблазнь креста. Но да и содрогнутся развещевающии ся! И аще убо, яко же вместо креста, обрезания тогда потребна быша; тако и вам, вместо государьского владения, потребно самовольство. Иное свободно есть; почто и еще не престаете гонити? Се убо вся известно ти есть пространнейши, что бо твоему разуму сопротивным обрестися: разумеваяй совесть прокаженна! От безбожных что глаголати, яко ни во вселенней обрящеши подобно согласно твоему бесовскому хотению!И сия вся явленна суть, яже от тебе сильным нарицаемым и воеводам и мучеником, аще кая прилична им суть истинною, а не яко же ты, подобно Антетру и Еннеи и предателем Троянским, много солгав, лжеши. Доброхотство же и души полагание их выше реченно есть; облыгания же их и зрады всем явленно есть во всей вселенней.Света же во тьму прелагати не тщуся, и сладкое горким не прозываю.А се ли убо свет, или сладко, еже рабом владети? А се ли тьма и горько, еже от бога данному царю владети, о немже много слово пространнейши напреди изъявлена? Все бо едино, обращая разными словесы, по своей бесоставной грамоте писал еси, похваля яже рабом мимо государей своих владети. Тщу же ся со усердием люди на истинну и на свет наставити, да познают единаго истиннаго бога, в Троицы славимаго, и от бога данного им государя; а от междоусобных браней и строптиваго жития да престанут, имиже царствия разтлеваются. Се ли убо горко и тьма, яко от злых престати и благая творити? Но се есть сладко и свет! Аще убо царю не повинуются подовластныя, никогда же от межоусобных браней престанут. Се убо злоба обычай сама себе хапати! Сам не разумевая, что сладко и свет, Ди что горько и тьма, и иных поучает. Яко се сладко и свет, яко благих престати и злая творити междоусобными браньми и самовольством? Всем явленна суть, яко се несть свет, но тьма, и несть горко.О провинении же и прогневании подовластных наших перед нами.Доселе руские владетели не истязуеми были ни от кого же, но повольны были подовластных своих жаловати и казнити, а не судилися с ними. ни перед кем; аще же и подобает рещи о винах их, но выше реченно есть. Предстатели называешь тленных человек, подобна елинскому блядословию: яко же бо они богу равно уподобляхуся Аполона, и Дия, и Зефса и иных множайших прескверных человек, яко же рече в богословии тезоименитый Григорий, во своих словесех торжественных пиша. «Не Делю си рожества и крадения, судия Критом, мучителя, и юношам, гласы и плища и плясания вооружена, богу плачющеся глас покрывающе, яко да утаитца отцу чадоненавидцу; люто бо бяше яко младенцу плакатися, яко камени поглащенному. Ни фригийская резания и пискания и пляскания. И елико оне человецы бесятся. Ни Дионисия, пи стегну боящася и без времени рожения, яко же другоицы глагола прежде; и фивеом безумия сего почитающе и Семелию моления покланяема; и лакидонским юношам стружеми ранами, имиже почитается богиня. Где ли Екати темный и страшныя мечты и Трофиниева по земли играния и волшвения?Ниже Осиродова томления, другая напасть чтомы египтянины, ниже Исиды безщестием. Им же присно особна: кому же потреба, и торжество и общее на все злочестие. Ино се убо точию люто, еже сотворено добрыми делы во славу и хвалу творцу и божественному подобию, елико мощно стремление быти всяким страстем, жирующим внутренняго чаловека, но еже боги поставити спомошники страстей, да не точию неповинно будет прегрешение, но божественно мнетися, в такии притекающе, ответ покланяемая. Множайшая скверная еллинская деяния, еже от страстей от них боги почиташася, блуда и ярости, недержания и похоти, нежелания. И елико убо кто от них коею страстию одержим бяше, и то подобно своей страсти и бога себе избираше, и в онь вероваша, яко же Ираклия блуда, Крона же ненависти и вражды, Ариса ярости и убийства, Диониса же гудения и плясания, иныя же от страстей боги почиташася». Сим же и ты уподобляйся по своему хотению, тленных человек смея предстатели нарицати, поддерзая славы пе трепещахуся. Яко же убо еллини подобно своим страстей боги почитаху, тако же убо и ты, подобно своей измене, изменников похваляеши; яко же бо онем страсть прикровенна богом почитаема, тако же убо и ваша измена покрываема равно правде причитаема. Мы же убо, христиане веруем в Троицы славимаго бога нашего Исуса Христа, яко же рече апостол Павел: Имамы бо Новому Завету ходатая Христа, иже седе одесную престола величествия на высоких, иже, открыв завесу плоти нашей, всегда проповедует от нас, о ихже волею нострада, очистив кровию своего Новаго Завета. Та же и Христос рече во еуангелии: «Вы убо не нарицайтеся наставницы, един бо есть наставник ваш, Христос». Мы убо, християне, знаем предстателе тричисленныя божество, в ней же познание приведени быхом Исус Христом богом нашим, тако же заступницу християнскую, сподоблыпуся быти мати Христа бога, пречистую богородицу, и потом предстатели имеем вси небесный силы, арханггелы и аггелы, яко же Моисею предстатель бысть Михаил архаггел, Исусу Наввину и всему Израилю; та же во благочестии в новей благодати первому христианскому царю, Константину, невидимо предстатель Михаил архаггел пред полком его хожаше и вся враги его побежаше, и оттоле даже и доныне всем благочестивым царем пособствует. Се убо имеем предстатели, Михаила и Гаврила и прочих всех безплотных; молитвенники же ко госноду имеем пророцы и апостолы, святители и мученики, лик преподобных и исповедник и безмолвник, мужей и жен. Се убо имеем предстатели християнския. О тленных же человецех, - не вемы их, предстатели нарицати их. Но токмо сия не подобает подовластным нашим, но п нам, царем, не подобает нарицатися предстатели: аще убо и порфиру носим, златом и бисером украшену, но обаче тленни есмы и человеческою немощию обложени. Ты же убо не стыдяся тленных и изменных человек предстатели нарицати. Христу глаголющу во Еуангелии: «Еже есть высоко в человецех, мерзость есть пред богом». Та же на изменных и тленных человек, не токмо человеческую высость восхищая, подкладаешь, но божию славу восхищавши! Подобно еллином и наступившим ума неистовившися, бесному подобяся: по своей страсти тленных и изменных человек избирая, похваляеши, яко же еллини своих богов почтоша! И ови убо режущеся и всякими пагубами себе похваляюще, в почесть богом; овии же всяким страстем вдавшеи, богом подобящеся. Яко же рече божественный Григорий: сии убо сквернительство почтоша и свирепьство вероваша; тако же убо и тебе подобает. Яко же убо они прескверным своим богом последоваша, тако и тебе изменным своим другом страдати страсти их подобает и погибнути, Яко же бо еллине, неподобно тленных человек мученики нарицаеши, и того ради подобает тебе празники, мучеников резания, страдания, и плясания, и гудения своих приносити. Яко же еллини, тако же и тебе подобает; якова же они пострадаша, и тебе празники мучеников своих страдати!А иже писал еси, што будто те «предстатели прегордые царьства разорили и подручны нам их сотворили во всем, у них же преже в работе были отцы ваши», - се убо разумно есть, еже едино царство Казанское; о Астрохани же ниже близ вашея мысли было, не точию дело. О бранной же сей храбрости свыше начну ти обличати. Безумие! Како убо гордостию дмяся, хвалишися! Како убо прародителем вашим и отцем и дядям, в какове разуме суще храбрость и помысла попечение, яко вся ваша храбрость и мудрость ни единому их сонному видению подобно, и такия храбрыя и мудрыя люди, никим же понуждаеми, но своими хотении ко бранной храбрости хотимы, а не яко же вы, еже понужаемы на рать и о сем скорбяща, - и такие храбрыя 13 лет до нашего возраста не могоша от варвар християн защитити! По апостолу Павлу рек: «Бых вам подобен, безумну хваляся, понеже вы мя понудисте, власть бс приемлете, безумныя, аще кто вы поядает, аще кто в лице биет, аще кто величается; по досажению глаголю». Всем убо явленна суть, какова злая тогда пострадаша от варвар православныя, и от Крыма, и от Казани: до полуземли пусто бяше. И егда начало восприяхом, за божиею помощию, еже брани на варвары, егда первое послахом на Казанскую землю воеводу своего, князя Семена Ивановича Микулинскаго с товарищи, како вы глаголали? Се, яко мы в опале своей их послали, казнити их хотя, а не своего для дела. Ино, се ли храбрость, еже служба ставити в опалу?И тако ли покаряти прегордыя царства? Та же, сколько хождения не бывало в Казанскую землю, когда не с понуждением, с хотением ходисте?Но всегда аки на бедное схождение сходисте! Егда же бог милосердие свое яви нам, и тот род варварский християнству покори, и тогда како не хотесте с нами воеватися на варвары, яко боле пятинадесяти тысящь, вашего ради нехотения, с нами не быша! И тако ли прегордыя царства разоряти, еже народ безумными глаголы наущати и от брани отвращати, подобно Уношу Угорскому? Како же и в тамошнем пребывании всегда развращенная советовасте, и егда запасы истопоша, како дни три стояв, хотесте во своя возвратитися! И повсегда не хотесте во многом пребывании подобна времени ждати, ниже глав своих щадясте, ниже бранныя победы смотряюще, точию: или победив, но скорее, или побежденым бывшим, скорейши во своя возвратитися. Та же и воины многия подобныя, возвращения ради скораго, остависте, еже последи от сего много пролития крови християнския бысть. Како же убо и в самое взятие града, аще бых не удержал вас, како напрасно хотесте погубити православная воинства, неподобно время брань начати? Та же убо по взятии града божиим милосердием, вы убо вместо строения на грабления текосте. Тако ли убо прегордая царства разоряти, еже убо ты, безумием дмяся, хвалишися?Иже ни единыя похвалы, аще истинно рещи, достойно есть, понеже вся, яко раби, с понужением сотворили есте, а не хотением, паче с роптанием. Се убо похвально есть, еже хотением желая, брани творити? Еже подручна же тако царствия сия сотвористе нам, яко же множае седми; лет меж сих царств и нашего же государьствия бранная лютость не престая!Егда же Алексеева и ваша собацкая власть предста, тогда и тако нашему царствия и государьствию во всем послушно учинишася, и множает треюнадесять тысящь бранных исходит в помощь православию. Тако ли вы прегордыя царства разорили и подручны нам их сотворили, тако же и наш промысл и попечение о православии, и тако супротивен разум по твоему злобесному умышлению!Си убо от Казани; и от Крыма же на пустых местех, идеже зверие бяху, грады и села бяше устроишася. Что же убо и ваша победа, Днепром и Доном? Колико убо злая истощания и пагуба християном содеяшася, сопротивным же ни малые досады! О Иване же Шереметеве что и глаголати? Еже по вашему злосоветию, а не по нашему хотению, случися таковая пагуба православному християнству. Еже убо такова ваша доброхотная служба, и тако прегордая царства разоряете и подручны нам сотворяете, яко же выше явихом.О германских же градех глаголеш, яко тщанием разума изменников наших от бога нам данны. Но яко же научен еси отца своего диявола все ложь глаголати! Брань, еже на Германы: тогда посылали есмя слугу своего царя Шигалея и боярина своего и воеводу князя Михаила Васильевича Глинскаго с товарищи герман воевати, и от того времени от попа Селивестра и от Алексея и от вас какова отягчения словесная пострадах, ихже несть подробну глаголати! Еже какова скорбная ни сотворитца нам, то вся сия герман ради случися! Егда же вас послахом на лето на германский грады, - тебе тогда сущи в нашей отчине, во Пскове, своея ради потребы, а не нашим посланием, - множае убо седми посланий наших к боярину нашему и воеводе, ко князю Петру Ивановичю Шуйскому и к тебе послахом; вы же единова поидосте с малейшими людми, и нашим многим поминанием множае пятинадесяти градов взясте. Ино, се ли убо тщание вашего разума, еже нашим посланием и напоминанием грады взяша, а не по своему разуму? Како же воспомяну о германских градех супротивословия попа Селивестра восхищати может иже сиру и вдовица, суду не внемлюще, - их же вы, желающе на християнство злая, составляете!Антихриста же вемы: ему же вы подобная творите, злая советующе на церковь божию. От насилных же во Израили и о разлиянии крови вашея писах; потачки же никаким не творим, паче же сами вы супротивословия не приемлете, но паче потачки любите. А еже сунклита, от преблужения рожения, не вемы: паче же в вас таковый; моавитин же и амонитин - ты. Яко же убо они от Лота изшедше, от сыновца Авраамля, всегда на Израиля воеваху, та же убо и ты: еже убо от вас племени кто исшел еси, и на ны безпрестани советуеши пагубу.Что же убо писал еси, хотя убо доставити судию или учителя. - ни к чесом у убо власть твоя, понеже убо претительно повелевавши И яко же убо бесовскому злохитрию подобно! Ово убо лукаво и ласкательно, ово же гордо и страшительно; та же убо и ты: ово убо гордостию дмяся, выше - меры, подобяся местоблюстителем, яко изветы творя, к нам писал еси; ово же худейшим рабом своим и скудным умом подобяся. Яко же убежавши от рук наших, яко же пси, нелепая глаголюще; тако же и ты по своему злобесному изменному, собацкому хотению и умышлекию, язступив ума неистовяся, бесному подобяся, колеблеся, писал еси Тем же подобно пророческое слово: «Се владыка господь Саваоф отимет от Июдея йот Ерусалима крепляющая икрепяща, крепость хлеба и крепость воды; исполина крепкая, и человека ратника, и судию, и пророка, и смотрелива старца, и пятьдесятоначальника, и дивна советника, и премудра художника, и разумна послушника. И поставлю юношу начальники их, и ругатели, и обладают ими. И спаднут людие, человек к человеку, и человек ко ближнему своему: приразится отроча к старцу, и безчестный к честному Яко иметца человек брата своего или присного отцу своему, глаголя: «Ризу имаши, начальновождь нам будеши и брашно мое во область твою да есть». И отвещав в день он речет: «Не буду стар, весть бо в дому моем ни хлеба, ни ризы: не буду старей людом сим Яко оставлен бысть Иеросалим, Июдея разорится, и яеыцы их беззаконием господеви не покорятся. Занеже смирит слава их и студ лица их противится им; грех же свой, яко содомский, возвестиша и явиша. Горе души их, зане умыслиша совет лукав в себе, рекше; свяжем нраведнаго, яко непотребен нам есть Убо плоды дел своих снедят Горе беззаконному, злая убо приключаются ему по делом руку его. Людие мои, приставницы ваши пожинают вас истязающе и обладают вами. Людие мои, облажащеи вас летят вы, и стезя ног ваших возмутят. Но ныне станет на суд господь и поставит на суд господь люди своя: сам господь на суд приидет со старцы людей и со князи своими»И яко же Ареопагит писа к Димофилу иноку: Димофил же, и аще кто другая благиня враждуя зело правде, не запрещается, и навыкает добрая и ублажается. Како бо не подобаше ли, рече, благому о спасении останися и погибших веселитися и животе умерших? Сего ради и на рамови емлет еже едва от заблуждения возвращенное и благия аггелы на веселие воздвижет, и благо есть не о благодарных, и возсиявает солнечный свет свой на лукавыя и благия, и на самую душу свою полагает за отбегающих. Ты же, яко же писмена твоя являют, и нришедшаго ко свещеннику, яко же рек л еси, нечестива и грешна, не вем како на себе востав отринул еси; та же ово убо моляшеся исповедаша ко уврачению злых приити; ты же не ужасеся, но и благому свешеннику со свирепством досадил еси, помилованна быти кающагося и нечестива судившу; и конец «изыти» рек еси свещеннику с подобными, воскочил еси не сущи праведно с неходимым, и святая святых скутал еси, я пишет нам, яко хотящаго разтлити священная промыслите льне снабдех, в еще что сохраняя. Ныне убо слыши наших: несть праведно священника, отбеже от тебе служитель или вкупочиеных тебе раб виновна творят, аще и ее чествавати во божественных мнится, и аще ино что отреченных обличится содеяв. Аще убо неудобренне и бесчинне божественнейших есть и предел и устав, изшествия не имат славы ради благопреданныя разруши чин. Не бо в себе богь разделися, како убо станет царствие его? И аще божие есть, яко ж словеса глаголет, суд, священно же вестницы же, и пророцы но священноначальницех суд божественных судеб, от тех божественная приклад леты посредством служитель, егда есть время, навыкнуеми неже быти угодни - сподобился еси. Или на освещенный образы вопиет? Ибо не простех всех изби, изрядни суть святая святых; приближает же ся вящим священносовершительвое удобрение, та ж свещенник удобрение, последуй, еже и сием служительское; вчиненым же угодником, рекше иноком, дверьми невходимых суть отлученны, на нихже свершаются и предстоят не к людению их, но к чину и разумению своих, паче людем, нежели свещенническим и приближающимся. Сего ради свешенных чиноначалия, причащатися им священно полагает божественным, иных, рекше внутреннейшим, их припадание вручи; ибо иже и о божественнем образие присно предстояще жертвенницы, врят, слышат божественна светле им открываемая, происходяще благоверне но извыия божественных и за все послушательным угодником и священным людям и чистящимся чином изъявляют по достоянию свещенная, яже добре пречистая сохраненная, дондеже мучительски скончал еси; обличая святая святых, понудил еси нехотящая; имети рекл еси, свящеиная соблюдаете паче, и еже видел еси, иже слышал еси, си же имел еси что о прикладным священником, яко же ниже истинну словес видел еси, на коиждо день сия толкуя возвращение слышащим, й аще убо языконачальство некако взяти начнет, неповеленно ему от царя, праведни мучитися имате. И аще князь оправдающаго некоторой или осуждающаго предстоя некто, он же под невчиненных по суде что дерзнет, ни убо, глаголю, досаждати вкупе и начало израняти? Ты же, человече, сице смеятелен еси, но кроткого и благаго и на священноначальническая его уставы Но сия подобает рещи, егда паче достояния кто начиная, обаче лепотно деяти, мняшеся, ибо ниже се мощно снеденному. Что убо безместно от сия творити отпаде бога? Что же Саул подражая? Что же мучительныя бесове воистинну бога славяше и господа? Но отриновен есть богословием всяк чюждь епископ и кождо в чину службы своея да не будет, и един первый свещенник во святая святых вниде, и единою в лето сый во всякое по закону свещенноначальнической чистоте. И свещенницы окутывают святая и левите не прикоснутся святых, да не умрут. И прогневася господь яростию на продерзнутие Озиево, и Мария прокаженна бывает, законодавцу устава полагати наченшися, и на Скевины сыны наскочиши бесове «не послуша их речи, и тии течаху, и не глаголаху к ним, и тии пророчествоваху», и нечестивии пожираема тельца и яко убиваяй пса. И просто рещи, не терпит беззаконных всесовершенная божия правда; глаголющим же им: «О имени твоем силы многи сотворихом», «не вем вас», отвещевает, «отидите от мене, вы делателие беззакония». Тем же несть язе, яко же глаголет словеса, ниже праведная, ни по достоянию гоните. Внемлите же комуждо себе подобает, а не высочайшая и глубочайшая смышляти, разумевати же единоя яже по достоянию тому новеленная. Что же убо, глаголеши, не подобает священничествуемыя, или о чесом ином безместных обличаемый творити. единым же лет хваляющимся в законопреступ лением закона бога обесчестивати? И как свещенницы изъявили суд божий? Како бы возвестити имут людем божественныя добродетели, не уввдевша их силу? или како просвещати имут путем тем ноне ныне? Како же божественнаго проповедят духа, ниже, аще есть дух святый, истинною вероваша им? Аз же отвещати им к сим, бо не враг домосильный же, терплю тебя лихоимствуема. Иубокождо сущих при бозе удобрение, бого виднейша вяще ототоимаго есть, светлейшаго вкупе и просвещательная же паче истинному свету приближеннейшая Да не в мест не прии меши, но богоприятном нрикладетве приближены. Аще убо свещенник удобрение есть просвещательно, свесма отпал еожаь священническаго чина и силы, иже не просвещателен, кольми паче же не просвещенный Дер зостлив мне мнитца священных таковый начишшй, и не бояся, ниже устыдеся божественнаго предстояния гоняяй нешцуя богу видети, яже той собою разумен есть, и прельстити нешцует, ниже лжеимеиие от того отца нарицаемаго имеет сквернавая своя хуления (не бо имам рещи молитвы) на божественных знаменных и христовидно глаголати Несть се свещенник, но влый и льстивый поругатель себе и волк на божественныя люди, в кожу облеченна Но Димофилу сия праведныя исправлять Аще убо богослов неправедне праведная гонити повелевает - праведный же есть гонити, егда воздати вам хощет, что комуждо по достоянию, - нраведни со всем достоит гонити., понеже аггелом праведно воздати, яже по достоянию отлучит обаче не от нас, о Димофиле, тем же нам от бога, и тем же еще преимущими аггелы Просто рещи, во всех сущих первыимя вторым воздаются яже по достоянию от всех благочиннаго и праведнаго промышления, яже убо иныя начаяьствовати от бога вчиненныя воздают последним себе и послушливым, и яже по достоянию О Димофиле ж слову ярости и похотеванию яже ко достоянию, да отлучает и да не обидит своего чина, но да начальствует меньшими первоходимое слово Аще бо на торжисцнх видиши раба владыце, к старцу юношу и Алексея и всех вас на всяко время, еже бо не ходити бранию, а како убо, лукаваго ради напоминания, датся до короля лето цело безлепо вифлянтом збиратися? Они ж, пришед пред зимним временем., а сколько тогда народу християнского погубили! Се ли тщание изменников наших, да и вас благо, еже народ христианский погубляти! Потом послахом вас с начальником вашим Алексеем и зело со многими людьми; вы же едва един Вильян взясте, а гут много нашего роду ногубисте. Такоже убо тогда от литовския рати детскими страшилы устрашистеся! Под Пайду же нашим повелением неволею пойдосте, п каков труд воином сотвористе и ничто же успеете! Таково убо тщание разума вашего, а тако пред твердыя грады германския тщалв есте утвержати! И аще не бы ваша злобесное протыкание было, и я божиею помощию уже вся Германия была ва православием Та же оттоле литовский язык и готвинский и ина множайшая воздвигосте на православие. Се убо тщание разума вашего и тако хотения утвержаги православие?А всеродно вас не погубляем; а изменником везде казнь и опала живет, в кою землю поехал еси. тамо о сем пространнейши явления увеси А за такия ваши послуги, еже выше рехом, достойяв есте были многих казней и опал, но мы ещо с милостию к вам опалу свою чинили; аще бы по твоему достоинству, и ты бы к недругу нашему не отъехал, и в таком деле, в коем граде нашем и избыл бы еси, и утекания было тебе сотворити невозможно, коли бы мы тебе в том не верили. И мы тобе веря, в ту свою отчину и послали, и ты как сабацким своим ивменным обычаем измену свою учинилБеземертен же быти мняся, понеже смерть Адамский грех, общеда тельный долг всем человеком: аще бо и порфиру ношу, но обаче вем, яко по всему немощию подобна всем человеком, обложен еемь по естеству, а не яко же вы мудрьствуете, еже выш естества велите быти ми, о ереси же всякой Яко ж выше рехом. благодарю бога моего, вем благо честие отчасти утвердить по божию дарованию, елико мм есть сила Сие же мняху подлежат человеком, яко же скотом быти. аще ли же тако, то уже в человецех пара, я души несть: се убо ересь саддукейская! И се убо ты неистовавшися, без ума пиша. Аз же верую спасову Страшному судищу. хотящим приятв душам человеческим с гелесы их, и ими же содеяша, кождо противу делу их, все вкупе во едином лику разлучить надвое: царие и худейшая чадь, яко братия, истязани будут, кождо противу делу своему А еже писал еси, аки нехотя уже неу мытному судищу предстати. - ты же убо на человеки ересь полагаеши, сам подобен манигейстей злобесной ереси пиша. Яко же они блядословят, еже вебом обладати Христу землею же самовластным быти человеком преисподними же дьяволу гако же я ты будущее судище ироповедаеши зде се же божиих наказаниих преходящих согрешений ради человеческих, презиравши Аз же исповедую и вем, не токмо тамо мучение иже зде живущим, преступающим заповеди божия, но и зде божияго гнева праведнаго по своим злым делом чашу ярости господня испивают многообразными наказа нии мучатся по отшествии же света сего, горчайшая приемлюще Сипе аз верую Страшному судищу спасову Та жеи се вем обладающу Христу небесными и чинными преисподними яко живыми и мертвыми обладая, и вся на небеси ш на земли и преисподняя его состоится хотением, советом отчим а благословением евятаго духа, аще ли ж не тако, сия мучения приемлют, ч ее нко же манихея, яко же блядословиши о яеумьттном судищи спасове, аще не хощем предстати Христу богу ответ дати о своем согрешении, вся ведущему сокровенная в тайная Аз убо верую, яко о всех согрешениих вольных и невольных суд прияти ми, яко рабу, и не гокмо о своих, но и о подвластных дати ми ответ, аще моим несмотрением погре шится; како ж и твой разум смеху не подлежит, яко аще тленни властели множидею на судшще неволею привлачают, царю же царем и господу гое подем, всеми владеющему, како не повинутися? И аще кто безумен и не хощет, то от божия гневу где укрытися? Иже яеодержиму превыспрення, яже на воздусе держаши, воду и море востязающе божия премудрость, ему дыхание в руце всех сущих, яко же рече пророк: «Аще взыду на небо, ты тамо еси; аще сниду во ад, ты тамо еси. Аще возьму крыле мои рано и вселюся в последних моря, и тамо бо рука твоя наставит мя и удержит мя десница твоя. Не утаися кость моя от тебе, яже сотворил еси втайне, и состав мой в преисподних земли». Сице убо аз верую неумытному судищу спасову, И от божия всемогущия десница живым и мертвым кому возможно куда укрытися? Вся нага и отверстаПрегордым же гонителем всем Христа истиннаго бога нашего противвика, яко же рече писания: «Господь гордым противится, смиренным же дает благодать» Станем же убо о сем разсужение имети, хто прегорд: аз лише же от бога повинным ми рабом, вам повелеваю хотение свое сотворити; рхли вы же по божию велению моего владычества и своего ига работпаго отметаетеся, яко господие повелеваете мне свою волю творити, и поучаете, обличаете, учительский сан на ся возлагаете? Яко же рече божественный Григорий к надеющимся юности и во все время держащим быти учителем: «Ты преже брады учиша старца: или учити веруешь ни от возраста, ни от нрава, никако имый честь? И посему Данил и онъсица, юний судия, и притча на языде: всяк убо обидяй во ответ готов, но не закон церкви скудно. Яко же ни едина ластовица весну творит, ни письма единого землемерца, ни корабль един в море». Такоже убо и ты, ни от кого же рукоположен, учительский сан восхищавши. Се ли гордо, яко владыце раба учити, али се гордо, яко рабу владыце повелевати? И может же сия и невежда разумети. Яко же гы, собака, и того не разсудиши, яко три патриархи собрашася со множеством святителий к нечестивому Феофилу царю, и многосложный свиток послаша; и таковая хуления, яко ж ты, не писаша, аще и нечестив бяше царь Феофил: благочестивым же наипаче подобает смиреннейше вещати, да от бога сам милость обрящеши Аз же верую Христу богу моему, яко не движением сердечным таковая имею согрешения; и аще убо власть они имея и нечестивому не хулиша, ты же кто еси, сан восхищая, и неистовая хулиган?И хощете закон божий нужею утвердити - и своим злобесным хотением вся апостольская предания попираете; апостолу убо Петру глаголющуз не яко обладающу ряду, но образи бывающе стаду, не с нужею, но волею, не мшелоприбытком; вы же вся сия призираете.Гонения же на люди воекладаете: вы ли убое попом, Алексеем не гонцы? Како убо епископа Коломенского Феодосия, нам советна, народу града Коломны повелесте каменим побити? И его бог ублюде, и вы его сь его престола согнали Что ж о казначее нашем Никите Офонасевиче? Почто живот напрасно раздробисте, самого ж в заточении много лет, в дальных странах, во алчбе и наготе держасте? И аще убо вся гонения ваша исчести кто доволен за множество их, церковных же и мирских! Хто мало нам послушан, тех всех гонисте. Или убо се праведно, яко сшивая сети и поляцания, подобно бесом творите? Сего ради убо паче беззаконно, яко подобно фарисейскому кичепито твористе: внеуду являющеся праведна, внутрь удуже полни лицемерия и беззакония; тако и вы, внеуду убо будто исправления ради ронивте, являющеся человеком, внутрьюду же свое яеправедное хотение гнева исполняете; и сия ваша гонения всем разумна суть. Истязания же не токмо до влас, но и движение сердечное, яко же рече: «несоделанное мое видесте очи твои, и в книзе твоей вси напишутся», не токмо ты ему судитель, Яко же и в Старчестве реченно бысть еже о Иванне Каловег егда брата осуди, в велицей лавре живущаго, в пьяньстве и в блуде и в прочих неутвержениих, и тако скончавшися. Он же о сем возстеная, како виде стзбе восхищенна в видении пред великим градом приведена и господа нашего Исуса Христа седящаго на престоле, а собори множество аггел окрест предстоящих, И души оной усопшей принесение ко Ивану, и ос ужение ей от него вопрощающим аггелом, кое место повелит им вселитися, оному же безответну сущу. И егда приближишася вводящи его ко вратом Исусовым, словом возбранен бысть внити, и рече ему глас Исусов издалеча «Се ли есть Антихрист, восхищая суд мойг», И рано убо но глаголе сем аки гонимо, и вратом затворившимся, и мантии от него снятой бывши, еже есть покров божий. Оному же возбнувшуся от видения и мантии не обрете на большее извещение, Оному же ко сем 15 лет отрадавшу по пустыни, ниже зверя, не гокмо человека видевшу, и ако по таковем страдании сподобися тако же видению мантию и прощения прият. Смотри же, бедник, яко не осуди, но возотана, к како яоотрада страшно, аще и праведник Колмв же паче поотражут, иже нечестие много сотворяшще и божий суд на ся восхищающе, и гордящаея с прощением ужасающе, а не сетующе с милованием. И аще о сетовании акова поетрада? кольми паче осуж даяй постражетСудятеля же приводишь Христа бога нашего меж мною и собою, а аз убо сего судища не отметаюся. Он бо, господь бог наш Исус Христос, судитель праведный, испытан сердца и утробы и аще кто и помыслит что и в мегновении ока вся суть нага о отверста пред ним, и несть иже укрыется от очию его; вся ведуще ему тайная и сокровенная; и се убо весть, за кое дело востасте на мя, и что исперва пострадаете от мене, аще и последи, по вашему безумию, с милостию месть вам воздах. Но обаче вы соблазна всему начало, понеже убо яко же рече пророк, мнясте мя червя, а не человека, и о мне глаголнете, седяще во вратех и о мне поясте, пиюще вино со други; и сему убо всем ласковым вашим советом и умышлением,. судитель истинный Христос бог наш, И ты убо судию Христа ориводиши, дел же его отметаешися: оному убо глаголющу: «солнце не зайдет во гневе» без прощения, и молитися за творящих напасти отрицаешися.Зла же и гонения безлепо от мене не приял еси, и бед и напастей на тебя не подвигли есмя; а кое и наказание на тебя и мало было, и то за твое преступление, понеже согласился еси с нашими изменники Лжей и измен, ихже ее сотворил еси, на тебя не взваживали есмя; а который еси свои преступки делал, и мы по тем твоим винам по тому н наказание чинили. Аще ш наших опал, за множество их зретн не можешь, како убо может исписати вся вселеныая ваших измен и утеснений, земских и особных, еже вы своим злобесным умышлением сотвористе на мя?А всего того тебя есми не лишивали, и от божия земля не отгнали, но сам еси от всех лишен, и на церковь востал еси, подобно Еутропию ско не церковь бо его продаде, и он сам от церкве божия отторжеся; тако же убо и ты: не божия земля тебя от себе отгнала, но ты сам себя от нея отторгнул еси и на ее пагубу возстал еси Злая же и непримирительная ненависть - кою воздал тебе? Ведущу тя от юности твоея, и водворению нашему извыкли естя и до нынешней твоей измены всячески дышуще на пагубу нашу, и достойных мук по твоему злоумию не воздахом Се ли убо злаяв непримирительная ненависть, еже ведущи тя о главе нашей злая советующе, и в такове приближении и чести многоименныя держахом выше отец твоих, еже вси видят в какове чести и богатстве родители твои жили, и како убо отец твой, князь Михайло. в какове жалованье и чести и в богатстве был, и се вси ведят. каков же пред ним ты, и колько у отца твоего начальников поселян, колико же отец твой был у князя Михайла Кубенского боярин, понеже дядя, ты же наш: мы тобя чести сподобихом. Се ли не довольно чести и имения и воздаяния? Всем еси лучши был отца нашим жалованьем, а храброваньем его хуже еси: изменою же прешел еси.И се ли убо твое благо и возлюбленное, еже повсегда сети и претыкания полагал еси, конечнее же подобно Июде, на пагубу душу поучил еси?И аще кровь твоя, пролитая от иноплеменных за нас, по твоему безумию, вопиет на нас к богу, и еже убо не от нас пролиты, тем же убо смеху предлежит сия, еже убо от иного пролитыя, и на иного вопиет Паче же и должная отечеству си совершил еси; аще бы сего не сотворил еси. то неси бы был еси християнин, но варвар Но сие к нам неприлично.Кольми же паче наша кровь на вас вопиет ко господу, от вас самех пролитыя: не ранами, ни кровными потоками но многими поты и трудов множество отягчения безлепая, но еже по премногу от вас отяготихомся паче силы! И от многаго вашего озлобления и утеснения, вместо крови, много излиявшихся наших слез и воздыхания и стенания сердечная; и от сего убо пречреслия приях, еже убо конечному люблению не сподобисте мя, еже о царицы нашей и о чадех наших не поскорбисте мною, убо сицевое на вы вопиет ко господу богу моему, паче и вашего безумия, понеже бо иное пролиясте за православие кровь свою, иное же, желая чести и богатства. Сие убо богови неприятно есть; паче же и удавления вменяет, да еже славы ради умрети; мое же утеснение и вместо крови пролитыя от вас самех пролиях всякое оскорбление и озлобление, еже вашим злым сеянием озлобления строптиваго жити не престает, се убо наипаче на вас безпрестани к богу вопиет! Совесть же свою испытал еси не истинною, лестно, сего ради истинны не обрел, понеже едино войско испытал еси, а еже убо о нашей главе твоего нечестия, се презрел еси; посему мнишися и неповинен быти.«Победы же пресветлыя, одоление преславное» когда сотворил еси?Егда убо послахом тя во свою отчину, в Казань, непослушным нам повинути; ты же, в ьювинных место, неповинных наших к нам привел еси, измену на ая возложит а; на них же послахом тя, никоего же зла Сотворил еси. И егда в нашу отчину, на Тулу, недруг наш приходил крымской парь и мы тогда вас послахом, оному же устрашившуся и во своя возвратившуея, воеводам же его Акмогмету улану не со многими людьми оставгауся, вы же ноехасте ясти и нити к воеводе нашему, ко князю Григоръю Темкину, и едчи. поидосте за ними же, они же от вас отидоша здравы Аще убо и вы раны многи аретерпеете, но обаче победы благи еикоея же не сотвористе. Како же убо под градом Невлем: пятьюнатцатз тысящмв четырех тысящ не могосте побита, ш не токмо убо победисте, но я сами от них возвратиетеся, ничто же у спев те. Се ли убо пресветлая победа и одоление преславно и похвально я честно Иная убо не твоей власти бяху; убо тебе на похвалу написуетвя!А еже убо мало рождьшей своей зрел еси, и женм своея мало познал еси, и отечества своего оставил еси, но всегда в дальних и окольных градех наших против врагов наших ополчился еси, претерпевал еси вся естественны я болезни, и ранами учащен еси от варварских рук, и в различных браяех, и сокрушенно уже ранами все тело имееши - и сия тебе вся оотворишася тогда, егда вы с попом, со Алексеем владеете. Аще не годно, почто тако творили есте? Аще же творили есте, почто сами своею властию сотворив, на нас словеса воскладываете? Аще и мы бы сие сотворили, аесть дивно: но понеже сие должно нашему повелению в вашем служении быти. Аше бы муж браненосец был еси, не бы еси исчнтал бранны я труды, но паче на преднейшее простирал ся еси.. аще же исчнтаеши бранны я труды, то сего ради и бегун явился еси, яко ае хотя бранных трудов понести, я сего ради во упокое пребывати Сия же ли твоя худейшая браниносия нами ни во что же поставлена, еже ведомы я измены твоя, еже иретыкания о нашей главы тебе призрена бывши, и яко един от вернейших слуг наших был еси славою и честию и богатством. И аще бы не тако, то каких казней за свою злобу был еси достоин! И аще бы не было на тебе нашего милосердия, не бы возможно тебе угонзнути к нашему недругу, только бы такое наше гонение было, яко же по твоему злобесному разуму писал еси. Бранны я же дела твоя вся нам ведома Не мни неразумна суща, ниже разумом младевствующа, яко же начальницы ваши поп Селивестр и Алексей неподобно глаголал гг ниже мните мя детскими страшилы устрашити, яко же преж того с попом Селиверстом и со Алексеем лукавым советом прельстисте, ниже мнисте яко нызе таковая сотвористе. Яко же в притчах же реченно бысть: «Егож ее имати яти, ее покушайся имати».Мздовоядаятеля же бога призывавши; воистинну то есть мздовоздатель всяким делам, благим же ш злым; не токмо подобает разеуждение имети человеку, како и против каких дел своих хто мздовоздаяния приимет? Липе же свое драго показуеши Хто же убо и желает таковаго ефиопскаго липа видети? Где же убо мужа обрящет правдива, иже зекры очи имуще?Понеже глаголюше бо, ако оскорбльшу некогда от неверных некоему: скорбь же его бе, яко от церкви он иекотораго ко безбожию прельсти, еще илариоиским днем от того совершаемом. Потреба бяше от обою благолепия помодитися и бога спаса помощника приимшу, овогда убо возрастити, но в себе ве прежде сего пострадав Не нем, како когда узление некоторое н горесть показав, возлеже спати, убо сице зле имея (вечер убо бе); о полунощи же (обаче бо в то время сам себе божественным пением бодрьствовати) востает убо, ниже снов самех сущих и присно дресецаемых в яесмущеыие насяадився. Стоя же, обаче же в божественней беседе, неблагочестне скорбите и ту жалю: не быти праведно, глаголя, аще же да будут мужие безбожнин. развращен пути господня правыя. И сия глаголы молящеся богу пожжением некоим обещают в конец немилостивые улишити живота Сия же рек, глаголаше, слову видите выезапу дому, в нем же стоите, иск о л еба-в пху еы, первее и в верха на две половины разделившуся, и некое огньство многое ветл ое, сопреди ему. и то (мняще бо ся прочее без покрова место) от небеса безетраетны, даждь до того доле носимое Небо же само откровенно, и на рамени небесном Исуса, безсмертным человеком виде, ему предстоящим аггелом И сия убо свыше зретися в го му явит йен Долу же преклонная, Карп, видите, рече, в земли самой вольную некую земную пропасть, и темную и разседшуюся; и мужи убо оных, их же кленяте, пред ним на устех стояти пропасти, трепетны умиленныя, елико аеобносимое от своих ног непостояния. З долу же пропасти мвем возпользовати и о ногах их подвизатися.Когда оттизатися, обращающемся вкупе и отягчавеющим и влекущим; когда зубы ли опашми бьющим, или ск окт а ющнм, и всегда в пропасть воврещи козньстующим. Быти же и мужем некоим посреди змиев, на мужие востающим, колебающим вкупе и порявающим ыняху же быти еже пастися и оны, ово убо не хотяше, ово же хотяща от зла помалу донужаем вкупе и повинуеми Глагол шпе бо Карп, тебе радоватиая доле врящи, горних же не брещи И стужати же и пренемогати, яко уже и не падоша, и вещию многажды на них востающим, и изнемогоша, и вкорбети и к л яти. й возникше егда видети убо небо, яко же и первме видела, Исуса пожиловати бывшее, востати яебеснаго престола, и даже до тех сошедшаго, и руку благую подати, аггелом ему соприемлющнм иному отинуду держати мужи; и рекшу Карпу. Исусови руце простертой Бяй мене, прочее, готов бо семь и паки за человеки спасаемыя пострадати И любезно ми се есть, не иным человеком согрешающим, Обаче зри, аще добре имашы, яже в пропасть ео змиями пребывания заманити, еже з богом и благими и человеколюбивыми аггелы. Сия суть, еже аз слышат Веру истинну быти. И аще убо такова праведна и свята мужа и нраведни молящася на погибель, не послуша аггельския владыко, кольни же паче тебе, пса смердяща, беснаго изменника, праведник ли на злую волю молящеся не послушает, яко же рече божественный апостол Ияков: «Просите и не приемлете, зане зле просите»Великаго священномученика Поликарпа видение, еже молящуся на еретиков, еже смятших божественную службу, о погибельных И како виде не яко во сне, но яве, на молитве предстоя, агтельскаго владыку, на плещу херувимскую седящу, и земли убо зинувши вропастию великою, и змию оттуду страшну дыхающу; онем же яко осу женином руце опаки связание имущих и к пропасти влекомых, еже инии же поползновение имяху бяху, еже в пропаств оной пастися. Святаму мужу Поликарпу гако от зелныя же ярости гнева разжегшеся, оставиша ему пресладкаго Исусова видения, а прилежно смотряяще погибели муж онех Тогда убо и аггельский владыка с плещу херувимску сниде и мужи онех взя за руку, плещи же представи Поликарпу и рече: «Аще ти сладко есть, Поликарпе, бей мя, понеже и преж сих ради плещи свои вдах на раны, да вся в покояния вмещу» И аще убо такова праведна и свята мужа и праведнее молящеся на погибель, не послуша аггельский владыко, кольми же паче тебе, пса смердяща, злобеснаго изменника, неправедника, злую волю молящуся не послушает Яко же рече божественный апостол Ияков: «Просите и не приемлете, зане зле просите, да во сластех ваших изживете». Обаче верую богу моему: «Болезнь твоя на главу твою да обратитца».О преподобием князе Феодоре Ростиславиче, сего аз на суд желательне приемлю, аще и сродник вам есть, понеже бо святи ведят паче по смерти праведна сотворяти и видят меж вами и нами, яже от начала и доднесь, и то убо праведно разсудят, И яже бо нашу царицу Анастасию, вами уподобляемую Евдокею, како супротиву вашего жительнаго злаго немилостиваго умышления и хотения святый преподобный князь Феодор Ростиславич, действом святаго духа, царицу нашу от врат смертных воздвиг? И се убо наипаче явленно есть, яко не вам способствует, но нам недостойным милость свою простирает. Та же и ныне уповаем его способника быти нам, паче же не вам, понеже бо «аще чада Авраамля бысте были, дела Авраамля бысте творили; может бо бог и от камения совоздвигнути чада Аврааму» Не вси бо, изшедше изо Авраамля семени, Авраамля чада причитаются, но живущем в вере Авраамове, си суть семя Авраамле. Суемудренными мысльмв ничто же помышлений ее творими, и на такой пользе и степени ног своих не зггвержаем; во елика наша сила крепчайша разума испытуем, и на твердой степени, утвердив ноги своя, стоим неподвижно.Прогнанных же от нас несть никаго же, развее сами отторгошася от православия Избиенныя же и заточенныя по своим винам, яко же выше рех, по тому тако а прияша. А понеже убо неповинный глаголети, се убо наипаче злобу совершаете, яко убо сотвориве зло, непрощен грех хощете имети Не тако убо грех творитца зол, егда гворится, но егда по сотворении и познании раскаяния, покаяния не имат, тогда убо грех злейши бывает, понеже законопреступление аки закон утвержается. Радов ати о сех одоление не о чесом, яко своих подовластных измены их видети и по сих во изменах их казнити Но обаче о сем скорбети подобает, яко сицевым злобесным разумом взятися, еже во всем богоданному владыце сопротивитися Убиенных же по своим изменам у престола владычня предстоящи, како убо возможно есть, паче же и человеком аедоведомо Вы же изменники, аще вопиете без правды и не приемлете, яко же выше реченно есть, понеже сластей ради просите.Ни о чесом же убо хвалюся в гордости, яикако же бо гордеыия желаю, понеже убо свое царское содеваю и выше себя ничто же не творю. Паче же убо вы гордите дмящеся, понеже убо раби суще, святительский сан восхищаете и царский, учаще, и запрещающе, и повелевающе. На род же християнский мучительных сосудов не умышляем, но паче за них желаем противу всех враг их не толко до крови, но и до смерти пострадати. Подовластных же своих благим убо благая подаваем, а злым же злая приносится наказания, ни хотя, ни желая, но по нужде, их ради злаго пре ступления, и наказания бывает; яко же речепно бысть во еуаггелии:«Егда убо состревшися, воздежеши руде свои, ин тя пояшет и ведет, аможе не хощеши». Видиши ли, яко многажды и не хощу, случаютца по нужди законопреступным наказания. «Наругающеи же и попирающе аггельский образ, согласующе ласкателем неким» - развее останков злаго вашего совета! Безсогласных же бояр у нас несть, развее другов и советников ваших, яже ныне, аодобны бесом, вся советы своя лука выя не престаюгце в нощн содевающи, яко же рече пророк; «Горе соде вающим совет зол до заутрия и гонящим свет, да в совете своем екрыют праведнаго», или яко же рече Исус ко пришедшим яти его: «На разбойника ли изыдосте со оружием и дреколми яти мя. По вся дни бе при вас, уча в церкви, и не простросте руки на мя; но се есть ваша година и область темная». Губителей же души нашей и телу несть у нас И се убо паки детская помышления, - и сего ради убо яко не хотех в детстве быти, в воли вашей, гонения нарицаете. Вы же владетели и учители повсегда хощете об, быти, яко младенцу Мы же уповахом милостию божиею, понеже домдохом в меру возраста исполнения Христова а, кроме божия милости и пре чистыя богородицы и всех святых, от человек учения не требуем, ниже бо подобно есть, яже владети множеством народа, овех разума требо вати.От Кроновых убо жрец - еже бо подобно псу лая или яд ехидне отры гая; сие неподобно писал еси: еже убо како родителем своим чадом сицевая неудобственная творити, паче же и нам, царем, разум имущим, како уклонится на сие, безлепие творити? Сия убо вся злобесным своим собацким умышлением писал еси. А еже свое писание хощеши во гроб положити, се убо последнее християнство свое отложил еси. Еже убо господу повелевшу еже не противитися злу, ты же убо и обычное, еже невежда имут, конечное прощение отвергл еси; и посему убо несть подобно и пению над тобою быти.В нашей же отчине, в Вифлянской земле, град Волмер недруга нашего Жигимента короля нарицаеши, - се уже свою злобесную собацкую измену до конца совершавши. А еже от него надеешися много пожалован быти, - се убо подобен есть, понеже убо не хотесте под божиею десницею власти быти, и от бога данным нам владыкам своим, послушан и повинен быти нашего повеления, но в самовольстве самовластно жити; сего ради такова государя искал еси, еже по своему злобесному хотению, еже ничем же собою владеющу, но паче худейша худейших рабов суща,понеже от всех повелеваем есть, а не сам повелевая. Понеже и утешен не можеши быти, понеже тамо о себе кождо о своем пекийся, кто же тя убо избавит от насильных руки обидящих или сына отцу досаждающа вкупе и нам имуще и раны налагающе и нечествовати имели быхом, аще не большими претекше помогли быхом, паче же негли ны приобидели бяху, како не устыдитца имамы, презирающе от ярости и похотения и обидимо слово, и еже от бога даннаго начала изгонемое в себе нечестивое и неправедное безчинное, и разспря и неудобрение воздвижугце? В лепоту блаженный наш от бога законоположник не удостоят церкви божия предстоятельствовати, иже не у сего дому добре уже предстательствовавшаго, ибо иже ни врачюнивый себе, и иного врача нет, сий же и иного - и дом и град, а иже град - и язык, и просто рещи, яко же словеса глаголя: «Иже в мале верен, и во мнозе верен есть» Сам убо по похотению и ярости и слову, яже по достоянию, отдел я, и тебе же божественнии служители и сим свещенницы, свещенноначальницы же свещенником и свещенконачальником апостолы и иже апостолы приемницы. И аще где хто во онех прикладнаго погрешит, о вкупочинных же святых да исправится и не возвратится имать чины на чинов, кождо в чину своем и в службе своей да будет. Толико от нас о еже ведети и деяти, яже твоя. А еже в мужа, яже глаголеши, нечестива и мерзка, безчеловечна, не вем, како восплакати и сокрушения любимаго ми. Чим убо мниши угодник от нас устроен быти? Ибо аще не благаго всяка убо и нас нужно тя быти, и яже в нас служения всего чюжда, и время тебе и бога искати и евещенники други и от тех возверитися паче, нежели совершитися и быти любезнаго безчеловечия жестокий служитель. Егда убо мы сами яко отнудней святости на кончине и быхом и не требуем божественнаго себе человеколюбия, или сугубое согреши, яко же слово глаголет, по нечестивым и согрешаем, не ведущи, в чем претыкаемся, но оправдающу себе и мняше видети, во истинну же не видяще? Ужасеся небо о сем и вострепетах, а и не веруя себе. А и аще не твоим себе соделал бых, яко не бых им собе соделал! Добре да веси писмяном не убо повинулся быша, аще убо и нецы от тебе повинути мя достойно судища, яко Димофил непщует благаго всех бога не быти человеколюбива, ниже собе требовати милующаго или спасающаго, но и свещенники отхиротонисает сподобления благочестию носити неведения людцкая и милостива бога творити, но яко добре ведяще ея, яко и ти обложени суть немощию. И богоначальным свещенносовершителным путем шествовал еси, а паче от грешник, яко свещенная словеса глаголют, от лутчего и яже в того любве указ творит, еже овец кратчайшее пасение. И лукава нарицает иже не оставлынаго срабному долг, и иже очести преподавшаго дарования ем зело многия благодати, осуждает еже своих восприятие, его же нуждно убоятися и мне и Димофилу, иже в нечествующем в самое страдание оставление производит от отца, не запрещает же и учеником, яко и нечестием немилостивне удостоиша осудити отгнавшаго самаритяне. Се уже много глаголано гонити свирепого послания, горе бо и долу словеши, яко не себе, но бога мстил еси; злобою, рцы ми, благаго? Отступи, не имамы архиерея, могущего простити немощей наших, но и беззлобив есть и милостив, ни взовет, ни воскричит, и кроток, и той очищение есть о гресех наших. Тем же не приемлет твоя неревнителная устремления, ниже аще тмами восприемлеши Фиеса, и Илию, божественнейши же наш священноположник кротостию учит противящихся учению божию: учити бо, а не мучити подобает неведущее, яко же и слепыя не мучим, но и наставляем. Ты же возникнути на свет начинающему же, по лицу бия, отринул еси и со многим студом приходящаго свирепо отгнал еси.Се уже много понуждася достойно, его же Христос бог, благ сый, по горах бирающаго ищет и отбегающаго призывает, и обретшеся едва на раму вземлет. И моляся, на зле сице и о себе советуемся, и иже в нужах имен иже бо обидети некоторых или сопротивно благодействовати начинающе, о нем убо не всяко содеявша, яко же хотя, себе жь злобу или благостыню совселивша или божественных добродетелей или свирепых исполнени и страсти будут, и сии убо аггелом благим споследницы и спутницы и зде же и тамо во всем смирении и во свободе всех злых во присносущим веце блаженный наследуют покоища и з богом присно будут, еже всех благих величайшее. Сии же отпадут божественнаго вкупе и своего смирения и зде и по смерти вкупе со свирепыми беси будут. Сего ради и нам много тщание з богом благим быти и быти с государем всегда, а не злым от праведнейшаго соотлучатися, яже по достоянию от своих претерпеша, егоже аз всех паче бояхся и моляся быти всех злых непричастен.Тем же и сие тебе подобно есть, понеже учительский сан восхищавши, яко же божественный апостол Павел пишет: «Се ты июдей именуешися, и почивавши на законе, и хвалишися о бозе, и разумевши волю, искушавши лучшаго, научаем от закона, надеяжеся себя вожда быти, слепым свет сущим и во тме наказатель безумным, и учитель младенцем; имяше образ разума истинне в законе научая бо и иного, себе ли не учиши? Проповедан не красть - крадеши; глаголя и не прелюбы творити, прелюбы твориши; скаредуя идол, святая крадеши. Иже в законе хвалишися, преступлением закона богу досаждавши. Имя божие вас ради хулится в языцех».И яко же рече божественный Григорий: «Аз убо человек быти, поведу ти животно пременно и тленно естество и приемлю, се бо добро и поклоняюся давшему, инем предаю и праведно нося милости, милостив бо и сам ся немощию обложен, яко и се в мере измерюся. Ты же что глаголеши, что законополагаеши? О новый фарисею и чистый званием, а не волею, и даша нам навето еже немощию. Не приемлеши и покаяния, не даеши ли слез? Да не имы такому суду впадеши! Не стыдиши ли ся, еже Исусу человеколюбцу немощи наша приемшу и недуги понесша, не праведники пришедшу призвати, но грешныя на покаяние, милостиве хотящему паче неже жертвы, седмьдесят седмерицею оставляющу прегрешения. Яко же блаженна ти есть высота, аще чистота бы была, не гордость закону, а выше человека и реша нечаянием исправлением, подобно бо есть зло оставленное нецеломудренно и зазрение непрощенно: ово убо всю оставити бразду, ово же крепко задавляти. Яви ми чистоту, и приемлю ти дерзость. Ныне же боюся, да не точию гной ми внесше, в неисцеление. Ни Давида ли приемлеши какяцася, ему же пророчески дал покаянием соблюдени? Петра великаго, пострадавша нечто человеческой при спасенной страсти? Но и сприемлет, и трижды вопрошением и исповеданием трикратно отвержение исцели. Или ни скончавшагося приемлеши кровию, - есть бо и се твоя неразумия, ни в Коринфе беззаконновавшаго? Павел и любовь утвердив, имже исправление виде, и почто, окаянне, вящшею печалию погрузится таковый о тяготе безчислием запрещений Не юнным ли вдовицам посягати возраста ради, удобь пленимаго? Павел се дерзну, ему же ты являешися учитель, яко ни четвертое небо дошед и другии и недоведомых слышав и больший круг проповедаяием прошед. «Но не по крещении». - Сия реченное указание или покажи или не осуждай Аще ли отреченно, да удолеет человеколюбное. И ки ми законова того человекаыенавидства, иже лихоимство убо не пресече, второе идолослужение, блуд же тако горько осуди, яко без тела и безплотен».Пророк же Давид рече: «Еретику же рече бог: «Векую ты поведавши оправдания моя и восприемлеши завет мой усты твоими? Ты же возненавиде наказания и отверже словеса моя вспять. Аще видиши татя, теяаше с ним и с прелюбодеем участие свое полагаше». Прелюбодей же убоне плоти; ино яко же прелюбодей плотию, сице изменою. Тако же и ты со изменники участие свое полагаше. «Уста твоя умножиша злобу и язык твой соплеташе лщения. Седя на брата своего клеветаше и на сына матере своея полагаше соблазн брашен». И сын матере своея всяк християнин, понеже во единой купели крещения вси родихомся, свыше. «Сия сотворил еси, умолча же, вознепщевал еси беззакония, яко буду тебе подобен: обличю тя и представлю пред лицем твоим грехи твоя. Разумейте же сия, забывающей бога, да не когда похитит и не будет избавляяй».Дано вселенней росийстей царствующаго престолнаго града Москвы, степеней честнаго порога, крепкая заповедь, слово то, в лета 7072-го июля в 5 день.

Тема: Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Стиль Ивана Грозного

(анализ одного письма)

Контрольная работа по «Древнерусской литературе»

«Стиль - это сам человек»

(Ж.-Л. Бюффон)

От драматической и таинственной эпохи Ивана Грозного до нашего времени сохранилось не много письменных свидетельств. Многочисленные пожары XVI-XVII вв., небрежение к старинным документам в XVIII и даже XIX столетиях привели к потере множества ценнейших источников, хранившихся в государственных архивах. От частных архивов того времени до нас дошли лишь крупицы. Многие документы, летописи, повествования иностранцев искажены позднейшими переписчиками, изданы по неисправным или неполным спискам, что сильно затрудняет работу с ними. Тем большую ценность представляют источники, сохранившиеся если не в первозданном виде, то в близком к подлиннику и представляющие связный текст, а не обрывки или пересказ позднейшего автора. К ним принадлежит уникальная по своему характеру переписка царя Ивана с Андреем Курбским, которая наиболее ярко представила в литературе особенности своего времени.

Началом знаменательной переписки послужило обличительное послание князя Андрея Михайловича Курбского, крупного военачальника, который, имея основания ожидать опалы и казни, бежал в 1564 г. в Литву, откуда и переслал Ивану IV письмо. В нем он обвиняет Ивана Грозного в непомерной жестокости, неоправданных гонениях, грозит царю Страшным судом. Ответом явилось первое послание царя, обозначенное как царское послание в «Российское … государство». В этом послании, охарактеризованным Курбским как «широковещательное и многошумящее», Иван IV излагал свою государственную программу, защищал свое право самодержца на неограниченную власть, осуждал бояр, под которыми он подразумевал все противоборствующие ему силы. Яростно отвергал царь и упреки Курбского, причем особенно болезненно воспринял он укор в "сопротивности православию".

Вопрос об авторстве произведений, подписанных именем Ивана IV довольно сложен, т.к. Грозный как глава государства подписывал огромное количество дипломатических посланий и других документов. Мнения о том, были ли царь писателем довольно противоречивы. Так Э.Каин, профессор Гарвардского университета, поставил под сомнение авторство Ивана IV «отсутствием автографа» и заявил о подложности переписки Грозного с Курбским. Но большинство литературоведов выделяют главным критерием для установления авторства - своеобразный стиль произведений.

Главная черта «Переписки Ивана Грозного с Андреем Курбским», отличающая ее от других публицистических произведений XVIв - «значительный рост индивидуального начала в стилей произведений». Как писал Д.С.Лихачев: «Индивидуальные особенности стиля, поднявшиеся над жанровыми трафаретами, были уже в достаточной мере ясны у обоих главных антогонистов эпохи - Грозного и Курбского». До Ивана IV не было ни одного писателя, в творчестве которого с такой силой были бы выражены индивидуальное начало и личность автора.

Грозный и Курбский вели спор в жанре эпистолярной публицистики. Этот жанр включал в себя разные типы писем. Литературные послания могли использоваться как условная форма проповеди, богословского трактата или публицистического сочинения; официальные и дипломатические грамоты подчинялись законам деловой письменности. Частные, бытовые письма свободно включали в себя народную речь и образность. Между литературными посланиями и деловыми письмами существовали разнообразные переходные формы. В своих посланиях Грозный отразил разрушение некогда строгих границ между жанрами литературы и деловой письменности. Иван IV умело воспользовался в своем творчестве свободой, которую предоставлял эпистолярный жанр.

В творчестве Ивана Грозного приемы острой публицистической полемики достигли особого развития. Живой спор с противником, обильные риторические вопросы по его адресу, издевательское пародирование аргументов оппонента и вместе с тем нередкое обращение к его рассудку («ты бы сам себе поразсудил»). Эти особенности проходят через все послания Ивана IV.

В литературе царь Иван был прежде всего новатором. Для всякой средневековой письменности, в том числе и для русской, характерен литературный этикет. В литературе были строгие правила, в каких выражениях положено писать о врагах и о друзьях, о боевых подвигах и о церковной жизни, где место бытовым подробностям, а где надо выражаться торжественно и величественно.

В средние века разговорный и литературный языки далеко стояли друг от друга. Живые обороты устной речи иногда можно было встретить в деловых документах и в записях показаний на суде. Для литературы они считались противопоказанными. Иван Грозный, пожалуй, первый употребил в своих посланиях разговорный язык и просторечия. Умение царя взорвать литературный этикет средневековой письменности ярко проявилось в его переписке с Курбским. Однако последний был очень талантлив, но оставался целиком в рамках литературной традиции. По своей форме послания Грозного весьма нетрадиционны, в нем можно заметить даже скоморошеские черты, контрастирующие с высокой патетикой в рамках одного и того же произведения.

В творчестве Ивана Грозного отразилось и его положение безраздельного владыки, наследственного и единовластного государя всея Руси, полноправного преемника римских кесарей и помазанника Божьего. Грозный нарушает все литературные жанры, все литературные традиции, как только они становятся ему помехой.

Стиль письма Грозного - как бы часть поведения его в жизни. Он постоянно переходит от одного чувства к другому: то до крайности резкий и гневный, то лирически приподнятый, то мастер церковно-славянского стиля, то опускающийся до грубой брани. На протяжении всего «Первого послания Ивана Грозному Курбскому» ощущается перемена тона письма, вызванная нарастающим гневом царя.

Начало «Первого послания Ивана Грозного Курбскому» - пышное и торжественное, в котором он развернуто обвиняет Курбского в измене:

«Ты же тела ради душу погутилъ еси, и славы ради мимотекущия нетленную славу презрелъ еси, и на человека возъярився, на бога возсталъ еси. Разумей же, бедник, от каковыя высоты и в какову пропасть душею и телом сшелъ еси!»

Далее следует ответ на вступительную часть послания Курбского, который начинается обычной формулировкой: «Писание же твое приято бысть и уразумлено внятелно». Послание царя по композиционному построению соответствуют формам деловой переписки: Иван Грозный цитирует почти каждую строчку послания Курбского и дает ответ на все его обвинения. Но, повторяя вслед за своим оппонентом его аргументы, он разбивает их, иронизирует, насмехается или отмечает, что аргументация противника и сам противник достойны только смеха: «тем же убо смеху подлежит сие», «и аще убо, подобно тебе, хто смеху быти глаголет, еже попу повиноватися?»

Иван Грозный гневно опровергает упреки в «гонениях» и «сопротивности разуму». Утверждая о гибельности разделения власти («Нигде же бо обрящиши, ежи не разорится царству, еже оно от поповъ владому») и доказывая свои убеждения, царь совершенно свободно оперирует примерами не только из истории древней Иудеи, изложенной в Библии, но и из истории Византии:

«Но единого Моисея, яко царя, постави владетеля над ними; священствовати же ему не повеленно, Аарону, брату его, повелелъ священноствовати, людскаго же строения ничего не творити; ега же Ааронъ сотвори людские строи, тогда от господа люди отведе».

В свои послания Иван IV свободно включал не только сдобренные ссылками на Библию и исторические примеры рассуждения, но и простые, написанные живым языком зарисовки. (Например, описание одного из боярских мятежей: "...а митрополита затеснили и манатью на нем с источники изодрали, а бояр в хребет толкали").

Иван Грозный не просто опровергает обвинения, но и унижает и высмеивает слова Курбского. В «Первом послании Грозному» Курбский торжественно объявил, что монарх не увидит его лица до Страшного суда («уже не узреши, мню, лица моего до дни Страшного суда»), на который обвинитель собирался отправиться вместе со своим гонителем, имея при себе обличительный документ - «слезами измоченное» письмо. Пафос обвинительной речи Курбского разбился о язвительный ответ Грозного: «Лице же свое показуеши драго. Кто бо убо и желает таковаго эфиопского лица видети? Где же убо кто обрящет мужа правдива и зыкры очи имущи? Понеже вид твой и злолукавый твой нрав исповедует!»

В посланиях Грозного часто встречаются иронические вопросы, с которыми он обращается к Курбскому:

«Ино, се ли храбрость, еже служба ставити в опалу?»

«Се ли убо пресветлая победа и одоление преславно?».

Высмеять означало для Ивана IV уничтожить противника духовно.

На протяжении всего письма Грозный раз за разом возвращается к обвинению, которое задело его больше всего. Это был упрек в том, что царь, явившийся было «пресветлым в православии», ныне стал «сопротивным» и даже «прокаженным совестью». Смысл этих слов заключается в обвинении царя, прежде «от бога препрославленному», в измене своей первоначальной «пресветлости». В письме царь вновь и вновь доказывал свою верность «пресветлому православию», опровергал все обвинения и обличал главных врагов государства. В тексте то и дело встречаются рефрены:

« И се ли сопротивен разум, еже не хотети быти работными своими владенну?»

«Се ли разумеваемая «супротив», яко вашему злобесному умышленнию … погубити себя не дал есми?»

«И се ли супротивно явися, еже вам погубити себя не дал есми? А ты о чем сопротивно явися, еже вам погубити есми?»

«Се ли убо сопротивно разуму, еже по настоящему времени жити?»

«И сие ли супротивно разуму и совесть прокаженна, еже навету взустиси и злодейственных человек возразити…?»

«Ино се ли сопротивно разуму, еже не восхотехал в совершенном возрасте младенцем быти?»

«Тако же наш промысел и попечение о православии и тако сопротивен разу, по твоему злобесному умышлению!».

Царь настойчиво возвращается к тема «сопротивности разуму», повторяет содержание и склоняет на все лады одну и ту же мысль, и с каждым повторением раздражение Ивана IV усиливается. И уже длинное рассуждение со ссылками на учение фарисеев, с цитатой из апостольских посланий внезапно заканчивается грубой и разговорной фразой:

"Что же, собака, и пишеши и болезнуешъ, совершивъ таковую злобу? Чему убо советъ твой подобенъ, паче кала смердяй?"

Тон письма становится все более запальчивым, Грозный с азартом издевается и высмеивает Курбского, отпуская такие насмешки, которые уже лишены всякой официальности. Своей исключительной грубостью Иван IV нарушает эпистолярный и дипломатический этикет. Характеристика царского стиля - «глаголы нечистые и кусательные». «Кусательный» стиль Грозного переменчив как его характер. Усмешка переходит в язвительную иронию, которая сменяется злобно-насмешливвым раздражением. Стиль царя - сознательный полемический прием, основанный на игре слов и образов, их неожиданных сочетаний и переносных значений. Можно составить обширный список ругательств Ивана Грозного, которые применяются в письме к Курбскому: «собака», «злобесное умышление», «злобесовкий», «пес смердящий» и т.п. Любимые эпитеты Грозного «пес», «бес», «зло», «злобесный» представлены в его произведениях разными сочетаниями.

Наиболее выразительный момент в письме Грозного - воспоминания о своем детстве. Резкие обвинения бояр в измене, в похищении ими у него в юности власти («от юности моея благочествие бесподобно поколебасте, и еже от бога державу, данную ми от прародителей наших под свою власть оттогосте»), подкрепляются яркими картинами сиротского детства царя:

«Питати начаша яко иностранныхъ или яко убожйшую чадь. Мы же пострадали во одеянии и в алчбе. Во всеъ босемъ воли несть».

Грозный использовал бытовые миниатюры, в которых он с помощью выразительных деталей изобразил гордыню первенствующего боярина Ивана Шуйского, в присутствии малолетнего государя осмелившегося опереться локтем о великокняжескую постель и положить ногу на стул, его казнокрадство и бедность: у Шуйского была только одна поношенная шуба - «телогрея». В языковой композиции произведения эти детали-подробности, детали-вещи перерастают в зловещий символ боярского произвола, ведущего к гибели царства.

«Едино воспомянути: намъ бо въ юности детская играюще, а князь Иванъ Васильевичъ Шуйский седя на лавке, лохтемъ опершися о отца нашего постелю, ногу положа на стулъ, к намъ же не прикланяяся не токмо яко родителски, но ниже властелски, рабское же ничто же обретеся. И такова гордения кто можетъ понести?»

В.В. Калугин называет «Первое послание Курбскому» «апофеозом неограниченной монархии», который «имеет ярко выраженную эмоционально-риторическую форму». В своем торжественном сочинении царь соединил высокие церковнославянизмы с народно-разговорными словесными рядами и контекстами. Это его живые и образные воспоминания о сиротстве в годы боярского правления, жизненные зарисовки, полемические выпады. Было бы ошибкой видеть главную заслугу автора лишь в отборе ненормативных форм и конструкций, сниженной лексики и фразеологии. В его творчестве намечен переход от архаичной риторической композиции произведения к «устной» организации языковых единиц. Грозный часто вел себя как рассказчик. Он не писал читателю, а разговаривал с собеседником, стараясь использовать ясную и доходчивую манеру изложения. Появление слов и оборотов, свойственных устной речи, было вызвано демократизацией структуры текста - важным процессом, затронувшим все уровни языка древнерусской литературы. Литературную манеру Грозного, доминирование в творчестве царя индивидуальности личности над литературными канонами точно охарактеризовал Д.С. Лихачев: «Письма Ивана Грозного - неотъемлемая часть его поведения и деятельности в целом: каждое из них - его общественный поступок”. Иван IV - первый русский писатель, в творчестве которого ясно выражен образ автора. По своему свободному отношению к литературному творчеству Грозный значительно опередил свою эпоху, но писательское дело не осталось Ивана IV без продолжателей. Во второй половине XVIIв., через сто лет, его талантливым последователем в чисто литературном отношении явился протопоп Аввакум.

Литература:

1.Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским/ Текст подгот.:Я.С.Лурье,Ю.Д.Рыков. - Репринт.изд.1981г. - М.,1993.

2.Лихачев Д.С. На пути к новому литературному сознанию//Памятники литературы Древней Руси: Вторая половина XVI века.-М., 1986.-С.5-14.

3.Лихачев Д.С. Смех в Древней Руси.-Л., 1984.

4.Лурье Я.С. Был ли Иван IV писателем?// ТОДРЛ.-М.-Л., 1958.-Т.15.-С.505-508.

5.Калугин В.В. Андрей Курбский и Иван Грозный: Теоретические взгляды и литературная техника древнерусского писателя.-М., 1998.

6.Калугин В. Царь Иван Васильевич Грозный как писатель//Литературная учеба.-1993.-№3.-С.211-226.

Андрея Курбского принято называть «первым русским диссидентом», а его эмиграцию - вынужденной. Князь «жег глаголом» и обличал самого Ивана IV, но сам при этом не отличался добродетелями.

Двойной агент

Интересно, что некоторые люди по-прежнему считают Андрея Курбского «жертвой» в его конфронтации с Иваном IV, якобы Курбскому пришлось бежать из России из-за того, что он боялся царской опалы. В каком-то отношении это верно, только скорее не опалы, а разоблачения, поскольку Курбскому было, чего опасаться.

Его измена началась задолго до того, как он бежал в Литву. Об этом свидетельствует переписка короля Сигизмунда II Августа с витебским воеводой от 13 января 1563 года, то есть задолго до того, как Андрей Курбский покинул «божью землю».
В письме король Сигизмунд просит витебского воеводу, то есть князя Радзивилла, переслать московскому воеводе, то есть Курбскому послание, которое по его словам, могло стать началом некоего «приятного начинания».

Этим «приятным начинанием» стали секретные переговоры Курбского с литовцами. Не стоит забывать при этом, что Курбский был не только «особой приближенной», но и был в курсе всех военно-стратегических дел Москвы, знал все о дислокации войск, составе, вооружении русской армии. Для Польско-литовского государства Курбский был чрезвычайно ценным агентом.

Когда Курбский приехал в Ливонию, то сразу же выдал литовцам ливонских сторонников Москвы, а также рассекретил московских агентов при королевском дворе.

«Защитник крестьян»

Обличительная риторика Курбского в его переписке с Иваном Грозным очень эффектна, что неудивительно: в своих письмах Курбский в огромном количестве использовал цитаты и аллюзии. Однако относиться к ней с полным доверием не стоит, поскольку «защитник малых мира сего», «поборник русского крестьянства» сам в своих методах взаимодействия с различными социальными группами никогда не выказывал демократизма и либерализма. Более того, ни в одном из своих произведений Курбский и словом не упоминает землепашцев, по той простой причине, что дела ему до них не было, а в переписке с Грозным он использовал сетования о их тяжелых судьбах только в качестве риторического приема.

Из литовского периода жизни Курбского известно, что боярин не отличался мягкостью нравов и гуманизмом ни по отношению к ближним, ни по отношению к дальним. Своих соседей он нередко бил,отбирал у них земли, а купцов даже сажал в чаны с пиявками и вымогал у них деньги.

Денежный вопрос

Переход Курбского через границу напоминает по своей драматичности пересечение границы Остапом Бендером в конце романа «Золотой теленок». Курбский прибыл на границу богатым человеком. При нем было 30 дукатов, 300 золотых, 500 серебряных талеров и 44 московских рубля. Интересно, что деньги эти были получены не от продажи земель, поскольку имения боярина конфисковала казна. Также известно, что деньги эти были не из воеводской казны; будь это так, этот факт непременно бы «всплыл» в переписке с Иваном IV. Откуда тогда были деньги? Очевидно, что это было королевское золото, «30 серебренников» Курбского.

Впрочем, судьба этих денег была предрешена. При переходе границы в районе ливонского замка Гельмета, Курбский был попросту ограблен пограничниками. Он прибыл в Гельмет в надежде найти там проводника до Вольмара, но вместо этого боярин-предатель был арестован и в качестве пленника отправлен в замок Армус, где у когда-то грозного воеводы отобрали ещё лошадь и лисью шапку.
В Вольмар Курбский прибыл нищим. Впрочем, вскоре его жизнь снова наладилась.

Переписка

Интересна и показательна переписка Ивана IV со своих бывшим фаворитом и другом. Курбский старательно ищет оправдания своему предателству, но при этом не забывает нападать и обличать царя, церковь (иосифлян), государственный строй.
Иван IV, однако, непреклонен и измену прощать не намерен. Ответное письмо царя в двадцать раз больше того, с каким обратился Курбский. Грозный так обстоятельно отвечает на обвинения, что порой начинает почти что оправдываться. Царь соглашается, что, мол, его «благочестие» было поколеблено еще в юности. Грозный даже соглашается, что допускал какие-то «игры» (возможно, речь идет о зрелищах для народа, зачастую заканчивавшихся чей-либо смертью), но делал всё это, чтобы подданные признали его власть в качестве наместника божьего, а «не вас, изменников».

Цель такого тона (как и всей эмоциональной окраски речи Грозного) вовсе не доказательство чего-либо (хотя это именно то, к чему прибегает Курбский, вставляя в письма цитаты из Цицерона и структурируя ответ по всем правилам риторики). Скорее, Грозный говорит Курбскому то, чего не успели сказать печерские старцы, а именно заставить беглеца взглянуть на совершенное преступление и привести к покаянию. Грозный восклицает:
«Если же ты добр и праведен, то почему, видя, как в царском совете разгорелся огонь, не погасив его, но еще сильнее разжег? […] Разве не сходен ты с Иудой предателем?».

Грозный отмечает даже не то, что Курбский не может покаяться, а то, что и раньше не смог. Отсутствие смирения перед наместной божьей властью (царем) и привело его к измене – вот «задняя» мысль всех его ответов.

Но Курбский остается непреклонен. Интересно заметить, как из состояния нерешительности и колебания воевода приходит к надменности, утверждаясь в своей правоте. Даже исходя из текста писем видно, что Курбский отбрасывает покаяние, заменяя его пространными рассуждениями. Чем дальше, тем рассуждений больше.

Грозный же потихоньку отступается перед этой непреклонностью. Царь своим вторым письмом (которое уже на порядок меньше первого) делает последнее предупреждение:
«Со смирением напоминаю тебе, о князь: посмотри, как к нашим согрешениям и особенно к моему беззаконию…снисходительно божье величество…» «Рассуди сам, как и что ты наделал…» «Взгляни внутрь себя и сам перед собой раскройся!»

На это уже князь Ковельский отвечает самым длинным своим письмом, упражняясь в риторических приемах. Грозный же третьим ответом изменника больше не удостаивает.

Предатель

Роль Курбского была бы не такой роковой, если бы его предательство ограничивалась словами. Но и делами боярин Курбский смог серьезно «насолить» своему Отечеству. Он участвовал в литовском вторжении в марте 1565 года.

По записям, оставленным в дневнике рижского дипломата, победой в том бою литовцы были обязаны именно Курбскому, который хорошо знал местность и специфику русского войска. По словам дипломата, Курбский опрокинул оборону русского войска, разорил четыре воеводства и увел много пленных. После этого он даже просил Сигизмунда дать ему 30-тысячную армию и разрешить пойти с ней на Москву. В доказательство своей преданности, Курбский заявил, что «согласен, чтобы в походе его приковали цепями к телеге, спереди и сзади окружили стрельцами с заряженными ружьями, чтобы те тотчас же застрелили его, если заметят в нем неверность». Что и говорить, языком Курбский владел лучше, чем собственной честью