Пример войны всех против всех. Война всех против всех кто сказал

11. Стандартная мечта всех членов ЦХ - чтобы ЦХ были сначала во всех крупных городах, а потом во всех остальных Приведу интервью лидера “Московской ЦХ” Михаила Раковщика, которое было дано им подпольному журналу ЦХ, выходившему несколько лет назад. Флеминг уже не был

- (лат. Bellum omnium contra omnes) понятие социальной теории Томаса Гоббса, описывающее естественное состояние общества до заключения «общественного договора» и образования государства. Впервые введено в трактате «Левиафан». Существует… … Википедия

Книжн. Шутл. О недружном коллективе, обществе, раздираемом склоками и распрями. ШЗФ 2001, 41. /i> Калька с лат. bellum omnium contra omnes. БМС 1998, 93 … Большой словарь русских поговорок

Косовская война … Википедия

Военные действия НАТО на территории Югославии (1999) Косовская война Бомбардировка Югославии Дата 24 марта – 10 июня 1999 … Википедия

Военные действия НАТО на территории Югославии (1999) Косовская война Бомбардировка Югославии Дата 24 марта – 10 июня 1999 … Википедия

Военные действия НАТО на территории Югославии (1999) Косовская война Бомбардировка Югославии Дата 24 марта – 10 июня 1999 … Википедия

Военные действия НАТО на территории Югославии (1999) Косовская война Бомбардировка Югославии Дата 24 марта – 10 июня 1999 … Википедия

Организованная вооруж. борьба между государствами (группами государств), классами или нациями (народами). Генезис В. уходит в глубь доклассовой истории человечества (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 46, ч. 1, с. 480). Однако только… … Философская энциклопедия

The War in the Air … Википедия

Книги

• Против всех! Смерти вопреки , Паршиков М.. Он не попал ни в Ад, ни в Рай, он оказался на поле Вечной Битвы, где идет нескончаемая война всех против всех. Ему будет нелегко, ведь здесь каждый норовит ударить в спину, забрать…
• Против всех! Смерти вопреки , Максим Паршиков. Он не попал ни в Ад, ни в Рай, он оказался на поле Вечной Битвы, где идет нескончаемая война всех против всех. Ему будет нелегко, ведь здесь каждый норовит ударить в спину, забрать…

Эта модель близка к модели, предлагаемой Гоббсом. По его мнению, ис­точником отрицательного начала является природа (неполитическое соци­альное), а носителями положительного - институты (политическое или граж­данское общество). Для Гоббса человек есть жертва страстей, которые можно квалифицировать как социальные в той мере, в какой они связаны с взаимо­отношениями людей, хотя в то же время эти страсти противоположны соци­альности, так как люди в своем «естественном состоянии» вовлекаются стра­стями в разрушительную сверхконфликтность. Естественное состояние ха­рактеризуется прежде всего царящим в нем равенством: все люди равны, по­тому что каждый, даже самый слабый, имеет достаточно сил, чтобы убить самого сильного (прибегая к хитрости или объединяясь с другими). Но ра­венство людей в природном состоянии состоит также в том, что все они, бла­годаря опыту, приобретают осторожность и практическую мудрость. Так воз­никает равенство в умении и способностях, а также в надежде добиться осу­ществления собственных целей.

Из этого вытекают три причины войны в природе человека: это соперничест­во, недоверие и любовь к славе; три типа агрессивности, связанные со стремле­нием к выгоде, к безопасности и к известности.

Соперничество возникает потому, что люди, желающие получить одно и то же, становятся врагами. В самом деле, если агрессору нечего опасаться, кроме силы других людей, если одни сажают, сеют, строят, живут в удобном месте, ве­роятно, что другие, объединив свои силы, будут всячески пытаться не только лишить их собственности и плодов их труда, но и отнять у них жизнь и свободу. Такой агрессор сам станет вероятной жертвой другой агрессии.

Так порождается всеобщее недоверие, ибо осторожность требует упреждаю­щих действий для подчинения себе достаточного числа людей, чтобы более не опасаться враждебных сил. Однако таким путем нельзя достичь состояния рав­новесия, поскольку существуют такие люди, которые в погоне за могуществом будут готовы переступить порог собственной безопасности, и тогда другие, что­бы сохранить себя, должны также наращивать свои силы.

Наконец, любовь к славе (гордыня) возникает потому, что в условиях общест­венной жизни каждый хочет, чтобы другие уважали его настолько, насколько*он

ЧАСТЬ I. Институт политики

уважает сам себя; при этом, стремясь добиться признания собственной значи­мости, он может не остановиться перед тем, чтобы нанести вред другим.

Поэтому, пока люди не подчинены общей власти, они от природы наделены правами, но их естественные права вступают во множество противоречий и из-за этого полностью теряют свою эффективность: каждый может присвоить себе что ему угодно, но ничья собственность не гарантирована. При отсутствии ин­ститутов, держащих людей в повиновении, они находятся в состоянии войны всех против всех (bellum omnium contra omnes), которая препятствует развитию техники, искусства, знания, притом оказываются в положении, сравнимом с положением американских дикарей. И тогда «жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна» («Левиафан», гл. XIII). С созданием граж­данского общества, commonwealth (единого рынка), республики, государства люди заключают между собой «договор», по которому все и каждый передают часть своих прав в разных сферах суверенному правителю (государю или собранию). Ограничив себя только необходимой свободой, они отказываются от тех своих прав, которые мешают взаимному миру, и тогда общественная жизнь политизи­руется и вследствие этого умиротворяется. Институированная суверенность (су­веренность не в смысле монархии, а в смысле обладания верховной властью) создает политическое сообщество: по взаимной договоренности она получает от людей право использовать силу и ресурсы всех в интересах мира и коллектив­ной защиты. Возникает политический «субъект» как разумный и рациональный человек, использующий эти качества, чтобы избежать квазиживотного состоя­ния и прийти к полноценной человеческой жизни.

Итак, в противоположность Аристотелю, Гоббс не считает, что человек есть политическое животное, а полагает, что политика превращает животное в чело­века: то же самое утверждает и Руссо, полагая, однако, что переход от природно­го состояния к политическому государству является негативным явлением, хотя это неизбежно и необратимо.

Философом расширившим предмет научных размышлений до систематического исследования социальных процессов и такого важного их института как государство, стал английский мыслитель Т. Гоббс (1588-1769). Он прожил долгую и насыщенную событиями жизнь. Посетил Францию, Италию и Швецию, познакомился не только с работами выдающихся европейских учёных и мыслителей, но и установил личные контакты с Г. Галилеем и П. Гассенди. Будучи продолжателем материализма Ф. Бэкона, Т. Гоббс испытал на себе влияние рационализма Декарта. Гоббсу принадлежит определение философии как «рационального познания». Но в это определение он вкладывал иной, нежели Декарт, смысл, ибо подчёркивал, что рациональное познание опирается на данные чувственного опыта. Как и другие мыслители Нового времени, Т. Гоббс связывает успехи человечества с достижениями науки и философии, которые увеличивают техническую мощь общества и господство людей над природой. И не только над природой. Для Гоббса философия является наукой об «истинных законах гражданского общества».

Главным условием философствования Гоббс считал наличие внутреннего света, указывающего путь к истине и предостерегающего от всевозможных заблуждений. Такой свет, по мнению Гоббса, должен исходить от человеческого разума, его мышления. Бэконовское «истина дочь времени, а не авторитета» он перефразировал в положение «философия есть дочь твоего мышления». Поэтому философ связывает с мышлением возможности истинного знания, раскрытие причин и следствий происходящих событий, а не только сбор фактов как таковых. Гоббс специально подчёркивает отличие философии от тех отраслей знания, которые. Как естественная и политическая история, ограничиваются сбором эмпирических данных. Согласно Гоббсу, философия также отвергает все представления, основанные на сверхъестественном, теологию и астрологию, учение об ангелах. Философия основывается на доводах разума и отрицает божественное откровение. Тем самым Гоббс пошёл дальше Ф. Бэкона, придерживавшегося в вопросах соотношения религии и науки теории «двойственной истины», и стал на позиции более последовательного материализма. Гоббс обогатил и бэконовское понимание метода рациональными мотивациями. Будучи последователем Бэкона в вопросах, касающихся источником познания, он, как и автор «Нового органона», видел их в ощущениях. Но сам процесс философствования связывал с рациональным мышлением. Которое он трактовал в духе метафизики и механики. И даже социальные явления, не говоря уж о природных, познаются с помощью математических операций – складывания и вычитания. Гоббс настолько высоко ценил математику. Что науку вообще отожествлял с математикой, а математику зачастую сводил к геометрии. Физику он считал прикладной математикой.

Вместе с тем Гоббс пытался сочетать универсальность математики с исходной эмпирической и даже сенсуалистской установкой. Это привело его к отрицанию декартовской интуиции учения о врожденных идеях. Пытаясь совместить математический подход с данными чувственного опыта, Гоббс связывает математику не с показаниями органов чувств, а со словами человеческого языка. Язык Гоббс трактовал в духе номинализма, согласно которому общее лишь название предметов. Называя слова именами, философ отдаёт словам роль условной метки, которая помогает оживить в памяти забытые мысли. Меткой может выступать любое событие, вещь, помогающая вспомнить о чём-то. Так, тучи напомнят, что будет дождь. Тем самым Гоббс заложил основы психологических учений об ассоциациях. Связывая имя со словом, философ предупреждал об ошибочности отожествления имени с вещами. Из слов – знаков образуются предложения, а из них – умозаключения. А это важный шаг в расширении интеллектуального мира человека, ибо человек с помощью языка творит мир своей культуры, и философия изучая этот мир, получает возможность познать и самого человека. Важно что Гоббс не останавливался на словах, в которых, как в паутинах, запутываются слабые умы, а более сильные умы легко прорываются сквозь них к миру. Гоббс понимал опасность абсолютизации слов, слепой веры в их магическую силу, что имело место в средневековой схоластике. «для мудрых людейслова суть лишь марки, которыми они пользуются для счёта, для глупцов же они полноценные монеты, освященные авторитетом какого-нибудь Аристотеля, Цицерона или Фомы». ( Многозначность, неоднозначность слов – факт, с которым должен считаться любой исследователь. Задача познания - преодолеть эту двусмысленность с помощью более точных определений слов: «Свет человеческого ума – это вразумительные слова, однако предварительно очищенные от всякой двусмысленности точными дефинициями». (Гоббс, Т. Избранные произведения: В 2 т. – М.:1964. – Т. 2. – с. 71).

Исходя из этого, он возражал против декартового «я мыслю, следовательно я существую» и тезиса о врожденности идеи Бога как актуально бесконечного существа.

Вместе с тем Гоббс больше известен не столько своей гносеологической концепцией, сколько как философ государства, написавший «Левиафан» (1651). Государство, которое Гоббс и называет Левиафаном, не вечно, оно создано человеком по своему образу и подобию. Этот искусственный человек могуществен, его власть неограниченна, что делает его земным божеством.

Согласно Гоббсу, все люди равны от природы. Однако поскольку они – эгоисты и стремятся не только сохранить собственную свободу, но и подчинить один другого, то возникает ситуация «война всех против всех» это делает жизнь «беспросветной и короткой». В подобном обществе человек человеку – волк. В таком государственном состоянии не может быть собственности, справедливости и несправедливости, поскольку в обществе все процессы определяются инстинктами и наиболее нужными добродетелями выступают коварство и сила. Чтобы выжить в этой войне, люди объединяются передав полномочия центральной власти. Таким образом, государство предстаёт как результат действия общественного договора. Договор между людьми завершается выбором правителя или верховного органа – от этого зависит форма правления, – который помогает положить конец войне. Поскольку государство отражает желание всех объединившихся, то против него не в силах бороться отдельные люди. Наступает мир.

Выбор правителя или верховного органа помогает, согласно Гоббсу самосохранению, контролирует наши желания. Это способствует обузданию инстинктов и ограничивает желание подчинять других. Тем самым мораль возможна только внутри государства, ибо вне его нет критериев, помогающих отличить порок от добродетели: «только в государстве существует всеобщий масштаб для добродетелей и пороков. И таковым масштабом, поэтому, могут служить лишь законы каждого государства» (Гоббс, Т. Избранные произведения: В 2 т. – М.:1964. – Т. 2. – с. 194). Вот почему подчинение законам является обязательным для каждого, и нарушение закона предстаёт у Гоббса как порок. Тем самым право выступает основанием морали. Подчинение власти представляет нравственный поступок, и всё это способствует совместной жизни людей в рамках государства. Тем самым Гоббс жестко связывает бытие человека как разумного и наиболее «превосходного произведения природы» с великим Левиафаном как его творением. По существу, человек как разумное существо появляется с момента создания им самим государства. Проводя прямые аналогии между вновь созданным «искусственным телом» – государством, живущим по законам и «естественным телом», подчиняющимся инстинктам и живущим в состоянии «войны всех против всех», Гоббс сравнивает верховную власть с душой, судебные и исполнительные органы с суставами, награды и наказания с нервами, советников с памятью, законы и справедливость с разумом, гражданский мир со здоровьем, смуту с болезнью и, наконец, гражданскую войну со смертью. Без власти государства все призывы к морали превращаются в пустой звук. Только государство вносит порядок в беспорядочный поток человеческих и инстинктов, с помощью закона обуздывает их, чтобы люди не могли вредить друг другу.

«Вне государства владычество страстей, война, страх, бедность, мерзость, одиночество, дикость, невежество, зверство – настаивает автор «Левиафана», – в государстве – владычество разума, мир, безопасность, благолепие, общество, изысканность, знания, благосклонность». Лучшей формой государства, по Гоббсу, является абсолютная монархия.

Посмотрим, в чем состоит особенность следующего (после обоснования равенства) шага рассуждения. "Из этого равенства способностей возникает равенство надежд на достижение наших целей. Вот почему, если два человека желают одной и той же вещи, которой, однако, они не могут обладать вдвоем, они становятся врагами", - пишет Гоббс. Следовательно, мыслители XVII в. фактически уже вели обусловленное логикой рассматриваемых ими проблем (проблем права, отношения людей друг к другу, равенства и свободы, человеческих конфликтов) социальное исследование, в котором реально переплетались социально-философское, социально-психологическое и аксиологическое рассмотрения. Хотя этих терминов у философов XVII в., разумеется, не было, сами способы подобных исследований в зародыше уже имелись. Не случайно же рассматриваемые аспекты учения о человеческой природе наиболее тщательно разрабатывались тогда, когда включались в качестве составной части в философию государства и права. Создавая учение о государстве и представляя его в виде Левиафана, "искусственного человека", Гоббс считал необходимым с самого начала рассмотреть "материал, из которого он сделан, и его мастера, т.е. человека". Итак, от утверждения естественного равенства Гоббс переходит к мысли о неискоренимости войны всех против всех. Резкость и, можно сказать, безжалостность, с какой Гоббс сформулировал эту мысль, отталкивала его современников. Но на деле их согласие с Гоббсом было глубоким: ведь все крупные философы тоже считали, что люди "от природы" скорее заботятся о себе, чем об общем благе, скорее вступают в борьбу, чем воздерживаются от конфликта, и что ориентацию на благо других людей в индивиде необходимо особо воспитывать, прибегая к доводам разума, к различным государственным мерам и т.д.

Для Гоббса состояние мира и взаимопомощи немыслимо без сильного государства. Локк же считает допустимым помыслить внегосударственное и внеправовое состояние полной свободы и равенства, тем не менее совместимое с миром, доброй волей, взаимопомощью людей. Логика Гоббса обусловлена реальностью известной ему истории общества, логика Локка - стремлением к цельности и завершенности идеала. Гоббс не считал себя вправе просто зафиксировать разрыв между идеалами равенства и свободы, якобы соответствующими "истинной" природе человека, и реальной жизнью людей. Он исследовал проблему глубже, резче, радикальнее, чем Локк. Отклонение идеала от реальности он понимал как принципиальную и постоянную возможность, вытекающую из самой человеческой природы. И по отношению к известным ему обществам он не грешил против исторической правды, когда показывал, что забота людей только о самих себе удостоверялась их борьбой друг с другом, войной всех против всех.

Гоббс хотел недвусмысленно связать образ войны всех против всех не столько с прошлым, сколько с действительными проявлениями социальной жизни и поведения индивидов в его эпоху. "Может быть, кто-нибудь подумает, что такого времени и такой войны, как изображенные мной, никогда не было; да и я не думаю, чтобы они когда-либо существовали как общее правило по всему миру, однако есть много мест, где люди живут так и сейчас", - пишет Гоббс и ссылается, например, на жизнь некоторых племен в Америке. Но особенно настойчиво осуществляется сближение естественного состояния и, следовательно, свойств человеческой природы с поведением людей во время гражданской войны и с "непрерывной завистью", в которой пребывают по отношению друг к другу "короли и лица, облеченные верховной властью".

Гоббс использует гиперболизированное "естественное состояние" для своеобразного гуманистически-нравственного предостережения; он как бы говорит людям: подумайте над теми следствиями, которые были бы неизбежны, если бы единственным правилом было следование индивида одним собственным побуждениям, если бы он вовсе не принимал в расчет благо и интересы других людей, если бы общественный порядок, нормы, ограничения вообще не существовали. В результате получается, что это - своеобразное "доказательство от противного" тезиса о необходимости общественного объединения, общественного договора, прежде всего для отдельного человека, для его блага. Вместе с тем Гоббс обратил внимание и на другой факт: несмотря на постоянное стремление к перераспределению собственности и власти люди вынуждены жить в одном и том же государстве, так или иначе подчиняясь государственному порядку и самым различным общественным релятивам. Гоббса интересовала закономерная причинная логика такого, пусть временного и относительного, общественного мира.

Стремление человека к миру, т.е. к согласной, упорядоченной жизни с другими людьми, требует от него серьезных жертв и ограничений, которые порой могут показаться непосильными, невыполнимыми. Но суть дела для Гоббса - в провозглашении принципа, согласно которому индивиду надо отказаться от неограниченности притязаний, ибо это делает невозможной согласованную жизнь людей. Отсюда он выводит закон, предписание разума: Гоббс считает необходимым и разумным во имя мира отказаться даже от исконных прав человеческой природы - от безусловного и абсолютного равенства, от неограниченной свободы. Основной пафос концепции Гоббса состоит в провозглашении необходимости мира (т.е. согласованной совместной жизни людей), коренящейся в природе человека, причем равно и в его страстях, и в предписаниях его разума. Гипотетический и в то же время реалистический образ войны всех против всех также отчасти служит этой цели. Гоббса нередко упрекали в том, что он был сторонником слишком жесткой и решительной государственной власти. Но нельзя забывать, что он отстаивал лишь сильную власть государства, опирающуюся на закон и разум.