Произведение "история одного города" в кратком пересказе. Императрица Анна Иоанновна. Неизвестный художник. XVIII век. Государственный Эрмитаж. История одного города в назидание потомкам

История одного города в назидание потомкам.

Непревзойденный мастер сатирического взгляда на все, что по-настоящему дорого, Салтыков-Щедрин попытался в этом произведении открыть глаза любезному ему народу на окружающую реальность. Хотя в названии: «История одного города» сквозила будничность, обещающая читателю спокойный рассказ о провинциальной жизни, в реальности читатель сталкивается с фантастическим гротеском. Здесь безжалостно поднимаются глобальные и сугубо национальные проблемы отношений власти и народа. По сей день актуальность этой темы, далеко не исчерпана.
Начало описанию «подлинной летописи города Глупова», положила объемистая подшивка тетрадок под названием «Глуповский летописец». Сочинения, сложенные четырьмя архивариусами, охватывали почти столетний период, начинается действо в 1731 году и заканчивается в 1825. В средневековой манере, последовательно изложены жизнеописания градоначальников, вершивших судьбы города Глупова.
Глава «От издателя» стремится подчеркнуть истинную сущность сведений, представленных летописцами. Звучит предложение рассмотреть и подлинный облик города и проследить влияние перемен в высшем городском обществе на общественное житье-бытье. Все начинается с обращения к читающей публике последнего летописца – Маслобойникова Павла.
Архивариуса заботит верное изображение умильной гармонии в меру дерзновенной власти и умеренно выражающего благодарность народа. Таким манером, «История одного города» складывается из разных историй управления поселением. Особенно занимательна линия сравнения с древним Римом, здесь мысли полет дерзновенный укладывает понятия так, что преимущества отданы описываемому городу. И это несмотря на загубленных лошадей и сломанные экипажи. Ведь по одному благочестию, а также кротости и «буйству начальства» Рим остался далеко позади.

Откуда есть глуповцы пошли

Доисторическая глава зачинает повествование об истоках этноса. Предками глуповцев историки называли «головотяпов», получивших свое название оттого, что любили стучать головами по всему, на пути встречавшемуся. Соседями у них были славные племена кособрюхих, губошлепов и прочих лапотников и рукосуев со слепородами. Не было ладу между племенами, потому как власть и религия у них напрочь отсутствовали.
Головотяпы первыми надумали объединиться под единой властью, чтобы упорядочить беспутную жизнь первобытных племен. Руководство процессом головотяпы, естественно, взяли на себя и изобрели оригинальный алгоритм продвижения своих идей. Перво-наперво замесили Волгу, толокном, потом теленка на баню втащили, сварили кашу в кошеле, затем утопили несчастного козла в тесте, свинью поменяли на бобра, а собаку вместо волка убили.
На этом бы закончить, ан нет, дальше в поисках потерянных лаптей шастали по дворам и нашли больше чем теряли на одну. Потом под колокольный звон встретили рака и согнали щуку с яиц, затем отправились за восемь верст ловить комара на носу у пошехонца, кобеля на отца поменяли, а острог блинами законопатили, сдали в солдаты беса и небо кольями подперли. Вот тогда утомились и упокоились в ожидании тог, чего из всего этого выйдет. Ничего толком не получилось, придумали искать себе князя.
Широкий поиск привел к вору-новатору, который предлагал головотяпам последовательный ряд князей, один глупее другого, но все брали самоотвод. Последний кандидат согласился, но наместником послал того самого вора-новатора. Возвратясь в свои места, головотяпы основали город и назвали его Глупов.
Первый наместник оказался недовольным смиренными подопечными, дескать, мало бунтуют! Взялся вор-новатор сам провоцировать мятежи и тут же их подавлять. Забава стала традицией и при последующих наместниках, ставших подлинным наказанием для горожан. Вора сменял сластолюбец, а его непомерный садист и так они изгалялись над горожанами, что прознавший о том свет князь ясно солнышко явился в Глупов собственной персоной, пугая всех криком: «запорю!» Так и начались, с этого слова исторические времена.

История градоначальства

Опись градоначальникам для пущей важности повествование предваряется перечислением сановных особ города, непосредственных участников конкретных сцен, развернутых в описываемых ниже событиях. Некоторым из них посвящены отдельные главы, а кое-кто не удостоился такой чести. Среди них, сделавший карьеру на макаронах, бироновский ставленник Клементий Амадей Мануйлович. Без ума отважный Маныл Самылович Урус-Кугуш-Кильдибаев, штурмом взявший город Глупов. Не оставивший в анналах имени и отчества грек Лавмрокакис, жестоко заеденный клопами радетель классического образования и другие. Более подробное жизнеописание выдающихся городничих начинается с Органчика.
Органчик Брудастый Дементий Варламович явился в Глупов августом 1762 года. Он неприятно поразил горожан своей нелюбезностью, угрюмостью и молчанием, изредка прерывавшимся криками: «разорю!» и «не потерплю!» Потрясение глуповцев своим градоначальником вызвал рассказ некоего письмоводителя, вошедшего с докладом к Дементию Варламовичу. Там он узрел странную картину, тело начальника сидело за столом, а пред ним на столе лежала пустая голова.
За справками обратились к местному, часовых и органных дел мастеру Байбакову, имевшему тайный доступ в высокий кабинет. Тот пояснил, что в голове Брудастого есть уголок, а в нем помещен органчик с программой на два, всем известных вышеуказанных крика. От сырости механизм пришел в негодность, на месте не управились и просили Петербург о содействии. Там пообещали помочь, но чего-то заволокитили высылку другой головы. Пока «суд да дело», в Глупове началось безначалие и закончилось оно тем, что в город явились одновременно два начальника. Конкурент встретились, оценили друг друга взглядами и не произнеся ни слова, разошлись в разные стороны. По такому казусу прибыл губернский рассыльный и увез самозванцев с собой, а горожане незамедлительно ударились в анархию.
Всю последующую неделю в Глупове менялись градоначальницы. Метания горожан от одной к другим соискательницам власти в Глупове были основаны на непоманимании того, чей аргумент на притязание более силен. То ли у Ираиды Палеологовой, объяснявшей свои намерения кратким сроком пребывания городничим ее муженька, то ли помпадурши Штокфиш, не говоря уже о Дуньке-толстопятой или Матренки-ноздри.
Схватки случались нешуточные, а расправы бывали жестокими. Такое беззаконие утомило обывателей. Но вот прибыл в город настоящий городничий – Двоекуров Семен Константинович. Его деятельное правление показалось всем чрезвычайно полезной. По его наущению глуповцы освоили пивоварение и научились изготавливать медовуху, к тому горчица и лавровый лист при нем стали активно употребляться в приготовлении блюд. Хотел было открыть в городе академию, да не случилось.
Сменил «академика» Петр Петрович Фердыщенко, на шесть лет обеспечивший процветание Глупову. Но в седьмой год нашла блажь на управителя, влюбился Фердыщенко в Аленку - жену ямщика Митьки, а та возьми да и ответь ему отказом. Поплатился за то Митька, он с клеймом отправился в Сибирь, а образумившаяся Аленка в палаты к городничему. Но не прошел даром произвол градоначальника. Его грех обернулся засухой, голодом и последующим за ними мором людей.
Взволновались глуповцы, отправили ходока, да без возврата и письмо челобитное не помогло. Тогда отловили Аленку, да шмякнули ее с колокольни. А Фердыщенко не унимался и все пытался вытребовать себе помощь от начальства. В хлебной помощи ему отказали, но солдатскую команду прислали. Продолжил свои любовные утехи Петр Петрович со стрельчихой Домашкой, только вот через нее стал Глупов бедствовать пожарами, пришлось выдавать обществу и эту зазнобу. А покончил с правлением сердешный гастрономическим путешествием, где на третий день помер от объедания.
Преемственность от Фердыщенки перенял некий Бородавкин Василиск Семенович. Примером себе он избрал Двоекурова, исторические достижения которого были позабыты до того, что горожане перестали даже горчицу высевать. Оплошность Бородавкин поправил, да с лихвой добавил масла прованского.
Но общество не поддалось и тогда Василиск, пошел походом на стрелецких слобожан. Войско не сразу справилось со смутой, пока не стали раскатывать на бревна избы в слободе. Видя это, глуповцы сдались на милость победителя. Военный пыл Бородавкина только распалился, бился он еще не раз за просвещение. В конце концов, военные затеи разорили городскую казну, но к окончательному оскудению Глупов привел следующий градоначальник Негодяев.
На такие руины пришел Микеладзе. История гласит, что общегородскими мероприятиями он себя не запятнал и делами административными не отягощал. Увлекся черкешенин, заботой о женской части городского населения, да так дело обставил, что к окончанию его правления, число жителей Глупова удвоилось, а сам Микеладзе почил от истощения. В остальном город получил отдохновение.
Потом правил Беневольский, любитель строчить законы в краткой и назидательной форме. Отозвавшись, на просьбу разлюбезной купчихи Распоповой градоначальник отписал Наполеону приглашение посетить подведомственный Беневольскому город. За такую измену городничий поплатился местом.
Глупов принял Прыщ, в чине подполковника. Его кредом стала политика невмешательства в дела города достославного Микеладзе. Никому не мешая и все разрешая, Прыщ открыл путь к обогащению глуповцев. Те же, получая обильные доходы, щедро одаряли городничего подношениями. Странностью подполковника был сон на леднике и аппетитный аромат от головы. Выяснилось, что у градоначальника череп был фарширован трюфелями. Предводитель местного дворянства был истым гурманом и не в силах сдержать позывы напал на Прыща и скушал начинку его головы.
На пусто место прибился малорослый статский советник по фамилии Иванов. Но размеры градоначальника были столь ничтожны, что вместить нечто пространное было никак невозможно. Следующим начальником в истории города стал весельчак де Шарио, иноземный виконт, на деле оказавшийся натуральной девицей. Этакая срамота, была немедля выслана за пределы державы.
На смену стыдобе объявился статский советник Грустилов Эраст Андреевич. Те времена в Глупове уже были отмечены безверием и идолопоклонничеством. Градоначальник всячески содействовал погружению горожан в пучину лени и разврата. Народ не пахал и не сеял, а у Грустилова на уме были только каждодневные балы, пока немка-аптекарша не наставила его на праведный путь. Вслед за градоначальником глуповцы раскаялись, но поля не засеяли. Еретические колебания Грустилова стали известны начальству и городничего сместили.
Пост занял последний властелин города, идиот Угрюм-Бурчеев. Его «голубой мечтой» было преобразования Глупова в Непреклонск, в честь Святослава Игоревича – киевского князя-воина, оставившего за собой в истории достославные победы. Градоначальник начертал строгий план нового поселения с унифицированными улицами и домами. Дело пошло, старый город разрушили, площадки расчистили, но стройке помешала непокорная река. Пришлось найти новое место и пошло строительство.
Но тут случились странности, о которых сведений в сохранившихся тетрадках не сохранилось. Отрывочные известия гласили о том, что «оно пришло», под земную тряску и меркнувшее солнце. Прохвост Угрюм-Бурчеев «испарился в воздухе» во мгновение ока, а история свое течение прекратила.
Завершают повествование назидательные сочинения разных градоначальников, озабоченных оправданием своих глупостей перед потомками.

Название: История одного города

Жанр: Роман

Продолжительность:

Часть 1: 14мин 54сек

Часть 2: 13мин 52сек

Аннотация:

«История одного города» — вершина творчества Салтыкова-Щедрина в жанре сатиры. В этом произведении описывается история города Глупова и жизнь его жителей, который олицетворяет собой самодержавие в России. Первая глава романа была опубликована в 1986 году и молниеносно вызвала осуждение и критику в сторону автора. Многие люди увидели в данном произведении неуважение и насмешку над национальной историей.
Прочитав роман, вы выясните, почему этот роман актуален и в наше время. Удивительно, но пороки 19 века оказались настолько живучими, что дожили и до нашего времени.
Все городские правители издевались над жителями города, но по сравнению с остальными, первый был невинным агнцем. Другой же объясняет свои действия тем, что того требует цивилизация. А третий просит жителей, что бы ни случилось, полагаться только на себя, на свою доблесть и отвагу.
Один из самых достойных сатирических романов 19 века, показывает нам сбитый с толку, но мужественны русский народ, который на протяжении долгого времени терпит издевательства над собой их невменяемыми правителями.

М.Е. Салтыков-Щедрин — История одного города ч1. Прослушать аудиозапись краткого содержания онлайн:

М.Е. Салтыков-Щедрин — История одного города ч2. Прослушать аудиозапись краткого содержания онлайн.

«Глуповцы произошли от головотяпов, рядом с которыми проживали племена лукоедов, слепородов, вертячих бобов, рукосуев и прочих. Все они враждовали между собой.

Головотяпы пошли искать себе князя. Все отказывались от таких ни на что не способных подданных, наконец один согласился и прозвал их глуповцами. Исторические же времена в городе Глупове начались с того, как один из князей возопил: «Запорю!»

Автор приводит ироническую летопись градоначальников города. Так, например, под номером восемнадцатым значится « Дю-Шарло, Ангел Дорофеевич, французский выходец. Любил рядиться в женское платье и лакомился лягушками. По рассмотрении оказался девицею...» Наиболее примечательным градоначальникам посвящены отдельные главы.

Органчик
Этот градоначальник все время сидел в своем кабинете, что-то чиркал пером. Лишь время от времени он выскакивал из своего кабинета и говорил зловеще: «Не потерплю!» По ночам его посещал часовой мастер Байбаков. Оказалось, что в голове у начальника находится органчик, умеющий исполнять всего две пьесы: «Разорю!» и «Не потерплю!» Для починки испорченного органчика и вызывали мастера. Как ни ограничен был репертуар властителя, глуповцы боялись его и устраивали народные волнения, когда голова была отправлена в ремонт. В результате недоразумений с ремонтом в Глупове появились даже два одинаковых градоначальника: один с поврежденной головой, другой с новой, лакированной.

Сказание о шести градоначальницах
В Глупове началась анархия. В это время к правлению стремились исключительно женщины. Сражались за власть «злоехидная Ираида Палеологова», которая обокрала казну и бросалась в народ медными деньгами, и авантюристка Клемантинка де Бурбон, что «имела высокий рост, любила пить водку и ездила верхом по-мужски». Потом явилась третья претендентка - Амалия Штокфиш, которая волновала всех своими роскошными телесами. «Неустрашимая немка» велела выкатить солдатам «три бочки пенного», за что те ее весьма поддержали. Потом в борьбу вступила польская кандидатка - Анелька с мазанными прежде дегтем за распутство воротами. Потом в борьбу за власть ввязались Дунька Толстопятая и Матренка Ноздря. Они ведь не раз бывали в домах градоначальников - «для лакомства». В городе воцарилась полная анархия, разгул и ужас. Наконец после невообразимых происшествий (так, Дунька была насмерть изъедена клопами на клоповном заводе) воцарился вновь назначенный градоначальник и при нем супруга.

Голодный город. Соломенный город
Правление Фердыщенка (эту украинскую фамилию автор изменяет по падежам). Он был прост и ленив, хотя и порол граждан за провинности и заставлял продать последнюю корову «за недоимки». Хотел «словно клоп взползти на перину» к мужней жене Аленке. Аленка сопротивлялась, за что ее муж Митька был бит кнутом и отправлен на каторгу. Аленке же был подарен «драдедамовый платок». Поплакав, Аленка стала жить с Фердыщенкой.

В городе начало твориться неладное: то грозы, то засуха лишили пропитания и людей, и скотину. Во всем этом народ обвинил Аленку. Ее сбросили с колокольни. Для усмирения бунта была прислана «команда».

После Аленки Фердыщенко соблазнился «опчественной» девкой стрельчихой Домашкой. Из-за этого фантастическим образом начались пожары. Но стрельчиху народ вовсе не изничтожил, а просто с торжеством возвернул «в опчество». Для усмирения бунта была опять прислана «команда». Дважды «вразумляли» глуповцев, и это наполнило их ужасом.

Войны за просвещение
Василиск Бородавкин «внедрял просвещение» - учинял ложные пожарные тревоги, следил за тем, чтобы у каждого жителя был бодрый вид, сочинял бессмысленные трактаты. Мечтал воевать с Византией, внедрял при всеобщем ропоте горчицу, прованское масло и персидскую ромашку (против клопов). Прославился кроме этого тем, что вел войны при помощи оловянных солдатиков. Все это считал «просвещением». Когда же стали задерживать налоги, то войны «за просвещение» превратились в войны «против просвещения». И Бородавкин принялся разорять и палить слободу за слободой...

Эпоха увольнения от войн
В эту эпоху особенно прославился Феофилакт Беневоленский, который любил издавать законы. Законы эти были вполне бессмысленными. Главным в них было обеспечить взятки градоначальнику: «Всякий да печет по праздникам пироги, не возбраняя себе таковое печение и в будни... По вынутии из печи всякий да возьмет в руку нож и, вырезав из средины часть, да принесет оную в дар. Исполнивший сие да яст».

Градоначальник Прыщ имел привычку перед сном ставить вокруг своего ложа мышеловки, а то и отправляться спать на ледник. И самое странное: от него пахло трюфелями (редкие деликатесные съедобные грибы). В конце концов местный предводитель дворянства полил его уксусом и горчицей и... съел голову Прыща, которая оказалась фаршированной.

Поклонение мамоне и покаяние
Статский советник Эраст Андреевич Грустилов сочетал практичность и чувствительность. Он воровал из солдатского котла - и проливал слезы, глядя на вояк, евших затхлый хлеб. Был весьма женолюбив. Проявил себя как сочинитель любовных повестей. Мечтательность и «галантерейность» Грустилова были на руку глуповцам, склонным к тунеядству, - поэтому поля были не вспаханы и на них ничего не взошло. Зато костюмированные балы бывали чуть ли не ежедневно!

Потом Грустилов в компании с некой Пфейфершей стал заниматься оккультизмом, ходил по колдуньям и ведуньям и предавал свое тело бичеванию. Написал даже трактат «О восхищениях благочестивой души». «Буйства и пляски» в городе прекратились. Но реально ничего не изменилось, только «от бездействия весело-буйного перешли к бездействию мрачному».

Подтверждение покаяния. Заключение
И тут появился Угрюм-Бурчеев. «Он был ужасен». Этот градоначальник не признавал ничего, кроме «правильности построений». Он поражал своей «солдатски-невозмутимой уверенностью». Жизнь в Глупове это машиноподобное чудовище устроило наподобие военного лагеря. Таков был его «систематический бред». Все люди жили по одному режиму, одевались в специально предписанную одежду, по команде производили все работы. Казарма! «В этом фантастическом мире нет ни страстей, ни увлечений, ни привязанностей». Жители сами должны были снести обжитые дома и переселиться в одинаковые бараки. Был издан приказ о назначении шпионов - Угрюм-Бурчеев опасался, что кто-то воспротивится его казарменному режиму. Однако меры предосторожности не оправдали себя: неизвестно откуда приблизилось некое «оно», и градоначальник растаял в воздухе. На этом «история прекратила течение свое».

Это история одного города, которым на протяжении ста лет управляли градоначальники. Написал свой роман Салтыков-Щедрин в 1870 году. Очень специфическое произведение, с трудом поддающееся прочтению. В самом начале автор сообщает, что он давно хотел написать историю какого-нибудь города. Но все время «руки не доходили»: мало у него было правдивого материала. Он рылся в архиве города Глупова и нашел о нем связку тетрадей. В них были биографии градоначальников, которые по утверждению Салтыкова-Щедрина, являются подлинными. Не обо всех идет речь в романе, а только о тех, кто хоть чем-то выделился.

В сатирическом романе представлен облик города и разнообразные перемены, одновременно происходившие в высших кругах власти. Это произведение через преувеличения, юмор и сарказм показывает историю русского общества второй половины XIX века.

Краткое содержание Салтыков-Щедрин История одного города по главам

За столетнюю историю сменилось 22 градоначальника. И обо всех архивариусы, составлявшие летопись, писали правдиво. Город торговал квасом, печенкой и вареными яйцами. Он расположен на семи горах.

О происхождении глуповцев

История возникновения города связана с народом, который называли головотяпами. Рядом с ними жили и другие племена. Они постоянно воевали между собой, потом мирились. Бесконечные войны разорили все земли. Поняли головотяпы, что нужно изменять ситуацию, и одержали победу над всеми племенами.

Но порядка среди них все равно не было. Решили они князя себе искать. Первый, к которому они обратились, отказал головотяпам. За бесконечные ссоры он назвал их глупыми и посоветовал искать князя, подобного себе. Обиженные головотяпы потратили на поиски глупого правителя три года.

Один из соплеменников, сказал, что у него есть приятель – вор-новотор. Он и найдет нужного князя. Повел этот новотор глуповцев за собой. Третий князь дал свое согласие, но с условием: жить он к ним не поедет, а будет вести управление городом со своего жительства. Вместо себя главным он оставил новотора.

Согласились головотяпы на такое правление. А также на то, что будут платить князю-правителю дань, ходить по призыву на войну и называться глуповцами. Вернувшись домой они основали город Глупов.

Горожане были покорными, но новотору нужно было показать, что он умеет порядки наводить. А потому периодически организовывал бунты для усмирения. Но в итоге он до того проворовался, что князь решил его казнить. Но не успел. Новотор сам себя убил: огурцом зарезался.

После этого князь неоднократно посылал в город своих наместников-правителей. Но все они оказывались ворами. Когда князю это надоело, он сам приехал в Глупов. Далее в романе следует список из 22 градоначальников, когда они правили и чем запомнились.

Органчик

В августе 1762 года в город приехал новый начальник – Дементий Варламович Брудастый. Глуповцы радовались, ожидая от него реформ и улучшений. Но Брудастый оказался молчаливым и угрюмым. Начальник закрывался в своем кабинете, создавая видимость работы. Когда он выходил, то произносил только одну фразу: «Не потерплю!»

Люди его не понимали и боялись, перешептывались о том, что Брудастый – оборотень. Стало известно, что к градоначальнику часто ходит часовых и органных дел мастер Байбаков. Глуповцы задумались, зачем Брудастому нужен этот пьяница. Но начальник на расспросы горожан не реагировал и упорно молчал.

Однажды Брудастый позвал на прием всю местную интеллигенцию. Он с улыбкой вышел к ним, но не смог сказать своей заветной фразы и убежал. И был бы он еще долго градоначальником, если не один случай.

Однажды чиновник утром зашел с докладом в его кабинет. Он увидел сидящее тело Брудастого и лежащую на столе его пустую голову. Чиновник в страхе быстро выбежал. Узнавшие об этом случае жители понимали, что нельзя управлять городом пустоголовому человеку.

Мастер Байбаков поведал им о том, что в голове градоначальника находился маленький орган, который мог исполнять только две мелодии «Разорю» и «Не потерплю». Пока он добирался до Глупова голова Грудастого немного сломалась. Байбаков забирал ее с собой, ремонтировал и возвращал. Но все попытки были напрасными, тогда мастер посоветовал обратиться в Петербург с просьбой прислать новую голову.

Сказание о шести градоначальницах

Брудастый так и поступил, но посылку до сих пор не доставили. Помощник городничего направил в столицу телеграмму, ожидая объяснений, и запер пока тело Брудастого. В Глупове началась анархия: люди перестали работать, начались убийства. Но свято место пусто не бывает, и городничими решили стать другие, причем женщины.

За семь дней без начальства шесть представительниц прекрасного пола поочередно считали себя правителями города. Первая была бездетная вдова. У второй авантюристки отец был когда-то городничим. Третья претендентка была немкой, четвертая – полячкой. Дунька и Матренка появились у власти одновременно. Все правительницы закончили свою жизнь трагически.

Известие о Двоекурове

На седьмой день в Глупов прибыл новый градоначальник – Семен Константинович Двоекуров. Он управлял городом 8 лет. В истории Глупова это было одно из лучших времен. Но записей о Двоекурове в летописи было крайне мало. Скорее всего, последующие градоначальники постарались убрать информацию о достойном человеке.

Голодный город

6 лет при городничем Петре Петровиче Фердыщенко в Глупове было все хорошо. Но на седьмом году его правления в него вселился бес, и он начал наводить порядки. Отправил в Сибирь вместе с ворами и разбойниками ни в чем не повинного мужа девицы, долго не желавшей стать любовницей Фердыщенко.

Вскоре после этого в городе началась небывалая засуха, вызвавшая голод. Это божье наказание жители приписывали грехам городничего. А он писал письма с просьбой прислать хлеба или солдат для поддержания порядка. Но ответа не было, и люди продолжали умирать от голода. В городе происходили периодические бунты, случались пожары. Народ был недоволен аморальным поведением градоначальника. Умер Фердыщенко от обжорства и пьянства.

Войны за просвещение

Через 7 дней прибыл новый градоначальник – Василиск Семенович Бородавкин. С него начался золотой век Глупова. Бородавкин был очень активным деятелем. Спал он с одним открытым глазом, чем пугал даже свою жену. Он проводил реформы просвещения путем разорения и опустошения своего народа. Умер Бородавкин своей смертью на радость всем глуповцам.

Эпоха увольнения от войн

В начале XIX века закончилось правление Негодяева. Ничего примечательного за 4 года не произошло. После него был Микаладзе. Его правление было спокойным. А умер он от истощения.

Феофилакт Иринархович Беневоленский – следующий, 15-й градоначальник. Он любил писать законы, но на должности городничего не имел права их принимать. Затем он стал сочинять проповеди, которые читали в церквях попы. Следующим шагом было написание собственной конституции. Помешала этому бурная переписка Беневоленского с французским императором Наполеона. Арестовали его за измену Отечеству.

Поклонение Мамоне и покаяние

Следующим градоначальником стал подполковник Прыщ. У него была фаршированная голова, благодаря которой глуповцам жилось хорошо. Съеден был Прыщ местным каннибалом. Статский советник Иванов – 17-й градоначальник. Он был низкого роста и очень быстро исчез из города.

Ему на смену приехал из Франции виконт дю Шарио. Он был весельчаком: много ел, устраивал маскарады. При нем глуповцы начали строительство башни, но так и не закончили. При увольнении градоначальника выяснилось, что дю Шарио был женщиной.

О 19-м начальнике ничего неизвестно. 20-м городничим стал статс-советник Эраст Андреевич Грустилов. При нем в Глупове процветало тунеядство. Народ ударился в религию. Группа сектантов во главе с градоначальником собиралась в заброшенном доме для чтения проповедей, проведения мистических обрядов и культовых танцев.

Заключение

После увольнения Грустилова появился Угрюм-Бурчеев. Жители прозвали нового городничего сатаной. Он спал на голой земле, вместо подушки клал камень, каждый день маршировал по 3 часа, отдавая самому себе команды. Угрюм-Бурчеев хотел перестроить город по своему желанию: посередине площадь с уходящими от нее радиусами улицы. Он выступал против распространения грамотности.

В грандиозные планы нового начальника входило разрушение города и строительство нового. Новый город получил название Непреклонск. Когда строительство закончилось, случилось что-то подобное землетрясению, а Угрюм-Бурчеев растворился в воздухе.

На этом история градоначальников одного города прекратилась. Заканчивается роман оправдательными документами разных правителей. Это пожелания своим последователям.

Картинка или рисунок История одного города

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Похождения бравого солдата Швейка Гашек по частям

  Произведение повествует нам приключения Швейка, удалого солдата, который вынужден был уйти на гражданскую службу по состоянию своего здоровья. В настоящее время он проживает в Праге и занимается тем, что продает собак

  Автор в своем произведении показал, к какому исходу приводит «головлевщина». Несмотря на трагичность развязки романа, Салтыков-Щедрин дает понять, что в самом опустившемся, лживом и выжившем из ума человеке возможно пробуждение совести.

История одного города

От издателя

Давно уже имел я намерение написать историю какого-нибудь города (или края) в данный период времени, но разные обстоятельства мешали этому предприятию. Преимущественно же препятствовал недостаток в материале, сколько-нибудь достоверном и правдоподобном. Ныне, роясь в глуповском городском архиве, я случайно напал на довольно объемистую связку тетрадей, носящих общее название «Глуповского Летописца», и, рассмотрев их, нашел, что они могут служить немаловажным подспорьем в деле осуществления моего намерения. Содержание «Летописца» довольно однообразно; он почти исключительно исчерпывается биографиями градоначальников, в течение почти целого столетия владевших судьбами города Глупова, и описанием замечательнейших их действий, как-то: скорой езды на почтовых, энергического взыскания недоимок, походов против обывателей, устройства и расстройства мостовых, обложения данями откупщиков и т. д. Тем не менее даже и по этим скудным фактам оказывается возможным уловить физиономию города и уследить, как в его истории отражались разнообразные перемены, одновременно происходившие в высших сферах. Так, например, градоначальники времен Бирона отличаются безрассудством, градоначальники времен Потемкина - распорядительностью, а градоначальники времен Разумовского - неизвестным происхождением и рыцарскою отвагою. Все они секут обывателей, но первые секут абсолютно, вторые объясняют причины своей распорядительности требованиями цивилизации, третьи желают, чтоб обыватели во всем положились на их отвагу. Такое разнообразие мероприятий, конечно, не могло не воздействовать и на самый внутренний склад обывательской жизни; в первом случае, обыватели трепетали бессознательно, во втором - трепетали с сознанием собственной пользы, в третьем - возвышались до трепета, исполненного доверия. Даже энергическая езда на почтовых - и та неизбежно должна была оказывать известную долю влияния, укрепляя обывательский дух примерами лошадиной бодрости и нестомчивости.

Летопись ведена преемственно четырьмя городовыми архивариусами и обнимает период времени с 1731 по 1825 год. В этом году, по-видимому, даже для архивариусов литературная деятельность перестала быть доступною. Внешность «Летописца» имеет вид самый настоящий, то есть такой, который не позволяет ни на минуту усомниться в его подлинности; листы его так же желты и испещрены каракулями, так же изъедены мышами и загажены мухами, как и листы любого памятника погодинского древлехранилища. Так и чувствуется, как сидел над ними какой-нибудь архивный Пимен, освещая свой труд трепетно горящею сальною свечкой и всячески защищая его от неминуемой любознательности гг. Шубинского, Мордовцева и Мельникова. Летописи предшествует особый свод, или «опись», составленная, очевидно, последним летописцем; кроме того, в виде оправдательных документов, к ней приложено несколько детских тетрадок, заключающих в себе оригинальные упражнения на различные темы административно-теоретического содержания. Таковы, например, рассуждения: «Об административном всех градоначальников единомыслии», «О благовидной градоначальников наружности», «О спасительности усмирений (с картинками)», «Мысли при взыскании недоимок», «Превратное течение времени» и, наконец, довольно объемистая диссертация «О строгости». Утвердительно можно сказать, что упражнения эти обязаны своим происхождением перу различных градоначальников (многие из них даже подписаны) и имеют то драгоценное свойство, что, во-первых, дают совершенно верное понятие о современном положении русской орфографии и, во-вторых, живописуют своих авторов гораздо полнее, доказательнее и образнее, нежели даже рассказы «Летописца».

Что касается до внутреннего содержания «Летописца», то оно по преимуществу фантастическое и по местам даже почти невероятное в наше просвещенное время. Таков, например, совершенно ни с чем не сообразный рассказ о градоначальнике с музыкой. В одном месте «Летописец» рассказывает, как градоначальник летал по воздуху, в другом - как другой градоначальник, у которого ноги были обращены ступнями назад, едва не сбежал из пределов градоначальства. Издатель не счел, однако ж, себя вправе утаить эти подробности; напротив того, он думает, что возможность подобных фактов в прошедшем еще в большею ясностью укажет читателю на ту бездну, которая отделяет нас от него. Сверх того, издателем руководила и та мысль, что фантастичность рассказов нимало не устраняет их административно-воспитательного значения и что опрометчивая самонадеянность летающего градоначальника может даже и теперь послужить спасительным предостережением для тех из современных администраторов, которые не желают быть преждевременно уволенными от должности.

Обращение к читателю

От последнего архивариуса-летописца

Ежели древним еллинам и римлянам дозволено было слагать хвалу своим безбожным начальникам и предавать потомству мерзкие их деяния для назидания, ужели же мы, христиане, от Византии свет получившие, окажемся в сем случае менее достойными и благодарными? Ужели во всякой стране найдутся и Нероны преславные, и Калигулы, доблестью сияющие, и только у себя мы таковых не обрящем? Смешно и нелепо даже помыслить таковую нескладицу, а не то чтобы оную вслух проповедывать, как делают некоторые вольнолюбцы, которые потому свои мысли вольными полагают, что они у них в голове, словно мухи без пристанища, там и сям вольно летают.

Не только страна, но и град всякий, и даже всякая малая весь, - и та своих доблестью сияющих и от начальства поставленных Ахиллов имеет, и не иметь не может. Взгляни на первую лужу - и в ней найдешь гада, который иройством своим всех прочих гадов превосходит и затемняет. Взгляни на древо - и там усмотришь некоторый сук больший и против других крепчайший, а следственно, и доблестнейший. Взгляни, наконец, на собственную свою персону - и там прежде всего встретишь главу, а потом уже не оставишь без приметы брюхо и прочие части. Что же, по-твоему, доблестнее: глава ли твоя, хотя и легкою начинкою начиненная, но и за всем тем горе́ устремляющаяся, или же стремящееся до́лу брюхо, на то только и пригодное, чтобы изготовлять смрадный твой кал? О, подлинно же легкодумное твое вольнодумство!

Таковы-то были мысли, которые побудили меня, смиренного городового архивариуса (получающего в месяц два рубля содержания, но и за всем тем славословящего), купно с троими моими предшественниками, неумытными устами воспеть хвалу славных оных Неронов, кои не безбожием и лживою еллинскою мудростью, но твердостью и начальственным дерзновением преславный наш град Глупов преестественно украсили. Не имея дара стихослагательного, мы не решились прибегнуть к бряцанию и, положась на волю Божию, стали излагать достойные деяния недостойным, но свойственным нам языком, избегая лишь подлых слов. Думаю, впрочем, что таковая дерзостная наша затея простится нам ввиду того особливого намерения, которое мы имели, приступая к ней.