Псковский областной словарь с историческими данными. Псковские говоры и их изучение

В октябре 1964 года в Псковском пединституте состоялась Вторая псковская межвузовская конференция, посвященная памяти проф. Б. А. Ларина, основателя ассоциации ленин­градских и псковских диалектологов и историков русского языка, инициатора создания ныне уже богатой картотеки Псковского областного словаря. Доклады участников конфе­ренции, переработанные в статьи,: и составляют содержание Второго выпуска сборника «Псковские говоры» (первый был напечатан в 1962 году).
Книга содержит статьи по фонетике, грамматике, словооб­разованию, лексике и фразеологии псковских говоров.
Сборник открывается содержательной и точной в своих выводах е*атьей 3. В. Жуковской об особенностях заударного вокализма к северо-востоку и востоку от Пскова. С. М. Глу-скина, давно занимаясь разработкой исторической фонетики, детально рассмотрела вопрос о второй палатализации в севе­ро-западных говорах русского языка. Статья Н. В. Поповой посвящена отражению двуязычия на русских говорах Коми АССР. В. В. Колесов прослеживает развитие акцентологиче­ских типов в псковском и новгородском именном склонении (на основе анализа акцептованных средневековых рукописей). В статье В. Н. Немченко рассматриваются типы фонетических диалектизмов в русских старожильческих говорах Литовской ССР.
Статьи по грамматике и словообразованию частично про­должают тематику первого выпуска «Псковских говоров». И. Т. Гомонов расширяет свои наблюдения над наречными предлогами в псковских говорах. Две характерные синтакси­ческие особенности северо-западных говоров рассматривают­ся в статьях В. И. Трубинского (деепричастия в роли сказуе-
мого) и 3. М. Петровой (посессивный перфект). В. И. Чаги-шева останавливается на утрате среднего рода в местных го­ворах и на различных причинах, вызвавших это явление.
Вопросы местного словообразования нашли отражение в статьях А. С. Герда о суффиксе *#, В. П. Строговой об осо­бенностях суффикса -1н1яг, Н. Д. Сидоренской о неличных местоимениях. Интересные сами по себе, статьи вносят из­вестный вклад в малоизученную область словообразования диалектной лексики. К разделу словообразования можно от­нести и статью К- А. Гомоновой, показывающую своеобразие и богатство местоименных наречий причины и цели в псковских говорах.
Молодой исследователь И. С. Михайлова показывает раз­нообразие синонимов и лексических параллелей в названиях кушаний на материале псковских говоров.
В статье И. А. Попова о рыболовецкой лексике на Псков­ском озере главное внимание уделено семантике глагольных профессиональных образований в отличие от глаголов обще­литературной речи. Ю. Ф. Денисенко вносит много нового в изучение военной лексики, вскрывая источники местных наименований орудий боя, военных действий, подробно опи­санных Псковскими летописями. Б. Л. Богородский дал этюд о судовом термине «буса» («бусы - корабли»), продолжив та­ким образом свои многочисленные очерки по истории морской и речной лексики.
Проблемам фразеологии посвящена работа Л. Я. Костючук об устойчивых словосочетаниях в псковских говорах и статья А. И. Корнева о военных выражениях по данным Псковских летописей. Статьи значительно расширяют наши представле­ния о семантических и грамматических особенностях местных устойчивых словосочетаний.
Не все статьи сборника написаны на одинаково высоком научном уровне (так никогда, в сущности, не бывает), но все они построены на новых, свежих диалектных материалах, все авторы стремятся к точным выводам, непосредственно выте­кающим из содержания исследований.
3. В. ЖУКОВСКАЯ.
ОБ ОСОБЕННОСТЯХ БЕЗУДАРНОГО ВОКАЛИЗМА
В ГОВОРАХ К СЕВЕРО-ВОСТОКУ И ВОСТОКУ
ОТ ПСКОВА
Псковские говоры - в основе своей с-в-р - постепенно ста­новятся переходными. Это проявляется в том, что принцип раз­личения безударных гласных неверхнего подъема сменяется принципом их неразличения - в говорах появляется и укреп­ляется аканье.
Народные говоры лишены нормализации и развиваются неравномерно, то есть в один и тот же период развития языка разные говоры могут отражать различные этапы в истории того или иного явления. Поэтому, чтобы в.осстановить, например, такой процесс, как образование аканья, нужно оп­ределить - какие говоры отражают более архаичные черты, а какие - менее архаичные, и расположить их в соответствии с данными истории этого явления.
В литературе вопроса появились тдкие понятия, как пол-новский и гдовский вокализм (применительно, прежде всего, к положению после твердых согласных) ‘. Полновский вокализм характеризуется совпадением гласных фонем неверхнего подъема в звуке а только перед гласными верхнего подъема: сталы - травы, сталу - траву, наси - дави, но: стола - тра­ва, столом - травой, столе - траве. Так называемое гдовское оканье являет собой следующую ступень в развитии полнов-ского вокализма - в основе своей это полновский вокализм,
осложненный принципом ассимилятивности (гласные неверх­него подъема совпадают в а не только перед и, ы, у, но и пе­ред а: стали, травы, сталу, траву, наси, дави, стала, трава, столом, травой, столе, траве). Говоры с полновским и гдовским типами предударного вокализма отмечены в северо-западной части Псковской области 2.
Говоры к северо-востоку и востоку от Пскова большей частью окающие (Ляд. Алексино; Пл. Окрино; Стр. Сковород­ка, Страшево, Давыдове, Теребуни; Порх. Любасницы, Колом-но, Верхние Горки; Дн. Михайловский Погост) или переход­ные от оканья к аканью. Так, безударный вокализм д. Пл. Ко-торск можно определить как полновский (насил, карзинка, прайти, вывазили, гары, пъталку; порядок, собаки, пока, вода, молока, мотают, кровать, копали, гораст; потом, полой, воро­чай, горшок, хотора, отец, поем, колени), но уже частично осложненный ассимилятивностью: паляна, гараст, раса, саба-ка. Звук а вместо о перед ударенным а встречается значитель­но реже, чем о, так что можно говорить лишь о начальной ста­дии разрушения полновского вокализма.
В говоре д. Кар. Загорье полновский тип уже почти разру­шен: гъварить, сайти, в далгих, схади, дачуш, вазьми, патю-кай, сваю, касушки, гаду, ваду, тачыть, касынка, вайны; въласа, двара, никагда, арала, кравать, балл, собака, гъловня, сосняк3; работал, корова, потом, хорошо, колодец, горшок, прошлопала, домой, конёк, копён, коренья, поели, воде, по­ехал.
Говор д. Стр. Гаврилова Гора можно квалифицировать уже как говор с оканьем гдовского типа, так как здесь а и о после твердых согласных различаются только перед о и е: прастуда, адную, в пару, дацушка, маю, гъварила, бальница, пълавина, васьми, масквички, взашли, вайны, вады, вазы, прастых; дач­ка, пашла, стаят, паспали, палям, падвал, абратна, дагнали, папала; тобой, корова, моё, окошко, домой, промеш, в окне, болел. В говорах дд. Хозоново, Подсухи, Гнилицы Порховско-го р-на и Малые Пети Карамышевского р-на аканье уже уста­новилось полностью.
R некоторых окающих говорах северо-востока Псковской обд. отмечено в первом предударном слоге после твердых ^огласных употребление звука о соответственно этимологиче-
скому а. Например, в д. Пл. Должицы записано: покожу, ро-скожу, проподу, продоют, кокую, постух, сторушка, ворили, кросивый, содить, отровили, мольчышка; похали, кокая, от-провляли, гнола, стрекоза, похала, коталися, мозанки, сома, трова, токая, кокая, роскозал, довай, сърохван, котали, поса­жен, токая, довали; блогой, кортошку, кокой, доено, зобор, ко-кое, дрочёна, кросотка, токой, токое, ростёт, поподё, коменья, нодеть, солфетки, коромельку, поспровней, с фонеры, кодрель.
Примеры из говора д. Стр. Ждани: копуста, копусные, тро­вы, токие, токих, гърмонист, кросивые, кокие, тровы, скожы; токая, скокать, трова, пъкозала, котались, довали, продовал, не хвотала, скозал; токой, в породи, породу, порода, кортошку, нородом, токова, новозная, кокова, токой, фортовые, подели, трове4.
Об употреблении звука не а согласно этимологическому а в первом предударном слоге после твердых согласных при сохранении этимологического о в этой позиции сообщает Т. Г. Строганова в вышеуказанной статье. Но там речь идет о говоре с полновским типом безударного вокализма, то есть говоре, уже не различающем гласные а и о перед и, ы, у, так что употребление ъ вместо а перед ударенным а не нарушает этой системы: о и а все же различаются перед а, но их разли­чение выражается в том, что на месте о и а соответственно зву­чат о а ъ: моя, отца, пошла, вода, тогда, плохая… къкая, ръскъ-зать, скъзала, пъхать, къкрас, къка, дъвала и т. д.5. Появление ъ вместо а перед ударенным а рассматривается здесь как следствие диссимиляции.
Появление о вместо а в первом предударном слоге перед всеми ударенными гласными в окающих говорах дд. Стр. Жда-ни и Пл. Должицы резко нарушает всю систему безударного вокализма, превращая её из системы, различающей а и о пос­ле твердых согласных, в систему, не различающую эти звуки в первом предударном слоге: воды - тровы, носи - кросивые, хожу - покожу, столы - тровы, моя - кокая, соха - похали, домой - кокой, пошол - порода, столе - нодеть и т. д.

Псковский сборник отражает многолетнюю работу диалек­тологов и историков русского языка Ленинградского универ­ситета з сотрудничестве с Псковским педагогическим институ­том. Основная часть статей этого сборника - обработанные доклады участников конференции по региональной лексико­графии, состоявшейся 29-31 марта 1960 г. в г. Пскове.
Непосредственное изучение северо-западных говоров Псковской области привело 3. В. Жуковскую к хорошо обосно­ванным выводам о процессе их образования. Историко-срав-нительные разыскания С. М. Глускиной обогащают историче­скую фонетику русского языка.
Наблюдения над словообразованием в области топонимики содержатся в статье А. В. Никитина. А. С. Герд хорошо обра­ботал материалы по суффиксам -уха-ушав псковских гово­рах. К. А. Гомонова дала богатое свежими материалами обо­зрение наречий местоименного происхождения.
Грамматические разыскания И. Т. Гомонова - о предлогах, Л. К. Дмитриевой и В. И. Трубинского - о деепричастиях по­казывают древние и своеобразные структурные черты псков­ских говоров.
Эти работы, как и разыскания по словообразованию, цели­ком базируются на достаточно богатой уже и теперь картотеке Псковского областного словаря, собранной совместными уси-
лиями преподавателей и студентов Ленинградского универси­тета и Псковского педагогического института.
В сравнительном освещении систематизированы материалы по псковской лексике в статьях В. И. Ереминой, В. Н. Елиной, А. И. Синицы. Исторический этюд о слове сопец дал Б. Л. Бо­городский. Разработку псковской народной фразеологии ус­пешно начала Л. А. Ивашко. В статьях Б. А. Ларина, В. И. Чагишевой и С. К. Рагге изложены инструктивные положения по региональной лексикографии. Лексикографический экс­курс А. И. Федорова завершает этот сборник.
Надеемся, что разнообразие содержания, свежесть мате­риалов и некоторые итоги исследований вызовут интерес к. этой книге.
Проф. Б. А. ЛАРИН
3. В. ЖУКОВСКАЯ
О ТИПЕ ГОВОРОВ К ЮГУ ОТ ГДОВА
В основе данной работы лежат материалы экспедиций Псковского педагогического института и Ленинградского уни­верситета в северные районы области (Псковский, Гдовский, Лядский). В качестве дополнительных данных привлечены ма­териалы картотеки Диалектологического атласа русского язы­ка (Институт русского языка АН СССР). За основу исследо­вания взяты никем не описанные говоры деревень Боровик, Лудва, Теребище, Ветрово и Липня Псковского района, Самол-ва, Островцы, Ямм, Гвоздно, Сиковицы, Горка и Спицыно Гдовского района.
О говорах северной части области писала еще Н. П. Грин-кова (в 1925 г.), но их своеобразные черты (в области безу­дарного вокализма) остались ею незамеченными1). В статье А. П. Евгеньевой2) кратко отмечаются особенности предудар­ного вокализма северной части гдовских говоров и только вскользь упоминается о говорах, расположенных южнее. Об особенностях гдовского вокализма упоминается в статье Р. И. Аванесова «Лингвистическая география и история русского языка»3) и в пособии П. С. Кузнецова «Русская диалекто­логия»4).
Находясь почти на границе, отделяющей говоры ср-в-р от говоров с-в-р наречия5) и обладая очень своеобразной систе­мой безударного вокализма, исследуемые говоры представ­ляют немалый интерес не только для изучения деталей перехо­да от оканья к аканью, но и вообще для уяснения процесса об­разования ср-в-р говоров, то есть говоров переходных.
I. ХАРАКТЕРИСТИКА ДИАЛЕКТА ЗВУКОВАЯ СИСТЕМА ГОВОРОВ К ЮГУ ОТ ГДОВА
а) Система гласных
Гласные под ударением
Под ударением различаются гласные а, о, е, и, ы, у; звук а сохраняется в положении между мягкими согласными {пять, взять, опять, чай) 6); соответственно древнему ять произносится под ударением звук Е, но спорадически наблюдаются случаи употребления звука и: смих, насмишка, феи, феих, феим, на стола, на кони, на двора, на реки, на земли. Можно предполо­жить, что данные говоры не знали фонетического перехода ять в и, и объяснять наличие и на месте ять заимствованием из со­седних говоров, знавших эту фонетическую черту (а рядом как раз новгородские говоры, для которых типично и на месте ять), но можно рассматривать и на месте ять как отражение пройденного этапа в жизни данного говора: сохранение и на MiscTe ять в отдельных случаях возможно при замене его вооб­ще звуком е под влиянием литературного языка или сходных с ним в отношении этой черты говоров. Подобная картина на­блюдается в ряде новгородских диалектов, знавших прежде и на месте ять. Многие исследователи современных новгород­ских говоров7) отмечают, что и из ять уцелело только в некото­рых словах, в большинстве же случаев и заменилось звуком е. В частности, более стойко и на месте ять удерживается под уда-
рением в суффиксах и окончаниях, что находится в полном соответствии с нашими наблюдениями: феи, феих, феим, на столи, на кони, на земли и т. д.8).
Безударный вокализм
Самой яркой особенностью данных говоров является нали­чие особого типа безударного вокализма как после твердых, так и после мягких согласных, представляющего собой разли­чение гласных неверхнего подъема в первом предударном слоге перед ударными гласными среднего подъема и совпаде­ние их в одном звуке а перед остальными ударными гласными.
Положение после парных тиердых согласных, п в абсолютном начале слова
Перед ударным гласным о (независимо от его происхожде-. ния) гласные первого предударного слога а и о различаются: роботу, корова, золофку, домой, повой, волотька, котора, до-рошку, ободворок, походоцка, постройка, возьмё, росьтё, понёс, одёжа, поросёнка, горшок, большой, оммоим, котёл и т. д.9).
Употребление а вместо о в данном положении отмечается лишь в единичных случаях и то, как правило, между такими согласными, которые не способствуют лабиализации: прашол, гърацкой, пражжонная. У носителей традиционного говора слу­чаев с а перед о не зафиксировано. Среди примеров на упо­требление а перед о нет ни одного с гласным о во втором пред­ударном слоге (то есть нет примеров типа бораной, молако).
Почти так же последовательно различаются а и о перед ударным е: попей, поеде, по делу, повешены, поехал, конешно, потпечкой, скорея, допрефшы, лодейшшыки, цоловек и т. д. Быть может, помимо ударного е, сохранению о способствуют такие дополнительные признаки, как: начало слова (обет, one-
8) Нашему предположению о наличии и на месте ять, как особенности, возможно присущей в древности псковскому диалекту, а не заимствованной извне, противоречат показания псковских памятников, в которых наблю­дается полное смещение букв ять н е. Но, во-первых, псковские памятники еще очень мало исследованы, а, во-вторых, некоторые из них характери­зуются смешением букв ять и и. Такие факты дает вторая часть Псковского пролога 1383 г., исследованного Т. Кандауровой. (Из истории древнепсков-ского диалекта. Ученые записки МГПИ, т. XXXIII, 1954, вып. 3.)
9) На то, что ударное о способствует сохранению о в первом предудар­ном слоге, указывали еще авторы Опыта (ТМДК, вып. 5, стр. 47); об устой­чивости безударного о перед слогом с о говорится и в современных иссле­дованиях, посвященных переходному безударному вокализму (например, в работе Л. И. Баранниковой «С-в-р элементы в говорах северо-западной части Сердобского района Пензенской области». Ученые записки Саратоп-ского университета, т. XX, эып. филологический, 1948 г.).
цок), соседство с губными или заднеязычными согласными (по­пей, поеду, пот пецкой, конешно, котельни), наличие о во вто­ром предударном слоге (цоловека).
— Иногда трудно решить, что способствовало сохранению о - соседние согласные или ударное е. Обилие примеров типа попей, пойеду заставляет думать о воздействии со­седних согласных, но наличие примеров типа рождение, прое­дим, соседи, где соседние согласные не могли способствовать сохранению лабиализации, убеждает в том, что звук е под ударением противодействовал делабиализации, не способство­вал переходу о в а.
Но тут (перед е) система в какой-то степени уже нарушена (по сравнению с положением перед о) - даже в речи носите­лей традиционного говора имеются некоторые отклонения в сторону употребления звука а на месте о перед е: зъбалела, карец, калена, паехал, мъладец, сматрела, пабек, адета и т. д. Судя по тому, что даже в соседстве с губными и заднеязыч­ными находим а вместо о, можно заключить, что ударное е удерживает предударное о от делабиализации не так активно, как ударное о.

Летопись. Глава 2-я

Лариса КОСТЮЧУК,
доктор филологических наук, профессор

Лариса Яковлевна Костючук, профессор кафедры русского языка Псковского пединститута. Заслуженный работник высшей школы, Отличник народного образования. Работает над проблемами лексикологии, фразеологии, над составлением Псковского областного словаря с историческими данными, а также Лексического атласа русских народных говоров.

Невозможно познать историю, культуру народа без познания языка. Язык сохраняет и передает накопленное людьми знание. Язык позволяет многое рассказать о народе, о его отношениях с другими народами; язык позволяет иногда приоткрыть и собственные тайны. Язык народа реализуется через его речь. Значит, каждый носитель языка через свою речь ответственен за судьбу всего языка.

Это может показаться или странным, или надуманным: неужели речь каждого из нас (образованного или совсем не образованного; взрослого, или ребенка, или современного молодого человека; живущего в городе или на селе…) влияет на судьбы «великого и могучего» русского языка? Оказывается, для выяснения специфики русского языка мало знать только литературный язык, современный литературный, родоначальником которого по праву считают А. С. Пушкина, но который начинал складываться, формироваться задолго до А. С. Пушкина. В становлении национального русского языка, его письменной разновидности большую роль играли, например, и псковские писцы, создавшие памятники разных жанров, в частности, хозяйственные переписные, приходно-расходные и прочие книги, прежде всего в стенах монастырей (в декабре прошлого года в пединституте на кафедре русского языка Е. В. Ковалых защитила кандидатскую диссертацию о языке хозяйственных книг Псково-Печерского монастыря ХVII века, показав роль псковской писцовой школы в формировании норм письменного литературного языка ХVII века).

Необходимо знать и понимать неоценимую роль народной некодифицированной речи. Необходимо знать, как говорили и как говорят на севере и на юге России, как говорят архангелогородцы и как говорят псковичи; чем курско-орловская речь отличается от московской и т.д. Надо знать диалекты, народные говоры. Вот почему и сейчас просвещенное человечество преклоняет голову перед В. И. Далем, инженером, врачом, моряком, но человеком, прославившимся тем, что всю жизнь собирал русские народные слова и оставил после себя бесценный «Толковый словарь живого великорусского языка».

Мы живем в окружении уникальных псковских говоров, знать и понимать которые тоже необходимо, поскольку они сохранили своеобразные ответы на многие вопросы филологов, историков, даже археологов. Благодаря таланту профессора Б. А. Ларина, который, по словам академика Д. С. Лихачева, «был самым образованным лингвистом нашего времени», было обращено самое пристальное внимание на псковские говоры. И вот уже более полувека большой коллектив лингвистов Ленинградского (С.-Петербургского) университета и Псковского пединститута бережно собирает, хранит, исследует и фиксирует материал псковских говоров в выпусках уникального Псковского областного словаря с историческими данными. Сотрудничать с нами, участвовать в совместных диалектологических экспедициях, знакомиться с богатейшей Картотекой Псковского областного словаря, которая давно уже представляет национальное достояние, хотят диалектологи, историки языка, филологи широкого профиля, даже писатели из разных городов России, других стран (Белоруссии, Украины, Прибалтики, Норвегии, Швеции, Голландии, Польши, Германии…). Почему? В чем секрет псковских говоров?

Лаконично, но очень содержательно сказал об этом Б. А. Ларин: «Народная речь Псковской области представляет большой интерес в международном плане, не говоря уже о ее исключительном значении для историков и диалектологов русского языка, так как она отражает тысячелетние связи и культурный обмен русского населения с тесно примыкающими народами прибалтийско-финской группы, с латышами и литовцами, а также с белорусами» (Псковский областной словарь. Вып. I. Л., 1967. С. 3).

Отечественные и зарубежные диалектологи пристально изучают и фонетику, и морфологию, и синтаксис, и словообразование, и лексику псковских говоров, отмечают устоявшееся и новое в их составе. В Кадастре «Достопримечательные природные и историко-культурные объекты Псковской области» (Псков, 1997) мы в содружестве с З. В. Жуковской, опытным и блестящим диалектологом, представили основные черты псковских говоров по тем историко-культурным зонам, которые были определены прежде всего географами и которые строго не соответствуют диалектному членению псковской территории. Однако общая картина современных псковских говоров оказывается убедительной.

Так называемые псковские говоры не являются монолитными, есть различия по ряду районов в области соответствующих языковых особенностей. Некоторые примеры.

Говоры Гдовского, Плюсского, Струго-красненского районов (Северная зона) характеризуются типичными северорусскими чертами: оканьем (различением безударных гласных звуков [А] и [О] после мягких согласных (пЯтак, сЕстре). Однако элементы аканья медленно, но последовательно проникают и в говоры северной части Псковской области. Носители окающей системы не сразу воспринимают чуждый им принцип аканья и поэтому появляется звук [О] вместо закономерного звука [А] (тОкая, кОкая, Офтобус, трОва).

В заударных слогах с утратой звука [j] наблюдается стяжение гласных (белА кофта, в новУ семью, синЕ море).

Удивительна следующая особенность: сохранение древнего, дописьменного, праславянского звука [К] в начале корня перед гласным [Е], возникшим из праславянского звука «ять» (*е). Поэтому известны такие слова: Кветы смёрзли; Яблоня Кветёт (ср. литературное цветы, цветет); Кедить молоко (ср. общерусское цедить).

Есть особенности и в формах слов: в дательном и творительном падежах множественного числа употребляется одно окончание – АМ (идти за грибам – к грибам; ходить за ягодам – к ягодам). В гдовских говорах, в отличие от многих русских говоров, звук может отсутствовать даже в окончании третьего лица множественного числа у глаголов первого спряжения (Старики иду, т. е. «идут»; Оны там давно живу, т. е. «живут»).

Одна из наиболее ярких синтаксических особенностей говоров псковского севера – это употребление деепричастных форм со связкой быть в значении сказуемого, передающего предпрошедшее действие (совершенное ранее другого действия): Зацым-та был прибекши какой-та мальцышка. В Гдовском районе зафиксирована форма именительного падежа множественного числа в роли прямого дополнения от названий животных, рыб, птиц: Ён волки видафшы; Мы и судаки ловили, и шшуки.

Лексика – наиболее подвижный пласт речи, наиболее легко воспринимаемый собирателями, исследователями. Лексика позволяет собрать такой материал, который хорошо укладывается на специальную лексическую карту. Кафедра русского языка Псковского пединститута совместно со многими вузами России под руководством Института лингвистических исследований Российской академии наук работает над Лексическим атласом русских народных говоров и составляет карты для Лексического атласа Псковской области. И, конечно, бросается в глаза, что на севере Псковской области есть слова крупеник, картофельница, похлебуха или хлебанина для названий соответствующего жидкого первого блюда, в отличие от крупянка, гульбениха, подкрошка в более южных районах области. Или: кротовина для названия кучки земли, нарытой кротом, в отличие от кротина. Только в Гдовском и Плюсском районах отмечены слова межвежаха, межвежоныш (с корнем медвед«-), моросичка («мелкий дождь«) и образования от корня бог – в прилагательных (и даже глаголах), обозначающих свойство бодливости у животных (бык богастый, богливый, богальный; Корова забогала мальчика).

В южных районах области (Бежаницком, Локнянском) отмечены формы дательного и предложного падежей множественного числа с окончаниями -ОМ, -ОХ у существительных типа кость, лошадь: Малец к лошадём пашол; На лошадёх паехали; Людём помощи не было. Такое же окончание возможно и у существительных типа конь: Сидели на конёх; Балтовки канём давали.

Такие особенности говоров - следы древних преобразований в системе языка. И в то же время, как указывал Б. А. Ларин, псковские диалектные особенности – это свидетельства тесных языковых контактов славянского (считается, кривичского) населения с населением других языковых семей или групп.

Многовековым соседством с угро-финскими языками, где не различается звонкость и глухость согласных, объясняется, что псковские говоры северной части области тоже не различают звонкие и глухие согласные перед гласными или перед сонорными звуками: Пулка (вместо булка); вляБаться в грязь (вместо вляпаться); выБучить глазы (вместо выпучить).

Прекрасный лингвист, ученица Б. А. Ларина, многие десятилетия работавшая на кафедре русского языка, С. М. Глускина сделала ряд серьезных научных открытий, изучая и современные псковские говоры, и памятники псковской письменности, отразившие живые для своего времени фонетические явления. Так, в псковских говорах появляется звук [Х] на месте закономерного звука [С] (мяХо «мясо«, подпояХался ~подпоясался«). Исследовательница объясняет это неразличением свистящих и шипящих звуков на псковской территории еще в древности: видимо, такие звуки смешивались в каком-то общем звуке. Неразличение звуков могло быть у окраинской части славян (кривичей – предков псковичей) в результате древних контактов с балтийскими и финно-угорскими языками (в эстонском языке, например, известны только свистящие звуки и неизвестны шипящие), поэтому у древних псковичей преобладание свистящего звука. Отсюда и своеобразное псковское произношение Шосна «сосна«; уЗжнали «узнали« и Суба «шуба«, Заних «жених« преимущественно в районах Нижневеликорецкой зоны (Печерском, Псковском, Палкинском) и в Гдовском районе (Северная зона). Поэтому может быть мена звуков [C] и [Ш] на [Х]: сполоХнуть «сполоснуть«, куХнуть «куснуть«; веХать «вешать«, скаХывать «скашивать«. Это распространяется и к югу, и к востоку (Порховский, Дновский, Себежский, Невельский районы). Так современное состояние звуковых явлений приоткрывает древние языковые процессы и показывает контакты народов.

Даже в кратком очерке об особенностях псковских говоров нельзя не сказать о таком уникальном явлении в псковских говорах и частично в новгородских (в их современном состоянии и в древней фиксации по памятникам, в частности, в новгородских берестяных грамотах), как случаи Кедить «цедить«, Кеп «цеп«, Кевка «цевка (в ткацком стане)«. Вероятно, и до С. М. Глускиной замечали такие явления, так как примеры были зафиксированы и при сборе материалов для Диалектологического атласа русского языка. Но только С. М. Глускина объяснила это тем, что предки псковичей, пришедшие сюда через территорию балтов до древнего общеславянского изменения звука *К в звуке *С (т. е. [Ц]) перед особым гласным звуком «ять», не пережили этого процесса, будучи оторванными от остального славянского мира территорией других народов. Сохранился звук [К] в корнями, касающихся важных понятий о труде. А. А. Зализняк, известный московский ученый, независимо от С. М. Глускиной, много лет спустя, открыл подобное явление в новгородских берестяных грамотах, но, признав первенство «первооткрывателя» за С. М. Глускиной, предлагал назвать этот уникальный фонетический факт «эффектом Глускиной» и ввести изучение его в учебники истории русского языка. Нам приходилось выступать и писать о том, что, хотя сейчас есть попытки опровергнуть такое объяснение корней кеп-, кед-, кев- и найти обоснование современной фонетической (норвежский славист Я. Бьёрнфлатен), все они оказываются менее доказательными, чем решение С. М. Глускиной – А. А. Зализняка. Тем более, что археологические данные подтверждают древнее взаимодействие славянских и неславянских культур (см. работы известного археолога, знатока славянских древностей В. В. Седова).

Интересно и такое явление в псковских говорах, как еГЛа «ель«, привеГЛи «привели«, поскольку сочетания , балтийских языков, с которыми вступали в контакт носители псковского диалекта, «спроецировались» на сохранившиеся у предков псковичей древние славянские сочетания *dl, *tl (привели ср. древнее *привеДЛи). Под влиянием балтийских сочетаний это проявилось в своеобразных псковских сочетаниях [ГЛ], [КЛ] в жизненно важных для носителей говоров словах и топонимах: ср. деревня ЕГЛино (вместо возможного Елино; на территории западных славян в Европе есть, например, название селения Yedla, т.е. «ель«).

Справедливо замечание А. С. Герда, знатока и псковских говоров, известного специалиста по лингвогеографии, регионалистике, что история диалектных явлений не может быть решена на материале только одного диалекта: необходимо брать явление в широком сопоставлении. Не только живые факты, но и свидетельства письменности помогают восстановить отдельные стороны истории языка. И Пскову, его говорам повезло: сохранились не только многочисленные памятники письменности, но и записи в прошлом псковской речи иностранцами. Б. А. Ларин писал: «В более выгодном положении, чем другие, находятся также говоры псковские и новгородские как по обилию исторических документов, так и по сведениям иностранцев, чаще, чем в других городах, торговавших в Новгороде и Пскове и сохранивших больше сведений о своих усилиях овладеть речью псковских и новгородских купцов, ремесленников и властей» («Разговорный язык Московской Руси»). Для истории псковских говоров большое значение имеет Разговорник, составленный немецким купцом Т. Фенне в Пскове в 1607 году, а также найденный в Кракове Словарь-разговорник XVI века Т. Шрове, предположительно составленный на Северо-Западе Руси. Живая речь, зафиксированная в разнообразных фразах, отражение таких особенностей, которые могли быть замечены только чуткими к языку людьми, от природы одаренными лингвистическими способностями, - ценные свидетельства о языке прошлого. Народная русская речь в записях иностранцев – это своеобразный мир познания русского языка.

Познание языка и языковой картины мира человека через народный язык составляет задачу лингвистики и в ХХI веке.

Паниковичи, Печорский район, июль 1986 г. (Фото из архива пединститута)

(к вопросу о псковских говорах в общеславянском контексте)

Необычность псковских говоров обратила на себя внимание многих исследователей, которые отмечали, прежде всего, фонетические особенности (Н.М.Каринский, А.А.Шахматов, А.И.Соболевский, В.И.Чернышев, А.М.Селишев, Р.И.Аванесов, В.Г.Орлова и др.): например, наличие заднеязычных согласных там, где в общерусском языке присутствуют свистящие (ср. кеп "цеп" - на месте второй палатализации заднеязычных; польга "польза" - на месте третьей палатализации заднеязычных и под.); необычные сочетания согласных [гл]; [кл] вместо общеславянских сочетаний *dl, *tl (привегли "привели"; деревня Еглино - того же корня, что и ель; учкли "учли" - ср. учитывать); перемещение ударения к началу слова {переходы "переходы", т.е. "мостки"; ручей "ручей"; Запсковье, Завеличье - псковские топонимы в соответствии с общерусскими Замоскворечье, Заволжье); типичные псковские случаи типа мяхо "мясо", подпояхываться "подпоясываться" (звук [х] на месте звука [с]); мехать "мешать" (звук [х] на месте звука [ш]); загадочны соответствия в однокоренных словах типа тепец вместо кепец или цепец; примекать наряду с приметить, наметить, намётка.
Уникальность псковских говоров в лексическом отношении отмечал такой филолог, как Б.А.Ларин: «Народная речь Псковской области представляет большой интерес в международном плане, не говоря уже о ее исключительном значении для историков и диалектологов русского языка, так как она отражает тысячелетние связи и культурный обмен русского населения с тесно примыкающими народами прибалтийско-финской группы, с латышами и литовцами, а также белорусами» . Идеи Б.А.Ларина положены в основу Псковского областного словаря с историческими данными - регионального словаря нового типа: во-первых, это региональный словарь полного типа, включающий всю отмеченную в говорах лексику (не только местную, но и общерусскую); во-вторых, к диалектным словам приводится исторический материал из памятников псковской письменности XIII-XVIII вв. Это позволяет не только представить современное состояние псковских говоров, но и увидеть на протяжении веков жизнь слова: можно выяснить устойчивое или изменчивое в структуре, в семантике слова. Сопоставление псковских данных с данными общерусских исторических словарей позволяет обнаружить и местные (псковские) особенности слов. Богатейшая картотека Псковского областного словаря (хранится в Межкафедральном словарном кабинете им. Б.А.Ларина при С.-Петербургском университете и в словарном кабинете на кафедре русского языка Псковского пединститута) дает возможность показать в словаре и вариантный материал, отразить отличия псковских говоров и от других народных говоров, и от литературного языка. Сбор лексики для Псковского областного словаря особенно систематично начался с 50-х годов XX в. Это привело к интенсивному изучению псковских говоров. Картотека словаря полного типа содержит и редкие факты, на основе интерпретации которых были сделаны важные теоретические выводы, связанные с представлениями о судьбах языка и его носителей.
Исследования псковских говоров затрагивают все уровни языковой системы - от фонетики до синтаксиса (см. серию сборников научных трудов "Псковские говоры" , по итогам межвузовских конференций, посвященных псковским говорам). Одна из проблем - взаимоотношение псковских говоров с другими народными говорами (не только новгородскими, но и северными, островными в Прибалтике, переселенческими вплоть до Сибири) и с другими языками (эстонским, литовским, латышским, белорусским, западнославянскими). Лингвисты - диалектологи, историки языка учитывают достижения и других наук - истории, археологии. Это важно для выяснения динамики языкового явления, причинного объяснения языкового факта. Специфика слова (его отдельное значение, система значений, связь с реалией, вхождение в диалект, жизнь в диалекте) может объясняться внешними условиями функционирования слова (традиции, условия жизни людей, влияние литературного языка и т.д.).
Ср. изучение истории псковского диалекта по Разговорнику Т.Фенне, составленного в 1607 г. немецким купцом в Пскове ; знакомство с Разговорником, хранящимся в Кракове (предполагается, что он создан на Северо-Западе Руси, отражает особенности новгородских говоров) . Многое для исследований дают ареальные связи лексических фактов (ср. работы А.С.Герда, например, в связи с работой над Лексическим атласом русских народных говоров ). Труднее обнаруживаются фонетические и грамматические особенности псковской народной речи, которая имеет тысячелетние связи с другими говорами и языками.
Фонетические явления современных, псковских говоров, отразившиеся и в памятниках псковской письменности, изучала С.М.Глускина, которая сделала важные научные открытия (задолго до серьезных работ А.А.Зализняка). Одно из них касается фонетически незакономерного звука на месте звука [s] (ср. хвет "свет", мяхо "мясо", подпояхываться "подпоясываться"), что С. М. Глускина объясняет неразличением свистящих и шипящих звуков (одним из древнейших явлений псковского диалекта): звуки [s] и [š] смешивались в каком-то общем звуке. Специфика явления в том, что звук исторически мог появиться или из звука *s, или через звук * š,
Такое неразличение могло проявляться уже до первой палатализации заднеязычных согласных, когда они во всех славянских языках переходили в шипящие согласные. Неразличение свистящих и шипящих, по мнению С.М.Глускиной, было у окраинной части славян (кривичей - предков псковичей) «в результате более тесных локальных контактов с балтийцами» . Тогда понятны в современных псковских говорах случаи типа узжнали "узнали", шосны "сосны" (связь с соседними языками поддерживает такое произношение).
Контактами с балтийскими языками объясняет С.М.Глускина и сохранение заднеязычных согласных перед гласными переднего ряда дифтонгического происхождения. Отсутствие второй палатализации заднеязычных в таких условиях обнаружено в корнях слов *кěр- (кеп, кепок, кепина и др. с тем же корнем, что и общерусское слово цеп), * kěd- (кеж, кедить и др. с тем же корнем, что и общерусское цедить), * kěv- (кевка, кевь и др. с тем же корнем, что и общерусское цевка). Эти корни связаны с древней сельскохозяйственной и ремесленной терминологией. Сопоставляя языковые факты, привлекая данные археологии (при изучении славянских, финно-угорских, балтийских памятников), С.М.Глускина предполагает, что кривичи, предки псковичей, появились у реки Великой и Псковского озера ранее, чем в языке славян произошел «один из последних процессов, носящий общеславянский характер», - вторая палатализация заднеязычных согласных . Ослабление контактов кривичей с другими славянами объяснялось, видимо, положением этих славян среди западнофинских (прибалтийско-финских) племен, «в звуковой системе которых возможны сочетания заднеязычных согласных с передними гласными» . Судьба кривичского населения (см. работы и В.В.Седова, например одну из последних ), его языка в результате оторванности от всего славянского мира, сохранение тем самым особенностей того древнего диалектного членения породили уникальное явление - "несвершение" второй палатализации заднеязычных согласных перед гласными переднего ряда дифтонгического происхождения. Так язык этой части славянства стал отличаться от языка всего славянского мира. Тесные языковые контакты с соседними неславянскими языками в дальнейшем поддержали эту исконную фонетическую особенность. Так же объяснял явления типа кеп "цеп" А.А.Зализняк, независимо от С.М.Глускиной пришедший к подобному выводу при изучении новгородских берестяных грамот (ср., например, ). Праславянскому диалектному членению при самой яркой особенности в речи кривичей (отсутствие второй и третьей палатализации заднеязычных) посвящена одна из последних статей С.Л.Николаева .
Влияние восточно-балтийских языков на историю псковских говоров обнаруживается при изучении сочетаний согласных [гл], [кл] (ср. общеславянские *dl, *tl ). Судьба праславянских *dl, *tl объединяет кривичское (древнепсковское) с западнославянскими языками. Ср. в Псковских летописях: привегли "привели", уссЬгли "въссЬдли"; сустрЬкли "встретили"; в Разговорнике Т.Фенне: поблюгл (корень блюд-), розвегл (корень вед-), учкле "учел" (корень чт-; ср. учитывать, учтет); в современных псковских говорах: жагло, жигло "жало" (ср. жигать "жалить"), жерегло "пойма" (из *žertlo).
Древние сочетания *dl, *tl восточно-славянских языках исторически упрощались (с потерей первого *d, *t привел, жерло, сел и др.), а в западнославянских языках сохранялись (ср. польское usiadł "сел", "уселся"; mydło "мыло"). В балтийских же языках исконно были сочетания gl, kl, повлиявшие на язык древних псковичей: поэтому общеславянские *dl, *tl стали звучать, как [гл], [кл] (прочкли "прочли" с корнем чт-/чит-, ср. читать, чтение; егла вместо общерусского ель с древним корнем *jedl-).
Убедительные выводы С.М.Глускиной, А.А.Зализняка о древнейших фонетических диалектных особенностях, отмеченных в псковских, иногда новгородских, говорах, подтверждаются и новыми примерами. Но появляются и другие версии. Так, норвежский коллега Я.И.Бьёрнфлатен сохранение заднеязычных согласных в корне кеп- (в слове кепец) пытается объяснить более поздними фонетическими изменениями [т] в [к"]. Он обнаруживает три зоны произношения корня - с [к"] (кепец) на севере и частично в средней части Псковской области; с [ц] (цепец) южнее; с [т] (тепец) между этими зонами. С.М.Глускина, используя полные сведения по картотеке Псковского областного словаря и по картотеке Диалектологического атласа русского языка, отмечает [ц] по всей территории, а не только в указанной зоне: в Гдовском, Опочецком, Островском, Палкинском, Порховском, Пушкиногорском, бывшем Славковском, Стругокрасненском районах. Кроме того, норвежский исследователь говорит о "распадении" [?? - Л.Я.К.] аффрикаты [ц] на взрывной зубной [?? - Л.Я.К.] , а затем об изменении взрывного зубного [т"] в заднеязычный [к] , т.е. усиленно подчеркивает вторичность [к"]. Естественно, что с этим объективно не соотносятся результаты наблюдений таких исследователей древнепсковского, древненовгородского диалекта и современных говоров, как А.А.Зализняка, С.А.Николаева.
Трудно согласиться с точкой зрения Я.И.Бьёрнфлатена о восстановлении заднеязычных, о вторичности заднеязычных в случаях корня кеп- и под. Убедительно звучат доказательства С.М.Глускиной , поддержанные А.А.Зализняком [например, 16] и С.А.Николаевым , об отсутствии рефлексов второй палатализации заднеязычных согласных в псковских говорах (ср. псковские кеп "цеп"; кеж, кедить - ср. общерусское цедить; кевь, кевка "шпулька"; древненовгородские хере "серый"; келе "целый"; крькъвь "церковь"; хЬде "седой"); о роли морфонологии в случаях типа полукать. (В Разговорнике Т.Фенне в начале XVII века тоже зафиксировано примекать "замечать".)
Важно учитывать и ареалы распространения рассматриваемых явлений (см. у С.М.Глускиной): полукать встречается не только там, где на севере распространено кедить, но и в Куньинском, Островском, Гдовском, Опочецком, Красногородском, бывшем Лядском, Себежском, Пустошкинском, Псковском, Печерском, бывшем Середкинском, Дедовичском, Великолукском, Порховском, Пушкиногорском, бывшем Славковском районах. Не только якобы единственное кедить известно псковским говорам, но и производные кедилка (Гдовский район), кедушка "цедилка" (Гдовский район) .
Корень кеп- (вместо цеп-) отмечен С.М.Глускиной не только на северо-западе Псковской территории, где якобы, по мнению Я.И.Бьёрнфлатена, "восстанавливаются" заднеязычные, но и в Палкинском, Островском, Порховском, Печерском, бывшем Славковском, бывшем Павском, Стругокрасненском, Гдовском, Псковском, бывшем Карамышевском, Красногородском, Локнянском, Новосокольническом, Опочецком, Пушкиногорском, Себежском районах. (Новые экспедиции подтверждают это: летом 1995 г. в Порховском районе, бывшем Славковском, были отмечены слова и с корнем кеп-).
Исследовательское распределение якобы современных процессов типа цевина (на юге Псковской территории), тевина (средняя часть Псковской территории), кевина (северная часть Псковской территории) по зонам как бы преднамеренно "испрямляет" процесс (видимо, в распоряжении исследователя было недостаточно фактов!). Ведь С.М.Глускина указывает, что цевина может появиться повсюду (в Гдовском, Опочецком, Островском, Палкинском, Порховском, Пушкиногорском, бывшем Славковском, Стругокрасненском районах): как указывают и А.А.Зализняк, С.Л.Николаев, это возможно под влиянием взаимодействия древних фактов с современными.
Для доказательства своей точки зрения Я.И.Бьёрнфлатен привлекает и случаи типа почти - почки . Однако его рассуждения представляются не очень убедительными: во-первых, примеры типа почки включают сочетание согласных звуков, чего нет в корне кеп- (где должны были бы происходить процессы второй палатализации заднеязычных); во-вторых, нельзя согласиться с Я.И.Бьёрнфлатеном, что А.А.Зализняк якобы опирается только на единичные примеры (А.А.Зализняк ведь учитывает и тот массив, который был обследован С.М.Глускиной!); в-третьих. Я.И.Бьёрнфлатен, к сожалению, совсем не использует работы С.М.Глускиной, которые охватывают большой материал разноструктурных образований с соответствующими корнями (примеры были взяты и из сведений, собранных для Диалектологического атласа русского языка). Поэтому тем более неубедительно утверждение о невозможности признать отсутствие второй палатализации заднеязычных на основании того, что слова цепец, тепец, кепец одноструктурны, что якобы говорит о более позднем явлении и в фонетике (это заключение к тому же и нелогично). Неверно, что никто не исследовал явления систематически (а работы С.М.Глускиной?!). Странным показалось и утверждение, что археологи отказались от раннего заселения славянами указанной территории (разве все отказались? - ср. ; недаром на работы В.В.Седова ссылаются и А.А.Зализняк, С.Л.Николаев). Кроме того, следует учесть и то, что есть другое объяснение появления [т"] вместо [к"] в корне типа кеп-: С.М.Глускина, вслед за В.Н.Чекманом, признает, что в древнепсковском диалекте наблюдалось различие согласных не только по твердости/мягкости (переднеязычные, заднеязычные - шипящие), но и по месту образования (переднеязычные/заднеязычные). Такая оппозиция сохранилась и в современных говорах . Это поддерживалось несколькими линиями оппозиции, чередований: шипящие из переднеязычных (рожу - родить), шипящие из заднеязычных (дружить - друг). Отсюда в оппозицию вступают и источники шипящих (переднеязычные/заднеязычные). Это системное, фонологическое явление на фоне морфонологии, словообразования (отсюда рогать - рожать; ср. родить; ср. также: богать "бодать", корова богатая "которая бодается").
В свете взаимоотношения прошлого и настоящего в псковских говорах на фоне других диалектов интересны наблюдения С.Л.Николаева, который вслед за многими серьезными работами лингвистов, археологов подчеркивает: «Лишь в последние годы гипотеза сохранения древнейших восточнославянских диалектных различий получила серьезную поддержку» . Это под влиянием данных (по-новому осмысленных!) из северо-западных и западных русских и северо-восточных белорусских говоров и из материалов по новгородским берестяным грамотам . Кроме того, изучение праславянской акцентологии (на фоне морфонологии) позволило автору выявить и поддержать праславянское диалектное членение .
"Невосточнославянские" черты, по словам А.А.Зализняка, в древненовгородском ("койне") появились из древне-псковских говоров, «распространенных на обширной территории кривичских племенных говоров» . Здесь были яркие специфические черты (интересны их изоглоссы).
Обнаружить древние изоглоссы стало возможным при изучении в современных говорах системных архаизмов древнейшего периода (ср. подобное на материале лексики у Ю.Ф.Денисенко ). Древнейшие особенности говоров фиксируются, например, в новгородских берестяных грамотах (с XI века). Содружество лингвистов и археологов показало совпадение ареала кривичей.
Благодаря проекции в древность архаизмов, свойственных современным говорам, реконструируется прежнее членение племенного языка кривичей : например, в соответствии с данными статьи С.Л.Николаева, вычленяются псковский диалект (северо-, центрально-, южнопсковский), от которого (севернопсковского) пошло новое заселение (вятские, уральские, сибирские, онежские говоры) ; древненовгородский диалект (из взаимодействия псковских и ильменско-словенских - не кривичских - говоров); смоленский диалект; верхневолжский диалект; полоцкий диалект; западный диалект .
Уникальные свойства псковских говоров продолжают быть предметом осмысления в связи с объяснением причин их появления. Используются разные доказательства, новые факты. Но нельзя предавать забвению сделанное другими. Приходится выбирать более убедительное и доказательное в наблюдениях и обобщениях, выводах.

* * *
Некоторые данные были использованы в докладе «Старое и новое в псковских говорах как закономерность развития и функционирования» на Международном симпозиуме в г. Осло (Норвегия), посвященном псковским говорам, в октябре 1995 г. (и в статье на эту тему); в докладе «Архаические явления в современной народной речи как свидетельства прошлого (на материале псковских говоров)» на Международном археологическом конгрессе в г. Новгороде (Россия) в августе 1996 г. (и в статье на эту тему).

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Ларин Б.А., 1967. [Вступление] // Псковский областной словарь с историческими данными. Вып. 1. А.
2. Псковский областной словарь с историческими данными, 1967-1995. Вып. 1-11. Л. (СПб.).
3. Псковские говоры, 1962. I. Псков.
4. Псковские говоры, 1968. II. Псков.
5. Псковские говоры, 1973. III. Псков.
6. Псковские говоры, 1979. А.
7. Псковские говоры в их прошлом и настоящем, 1988. А.
8. Псковские говоры и их окружение, 1991. Псков.
9. Псковские говоры и их носители (лингво этнографический аспект), 1995. Псков.
10. Т.Fennels Low German Manual of Spoken Russian Pskov 1607. 1970. Vol. II. Copenhagen.
11. "Einn Russisch Buck" by Thomas Schroue: the 16 th-century Russian-German dictionary and phrase-book. 1992. P. 5. Cracow.
12. Герд А.С., 1994. Некоторые диалектные границы и зоны по данным исследований лексики русского языка // Лексический атлас русских народных говоров. (Проект.) СПб.
13. Глускина СМ.. 1962. Морфонологические наблюдения над звуком в псковских говорах // Псковские говоры. I. Псков.
14. Глускина С. М., 1968. О второй палатализации заднеязычных согласных в русском языке (на материале северо-западных говоров) // Псковские говоры. II. Псков.
15. Седов В.В., 1994. Славяне в древности. М.
16. Зализняк А.А., 1986. Отсутствие второй палатализации // Янин В.А., Зализняк А.А. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1977-1983 гг.). М.
17. Зализняк А.А., 1989. Новгородские берестяные грамоты и проблема древних восточнославянских диалектов // История и культура древнерусского города. М.
18. Зализняк А.А., 1995. Явления, отличающие северно-кривичский диалект (или все кривичские диалекты) от остальных восточнославянских // Зализняк А.А. Древне-новгородский диалект. М.
19. Николаев С.Л., 1994. Раннее диалектное членение и внешние связи восточнославянских диалектов // Вопросы языкознания, № 3.
20. Глускина С. М., 1984. Разговорник Т.Фенне как источник изучения языка и истории средневекового Пскова // Археология и история Пскова и Псковской земли. Псков.
21. Бьёрнфлатен Я.И. Псковские говоры в общеславянском контексте // Бьёрнфлатен Я.И., Нессет Т., Эгеберг Э., 1993. Норвежские доклады на XI-ом съезде славистов, Братислава, сентябрь 1993 г. Oslo.
22. Седов В.В., 1989. Начало славянского освоения территории Новгородской земли // История и культура древнерусского города. М.
23. Глускина СМ., 1979. Морфонологические наблюдения над псковскими говорами. (Смягченные и несмягченные согласные в исторических чередованиях.) // Псковские говоры. Л.
24. Денисенко Ю.Ф., 1994. Опыт реконструкции лексической системы псковских говоров средневековья (на материале местной лексики Псковских летописей - наименований понятий времени и рельефа). СПб.
АРХЕОЛОГИЯ И ИСТОРИЯ ПСКОВА И ПСКОВСКОЙ ЗЕМЛИ
Институт археологии Российской Академии Наук
Псковский государственный научно-исследовательский археологический центр
МАТЕРИАЛЫ СЕМИНАРА
1995 год