ОСОБЕННОСТИ ФИЗИЧЕСКОГО СТАТУСА ДРЕВНЕГО НАСЕЛЕНИЯ НОВОСИБИРСКОЙ ОБЛАСТИ

ГБОУ ВПО «Новосибирский государственный медицинский университет» Минздрава России (г. Новосибирск)

Проводилось классическое остеометрическое исследование скелетных серий многослойного могильника Сопка-2. Динамика остеометрических показателей отражает процесс формирования специализированных морфотипов, проживавших на одной территории при периодически меняющихся климатических и ландшафтных условиях. Выявлены значительные различия в таких значениях, как длина тела, показатели массивности трубчатых костей и их формы. Мужское население эпохи энеолита имело довольно высокий рост - около 173 см, рост женщин значительно ниже - 153,5 см. У мужчин из эпохи бронзы рост составляет в среднем - 162 см, у женщин практически не меняется - 154,3 см.

Ключевые слова: антропология, остеометрия.

Введение. Проводилось классическое остеометрическое исследование скелетных серий многослойного могильника, расположенного на территории Венгеровского района Новосибирской области. Могильник Сопка-2 оставлен носителями разных культурных обществ, которые проживали на этой территории не менее 8-ми тысячелетий . Динамика остеометрических показателей отражает процесс формирования специализированных морфотипов, проживавших на одной территории при периодически меняющихся климатических и ландшафтных условиях.

По мнению Добровольской , экологический аспект исследований палеоантропологических материалов во многом дополняет классические методы палеоантропологии. Палеоэкологическое исследование, в первую очередь, ставит задачу реконструкции образа жизни населения, оставившего памятник.

Цель исследования. Основной целью настоящей работы является выявление особенностей физического статуса палеопопуляций, принадлежавших жителям эпохи энеолита (эпоха раннего металла) и бронзы.

Материалы и методы. В целом был исследован 251 скелет разной степени сохранности. Были исследованы посткраниальные отделы 52-х скелетов индивидов, относящихся к эпохе энеолита (IV–III тыс. до н.э.) и 199-ти скелетов индивидов, относящихся к эпохе бронзы и принадлежащих носителям кротовской культуры (начало III и середина II тыс. до н.э.). Для определения размеров костей и пропорций посткраниального скелета были использованы классический остеометрический метод , метод определения индексов (пропорций). Проанализировано 25 линейных признаков, 10 указателей пропорций.

Результаты исследования. Выявлена существенная разница остеометрических показателей у жителей изучаемых эпох. Так, у энеолитического населения (в мужской и женской сериях) длинные кости имеют большие продольные размеры (табл. 1, 2), а у жителей эпохи бронзы эти показатели в значительной степени снижены (табл. 3, 4). Бедренные кости по указателю платимерии у мужчин эпохи энеолита уплощены достаточно сильно (71 %). В женской серии этот показатель незначительно снижается (70 %). У жителей эпохи бронзы эти показатели равны 74 % у мужчин и 70 % у женской популяции. Пилястр у мужского населения энеолита - 99 %, у мужского населения эпохи бронзы - 105 %. У женского населения эпохи энеолита - 100 % и в женской выборке эпохи бронзы - 98 %. Небольшие показатели по пилястру в мужской популяции эпохи энеолита не соответствуют реальной степени развития шероховатой линии бедра. У большинства индивидов степень развития шероховатой линии (место прикрепления четырёхглавой мышцы бедра) соответствует максимальному баллу, а в некоторых случаях имеет чрезвычайно сильное развитие. При этом отмечается одновременное увеличение и поперечного диаметра диафиза бедренной кости.

Указатель сечения (степень уплощённости большеберцовой кости в сагиттальной плоскости) характеризуется слабо выраженной эурикнемией у мужчин эпохи энеолита (70 %) и выраженной платикнемией у индивидов из эпохи бронзы (61 %). Для женской выборки эпохи энеолита характерна выраженная эурикнемия (78 %), для женщин эпохи бронзы - мезокнемия - 68 %. Указатель массивности кости в обеих группах мужского населения - более 23 %, т.е. кости достаточно массивные. В женских выборках высокий показатель массивности имеет женское население эпохи энеолита (22 %), а у женщин эпохи бронзы показатель массивности невысокий - 21 %. Анализируя изменения со стороны пропорций тела, следует отметить незначительное увеличение берцово-бедренного индекса у мужского населения эпохи бронзы (86 %) по сравнению с мужской выборкой эпохи энеолита (80 %), которое происходит за счёт укорочения бедра. Длина тела в мужских выборках эпохи энеолита и бронзы, вычисленная по методу Пирсона и Ли и формуле Г. Ф. Дебеца, составляет в среднем 173,0 см (эпоха энеолита) и 162,3 см - для жителей эпохи бронзы. Таким образом, жители эпохи энеолита отличались довольно высоким ростом по сравнению с более поздней популяцией. Рост женского населения практически не меняется и составляет для женской выборки из эпохи энеолита 153,5 см и 154,1 см для эпохи бронзы. Уровень полового диморфизма по показателям роста существенно снижается от эпохи энеолита по направлению к эпохе бронзы. Остеометрические характеристики скелетных выборок эпохи энеолита по многим параметрам совпадают с данными С. С. Тур, М. П. Рыкун , которые изучали синхронную энеолитической выборке популяцию афанасьевской культуры Горного Алтая.

Показатели длинных трубчатых костей мужского населения эпохи энеолита

Признаки (по Мартину)

Заключение. Сопоставление данных о строении костной системы индивидов из погребений могильника Сопка-2, оставленных носителями гребенчато-ямочной культуры (эпоха энеолита) и носителями кротовской культуры (эпоха бронзы), показывает значительные различия в таких значениях, как длина тела, показатели массивности трубчатых костей и их формы. Мужское население эпохи энеолита имело довольно высокий рост (около 173 см), рост женщин значительно ниже (153,5 см). У мужчин из эпохи бронзы длина тела меньше более чем на 10 см и составляет в среднем 162 см. Длина тела женской популяции практически не меняется - 154,3 см.

1. Алексеев В. П. Остеометрия. Методика антропологических исследований / В. П. Алексеев. - М. Наука, 1966. - 249 с.
2. Добровольская М. В. Человек и его пища / М. В. Добровольская. - М. Научный мир, 2005. - 368 с.
3. Молодин В. И. Памятник Сопка-2 на реке Оми / В. И. Молодин. - Новосибирск. Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 2001. - Т. 1. - 128 с.
4. Молодин В. И. Памятник Сопка-2 на реке Оми / В. И. Молодин. - Новосибирск. Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2012. - Т. 3. - 220 с.
5. Тур С. С. Палеоэкология населения афанасьевской культуры Горного Алтая. Эпоха энеолита и бронзы гонного Алтая. Ч. 1 / С. С. Тур, М. П. Рыкун. - Барнаул. АзБука, 2006. - 234 с.

№ 5 - 2013 г.
14.00.00 медицинские и фармацевтические науки

УДК 616.65-007.61-089:616.13-005.7

РЕЗУЛЬТАТЫ ЭМБОЛИЗАЦИИ АРТЕРИЙ ПРОСТАТЫ - МЕТОДА ХИРУРГИЧЕСКОГО ЛЕЧЕНИЯ ДОБРОКАЧЕСТВЕННОЙ ГИПЕРПЛАЗИИ ПРОСТАТЫ

НУЗ «Дорожная клиническая больница на ст. Новосибирск ОАО „РЖД“» (г. Новосибирск)

Продолжается поиск и совершенствование малоинвазивных методик оперативного лечения при доброкачественной гиперплазии предстательной железы (ДГПЖ). Один из новых методов лечения этого заболевания - эмболизация артерий простаты. Исследованы результаты обследования и лечения мужчин (21 пациент) с ДГПЖ при высоком хирургическом и анестезиологическом риске. Пациентам выполнена рентгенэндоваскулярная эмболизация артерий простаты. При обследовании в динамике объём простаты уменьшился до 54,7 % от исходного, максимальная скорость мочеиспускания улучшилась на 60,7 %, средняя скорость мочеиспускания - на 38,4%, время мочеиспускания - на 59,5 %.

Ключевые слова: доброкачественная гиперплазия простаты, эмболизация артерий простаты.

Введение. Доброкачественная гиперплазия предстательной железы (ДГПЖ) - одно из самых распространенных заболеваний мужчин старше 40 лет. Наиболее распространенным методом лечения ДГПЖ является медикаментозный, однако эффективность консервативной терапии не всегда достаточная. Около 10 % больных ДГПЖ нуждаются в оперативном лечении . Оперативное лечение, проведенное несвоевременно, не приносит ожидаемого пациентом эффекта. Хирургические методы лечения - аденомэктомия, трансуретральная резекция простаты и их модификации являются эффективными, однако зачастую противопоказаны больным с сердечно-сосудистой патологией, сахарным диабетом и другими сопутствующими заболеваниями. Продолжается поиск и совершенствование малоинвазивных методик оперативного лечения при ДГПЖ .

Португальские исследователи во главе с J. M. Pisco в 2010 году представили данные по результатам нового метода лечения доброкачественной гиперплазии простаты - эмболизации артерий простаты. Метод был технически успешным у 14-ти из 15-ти пациентов (93,3 %) . Отечественные исследователи (Яковец Е. А., Неймарк А. И., Карпенко А. А., Яковец Я. В.) в 2010 году представили данные по эмболизации артерий простаты у 40 больных с высоким риском оперативного вмешательства. Вмешательство позволило после операции на фоне снижения выраженности клинических проявлений уменьшить объем предстательной железы на 50 %, объем аденоматозного узла - на 43 % . О высокой эффективности эмболизации свидетельствуют работы и других авторов .

Материал и методы. Исследование проведено в группе больных с ДГПЖ. Больным проведено обследование, при этом акцент делался на трансректальном ультразвуковом исследовании простаты (ТРУЗИ), определении остаточной мочи УЗИ-методом, урофлоуметрии, определении уровня простатспецифического антигена (ПСА). При проведении УЗИ определялся объём остаточной мочи, трансректальным датчиком осматривалась простата, измерялись её размеры, объём, оценивалась её структура, наличие дополнительных образований. При проведении урофроуметрии на аппарате «Urocap 3» оценивались следующие данные: объем, максимальная и средняя скорости мочеиспускания, время достижения максимальной скорости, время и активное время мочеиспускания.

Была выделена группа больных с ДГПЖ, которым операция была противопоказана или нежелательна в связи с высоким хирургическим и анестезиологическим риском. Проведена 21 эндоваскулярная окклюзия артериального русла простаты. Возраст пациентов колебался от 47 до 86 лет. Средний возраст составил 71 год. Практический все пациенты имели серьезную сопутствующую патологию (ИБС, ПИКС, нарушения ритма сердца, артериальную гипертензию, сахарный диабет, ОНМК), 78 % пациентов страдали избыточной массой тела. ИМТ колебался от 18-ти до 41-го. Средний ИМТ составил 27.

Пациентам выполнена рентгенэндоваскулярная эмболизация артерий простаты, при этом эмболизированы простатические ветви нижнепузырной артерии с обеих сторон. Эмболизация выполнялась следующим образом: пунктировалась правая бедренная артерия в её проекции на 3 см ниже паховой складки по Сельдингеру с установкой интродьюсера. По интрадьюсеру во внутреннюю подвздошную артерию справа вводили катетер Робертса (маточный), по которому затем проводился микрокатетер. Микрокатетер заводился в простатическую ветвь нижней мочепузырной артерии, и по нему вводились микроэмболы в объеме до 0,25 мл с контролем эмболизации с помощью контрастирования (см. рис.). При проведении эмболизации использовались микрокатетеры Balt Vascj+2,1F, Balt Set Eclipse, Terumo Progreat 2,1F, Terumo Progreat 2,8F, микроэмболы Biosphere Medical 200–300 мкм.

Артериография простаты до и после эмболизации

Результаты. Объем предстательной железы, по данным ТРУЗИ, до операции колебался в пределах от 54 до 156 см 3 . В среднем объем предстательной железы составил 105 см 3 . По данным контрольных ТРУЗИ, проведенных, как правило, спустя 2–3 месяца после операции, объем простаты уменьшился в среднем до 57,4 см 3 (54,7 % от исходного). Уровень ПСА колебался в пределах от 0,07 до 14,3 нг/мл. В среднем уровень ПСА составил 5,37 нг/мл. Высокий уровень ПСА связан с включением в группу пациентов с острой задержкой мочи, подвергшихся цистостомии, троакарной цистостомии, катетеризации мочевого пузыря. По данным контрольных исследований уровня ПСА через 2–3 месяца после эмболизации, наблюдалось снижение уровня ПСА до 3,5 нг/мл в среднем (65 % от исходного).

По данным урофлоурометрии, перед операцией максимальная скорость мочеиспускания колебалась в пределах от 3,1 до 17,3 мл/с, а в среднем 9,6 мл/с, средняя скорость мочеиспускания составляла 1,7–9,9 мл/с, в среднем 5,0 мл/с, время мочеиспускания колебалась от 25 до 113 с, в среднем 50,7 с, объем мочи при мочеиспускании составил от 48 до 310 мл, в среднем 201, 8 мл.

После операции максимальная скорость мочеиспускания колебалась в пределах от 9,54 до 24,7 мл/с, и в среднем составила 15,8 мл/с (улучшение на 60,7 %), средняя скорость мочеиспускания - от 5,9–19,2 мл/с, в среднем 13,0 мл/с (улучшение на 38,4 %), время мочеиспускания - от 20 до 62 с, в среднем 30,2 с (улучшение на 59,5 %), объем мочи при мочеиспускании составил от 98 до 480 мл, в среднем 254 мл (увеличение на 26 %).

Пятерым пациентам операция была выполнена на фоне острой задержки мочи на фоне ДГПЖ. Операция проводилась на фоне постоянной катетеризации. У троих из них в раннем послеоперационном периоде восстановилось самостоятельное мочеиспускание. Двум другим потребовалось провести операцию для временной деривации мочи - троакарную эпицистстомию, самостоятельное мочеиспускание у них восстановилось через 1 и 1,5 мес. после проведенного вмешательства.

У одного больного выполнить эндоваскулярную окклюзию артериального русла простаты не удалось ввиду технической невозможности селективной катетеризации обеих нижнепузырных артерий. В последующем ему выполнена трансуретральная резекция простаты.

У двух больных в раннем послеоперационном периоде развился некроз слизистой наружного отверстия уретры, что потребовало консервативной терапии. У обоих пациентов лечение закончилось выздоровлением с сохранением самостоятельного мочеиспускания.

Обсуждение результатов. Метод эмболизации артерий простаты относительно новый. Его применение стало возможным благодаря развитию эндоваскулярной хирургии. Литературные данные по данному методу ограничены, что связано с коротким периодом его применения, ограниченному количеству использующих его клиник. Отсутствует также опыт длительного наблюдения за больными, подвергшимися лечению с помощью эболизации артерий простаты. Показания и противопоказания к вмешательству в течение времени могут расшириться или наоборот сузиться. Отбор больных на эмболизацию, предоперационная подготовка, послеоперационное ведение - вопросы, требующие дополнительного изучения. Однако, на сегодняшний день эмболизация артерий простаты - один из немногих методов, которые можно применить у больных с тяжелыми сопутствующими заболеваниями. Это связано с его минимальной инвазивностью, т. е. с минимальным воздействием на организм при высокой эффективности.

Выводы

1. Эмболизация может быть выполнена пациентам с тяжелой сопутствующей патологией.
2. С помощью данного вмешательства удалось добиться уменьшения объёма простаты в среднем до 54,7 % от исходного.
3. Значительно улучшаются показатели мочеиспускания по данным урофлоуметрии: максимальная скорость мочеиспускания - на 60,7 %, средняя скорость мочеиспускания на - 38,4%, время мочеиспускания - на 59,5 %.

Список литературы

1. Benign Prostatic Enlargement team. Minimally invasive treatments for benign prostatic enlargement: systematic review of randomised controlled trials / T. Lourenco, R. Pickard, L. Vale // Br. Med. J. - 2008. - Vol. 337. - Р. 1662.
2. Prostatic arterial embolization to treat benign prostatic hyperplasia / J. М. Pisco, L. C. Pinheiro, Т. Bilhim // J. Vasc. Interv. Radiol. - 2011. - Jan. - Vol. 22 (1). - Р. 11–9.
3. Эмболизация артерий предстательной железы в лечении больных аденомой предстательной железы с высоким хирургическим риском / Е. А. Яковец, А. И. Неймарк, А. А. Карпенко, Я. В. Яковец // Андрология и генитальная хирургия. - 2010. - № 1. - С. 38–43.
4. Prostatic artery embolization as a primary treatment for benign prostatic hyperplasia: preliminary results in two patients / F. C. Carnevale, A. A. Antunes, J. M. da Motta Leal Filho // Cardiovasc. Intervent. Radiol. - 2010. - Vol. 33. - Р. 355–361.

В конце XVIII-первой половине XIX в. расширяются и углубляются экономические связи между самыми отдаленными друг от друга районами России. Развитие культуры в это время также характеризуется важными процессами. Прогрессивные явления прокладывали себе путь в жестокой борьбе с рутиной, порождавшейся и всемерно поддерживаемой консервативными силами во главе с царизмом и церковью. При этом передовая культура не только все больше и больше овладевала сознанием широких слоев русского народа, но оказывала возраставшее влияние на все другие народы России. Эти общие процессы историко-культурного развития протекали как в центре, так и на окраинах страны, проявляясь во всех областях просвещения, науки, литературы, искусства.

Просвещение и здравоохранение 1

До открытия в 80-х годах XVIII в. Главных и Малых народных училищ в Сибири были лишь духовные, военные и профессионально-технические учебные заведения. Сословные школы развивались и в последующее время. Церковь располагала тремя семинариями (Тобольская, Иркутская и с 1858 г. Томская) и рядом духовных училищ. В них набирались преимущественно дети церковнослужителей. В семинариях учились по 10- 15 лет. Бурсы отличались развратом и жестокостью нравов.

В специальных школах готовились кадры для горной промышленности. К началу 60-х годов XIX в. на Алтайских заводах и в Нерчинском горном округе насчитывалось 19 горнозаводских школ. Кроме того, в Барнауле работало Горное училище, готовившее кадры горных мастеров. В нем изучались основы металлургии, минералогии, маркшейдерское дело и другие специальные дисциплины. Растущая потребность в грамотных рабочих кадрах побудила также открыть школы для детей рабочих при некоторых винокуренных заводах, где учителями были ссыльно-поселенцы.

Значительное внимание царское правительство уделяло подготовке военных кадров. В конце XVIII в. прошла реорганизация гарнизонных школ, завершившаяся переименованием их в военно-сиротские отделения, развернутые в Тобольске, Омске, Петропавловске и других городах. 2 В них поступали дети солдат. До семилетнего возраста их оставляли при родственниках, а затем забирали как феодальную собственность военного ведомства для обучения и воспитания. 3 Военно-сиротские отделения Сибири к 1820 г. насчитывали более 7 тыс. человек. Здесь детей учили грамоте, арифметике, геометрии, игре на флейте, барабанному бою и военному делу. 4 Для казацких детей в станицах создавали особые школы типа сельских. В 1813 г. в Омске открылось войсковое училище Сибирского казачьего войска, преобразованное в 1846 г. в кадетский корпус.

Развитие общеобразовательной школы в Сибири, начавшееся с создания трех Главных и десяти Малых народных училищ в соответствии со школьной реформой 1786 г., в период усиления реакции в 90-х годах затормозилось, некоторые училища были закрыты. Несмотря на это, известный прогресс, достигнутый в XVIII в. в области народного просвещения в Сибири, неизбежно должен был получить дальнейшее развитие в XIX в.

Изменения внутриполитического курса царизма в начале XIX в. (вынужденная игра Александра I в либерализм) породили новую школьную реформу 1803-1804 гг. Россия была разделена на 6 учебных округов, возглавляемых университетами. Сибирь вошла в состав Казанского учебного округа.

Главные народные училища в Тобольске и Иркутске были реорганизованы в губернские гимназии. Было решено открыть третью гимназию в г. Томске, но открыли ее только в 1838 г. Создание гимназии в Красноярске было утверждено в 1828 г., а осуществлено ровно через 40 лет. В ведении директоров гимназий находились уездные училища, создаваемые вместо бывших Малых училищ. Низшей ступенью обучения должна была стать сеть приходских училищ, которые намечалось открыть как в городах, так и в сельской местности. Содержание гимназий и уездных училищ государство принимали на себя, местное же население обязывалось предоставлять для них здания и обеспечивать оборудованием. Приходские школы, наиболее доступные широким кругам народа, передавались целиком и полностью на содержание местному обществу.

Тяжелое положение, в котором оказалось население России во время войн 1805-1815 гг., неблагоприятно сказалось на проведении только что начатого реформирования просвещения. Вместо 32 уездных училищ, запланированных в Сибири, к 1815 г. фактически было организовано только 7 (Тобольское, Томское, Иркутское, Верхнеудинское, Енисейское, Якутское, Троицкосавское). Вместе с тем Отечественная война послужила толчком к подъему общественной мысли в Сибири, как и во всей России. Некоторое оживление в области просвещения связано также с проведенной М. М. Сперанским ревизией и реформой местного управления. С 1817 по 1826 г. было создано еще 13 уездных училищ (в Нерчинске, Нижнеудинске, Киренске, Красноярске, Ачинске, Кузнецке, Ялуторовске, Ишиме, Кургане, Таре, Туринске, Березове).

С наступлением реакции во второй четверти XIX в. дело просвещения вновь заметно затормозилось. В 1828 г. был издан новый школьный устав, усиливавший наблюдение царских чиновников за школами: сибирские учебные заведения ставились под генерал-губернаторский надзор.

В них укреплялась система муштры и зубрежки, в учебном процессе возрастала роль православного духовенства.

Во второй четверти XIX в. происходят важные изменения в социальном составе учащихся учебных заведений Сибири. Ранее, с конца XVIII в., в сибирских Главных народных училищах было приблизительно равное количество учащихся от каждой из трех социальных групп (дворяне и чиновники; купцы и мещане; солдаты, крестьяне, казаки). И хотя в это же время в Малых народных училищах удельный вес второй из этих групп (выходцы из городских сословий) достигал 65%, сибирское образование в целом не носило еще тогда сколько-нибудь четкого сословного характера. 5

Эта картина решительно изменилась во второй четверти XIX в. В 1860 г. в Западной Сибири представители привилегированных и имущих слоев (дети дворян, чиновников, духовенства и купцов) составляли 85% всех учащихся гимназий, 32% -учащихся уездных училищ и только 13% учащихся приходских училищ. В то же время доля детей крестьян, казаков, мещан и других городских обывателей составляла в гимназиях лишь 15%, в уездных училищах - 68%, а в приходских училищах - 87%. Сословный характер школы выступает здесь весьма отчетливо. 6

Расходы крепостнического государства на народное образование были минимальными. В Западной Сибири, например, в 1831 г. они составляли 0.7% всей расходной части бюджетов западносибирских губерний, 7 а к 1851 г. «возросли» до 1.7%. 8 Примерно той же долей обеспечивались нужды школ и городскими бюджетами. Так, в Каинске, по данным 1842 г., ратуша расходовала на содержание одной только гражданской полиции 3136 руб., отпуская в то же время училищу 150 руб. (1.8% в общей сумме городских расходов). 9 Все же благодаря общественной помощи некоторые школы оказывались сравнительно хорошо снабженными пособиями, имели библиотеки, а при Иркутской гимназии был даже музей, содержавший разнообразные коллекции, в значительной степени краеведческого характера.

Среди сибирских учителей были замечательные педагоги, энтузиасты своего дела: И. П. Менделеев (отец великого химика), поэт П. П. Ершов, натуралист С. С. Щукин, географ Р. К. Маак и другие. Такие учителя творчески работали с учащимися, отдавая их воспитанию не только часы занятий, но и свое свободное время. В целом же Сибирь испытывала серьезные трудности в подборе квалифицированных учительских кадров. В школах процветали тупая муштра, зубрежка, наказания: пороли в сторожке, ставили на коленях в коридоре, заставляли провинившихся держать друг друга за волосы и т. д.

Число учеников всех классов обеих сибирских гимназий до середины 30-х годов не превышало 130 человек. Лишь в 40-х годов их контингент стал заметно возрастать, достигнув к 1860 г. (теперь уже в трех гимназиях) 600 человек. Большинство учащихся бросало гимназию до окончания курса, поступая на службу в разные канцелярии. В первой половине XIX в. в каждой из гимназий выпуски бывали от 2 до 10 человек в год - бесконечно мало по отношению к полуторамиллионному населению Сибири.

Основная масса населения Сибири была неграмотна. Особенно отставали в культурном отношении народы Севера. Свою письменность имели лишь буряты и сибирские татары. Да и то ею владело ламаистское и мусульманское духовенство. Сибирские народы довольно широко пользовались пиктографией. Родовые и личные знаки в виде схематизированных рисунков животных, птиц, людей заменяли собою подписи. Они имели широкое практическое значение. Например, охотник в тайге, нанося их на деревья, обозначал пройденный путь и указывал дорогу другим. 10 В Якутии даже в более позднее время известны случаи, когда неграмотные купцы при помощи пиктографии, применяя самые разнообразные рисунки и условные знаки, вели долговые книги. 11

Распространение грамотности не только среди национального, но также и русского населения шло крайне медленно. Формально оно должно было начаться через приходские училища с введением школьных уставов конца XVIII-первой половины XIX в. В городах хотя и медленно, с большими трудностями из-за недостатка средств, училища начали возникать, особенно в период наметившегося общественного и культурного подъема в Сибири в конце второго десятилетия XIX в. В это время в области школьного строительства выделяется Восточная Сибирь. Здесь по Иркутской училищной дирекции, которой руководил П. А. Словцов, в 1820 г. насчитывалось (правда, на огромной территории до Приморья и Камчатки включительно) 25 училищ разного рода (приходские училища, сельские и церковно-приходские школы, казачьи школы и др.). 12

В Западной Сибири в 1817 г. было 4 городских приходских училища, в 1830 г. их число возросло до 7, к 1840 г. - до 9, а к 1855 г. - до 15. Что касается сельских школ, то те немногие, которые возникли в первой четверти столетия, с наступлением николаевской реакции закрылись. С точки зрения царских властей грамота народу была не нужна, а для подготовки волостных писарей в 1827 г. было разрешено открывать особые школы, куда в порядке повинности набирались по деревням мальчики в возрасте 10-12 лет. На их содержание и обучение вводился дополнительный земский сбор. 13 Естественно, что среди крестьян утрачивалось какое-либо доверие к правительственным мероприятиям в области народного просвещения.

Не ладилось и с созданием церковно-приходских школ, к организации которых побуждалось духовенство. Обучение детей «инородцев» православные миссионеры часто обращали в доходное для себя предприятие. Инспектор училищ Западной Сибири так описывает посещенную им в 1852 г, школу для остяцких детей в Кондинском монастыре: школьный дом чрезвычайно ветх, холоден и содержится неопрятно. В свободное от занятий время игумен посылает детей на промысел. Дети заражены сифилисом. 14 Учили детей закону божьему, русской грамоте и элементарному счету. Нередко обучение велось формально. Известны курьезы, когда кончавшие школу почти не знали разговорного русского языка, но читать печатный или написанный текст могли, не понимая читаемого. 15

Конечно, так было далеко не всегда. И среди миссионеров встречались люди просвещенные, . искренне стремившиеся принести пользу народу. Таким был работавший на Алтае миссионер Макарий Глухарев. Для алтайских тюрков он создал особую национальную письменность, основанную на русском алфавите. Глухарев придерживался либерально-буржуазных взлядов и был связан с отдельными декабристами. 16

По сравнению с другими народами образование в большей степени распространялось среди бурят. Уже в 1804 г. было открыто Балаганское бурятское Малое народное училище, правда, вскоре ликвидированное. Так же спорадически до 60-х годов XIX в. то возникали, то закрывались в разных местах бурятские приходские училища (Онинское, Аларское, Баргузинское и др.).17 Организация и содержание школ целиком ложились на местное население, что часто для него оказывалось непосильным, обходилось чрезвычайно дорого, давая незначительный эффект. К тому же жизнь детей при школах, удаленных от родных селений, была тяжела и для самих учащихся, и для родителей.

Именно поэтому русское, бурятское, якутское и другое крестьянское население подчас противилось созданию школ, отговариваясь бедностью, соглашаясь на их открытие лишь под давлением властей. Например, в 1854 г. хоринские буряты готовы были расширить ранее созданную школу, но при условии сохранения за ними права распоряжаться собранными на ее содержание средствами; а баргузинские буряты требовали, чтобы отправляемые в школы на общественные средства ученики впоследствии отрабатывали затраченные на них деньги службой в Степной думе или родовых управах. 18 Крестьяне вместо отправки детей в приходские училища предпочитали создавать у себя на месте мелкие школы с наемным учителем. «К заведению таких училищ, - пишет губернатор Забайкальской области, - не представляется для родителей затруднения, как относительно денежных средств..., так и учителей». Наем учителя и покупка учебных пособий обходились в 5 руб. серебром в год на ученика. Так как учение идет на месте, отпадают расходы на квартиру и стол. К тому же «преимущества этого способа обучения в том, что родители имеют детей у себя дома». 19 Учителя без особого труда находились среди ссыльных. Подобная система обучения уже в 30-х годах получила широкое распространение также в Минусинском округе, где, по воспоминаниям А. К. Кузьмина (окружной начальник), «в каждой порядочной деревне есть род школы для обучения детей». 20 Подобное положение было, видимо, характерным для всей Сибири. Губернатор Степанов, знаток приенисейского края, утверждал, что официальные данные о числе грамотных крестьян по Енисейской губернии в начале 30-х годов (1221 человек) преуменьшены. «Их несравненно более; даже многие из женского пола между крестьян умеют читать и писать». 21 Среди народов Сибири распространялось знание русского языка, а многие овладевали уже и русской грамотой. Так, например, было у бурят, хакасов, алтайцев и др. 22 Запросы самой жизни возбудили в народе потребность к знаниям, сближая вместе с тем коренные народы Сибири с русским народом. Рост этой потребности, усилия отдельных учителей-энтузиастов способствовали постепенному распространению образованности в Сибири.

В конце XVIII-первой половине XIX в. здравоохранение в Сибири сделало новые успехи, хотя в целом они по-прежнему были ничтожно малыми по сравнению с нуждами огромного края. Если в первой половине XVIII в. в Сибири возникли госпитали в воинских частях и при некоторых заводах, то в 1783 и 1784 гг. открываются первые гражданские больницы в Тобольске и Иркутске. 23 С начала XIX в. количество больниц увеличивается. Развертывается деятельность иркутской больницы, в 1807 г. созданной на средства купца Чупалова, открываются больницы в Томске, Верхнеудинске и ряде других мест. Ко времени проведения Сибирской реформы 1822 г. по городам Тобольской губернии насчитывалось 7 больниц, в Томской (включая территорию еще не выделившейся Енисейской губернии) - 6, в Иркутской губернии - 7. 24 Кроме того, создавались госпитали при некоторых заводах. 25 В ведении военного ведомства было несколько лазаретов. На 1851 г. в сибирских городах насчитывалось 30 больниц (не считая 2-3 домов для умалишенных), из них в Западной Сибири- 18 и в Восточной- 12. 26 К середине XIX в. сеть общегражданских лечебных заведений стационарного типа более или менее сформировалась и в дальнейшем на протяжении по крайней мере 50-х годов в основном оставалась той же; пропускная же способность больниц заметно возрастала, в Восточной Сибири она поднялась за 50-е годы XIX в. на 25-30 %. 27

Народное здравоохранение мало интересовало царские власти. Казенные расходы на содержание медицинских учреждений даже в середине XIX в. по Иркутской губернии не достигали 0.2% расходной части губернского бюджета. 28 Подобное положение было повсеместным в Сибири. Содержались больницы на городские средства, собираемые с населения. Больницы, даже при наличии врачей (а они были далеко не везде), находились в ужасном состоянии. Так, в Ачинской больнице сенаторская ревизия 1843 г. отметила: «строения ветхи», полы «худо проконопачены», печи «дурны»; даже кухня так холодна, что «зимою квашня замерзает». Больничный же смотритель - не врач, а казачий урядник, совмещающий работу в больнице с должностью квартального надзирателя, которой «занят преимущественно». 29

Даже в больницах губернских центров смертность была весьма высока: по Томской городской больнице она за 1839-1849 гг. колебалась от 12 до25%. 30

С больных за лечение взималась высокая плата, достигавшая 38 руб. ассигнациями с человека за месяц (по данным больниц Енисейской губернии, 1842 г.), что ставило выходящих из больницы в крайне тяжелое положение. 31

Врачей в Сибири недоставало. Часто их заменяли лекарские ученики и оспопрививатели, подготовленные из местной молодежи. Даже в 1857 г. на всю Восточную Сибирь вместе с вновь присоединенными Приамурьем и Приморьем приходилось всего 62 врача (из них состояло на службе только 54). 32 Бичом сибирского населения по-прежнему являлись эпидемии. Тиф, холера, сибирская язва, корь и другие эпидемические заболевания охватывали те или иные районы Сибири почти ежегодно. Смертность была огромна. Так, в эпидемию оспы 1850-1851 гг. на Енисейском севере заболели 951 русский и 965 коренных жителей. Из «их умерли соответственно 189 и 545 человек. При общем отсутствии медицинской помощи эти цифры отражают различия в условиях быта. 33 В эпидемию холеры, занесенную партиями переселенцев в Омский округ в 1853 г., из 519 зарегистрированных заболевших умерли 164 человека. Широкое распространение эпидемий объясняется не только недостаточностью медицинской помощи, но, главное, бескультурьем и нищетой населения. Еще П. С. Паллас, описывая Ачинск, говорил о множестве тараканов в избах: ими были облеплены все стены; никакие продукты не могли от них уцелеть, спящих на печах они разъедали в кровь. Известно, что М. В. Петрашевский был помещен в подобную избу в минусинской ссылке в 60-х годах XIX в. Крестьяне, чтобы спастись от насекомых, в сильные морозы временно переходили к соседям, а дома вымораживали, насыпая в них груды снега. 34 В наихудших санитарно-гигиенических условиях быта находилось коренное нерусское население Сибири. Здесь грязь была даже в домах богачей. О крупнейшем хакасском скотовладельце Картине, человеке, который «не знает счета своим табунам, считает большую часть качинцев своими должниками», Н. Костров писал, что пол в его доме русского типа «покрыт пылью и грязью чуть ли не на вершок; там разбросаны овчинные тулупы, тут печеный хлеб, здесь кошмы и арканы. У Картина для почетного гостя подадут самовар и станут угощать чаем в фаянсовых чашках; но эти чашки едва ли хоть раз мыли со времени их покупки». 35 Во многих районах Сибири бани были редкостью среди коренного населения (например, среди койбалов, на Абакане, баня впервые была построена в 1831 г.). 36 Подобные условия быта способствовали распространению болезней.

В Сибири были врачи, искренне стремившиеся служить народу. Некоторые из них не только лечили, но и старались распространить элементарные медицинские познания в массах. Еще в начале 90-х годов XVIII в. тобольским типографом Корнильевым была издана книга штаб-лекаря Петерсона о первой помощи лицам, потерявшим сознание; она распространялась по городским и сельским обществам. 37 Тобольский врач Пабст в 1805 г. написал книгу «Краткое описание...причины, почему по Сибири так много младенцев умирает», в которой дал наставления об уходе за новорожденными. 38 В 30-х годах XIX в. началась подготовка оспопрививателей, набираемых из среды молодежи на местах. Это дало некоторые результаты в борьбе со страшной болезнью, хотя оспопрививание и наталкивалось на известное сопротивление со стороны невежественных масс, особенно раскольников, которые объявляли прививку «печатью антихристовой». 39

Лучшие врачи Сибири работали и над усовершенствованием методов лечения. В этом плане можно указать на применение семипалатинским лекарем Яроцким своего способа консервирования оспенной вакцины (1829 г.). 40 Енисейский врач М. Кривошапкин начал вслед за нерчинским врачом М. Робеком применять электротерапию, достигая серьезных успехов в излечении больных при параличах, ревматизме, артритах и других случаях. 41 Петрашевец Ф. Н. Львов исследовал енисейские минеральные воды. 42

1 Данные о народном просвещении, которые не имеют в тексте ссылок, взяты из книги: Н. С. Юрцовский. Очерки по истории просвещения в Сибири. Новониколаевск, 1923.

2 В. К. Андриевич. Сибирь в XIX столетии, чч. 1-2. СПб., 1889, стр. 103.

3 ПСЗ, т. XXXIII, № 26376.

4 РО ГБЛ, ф. Г. С. Батенькова, кор. 4, д. 7.

5 Н. С. Юрцовский. Очерки по истории просвещения в Сибири, стр. 47; ГАИО, ф. Иркутской городской управы, оп. 1, д. 1198, лл. 6-7.

6 По материалам отчета инсп. училищ Зап. Сибири. ГАТО, ф. Главного инспектора училищ Западной Сибири, оп. 1, д. 97, лл. 13-18.

7 ЦГИА СССР, ф. Первого Сибирского комитета, оп. 1, д. 38, лл. 13-18.

8 Там же, ф. Второго Сибирского комитета, оп. 13, д. 32-а, л. 170 и ел.

9 А. Якимовский. Краткое статистическое описание г. Каинска за 1842 г. (рукопись). ЛОИИ, ф. Археографической комиссии, д. 72, лл. 16-17.

10 Н. Сорокин. Путешествие к вогулам. Казань, 1873, стр. 45, 46.

11 С. В. Иванов. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX-начала XX в. М.-Л., 1954, стр. 568-569.

12 История Бурят-Монгольской АССР, т. 1. Изд. 2-е, испр. и доп. Улан-Удэ, 1954, стр. 250.

13 Н. С. Ю р ц о в с к и й. Очерки по истории просвещения в Сибири, стр. 134.

14 ГАТО, ф. Главного инспектора училищ Западной Сибири, оп. 1, д. 2.

15 В, Г. Богораз. Чукчи, ч. 1. Л., 1934, стр. 69.

16 Л. П. Потапов. Очерки по истории алтайцев. М.-Л., 1953, стр. 199-201.

17 История Бурят-Монгольской АССР, т. 1, стр. 250-251.

18 ГАИО, ф. Главного управления Восточной Сибири, оп. 3, кор. 1023, д. 15.

19 Там же, оп. 9, кор. 1739, д. 132, лл. 41, 42.

20 Из подлинных записок А. Кузьмина. «Атеней», 1858, ч. 2, стр. 334.

21 А. П. Степанов. Енисейская губерния, ч. 2. СПб., 1835, стр. 28-30.

22 Ф. А. Кудрявцев. Роль русской культуры в развитии бурят-монгольского народа в XVIII-XX вв. Вопросы истории, 1946, № 10, стр. 90; Л.. П. Потапов. Очерки по истории алтайцев.

23 Сведения о больницах на 1820 г. РО ГБЛ, ф. Г. С. Батенькова, кор. 4, д. 21

24 Н. Семивский. Новейшие повествования о Восточной Сибири. СПб., 1817, стр. 19; РО ГБЛ, ф. Г. С. Батенькова, кор. 4, дд. 12, 20, 21.

25 ГАИО, ф. Н. С. Романова, оп. 1, кор. 7, д. 322.

26 ЦГИА СССР, ф. Первого Сибирского комитета, оп. 1, д. 38, лл. 126-^142; ф. Второго Сибирского комитета, оп. 1, д. 86, л. 113; д. 90, л. 117; оп. 13, д. 32-а, лл. 87, 198 и ел.

27 Там же, ф. Второго Сибирского комитета, оп. 1, д. 86, л. 113; д. 90, л. 117; ГАИО, ф. Главного управления Восточной Сибири, оп. 3, кор. 1735, д. 34, л. 71; кор. 1738, д. 111, л. 85.

28 ЦГИА СССР, ф. Второго Сибирского комитета, оп. 1, д. 86, л. 126 и ел.

29 В. А. Ватин. Ачинский округ по сенаторской ревизии 40-х годов XIX в. Сибирский архив, 1915, № 2, стр. 65-66.

30 ГАТО, ф. Томского губернского правления, оп. 2, д. 501.

31 ГАИО, ф. Главного управления Восточной Сибири, оп. 3, кор. 19, д. 585, л. 4; ф. Иркутской городской управы, оп. 1, д. 390, лл. 52, 53.

32 Там же, оп. 3, кор. 1735, д. 34, лл. 68, 69.

33 Н. В. Латкин. Енисейская губерния. Ее прошлое и настоящее. СПб., 1892, стр. 449.

34 П. С. Паллас. Путешествие по разным провинциям Российского государства, ч. II, кн. 2. СПб., 1788, стр. 444; Петрашевцы в воспоминаниях современников. Сб. материалов под ред. П. Е. Щеголева, т. 1. М.-Л., 1926, стр. 233.

35 Н. Костров. Качинские татары. Казань, 1852, стр. 34.

36 ГАХАО, ф. Койбальской степной думы, оп. 1, д. 68, л. 6.

37 ЛОИИ, колл. Н. П. Лихачева, оп. 11, д. 293, лл. 5-7.

38 ГАОО, ф. Сибирского генерал-губернатора, оп. 1, кор. 25, д. 121, лл. 4347.

39 Томские губернские ведомости, 1860, № 17.

40 ГАОО, ф. Главного управления Западной Сибири, оп. 1, кор. 114, д. 809,

41 Иркутские губернские ведомости, 1860, № 9.

МЕДИЦИНСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ , система профессиональной подготовки врачей, среднего и младшего медицинского персонала. Первым медицинским образовательным учреждением Сибири была Колывано-Воскресенская госпитальная школа, открытая в 1758 по инициативе главного лекаря .

К попыткам организовать медицинское про­свещение в Сибири относится и создание в 1802 при Тобольской духовной семинарии медицинских классов. Однако до второй трети XIX в. подготовка медицинских кадров для Сиби­ри осуществлялась преимущественно в образовательных учреждениях европейской части России, в частности в Казани, где были уч­реждены сибирские стипендии. В 1870-х гг. в сибирских городах стали открываться повивальные и ветеринарно-фельдшерские школы: в 1878 - повивальная школа с 3-годичным сроком обучения и ветеринарно-фельдшерские школы в Томске и Тобольске , Центральная фельдшерская школа в Омске , в 1892 школа фельдше­риц и акушерок в Иркутске , в 1889 - в Красноярске . В 1884 медицинским департаментом Министерства внутренних дел принято постановление, согласно которому в повивальные школы стали принимать лиц при условии сдачи вступительного экзамена за прогимназию. Повивальные школы в Тобольске (1895), Ир­кутске (1905) и Томске (1906) преобразованы в акушерско-фельдшерские школы с 4-летним обучением, в которых, по­мимо акушерской специализации, давали сведения и по другим медицинским дисциплинам. В начале ХХ в. в Томске действовали 3 частных зубоврачебных школы. В 1906 в Якутске создана мужская фельдшерская школа. Помимо фельдшерских школ Министерства образования, в Чите (с 1872) и (с 1880) дейст­вовали военно-фельдшерские школы. Подготовкой младшего и среднего медицинского персонала занималось также Общество Красного Крес­та, имевшее свои отделения и общины сестер милосердия во многих сибирских городах . В начале ХХ в. в Сибири по-прежне­му ощущался острый недостаток фельдшерского персонала и его крайне низкая квалификация. Сибирская медицинская обществен­ность добивалась открытия средних медицинских школ в крупных городах. Особо стоял вопрос о подготовке медицинского персо­нала из коренного населения .

В первое десятилетие после Октябрьской революции сеть фельдшерских школ Сибири, преобразованная в медицинские техникумы, остава­лась почти неизменной. В конце 1920 - начале 1930-х гг. открылись медицинские техникумы в Новосибирске, Барнауле и Бийске , фармацевтические - в Томске и Иркутске. В 1931 в 10 медицинских техникумах обучалось около 4,5 тыс. человек, ежегодный выпуск составлял более 700 человек. Техникумы стали осуществлять подготовку по узким специальнос­тям (фельдшер, акушерка, медицинская сестра, санитарный фельдшер, зубной техник, зубной врач, фельдшер-лаборант). С 1932 в медицинских техникумах Сибири введено заочное обуче­ние. В 1935 техникумы переименованы в фельдшерско-акушерской школы. В 1939 в средних медицинских учебных заведениях региона обучалось более 16 тыс. человек.

В годы Великой Отечественной войны на базе большинства медицинских учебных заведений Сибири создавались госпитали. Для обеспечения фронта медицинским и санитарным персо­налом подготовка специалистов в училищах региона велась по ускоренной программе. Эвакуированные в Сибирь ведущие учебные заведения европейской части страны способст­вовали усилению педагогической и методической базы регионального среднего медицинского образования. На базе прибывшего из Ленинграда Военно-медицинского училища им. Щорса возникло Омское медицинское училище, ныне одно из крупнейших учебных заведений страны этого профиля.

С 1953 медицинские техникумы по всей стране были преоб­разованы в училища. В 1950-70 в регионе открылось несколько десятков медицинских училищ во многих городах и районных центрах. Дефицит среднего медицинского персонала и необходимость его более узкой специализации потребовали создания в краевых и областных центрах нескольких медицинских училищ. Для обеспечения кадрами наиболее крупных больниц и медицинских центров на их базе создавались училища. В 1980 в Си­бири действовало более 60 медицинских училищ. Старейшие средние медицинские учебные заведения Сибири получили статус базовых, они выполняли роль координационно-методических центров, зани­мались повышением квалификации среднего медицинскоог персона­ла. Так, в 1989 в Омском базовом медицинское училище (ныне колледж) открылось отделение повышения квалификации специалистов со средним медицинским образованием, в 1996 на ба­зе колледжа создан межрегиональный Центр повышения ква­лификации преподавателей медицинских училищ и колледжей Западной Сибири, Урала и Дальнего Востока. В настоящее время под­готовка среднего медицинского персонала осуществляется по 10 основным. специальностям: лечебное дело, акушерское дело, гигиена, санитария и эпидемиология, стоматология, фармация, лабораторная диагностика, стоматология ортопедиче­ская, сестринское дело, медицинская оптика, монтаж и техническое об­служивание медицинской техники. В регионе действует 63 средних медицинских учебных заведения, в том числе в Западной Сибири - 29, в Восточной Сибири - 34; в них обучается около 60 тыс. человек. С начала 1990-х гг. в рамках перехода к многоуровневой системе подготовки медицинских сестер, включающей высшее сестринс­кое образование, училища, реализующие первую ступень вузовского образования, получили статус колледжа. В 1994 создана Ассоциация медицинских сестер с участием медицинских училищ и колледжей Сибири, Урала и Дальнего Востока.

История высшего медицинского образования в Сибири началась с создания в 1888 Томского университета с единственным факультетом - медицинским. Открытие университета сопровождалось строительством вспомогательных учреждений: факультетских клиник, бактериологических и анатомических институтов. Количество студентов- медиков первоначально не превышало 65-120 человек, за пер­вые 10 лет университет подготовил 303 врача. Более половины студентов первых наборов являлись выпускниками ду­ховных семинарий. Первый выпуск медицинского факультета состоялся в 1893. Дипломы лекаря получили 34 человек, из них 31 с отличием. До 1913 женщины принимались на медицинский факультет университета только в качестве вольнослушательниц. В 1899 по инициативе и при поддержке кафедры акушерства университета в Томске открылся Повивальный институт ведомства императрицы Марии Федоровны. Институт готовил высококвалифицированных повивальных бабок, однако из-за недо­статка ресурсов прекратил деятельность в 1914. До револю­ции Томский университет оставался единственным высшим медицинским учебным заведением за Уралом. Многие из его выпускников стали впоследствии знаменитыми врачами и известными учеными, ак­тивно участвовавшими в развитии медицинского образования в Сибири. За дореволюционный период сформировались научные школы и направления, предопределившие дальнейшее развитие медицины Сибири и получившие широкую известность не только в регионе, но и во всей стране.

Сеть высших медицинских учебных заведений региона расшири­лась за счет открытия медицинских факультетов в Иркутском университете (1919) и Омском ветеринарном институте (1920). Послед­ний выделился в самостоятельный институт в 1921. В 1922 на медицинских факкльтетах и в Омском мединституте обучалось более 3 тыс. человек. Большую роль в становлении и раз­витии этих вузов сыграли их первые руководители: профессор Н.Д. Бушмакин (декан медицинского факультета, затем ректор Ир­кутского университета), профессор В.Т. Шевяков (декан медицинского факультета Иркутского университета) и профессор К.В. Ромодановский (рек­тор Омского медицинского института). Для формировании кадровой и методической базы вузов большое значение имела деятельность профессоров и преподавателей Томского и эвакуированных в Сибирь Казанского и Пермского университетов.

Процессы советизации высшего образования коснулись и медицинских учебных заведений. В 1920-е гг. основные изменения бы­ли связаны с существенным увеличением объема дисциплин санитарно-гигиенического и профилактического профиля. В целях повы­шения квалификации врачей была введена годичная интернатура (последипломатическая стажировка при клиниках и больницах) по терапии, хирургии, акушерству, отола­рингологии, нервным и детским болезням. Социальный состав как преподавателей, так и студенчества медицинских вузов изменял­ся медленнее, чем др.: вплоть до середины 1930-х гг. среди студентов преобладали дети служащих.

В рамках реформы высшего образования конца 1920 - начала 1930-х гг., преследовавшей цель ускоренной под­готовки узких специалистов, медицинские факультеты университетов в 1930 выделились в самостоятельные институты, внутри инс­титутов увеличилось количество факультетов. С 1931 в медицинских ву­зах начали действовать рабфаки и аспирантура. В 1935 открылся Новосибирский медицинский институт (НМИ), созданный на базе переведенного в 1931 из Томска Си­бирского института для усовершенствования врачей. Осно­ву преподавательского состава НМИ составили профессора и пре­подаватели Томского и Омского медицинских инсти­тутов, в том числе профессор (впоследствии академик АМН СССР) В.М. Мыш, профессор Н.И. Горизонтов, Г.Д. Залесский (впоследствии ректор НМИ). Первоначально НМИ состо­ял из 1 факультета - лечебного, на котором в 1935 обучалось 127 переведенных из Омского и Томского медицинских институтов студентов 3-го курса, в 1938 институт вы­пустил первых 120 врачей.

В конце 1930-х гг. средства на развитие высшей медицинской школы, особенно на приобретение научного и учебного обору­дования, значительно увеличились. Улучшилось материальное поло­жение сотрудников и студентов. К 1940 в Сибири насчи­тывалось 5 медицинских институтов (включая. Новосибирский институт усовершенствования врачей), которые с 1918 подготовили около 10 тыс. сибирских врачей. Сибирские медицинские вузы играли большую роль в организации и проведении научных исследований. При вузах действовали научного медицинского общества, в деятельности которых прини­мали участие студенты. В Томске, Омске и Иркутске работала аспирантура, в Томском медицинском институте (ТМИ) действовал единственный в регионе совет по защите докторских диссертаций, в Омске (с 1935) - кандидатских диссертаций.

С началом Великой Отечественной войны многие сотрудники и студенты вузов ушли на фронт, остальным предстояло обеспечить подготовку медицинских кадров для фронта и орга­нов здравоохранения, работу эвакогоспиталей и т. д. Система преподавания и тематика научных исследований изме­нились в соответствии с требованиями военного времени. Увели­чилось количество часов на преподавание военных дисциплин, а также курсов хирургии, инфекционных болезней и т. п. Длительность обучения сократилась до 3,5 лет. Одна­ко именно в эти годы региональная система медицинского образования продолжала активно развиваться. С целью выполнения плана по набору в медицинские институты с 1942 стали прини­мать по окончании 9 классов. Эвакуация в Сибирь медицинских вузов из европейской части страны позволила расширить сеть высшего медицинского образования в регионе. В ТМИ открылись новые факультеты: в 1941 фармацевтический, в 1942 - сто­матологический, в 1944 - педиатрический. В 1942 в результате объединения эвакуированного Воронежского стома­тологического института, подразделений 1-го и 2-го Ленин­градских медицинских институтов, Ленинградского педиатрического института, Ленинградского стоматологического институтов создан Красноярский медицинский институт (КрасМИ), первые выпускники которого сразу ушли на фронт. Не прекраща­лась в годы войны в медицинских вузах научно-исследовательская работа, в первую очередь по оборонной тематике: военный травматизм, борьба с эпидемиями, создание новых лекарственных средств. По окончании войны восстановлен 5-летний срок обучения, а с 1948 продолжительность обучения в медицинских вузах уве­личена до 6 лет.

В 1950-е гг. в Сибири открылось 4 медицинских института: в 1953 в Чите (на базе переведенного из Перми медицин­ского стоматологического института), в 1955 в Кемерове , в 1956 - Алтайский государственный медицинский институт в Барнауле . В 1957 в составе естественного факультета Якутского государственного университета открылось медицинское отделение, преобразованное в 1960 в медико-лечебный факультет, что впервые позволило обеспечить территорию севера Восточной Сибири местными медицинскими кадрами высшей квали­фикации. В 1951 из Новосибирска в Сталинск (ныне - Новокузнецк ) переведен Государственный институт усовершенствования врачей, где он находится в настоящее время. Большую по­мощь в становлении вновь открытых вузов оказали медицинские институты других сибирских городов, прежде всего Томска, на многих кафедрах ТМИ велась целевая подготовка научно- педагогических кадров через ординатуру и аспирантуру. Откры­тие новых вузов позволило в 1960-70 увеличить обес­печенность населения региона врачами в 1,4-1,8 раза (по краям и областям).

Последующие десятилетия медицинское образование продол­жало развиваться, ориентируясь на растущие потреб­ности региона во врачебных кадрах. Практически во всех сибирских медицинских вузах открылись новые факультеты: стоматологи­ческий в Омском (1957), педиатрический в Новосибир­ском (1965), санитарно-гигиенический (1963) и педиатричес­кий (1967) в Кемеровском и другие. В 1965 в составе ТМИ начал работать военно-медицинский факультет, преобразованный в 1999 в Томский военно-медицинский институт. В 1975 в ТМИ от­крылся второй в стране медико-биологический факультет, готовивший врачей-биохимиков, врачей-биофизиков и врачей-кибернетиков. Развитию высшего медицинского образования, его научно-методической базы способствовало создание в Новосибирске в 1970 Сибирского филиала Академии медицинских наук СССР, преобразованного в 1980 в Сибирское отделение.

В 1990-е гг. экономическое положение медицинских вузов заметно ухуд­шилось. Одним из источников существования медицинских вузов стал набор студентов на коммерческой основе, в том числе на вновь открываемые факультеты и отделения по специальностям, имею­щим повышенный спрос: высшего сестринского образования, социальной работы, экономики и управления в здравоохранении, клинической психологии, косметологии, медицинского права и т. д.

В 1990-х гг. изменился статус медицинских институтов Си­бири, ставших в зависимости от количества реализуемых учебных профилей и специальностей либо академия­ми, либо университетами. В 1992 статус университета получил старейший медицинский вуз Сибири - ТМИ (ныне - Сибирский государственный медицинский университет), в 1994 - Алтай­ский медицинский институт, в 2006 - НМИ. Остальные сибирские медицинские институты стали медицинскими академиями. Медико-лечебный факультет Якутского государственного университета преобразован в медицинс­кий институт в составе университета. В 2003 к системе высшего медицинского образования Сибири добавился медицинский факультет Новосибирского государственного университета , ориентирующий выпускни­ков прежде всего на работу в системе РАМН.

В настоящее время 11 медицинских вузов Сибири осуществляют подготовку и повышение квалификации кадров для сис­темы здравоохранения по самым разным направлениям, проводят исследования по наиболее актуальным направлениям медицинской науки и практики. Помимо значительного числа факультетов в медицинских вузах действуют центры довузовской и последипломной подготовки, собственные клиники и НИИ. В последние годы улучшилось качество технического оснащения учебного про­цесса, появились компьютерные классы, мультимедийное сопровождение учебного процесса и дистанционное обучение. Од­ним из первых обладателем сертификата, удостоверяющего соответствие системы менеджмента вуза требованиям Международного стандарта в области оказания образовательных услуг в сфере медицины и социалной работы, стал Ново­сибирский государственный медицинский университет. На сегодняшний день 80 % специалистов, работающих в области здравоохране­ния и фармации Сибири, являются выпускниками медицинских вузов региона. Всего за все годы существования высшего медицинского образования в Сибири вузами региона подготовлено свыше 300 тыс. врачей, прошли переподготовку сотни тысяч специалистов практического здравоохранения.

Лит.: Мендрина Г.И. Развитие высшего медицинского образо­вания в Сибири // Высшая школа и научно-педагогические кадры Сибири (1917-1941 гг.). Новосибирск, 1980; Очерки истории вы­сшего и среднего специального образования в Сибири (1917-1980). Новосибирск, 1986; Толочко А.П., Ищенко О.В., Сковородина И.С. Развитие профессионального образования в Западной Сиби­ри в конце XIX - начале ХX в. (опыт истории в контексте совре­менности). Омск, 2005.

Е.С. Баннова, И.И. Николаева