Шаламов колымские рассказы герои. Все русские произведения в сокращении по алфавиту

Шаламов Варлам Тихонович родился в Вологде в поповской семье. Окончив школу и поступив в Московский университет, Шаламов активно пишет поэтические произведения, работает в литературных кружках. За участие в митинге против вождя народов был осужден на три года, после освобождения ещё несколько раз подвергался лишению свободы. В общей сложности Шаламов провёл в заключении семнадцать лет, о чём он и создаёт свой сборник «Колымские рассказы», который является автобиографичным эпизодом пережитого автором за колючей проволокой.

На представку

В этом рассказе речь идёт о карточной игре, где играют двое блатных. Один из них проигрывается и просит играть в долг, что было не обязательным, но Севочке не хотелось лишать проигравшего блатаря последнего шанса отыграться, и он соглашается. Поставить на кон нечего, но вошедший в раж игрок уже не в силах остановиться, он взглядом выбирает одного из осужденных, оказавшегося здесь случайно, и требует снять свитер. Попавший под горячую руку заключённый отказывается. Тут же один из шестёрок Севы неуловимым движением выбрасывает в его сторону руку, и заключённый замертво валится в сторону. Свитер переходит в пользование блатаря.

Ночью

После скудного тюремного ужина, Глебов и Багрецов отправились к скале, находившейся за отдалённой сопкой. Идти было далеко, и они останавливались отдохнуть. Два приятеля, привезённые сюда одновременно на одном корабле, шли выкапывать труп товарища, зарытого только сегодня утром.

Отбросив в сторону камни, прикрывавшие мёртвое тело, они вытаскивают покойника из ямы и стаскивают с него рубашку. Оценив качество кальсон, приятели стаскивают и их. Сняв вещи с мертвеца, Глебов прячет их под свой ватник. Закопав труп на место, друзья идут в обратный путь. Их радужные мечты согревает предвкушение завтрашнего дня, когда они смогут обменять на эти что-нибудь из съестного, или даже махорку.

Плотники

На улице стоял жестокий мороз, от которого на лету замерзала слюна.

Поташников чувствует, что силы его на исходе, и если что-нибудь не произойдёт, то он просто умрёт. Всем своим измученным организмом, Поташников страстно и безнадёжно желает встретить смерть на больничной кровати, где ему будут уделять хоть чуточку человеческого внимания. Ему претит смерть при наплевательском отношении окружающих, с полнейшим равнодушием взирающих на смерть себе подобных.

В этот день Поташникову сказочно повезло. Какой-то приезжий начальник требовал у бригадира людей, умеющих плотничать. Бригадир понимал, что с такой статьёй, как у осужденных его бригады, не может быть людей с такой специальностью, и он объяснял это приезжему. Тогда начальник обратился к бригаде. Поташников вышел вперёд, за ним шагнул ещё один заключённый. Оба пошли за приезжим к месту своей новой работы. По дороге они выяснили, что ни один из них никогда не держал в руках ни пилы, ни топора.

Раскусивший их хитрость за право выживания, столяр отнёсся к ним по-человечески, подарив заключённым пару дней жизни. А через два дня пришло тепло.

Одиночный замер

После окончания рабочего дня, надзиратель предупреждает арестанта, что тот завтра будет работать отдельно от бригады. Дугаев удивился лишь реакции бригадира и своего напарника, услышавших эти слова.

На завтра надзиратель показал место работы, и человек покорно начал копать. Его даже радовало, что он один, и некому его подгонять. К вечеру молодой арестант выбился из сил до такой степени, что даже не ощущал голода. Сделав замер выполненной человеком работы, смотритель сказал, что сделано четверть нормы. Для Дугаева это было огромной цифрой, он был удивлен, как много он сделал.

После работы осужденного вызвал следователь, задал обычные вопросы, и Дугаев отправился отдыхать. На другой день он копал и кайлил со своей бригадой, а ночью солдаты повели арестанта туда, откуда уже не приходят. Наконец-то осознав, что сейчас произойдет, Дугаеву стало жаль, что он зря работал и страдал в этот день.

Ягоды

Бригада отработавших в лесу людей спускается к баракам. У каждого на плече лежит бревно. Один из заключенных падает, за что один из конвоиров обещает завтра его убить. На другой день арестанты продолжали собирать в лесу все, что можно было использовать для отопления бараков. На пожухлой прошлогодней траве попадаются ягоды шиповника, кустики перезревшей брусники и голубики.

Один из арестантов собирает сморщенные ягодки в баночку, после он их обменяет на хлеб у отрядного повара. День клонился к вечеру, а баночка была ещё не наполнена, когда арестанты подошли к запретной полосе. Один из них предложил вернуться, но у товарища велико было желание получить лишний кусок хлеба, и он шагнул на запретную зону, тут же получив пулю от конвоира. Первый заключённый поднял откатившуюся в сторону баночку, он же знал, у кого можно получить хлеб.

Конвоир пожалел, что первый не преступил черту, так ему хотелось отправить его на тот свет.

Шерри-бренди

На нарах умирает человек, которому прочили великое будущее на литературной стезе, он был талантливым поэтом двадцатого века. Он умирал мучительно и долго. В его голове проносились различные видения, путались сон и явь. Приходя в сознание, человек верил, что поэзия его нужна людям, что она даёт человечеству понимание чего-то нового. До сих пор в его голове рождались стихи.

Наступил день, когда ему дали пайку хлеба, которую он уже не мог жевать, а просто мусолил по гниющим зубам. Тогда сокамерники стали останавливать его, убеждая оставить кусок на следующий раз. И тогда поэту стало всё ясно. Он умер в тот же день, но соседи сумели ещё два дня использовать его мёртвое тело для получения лишней пайки.

Сгущённое молоко

Сокамерник писателя по Бутырской тюрьме, инженер Шестаков, работал не на прииске, а в геологической конторе. Однажды он увидел, с каким вожделением тот смотрит на буханки свежего хлеба в продовольственном магазине. Это позволило ему предложить своему знакомому сначала закурить, а потом и уйти в побег. Рассказчику сразу стало ясно, какой ценой Шестаков решил заплатить за свою непыльную должность в конторе. Арестанту было прекрасно известно, что преодолеть огромный путь не по силам ни одному из осужденных, но Шестаков пообещал ему принести сгущённое молоко, и человек дал согласие.

Всю ночь арестант думал о несбыточном побеге, и о банках молочных консервов. Весь рабочий день прошёл в ожидании вечера, дождавшись гудка, писатель пошёл к бараку инженера. Шестаков поджидал его уже на крыльце, в карманах у него были обещанные банки. Сев за стол, человек вскрыл банки и выпил молоко. Посмотрел на Шестакова, и сказал, что он переменил решение. Инженер понял.

Арестант не мог предостеречь своих сокамерников, и двое из них лишились жизни через неделю, а трое получили новый срок. Шестаков был переведён на другой рудник.

Шоковая терапия

На одном из приисков работал Мерзляков. Пока человек мог воровать овёс из лошадиных кормушек, он ещё как-то поддерживал свой организм, но когда его перевели на общие работы, понял, что долго не сможет вытерпеть, а смерть его страшила, человеку очень хотелось жить. Он начал искать любые способы попасть в больницу, и когда осужденного жестоко избили, сломав ребро, решил, что это его шанс. Мерзляков всё время лежал в согнутом состоянии, в больнице не было необходимой аппаратуры, и ему удалось целый год обманывать врачей.

В конце концов, больной был отправлен в центральную больницу, где ему могли сделать рентген и поставить диагноз. Невропатологом в больнице служил бывший заключённый, имеющий в своё время должность доцента одного из ведущих медицинских учреждений. Не имея возможности помогать людям на воле, повышая свою квалификацию, он оттачивал своё мастерство, разоблачая осужденных, симулирующих болезнь, чтобы хоть как-то облегчить свою участь. То, что Мерзляков является симулянтом, Петру Ивановичу стало понятно с первой минуты, и тем сильнее ему хотелось доказать это в присутствии высокого начальства, и испытать чувство превосходства.

Сначала врач разгибает согнутое тело при помощи наркоза, но когда пациент и дальше продолжает настаивать на своей болезни, Пётр Иванович применяет метод шоковой терапии, и через некоторое время пациент сам просится из больницы.

Тифозный карантин

Годы работы на приисках подорвали здоровье Андреева, и его отправили в тифозный карантин. Всеми силами, стремясь выжить, Андреев старался как можно дольше задержаться в карантине, отдалить день возвращения в жестокие морозы и нечеловеческий труд. Приспосабливаясь и выкручиваясь, он смог продержаться три месяца в тифозных бараках. Большинство сокамерников уже были отправлены из карантина на дальние пересылки. Осталось лишь десятка три людей, Андреев уже думал, что он победил, и его отправят не на прииски, а на ближайшую командировку, где он проведёт оставшийся срок. Сомнения закрались, когда им выдали зимнюю одежду. А когда вдали остались последние близкие командировки, он понял, что судьба его переиграла.

На этом не заканчивается цикл рассказов великого русского писателя В. Т. Шаламова, на собственном опыте перенёсшим 17 лет каторги, сумевшему в лагерях не только остаться человеком, но и вернуться к прежней жизни. Все пережитые тяготы и страдания повлияли на здоровье писателя, он лишился зрения, перестал слышать, почти не мог двигаться, но читая его рассказы, понимаешь, как важно стремление к жизни, к сохранению в себе человеческих качеств.

Гордость и достоинство, честь и благородство должны быть неотъемлемой чертой настоящего человека.

Картинка или рисунок Шаламов - Колымские рассказы

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Софокл Царь Эдип

  В городе Фивах, где правителем был царь Эдип, появляется страшная болезнь, от которой гибнут люди и скот. Чтобы узнать причину мора, правитель обращается к оракулу, который поясняет, что это наказание богов за убийство их прежнего короля – Лаия

• Краткое содержание Квентин Дорвард Вальтера Скотта

  В книге рассказывается эпоха Средневековья. Действие разворачивается во Франции. Монарх Людовик XI вел борьбу с кознями среди французских вельмож и баронов. Государь Людовик был полной противоположностью Карла Смелого

• Краткое содержание Островский Доходное место

  Москва. Годы правления царя Александра II. Аристарх Владимирович, фамилия которого Вышневский – чиновник, который как оказывается, очень важен в своем деле. Но он же старый, и если ему везет в деловых делах,

• Краткое содержание Я в замке король Сьюзен Хилл

  В старое фамильное поместье Уорингс приезжает сын покойного хозяина дома. Джозеф Хупер - так зовут сына бывшего хозяина поместья. Он вдовец и у него есть сын Эдмунд, которому исполнилось 10 лет

• Краткое содержание Казаков Арктур - гончий пёс

  Летом я жил на берегу реки в доме доктора. Однажды доктор возвращался домой с работы и подобрал слепого пса. Он помыл его, накормил, дал прозвище Арктур и оставил у себя жить. Пес любил гулять со мной по берегу реки.

Время чтения: 15–20 мин.

Сюжет рассказов В. Шаламова - тягостное описание тюремного и лагерного быта заключенных советского ГУЛАГа, их похожих одна на другую трагических судеб, в которых властвуют случай, беспощадный или милостивый, помощник или убийца, произвол начальников и блатных. Голод и его судорожное насыщение, измождение, мучительное умирание, медленное и почти столь же мучительное выздоровление, нравственное унижение и нравственная деградация - вот что находится постоянно в центре внимания писателя.

Надгробное слово

Автор вспоминает по именам своих товарищей по лагерям. Вызывая в памяти скорбный мартиролог, он рассказывает, кто и как умер, кто и как мучился, кто и на что надеялся, кто и как себя вел в этом Освенциме без печей, как называл Шаламов колымские лагеря. Мало кому удалось выжить, мало кому удалось выстоять и остаться нравственно несломленным.

Житие инженера Кипреева

Никого не предавший и не продавший, автор говорит, что выработал для себя формулу активной защиты своего существования: человек только тогда может считать себя человеком и выстоять, если в любой момент готов покончить с собой, готов к смерти. Однако позднее он понимает, что только построил себе удобное убежище, потому что неизвестно, каким ты будешь в решающую минуту, хватит ли у тебя просто физических сил, а не только душевных. Арестованный в 1938 г. инженер-физик Кипреев не только выдержал избиение на допросе, но даже кинулся на следователя, после чего был посажен в карцер. Однако от него все равно добиваются подписи под ложными показаниями, припугнув арестом жены. Тем не менее Кипреев продолжал доказывать себе и другим, что он человек, а не раб, какими являются все заключенные. Благодаря своему таланту (он изобрел способ восстановления перегоревших электрических лампочек, починил рентгеновский аппарат), ему удается избегать самых тяжелых работ, однако далеко не всегда. Он чудом остается в живых, но нравственное потрясение остается в нем навсегда.

На представку

Лагерное растление, свидетельствует Шаламов, в большей или меньшей степени касалось всех и происходило в самых разных формах. Двое блатных играют в карты. Один из них проигрывается в пух и просит играть на «представку», то есть в долг. В какой-то момент, раззадоренный игрой, он неожиданно приказывает обычному заключенному из интеллигентов, случайно оказавшемуся среди зрителей их игры, отдать шерстяной свитер. Тот отказывается, и тогда кто-то из блатных «кончает» его, а свитер все равно достается блатарю.

Двое заключенных крадутся к могиле, где утром было захоронено тело их умершего товарища, и снимают с мертвеца белье, чтобы назавтра продать или поменять на хлеб или табак. Первоначальная брезгливость к снятой одежде сменяется приятной мыслью, что завтра они, возможно, смогут чуть больше поесть и даже покурить.

Одиночный замер

Лагерный труд, однозначно определяемый Шаламовым как рабский, для писателя - форма того же растления. Доходяга-заключенный не способен дать процентную норму, поэтому труд становится пыткой и медленным умерщвлением. Зек Дугаев постепенно слабеет, не выдерживая шестнадцатичасового рабочего дня. Он возит, кайлит, сыплет, опять возит и опять кайлит, а вечером является смотритель и замеряет рулеткой сделанное Дугаевым. Названная цифра - 25 процентов - кажется Дугаеву очень большой, у него ноют икры, нестерпимо болят руки, плечи, голова, он даже потерял чувство голода. Чуть позже его вызывают к следователю, который задает привычные вопросы: имя, фамилия, статья, срок. А через день солдаты уводят Дугаева к глухому месту, огороженному высоким забором с колючей проволокой, откуда по ночам доносится стрекотание тракторов. Дугаев догадывается, зачем его сюда доставили и что жизнь его кончена. И он сожалеет лишь о том, что напрасно промучился последний день.

Шерри Бренди

Умирает заключенный-поэт, которого называли первым русским поэтом двадцатого века. Он лежит в темной глубине нижнего ряда сплошных двухэтажных нар. Он умирает долго. Иногда приходит какая-нибудь мысль - например, что у него украли хлеб, который он положил под голову, и это так страшно, что он готов ругаться, драться, искать… Но сил для этого у него уже нет, да и мысль о хлебе тоже слабеет. Когда ему вкладывают в руку суточную пайку, он изо всех сил прижимает хлеб ко рту, сосет его, пытается рвать и грызть цинготными шатающимися зубами. Когда он умирает, его ещё два дня не списывают, и изобретательным соседям удается при раздаче получать хлеб на мертвеца как на живого: они делают так, что тот, как кукла-марионетка, поднимает руку.

Шоковая терапия

Заключенный Мерзляков, человек крупного телосложения, оказавшись на общих работах, чувствует, что постепенно сдает. Однажды он падает, не может сразу встать и отказывается тащить бревно. Его избивают сначала свои, потом конвоиры, в лагерь его приносят - у него сломано ребро и боли в пояснице. И хотя боли быстро прошли, а ребро срослось, Мерзляков продолжает жаловаться и делает вид, что не может разогнуться, стремясь любой ценой оттянуть выписку на работу. Его отправляют в центральную больницу, в хирургическое отделение, а оттуда для исследования в нервное. У него есть шанс быть актированным, то есть списанным по болезни на волю. Вспоминая прииск, щемящий холод, миску пустого супчику, который он выпивал, даже не пользуясь ложкой, он концентрирует всю свою волю, чтобы не быть уличенным в обмане и отправленным на штрафной прииск. Однако и врач Петр Иванович, сам в прошлом заключенный, попался не промах. Профессиональное вытесняет в нем человеческое. Большую часть своего времени он тратит именно на разоблачение симулянтов. Это тешит его самолюбие: он отличный специалист и гордится тем, что сохранил свою квалификацию, несмотря на год общих работ. Он сразу понимает, что Мерзляков - симулянт, и предвкушает театральный эффект нового разоблачения. Сначала врач делает ему рауш-наркоз, во время которого тело Мерзлякова удается разогнуть, а ещё через неделю процедуру так называемой шоковой терапии, действие которой подобно приступу буйного сумасшествия или эпилептическому припадку. После нее заключенный сам просится на выписку.

Тифозный карантин

Заключенный Андреев, заболев тифом, попадает в карантин. По сравнению с общими работами на приисках положение больного дает шанс выжить, на что герой почти уже не надеялся. И тогда он решает всеми правдами и неправдами как можно дольше задержаться здесь, в транзитке, а там, быть может, его уже не направят в золотые забои, где голод, побои и смерть. На перекличке перед очередной отправкой на работы тех, кто считается выздоровевшим, Андреев не откликается, и таким образом ему довольно долго удается скрываться. Транзитка постепенно пустеет, очередь наконец доходит также и до Андреева. Но теперь ему кажется, что он выиграл свою битву за жизнь, что теперь-то тайга насытилась и если будут отправки, то только на ближние, местные командировки. Однако когда грузовик с отобранной группой заключенных, которым неожиданно выдали зимнее обмундирование, минует черту, отделяющую ближние командировки от дальних, он с внутренним содроганием понимает, что судьба жестоко посмеялась над ним.

Аневризма аорты

Болезнь (а изможденное состояние заключенных-«доходяг» вполне равносильно тяжелой болезни, хотя официально и не считалось таковой) и больница - в рассказах Шаламова непременный атрибут сюжетики. В больницу попадает заключенная Екатерина Гловацкая. Красавица, она сразу приглянулась дежурному врачу Зайцеву, и хотя он знает, что она в близких отношениях с его знакомым, заключенным Подшиваловым, руководителем кружка художественной самодеятельности, («крепостного театра», как шутит начальник больницы), ничто не мешает ему в свою очередь попытать счастья. Начинает он, как обычно, с медицинского обследования Гловацкой, с прослушивания сердца, но его мужская заинтересованность быстро сменяется сугубо врачебной озабоченностью. Он находит у Гловацкой аневризму аорты - болезнь, при которой любое неосторожное движение может вызвать смертельный исход. Начальство, взявшее за неписаное правило разлучать любовников, уже однажды отправило Гловацкую на штрафной женский прииск. И теперь, после рапорта врача об опасной болезни заключенной, начальник больницы уверен, что это не что иное, как происки все того же Подшивалова, пытающегося задержать любовницу. Гловацкую выписывают, однако уже при погрузке в машину случается то, о чем предупреждал доктор Зайцев, - она умирает.

Последний бой майора Пугачева

Среди героев прозы Шаламова есть и такие, кто не просто стремится выжить любой ценой, но и способен вмешаться в ход обстоятельств, постоять за себя, даже рискуя жизнью. По свидетельству автора, после войны 1941-1945 гг. в северо-восточные лагеря стали прибывать заключенные, воевавшие и прошедшие немецкий плен. Это люди иной закалки, «со смелостью, умением рисковать, верившие только в оружие. Командиры и солдаты, летчики и разведчики…». Но главное, они обладали инстинктом свободы, который в них пробудила война. Они проливали свою кровь, жертвовали жизнью, видели смерть лицом к лицу. Они не были развращены лагерным рабством и не были ещё истощены до потери сил и воли. «Вина» же их заключалась в том, что они побывали в окружении или в плену. И майору Пугачеву, одному из таких, ещё не сломленных людей, ясно: «их привезли на смерть - сменить вот этих живых мертвецов», которых они встретили в советских лагерях. Тогда бывший майор собирает столь же решительных и сильных, себе под стать, заключенных, готовых либо умереть, либо стать свободными. В их группе - летчики, разведчик, фельдшер, танкист. Они поняли, что их безвинно обрекли на гибель и что терять им нечего. Всю зиму готовят побег. Пугачев понял, что пережить зиму и после этого бежать могут только те, кто минует общие работы. И участники заговора, один за другим, продвигаются в обслугу: кто-то становится поваром, кто-то культоргом, кто чинит оружие в отряде охраны. Но вот наступает весна, а вместе с ней и намеченный день.

В пять часов утра на вахту постучали. Дежурный впускает лагерного повара-заключенного, пришедшего, как обычно, за ключами от кладовой. Через минуту дежурный оказывается задушенным, а один из заключенных переодевается в его форму. То же происходит и с другим, вернувшимся чуть позже дежурным. Дальше все идет по плану Пугачева. Заговорщики врываются в помещение отряда охраны и, застрелив дежурного, завладевают оружием. Держа под прицелом внезапно разбуженных бойцов, они переодеваются в военную форму и запасаются провиантом. Выйдя за пределы лагеря, они останавливают на трассе грузовик, высаживают шофера и продолжают путь уже на машине, пока не кончается бензин. После этого они уходят в тайгу. Ночью - первой ночью на свободе после долгих месяцев неволи - Пугачев, проснувшись, вспоминает свой побег из немецкого лагеря в 1944 г., переход через линию фронта, допрос в особом отделе, обвинение в шпионаже и приговор - двадцать пять лет тюрьмы. Вспоминает и приезды в немецкий лагерь эмиссаров генерала Власова, вербовавших русских солдат, убеждая их в том, что для советской власти все они, попавшие в плен, изменники Родины. Пугачев не верил им, пока сам не смог убедиться. Он с любовью оглядывает спящих товарищей, поверивших в него и протянувших руки к свободе, он знает, что они «лучше всех, достойнее всех». А чуть позже завязывается бой, последний безнадежный бой между беглецами и окружившими их солдатами. Почти все из беглецов погибают, кроме одного, тяжело раненного, которого вылечивают, чтобы затем расстрелять. Только майору Пугачеву удается уйти, но он знает, затаившись в медвежьей берлоге, что его все равно найдут. Он не сожалеет о сделанном. Последний его выстрел - в себя. Пересказал Е. А. Шкловский

Список литературы

Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Русская литература XX века / Ред. и сост. В. И. Новиков. - М. : Олимп: ACT, 1997. - 896 с.

Как прокладывают дорогу по снежной целине? Сначала идет человек в безветренную погоду, оставляя свой след на не тронутом снеге. 3а ним идут другие, но не наступая на его следы. Пройдя до конца тропы, они поворачивают обратно, чтобы сделать дорогу широкой и пригодной для транспорта. Каждый, кто идет по следу, должен ступить хоть на маленький, но кусочек целины. Только читатели ездят на тракторах и лошадях, писатели же прокладывают дорогу.

На представку

Собираться у коногона Наумова было безопасней всего. Туда никогда не заглядывали дежурные надзиратели. Именно поэтому здесь каждую ночь проходили карточные поединки между блатными. В этот вечер карты были сделаны из томика В. Гюго. Каждый блатной должен уметь рисовать их. Это отличало собиравшихся от остальных заключенных. Севочка обладал всеми качествами вора.

Его лицо было незапоминающимся, руки белыми, нерабочими. Ноготь мизинца казался длиннее всех остальных. Он был шулером. Его противником по игре был Наумов. На кон поставили со стороны Наумова костюм, от Севочки — тысячу рублей и несколько поношенных джемперов. Рассказчик и Гаркунов, которые пилили для наумовского барака дрова, наблюдали за игрой. Наумов проиграл свой костюм, но не собирался сдаваться. На кон поставили одеяло.

Проиграв все вещи, Наумов предложил сыграть в долг. Осмотрев сидящих в бараке, он поманил к себе рассказчика, но, не найдя у него ценных вещей, усадил на место. На Гаркунове был надет шерстяной свитер, который приглянулся игрокам. Сопротивление напарника быстро подавили. Игроки, довольные, разошлись. Рассказчику теперь нужно было искать нового партнера для пилки дров.

После ужина Глебов и Багрецов отправились на гору, где недавно был похоронен умерший. Раскидывая камни, Багре- цов поранился, и Глебов неожиданно для себя вспомнил, что когда-то был врачом. Но это теперь не имело значения. Сняв с умершего одежду, Глебов почувствовал себя неуютно. 3автра они смогут на вырученные от продажи белья деньги купить хлеб и немного табаку.

Плотники

Уже две недели стоял пятидесятиградусный мороз. Поташников больше не мог выносить этот холод. Работая, он никак не мог согреться. Скудные обед и ужин не способствовали восстановлению сил. Вчера умер его сосед — просто не проснулся. Поташников понял, что нужно что-то делать. Но у него не получалось думать на морозе. Казалось, что душа замерзла.

Теперь он старался просто пережить эти холодные дни. У него был шанс стать бригадиром, но он им не воспользовался: не желал он губить своих товарищей. Бригаде предложили поработать плотниками, и лишь Поташников и Григорьев согласились. Оказалось, что они оба не умеют плотничать. Но им было все равно, главное, что хотя бы дня два они проведут в тепле. Столяр Арнштрем, посмотрев, как работают прибывшие заключенные, разрешил им погреться у печки два дня. По истечении срока мороз упал до тридцати градусов. 3има подходила к концу.

Одиночный замер

Вечером смотритель сказал, что завтра двадцатитрехлетний Дугаев получит одиночный замер. Эта новость насторожила бригадира. После ужина Дугаев захотел курить. Неожиданно его напарник Баранов протянул ему сигарету. Дугаев знал, что здесь никому нельзя верить. Наутро смотритель сам поставил Дугаева на рабочее место. К вечеру он выполнил лишь двадцать пять процентов от необходимой работы. Его послали на допрос к следователю.

Ответив на четыре стандартных вопроса: имя, фамилия, статья, срок, — он пошел в барак и уснул. На следующий день Бугаев опять работал со своей бригадой, а вечером его увели под конвоем в лес. Идя по тропинке, он вдруг понял, что зря потратил силы на работу в свой последний день.

Посылки получают на вахте. Стоя в очереди, рассказчик мечтал, что сейчас получит сахар и махорку, но жена прислала ему ненужные бурки и немного чернослива. Смотритель Бойко тут же предложил купить бурки за сто рублей. Другого выхода не оставалось, и он продал. Решил купить на полученные деньги масла и хлеба. Он побежал к завмагу, а потом к Семену Шейнину, бывшему референту Кирова. Тот побежал за кипятком, но тут рассказчика ударили по голове и отобрали продукты.

Он вернулся в барак и стал варить оставшийся чернослив. Рядом с ним Синцов и Губарев варили каждый в своем котелке суп. Вдруг ворвались военные и раскидали их посуду. Заключенным оставалось лишь подъедать с пола оставшиеся продукты. Через некоторое время принесли Ефремова, избитого до полусмерти за то, что воровал дрова.

«Уже третий день шел дождь. Начальство надеялось, что из- за него заключенные будут быстрее работать. Они стояли по пояс в земле и бурили камни. Глядя на умирающих лошадей, рассказчик понял, что человек стал человеком потому, что он физически сильнее всех остальных животных. Он проверил свою жизнеспособность недавно, в таком же шурфе. И понял, что не способен к членовредительству. Ему оставалось ждать конца рабочего дня. А пока он ждал, вспоминал женщину, которая вчера прошла мимо них по тропинке. «Указав на небо, она сказала: «Скоро, ребята, скоро» Ее поддержка поразила заключенного. В это время раздался крик Розовского, который понял, что смысла жизни нет. Через некоторое время он был обвинен в попытке самоубийства и переведен в другое место.

В Сибири весна всегда короткая. За это время успевают отцвести многие растения. Заключенные же ходили собирать стланик. Это растение считалось полезным лекарством от цинги, хотя через некоторое время было доказано, что оно не приносит пользы организму. За собирание стланика полагался кант — короткий отдых. Напарник рассказчика давно ходил на сборы стланика. Он понимал, что с рассказчиком, который не приучен к этой работе, ему не удастся выполнить норму. Напарник помогал рассказчику и поторапливал его. Положив в мешок камень для большего веса заключенные поспешили на ужин. Они едва успели получить суп и чай.

Сухим пайком

Четверо заключенных были отправлены в командировку на ключ Дусканья расчищать про секу в лесу. Выданные им пайки были пугающе малы, но все же они были рады вырваться из душных бараков на природу, где не было конвоя. Все они были измотаны долгими годами заключения. Нехватка еды, мороз отразились на их здоровье. Иван Иванович когда-то был одним из лучших работников, но теперь ослаб. Он был счастлив отправиться в эту командировку, потому что в колонии он не имел авторитета, его мог унизить и избить каждый.

Федя Щапов, самый молодой из четверых, был осужден на десять лет за неваконный убой скота. Природная любовь к труду отличала его от всех остальных заключенных. Савельев когда-то учился в Московском институте связи. Он был осужден на десять лет за то, что из Бутырекой тюрьмы, куда попал по пустячному делу, написал вождю письмо об ужасах тюремной жизни. Рассказчик любил с ним говорить о Москве. Проработав весь день, они выполнили лишь десять процентов нормы. Это не понравилось десятникам. Заключенные поняли, что теперь их отправят обратно в лагерь.

Ночью Иван Иванович повесился. Савельев отказался взять вещи мертвеца. Он взял топор и на глазах десятника отрубил себе четыре пальца. Когда они вернулись в лагерь, на Савельева завели дело о предумышленном членовредительстве. Рассказчик и Федя продолжили свою жизнь в той же палатке, откуда некоторое время назад выходили в лесную командировку.

Инжектор

Рапорт начальнику прииска тов. А.С. Королеву. Двенадцатого ноября про изошел шестичасовой простой работы четвертой бригады. Это было связано с низкой температурой, достигающей минус пятидесяти градусов. В связи с этим произошла поломка инжектора. Рассмотрев данный рапорт, Королев постановил арестовать з/к Инжектора и привлечь его к законной ответственности. Вместо него он предложил поставить вольнонаемного работника.

Апостол Павел

Рассказчик вывихнул ступню, когда спускался по скольз- кой лестнице в шурфе. Его направили помогать столяру Адаму Фри зорге ру, в прошлом бывшему пастором в немецком селе близ Марксштадта на Волге. Они были уже знакомы: их вместе направляли в угольную разведку в качестве обслуги. Фризоргер нравился рассказчику за его миролюбивый характер. Они ни- когда не ругались.

Однажды в ходе одной из бесед рассказчик поправил Адама, который назвал: Павла апостолом. Фризоргер искренне каялся в своей ошибке. Он стал доверять рассказчику и даже показал ему фотографию своей единственной дочери. Она ему не писала, и начальник предложил помочь в ее розыске. Через некоторое время пришло заявление, в котором дочь отказывалась от отца ввиду того, что он враг народа. Рассказчик сжег заявление, а затем и пришедшее позже письмо. Вскоре его перевели в другое место, и он больше ничего не слышал об Адаме.

Отряд уже давно дожидался рассказчика: он упал под тяжестью бревна и не мог встать. Только после того как охранник Серошапка пригрозил, что застрелит его, рассказчик встал. На следующий день Серо шапка вывел заключенных собирать поваленный лес. Он отметил территорию, за пределы которой выходить запрещалось. Рыбаков, товарищ рассказчика, собирал шиповник. Ему за это обещали выдать хлеб. Видя, что банка не наполнена до конца, он выходит на запретную территорию. Раз- дается выстрел, и Рыбаков падает. Когда отряд был построен, Серошапка, глядя на рассказчика, сказал, что хотел убить его, но он не дал повод.

Сука Тамара

Ее привел из тайги кузнец Моисей Моисеевич Кузнецов. В лагерь он попал по доносу собственной молодой жены. Начальство ценило его мастерство и за это многое ему прощало. Собака сразу же расположила к себе весь лагерь. Она брала пищу только из рук и никогда не воровала. Вскоре сука ощенилась. Когда в лагерь прибыла группа оперативников, ведущих розыск сбежавших заключенных, Тамара бросилась на них и проку- сила валенок начальнику опергруппы Назарову. Ее привязали к дереву. По ее поведению было видно, что с конвоирами она встречается не в первый раз. Когда оперативники уходили, Назаров, услышав рычание собаки, выпустил в нее очередь из автомата и скрылся в лесу. Ничто не проходит бесследно: Назаров в лесу налетел на пень и умер. С собаки же сняли шкуру. Вскоре ее купил лесничий, чтобы сшить «собачины».

Шерри-бренди

Поэт умирал. У него не было сил ругаться с теми, кто украл его хлеб. Рукавицы были кем-то тоже украдены. Он лежал и думал, что человек может быть бессмертным. Сам он обрел творческое бессмертие: после него будут жить его стихи. Он подумал, что вся жизнь создана, чтобы вдохновлять поэта. Он сравнивал весь мир со стихами.

Когда -то в детстве китаец нагадал ему счастливую жизнь, теперь он вспоминал этого человека без злобы. Он захотел есть, но ничего не было. Когда раздали суточный паек, он вцепился шатающимися зубами в хлеб и жадно поедал его. Все говорили ему, чтобы он не спешил, что потом сможет доесть, позже. Поэт вдруг задался вопросом: когда потом? Вечером он умер. Соседи еще двое суток получали хлеб на мертвеца.

Детские картинки

Заключенных выводили на работу по пять человек. Сегодня они пилили дрова. Закончив работу, заключенные стали копать- ся в куче мусора. Они нашли там рваные носки, замороженный хлеб и котлеты. Рассказчик особенно завидовал носкам. Ему посчастливилось найти лишь детскую тетрадку. Разглядывая рисунки, он вспомнил легенду о мальчике-боге, который создал тайгу.

Ребенок, судя по рисункам из тетради, в своей жизни видел очень мало. Все его рисунки были посвящены тюремным заграждениям и солдатам. Напарник, пощупав листы тетради, выкинул ее обратно в помойку и посоветовал искать газету, из которой можно было бы сделать папиросы.

Сгущенное молоко

Больше всего повезло Шестакову. Он был единственным в лагере, кто устроился по специальности. Однажды, когда рассказчик не мог отвести глаз от буханок хлеба в магазине, Шестаков предложил ему бежать. Рассказчик понял, что это ловушка, что он обязательно обманет его, но согласился, однако прежде ему нужно было подкрепиться.

Он получил от Шестакова две банки сгущенки. Тут же съев их, он отказался от участия в побеге. Тех пятерых, кого уговорил Шестаков, вскоре либо убили, либо прибавил и им срок. Самого заговорщика перевели в другое место, и, когда рассказчик его снова встретил, Шестаков не стал с ним здороваться из-за тех двух банок сгущенки.

Сегодня был раздаточный день. Выдавали селедку. Обычно доставались либо головы, либо хвостики. Сегодня были по- следние. Каждый ждал своей очереди с замиранием сердца, уповая на удачу. Вдруг именно ему достанется кусок на десять грамм больше, чем у остальных. После того как съедят селедку, заключенные принимаются за хлеб. Когда все съедено, нужно одеваться и идти на работы.

Сейчас все находятся в тифозном карантине, но и здесь их заставляют работать. Каждый раз, когда заключенных распределяют на работы, все пытаются попасть туда, где перебирают овощи или еще какую-нибудь еду. В этой лотерее кому-то везет, а кому-то нет. Когда отряд про- ходил мимо хлебозавода, двоих забрали в цех. Всем остальным оставалось лишь завидовать их удаче. Мастер накормил обоих заключенных горячим, только что испеченным хлебом и повел их на работу. Вечером им дали по буханке, и они отправились обратно в лагерь. День закончился хорошо.

Заклинатель змей

Андрей Федорович Платонов поведал, как пересказывал блатным наприиске «Джавхара. Дюма, Конан Дойля, Уоллеса. Он мечтал написать рассказ «Заклинатель змей», но через три недели после разговора умер. Рассказчик решил сам написать за него это произведение. В «Заклинателе змей» Платонов, по- пав в «Джанхару» , испытал на себе всю силу блатных. Когда он согласился пересказывать им романы, то оказался под их защитой. Благодаря им он хорошо ел, спал, мало работал. Никто его не трогал, боясь расправы со стороны блатных.

Татарский мулла и чистый воздух

В тюрьме стояла жара. Татарский мулла, следственный арестант по делу «Большой Татарию», говорил, что если его не расстреляют, то он проживет еще лет десять на «чистом воз- духе» в лагере или двадцать — в тюрьме. Рассказчик же знал, что в лагере можно обессилеть через двадцать-тридцать дней работы на «чистом воздухе».

Многие считали арест и тюрьму самым страшным событием их жизни. Они рвались в лагерь, думая, что там будет легче. Их увозили все дальше на север, где деревенский воздух сменился запахом испарений с болот и одолевали вездесущие комары. Северный воздух был слишком тяжел для сердечников. Здесь никто не передвигался бегом, кроме разве что самых молодых. Реальность разрушила все иллюзии.

Единственная связь с материком была через посылки. Каждый знал, что присланное нужно немедленно использовать, иначе отберут блатные. Денег за работу не платили. Иногда бригады сами решали, кому дать пере выполненный процент, чтобы хоть кто-то получил премию. Вкусив лагерной жизни, заключенные вспоминали камеру следственной тюрьмы как нечто светлое и лучшее, что с ними произошло. Если посчитать все несчастья и трудности, которые настигают в лагере, то уже нельзя говорить о полезных свойствах «чистого воздуха».

Первая смерть

Заключенные, которые отправлялись на расчистку дороги от снежных заносов, усиленно охранялись конвоем. Они не могли погреться, пока не заканчивался рабочий день. Через шесть часов, уже ничего не чувствуя, заключенные думают лишь об одном: как бы не замерзнуть окончательно. Конец дня всегда наступает неожиданно, и все настолько рады, что даже находят силы на разговоры.

Коля Андреев был бригадиром. Он всегда шел впереди отряда, прокладывая дорогу. В тот вечер он повел бригаду по вершине заснеженного вала. Вдруг он стал спускаться вниз. Там возле тела женщины стоял приисковый следователь Штеменко. Убитой оказалась секретарша начальника прииска Анна Павловна. Штеменко был осужден за убийство из ревности на десять лет, но отбывал срок где-то в другом месте.

Тетя Поля

Тетя Поля умерла от рака желудка. Она была дневальной у жены начальника. Тетя Поля была великой стряпухой, за что высоко ценилась. Женщина помогала своим землякам — украинцам, но остальным заключенным давала лишь советы. Ее неподкупность очень нравилась начальникам. Они ей по- кровительсгвовали и хлопотали об ее освобождении. Но тетя Поля заболела.

С того дня, как ее положили в больницу, к ней стали приезжать начальники. Однажды исповедовать ее приехал отец Петр. Все его называли Петькой Абрамовым, и им было непривычно видеть его в роли священника. Когда тетя Поля умерла, Петр потребовал поставить крест на могилу и написать настоящее имя умершей: Прасковья Ильинична Тимошенко.

Маруся Крюкова приехала в Москву из Японии. Когда ее арестовали и осудили на двадцать пять лет, ей сломали ногу. На Колыме начальство сразу увидело ее талант к вышивке, но никогда не платило ей за работу. Вскоре Марусю отправили в Дальстрой вышивать занавески. Вместе с ней там работали еще две девушки. Наблюдать за ними была поставлена женщина, которая считала, что в любую секунду девушки могут что-то украсть. Но они не воровали. Все трое были арестованы и посланы в лагерь по пятьдесят восьмой статье.

Когда Маруся попала в больницу, ей поставили диагноз остеомиелит. Вскоре ее выписали, и она обещала вышить галстуки врачам. Когда Маруся вышивала, вошел Долматов и ото- брал галстуки. Она очень расстроилась, но сделать ничего не могла. На очередной киносеанс Дол матов пришел в одном из галстуков, и Маруся, жестикулируя, показала врачу, что это должен был быть его подарок.

Тайга золотая

На малой зоне заключенные ждут, когда их отправят дальше на работы. Рассказчик, зная эту систему, обманывает нарядчика, который приехал за людьми: он притворяется больным и неспособным на работу, хотя в лагере и притворяться не нужно было. Оставшись в малой зоне, он слышит, как к блатным приводят певцов для развлечения, но ему уже все равно. Он старается как можно больше спать.

Вечером нарядчик зло спрашивает, куда же он хочет поехать работать. Рассказчик никуда не хочет. Он говорит, что болен и ему нужно в больницу. Через три дня приходит врач и осматривает его, но в больницу не отправляет.

Васька Денисов, похититель свиней

Васька, чтобы поехать в поселок, одолжил бушлат поновее у своего товарища. Он понимал, что в своем грязном будет слишком заметен для «вольняшек».

Заключенные по поселку должны были ходить под конвоем либо с дровами на спине. Васька нашел спрятанное бревно и постучал в квартиру. Ему открыли и пропустили в дом. Нарубив дров, он стал ждать, пока его накормят, но хозяин дал ему лишь три рубля. Голодный, он пошел через весь поселок и забрался в какой-то дом. Там он нашел в кладовке сырого мерзлого поросенка и собрался уходить, как вдруг из комнат стали выходить люди. Он кинулся бежать. Спрятался в доме управления витаминных командировок. Забаррикадировавшись в комнате, он стал есть поросенка. Когда дверь выломали, он успел съесть половину.

Серафим работал лаборантом в химической лаборатории на Севере. Он уехал из-за «семейной размолвки», считая расстояние лучшим лекарством от горя. Про работав год, он чувствовал, что в его сердце все еще живет любовь к жене. Все это время Серафим почти ни с кем не разговаривал, лишь перекидывался парой слов с заведующим лабораторией Пресняковым.

Однажды он решил съездить в другое село, чтобы купить необходимые вещи. Приехав туда, он обнаружил, что забыл документы. Охрана сразу же схватила его и отправила в изолятор. В нем он просидел пять долгих дней. Когда наконец его, избитого и голодного, отпустили, Серафим решил покончить жизнь самоубийством. Письмо жены, в котором она требовала развода, стало последней каплей. Он выпил кислоты, но, не чувствуя эффекта, разорвал вены на левой руке. Не удовлетворившись этим, побежал на речку и кинулся в ледяную воду. Его вытащили и отправили в больницу. Там Серафиму прооперировали желудок, но кислота уже сделала свое дело, и он умер.

Выходной день

В лагере каждый по-своему отдыхает. Прогуливаясь в лесу, рассказчик увидел, как молится Замятин. Тот не имел сана, но все же часто повторял воскресную службу, чтобы не забыть. Возвращаясь в барак, автор услышал шум в инструментальной. Зайдя внутрь, он увидел двух блатарей, держащих щенка. Ударом топора они убили животное и вечером сварили из него суп. Остатки они предложили рассказчику, но тот отказался. Тогда они отдали суп Замятину. Когда он его съел, блатари раскрыли ему тайну, из чего был сварен бульон. Замятин выбежал из барака. Его стошнило. Позже он признался рассказчику, что мясо ему показалось не хуже по вкусу, чем баранина.

Когда рассказчик попал в больницу, его вес составлял сорок восемь килограммов. Лечащий врач — Андрей Михайлович — разрешил ему остаться в больнице на два месяца. Однажды вечером он позвал больного к себе в палату и предложил сыграть в домино. Рассказчик не любил эту игру, но из чувства благодарности согласился. Партия игралась медленно. Они больше разговаривали. Через несколько лет рассказчик оказался в малой зоне. Он добивался, чтобы его отправили в больницу. Услышав от фельдшера фамилию Андрея Михайловича, он попросил передать ему записку. Прождав несколько недель, он уже стал отчаиваться, но тут его вызвали к зубному врачу. В коридоре его ждал Андрей Михайлович. За то время, пока они не виделись, он заболел туберкулезом. Врач уже отплывал на материк, как вдруг по доносу его сняли с парохода. Когда он поправился, то стал работать ординатором хирургического отделения. Благодаря Андрею Михайловичу рассказчик сумел вернуться на материк. Он сначала проработал у него санитаром, потом выучился на фельдшера. Однажды в разговоре рассказчик узнает, Андрей Михайлович тоже не любит домино: впервые тогда взял домино в руки. «Хотел вам приятное сделать», — признается врач. Их срок должен был кончиться в один год, но Андрей Михайлович умер раньше.

Геркулес

На серебряную свадьбу начальника больницы Сударина Андрей Иванович Дударь немного опоздал. Подарив супругам петуха, он уселся за стол. Немного выпив, почетный гость Черпаков стал демонстрировать свои физические способности: он поднимал стулья, давал пощупать свои бицепсы. Через некоторое время он придумал еще один номер: взяв петуха, почетный гость ото- рвал ему голову. Восхищенные женщины бросились вытирать кровь с его брюк и рубашки. Когда все направились танцевать, Андрей Иванович наступил на труп своего любимого петуха. Он затолкал его поглубже под стол и отправился танцевать.

Шоковая терапия

Мерзляков часто задавался вопросом, почему, составляя пайки для заключенных, никто не смотрит на весовой показатель человека: высокий и крупный заключенный получает столько же хлеба, как худой и малорослый. Он знал, что хилый интеллигент проживет в лагере дольше, чем какой-нибудь гигант. Сам он был крупного роста и очень страдал он нехватки пищи.

Когда его на- значили конюхом, он стал воровать овес и перемалывать его. Так он думал продержаться зиму. Но вскоре заведующего конебазой сменил другой старший конюх, который доложил начальству о воровстве овса. Мерзляков был отправлен на общие работы. Потеряв остаток сил, он упал под тяжестью бревна, тем самым задержав возвращение бригады в барак. Его жестоко избили и отправили в больницу.

Мерзляков решил притворяться больным до последнего, но один из врачей — Петр Иванович — любил разоблачать симулянтов. Он взялся разоблачить Мерзлякова. Сначала врач применил рауш наркоз, под которым выяснилось, что больной притворяется. Но Мерзляков не готов был сдаваться. Тогда Петр Иванович применил шоковую терапию. Она заключалась в следующем: в кровь больного вводится большая доза камфорного масла, которая приводит к приступу. После процедуры Мерзляков согласился выписаться из больницы.

Стланик — единственное вечнозеленое растение Севера. Это дерево надежд. Оно так же не любит зиму, как и заключенные. Когда стланик поднимается из-под снега, значит пришел конец холодам. Даже тепло костра способно заставить дерево пробудиться ото сна. Это наиболее поэтичное дерево, и от него больше тепла, чем от других дров.

Красный крест

На зоне лишь врач может действительно помочь заключенному. Он заботится о жизни людей, защищает их от произвола начальства, может отправить в больницу, оформить инвалидность, дать отдых. Но и врач вынужден выживать в условиях лагеря. Блатари играют большую роль в тюремной жизни. Они подкупают или запугивают врачей, начальство, других заключенных. Они лишены морали, стыда, совести. Они могут украсть, унизить, убить.

Их образ жизни сказывается на судьбах других заключенных. Те, кто попадает в лагерь, вынуждены приспосабливаться к желаниям блатарей. Угождая им, можно рассчитывать на продление своей жизни. В лагере главный аргумент — сила. Если ты слаб, то будешь страдать. Интеллигент через несколько недель теряет все свои знания. Он становится слугой блатных при первом же ударе. Мнение и вкусы воров и убийц сказываются на всей лагерной жизни Колымы.

Заговор юристов

Андреев был переведен в бригаду Шмелева, которая состояла из «человеческого шлака» — всех тех, кто побывал на золотых приисках. Он не видел лица бригадира, знал лишь его хриплый голос. Когда бригада строилась, Шмелев отправил Андреева к уполномоченному Романову. Придя в назначенное время, Андреев постучал в дверь. Его впустил полный, пахнущий духами человек. Он спросил Андреева про специальность. Оказалось, что тот учился в Московском университете на юридическом факультете. Романов отвез его в другой город, где их ждал старший уполномоченный Смертин. Андреева посадили в тюремную камеру на ночь. Утром его увели конвойные. Романов выдал ему хлеб, две селедки и махорку. Андреева повезли дальше. Когда машина подъехала к следственной тюрьме «Серпантинной»), он подумал, что вот и пришел его конец, но машина тронулась дальше. Следующая остановка состоялась в поселке Ягодный. Андреев пробыл в нем два дня. Во время следующей поездки конвой остановился в дорожной столовой. Андреев был посажен на пол рядом с другим заключенным, которого везли в Магадан на расстрел. Спустя некоторое время их посадили в кузов машины и опять повезли неизвестно куда. Когда они добрались до Спорного, заключенные онемели от холода. Их поместили в нетопленный изолятор, где Андреев отморозил себе все десять пальцев ног. Когда они приехали в Магадан, героя отправили в райотдел. Там его принял капитан Ребров, который стал спрашивать, знает ли он Парфентьева и Виноградова. Первый был когда-то бригадиром Андреева, а второго он не знал. После допроса Андреева отправили в «дом Васькова» — магаданскую тюрьму. Через некоторое время было объявлено, что Ребров арестован и всех осужденных по его ордерам отпускают на волю.

Тифозный карантин

Андреев был отправлен в тифозный карантин. Там он почувствовал, что еще способен себя уважать и бороться за жизнь. Он понял, что ему нужно как можно дольше не попадаться на глаза нарядчику, который набирал людей на золотые прииски. Андреев больше не хотел туда возвращаться. В карантине лежало больше тысячи человек. Taм был такой же мир, как и в лагере.

Блатные занимали места ближе к печке, ели больше, чем все остальные. Андрееву удавалось обманывать начальство, его отправляли на легкие работы. Иногда у него получалось работать в одиночку, что было намного предпочтительнее. Когда в карантине осталось около тридцати человек, Андреева отправили в местную командировку. Но, к удивлению заключенных, им выдали зимнюю одежду. Когда их посадили в машину, все поняли, что их опять отправляют на север, дальше Яблонового хребта.

Колымские рассказы Шаламова. Краткое содержание

5 (100%) 2 votes

Еще в то благодатное время, когда Мерзляков работал конюхом и в самодельной крупорушке – большой консервной банке с пробитым дном на манер сита – можно было приготовить из овса, полученного для лошадей, крупу для людей, варить кашу и этим горьким горячим месивом заглушать, утишать голод, еще тогда он думал над одним простым вопросом. Крупные обозные материковские кони получали ежедневно порцию казенного овса, вдвое большую, чем приземистые и косматые якутские лошаденки, хотя те и другие возили одинаково мало. Ублюдку-першерону Грому засыпалось в кормушку столько овса, сколько хватило бы пяти «якуткам». Это было правильно, так велось везде, и не это мучило Мерзлякова. Он не понимал, почему лагерный людской паек, эта таинственная роспись белков, жиров, витаминов и калорий, предназначенных для поглощения заключенными и называемая котловым листом, составляется вовсе без учета живого веса людей. Если уж к ним относятся как к рабочей скотине, то и в вопросах рациона надо быть более последовательным, а не держаться какой-то арифметической средней – канцелярской выдумки. Эта страшная средняя в лучшем случае была выгодна только малорослым, и действительно, малорослые доходили позже других. Мерзляков по своей комплекции был вроде першерона Грома, и жалкие три ложки каши на завтрак только увеличивали сосущую боль в желудке. А ведь кроме пайка бригадный рабочий не мог получить почти ничего. Все самое ценное – и масло, и сахар, и мясо – попадало в котел вовсе не в том количестве, какое записано в котловом листе. Видел Мерзляков и другое. Первыми умирали рослые люди. Никакая привычка к тяжелой работе не меняла тут ровно ничего. Щупленький интеллигент все же держался дольше, чем гигант калужанин – природный землекоп, – если их кормили одинаково, в соответствии с лагерной пайкой. В повышении пайки за проценты выработки тоже было мало проку, потому что основная роспись оставалась прежней, никак не рассчитанной на рослых людей. Для того чтобы лучше есть, надо было лучше работать, а для того чтобы лучше работать, надо было лучше есть. Эстонцы, латыши, литовцы умирали первыми повсеместно. Они первыми доходили, что вызывало всегда замечания врачей: дескать, вся эта Прибалтика послабее русского народа. Правда, родной быт латышей и эстонцев дальше стоял от лагерного быта, чем быт русского крестьянина, и им было труднее. Но главное все же заключалось в другом: они не были менее выносливы, они просто были крупнее ростом.

Года полтора назад случилось Мерзлякову после цинги, которая быстро свалила новичка, поработать внештатным санитаром в местной больничке. Там он увидел, что выбор дозы лекарства делается по весу. Испытание новых лекарств проводится на кроликах, мышах, морских свинках, а человеческая доза определяется пересчетом на вес тела. Дозы для детей меньше, чем дозы для взрослых.

Но лагерный рацион не рассчитывался по весу человеческого тела. Вот это и был тот вопрос, неправильное решение которого удивляло и волновало Мерзлякова. Но раньше, чем он ослабел окончательно, ему чудом удалось устроиться конюхом – туда, где можно было красть у лошадей овес и набивать им свой желудок. Мерзляков уже думал, что перезимует, а там – что бог даст. Но вышло не так. Заведующий конебазой был снят за пьянство, и на место его был назначен старший конюх – один из тех, кто в свое время научил Мерзлякова обращаться с жестяной крупорушкой. Старший конюх сам поворовал овса немало и в совершенстве знал, как это делается. Стремясь зарекомендовать себя перед начальством, он, не нуждаясь уже в овсяной крупе, нашел и собственноручно разломал все крупорушки. Овес стали жарить, варить и есть в природном виде, полностью приравнивая свой желудок к лошадиному. Новый заведующий написал рапорт по начальству. Несколько конюхов, в том числе и Мерзляков, были посажены в карцер за кражу овса и направлены с конебазы туда, откуда они пришли, – на общие работы.

На общих работах Мерзляков скоро понял, что смерть близка. Его шатало под тяжестью бревен, которые приходилось перетаскивать. Десятник, невзлюбивший этого ленивого лба («лоб» – это и значит «рослый» на местном языке), всякий раз ставил Мерзлякова «под комелек», заставляя тащить комель, толстый конец бревна. Однажды Мерзляков упал, не мог встать сразу со снега и, внезапно решившись, отказался тащить это проклятое бревно. Было уже поздно, темно, конвоиры торопились на политзанятия, рабочие хотели скорей добраться до барака, до еды, десятник в этот вечер опаздывал к карточному сражению, – во всей задержке был виноват Мерзляков. И он был наказан. Он был избит сначала своими же товарищами, потом десятником, конвоирами. Бревно так и осталось лежать в снегу – вместо бревна в лагерь принесли Мерзлякова. Он был освобожден от работы и лежал на нарах. Поясница болела. Фельдшер мазал спину Мерзлякова солидолом – никаких средств для растирания в медпункте давно не было. Мерзляков все время лежал, полусогнувшись, настойчиво жалуясь на боли в пояснице. Боли давно уже не было, сломанное ребро срослось очень быстро, и Мерзляков стремился ценой любой лжи оттянуть выписку на работу. Его и не выписывали. Однажды его одели, уложили на носилки, погрузили в кузов автомашины и вместе с другим больным увезли в районную больницу. Рентгенокабинета там не было. Теперь следовало подумать обо всем серьезно, и Мерзляков подумал. Он пролежал там несколько месяцев, не разгибаясь, был перевезен в центральную больницу, где, конечно, рентгенокабинет был и где Мерзлякова поместили в хирургическое отделение, в палаты травматических болезней, которые, по простоте душевной, больные называли «драматическими» болезнями, не думая о горечи этого каламбура.

– Вот еще этого, – сказал хирург, указывая на историю болезни Мерзлякова, – переводим к вам, Петр Иванович, лечить его в хирургическом нечего.

– Но вы же пишете в диагнозе: анкилоз на почве травмы позвоночника. Мне-то он к чему? – сказал невропатолог.

– Ну, анкилоз, конечно. Что же я еще могу написать? После побоев и не такие штуки могут быть. Вот у меня на прииске «Серый» был случай. Десятник избил работягу...

– Некогда, Сережа, слушать мне про ваши случаи. Я спрашиваю: зачем переводите?

– Я же написал: «Для обследования на предмет актирования». Потычьте его иголочками, актируем – и на пароход. Пусть будет вольным человеком.

– Но вы же делали снимки? Нарушения должны быть видны и без иголочек.

– Делал. Вот, изволите видеть. – Хирург навел на марлевую занавеску темный пленочный негатив. – Черт тут поймет в таком снимке. До тех пор, пока не будет хорошего света, хорошего тока, наши рентгенотехники все время будут такую муть давать.

– Истинно муть, – сказал Петр Иванович – Ну, так и быть. – И он подписал на истории болезни свою фамилию, согласие на перевод Мерзлякова к себе.

В хирургическом отделении, шумном, бестолковом, переполненном отморожениями, вывихами, переломами, ожогами – северные шахты не шутили, – в отделении, где часть больных лежала прямо на полу палат и коридоров, где работал один молодой, бесконечно утомленный хирург с четырьмя фельдшерами: все они спали в сутки по три-четыре часа, - там и не могли внимательно заняться Мерзляковым. Мерзляков понял, что в нервном отделении, куда его внезапно перевели, и начнется настоящее следствие.

Вся его арестантская, отчаянная воля была сосредоточена давно на одном: не разогнуться. И он не разгибался. Как хотелось телу разогнуться хоть на секунду. Но он вспоминал прииск, щемящий дыхание холод, мерзлые, скользкие, блестящие от мороза камни золотого забоя, миску супчику, которую за обедом он выпивал залпом, не пользуясь ненужной ложкой, приклады конвоиров и сапоги десятников – и находил в себе силу, чтобы не разогнуться. Впрочем, сейчас уже было легче, чем первые недели. Он спал мало, боясь разогнуться во сне. Он знал, что дежурным санитарам давно приказано следить за ним, чтобы уличить его в обмане. А вслед за уличением – и это тоже знал Мерзляков – следовала отправка на штрафной прииск, а какой же должен быть штрафной прииск, если обыкновенный оставил у Мерзлякова такие страшные воспоминания?

На другой день после перевода Мерзлякова повели к врачу. Заведующий отделением расспросил коротко о начале заболевания, сочувственно покивал головой. Рассказал, как бы между прочим, что даже и здоровые мышцы при многомесячном неестественном положении привыкают к нему, и человек сам себя может сделать инвалидом. Затем Петр Иванович приступил к осмотру. На вопросы при уколах иглы, при постукивании резиновым молоточком, при надавливании Мерзляков отвечал наугад.

Больше половины своего рабочего времени Петр Иванович тратил на разоблачение симулянтов. Он понимал, конечно, причины, которые толкали заключенных на симуляцию. Петр Иванович сам был недавно заключенным, и его не удивляло ни детское упрямство симулянтов, ни легкомысленная примитивность их подделок. Петр Иванович, бывший доцент одного из сибирских институтов, сам сложил свою научную карьеру в те же снега, где его больные спасали свою жизнь, обманывая его. Нельзя сказать, чтобы он не жалел людей. Но он был врачом в большей степени, чем человеком, он был специалистом прежде всего. Он гордился тем, что год общих работ не выбил из него врача-специалиста. Он понимал задачу разоблачения обманщиков вовсе не с какой-нибудь высокой, общегосударственной точки зрения и не с позиций морали. Он видел в ней, в этой задаче, достойное применение своим знаниям, своему психологическому умению расставлять западни, в которые должны были к вящей славе науки попадаться голодные, полусумасшедшие, несчастные люди. В этом сражении врача и симулянта на стороне врача было все – и тысячи хитрых лекарств, и сотни учебников, и богатая аппаратура, и помощь конвоя, и огромный опыт специалиста, а на стороне больного был только ужас перед тем миром, откуда он пришел в больницу и куда он боялся вернуться. Именно этот ужас и давал заключенному силу для борьбы. Разоблачая очередного обманщика, Петр Иванович испытывал глубокое удовлетворение: еще раз он получает свидетельство жизни, что он хороший врач, что он не потерял квалификацию, а, наоборот, отточил, отшлифовал ее, словом, что он еще может...

«Дураки эти хирурги, – думал он, закуривая папиросу после ухода Мерзлякова. – Топографической анатомии не знают или забыли, а рефлексов и никогда не знали. Спасаются одним рентгеном. А нет снимка – и не могут уверенно сказать даже о простом переломе. А фасону сколько! – Что Мерзляков симулянт – это Петру Ивановичу ясно, конечно. – Ну, пусть полежит недельку. За эту недельку все анализы соберем, чтобы все было по форме. Все бумажки в историю болезни подклеим».

Петр Иванович улыбнулся, предвкушая театральный эффект нового разоблачения.

Через неделю в больнице собирали этап на пароход – перевод больных на Большую землю. Протоколы писались тут же в палате, и приехавший из управления председатель врачебной комиссии самолично просматривал больных, приготовленных больницей к отправке. Его роль сводилась к просмотру документов, проверке надлежащего оформления – личный осмотр больного отнимал полминуты.

– В моих списках, – сказал хирург, – есть некто Мерзляков. Ему год назад конвоиры позвоночник сломали. Я бы хотел его отправить. Он недавно переведен в нервное отделение. Документы на отправку – вот, заготовлены.

Председатель комиссии повернулся в сторону невропатолога.

– Приведите Мерзлякова, – сказал Петр Иванович. Полусогнутого Мерзлякова привели. Председатель бегло взглянул на него.

– Экая горилла, – сказал он. – Да, конечно, держать таких нечего. – И, взяв перо, он потянулся к спискам.

– Я своей подписи не даю, – сказал Петр Иванович громким и ясным голосом. – Это симулянт, и завтра я буду иметь честь показать его и вам и хирургу.

– Ну, тогда оставим, – равнодушно сказал председатель, положив перо. – И вообще, давайте кончать, уже поздно.

– Он симулянт, Сережа, – сказал Петр Иванович, беря под руку хирурга, когда они выходили из палаты.

Хирург высвободил руку.

– Может быть, – сказал он, брезгливо морщась. – Дай вам бог успеха в разоблачении. Получите массу удовольствия.

На следующий день Петр Иванович на совещании у начальника больницы доложил о Мерзлякове подробно.

– Я думаю, – сказал он в заключение, – что разоблачение Мерзлякова мы проведем в два приема. Первым будет рауш-наркоз, о котором вы позабыли, Сергей Федорович, – сказал он с торжеством, поворачиваясь в сторону хирурга. – Это надо было сделать сразу. А уж если и рауш ничего не даст, тогда... – Петр Иванович развел руками, – тогда шоковая терапия. Это занятная вещь, уверяю вас.

– Не слишком ли? – сказала Александра Сергеевна, заведующая самым большим отделением больницы – туберкулезным, полная, грузная женщина, недавно приехавшая с материка.

– Ну, – сказал начальник больницы, – такую сволочь... – Он мало стеснялся в присутствии дам.

– Посмотрим по результатам рауша, – сказал Петр Иванович примирительно.

Рауш-наркоз – это оглушающий эфирный наркоз кратковременного действия. Больной засыпает на пятнадцать – двадцать минут, и за это время хирург должен успеть вправить вывих, ампутировать палец или вскрыть какой-нибудь болезненный нарыв.

Начальство, наряженное в белые халаты, окружило операционный стол в перевязочной, куда положили послушного полусогнутого Мерзлякова. Санитары взялись за холщовые ленты, которыми обычно привязывают больных к операционному столу.

– Не надо, не надо! – закричал Петр Иванович, подбегая. – Вот лент-то и не надо.

Лицо Мерзлякова вывернули вверх. Хирург наложил на него наркозную маску и взял в руку бутылочку с эфиром.

– Начинайте, Сережа!

Эфир закапал.

– Глубже, глубже дыши, Мерзляков! Считай вслух!

– Двадцать шесть, двадцать семь, – ленивым голосом считал Мерзляков, и, внезапно оборвав счет, он заговорил что-то, не сразу понятное, отрывочное, пересыпанное матерной бранью.

Петр Иванович держал в своей руке левую руку Мерзлякова. Через несколько минут рука ослабла. Петр Иванович выпустил ее. Рука мягко и мертво упала на краю стола. Петр Иванович медленно и торжественно разогнул тело Мерзлякова. Все ахнули.

– Вот теперь привяжите его, – сказал Петр Иванович санитарам.

Мерзляков открыл глаза и увидел волосатый кулак начальника больницы.

– Ну что, гадина, – хрипел начальник. – Под суд теперь пойдешь.

– Молодец, Петр Иванович, молодец! – твердил председатель комиссии, хлопая невропатолога по плечу. – А ведь я вчера совсем собрался этой горилле вольную выдать!

– Развяжите его! – командовал Петр Иванович. – Слезай со стола!

Мерзляков еще не очнулся окончательно. В висках стучало, во рту был тошный, сладкий вкус эфира. Мерзляков еще и сейчас не понимал – сон это или явь, и, может быть, такие сны видел он не один раз и раньше.

– А ну вас всех к матери! – неожиданно крикнул он и согнулся, как раньше.

Широкоплечий, костлявый, почти касаясь своими длинными, толстыми пальцами пола, с мутным взглядом и взъерошенными волосами, действительно похожий на гориллу, Мерзляков вышел из перевязочной. Петру Ивановичу доложили, что больной Мерзляков лежит на койке в своей обычной позе. Врач велел привести его в свой кабинет.

– Ты разоблачен, Мерзляков, – сказал невропатолог. – Но я просил начальника. Тебя не отдадут под суд, не пошлют на штрафной прииск, тебя просто выпишут из больницы, и ты вернешься на свой прииск, на старую работу. Ты, брат, герой. Целый год морочил нам голову.

– Ничего я не знаю, – сказала горилла, не поднимая глаз.

– Как не знаешь? Ведь тебя только что разогнули!

– Никто меня не разгибал.

– Ну, милый мой, – сказал невропатолог. – Это уже вовсе лишнее. Я с тобой хотел по-хорошему. А так – гляди, сам будешь проситься на выписку через неделю.

– Ну что там еще будет через неделю, – тихо сказал Мерзляков. Как ему было объяснить врачу, что даже лишняя неделя, лишний день, лишний час, прожитый не на прииске, это и есть его, мерзляковское, счастье. Если врач не понимает этого сам, как объяснить ему? Мерзляков молчал и глядел в пол.

Мерзлякова увели, а Петр Иванович пошел к начальнику больницы.

– Так можно завтра, а не через неделю, – сказал начальник, выслушав предложение Петра Ивановича.

– Я обещал ему неделю, – сказал Петр Иванович, – не обеднеет же больница.

– Ну, ладно, – сказал начальник. – Пусть через неделю. Только меня позовите. А привязывать будете?

– Нельзя привязывать, – сказал невропатолог. – Вывихнет руку или ногу. Держать будут. – И, взяв историю болезни Мерзлякова, невропатолог написал в графе назначений «шоковая терапия» и поставил дату.

При шоковой терапии вводится в кровь больного доза камфорного масла в количестве, в несколько раз превышающей дозу того же лекарства, когда его вводят подкожным уколом для поддержания сердечной деятельности тяжелобольных. Действие ее приводит к внезапному приступу, подобному приступу буйного сумасшествия или эпилептическому припадку. Под ударом камфоры резко повышается вся мышечная деятельность, все двигательные силы человека. Мышцы приходят в напряжение небывалое, и сила больного, потерявшего сознание, удесятеряется. Приступ длится несколько минут.

Прошло несколько дней, а Мерзляков и не думал разгибаться по своей воле. Пришло утро, записанное в истории болезни, и Мерзлякова привели к Петру Ивановичу. На Севере дорожат всяким развлечением – докторский кабинет был полон. Восемь здоровенных санитаров выстроились вдоль стен. Посреди кабинета стояла кушетка.

– Здесь и будем делать, – сказал Петр Иванович, вставая из-за стола. – К хирургам ходить не станем. Кстати, где Сергей Федорович?

– Он не придет, – сказала Анна Ивановна, дежурная сестра. – Он сказал «занят».

– Занят, занят, – повторил Петр Иванович. – Ему полезно было бы посмотреть, как я делаю за него его работу.

Мерзлякову засучили рукав, и фельдшер помазал его руку йодом. Взяв в правую руку шприц, фельдшер проколол иглой вену близ локтевого сгиба. Темная кровь хлынула из иглы внутрь шприца. Фельдшер мягким движением большого пальца нажал поршень, и желтый раствор стал уходить в вену.

– Побыстрей вливайте! – сказал Петр Иванович. – И живей отходите в сторону. А вы, – сказал он санитарам, – держите его.

Огромное тело Мерзлякова подпрыгнуло и забилось в руках санитаров. Восемь человек держали его. Он хрипел, бился, лягался, но санитары держали его крепко, и он стал затихать.

– Тигра, тигра так удержать можно, – кричал Петр Иванович в восторге. – В Забайкалье тигров так руками ловят. Вот обратите внимание, – говорил он начальнику больницы, – как Гоголь преувеличивает. Помните конец «Тараса Бульбы»? «Мало не тридцать человек повисло у него по рукам и по ногам». А эта горилла покрупнее Бульбы-то. И всего восемь человек.

– Да, да, – сказал начальник. Гоголя он не помнил, но шоковая терапия ему чрезвычайно понравилась.

На следующее утро Петр Иванович во время обхода больных задержался у койки Мерзлякова.

– Ну, как, – спросил он, – какое твое решение?

– Выписывайте, – сказал Мерзляков.

Шаламов В.Т. Собрание сочинений в четырех томах. Т.1. - М.: Художественная литература, Вагриус, 1998. - С. 130 - 139

Именной указатель: Гоголь Н.В. , Лунин С.М.

Все права на распространение и использование произведений Варлама Шаламова принадлежат А.Л.. Использование материалов возможно только при согласовании с редакцией ed@сайт. Сайт создан в 2008-2009 гг. на средства гранта РГНФ № 08-03-12112в.

Рассмотрим сборник Шаламова, над которым он работал в период с 1954 по 1962 год. Опишем его краткое содержание. "Колымские рассказы" - сборник, сюжет рассказов которого составляет описание лагерного и тюремного быта заключенных ГУЛАГа, их трагических судеб, похожих одна на другую, в которых правит случай. В центре внимания автора постоянно находится голод и насыщение, мучительное умирание и выздоровление, измождение, нравственное унижение и деградация. О проблемах, поднимаемых Шаламовым, вы узнаете подробнее, прочитав краткое содержание. "Колымские рассказы" - сборник, который является осмыслением пережитого и увиденного автором за 17 лет, которые он провел в заключении (1929-1931) и Колыме (с 1937 по 1951 год). Фото автора представлено ниже.

Надгробное слово

Автор вспоминает своих товарищей из лагерей. Мы не будем перечислять их фамилии, поскольку составляем краткое содержание. "Колымские рассказы" - сборник, в котором переплетаются художественность и документальность. Однако всем убийцам дана в рассказах настоящая фамилия.

Продолжая повествование, автор описывает, как умерли заключенные, какие мучения пережили, говорит об их надеждах и поведении в "Освенциме без печей", как Шаламов называл колымские лагеря. Выжить удалось немногим, а выстоять и не сломиться нравственно - единицам.

"Житие инженера Кипреева"

Остановимся на следующем любопытном рассказе, который мы не могли не описать, составляя краткое содержание. "Колымские рассказы" - сборник, в котором автор, никого не продавший и не предавший, говорит, что для себя выработал формулу защиты собственного существования. Она состоит в том, что человек может выстоять, если он готов в любой момент к смерти, может покончить с собой. Но позднее он осознает, что лишь построил для себя удобное убежище, так как неизвестно, каким ты станешь в решающую минуту, будет ли у тебя достаточно не только душевных сил, но и физических.

Кипреев, инженер-физик, арестованный в 1938 году, не только смог выдержать допрос с избиением, но даже набросился на следователя, в результате чего его посадили в карцер. Но все равно от него пытаются добиться дачи ложных показаний, пригрозив арестом супруги. Кипреев тем не менее продолжает всем доказывать, что он не раб, подобно всем заключенным, а человек. Благодаря таланту (он починил сломанный нашел способ, как восстановить перегоревшие лампочки) этому герою удается избежать наиболее тяжелых работ, но не всегда. Лишь чудом он остается в живых, однако нравственное потрясение не отпускает его.

"На представку"

Шаламов, написавший "Колымские рассказы", краткое содержание которых нас интересует, свидетельствует, что лагерное растление касалось в той или иной степени всех. Оно осуществлялось в различных формах. Опишем в нескольких словах еще одно произведение из сборника "Колымские рассказы" - "На представку". Краткое содержание его сюжета следующее.

В карты играют двое блатных. Один проигрывает и просит играть в долг. Раззадоренный в какой-то момент, он приказывает неожиданно заключенному из интеллигентов, который оказался случайно среди зрителей, отдать свитер. Тот отказывается. Его "кончает" один из блатных, а свитер достается блатарю все равно.

"Ночью"

Переходим к описанию еще одного произведения из сборника "Колымские рассказы" - "Ночью". Краткое содержание его, на наш взгляд, также будет интересно читателю.

К могиле крадутся двое заключенных. Здесь было захоронено утром тело их товарища. Они снимают белье с мертвеца для того, чтобы завтра поменять на табак или хлеб или продать. Брезгливость к одежде умершего сменяется мыслью о том, что, возможно, они завтра смогут покурить или чуть больше поесть.

Очень много произведений в сборнике "Колымские рассказы". "Плотники", краткое содержание которого мы опустили, следует за рассказом "Ночь". Ознакомиться с ним предлагаем самостоятельно. Произведение по объему небольшое. Формат одной статьи, к сожалению, не позволяет описать все рассказы. Также совсем небольшое произведение из сборника "Колымские рассказы" - "Ягоды". Краткое содержание основных и наиболее интересных, на наш взгляд, рассказов представлено в этой статье.

"Одиночный замер"

Определяемый автором как рабский лагерный труд - еще одна форма растления. Заключенный, изможденный им, не может отработать норму, труд превращается в пытку и ведет к медленному умерщвлению. Дугаев, зек, все больше слабеет из-за 16-часового рабочего дня. Он сыплет, кайлит, возит. Вечером смотритель замеряет сделанное им. Цифра в 25 %, названная смотрителем, кажется очень большой Дугаеву. У него невыносимо руки, голова, ноют икры. Заключенный даже не чувствует уже голода. Позднее его вызывают к следователю. Тот спрашивает: "Имя, фамилия, срок, статья". Солдаты через день уводят заключенного к глухому месту, окруженному забором с колючей проволокой. По ночам отсюда доносится шум тракторов. Дугаев догадывается о том, зачем его доставили сюда, и понимает, что жизнь кончена. Он жалеет только о том, что промучился напрасно лишний день.

"Дождь"

Можно очень долго рассказывать о таком сборнике, как "Колымские рассказы". Краткое содержание по главам произведений носит лишь ознакомительный характер. Предлагаем вашему вниманию следующий рассказ - "Дождь".

"Шерри Бренди"

Поэт-заключенный, которого считали первым поэтом 20 века в нашей стране, умирает. Он лежит на нарах, в глубине их нижнего ряда. Умирает поэт долго. Иногда к нему приходит мыль, например, о том, что кто-то украл у него хлеб, который поэт положил себе под голову. Он готов искать, драться, ругаться... Однако сил на это уже нет. Когда ему в руку вкладывают суточную пайку, он прижимает ко рту хлеб изо всех сил, сосет его, пытается грызть и рвать шатающимися цинготными зубами. Когда поэт умирает, его не списывают еще 2 дня. Соседям при раздаче удается получать на него хлеб как на живого. Они устраивают так, что тот поднимает руку, как кукла-марионетка.

"Шоковая терапия"

Мерзляков, один из героев сборника "Колмыские рассказы", краткое содержание которого мы рассматриваем, зек крупного телосложения, на общих работах понимает, что сдает. Он падает, не может встать и отказывается взять бревно. Сначала его избивают свои, затем - конвоиры. Его доставляют в лагерь с болями в пояснице и сломанным ребром. После выздоровления Мерзляков не прекращает жаловаться и притворяется, что не может разогнуться. Он делает это для того, чтобы оттянуть выписку. Его направляют в хирургическое отделение центральной больницы, а затем в нервное для исследования. У Мерзлякова появляется шанс быть списанным на волю по болезни. Он изо всех сил старается, чтобы его не разоблачили. Но Петр Иванович, врач, сам в прошлом бывший зеком, его разоблачает. Все человеческое в нем вытесняет профессиональное. Он тратит основную часть времени именно на разоблачение тех, кто симулирует. Петр Иванович предвкушает эффект, который произведет случай с Мерзляковым. Врач сначала делает ему наркоз, во время которого удается разогнуть тело Мерзлякова. Через неделю пациенту назначают шоковую терапию, после которой тот просится на выписку сам.

"Тифозный карантин"

Андреев попадает в карантин, заболев тифом. Положение больного по сравнению с работами на приисках дает ему шанс выжить, на что тот почти не надеялся. Тогда Андреев решает задержаться здесь как можно дольше, а затем, возможно, его не направят больше в золотые забои, где смерть, побои, голод. Андреев не откликается на перекличке перед отправкой выздоровевших на работы. Ему удается таким образом скрываться довольно долго. Постепенно пустеет транзитка, очередь доходит, наконец, и до Андреева. Но ему кажется теперь, что битву за жизнь он выиграл, и если теперь и будут отправки, то лишь на местные, ближние командировки. Но когда грузовик с группой заключенных, которым выдали неожиданно зимнее обмундирование, переезжает черту, отделяющую дальние и ближние командировки, Андреев понимает, что судьба над ним посмеялась.

На фото ниже - на доме в Вологде, в котором жил Шаламов.

"Аневризма аорты"

В рассказах Шаламова болезнь и больница - непременный атрибут сюжета. Екатерина Гловацкая, заключенная, попадает в больницу. Эта красавица сразу же приглянулась Зайцеву, дежурному врачу. Он знает о том, что она состоит в отношениях с зеком Подшиваловым, его знакомым, который руководит местным кружком художественной самодеятельности, врач все же решает попытать счастья. Как обычно, он начинает с медицинского обследования пациентки, с прослушивания сердца. Однако мужская заинтересованность сменяется врачебной озабоченностью. У Гловацкой он обнаруживает Это болезнь, при которой каждое неосторожное движение может спровоцировать смерть. Взявшее за правило разлучать любовников начальство однажды уже отправило девушку на штрафной женский прииск. Начальник больницы после рапорта врача о ее болезни уверен, что это происки Подшивалова, который хочет задержать любовницу. Девушку выписывают, но при погрузке она умирает, о чем и предупреждал Зайцев.

"Последний бой майора Пугачева"

Автор свидетельствует о том, что после Великой Отечественной войны стали прибывать в лагеря заключенные, которые воевали и прошли через плен. Люди эти иной закалки: умеющие рисковать, смелые. Они верят лишь в оружие. Лагерное рабство их не развратило, они еще не были истощены до потери воли и сил. Их "вина" состояла в том, что эти заключенные побывали в плену или в окружении. Одному из них, майору Пугачеву, было ясно, что их привезли сюда на смерть. Тогда он собирает сильных и решительных, под стать себе, заключенных, которые готовы умереть или стать свободными. Побег готовят всю зиму. Пугачев понял, что бежать после того, как пережили зиму, могут лишь те, кому удастся миновать общие работы. Один за другим участники заговора продвигаются в обслугу. Один из них становится поваром, другой - культоргом, третий чинит оружие для охраны.

В один весенний день, в 5 утра, постучали на вахту. Дежурный впускает заключенного-повара, который, как обычно, пришел за ключами от кладовой. Повар его душит, а другой заключенный переодевается в его форму. С другими дежурными, вернувшимися немного позже, происходит то же самое. Далее все происходит по плану Пугачева. В помещение охраны врываются заговорщики и овладевают оружием, застрелив дежурного. Они запасаются провиантом и надевают военную форму, держа внезапно разбуженных бойцов под прицелом. Выйдя за территорию лагеря, они на трассе останавливают грузовик, шофера высаживают и едут, пока бензин не заканчивается. Затем они уходят в тайгу. Пугачев, проснувшись ночью после многих месяцев неволи, вспоминает, как в 1944 году совершил побег из немецкого лагеря, перешел линию фронта, пережил допрос в особом отделе, после чего был обвинен в шпионаже и приговорен к 25 годам тюрьмы. Он вспоминает также, как в немецкий лагерь приезжали эмиссары генерала Власова, которые вербовали русских, убеждая, что попавшие в плен солдаты для советской власти - изменники Родины. Тогда Пугачев им не верил, но вскоре сам в этом убедился. Он оглядывает с любовью своих товарищей, спящих рядом. Немного позже завязывается безнадежный бой с солдатами, которые окружили беглецов. Заключенные погибают почти все, кроме одного, которого вылечивают после тяжелого ранения для того, чтобы расстрелять. Лишь Пугачеву удается сбежать. Он затаился в медвежьей берлоге, но знает, что его тоже найдут. О содеянном он не жалеет. Его последний выстрел - в себя.

Итак, мы рассмотрели основные рассказы из сборника, автором которого является Варлам Шаламов ("Колымские рассказы"). Краткое содержание знакомит читателя с основными событиями. Подробнее о них можно прочесть на страницах произведения. Впервые сборник опубликовал в 1966 году Варлам Шаламов. "Колымские рассказы", краткое содержание которых вы теперь знаете, появились на страницах нью-йоркского издания "Новый журнал".

В Нью-Йорке в 1966 году были опубликованы лишь 4 рассказа. В следующем, 1967-м, 26 рассказов этого автора, в основном из интересующего нас сборника, вышли в переводе на немецкий в городе Кельне. При жизни так и не опубликовал в СССР сборник "Колымские рассказы" Шаламов. Краткое содержание всех глав, к сожалению, не входит в формат одной статьи, поскольку рассказов в сборнике очень много. Поэтому рекомендуем самостоятельно ознакомиться с остальными.

"Сгущенное молоко"

Кроме описанных выше, расскажем еще об одном произведении из сборника "Колымские рассказы" - Краткое содержание его следующее.

Шестаков, знакомый рассказчика, не работал на прииске в забое, поскольку был инженером-геологом, и его взяли в контору. Он встретился с рассказчиком и сообщил, что хочет взять рабочих и уйти на Черные Ключи, к морю. И хотя последний понимал, что это неосуществимо (путь до моря очень долгий), он все же согласился. Рассказчик рассуждал, что Шестаков, вероятно, хочет сдать всех тех, кто в этом будет участвовать. Но обещанное сгущенное молоко (чтобы преодолеть путь, следовало подкрепиться) подкупило его. Зайдя к Шестакову, он съел две банки этого лакомства. А потом вдруг сообщил, что передумал. Через неделю другие рабочие бежали. Двоих из них убили, троих через месяц судили. А Шестакова перевели на другой прииск.

Рекомендуем прочитать в оригинале и другие произведения. Очень талантливо написал Шаламов "Колымские рассказы". Краткое содержание ("Ягоды", "Дождь" и "Детские картинки" мы также рекомендуем прочесть в оригинале) передает лишь сюжет. Авторский слог, художественные достоинства оценить можно только познакомившись с самим произведением.

Не входит в сборник "Колымские рассказы" "Сентенция". Краткое содержание этого рассказа мы не стали описывать по этой причине. Однако данное произведение является одним из самых загадочных в творчестве Шаламова. Поклонникам его таланта будет интересно с ним ознакомиться.