Сколько царских генералов служило в красной армии. Офицеры бывшей царской армии в красной армии. А царские офицеры, перешедшие в Красную Армию, присягу большевикам давали

Столкнувшись с объективной реальностью воюющего и разваливающегося государства, советы продемонстрировали прекрасный образец перехода от идеалистических представлений к суровому реализму, который довольно неплохо показывает, почему победили именно они.
Также это прекрасная иллюстрация для всех страдающих по "России, которую мы потеряли"

Цифры и даты:
6 декабря 1917 года - декрет "Об уравнении всех военнослужащих в правах", провозглашавший окончательное устранение от власти офицеров и уничтожение самого офицерского корпуса;
Уже в январе 1918 года большевики впервые обратились к военным специалистам. Пост наркома по венным и морским делам занял Лев Троцкий, разделявший позицию Ленина о привлечении военспецов к строительству советских вооруженных сил. Именно Троцким подписано первое обращение к офицером русской армии с призывом принять участие в защите независимости Родины, а также постановление ВВС и Наркомвоена о широком привлечении в армию бывших офицеров и генералов под контролем военных комиссаров.
22 апреля 1918 года ВЦИК принял декрет "Об обязательном обучении военному искусству", согласно которому было введено всеобщее военное обучение, отмена декрета от 6.12.1917
8 мая 1918 по приказу Троцкого был создан центральный военно-административный орган - Всероссийский главный штаб, на который возлагались организационные вопросы военного строительства: мобилизация, формирование, устройство, обучение войск, разработка уставов, наставлений, руководство органами местного военного управления.
Всего к концу 1918 г. в РККА было призвано более 22 тысяч бывших офицеров и генералов. К 1920 г. среди командного состава РККА бывшие офицеры составляли 92,3% командующих фронтами, 100% - начальников штабов фронтов, 91,3% - командующих армиями, 97,4% - начальников штабов армий, 88,9% - начальников дивизий и 97% - начальников штабов дивизий.

Ссылка: http://www.rg.ru/2013/01/29/belye.html
Статья целиком:

Белые в красном
95 лет назад царских офицеров призвали служить в Красную Армию
Текст: Юлия Кантор (доктор исторических наук)
29.01.2013, 00:29

"Только та революция имеет какой-либо смысл, которая умеет защищаться" - эта мысль вождя мирового пролетариата после октябрьского переворота (именно так первое время именовали в документах события 25 октября 1917 года сами большевики) стала для советской власти руководством к действию.

Председатель Совнаркома Владимир Ульянов-Ленин был вынужден признать: "Вопрос о строении Красной Армии был совершенно новый, он совершенно не ставился даже теоретически... Мы шли от опыта к опыту, ...идя ощупью..., пробуя, каким путем при данной обстановке может быть решена задача".

28 января 1918 года был издан декрет о создании Красной армии. Так родились советские вооруженные силы.

"Проблема власти была основной у Ленина и у всех следовавших за ним. Это отличало большевиков от всех других революционеров. И они создали полицейское государство, по способам управления очень похожее на старое русское государство. Но организовать власть, подчинить себе рабоче-крестьянские массы нельзя одной силой оружия, чистым насилием... Большевизм вошел в русскую жизнь как в высшей степени милитаризованная сила", - писал Николай Бердяев. Этой "милитаризованной силы" у большевиков после Октября не было - она возникла благодаря царским офицерам. В январе 1918 года большевики впервые обратились к военным специалистам - иначе было бессмысленно пытаться удержать власть. Пост наркома по венным и морским делам занял Лев Троцкий, разделявший позицию Ленина о привлечении военспецов к строительству советских вооруженных сил. Именно Троцким подписано первое обращение к офицером русской армии с призывом принять участие в защите независимости Родины, а также постановление ВВС и Наркомвоена о широком привлечении в армию бывших офицеров и генералов под контролем военных комиссаров.

Надо сказать, что созданием квалифицированной армии новое руководство страны озаботилось лишь после того, как окончательно развалило остатки старой. Ведь 16 декабря 1917 года был опубликован декрет "Об уравнении всех военнослужащих в правах", провозглашавший окончательное устранение от власти офицеров и уничтожение самого офицерского корпуса как такового, а также декрет "О выборном начале и организации власти в армии". Стремление к разрушению прежнего строя неизбежно толкало большевиков к разложению старой армии.

Вопрос об использовании военспецов из царской армии дискутировался партийной верхушкой большевиков крайне жестко. С одной стороны, большевистские идеологи небезосновательно полагали: как бы критично ни относилось царское офицерство к разлагавшемуся к началу XX века самодержавию, но веками воспитывавшееся в монархическом духе, вряд ли оно станет опорой режиму, пришедшему к власти путем переворота. С другой - было не менее очевидным, что сформировать боеспособную армию на голом энтузиазме наэлектризованной агитаторами толпы невозможно. Тем более что этот энтузиазм стремительно спадал.

Создание боеспособных вооруженных сил было жизненно необходимо новой власти. "Если ставить вопрос в том смысле, чтобы мы только руками чистых коммунистов, а не с помощью буржуазных специалистов построили коммунизм, то это - мысль ребяческая... Без наследия капиталистической культуры нам социализма не построить. Не из чего строить коммунизм, кроме как из того, что нам оставил капитализм", - констатировал Ленин.

К моменту подписания Брестского мира Красная армия состояла из разрозненных отрядов и частей, которыми управляли различные "советы", чрезвычайные штабы, комитеты и избранные красноармейцами командиры. Единого органа управления и формирования Красной армии не было. 4 марта 1918 г. постановлением Совнаркома за подписью Ленина был учрежден Высший Военный Совет (ВВС) с подчинением ему всех центральных органов военного ведомства. ВВС поручалось руководство строительством армии и флота на основе военной науки и руководство их боевой деятельностью. В Высший Военный Совет вошли 86 бывших царских офицеров, включая 10 генералов.

Характерно, что хотя в первые месяцы после революции систематического привлечения на военную службу офицеров большевиками не велось, многие из них сами предлагали свои услуги. Обычно они подчеркивали, что стремятся бороться именно против внешнего врага, а не с врагами большевиков внутри страны. Но записавшись в армию, невозможно было бы выбирать - каким приказам подчиняться, каким - нет. И это являлось для офицеров, разумеется, правилом непреложным. Записываясь в Генеральный штаб или на какие-то другие армейские должности, они автоматически шли на службу новому режиму. Таким образом офицеры, не желавшие оставаться сторонними наблюдателями происходившего, вынужденно шли на компромисс - прежде всего сами с собой.

Генерал Павел Петров, участник белого движения, вспоминал: "Хозяйничанье большевиков считалось временным... германский фронт, несмотря на Брестский мир...считался в мыслях офицеров подлежащим восстановлению. И вот офицерство разделилось. Одни в ненависти своей к большевикам считали всякую работу с ними предательством по отношению с прежнем Русской армии и формируемой Добровольческой армии, другие считали возможным принять участие в работе с условием, что новые части создаются только для выполнения задач на фронте; третьи считали возможной работу без всяких условий, полагая, что нужно создать хорошие части, прекратить хаос, забрать в руки военный аппарат с тем, чтобы использовать его по обстановке, четвертые просто искали работу... Только небольшая часть шла в Красную армию охотно...Никто еще не отдавал себе отчета в том, что советская власть потребует службы от всех военных без всяких рассуждений и условий, а случилось это скоро".

Главную роль в привлечении офицеров на службу большевикам играла группа генералов во главе с Михаилом Бонч-Бруевичем. Как писал он сам, завеса - охрана внешних границ - "являлась в то время едва ли не единственной организацией, приемлемой для многих генералов и офицеров царской армии, избегавших участия в Гражданской войне, но охотно идущих в "завесу", работа в которой была как бы продолжением старой военной службы". Таким образом большевики использовали принцип подмены: они призывали офицерство как бы на борьбу с внешним врагом - интервентам Антанты. Это должно было "усыпить бдительность" тех, кто вовсе не хотел видеть Отечество "социалистическим", но желал защитить его независимость. Так в Красную армию пришло 775 царских генералов и 1726 штаб-офицеров (980 полковников и 746 подполковников), то есть всего две с половиной тысячи человек.

Генерал Александр Свечин позднее писал: "До марта 1918 года я был враждебно настроен к Октябрьской революции. Наступление немцев заставило меня остановить свой выбор на советской стороне. В марте 1918 года я участвовал в совещании в Смольном, затем поступил на советскую службу - сначала начальником штаба Западной Завесы, а через два дня - руководителем Смоленского района (Смоленск, Орша, Витебск), где начал формировать три дивизии". Ему вторил полковник Генштаба Константин Бесядовский: "Надо сказать, что поступление в Высший Военный Совет на службу "к большевикам" было сделано не без трудных внутренних переживаний: большинство офицеров, которые тогда на службу призваны не были и не считали возможным служить, отворачивались от нас - добровольцев. Я же считаю, что в создавшейся обстановке, когда немцы хозяйничали в наших пределах, нельзя оставаться посторонним зрителем и потому стал на работу. Период гражданской войны внутренне я переживал нелегко: с одной стороны, я понимал необходимость этой серии "претендентов" из белогвардейских главарей, а с другой - тягостно было сознавать, что врагами нашими являются люди, которые еще недавно были нашей, близкой нам средой. Но я ломал себя и работал". Бонч-Бруевич излагал и похожие мысли одного из первых царских генералов - добровольцев РККА, генерал-лейтенанта Дмитрия Парского: "Михаил Дмитриевич, - начал он, едва оказавшись на пороге, - я мучительно и долго размышлял о том, вправе или не вправе сидеть сложа руки, когда немцы угрожают Питеру. Вы знаете, я далек от социализма, который проповедуют ваши большевики. Но я готов честно работать не только с ними, но с кем угодно, хоть с чертом и дьяволом, лишь бы спасти Россию от немецкого закабаления...". За добровольческий период формирования Красной армии (с января по май 1918 г.) в нее вступило 8 тысяч бывших царских офицеров. Высшие командные должности в войсках также главным образом занимали они. В период существования "завесы" - в первой половине 1918 года - все командные и штабные должности ее участков и отрядов (и развернутых позже на их основе дивизий) были заняты исключительно "золотопогонниками".

Для сравнения: в период гражданской войны у белых, по опубликованным источникам, было в несколько раз больше царских офицеров - 60 тысяч в армии Деникина, 30 тысяч - у Колчака. А еще были формирования Врангеля, Краснова, Каппеля и др. Но белое движение, погрязшее во внутренних распрях, было разобщено и не нашло сил для объединения даже перед фатальной опасностью. Красные же были монолитны.

22 апреля 1918 года ВЦИК принял декрет "Об обязательном обучении военному искусству", согласно которому было введено всеобщее военное обучение. Одновременно большевики, осознавшие бесперспективность института выборности командиров, отменили предписывавший его декрет. И наконец 8 мая по приказу Троцкого был создан центральный военно-административный орган - Всероссийский главный штаб, на который возлагались организационные вопросы военного строительства: мобилизация, формирование, устройство, обучение войск, разработка уставов, наставлений, руководство органами местного военного управления. Во главе Всеросглавштаба стоял Совет в составе начальника штаба и двух политических комиссаров. Он объединял деятельность всех управлений Всеросглавштаба и непосредственно подчинялся Наркомату по военным и морским делам, а с сентября 1918 года - Реввоенсовету Республики.

С весны 1918 г. большевикам пришлось отказаться от принципа добровольности вербовки военспецов и перейти к их принудительной мобилизации. Принятие на учет военспецов последовало по приказу наркома по военным и морским делам Троцкого от 7 мая 1918 года. В Москве, по сообщению "Известий ВЦИК", на 15 июня было зарегистрировано около 30 тысяч офицеров, в том числе 2500 кадровых.

Подавляющее большинство призванных честно служило советской власти, что было с горечью замечено в оппозиционной большевикам среде, лидеры которой понимали: пока у красных есть боеспособность армия, надежда вернуть Россию на круги своя эфемерна. Лидер кадетов Павел Милюков констатировал: "Вступив по той или другой причине в Красную армию, военные специалисты, связанные привычной обстановкой строгой военной дисциплины, в большинстве служили советской власти верно и лишь в редких случаях пользовались своей властью над солдатами для подготовки контрреволюционных выступлений". Всего к концу 1918 г. в РККА было призвано более 22 тысяч бывших офицеров и генералов. К 1920 г. среди командного состава РККА бывшие офицеры составляли 92,3% командующих фронтами, 100% - начальников штабов фронтов, 91,3% - командующих армиями, 97,4% - начальников штабов армий, 88,9% - начальников дивизий и 97% - начальников штабов дивизий.

"Они... занимали посты исключительной важности,.. работая не за страх, а за совесть, своими оперативными распоряжениями вызвали тяжелое положение армий Деникина, Колчака..., создали военно-административный аппарат, возродили академию Генерального штаба, правильную организацию пехоты, артиллерии и ту своеобразную систему ведения боев большими конными массами, которая вошла в историю под именем операций конницы Буденного... Чтобы не повторять всем известных деталей, - достаточно сопоставить нынешнюю Красную армию, нынешний стройный военный аппарат с тем хаосом и разбродом, какие памятны нам в первые месяцы большевизма. Вся дуга от перехода от батальона оборванцев к стройным войсковым единицам достигнута исключительно трудами военспецов... Русская армия и Россия погибли от руки взлелеянных ими людей. Больше, чем немцы, больше, чем международные предатели, должны ответить перед потомством люди, пошедшие против счастья, против чести их мундира, против бывших своих товарищей. И их умелую и предательскую руку чувствовали в критическую минуту и Колчак, и Деникин, и Врангель. Они прикрывались именами никому не известных комиссаров и политиков. Это не спасет их ни от нашего презрения, ни от суда истории", - горько констатировал поверженный своими собратьями Деникин. Не случайно именно во время гражданской родилась умная шутка: РККА - как редиска, снаружи красная, а внутри белая. Войну выиграли царские офицеры... у царских офицеров.

Военные специалисты были поставлены под жесткий контроль Политуправления РВС, комиссаров, особых отделов. Ленин удовлетворенно резюмировал: "Бывшие офицеры в Красной армии окружены такой обстановкой, таким громадным напором коммунистов, что большинство из них не в состоянии вырваться из этой сети коммунистической организации и пропаганды, которой мы их окружаем".

И все-таки большевики культивировали антагонизм между царскими офицерами и одетой в шинели пролетарской массой. "Между солдатом и офицером всегда лежит широкая пропасть. Солдат - мужик, крестьянин или рабочий, черная кость, мозолистая рука. Офицер - барин, чаще всего дворянин, голубая кровь, белоручка. Солдат может бояться офицера, он может уважать его... И все таки они будут вечно чужие... Они вышли из разных классов", - гласила одна из их многочисленных пропагандистских листовок. Принудительно мобилизовав в свои ряды "золотопогонников", власть лишь усилила ею же инспирированную конфронтацию.

Офицеры, пришедшие на службу большевикам, оказались в тяжелейшей морально-нравственной ситуации: их жизнь или относительное благополучие были куплены ценой перманентного конфликта, как внутреннего, так и внешних. Люди их круга, недавние сослуживцы, считали их ренегатами, а мобилизовавшие военспецов им не доверяли. Офицерам не только не давали возможности "ассимилироваться", органично врасти в новую армейскую среду - напротив, создавали условия для их сегрегации.

В советской историографии (за немногими исключениями) роль бывших царских офицеров в РККА принято было всячески принижать, а их количество - приуменьшать, чтобы не возникло противоречия утверждениям тезису о "ведущей роли партии", "красных командирах - выходцах их народа". Эта "стерилизация" военно-политической истории тем более абсурдна, что не согласуется даже с воззрениями Ленина, признававшего роль царского офицерства: "Если бы мы не взяли их на службу и не заставили служить нам, мы не могли бы создать армию... И только при помощи их Красная армия смогла одержать те победы, которые она одержала... Без них Красной армии не было бы... Когда без них пробовали создать Красную армию, то получалась партизанщина, разброд, получалось то, что мы имели 10-12 миллионов штыков, но ни одной дивизии, ни одной годной к войне дивизии не было, и мы не способны были миллионами штыков бороться с регулярной армией белых", - признавал он уже после окончания гражданской войны.

Разумеется, и в становлении советского военного образования царские офицеры, получившее высшее и среднее специальное образование до революции, как и преподаватели дореволюционных военных учебных заведений, сыграли важную роль - своих преподавателей такого уровня у новой власти еще не было.

Несмотря на ту роль, которую сыграли "военспецы" в становлении РККА и, соответственно, в укреплении советской власти, эта власть не испытывала к ним ни малейшей благодарности. В чем нетрудно убедиться, читая большевистскую прессу тех лет. Например, петроградская "Северная Коммуна" в издевательской передовице предупреждала: "Мы говорим генералам и офицерам, пришедшим к нам на службу: "Гарантировать вам, что вас не расстреляют по ошибке красноармейцы, мы не можем. Но гарантировать вам, что мы вас расстреляем, если вы начнете изменять, можем. И даже обещаем". Таким образом офицеры, мобилизованные большевистским государством для его строительства и становления, низводились до положения рабов-заложников.

Постепенно доля военспецов в командных кадрах РККА неуклонно сокращалась: 75 % на 1918 г., 53 % на 1919 г., 42 % на 1920 г. и 34 % на 1921 г. На смену приходили офицеры нового строя - командиры из рабочих и крестьян: такова была политическая установка. Характерно в этом отношении откровенно циничное предупреждение председателя Петросовета Григория Зиновьева о том, что советская власть берет бывших офицеров на роль "денщиков" и выбросит их как "выжатый лимон" после использования. Зиновьев не солгал. С 20-х годов военспецов стали вычищать из армии, поначалу относительно мягко - увольняя с работы. Потом - отправляя в ссылки и лагеря, затем - расстреливая. А в начале 30-х годов сотни военспецов стали жертвами инициированного партийным руководством и организованного НКВД в начале 30-х годов истребления бывших царских офицеров, вошедшего в историографию как дело "Весна". Уцелевших репрессировали в 1937-м - во время мрачно знаменитого "Дела военных". Созданному и окрепшему во многом благодаря царским офицерам тоталитарному государству они были больше не нужны.
Минобороны: галерея портретов

В каждом силовом ведомстве есть портретная галерея людей, возглавлявших эти ведомства в разное время, вне зависимости от того, какой след в истории они оставили. В коридорах минобороны такая галерея портретов, написанных маслом, существовала еще при Сергее Иванове. В галерее были портреты и Льва Троцкого, и Иосифа Сталина, и Бориса Ельцина. Однако Анатолий Сердюков, заняв высокий кабинет, приказал провести почти капитальный ремонт. Портреты сняли и убрали в складское помещение. После завершения ремонта на прежние места их не вернули.

Однако на сайте минобороны висит галерея министров, начиная с Сергея Вязмитинова (1802-1808) и заканчивая Сергеем Шойгу.

Военное ведомство нашей страны после революции 1917 года многократно реформировалось и называлось по-разному. Первым народным комиссаром по военным делам в советском правительстве стал Николай Подвойский (с ноября 1917-го по март 1918-го). А вот Красную армию создал и реально ей командовал с 1918 до 1925 года Лев Троцкий.

Затем, выражаясь современным языком, министрами обороны СССР были: Михаил Фрунзе (январь - октябрь 1925 г.); Климент Ворошилов (ноябрь 1925-го - май 1940-го); Семен Тимошенко (май 1940-го - июль 1941-го); Иосиф Сталин (июль 1941-го - март 1947-го); Николай Булганин (март 1947-го - март 1949-го); Александр Василевский (март 1949-го - март 1953-го); опять Николай Булганин (март 1953-го - февраль 1955-го); Георгий Жуков (февраль 1955-го - октябрь 1957-го); Родион Малиновский (октябрь 1957-го - март 1967-го); Андрей Гречко (апрель 1967-го - апрель 1976-го); Дмитрий Устинов (апрель 1976-го - декабрь 1984-го); Сергей Соколов (декабрь 1984-го - май 1987-го); Дмитрий Язов (май 1987-го - август 1991-го); Евгений Шапошников (август 1991-го - июнь 1993-го).

Военное ведомство РФ возглавляли: Борис Ельцин (март 1992-го - май 1992-го); Павел Грачев (май 1992-го - июнь 1996-го); Игорь Родионов (июль 1996-го - май 1997-го); Игорь Сергеев (май 1997-го - март 2001-го); Сергей Иванов (март 2001-го - февраль 2007-го); Анатолий Сердюков (15 февраля 2007-го - 6 ноября 2012-го). С 7 декабря 2012 года министром обороны РФ стал Сергей Шойгу. Первый президент РФ Ельцин по статусу был и Верховным главнокомандующим, в первые месяцы становления Российской армии он фактически возглавил военное ведомство страны.

Самым молодым министром, в сорок лет, стал Михаил Фрунзе. Самым высокопоставленным в государственной иерархии главой военного ведомства в СССР был Иосиф Сталин, в РФ - Борис Ельцин.

Подготовил Сергей Птичкин
"Российская газета" - Федеральный выпуск №5993 (17)

В Советском Союзе с большим уважением относились к генералам царской армии, которые перешли на сторону большевиков. У каждого из них были свои причины нарушить присягу императору.

Михаил Бонч-Бруевич

Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич стал первым царским генералом, перешедшим на сторону «красных» после Октябрьской революции. Одной из причин, почему он, присягавший на верность царю и Отечеству, отвернулся от старого режима и принял сторону врага своего Государя, было несоответствие идеалов, которые проповедовала царская власть, и действительности в которой жил русский народ. Сам Бонч-Бруевич писал: «Преданность монархическому строю предполагала уверенность в том, что у нас, в России существует наилучший образ правления и потому, что у нас все лучше, чем где бы то ни было. «Квасной» патриотизм был присущ всем людям моей профессии и круга, и потому-то каждый раз, когда обнаруживалось истинное положение вещей в стране, в душе расширялась трещина. Становилось понятным, что царская Россия больше жить так не может, а воевать и подавно...».

По словам Михаила Дмитриевича, «интересы России и династии отнюдь не одно и то же; первые должны были безоговорочно приноситься в жертву последним». Так как династия Романовых была тесным образом связана родством с немецкими князьями и императором Германской империи, Романовы прощали, по словам Бонч-Бруевича, даже самые откровенные предательства во время войны, в случае если их совершали люди, близкие к императорскому двору. В "красных" Бонч-Бруевич видел «единственную силу, способную спасти Россию от развала и полного уничтожения».

Алексей Брусилов

Алексей Алексеевич Брусилов, прославившийся своим знаменитым «брусиловским прорывом», после Февральской и Октябрьской революции твердо решил не отделяться от солдат и оставаться в армии, «пока она будет существовать или же пока меня не сменят». Позднее он говорил, что считает долгом каждого гражданина не бросать своего народа и жить с ним, чего бы это ему ни стоило.

Генеральское прошлое послужило причиной ареста Брусилова органами ЧК в августе 1918 года, но благодаря ходатайству сослуживцев генерала, уже бывших в Красной Армии, Брусилов был вскоре освобожден. Пока он находился до 1918 года под домашним арестом, его сын, бывший офицер-кавалерист, был призван в ряды РККА. Сражаясь на фронтах Гражданской войны, во время наступления войск генерала Деникина на Москву, он попал в плен и был повешен.

Для его отца это было последней каплей. Судя по его мемуарам «Мои воспоминания», он никогда до конца не доверял большевикам. Но воевал на их стороне уже до самого конца.

Василий Альтфатер

Контр-адмирал русского флота Василий Михайлович Альтфатер, участвовавший в обороне Порт-Артура во время русско-японской войны и работавший в Военно-морском управлении во время Первой мировой, стал первым командующим РККФ. Вот, что он написал в своём заявлении большевикам: «До сих пор я служил лишь потому, что считал нужным быть полезным России. Я не знал вас и не верил вам. Даже теперь многое мне не понятно, но я убедился – вы любите Россию, более чем многие из наших».

Альтфатер поддался общему разочарованию в предыдущем режиме, который оказался не способен вывести страну из кризиса. С одной стороны он видел коррупцию и разложившийся аппарат управления флота, с другой - новую силу, власть советов, которая громкими лозунгами с легкостью завоевывала сердца матросов, солдат и простых людей. Если верить источникам, для Альтфатера служба на флоте была не средством к существованию, а профессией «защитника Родины». Чувство долго за будущее России подтолкнуло его перейти на сторону «красных».

Александр фон Таубе

Александр Александрович фон Таубе, генерал-лейтенант российской армии, перешёл на сторону советской власти и стал известным как «сибирский красный генерал». Он, как и Альтфатер, одним из первых перешел на сторону большевиков, руководствуясь личным убеждением о правоте дела коммунистов. Не последнюю роль в его выборе сыграла разруха, царившая в армии, с которой не могли справиться ни император, ни Временное правительство. Во время гражданской войны он участвовал в создании боеспособной Красной армии, активно и успешно вел борьбу с белогвардейскими силами.

Дмитрий Шуваев

Дмитрий Савельевич Шуваев – генерал от инфантерии, военный министр Российской империи во время Первой мировой войны, был арестован ВЧК сразу после Октябрьской революции и не смог эмигрировать из страны. Поэтому после освобождения он решил воспользоваться предложением власти Советов и присоединиться к РККА.

Шуваев занял должность главного военного интенданта в Петрограде, а также место преподавателя высшей тактической стрелковой школы «Выстрел» в Москве. Но в 1937 был дважды обвинен в контрреволюционной деятельности и антисоветской агитации, и расстрелян в Липецке.

В каких пропорциях поделились офицеры Русской императорской армии между белыми и красными в Гражданскую. Квинтиссенция исследований дана в книге В.Кожинова «Россия. Век ХХ» (бълым: автор с выраженной монархической ориентацией, в каком-то смысле антисоветчик):

«Умевший собирать информацию В.В. Шульгин писал - и, как теперь выяснено, справедливо - еще в 1929 году: "Одних офицеров Генерального штаба чуть ли не половина осталась у большевиков. А сколько там было рядового офицерства, никто не знает, но много" , М.В. Назаров ссылается на статью эмигранта генерала А.К. Баиова (кстати сказать, его родной брат генерал-лейтенант К.К. Баиов служил в Красной армии!), опубликованную в 1932 году в парижской газете "Часовой", и трактат превосходного военного историка А.Г. Кавтарадзе, изданный в 1988 году в Москве. Но М.Б. Назаров принимает на веру именно цифру А.К. Баиова, который не имел возможности подсчитать количество офицеров в Красной армии. Между тем А.Г. Кавтарадзе по документам установил количество генералов и офицеров Генерального штаба, служивших в Красной армии (преобладающее большинство из них предстает в его книге даже поименно), и выяснилось, что отнюдь не 20, а 33 процента их общего количества оказались в Красной армии.

Если же говорить об офицерском корпусе вообще, в целом, то в Красной армии служили, по подсчетам А.Г. Кавтарадзе, 70.000-75.000 человек, то есть примерно 30 процентов общего его состава (меньшая доля, чем из числа генштабистов, - что имело свою многозначительную причину). Однако и эта цифра - 30 процентов - в сущности, дезориентирует. Ибо, как доказывает А.Г. Кавтарадзе, еще 30 процентов офицерства в 1917 году оказались вне какой-либо армейской службы вообще (указ. соч., с. 117). А это означает, что в Красной армии служили не 30, а около 43 процентов наличного к 1918 году офицерского состава, в Белой же - 57 процентов (примерно 100 000 человек).

Но особенно выразителен тот факт, что из "самой ценной и подготовленной части офицерского корпуса русской армии - корпуса офицеров Генерального штаба" (с. 181) в Красной армии оказались 639 (в том числе 252 генерала) человек, что составляло 46 процентов - то есть в самом деле около половины - продолжавших служить после Октября 1917 года офицеров Генштаба; в Белой армии их было примерно 750 человек (цит. соч., с. 196-197). Итак, почти половина лучшей части, элиты российского офицерского корпуса служила в Красной армии!

До последнего времени приведенные цифры никому не были известны: этот исторический факт не хотели признавать ни белые, ни красные (поскольку тем самым выявлялась одна из истинных, но не делающих им чести причин их победы над белыми); однако это все же непреложный факт. Между прочим, его достаточно весомо воссоздавала художественная литература; вспомним хотя бы образ полковника Генштаба Рощина в "Хождении по мукам" А.Н. Толстого. Но этот всецело характерный для эпохи образ воспринимался большинством читателей как некое исключение, как отклонение от "нормы". Конечно, можно попытаться утверждать, что генералы и офицеры шли в Красную армию по принуждению, или с голодухи, или для последующего перехода к белым (впрочем, из Белой армии в Красную перешло гораздо больше офицеров, чем наоборот). Но когда речь идет о выборе, который сделали десятки тысяч человек, подобные объяснения не представляются достоверными. Дело обстоит, без сомнения, значительно сложнее.

Между прочим, недавно был опубликован подсчет, согласно которому (цитирую) "общее количество кадровых офицеров, участвовавших в гражданской войне в рядах регулярной Красной Армии, более чем в 2 раза превышало число кадровых офицеров, принимавших участие в военных действиях на стороне белых" ("Вопросы истории", 1993, N 6, с. 189). Но это, очевидно, преувеличение. "Достаточно"; и того, что количество офицеров в Белой армии не намного превышало их количество в Красной.
* * *
Чтобы понять образ мыслей патриота, оказавшегося в белом стане, читайте воспоминания генарала Я.А. Слащёва. Ну и, конечно упомянутое В.Кожиновым произведение А.Н. Толстого «Хождение по мукам».
* *
Бълым для справки: В.В. Шульгин - монархист,

"Мы - только беспечные ландскнехты", - отвечал на допросах один из красных военспецов бывший генерал А. А. Свечин.

Кто победит: "мы" - или "они"? Кому придется грызть заплесневевшие сухари и мыкаться по ночлежкам на чужбине или болтаться в петле на Родине? Что же, наконец, дальше?

В 1919 году, в самый разгар гражданской войны, эти вопросы мучили подавляющее большинство населения при казавшей долго жить Российской империи.

Но если мирным жителям и солдатским массам враждующих сторон ничего серьезного не грозило, то их командирам, бывшим генералам и офицерам, в лучшем случае улыбалось премиленькое будущее на каторге.

Сделанный в 1918 году под угрозой немецкого нашествия выбор в пользу РККА в ходе гражданской войны вполне мог обернуться для военспецов репрессиями со стороны белых.

Моральное состояние многих бывших генералов и офицеров было не из лучших. Вот что писал о своих впечатлениях от разговоров с военспецами публицист Ф. Степун:

"Слушали и возражали в объективно-стратегическом стиле, но по глазам и за глазами у всех бегали какие-то странные, огненно-загадочные вопросы, в которых перекликалось и перемигивалось все - лютая ненависть к большевикам с острою завистью к успехам наступающих добровольцев.

Желание победы своей, оставшейся в России офицерской группе над офицерами Деникина с явным отвращением к мысли, что победа своей группы будет и победой совсем не своей Красной Армии; боязнь развязки - с твердой верою: ничего не будет, что ни говори, наступают свои".

Военспецов, по убеждениям перешедших к большевикам, было сравнительно немного. Из старых военачальников таких было мало, зато молодые генштабисты, капитаны и полковники, царской армии, получившие в РККА должности, о которых они в прежние времена и мечтать не могли, становились верными сторонниками советской власти.

Временем рождени "идейных" большевистских военспецов нужно считать июнь-июль 1919 года, когда РККА терпела поражение на Южном фронте гражданской войны, а над Петроградом нависла реальная угроза захвата его белыми.

Из-за этого в июне-июле 1919 года прокатились массовые аресты военспецов, занимавших различные ответственные посты.

К букету неприятностей большевиков добавился и ряд предательств: переход к белым 19 июня командующего 9-й армией, бывшего полковника Н. Д. Всеволодова и бегство через линию фронта 10 августа начальника штаба 8-й армии, бывшего полковника А. С. Нечволодова.

Стоит отметить, что 8-й армии вообще жутко не везло на начальников штабов: еще в октябре 1918 года с этой должности к белым сбежал В. В. Вдовьев-Кабардинцев, а в марте 1919-го - В. А. Желтышев.

Еще одним сильным ударом было бегство уже из штаба Южного фронта бывшего генерала и профессора Военной академии В. Е. Борисова.

Летом 1919 года советская власть была обеспокоена двумя проблемами: где найти надежных военспецов и на кого свалить неудачи на фронтах гражданской войны.

Обе задачи большевики выполнили удачно. Рокировка командного состава РККА дала блестящие для большевиков результаты - наконец они получили тех военспецов, которые служили им без всяких оговорок.

Главкомом Красной Армии стал бывший командующий Восточным фронтом генерал и генштабист Сергей Сергеевич Каменев. Фронты гражданской войны возглавили: Южный - бывший генерал-лейтенант В. Н. Егорьев, Восточный - бывший генерал-майор В. А. Ольдерогге, командующим Западного фронта остался бывший генерал-лейтенант Д. Н. Надежный.

Названные здесь бывшие офицеры и генералы, ставшие командующими фронтами, не изменили советской власти. Тем не менее, двое из них, а именно - В. А. Ольдерогге и Д. Н. Надежный арестовывались по делу "Весна", а С. С. Каменев в 1937 году был посмертно объявлен врагом народа.

Среди молодых офицеров процент приверженцев большевиков был несколько выше. Вот что рассказал об этом на допросах по делу - "Весна" бывший полковник А. Д. Тарановский:

"Я полагаю, что старый профессорско-преподавательский состав, пожалуй, был бы не прочь остаться на месте при входе Деникина и надеялся себя реабилитировать перед ним.

Что же касается молодого состава генштабистов, то тут бы, без сомнения, произошло разделение, и большая часть, на случай оставления Москвы, ушла бы с отходящими частями Красной Армии, обороняясь на линии Волги, и, может быть, дальше на Восток, т.к. их сверстники в Деникинской армии давно уже были испечены в генералы и служба их там была бы трудна". (ГАСБУ, фп, д. 67093, т. 248(187), с.27-об.)

Многим бывшим штаб и обер-офицерам льстили должности, предлагаемые большевиками. Особенно - когда им поручали быть командующими или начальниками штабов армий.

И здесь-то военспецы выкладывались на полную катушку, стремясь... нет, не принести большевикам победу, а доказать тем "старым хрычам", сидящим по другую линию фронта, что и они, молодые, на что-то способны.

Вот что рассказал на допросах уже упоминавшийся Сергей Дмитриевич Харламов: "Переведенный на фронт (штаб 15 армии, переформированной из 15 Латармии) я сразу за жил интересами армии.

О моей работе в 15 армии и политическом лице моем могут дать показания т. Берзин (начальник 4 управления штаба РККА), т. Данишевский К. К. и ряд других работников 15 армии.

Получение ответственной должности командующего 7 армии, должности, о которой я не мое бы и мечтать в старое царское время, окончательно делает меня не только просто лояльным гражданином, но и побуждает стремиться к скорейшему дальнейшему достижению побед над врагом.

Неудача обороны Нарвы и прорыв фронта войсками ген. Юденича (мой наштарм Люденквист оказался прохвостом, изменником и работал не на меня, а на Юденича) сильно меня обескураживает.

Приехавшего Председателя Революционного Совета Троцкого я прошу дать мне честь драться с противником хотя бы батальоном или полком. Получаю Колпинскую группу, бью войска Юденича под Павловском, Детским Селом, Гатчиной. Неожиданно получаю орден Красного Знамени.

В 20-м году перебрасываюсь на Юго-Западный фронт и назначаюсь начальником штаба Украинской Трудовой армии. Увлеченный работой по социалистической стройке и восстановлению Советского Народного Хозяйства начинаю заражаться энтузиазмом рабочих, не хвастаясь, могу сказать, что работаю здесь на совесть". (ГАСБУ, фп, д. 67093, т. 172, дело Харламова С. Д., с.15-об-17.)

Таким образом, летом 1919 года в РККА появились военспецы, готовые идти с большевиками до конца.

К весне 1920 года численность военспецов в РККА значительно сократилась за счет естественных потерь, репрессий со стороны большевиков и перебежчиков.

К 1 сентября 1919 года в Красную Армию было призвано 35502 бывших офицера (Директивы командования фронтов Красной Армии. - М., 1978, - Т. 4. - С. 274).

Но подготовленных командных кадров в распоряжении РККА больше не было. Поэтому весной 1920 года в армию стали в массовом порядке принимать бывших белых офицеров из армий, капитулировавших в Сибири, под Одессой и на Кавказе.

Как свидетельствуют многочисленные авторы, к началу 1921 года таковых было принято 14390 человек (Ефимов Н. А. Командный состав Красной Армии 1928. - Т. 2. - С. 95). Впрочем, бывшие белые офицеры принимались в ряды РККА лишь до августа 1920 года.

В РККА стали сотнями вступать бывшие, в том числе и белые офицеры. Большая их часть отправлялась на Западный фронт для борьбы с поляками. На Южном фронте, против Врангеля, в основном оставались старые, проверенные военспецы.

Из, в прошлом видных белых генералов, в 1920 году на службу к большевикам вступили: бывшие командующий Кубанской армией Н. А. Морозов, начальник штаба Уральской армии В. И. Моторный, командир корпуса в Сибирской армии И. Г. Грудзинский и многие другие.

А всего во время Польской кампании к РККА пришло одних бывших белых генштабистов 59 человек, из них - 21 генерал. (Список лиц с высшим общим образованием в РККА к 1.03.1923. - М., 1923). Все они сразу же отправлялись на ответственные штабные должности.

Первоначально боевые действия как против армий Врангеля, так и против войск Петлюры с поляками вел Юго-Западный фронт. Командующим фронтом был в прошлом подполковник царской армии, будущий маршал Советского Союза Александр Ильич Егоров.

Должность его начальника штаба занимал бывший полковник Генштаба Николай Николаевич Петин. Членом Реввоенсовета фронта был сам Иосиф Виссарионович Сталин.

Егоров и Петин были опытными и талантливыми военачальниками. Оба они по разным причинам порывать с красными не собирались, А. И. Егоров, похоже, был обычным "служакой".

В 1905-1909 годах, будучи младшим офицером, а затем командиром роты, он участвовал в подавлении революционных восстаний на Кавказе. Причем собственноручно командовал расстрелами манифестаций.

В период Первой мировой войны, будучи на позициях, Александр Ильич написал талантливый очерк истории родного полка, и на его страницах распылялся в верноподданнических чувствах.

Наконец, в 1917 году Егоров, избранный в Совет солдатских депутатов, неоднократно менял свою политическую позицию, и до того как вступить в партию большевиков, успел побыть левым эсером.

Были ли у полковника генштаба Николая Николаевича Петина причины недолюбливать старый строй - неизвестно. Но из его боевой биографии явствует, что в Первую мировую он был очень хорошим штабным работником, причем прошел все стадии штабной службы от начальника штаба дивизии до офицера штаба Верховного главнокомандующего.

Чина полковника к окончанию войны на русском фронте ему было явно мало, тем более что большинство сокурсников Николая Николаевича по Николаевской военной академии к тому времени были уже генералами.

Впрочем, о позиции Петина можно судить и из одного любопытного архивного документа. В начале июля 1920 года начальник штаба Врангеля и бывший сослуживец Петина генерал П. С. Махров тайно передал Николаю Николаевичу просьбу посодействовать белым в их борьбе с большевиками.

И вот что Петин ответил: "...я принимаю за личное для себя оскорбление Ваше предположение, что я могу служить на высоком ответственном посту в Красной Армии не по совести, а по каким-либо другим соображениям. Поверьте, что если бы я не прозрел, то находился бы либо в тюрьме, или в концентрационном лагере.

С того самого момента, когда Вы с гене ралом Стоговым выехали из Бердичева перед вступлением туда призванных Украинской Радой немцев и австрийцев, я решил, что ничто не может оторвать меня от народа, и отправился с оставшимися сотрудниками в страшную для нас в то время, но вместе с сим родимую Советскую Россию.

Интересный пост (жаль журнал с 2006 года не обновлялся):

70 000 — 75 000 царских офицеров (около 43%) воевали на стороне красных, в том числе 252 генерала. А также 14 390 офицеров перешли из белой армии в красную. (В.В. Кожинов. Россия век XX (1901-1939) с.с. 180, 182)

А. Брусилов (генерал от кавалерии), А.М. Зайончковский (гвардейский генерал от инфантерии), М.Д. Бонч-Бруевич (генерал-майор / генерал-лейтенант), А.А. Балтийский (генерал-лейтенант), А. Верховский (генерал-майор), А. Снесарев (генерал-лейтенант), В.В. Чернавин (генерал-лейтенант, командир 2-го гвардейского пехотного корпуса), А. Цуриков (генерал от кавалерии), Д. Парский (генерал-лейтенант), В. Клембовский (генерал от инфантерии), А. Незнамов (генерал-майор), В. Альтфатер (адмирал / командующим морскими силами Республики), А. Векман (капитан 2-го ранга), С. Каменев (полковник / Главкомом Вооруженных сил Республики), П. Лебедев (генерал-майор, начальника штаба 3-й армии / начальник Штаба РККА), И. Вацетис (полковник), А. Свечин (генерал-майор), Г. Хвощинский (генерал-майор), А.И. Корк (подполковник), И.П. Уборевич (подпоручик), В. Лазаревич (подполковник), Н. Петин (полковник), А. Самойло (генерал-майор), В. Глаголев (полковник), А. Егоров (подполковник / маршал), В. Гиттис (командующий Петроградским военным округом), П. Сытин (генерал-майор / советник Председателя РВСР), Н. Какурин (полковник), И. Троицкий (подполковник), С. Готовский (полковник лейб-гвардии), В. Готовский (полковник лейб-гвардии, начальник штаба Кавказской Туземной (дикой) дивизии), С.И. Добровольский (полковник), П. Ермолин (штабс-капитан), А. Виноградов (подполковник), Н. Соллогуб (полковник), А. Де-Лазари (подполковник), И. Захаров (капитан), А. Виноградов (подполковник), С. Корф (штабс-капитан, служил в армии Колчака), С.Г. Бежанов-Сакварелидзе (полковник), В.А. Ладыженский (капитан), Д. Зуев (полковник гвардии, служил в ставке Верховного Главнокомандующего — императора Николая II), Г. Гай (Бжишкян) (штабс-капитан).

С. Буденный (драгунский вахмистр), М. Тухачевский (гвардии поручик Семеновского полка), В. Чапаев, Г.К. Жуков, К. Рокоссовский, Б.М. Шапошников (полковник), А.М. Василевский, А.И. Антонов, М.Г. Ефремов, Ф.И. Толбухин, Л.А. Говоров (прапорщик), И.Х. Баграмян (прапорщик).

Возвращенцы: Я. Слащев, Секретев, Н. Скоблин («Самый «старый корниловец», своего рода воплощение и один из символов «белого дела», самый молодой белый генерал, «герой белого дела». Вел переговоры с Ф. Дзержинским о возвращении в СССР), Е. Достовалов (с 1919 г. начальник штаба в Добровольческом корпусе, 1-м корпусе, 1-й армии. «Занял откровенно «пробольшевистскую» позицию и фактически перешел на сторону Советской власти»), А. Кельчевский (авторитетный военный ученый, профессор Академии Генерального штаба), В. Сидорин в (1919 г. возглавлял Донскую армию), П. Дилакторский (полковник, бывший офицер белой армии генерала Е. Миллера)

И маленькое дополнение:

Список генералов и полковников Генштаба служивших в РККА:
АЛЕКСЕЕВ Яков Иванович (генерал-майор), АНДЕРС Александр Карлович (полковник), Артамонов Николай Николаевич (генерал-майор), АУЗАЙ Андрей Иванович (генерал-майор), АФАНАСЬЕВ Федор Михайлович (полковник), АХВЕРДОВ Иван Васильевич (генерал-лейтенант), БАЛУЕВ Петр Семенович (генерал от инфантерии 2 раз.), БАРМИН Александр Александрович (полковник), БАРМИН Иван Александрович (генерал-майор), БАТАШЕВ Михаил Никитич (полковник), ВЕСЕЛАГО Иван Васильевич (полковник), ВОЛКОВ Сергей Матвеевич (генерал-майор), ГАМЧЕНКО Евгений Спиридонович (генерал-майор), ГАРФ Вильгельм Евгеньевич, (полковник), ГЕДЕВАНОВ Николай Константинович (полковник), ГЕРАРДИ Андрей Андреевич (генерал-майор), ГЛАГОЛЕВ Василий Павлович (полковник), ГРИГОРОВ Александр Михацлович (полковник), ГУТОР Алексей Евгеньевич (генерал-лейтенант), ДАНИЛОВ Николай Александрович (генерал от инфантерии), ДИДЕНКО Анатолий Михайлович (генерал-майор), ДИТЦ Отто Германович (полковник), ДЯГИЛЕВ Валентин Павлович (генерал-майор), ДЬЯКОВ Владимир Авраамович (полковник), ЕВРЕИНОВ Константин Леонидович (генерал-майор), ЕГОРЬЕВ Владимир Николаевич (генерал-лейтенант), ЕЛИЗАРОВ Николай Степанович (генерал-майор), ЗАГОРОДНИЙ Михаил Андреевич (полковник), ЗАЙЧЕНКО Захарий Иванович (генерал-майор), ЗЕМЦОВ Сергей Иванович (полковник), ИЛЬИН Владимир Александрович (полковник), КАДОШНИКОВ Андрей Федорович (генерал-майор), КАЗАЧКОВ Александр Михайлович (полковник), КАМЕНСКИЙ Михаил Павлович (генерал-майор), КАННЕНБЕРГ Василий Ричардович (полковник), КАНЬШИН Петр Павлович (генерал-лейтенант), КАРПЕНКО Александр Саввич (полковник), КЕДРИН Владимир Иванович (генерал-майор), КОЗАКОВ Владимир Гаврилович (полковник), КОРОЛЬКОВ Георгий Карпович (генерал-лейтенант), КОСТЯЕВ Федор Васильевич (генерал-майор), КУДРЯВЦЕВ Николай Алексеевич (полковник), КУЗНЕЦОВ Матвей Никифорович (полковник), ЛЕБЕДЕВ Михаил Васильевич (генерал-майор), ЛУЧИНИН Владимир Васильевич (полковник), ЛЮДНИЦКИЙ Леонид Леонидович (полковник), МАРТЫНОВ Евгений Иванович (генерал-майор), МАХРОВ Николай Семенович (генерал-майор), МЕНЬЧУКОВ Евгений Александрович (генерал-майор), МОРОЗОВ Николай Апполонович (полковник), МОСОЛОВ Константин Яковлевич (полковник), МУРАТОВ Владимир Павлович(генерал-майор), МЫСЛИЦКИЙ Николай Григорьевич (генерал-майор), НАЦВАЛОВ Антон Романович (полковник), НОВИЦКИЙ Василий Федорович (генерал-лейтенант), ОГОРОДНИКОВ Федор Евлампевич (генерал-лейтенант), ПАВЛОВ Никифор Демьянович (генерал-майор), ПЕСТРИКОВ Николай Сергеевич (генерал-майор), ПЛЮШЕВСКИЙ-ПЛЮЩИК Григорий Александрович (генерал-майор), ПОЛИВАНОВ Алексей Андреевич (генерал от инфантерии), ПОТАПОВ Николай Михайлович (генерал-лейтенант), ПУТЯТА Григорий Васильевич (генерал-майор), РАТТЕЛЬ Николай Иосифович (генерал-майор), РОДКЕВИЧ Николай Николаевич (полковник), РУБИН Александр Николаевич (полковник), РЯБИНИН Александр Александрович (полковник), САТТЕРУП Дмитрий Владимирович (генерал-майор), СВЕЧНИКОВ Михаил Степанович (полковник), СЕДАЧЕВ Владимир Константинович (генерал-майор), СЕЛИВЕРСТОВ Иван Иванович (генерал-майор), СЕМЕНОВ Николай Григорьевич (генерал-майор), СЕРЕБРЕННИКОВ Иван Константинович (генерал-майор), СИВЕРС Яков Яковлевич (генерал-майор), СИТНИКОВ Александр Николаевич (полковник), СОКИРО-ЯХОНТОВ Николаевич (генерал-лейтенант), СОКОВНИН Михаил Алексеевич (генерал-лейтенант), СУВОРОВ Андрей Николаевич (генерал-майор), СУЛЕЙМАН Николай Александрович (генерал-майор), СУШКОВ Владимир Николаевич (генерал-майор), ТАУБЕ Сергей Фердинандович (генерал-майор), ТИГРАНОВ Лев Фадсевич (генерал-майор), ТОКАРЕВСКИЙ Вячеслав Константинович (полковник), ТЮЛИН Михаил Степанович (генерал-лейтенант), ХЕНРИКСОН Николай Владимирович (генерал-майор), ЦЫГАЛЬСКИЙ Михаил Викторович (генерал-майор), ЧЕРНЫШЕВ Виктор Николаевич (полковник), ЩЕТКИН Николай Осипович (генерал-лейтенант), ЯКИМОВИЧ Александр Александрович (генерал-майор)

Не думаю, что «ЭТО», о чем-то говорит. В смысле, что кто-то предатель. Что, кто-то лучше, а кто-то хуже. У кого-то чести больше, чем у других. Нет. Это точно — ни о чем не говорит. Каждый был по своему плох и хорош. Каждый в своем. Каждый служил. У каждого был долг. Свой долг. Возможно, разный. Но, он у большинства был. У большинства была честь. У большинства была любовь к Родине. Даже не к Родине. А к России! Да, именно к России. Может, к своей России. Но, к России. У большинства была любовь к близким, родным. Многие хотели их защитить. И все хотели жить. Просто жить. В этом они были едины.

П.С. Возможно эти списки кому-то пригодятся.