Тульская кузнецкая слобода. Верхняя, Средняя и Нижняя Садовая слободы
За годы крестьянской войны начала XVII в. хозяйство края пришло в сильный упадок. Карательные отряды Шуйского не щадили ни жизней, ни имущества крестьян и горожан. Многие жители сел и городов, бросив свои дома, бежали в другие места. Продолжали разорительные набеги отряды поляков и их союзников; крымских татар.
В 1615 г. на Тулу и ее окрестности налетел один из польских отрядов. Налетчики сожгли посадскую слободу и разграбили окрестные деревни, после чего захватив пленных из числа местных жителей, и ушли в сторону Смоленска.
Татары в течение первой половины XVII века, много раз вторгаясь в пределы нашего края, разоряли его, а в 1633 г. они через Дедилово, Тулу дошли до Серпухова. Это побудило провести большие работы по восстановлению засечной черты и дополнению ее новыми укреплениями. В 1637 - 1641 гг. был поставлен город Ефремов. Он был окружен валом и рвом, над которыми поднимались рубленые стены с 11 башнями, из них 3 имели ворота; тайник вел к реке Мече. Население, осваивавшее земли «дикого поля» между Дедиловом и Ельцом, было теперь под надежной защитой.
С середины XVII века Тула и все города засечной черты перестают быть пограничными крепостями. Граница отошла далее к югу. С уходом войск число ратных людей в Туле сократилось: в 1635 году их было 903 человека, а в 1677 г. стало всего 233. Миновала для края угроза разорительных набегов, тревожная жизнь пограничной черты. Жить стало безопаснее. Села и города оправлялись от страшного разорения. Население начало увеличиваться. Возвращались беженцы, оседали пришлые люди.
В Тульском уезде за пятьдесят лет, с 1627 г., увеличилось количество дворов с 1697 до 3561.
В засечных острогах-крепостях несли пограничную службу до 20 тысяч стрельцов и казаков, да в самой Туле из четырех тысяч человек, населявших ее в конце XVI века, большую часть составляли служилые люди.
Население всего уезда достигло почти 5800 человек, среди них немало беглых.
Во многих селах вокруг Тулы усиленно развивается про-изводство железа в домницах при крестьянских дворах. Оно сохранялось до XVIII века, и было источником сырья для местных и городских ремесленников, которые изготавливали самопалы, замки, скобяные изделия и другие предметы.
В XVII веке единственным известным способом получения железа из руд был одностадийный способ, основанный на прямом восстановлении металла из окислов и осуществлявшийся в печи, получившей название сыродутного (ручного) горна, называвшегося также домницей. В ходе процесса получался губчатый ком сварочного железа (точнее – низкоуглеродистого железного сплава), смешанного со шлаками - железная крица. Такое железо называли сырым. Для превращения его в «дельное», крицу проковывали в особой железцовой кузнице.
При археологических раскопках древних городищ было найдено большое количество различных изделий из железа, свидетельствующих о том, что еще в XI веке железоделательные ремесла были распространены во многих местах древней Руси. Из железа изготовлялись простейшие орудия обработки земли, воинские доспехи, предметы домашнего обихода, оружие, женские украшения.
В развитии железоделательного мастерства наши предки значительно опередили некоторых западных соседей. Известно, что в 1066 г. англосаксы в битве с норманнами при Гастингсе оборонялись каменными топорами, русские же дружины в то время уже были вооружены многими видами оружия из железа.
Еще за 30 лет до битвы англосаксов с норманнами русские дружины разгромили под Киевом орды кочевников, и в этом бою тоже применялось оружие из железа.
На протяжении XVII века государство не вмешивалось в развитие крестьянской железоделательной промышленности. Хотя число действовавших горнов время от времени и уточнялось, казна не пыталась его регулировать (в отличие от числа металлургических мануфактур, развитию которых благоволила и способствовала посредством льгот, предоставлявшихся владельцам).
Отношение казны к крестьянской металлургии определялось на этом этапе исключительно фискальными интересами: за каждую домну взимался оброк, величина которого колебалась от 25 до 40 коп. Изменено обложение было только в петровское время. И все же появление альтернативного способа получения железа (переделом чугуна) оказало влияние на состояние крестьянской металлургии. Оно выразилось в затухании производства в некоторых старых районах ее распространения вследствие захвата рудных мест мануфактуристами и последующего монопольного пользования ими.
Особое внимание государством уделялось производству вооружения, столь необходимого для армии, так как в основном, огнестрельное оружие закупалось за границей, в Англии. Среди европейских оружейников, английские мастера считались лучшими. Русская казна, потерявшая значительные доходы от только недавно, закончившейся крестьянской войны, от постоянных конфликтов с Польшей, Крымской ордой, Швецией остро нуждалось в собственном отечественном производстве оружия.
Центром оружейного производства России тогда была московская Оружейная палата, созданная Иваном III в 1485 г. В ее мастерских работали специалисты, ковавшие прочные доспехи и хорошее оружие. Но караванный путь от Москвы до Тулы при хороших погодных условиях длился 7;10 дней, на московской дороге обозы часто встречали и разбивали просочившиеся через засеки группы кочевников.
Уже к концу XVI века раздача воеводами уроков тульским кузнецам на восстановление старого и выделку нового оружия приобретает регулярный характер. Но тогдашние мастера были людьми посадскими и вместе со всеми податными тульскими сословиями «тянули посадское тягло».
Процесс изготовления пищали (ружья) был очень сложен. Особенно тяжело давалась заварка ствола. Стволы делались из хорошо выкованных железных полос. Их накаливали, свертывали в трубу и сваривали в горниле, потом, надев на круглый железный стержень, ковали шов на наковальне.
Эта операция и называлась заваркой ствола. Так сваривали отдельно дульную и казенную части. Затем соединенные части рассверливали длинным сверлом, шлифовали и обтачивали снаружи, придавая нужную форму. Каждую часть пищали делал определенный мастер.
В Тульском регионе был накоплен большой опыт в получении и обработке железа, сложились условия для развития металлургии и производства оружия.
Издавна славились своим искусством тульские ковачи.
В тридцати километрах от Тулы, около села Дедилова, до сих пор сохранились следы древних рудников – большие, осыпавшиеся ямы. В древние времена здесь добывали железную руду, и окрест стояло множество примитивных железоплавильных печей.
В горн засыпались уголь и руда, руду покрывали сверху слоем угля, снизу разжигался огонь, и несколько дюжих мужиков начинали качать мехи – так производилась плавка.
Железо выделывалось из глыбовой руды, добываемой из земли с помощью бадеек и воротов, и из болотной руды, находимой на поверхности земли.
Развитию кузнечного дела способствовало и то, что в тридцати верстах от Тулы, издавна добывали глыбы бурого железняка. Металлурги-кричники в самодельных горнах выплавляли из этой глыбовой руды куски пористого железа и выковывали из него крицы. Получаемого металла вполне хватало, чтобы удовлетворить запросы всех тогдашних кузнецов. Еще один необходимый компонент железоделательного промысла; топливо; получали, выжигая из берез и дубов древесный уголь.
Поэтому предприимчивый голландский купец Андрей Виниус и добился в 1632 г. царской грамоты на устройство железоделательных городищенских заводов под Тулой при селе Торхове, на речке Тулице.
В Россию он приехал в 1627 г. из Голландии и первоначально по примеру отца торговал хлебом через Архангельск. В 1628 г. в качестве приказчика шведского уполномоченного приобрел в России «на шведского короля» 216 тыс. пудов зерна по льготным ценам.
Жалованную грамоту на строительство на реках Воронке, Вашане и Скниге «мельнишных железных» заводов, Виниус получил в компании с братом Авраамом и английским купцом Вилькенсоном. Строить их начал, однако, на другой реке, Тулице (вернее - Синей Тулице), в 12 верстах к северо-востоку от Тулы. Работы начались в июне 1632 г., после заключения договоров на аренду земель.
Строительство затягивалось. Спустя несколько лет Виниус убедился, что, несмотря на помощь правительства, его собственных средств для завершения работы не хватит. Первоначальная компания к тому времени распалась, и Виниус вынужден был привлечь новых компаньонов. Ими стали комиссар датского короля Петр Гаврилович Марселис и его родственник Филимон (Телеман) Филимонович Акема.
В 1636 г. заводы дали первую продукцию: 100 пудов прутового и 43,5 пуда дощатого железа соответственно). Не исключено, правда, что это было железо, полученное в сыродутных горнах. Но не позднее следующего, 1637 г. на заводах выплавили и первый в России доменный чугун. Тогда же впервые в России он был использован в качестве литейного сплава, тогда же в ходе кричного передела переработан в железо.
Завод еще не был пущен, а у компаньонов начали портиться отношения. В обход Виниуса Марселис и Акема получили разрешение на строительство нового завода на реке Ваге (Вологодская обл.). Виниус подал на них жалобу, в которой, в частности, обвинил компаньонов в том, что они не учат новым профессиям русских работников (чего требовала жалованная грамота). Начавшаяся тяжба затянулась на десятилетие. Между тем закончились «урочные лета», т.е. пришел конец срока, в течение которого заводчикам разрешалось пользоваться построенными ими заводами. Управление производством перешло к казне.
Тем временем, Виниус с одной стороны, Марселис и Акема - с другой, поочередно сбрасывая цены на будущие казенные поставки, начали бороться за возвращение заводов. Победителями вышли Марселис и Акема. С этого момента имя Виниуса из истории российской металлургии исчезает.
Его сын, Андрей Андреевич Виниус, в период пребывания в должности начальника Сибирского приказа, организовал строительство первых уральских доменных заводов Невьянского и Каменского (1700 - 1701 гг.), заложив тем самым опорные камни в фундамент уральской доменной металлургии еще задолго до Демидова.
Основной продукцией заводов в первое десятилетие их существования были чугун, железо и изделия из них.
Чугун, предназначенный для передела, отливали в «чушки», называвшиеся свиньями или штыками, прочий - сразу использовали в качестве литейного материала. Значительную долю в объеме производства занимали пушки и ядра к ним. Пушки подразделялись сделанные «на русский» и «на голландский образец». Калибр орудия определялся весом предназначенного для него ядра. В описи 1647 г. упоминается об изготовлении на заводе пушек с калибром, отвечавшем ядру от 2 до 12 гривенок (от 820 г до 4,9 кг). Самыми многочисленными были орудия с каналом ствола под ядро в 3 и 8 гривенок.
Помимо пушек на заводах отливались пушечные ядра, гранаты (пустотелые артиллерийские снаряды), разнообразная мирная продукция: «литые железные доски» (чугунные плиты), гири весом от 0,5 до 3 пудов (от 8,2 до 49,1 кг), ступы, котлы. Изготавливались инструменты, технологическая оснастка, детали заводских машин, например, упомянутые в документах «колеса литые железные» (использовались в стане для сверления пушек), литые наковальни т.д.
Чугун, прошедший кричный передел, перековывался в молотовых в железо листовое и сортовое (полосовое, прутковое и проч.), часть которого шла на изготовление тех или иных изделий.
К восьмидесятым годам XVII века в Тульско-Каширском районе было построено еще 8 заводов. Владельцами таких предприятий были в основном иностранцы.
ЖАЛОВАННАЯ ГРАМОТА ЦАРЯ МИХАИЛА ФЕДОРОВИЧА
ГОЛЛАНДЦАМ АНДРЕЮ ДЕНИСОВИЧУ ВИНИУСУ, ЕГО БРАТУ АВРААМУ И ЕЛИСЕЮ УЛЬЯНОВУ ВЫЛКЕНСУ (ВИЛЬКЕНСОНУ) НА УСТРОЙСТВО ПЕРВОГО В РОССИИ ВОДОДЕЙСТВУЮЩЕГО
ЖЕЛЕЗНОГО ЗАВОДА
«…И мы, великий государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец, и отец наш, великий государь святейший Филарет Никитич, божиею милостию патриарх Московский и всеа Русии, пожаловали их, Ондрея и Аврама Виниюса и Елисея Вылкенса, велели им из железный руды дать делать всякое железо на десять лет безоб¬рочно; а делать им велели против их, Ондреева и Аврамова п Елисеева челобитья, меж Серпухова и Тулы на трех реках: на речке Вошане, да на речке на Скниге, да на речке на Вороне и вперед, где они, Ондрей и Аврам и Елисей, места приищут, которые к тому железному делу будут годны, опричь монастырских и боярских, и дворянских поместных и вотчинных земель, на наших на порозжих землях, и мельницы на тех местах ставить, и железо на всякие статьи плавить, и лить и ковать пушки и ядра, и котлы и доски, и разное прутье, и всякое железное дело делать поволили…
…А как они, Ондрей и Аврам и Елисей, на тех реках мельни¬цы и всякие заводы заведут и учнут делать, и как железо пойдет из дела, а про наш обиход из того железа, что будет годно, и у них, Ондрея и Аврама и Елисея, велели взять на четыре года всякое железо по цене: прутовое и в ядрах пуд по тринадцати алтын по две деньги, а досчатое по двадцати по шести алтын по четыре деньги, а в пушках по двадцати по три алтына по две деньги пуд…»
Подпись у грамоты дьяка Степана Кудрявскова.
Тяжел труд мастерового на железоделательном заводе. Вот гремят молотки, визжит железо, свистят и скрипят просмоленные канаты в блоках, шумит падающая вода в шлюзах. Вчерашнему крестьянину, приписанному к заводу, он представляется страшным чудовищем неуемно грохающим, стучащим, ревущим и лязгающим. Вокруг все черно от золы, дыма и угольной пыли, жирно осевшей на все, что вокруг. От всего увиденного и услышанного у неискушенного человека, привыкшего к простору полей, тишине леса и яркости лугов голова идет кругом. У бедолаги, только что оторванного от привычного неторопливого крестьянского труда, глаза и душа становятся испуганными.
; Страшно-то тут как! ; думает он.
; Пропаду здесь, и никто не узнает, ; совсем падает духом горемычный.
А приказчик уже орет и толкает в спину: ; Не боись, шевелись…!
Заводчики немилосердно эксплуатировали приписных и нанятых работников. Один из них, Марселиус, за 25 пудов руды платил два алтына (6 копеек), «за угольное зжение» два алтына в день, за вывоз угля из леса 4 алтына (12 коп.) в неделю. Местное железо, добытое на тульских заводах, было самым дешевым в российском государстве. Это способствовало росту металлообработки и развитию оружейного дела.
К заводу Виниуса были приписаны рудники, находившиеся в 5 верстах от Дедилово на казачьих землях.
На месте, где залегал пласт руды, рыли квадратную яму со сторонами около метра. Достигнув глубины 12 ; 25 метров, руду выламывали из пласта с помощью мотыг, клиньев и железных болд, крупные глыбы разбивали и поднимали наверх. Забой освещался лучиной. «...А за тое руду дают по алтыну (3 коп.) с кадки, а в кадке десять пудов» (пуд - 16 кг).
Руду к заводу за сорок километров от рудника возили крестьяне, приписанные к заводу.
По течению речки Тулицы были построены плотины, близ которых находились заводские здания, плавка велась в доменной печи в виде куба высотой около 8 метров. Воздух в печь подавался через железные трубы-фурмы двумя большими мехами. Они приводились в движение водяным колесом, через дубовый вал длиною в 8 метров и толщиною в полметра. На валу 8 «пальцев», которые при вращении его поднимали меха.
За сутки выплавляли железа от полутора до двух тонн. Иногда в сутки удавалось делать и по две плавки. «… И с того горну из руды чугунного железа в месяц выйдет 3600 пуд…».
В других помещениях завода размещались пушечно-литейная, молотовая, вертельная, кузница и другие мастерские.
Преобладали местные умельцы, среди которых «для поспешения» иногда работали и казенные кузнецы.
Правительство всячески поощряло производство железа и развитие ружейного дела в Тульской кузнецкой слободе. Изготовление ружей велось «самопальными мастерами» на дому вручную. По мере роста производства устанавливается разделение труда - выделяются мастера, производящие только одну какую-либо часть ружья. Об этом и сейчас напоминают названия некоторых улиц в Заречье: Ствольная, Ложевая, Курковая, Дульная, Штыковая.
В царском указе 1694 г. эта слобода стала называться «казенной кузнецкой слободой». Она находилась в ведении Стрелецкого приказа. За порядком в слободе и ходом работ следил выборный кузнецкий староста.
Уже к концу XVI века раздача воеводами уроков тульским кузнецам на восстановление старого и выделку нового оружия приобретает регулярный характер. Но тогдашние мастера были людьми посадскими и вместе со всеми податными тульскими сословиями «тянули посадское тягло», выплата денежной части которого полностью зависела от рыночной выручки кузнеца. И это побудило мастеров, выполнявших заказы воевод, обратиться в 1595 г. к царю Федору с челобитной, в которой они, указывая на свою беспорочную государеву службу, просили в награду за нее пожаловать их: освободить от посадского тягла и поселить отдельной слободой за острогом, т. е. за кремлем.
Оружейники, отстаивая свои интересы, добились выселения из слободы посадских людей и освобождения от посадского тягла. К концу XVII века «тульские оружейники образовывали особую кузнецкую слободу, составляли особое сословие, с особыми правами и привилегиями», что неоднократно подтверждалось царскими грамотами.
ГРАМОТА ЦАРЯ МИХАИЛА ФЕДОРОВИЧА ТУЛЬСКОМУ ВОЕВОДЕ ОБ
ОСВОБОЖДЕНИИ ТУЛЬСКИХ САМОПАЛЬНЫХ КУЗНЕЦОВ
ОТ ТЯГЛОВОЙ ПОВИННОСТИ
30 ИЮЛЯ 1619 Г.
«От царя и великаго князя Михаила Федоровича всея Русии на Тулу воеводе нашему кн. Ивану Михайловичу Котыреву-Ростовскому.
Били нам челом тульские кузнецы, ствольники, и замочники, и ложечники: Федотка Федосеев, Якунко Пушкин с товарыщи, 25 чел., а сказали: делают де оне на Туле наше самопальное дело день и ночь безпрестанно, да оне ж де тянут во всякие подати с посадскими людьми в ряд; а оне де наперед сего с посадскими людьми в тягле не в каком не бывали, делали одно наше самопальное дело, а ныне и делаем самопальное дело, и в тягле с посадскими людьми тянуть не велеть, а велети им делать одно наше самопальное дело.
И как к тебе ся наша грамота придет, и ты б про то сыскал: буде у них прежних государей жалованный грамоты есть, что тульские кузнецы с посадскими людьми в тягле ни в каком не бывали, а делали одно самопальное дело, и ты б тульским самопальным кузнецам с посадскими людьми в тягле быть не велел, а велел им делать одно самопальное дело, да о том отписать к нам к Москве, а отписку велеть отдать в Стрелецком приказе боярину нашему кн. Афанасью Васильевичу Лобанову-Ростовскому, дьяком нашим Василью Ларионову да Семену Заборовскому.
Писана на Москве, лета 7127 июля в 30 день.
На обороте грамоты подписал: Диак Семен Заборовский».
Кузнецов освободили от посадского тягла, обязав только платить денежный оброк «по десяти рублей на год всем обществом», и разрешили им поселиться отдельно от посадских людей. Для порядка и спроса царь велел всех кузнецов переписать. Сделал это посадский голова Семен Ивашкин, в строевых книгах которого за 1595 г. было записано: «устроено на Туле кузнецов тридцать человек».
Москва наделяла их все новыми и новыми привилегиями, а с другой стороны, старалась как можно крепче привязать к казне, закрепостить. Уже в 1613 г. в грамоте тульскому воеводе Котыреву-Ростовскому царь Михаил Федорович указывал:
«...ты бы тульским самопальным кузнецам в тягле быть не велел, а велел делать одно самопальное дело».
ГРАМОТА ЦАРЯ МИХАИЛА ФЕДОРОВИЧА ТУЛЬСКОМУ ВОЕВОДЕ О ПЕРЕДАЧЕ ТУЛЬСКИХ САМОПАЛЬНЫХ КУЗНЕЦОВ В ВЕДЕНИЕ СТРЕЛЕЦКОГО ПРИКАЗА И ОБ ОСВОБОЖДЕНИИ ИХ ОТ
ПОСТОЙНОЙ ПОВИННОСТИ
МАЙ 1622 Г.
«От царя и великаго князя Михаила Федоровича всея Русии на Тулу воеводе нашему кн. Василью Петровичу Щербатову.
Бил нам челом тульской казенной самопальной мастер По- тапко Полуехтов, и в товарыщей своих место тульских казенных самопальных мастеров, ствольников и замочников, а сказал: отведена-де им на Туле за Упою рекою казенная слобода, и оне де с той слободы в нашу казну и оброк платят в Володимерскую четь по десяти рублев на год,.а прежде сево им казенное дело было временное; а ныне-ча де они делают наши казенные самопалы девятой год, да их же де имали на Ливны, и посылают по иным городом; да у них же де на их дворех ставят гонцов, и послов, и дворян, и детей боярских, и всяких людей; и им-де от того ставитца теснота великая.
И как к тебе ся наша грамота придет, и ты б у тульских са-мопальных мастеров, у ствольников и у замочников, у Потапки Полуехтова с товарыщи, на их дворех послов, и гонцов, и дворян, и детей боярских, и всяких людей ставить не велел, и суда на них в Туле в управных делех, опричь разбоя и татьбы* с поличным, не давал, и насильства им никакова чинить не велел. А кому будет до них какое дело, и они б на них били б нам в Стрелецком приказе. А прочет бы еси сю нашу грамоту и, списав с нее список слово в слово, оставил у себя, а подлинную нашу грамоту отдал бы еси тульским кузнецам Потапке Полуехтову с товарыщи, и они ее у себя держат для иных наших воевод и приказных людей.
А наперед того такова ж ему грамота дана.
Писана на Москве, лета 7130 майя в...** день
На обороте грамоты написано: диак Трескин».
Еще одну привилегию принес казенным мастерам 1628 год, когда их освободили от уплаты 10-рублевого оброка. Но более важным, имевшим далеко идущие последствия, было решение царя Михаила Федоровича: «...суда на них на Туле опричь разбоя и татьбы и с поличными не давать и насильства им никакого не чинить». Таким образом, оружейников изъяли из-под юрисдикции местных властей.
Но противоборство между оружейниками и посадом шло не только из-за тягла и земельных споров. Ведь среди посадских ремесленников было много мастеров, по разным причинам не захотевших идти в казенные кузнецы. Эти свободные ремесленники так же, как и казенные кузнецы, стремились повыгодней сбыть свою продукцию на рынке. И тут-то самопальники, имея существенные привилегии, составляли им значительную конкуренцию. Особенно туго стало посадским кузнецам после 1642 г., когда оружейники получили право продавать оружие посторонним людям, «опричь воровских», то есть политически неблагонадежных. Эта льгота, безусловно, повысила доходы «самопальников» и вызвала новую волну неприязни у посадских людей.
Щедро облагодетельствовал оружейников царь Алексей Михайлович. В последний год своего царствования он предоставил им право первоочередной закупки металла и угля, а железо, идущее на приготовление ружейных замков, вовсе запрещалось продавать посадским кузнецам. Царь разрешил оружейникам иметь лавки на тульском торге у кремля и покупать и продавать любые товары беспошлинно. Наконец, желая крепче привязать оружейников к слободе, он запретил всем кузнецам продавать или закладывать свои дома «сторонним людям».
Последний и наиболее яростный всплеск борьбы между казенными кузнецами и посадом пришелся на девяностые годы XVII века. Городское население было крайне недовольно преимуществами оружейников в торговле и промыслах, и посадские написали в Москву, что многие кузнецы перестали делать ружья, сидят на торге в лавках, «самые пожиточные» кузнецы, положенные по наряду ружья сдают в казну, покупая их у «меньших» оружейников. По мнению городских жителей, «самопальники», лично оружие не делающие, должны были тянуть тягло, платить пошлины и оброк наравне с посадскими.
Зажиточные оружейники действительно держали собственные лавки и скупали оружие для сдачи в казну. Они отписали в Москву, что горожане, «якобы облыжно, оговорили немощных оружейников», которые работать не могут, а потому занимаются только торговлей. В результате правительство приняло сторону «самопальников» и приказало «тех скорбных кузнецов» оставить в покое. Посадским вновь пояснили, что в лавках сидят вполне здоровые, но не умеющие или не желающие делать оружие члены кузнецкой слободы, и потребовали запретить оружейникам держать лавки, описать их товар, оценить его и продать вместе с лавками им, посадским людям.
Ответ царей Петра и Ивана был такой: кузнецы, занимающиеся торговлей, тягла тянуть не должны, но обязаны платить пошлины с товаров и оброк с лавок. А кто платить не будет, у того лавки отобрать и продать посадским.
Безусловно, это было поражение кузнецов, а точнее говоря, зажиточной верхушки кузнецкого сословия. И тогда «пожиточные» оружейники решили отомстить посаду, а для привлечения на свою сторону всего сословия возобновили старую тяжбу «о дворах», то есть о земле. Основываясь на старых грамотах, а также на писцовых книгах 1625 г., они написали в Москву, что имеют право на старинные тягловые посадские земли, и потребовали выселить посадских из Заречья.
Но «пожиточными» двигало не только желание отомстить обидчикам. К высвобождению зареченских земель понуждал численный рост сословия, а богатым кузнецам, имевшим собственные «заведения», необходима была квалифицированная рабочая сила.
С приходом к власти Петра I началась активизация внешней политики России, направленной на борьбу за выход ее к морям. Для осуществления этих обширных замыслов нужно было иметь крупное оружейное производство, поэтому царь не колеблясь пошел навстречу требованиям оружейников и указом 1694 г. повелел оружейникам «...жить на Туле за рекой Упой в казенной кузнецкой слободе. Посадских выгнать вон, а их строения снести».
Последние возмутились, указу «учинились непослушны», пытались его опротестовать, однако Петр I 28 июня 1696 г. прислал в Тулу подполковника Зота Назимова с отрядом стрельцов и подьячего стрелецкого приказа Максима Данилова. Им предписывалось размежевать кузнецкую слободу «при сторонних людях» и посадских «выбить вон».
Для многих десятков семей, живших в Заречье, это было подлинной трагедией - их дома разорялись, рушилось нажитое многими поколениями хозяйство. Но требование оружейников, подтвержденное указом царя, было выполнено. Так закончилась долго тянувшаяся тяжба.
Неправильно было бы думать, что она являлась непрерывной цепью столкновений двух групп тульского населения. Ведь и посад и кузнецкая слобода были далеко не однородны по имущественному положению своих членов. Были там и богатые, и середняки, и бедные, которые составляли большинство. Внутри посада и сословия оружейников постоянно и все, возрастая, шел процесс расслоения. Городские ремесленники выступали не огульно против всего кузнецкого сословия.
Посад боролся против зажиточной части оружейников, на которых гнули спину четверть всех работавших по найму посадских. Беднота возмущалась тем, что оружейники-богатеи сидели по лавкам, ружья в казну не делали и налогов не платили. В этом крылась причина поддержки посадской беднотой своих богатеев, которым в свою очередь казенные кузнецы из числа «пожиточных» и всех тех, кто выносил изделия на рынок, составляли конкуренцию.
К началу царствования Петра I, то есть к 1689 г., двенадцать оружейников владели 27 торговыми заведениями. И число их росло. Эти богатеи, стремясь окончательно подорвать хозяйство своих конкурентов из посада, подняли вновь спор «о дворах», требуя сломать их строения: дома, а главное; торговые и ремесленные заведения. Но вместе с тем богатая верхушка посада и оружейного сословия не упускала из виду и свои интересы. В борьбе за первенство на тульском рынке она оказала безусловную поддержку государству в трудное время.
Например, в 1666 г., когда отряд Василия Уса, соратника Степана Разина, подошел к Туле, ни оружейная слобода, ни посад не поддержали его.
Таким образом, вековая тяжба, победа в которой обеспечила оружейникам действительно привилегированное положение на тульском рынке, была своеобразным переплетением межсословной и классовой борьбы.
Это особое сословие имело свойственную только ему структуру, жизненный уклад, специфические взаимоотношения с государством и своеобразную организацию производства. И вместе с тем у него было много общих черт с казенными слободами, населенными ремесленниками других профессий, например, ткачами московской Кадашевской слободы.
Тульские кузнецы хоть и подчинялись местным властям, но жили обособленно и по целому ряду вопросов были им неподотчетны и неподсудны. Они пользовались известной демократией, имели право выбора цеховых старост. Все сословие делилось на несколько «цехов», то есть групп людей одной специальности. В XVII веке таких цехов было четыре: ствольный, замочный, ложевой, а также цех ножевого и палашного дела. Выборные старосты следили за порядком в слободе, наказывали нарушителей, вплоть до того, что секли виновных плетьми и батогами, занимались разверсткой государственного заказа. Они осуществляли приемку готового оружия, следили за его испытаниями, отвозили в Москву, сдавали по принадлежности и несли ответственность за его качество и своевременность выполнения нарядов. За задержку со сдачей оружия царь спрашивал строго.
Старосты не только выполняли административные или производственные обязанности. Они не забывали и об извлечении максимальной прибыли из своих выборных постов, распределяя наряды так, как это было выгодно им. Себе брали заказ попроще и поменьше, чтобы сдать его быстрей и больше сделать на рынок пользующихся спросом предметов, хотя бы того же оружия. Собрав больших или меньших размеров капитал, они переставали непосредственно заниматься исполнением своей части наряда, а предпочитали за незначительную плату нанимать своих более бедных собратьев по ремеслу.
На первых порах они кооперировали мелких производителей, порабощали их экономически, предоставляя кредиты на приобретение железа, угля и прочего. По мере накопления капитала начинали заводить свои торговые заведения и крупные мастерские. К концу XVII века в Туле было немало заведений по производству оружия и партикулярных вещей, принадлежавших зажиточным оружейникам. И подавляющая часть их владельцев являлась в свое время старостами или выходцами из семей старост. Так в Туле в оружейном производстве закладывались основы капиталистических отношений и формировались семьи предпринимателей Мосоловых, Баташевых, Левинцевых, Ореховых, Лялиных, Гольтяковых, Лугининых, Демидовых.
Оружейные старосты ведали также продажей железа и угля, они же распределяли среди мастеров «задельную плату».
Система оплаты казенных работ не была все время постоянной. Если в начальный период существования слободы освобождение от повинностей и другие льготы являлись платой за поставки оружия, то в конце XVII века правительство отпускает кузнецам определенные суммы на покупку угля и железа и на приобретение продовольствия. Эти деньги, названные «задельной платой», являлись своеобразным авансом, должны были распределяться среди мастеров в соответствии с тем, кто и сколько ружей или клинков мог сделать.
Но старосты основательно грели руки на дележе «задельной платы», перераспределяя ее с большой выгодой для себя. Пользуясь тем, что многие «скудные» мастера были у них в долгу, они произвольно уменьшали расценки, задерживали выплату денег, скупали железо и уголь, а потом перепродавали его с выгодой.
Сословие оружейников постоянно увеличивалось благодаря естественному приросту населения и в результате целенаправленной политики правительства. Еще в 1630 г. в состав слободы была включена часть тульских оброчных и даже деревенских кузнецов. Именно тогда стал казенным мастером Демид Антуфьев (Демидов) из села Павшино, отец будущего основателя оружейного дела на Урале Никиты Демидова.
Предприимчивый посадский мужик, с хищным носом и черной окладистой бородой, Демид Антуфьев зачастил в кузнецкую слободу и быстро сдружился с самопальными мастерами. Познав их искусство, он и сам сделался оружейником, а потом завел собственную мастерскую, куда залучил хороших мастеров.
Через некоторое время Демидов взялся поставлять оружие для казны. Его изделия отличались хорошим качеством, и слух о Никите Демидове дошел до царя Петра.
В 1696 г. Петр I, возвращаясь из Азовского похода, заехал в Тулу, чтоб ознакомиться с работой самопальных мастеров. В дороге у Петра поломался «аглицкий» пистолет, и Петр приказал узнать, не возьмутся ли за его починку местные мастера. Через два дня к Петру явился Демидов, могучий, чернобородый, с властным взглядом из-под бровей.
Он передал исправленный пистолет и такого же фасона совершенно новый, который красотой отделки намного превосходил «аглицкий».
– Это откуда?– изумился Петр.
– Туляки сделали своему государю в подарок, – почтительно сказал Демидов. – Мы бы и не это сделали, кабы была на то ваша царская милость!
Царь немало дивился подарку туляков.
– Глядите, – говорил он придворным, – русские мастера могут делать оружие не хуже аглицкого, да с такой быстротой, какая англичанам и не снилась!..
Усадив Демидова подле себя, Петр долго расспрашивал его о нуждах мастеров и о том, как можно расширить в Туле производство оружия.
Оценив в Демидове смелость, предприимчивость и ум, Петр повелел ему «немедля строить плотину при впадении Тулицы в Упу и возводить завод железоделательный».
Демидову бесплатно разрешалось рытье руды, при условии, чтобы он поспешал с налаживанием самопального (ружейного) производства.
Сразу же с отъездом Петра у устья Тулицы закипела работа. Мужики с лопатами, носилками и ломами трудились с зари до зари.
Свой первый завод Никита Демидов поставил на р. Тулице, недалеко от ее впадения в Упу, по царскому указу 1695 г. В полную собственность строителя завод перешел по указу от 2 января 1701 г., предоставившему ему значительные льготы: право добывать руду в засечном лесу и рубить его для переработки на уголь, право приобретать для работы на заводе земли и крепостных. Но через полгода рубка леса, сочтенного пригодным для кораблестроения, была запрещена, что способствовало переориентации Демидова на более богатый ресурсами Урал.
После передачи Демидову Невьянского завода Тульский завод решено было забрать в казну и сломать. Со временем планы, однако, изменились, и указом Адмиралтейства от 26 января 1713 г. последний был Демидову возвращен. После смерти основателя вместе с остальными заводами он перешел к его сыну Акинфию, который владел им до конца жизни. Вероятно, около этого времени или несколько позже завод был остановлен.
На момент строительства Тульский завод представлял собой отвечавшую техническому уровню своего времени мануфактуру, совмещавшую производство и передел чугуна. Уже в начальный период он выполнял заказы на изготовление пушек и снарядов. Артиллерия и боеприпасы тульского производства сыграли важную роль в обеспечении побед русской армии в Северной войне. Кроме военной продукции на заводе изготавливалось железо связное и прутковое, чугунные котлы, бердыши и другие изделия. Железо демидовского завода использовали кузнецы Тульской оружейной слободы. Первоначальное число домен на заводе неизвестно, но известно, что в 1714 - 1721 гг. их было 2, позднее осталась одна.
Сведения об объеме выплавки чугуна в ранний период истории предприятия отсутствуют. После возвращения завода Демидову за время с 1715 по 1740 гг. на нем было выплавлено около 296 тыс. тонн чугуна. Доля, которую тульский чугун занимал в это время в совокупной выплавке всех демидовских заводов, колебалась, составляя в среднем около 10%.
Тульский завод сыграл важную роль в передаче в новый Уральский горно-металлургический район технического опыта старейшего промышленного района России - Центрального. Демидов тотчас после получения Невьянского завода начал отправку на Урал тульских мастеров, вследствие чего через 15 лет после первого из подобных десантов 10 % работавших на этом заводе были туляками.
По Соборному уложению 1649 г. всех людей, которые в разное время стали кузнецами или ремесленниками других профессий, надлежало вернуть на прежние места жительства и заставить платить тягло. Предписание уложения повсеместно тщательно выполнялось, за исключением тульской кузнецкой слободы. Самопальников не трогали из-за их особой необходимости для государственных дел.
Многие кузнецы, знавшие оружейное ремесло, по доброй воле определялись в казенную слободу. К примеру, посадский мастер Расторгуев «бил челом» царю Федору в 1681 г. о принятии его в сословие оружейников, и царь велел просьбу его исполнить на основании указа о том, чтобы всех мастеров, свободного состояния, занимающихся оружейным делом, принимать в оружейное сословие, водворять в слободу и наделять всеми привилегиями.
Несколько иначе решал кадровую проблему Петр I. Уже не надеясь на добровольную запись в сословие, он распорядился: «Для оружейных дел, буде где объявятся в посаде или в иных каких чинах кузнецы оружейного дела навычные, и тех людей по мастерству сыскивать и собирать по них поручные записи и отдавать в казенную кузнецкую слободу и делать оружейные дела с тульскими кузнецами вместе».
К концу XVII века в Туле почти не осталось свободных посадских мастеров, прекратился приток добровольцев в слободу, и царь перешел к насильственным методам.
Это свидетельствовало о том, что экономические факторы перестали действовать, гипноз привилегий больше не срабатывал. Одновременно Петр I предпринял шаг, положивший начало планомерной подготовке кадров для оружейного производства. В 1701 г. он указал: «Принимать в тульскую кузнецкую казенную слободу мастеров, всякого звания людей, откуда бы они ни были. Старостам с тремя лучшими кузнецами распределять их по мастерам и следить за обучением». Результат не замедлил сказаться, число мастеров выросло с 194 в 1694 г. до 749 в 1704 г.
К началу XVIII века закончилось не только социально- экономическое формирование оружейного сословия, но и значительно вырос уровень мастерства,
профессиональных навыков кузнецов, заметно усложнился и усовершенствовался инструмент, увеличилось число специальностей.
Значительную роль в обучении тульских кузнецов оружейному делу сыграли умельцы московской Оружейной палаты, на выучку к которым направлялись многие туляки. Зареченские «самопальники» стали достойными учениками своих учителей, в чем-то даже превзошли их, поэтому лучших мастеров Тулы царь Петр отправлял в различные города для организации там железоделательных и оружейных заводов. Можно считать, что тульские оружейники стояли у истоков отечественной металлургической и металлообрабатывающей промышленности.
Производство XVIII века было основано на применении исключительно ручного труда. В тульском оружейном производстве первоначально было три основных специальности; ствольщики, замочники и станочники. К концу XVII века насчитывается уже девятнадцать специальностей. Если раньше ствольщик сам делал весь ствол от начала до конца, то теперь у мастера появились специалисты-молотобойцы, а «мелочные ковщики» делали мушки, шпильки, ушки, шомпольные трубки, прибойники и другие мелкие детали. Появилась специальность полерщика, пружинного ковщика, тотчика, кальщика. Работа замочника также разделилась на несколько более мелких операций. Да и станочник теперь только вырезал ложу, и осаживал в нее ствол, а врезал замок другой специалист.
Настоящую борьбу за качество начал Петр I. Еще в 1698 г. он предупреждал и оружейников и их старост, что, если «...к указанному сроку ружье... сделано будет не против образцового и плохим мастерством или в плохом железе, кузнецам всем за оплошку... за недосмотр быть в жестоком наказании, в вечном разорении» . И может быть, благодаря твердости Петра I в вопросах качества, так стремительно выросло мастерство и умение тульского оружейника.
Старосты тщательно смотрели, чтобы правильно был заварен ствол, чтобы не было на нем раковин, смотрели чистоту исполнения замка и правильность осадки. Если по этим условиям ружье было нормальным, то тогда сравнивали его размеры и калибр с «образцовым» ружьем, присылаемым из Москвы. Если и этот экзамен изделие выдерживало благополучно, то его испытывали стрельбой на разрыв двойной пороховой пробой. Если ствол «на прострели» разрывало, то мастера наказывали: богатый платил денежный штраф, а «меньшого» оружейника секли плетьми или били палками-батогами на Мирском дворе.
О количестве изготовленного оружия можно судить по документам XVII века. В указе Алексея Михайловича от 1652 г. говорится о наряде в 242 пищали, в других его указах повелевается тульским мастерам приготовлять определенное количество железа да еще 400 ружейных замков, а знаменитому во второй половине XVII века мастеру Афоньке Филипповичу с товарищами приказано делать винтовальные (нарезные) стволы. В конце 80-х; начале 90-х годов Петр I требует поставлять в армию по две тысячи пищалей в год и очень крепко наказывает за недоимки. В результате жестких, а зачастую и жестоких, мер в начале XVIII века сдача ружей увеличилась уже до 5 ; 7 тыс. в год. Но и этого было мало для вооружения растущей армии.
Весной 1700 г. Петр I во главе сорокатысячной армии начинает войну со Швецией за возвращение отторгнутых ею еще у Великого Новгорода земель, войну за выход к Балтийскому морю.
Россия входила в Северный союз; антишведскую коалицию в составе Дании, Саксонии, Польши, но положение ее было исключительно сложным, так как могущественные державы Европы; Англия, Франция, Голландия; вовсе не желали ее укрепления. Они предпочитали иметь дело со спящей Россией, не претендующей на статус великой державы, а потому всячески старались ограничить торговлю с нею, в особенности важными промышленными товарами и, конечно, оружием. Хотя Петру и удавалось закупать оружие за границей, но его было явно недостаточно. За 1700 и 1701 гг. купцы «гостиной сотни» приобрели и доставили в Россию всего 11194 ружья.
События начального периода Северной войны показали, что России необходима новая армия, построенная по новому принципу, обученная передовым способам ведения боя, большая по численности и отменно вооруженная оружием собственного производства. Но Россия еще не имела ни крупного централизованного оружейного производства, ни мощной металлургической базы, способной полностью обеспечить чугуном и железом изготовление ружей, пушек, ядер, якорей и многого другого.
Петр I посылает на Урал, где были обнаружены колоссальные запасы руды, своих сподвижников, которые должны были наладить выпуск металла. В 1703 г. он переводит 30 семей тульских оружейников в Устюжну Железнопольскую с целью организовать там выделку ружей из местного железа. Но руда оказалась очень низкого качества, и попытка успехом не увенчалась.
В следующем году 170 мастеров из казенной слободы переселяются в далекую Карелию, где они приняли участие в строительстве олонецких заводов и освоили литье пушек, а потом и производство ружей и клинков. Однако главным центром оружейного дела остается Тула. В 1703 г. Петр I определил тульским кузнецам наряд на производство для армии 15000 фузей. Такого большого числа ружей Тула еще никогда не давала. Металла в таком количестве найти было также нелегко. Поэтому Петр I приказывал закрыть все частные плавильные доменные печи в Тульском, Крапивенском и Алексинском уездах, а также в самой Туле и Серпухове, за исключением домниц, принадлежавших казенным кузнецам.
Тем самым он обеспечил использование железной руды только на оружейное производство. А казенные мастера получили еще одну привилегию на монопольное приготовление металла.
Но производство росло медленно, нужны были какие-то особые меры. Петр I искал их в попытке централизовать оружейное дело, ужесточить контроль над мастерами. Он запретил частным предпринимателям продавать оружие на сторону и поощряет продажу его казне. Но и это не помогает.
В 1705 г. Петр I прислал в Тулу дьяка Оружейной палаты Андрея Беляева с задачей построить в Зареченской слободе Оружейный двор и сосредоточить на нем всех тульских мастеров так, чтобы можно было контролировать все работы. Дьяк постарался доверие царя оправдать. С помощью богатого кузнецкого старосты Андрея Владимирова он организовал строительство пятидесяти горнов для заварки стволов, нескольких больших одноэтажных изб для изготовления лож, замков и сборки оружия и амбаров - складов для хранения готовых изделий.
Петр I все организационные новшества подкрепил специальным «Наказом» тульским кузнецам. Указ о строительстве оружейного двора увидел свет 26 июля 1705 г., а «Наказ» появился уже 29 июля того же года. Царь сроком на один год назначил старостой надо всеми оружейниками богатого фабриканта Максима Мосолова, а ему «для помоществования и у приему ружья, стволов, замков, станков, приборов» нескольких помощников; ствольного дела старост Никифора Орехова и Михаила Севостьянова, замочников Ивана Иванова и Ивана Маркова, станочника Бориса Голосова и промышленника плавильных кузниц Ивана Попова. Дальше в «Наказе» шли статьи, серьезно ограничивающие кузнецкие вольности.
Царь повелел также «учинить книгу записную», куда надо было переписать всех казенных мастеров по специальностям и в обязательном порядке записывать всех, кто отлучается из слободы по своим делам. Без этого мастеровым запрещалось, куда бы то ни было выезжать и наниматься на другие работы. За первое нарушение означенного запрета полагались батоги и пеня в один рубль, за второе тоже батоги и пеня в три рубля, за третье опять-таки батоги и пеня в пять рублей. Ну а если и после таких наказаний кузнец не оставлял попыток сбежать из слободы, его отправляли в Москву на пытки, потом ссылали на каторгу, а имущество забиралось в казну.
В «Наказе» Петр I требовал, чтобы все фузеи соответствовали присланным образцам и были даже лучше немецких, то есть купленных за границей. Он обещал дополнительную плату тем мастерам, которые сдадут в казну ружей больше наряда и более высокого качества. Нерадивые, сдающие плохие по качеству стволы, замки или ложи, должны были переделывать брак из собственного материала, на них налагался штраф за каждую испорченную деталь в 50 копеек, что по тем временам были немалыми деньгами.
Поименные списки, как достойных, так и нерадивых оружейников приказано было ежемесячно пересылать в Москву. Универсальное средство наказания батоги полагались для каждого случая. Особенно строг был царь к лентяям и пьяницам, он требовал сечь их нещадно и даже держать на цепи по два, а то и по три дня.
«Меньшой братии» по петровскому «Наказу» становилось жить еще тяжелей, потому что из выдаваемых «задельных» денег», а они составляли до одной трети стоимости ружья или иного изделия, вычитались суммы на оплату провоза готовой продукции до Москвы, на сало и пеньку для протирки и консервации ружей, на солому для их упаковки, на бумагу и чернила писарю, на жалованье подьячему и присланным с ним солдатам.
Что же касалось различных судебных дел, то полагалось решать их старостам на месте, но обязательно вместе с присланным из Оружейной палаты подьячим, «не послабляя никому, кто чего достоин». Последнее пожелание, впрочем, так и осталось на бумаге, потому что реальные права оставались в руках только старост и зажиточных мастеров-оружейников.
При всех строгостях в «Наказе» оговаривалось, что оружейникам давалось право ежегодно первого января всей казенной слободой выбирать старосту и его помощников.
Петр I был строг и к старостам. Он писал: «А ежели каким вашим несмотрением... явится в делах оружейных против сего наказа неисправление, то будет вам гнев немалый и разорение вечное с довольным наказанием».
Чтобы оружейники «Наказа» не забывали, велено было вывесить его на Братском дворе и, собирая через два-три месяца всех мастеров, читать вслух. Да еще Петр I строго предупреждал, чтоб важный этот документ утерян не был и передавался от старосты к старосте в целости и сохранности.
Пожалуй, за всю предыдущую историю тульского оружейного сословия это был первый документ, строго и всесторонне регламентирующий деятельность мастеров, определяющий их обязанности, правила приемки оружия и штрафные санкции.
Но, несмотря на все строгости «Наказа», Андрею Беляеву удалось только построить Оружейный двор. Наладить же производство он так и не смог. Судя по всему, программу в 15000 ружей не удалось выполнить ни в 1706, ни в 1707 гг. Поэтому Петр I отзывает Андрея Беляева, а вместо него назначает капитана Якова Жеребцова, помещика Тульского уезда, определив ему новую должность начальника кузнечной слободы.
Бравый капитан при помощи батогов насаждает в порученной ему слободе воинскую дисциплину и, одновременно понимая, что большой брак может быть результатом плохого металла, приказывает впредь пользоваться только сибирским железом.
Может быть, Яков Жеребцов и преуспел бы в своем рвении, но в 1710 г. произошел несчастный случай, неожиданно загорелся Братский двор, выгорел в одночасье дотла и настолько повредил Оружейному двору, что пришлось приостановить на нем все работы и распустить мастеров по домам. Цель Петра I централизовать производство оружия в Туле осталась нереализованной.
Недовольный действиями Якова Жеребцова, царь заменил его стольником Клементием Чулковым, а главным начальником всего оружейного дела назначает Г.И. Волконского.
Не в меру ретивый Чулков проявил исключительную жестокость в обращении с оружейниками. В одном из донесений Волконскому он писал:
«Живу я в оружейной слободе неотлучно и оружейным мастерам подтверждаю с пристрастием, чтобы они ружье делали с великим поспешанием денно и нощно и против образцов в сходство. Для того каждого дня по мастерам езжу и многих бью батогами».
В другом письме он доносил сенатору: «...каждого дня человек по десять бью батоги. Приборщиков и замочников на оружейном дворе зело понуждаю в деле, не только что в день дать отдохнуть, но и ночью спать не даю».
Тем не менее, и эти драконовские меры не привели к ожидаемому результату, пятнадцатитысячный наряд выполнен не был. Но зато они вызвали ответные действия со стороны оружейников, тем более, что и Чулков и его начальник Волконский были не чисты на руку. Кузнецы, озлобленные крутыми действиями и истязаниями Чулкова, отправили в Петербург письмо, в котором горько сетовали, что «Григорий Волконский тульских кузнецов разорил вконец; повелено делать на государя 15 тысяч ружей в год на срок, а Волконский, между теми сроками исполняя свои прихоти, заставляет их делать свое ружье обронным, лучшим мастерством. А которые не сделают указанного ружья на срок, таких мучит жестоким истязанием. И надсмотрщик стольник Чулков с них за то великие взятки берет и у выдачи денег вычитает и говорит, что половина князю, а другая половина ему».
Жалоба, очевидно, дошла до царя, потому что он за взятки и казнокрадство в скором времени разжаловал Волконского, а все владения князя отписал в казну.
Почему же на Оружейном дворе не смогли организовать крупное оружейное производство? Причин было несколько.
Оружейный двор Беляева являлся огромной кустарной мастерской, в стенах которой чисто механически, принудительно были собраны мастера со всей слободы с целью ужесточения контроля над их временем. Это была неудачная попытка концентрации рабочей силы на одной производственной территории, которая не была мануфактурой, где наряду с ручным трудом использовалась бы и энергия воды. На этом дворе невозможно было добиться резкого увеличения производства в силу того, что возможности ремесла были исчерпаны, и принудительные меры, как характерная особенность феодально-крепостнического строя, уже не давали сколько-нибудь ощутимого результата.
Верхушка оружейного сословия и богатые собственники выступали против концентрации оружейного производства Тулы, потому что оно мешало развитию их собственных «заведений», вело к потере прибылей. Не могли согласиться с постройкой и функционированием Оружейного двора и бедные мастера, ибо они жили только скудными доходами с рынка и заработком у своих богатых «братьев».
Наконец, оружейникам-середнякам тоже было несподручно денно и нощно трудиться под надзором, терять гарантированный заработок в домашней мастерской, терять ту, пусть даже призрачную, самостоятельность, которую им давало обладание собственной мастерской и инструментом, терять надежду когда-нибудь выйти в «пожиточные» и завести собственное дело. Так что казенное оружейное сословие не приняло близко к сердцу замысел Петра I.
Правительство, конечно, не могло игнорировать стремление мастеров развивать собственные производства. Оно разрешило вольную продажу оружия и даже разрешало богатым оружейникам выходить в купечество, используя их как подрядчиков при выполнении больших нарядов. Таким образом, в начале XVIII века складывалась своеобразная организация тульского оружейного дела, когда в одной производственной системе существовали и государственное учреждение, и частные предприятия, и мелкие собственники, и надомники.
Но не только оружейными делами укреплялась Тула. С начала XVIII века происходит бурный рост промышленности края, возникают и новые железоделательные мануфактуры в окрестностях Алексина: в 1707 г. ; Дугненский, в 1729 г. ; Мышегский, а в 1742 г. ; Дубенский заводы.
Повсеместно, особенно в городах, развивается ремесленное производство, обслуживавшее главным образом местное население изделиями бытового назначения.
Скупка и переработка сельскохозяйственной продукции была особенно развита в Белеве, Алексине, Епифани и Веневе.
Общее экономическое оживление привело к дальнейшему росту торговли. Купцы, перепродавая товары, скупленные за бесценок у крестьян, наживали огромные капиталы. Особенно быстро богатели тульские купцы: к середине XVIII века их торговый оборот составлял около одного миллиона рублей. Многие купцы, кроме торговли внутри края, участвовали во внешней торговле.
Но не только купцы участвовали в росте промышленного производства края. Особенно большой вклад в экономику России внесли, конечно, металлозаводчики и оружейники.
По некоторым сведениям тульский оружейник Иван Тимофеевич Баташев начинал карьеру приказчиком Никиты Демидова. К постройке своего первого вододействующего завода на р. Тулице он приступил в 1716 г. и уже в 1717 закончил ее. За ним последовал Медынский (Грязненский) завод: в 1728 г. было пущено молотовое производство, в 1730 г. - домна. Особенно успешно хозяйство Баташевых развивалось во второй половине XVIII в. при внуках основателя Андрее и Иване. На протяжении XVIII в. Баташевы владели 18 заводами, из которых 14 построили сами. Они явились основателями Приокского горно-металлургического района, включавшего территории пяти губерний. На рубеже XVIII и XIX вв. каждый девятый пуд российского чугуна был баташевским.
Большое промышленное строительство в Центральной России и на Урале начиная вели и четверо братьев Мосоловых: Максим, Алексей и два Ивана. Начав с Мышегского доменного и молотового завода близ Алексина в 1730 г., за двадцатилетие они пустили 6 вододействующих железных заводов. Еще 2 завода за это время были ими куплены. Строительство заводов (в основном на Урале) продолжали и их наследники, сохранявшие теснейшую связь с Тулой.
Можно отметить также тульскую металлургическую династию, основателем одной из ветвей которой явился зять Никиты Демидова Лукьян Маркович Красильников. Она примечательна еще и в качестве выразительного примера распространения тульского опыта. Ни один из принадлежавших Красильниковым железных и медных заводов не находился на территории Тульского края - они располагались в Казанском и Уфимском уездах и в Оренбургской губернии.
Вначале XVIII в. издается ряд законодательных актов, имеющих целью привлечь частных предпринимателей к горному промыслу.
В развитии горнозаводской промышленности в первой четверти XVIII в. особое место занимает указ Петра I от 10 декабря 1719 г. об учреждении Берг-коллегии для управления горнозаводскими предприятиями и о горной свободе.
Установление принципа горной свободы давало право «всем и каждому... какого бы чина и достоинства не был во всяких местах, как на собственных, так и на чужих землях искать, плавить, варить и чистить всякий металл и минералы».
По этому указу для привлечения частных предпринимателей декретируется:
- предоставление казенных земель на льготных условиях (с крестьянами) для нужд горной промышленности: «Получившему... жалованную грамоту, на месте, где руда изобретена будет, 250 сажень долготы, 250 сажень ширины, отведено быть иметь...»;
Премии для лиц, обнаруживших руды, и ссуды для лиц, желающих построить заводы: «Кто... похощеть завод построить, тому дается из коллегии по доброте руд смотря, в займы денег на строение»;
Изъятие горных заводов из ведения местных властей (губернаторов, воевод) и подчинение непосредственно Берг-коллегии;
Освобождение мастеровых людей горных заводов от воинской повинности и всяких налогов: «Мастеровые люди... не токмо от поборов денежных, и солдатской и матрозской службы и всякой накладки освобождаются, но и за работу исправную зарплату получати будут»;
Разрешение на поиски, разведку, разработку полезных ископаемых в любых местах, в том числе и на землях частновладельческих: «Ежели владелец земли не имеет охоты сам строить заводы, то принужден будет терпеть, чтобы другие его землю, руды, минералы искать и раскапывать будут»;
Государственный контроль за деятельностью частных искателей и горнозаводчиков (через органы Берг-коллегии), преимущественное право покупки металла казной: «... принадлежит Нам покупка золота, серебра, меди и селитры, на передь других купцов... А когда не будуть... иметь денег, чтобы за готовое золото, серебро, медь и селитру в месяц заплатить..., тогда... промышленник оное волен продать, кому хочет».
Именно в XVIII в. Берг-коллегия, действовавшая в современном понимании на правах министерства геологии, горных дел и металлургии, благодаря огромным полномочиям, гибкой налоговой политике, системе поощрений и государственной поддержки предпринимателей сумела создать мощную по тем временам горно-добывающую промышленность и обеспечила интенсивное освоение Урала и Сибири.
Вслед за оружейниками строить и покупать металлургические заводы стали и тульские купцы. Особенно значительных успехов в качестве металлозаводчиков добились Лугинины и Ливенцовы.
Деятельность многих тульских металлопромышленников (как оружейников, так и купцов) оказалась теснейшим образом связанной с целым рядом заводов и выросших вокруг них городов, имеющих богатую, подчас уникальную историю. Так, строителями и первыми владельцами Златоустовского завода были Мосоловы, продавшие его Лугининым. Каслинский завод, прославившийся впоследствии своим художественным литьем, строил тульский купец Яков Коробков, от которого он позднее перешел к Демидовым. Начальная история Кусинского завода (еще один центр художественного, на этот раз преимущественно архитектурного металла) связана с Лугиниными. Демидовы явились основателями многих выросших из призаводских поселков городов, в том числе нынешней «столицы» Алтайского края городов Барнаула и Нижнего Тагила.
Основывая заводы, тульские предприниматели, таким образом, участвовали не только в промышленном освоении края, но и фактически в его колонизации.
В это сейчас трудно поверить, но идея соединить судоходным путем две великие русские реки Волгу и Дон пытались осуществить еще в начале XVIII века. По указу Петра I в 1701 г. в наших местах началось строительство Ивановского канала, который должен был сделать судоходными верховья Дона и через реки Шат, Упу, Оку соединить Волгу с Доном.
Около 20 тысяч человек работали вручную в болотистой местности под Епифанью. Тяжелая работа, плохое питание, повальные болезни, особенно малярия, жестокие наказания уносили множество человеческих жизней. Этот тяжелый изнурительный труд был затрачен без пользы, так как с основанием Петербурга основное значение получил путь, связавший Волгу с Невой. В 1720 г. строительство было прекращено.
В течение 20 лет был выполнен большой объем работы. Иван-озеро было углублено, его берега окружены высоким земляным валом. Недалеко от русла реки Шат был прорыт канал шириною более 24 метров, около полутора метров глубины. Эта часть канала тянулась от села Бобрики до реки Любовки на протяжении 14 километров. Во время строительства Новомосковского химкомбината и ГРЭС на реке Любовке была построена плотина и на месте Иван-озера и канала разлилось Шатское водохранилище.
Для искусственного поднятия воды в реках и канале было устроено 33 шлюза, которые представляли собой каменные камеры в 40 метров длины, около 9 метров ширины и более 3 метров глубины с двумя воротами; полы камер были из бревен и досок. На Упе было два шлюза; один в Туле (напротив Кремлевского сада), а второй; около деревни Криволучье. Шлюзы на Шате были у деревень Слободка, Мостовка, Урусове и у села Арсеньево. На Дону до Люторичей было устроено 9 шлюзов и ниже Люторичей еще 8, из них два у Епифани, по одному у селений Муравлянка, Сторожевое, Дубрава, Гай и у других селений.
С прекращением работ канал и шлюзы были оставлены без всякого присмотра. Со временем канал зарастал, шлюзы разбирались. Шлюз у деревни Петровой на левом берегу реки Шат затянуло илом, жители деревни в начале XX века извлекли часть тесаного камня, дубовые ворота и ворота с медными пятками.
До сих пор еще сохранились следы тяжелого труда кре-постных. Остатки некоторых шлюзов и каналов можно видеть у поселка Бобрик-Гора, у деревни Лупишки Кимовского района и в других местах.
Развитие производительных сил края, рост населения городов и многих сел, расширение экономических связей - все это вовлекало помещичьи хозяйства в производство продуктов для продажи, а это вело к усилению эксплуатации крестьян, 80 процентов которых находилось в крепостной зависимости.
Тяжело было бремя царских повинностей; прямые и кос-венные налоги, рекрутчина, привлечение к строительству плотин, городов. Под Епифанью и Воронежем руками крепостных строились речные суда для Азовского похода. Так, воевода Дедилова доносил царю, что выслал в Воронеж на верфи 430 человек крепостных.
Все это вызывало недовольство крепостных крестьян. Сначала мирное в рамках закона с написанием жалоб уездному исправнику, затем губернатору, а иногда и самому царю. Но так как эти претензии почти всегда оставались в лучшем случае без ответа, а других случаях битьем батогами, особенно рьяных жалобщиков, то постепенно ропот недовольства перерастал в открытое противостояние, в бунт, русский бунт яростный и безжалостный.
В 1707 г. на Дону восстали казаки, крестьяне и работные люди. Возглавивший восстание Кондратий Булавин в своих «прелестных письмах» призывал: «...князьям и боярам и прибыльщикам за это не молчать и не слушать».
Тула как ближайший подступ к Москве занимала сущест-венное место в планах восставших. «Мы всем войском на Туле будем и сие письмо спросим», ; заявлялось в одном из воззваний.
Призыв присоединяться к повстанцам нашел отклик у крестьян: запылали помещичьи усадьбы в Тульском, Белевском, Одоевском и Веневском уездах. Крестьяне громили помещичьи имения, расправлялись с помещиками и их подручными. Возможно, поэтому и сосредоточил Петр I в Туле пехотные и драгунские полки, прежде чем двинуть их против восстания.
Как видно по сохранившимся документам, власть жестоко наказывала за бунт и неповиновение.
ИЗ УКАЗА МОСКОВСКОГО ПРОВИНЦИАЛЬНОГО СУДА О НАКАЗАНИИ КНУТОМ КРЕСТЬЯН ПОЛКОВНИКА ВЕЛЬЯМИНОВА-ЗЕРНОВА
ЗА НЕПОВИНОВЕНИЕ.
30 ИЮНЯ 1722 Г.
«В нынешнем 1722 г. июня в 30 день по е. и. в. указу, а по челобитью полковника Федора Леонтьева сына Вельяминова Зернова... велено вотчины ево Епифанского уезда с. Никитцкого крестьяном ево за непослушание к нему и за бой посланных от него и за похвальные слова к убивству учинить нака¬занье: бить кнутом в том с. Никитцком при понятых и сказать им е. и. в. указ, что б они впредь ему и присланным от него людем были послушны, и для того из канцелярии Московского провинциального суда послан той канцелярии подьячий Степан Алфимов да заплечной мастер, а для вспомо¬жения служилых людей велено взять ему... на Туле…».
В 1708 г. Тула стала провинцией Московской губернии. В Тульскую провинцию входили Венев, Епифань, Богородицк, Дедилов, Крапивна.
К середине XVIII века внешний облик Тулы и уездных городов заметно изменился. В народе было много талантливых людей, умевших хранить и развивать национальную культуру. Построенная в 1673 г. церковь монастыря в селе Анастасове (Одоевский район) ; памятник такого замечательного мастерства. Величавый куб храма с галереей завершается пятью главами; излюбленный в XVII в. тип постройки.
Стройный шатер колокольни, прорезанный слуховыми окнами, уходит в синеву неба.
Для украшения стен использовали узорную отделку. Различной комбинацией стесанных кирпичей или уложенных разными узорами, в елку, достигали игры света и тени. Очень красивым получился пояс-карниз, чем-то напоминающий веселые узоры крестьянских вышивок. Этот прием обработки стен сохранился на единственной уцелевшей башни церковной ограды в Епифани, в Венев-монастыре; с. Богоявленском Веневского района и на стенах Благовещенской церкви; одной из самых живописных церквей Тулы, построенной в 1692 г. (близ Крестовоздвиженской площади).
От середины XVIII века сохранились в Туле богатых людей, построенные в стиле барокко, ; бывший дом Ливенцевых (теперь часть Дворца пионеров), Лугининых (здан. педагог. унив-та по ул. Менделеевской).
Наружный вид стен дома Ливенцевых еще хранит их былую красоту. Верхний этаж украшают попарно поставленные колонны с богатой верхней частью; капителью. Окна обрамлены изогнутыми наличниками, украшенными овалами, завитками, раковинами, волнистыми извивами.
Сохранились ворота дома; «Ломовские ворота» в районе Денисовского переулка. Легкие волнистые линии, завитки, маленькие и большие вазы, решетки в узорчатых рамах из роз украшают ворота и делают их изящными. Постройка характерна для творческой манеры школы знаменитого зодчего Растрелли.
Построенный в 1762;1764 гг. Успенский собор в кремле является замечательным памятником русской провинциальной архитектуры. Монументальная кубическая форма собора с пятью главами на широко расставленных граненых барабанах повторяет образ старых русских соборов XVI ; XVII вв. Собор изнутри украшен прекрасной фресковой росписью в ярко-синих тонах, которая является последним произведением Ярославской художественной школы и выполнена Шустовыми, Сопляковым и другими. Собор и колокольня сейчас реставрируются.
Это было делом рук каменщиков, кирпичников, кузнецов и других искусных русских мастеров, которые живо чувствовали прекрасное, хранили и развивали вековые народные традиции.
Гораздо хуже обстояли дела с медициной и образованием. Первое и единственное лечебное учреждение; госпиталь был открыт в Туле в 1739 г. для оружейников, а через десять лет был приглашен и для населения Тулы один лекарь.
Школ не было ни одной. Грамоте учили дьячки, позднее отставные солдаты, и она была недостаточно распространена среди горожан.
Во второй половине XVIII века идет дальнейшее развитие промышленности и торговли. Помещичье хозяйство все больше приспосабливалось к рынку. Многие помещики увеличивали барскую запашку и вводили оброк, заводили свои мануфактуры.
В городах становилось все больше заводов по переработке сельскохозяйственной продукции. В Белеве в конце XVIII в. было 18 кожевенных заводов, несколько мукомольных, пивоваренных, канатных и маслобойных предприятий. Купеческие мануфактуры начали заменять крепостной труд вольнонаемным. На суконной мануфактуре в Алексине из 159 рабочих было 79 наемных.
Тула стала одним из крупнейших промышленных и торго¬вых центров России. У тридцати четырех тульских купцов были в обороте около девятисот тысяч рублей. Тульские предприниматели создали «Средиземноморскую торговую компанию», в которой приняла участие Екатерина II двадцатью акциями по 500 руб. каждая. По участию во внешней торговле Тула занимала третье место после Москвы и Петербурга.
В 1765 г. для пересылки корреспонденции в Туле была учреждена почтовая контора, значительно облегчившая связь с другими городами России.
В середине XVIII века усиливается крепостная зависимость крестьян. Это привело к тому, что не было ни одного уезда, где бы время от времени не выступали крестьяне против помещика-крепостника. В 1762 г. были крупные волнения крестьян Епифанского уезда. Крепостные не только отказывались работать на помещика, но сжигали дворянские усадьбы и убивали управляющих. Волнения крепостных и работных людей были на Алексинских мануфактурах и в помещичьих усадьбах.
Крестьянская война под руководством Пугачева нашла отклик среди крестьян и городской бедноты нашего края, которые проявили, как отмечали власти, «буйственное расположение и приверженность к Пугачеву». Однако дело до открытых выступлений не дошло. Местные власти создали вооруженные отряды, устанавливали дозоры на дорогах в город. Дворяне собрали «корпус» из 150 человек. Была затребована воинская команда из Москвы.
Покончив с крестьянской войной, правительство принимает меры к укреплению власти помещиков-крепостников. В 1777 г. была образована Тульская губерния (наместничество) в составе 12 уездов.
Тула и губерния получили герб (эмблему): на красном поле щита на перекрещенных шпажных клинках оружейный ствол, сверху и снизу; молоты. Это символизировало издавна развитое в городе оружейное производство.
(ФОТО)
Гербы городов Тульской губернии
Была проведена новая планировка Тулы, ставшей главным городом края. Пожар 1779 г. уничтожил значительную часть деревянных построек, что ускорило работы по реконструкции города. По новому плану была проведена разбивка правильной сети улиц. Но сложившаяся веками структура города не была нарушена. Лучевые улицы, как и прежде, устремлялись к кремлю. Пересекавшие их поперечные улицы сохранили полукольцевое направление. Улицы Оружейной стороны (Заречье, Чулково) шли взаимно пересекающимися параллелями.
Получили также новую планировку и уездные города, как Алексин, Богородицк, Белев и другие.
Вторая половина XVIII века характеризуется культурным подъемом России, который коснулся и Тулы. Некоторое оживление в культурную жизнь губернии внесли наши земляки, известные в то время не только в губернии, но и за ее пределами, видные представители дворянской образованности А.Т. Болотов и В.А. Левшин.
Андрей Тимофеевич Болотов родился в с. Дворяниново (теперь Заокского района) в семье помещика среднего достатка. Он обладал разносторонними способностями и известен как писатель-мемуарист, публицист и критик, но он в то же время и художник и архитектор. Но основные его интересы сосредоточились на сельскохозяйственной теории и практике. Он занимался проблемами садоводства. Созданный им Богородицкий парк (сохранился и сейчас) поражал оригинальностью и красотой.
Работая по освоению новых культур, Болотов немало сделал для пропаганды разведения картофеля в России.
Написанные им мемуары живо рисуют быт и нравы про-винциального дворянства.
«…Без мала 600 человек обоего пола равных мне тварей состояло в моих повелениях: все они на меня работали, и трудами своими и потом меня кормили, поить и одевать, обогревать, успокаивать и тысячу увеселений мне приносить старались. Не велика ли то была для меня выгода и не должен ли я был благодарить за это бога?»
«...О, ежели бы посмотрели вы, любезный приятель! Какой великолепный вид имеет она снаружи!.. Со смеху бы вы надселись. В наших местах овчарни почти лучше. Избушка с небольшим только в сажень, закопченная не только снутри, но и снаружи. Бревенья почти все сгнили. Там дыра инде светится, в ином месте кошки лазают. Печь занимает собою большую часть избы»...
«…Она не выдержала и «возложила на себя руки и зарезалась, но горло не совсем было перерезано... жила целый месяц, и хотя была в опасности, но кандалы с нее сняты не были и она умерла наконец в них».
Эти автобиографические записки являются замечательным литературным памятником той эпохи.
В Богородицке, «управителем» которого был Болотов, по проекту знаменитого архитектора Ивана Егоровича Старова в 1778 г. был построен дворец; один из архитектурных шедевров русского классицизма.
Расположен дворец на высоком холме над прудом, виден он издалека, и из его окон открываются широкие перспективы.
Особенно красив полукруглый двухэтажный выступ дворца с широкой каменной лестницей, обращенный к городу. Главные улицы Богородицка были раскинуты, как веер, против его окон.
К дворцу прилегал обширный парк, когда-то украшенный множеством парковых сооружений. Виды дворца и парка со-хранились в альбоме акварелей Болотова.
Василий Алексеевич Левшин родился в деревне Темряни, недалеко от Белева. Знаменитый переводчик иностранной литературы и писатель, он переводил художественные произведения, книги по сельскому хозяйству, различным ремеслам, домоводству.
Его основным литературным произведением являются «Русские сказки, содержащие древнейшие повествования о славных богатырях, сказки народные и прочие. Это; собрание авантюрно-волшебных повестей, бытовых комических новелл. Среди произведений В.А. Левшина есть и оригинальные комедии.
В.А. Левшин первый начал исследование Тульского края, им было написано «Историческое, статистическое и камеральное описание Тульской губернии».
Во второй половине XVIII века, когда началось создание училищ в городах, «Главное народное училище» было открыто в Туле в 1786 г. В нем одно время учился будущий поэт В.А. Жуковский, уроженец села Мишенского Белевского уезда. Об этом училище А.Т. Болотов писал, что оно было «в худом состоянии от не¬распорядительности губернатора и нерадивости директора».
У детей оружейников и городской бедноты было еще меньше возможности обучаться грамоте. И, тем не менее, из среды оружейников вышли выдающиеся специалисты своего дела. Потомственный оружейник К.С. Сокольников был талантливым архитектором, по его проекту выстроены Всехсвятская церковь в Туле и другие здания.
В Туле сложилась оригинальная школа художественной отделки оружия, представленная замечательными мастерами. Их прекрасные изделия можно видеть в музеях Москвы, Санкт-Петербурга, в Тульском музее оружия.
О замечательном таланте и высоком художественном вкусе мастеров-оружейников свидетельствуют выполненные ими разнообразные изделия декоративно-прикладного искусства: узорные решетки, мебель, вещи, украшенные «алмазной гранью», и многое другое.
В 1777 г. в Туле был открыт первый театр, познакомивший тульскую знать, чиновников и мещан с произведениями Сумарокова, Мольера и Бомарше.
Хотя в 1784 г. была учреждена первая Тульская типография, она обслуживала главным образом нужды учреждений, но книг не печатала. Книги не пользовались тогда спросом. Просветитель Н.И. Новиков вместе с А.Т. Болотовым пытались организовать в Туле продажу своих изданий, но «по недостатку любопытных не было дальнейшего в сем деле успеха».
Время постройки
Время постройки первого деревянного храма Св. Николая в Кузнецкой слободе неизвестно. Но можно предположить, что он был построен почти одновременно с образованием Кузнецкой слободы . Историки считают, что время основания московских слобод приходится на XIV-XV века . В это время в Москве возникает несколько слобод, где селились кузнецы: наиболее ранняя из них появилась в районе нынешнего Кузнецкого моста, затем – две большие Кузнецкие слободы в Заяузье, и наконец, Кузнецкая слобода в Заречье (так называлось Замоскворечье в XIV-XV вв.).
Эта последняя образовалась не позднее 1490 г. Именно под этим годом Н. М. Карамзин упоминает соседнюю с Кузнецкой слободой Болвановку, где в 1490 г. отсекли голову лекарю – Мистра Леону за то, что он не вылечил князя Иоанна Иоанновича, сына Иоанна III "хотя и ручался за то головой" .
Известное предание о том, что название "Болвановка" связано с неким татарским "болваном" (т.е. идолом) еще в XIX веке было подвергнуто сомнению И. М. Снегиревым. Он же заметил, что Болвановка часто располагается рядом с Кузнецкой слободой: помимо Замоскворечья такое соседство наблюдается и в Заяузье в районе Таганских ворот, которые в древности часто назывались Болвановскими . Было высказано предположение, что такое соседство связано с технологическими процессами в кузнечном и литейном деле (болванка – форма для литья) . Подтверждением этому служат материалы археологических раскопок, проведенных, в частности, в Замоскворечье в 90-е годы XX в. Они обнаружили предметы, которые указывают на единство комплекса кузнечного и литейного дела: чугунные и каменные литейные формы, железные доски, кузнечные щипцы, болванки для изготовления мелких предметов, в том числе пуговиц, медный и серебряный лом, железный шлак . Мастера, изготовлявшие болванки, селились рядом с кузнецами. Поэтому можно предположить, что обе слободы были образованы приблизительно в одно время. Храмы же в ремесленных слободах строились почти сразу же после их образования (если не одновременно). Таким образом, можно сделать вывод, что наш храм построен не позднее 1490 г.
Еще одним косвенным, но очень важным доказательством того, что он построен гораздо ранее той даты, под которой он впервые появляется в письменных источниках (т.е. ранее 1624 г.) является следующий факт. Храм Св. Николая уже в документах XVII века неизменно упоминается с топонимом "в Кузнецкой слободе", "в Кузнецах", "в Кузнецково" , между тем как из "росписи кузницам и кузнецам", проведенной в Москве в 1641 году ясно, что в это время здесь "кузниц и кузнецов" уже не было (в Замоскворечье они располагались только в районе церкви Св. Георгия в Яндове). Значит, к 40-м годам XVII века наименование "в Кузнецкой слободе" было уже чисто формальным, существующим только в языке и в чиновничьих административных документах, что отодвигает существование реальных "кузниц и кузнецов", образовавших слободу лет на 100, а может и на 150 ранее.
В литературе можно встретить также указание на то, что "церковь была построена значительно раньше 1613 г., потому что она получала ругу (содержание приходского клира от казны деньгами и съестными припасами), а цари из династии Романовых основанным при них приходским храмам руги уже не давали" .
Кто строил церковь?
Естественно предположить, что строителями нашей деревянной тогда церкви и прихожанами ее во второй половине XV и в XVI веке были кузнецы. (Илл 1, 6 ). Скорее всего, храм был построен не на средства одного богатого вкладчика, а всей слободой, или, как говорили тогда, "всем миром". В документах часто встречается выражение: "церковное строенье мирское, приходное" . Его можно вполне отнести и к нашему храму. Кузнецы в Древней Руси часто бывали людьми состоятельными. Известно, например, летописное сообщение XV века о долге князя Ивана Борисовича некому кузнецу Лагуте . Скорее всего такими состоятельными людьми были оружейники. Они ведь также причислялись к кузнецам и жили в Кузнецких слободах . Среди них выделялись секирники, лемешники, бронники, сабельники, щитники, киверники . Москва в XVI веке была центром производства оружия и доспехов. Опись оружия Бориса Годунова, сделанная в 1589 г. перечисляла "лук московский, панцири московские, московское копье" . (Илл. 2, 3) Термин "московский" свидетельствует о качестве изделий. Об этом же качестве, уже на мировом уровне говорит тот факт, что крымский хан ежегодно "просил панциря" у московского князя: "Сего году ордынских татар кони потоптали есмя, мелкий доспех истеряли есмя. У тебя, у брата своего мелкого доспеху просити послал есми" .
Конечно, помимо оружия и доспехов, кузнецы делали и более простые вещи. В московской переписи 1641 г. о кузнецах говорится: "делает подковы конские и всякое мелкое дело", "делает топоры и всякое черное дело", "делает скобы сапожные". По исследованиям кузнецких слобод Новгорода XVI века видно, что больше всего кузнецов в слободе специализировалось на простых работах: по изготовлению ножей, гвоздей, замков, скоб . (Илл. 4, 5)
Кузнечное ремесло требовало высокой квалификации и поэтому считалось "записным" (как и ремесла каменщиков и плотников). Для того, чтобы работать в слободе кузнецом надо было "записаться" в этот "чин", пройдя некоторое испытание мастерства. За этим следил слободской староста. В результате появлялось следующее свидетельство: "А у выписки <…> записных кузнецов, староста Пашка Матвеев с товарищи сказал, по святей непорочней евангельской заповеди Господней, еже ей ей, в правду: <…> записного кузнеца сын Петрушка Иванов всякия кузнечные дела <…> против своей братьи записных кузнецов в ровенстве делать умеет" . (Илл. 7)
Многие исследователи говорят о том, что кузнецкие слободы были более организованны, чем другие ремесленные слободы , и даже походили отчасти на европейские и западнорусские "цеха" (объединения мастеров). Для нас интересна та подробность, что западнорусские цеха, состоящие из ремесленников одной специальности, более походили на религиозные братства: объединялись вокруг церкви и имели своеобразную форму празднования престольного праздника (совпадавшего с днем памяти святого покровителя цеха). Праздник начинался с богослужения, а завершался торжественной трапезой.
Следы таких совместных трапез на Руси находим в памятниках древнерусской литературы, в былинах. Они назывались "братчины":
 |
| 6. Кузница. Древнерусская миниатюра. |
"Пошел Василий со дружиною,
Пришел в братчину в Никольщину.
Не малу мы тебе сыпь платим –
За всякого брата по пяти рублев,
А за себя Василий дает пятьдесят рублей,
А и тот-то староста церковный
Принимал их в братчину в Никольщину" .
Где проходили подобные братчины в древнерусских ремесленных слободах? Сведений об этом в исторических источниках не находим. Но не будет ли слишком смелым предположить, что помещения для них, находившиеся, по-видимому, при храмах, были отдаленным прообразом трапезных наших церквей ("обширных и низких палат, внутри которых располагались приделы" и "которые стали пристраиваться в XVII веке к ранним храмам XV-XVI вв." )? Однозначного объяснения происхождения названия "трапезная" в науке до сих пор нет.
Чаще всего в кузнецких слободах строились храмы свв. Косьмы и Дамиана, которые считались покровителями кузнечного дела , но и церкви, посвященные Cв. Николаю встречаются в этих слободах нередко. В одних только Заяузских кузнецких слободах (в Старой и в Новой) находим в 1624 г. два храма в честь Святителя Николая: церковь Св. Николая в Кузнецах (она же Живоначальной Троицы в Кузнецах), ныне – Св. Николая в Котельниках и церковь Николая Чудотворца в Кузнецах у Таганских ворот, ныне – Св. Николая на Болвановке у Таганских ворот . Б. А. Рыбаков в книге "Ремесла древней Руси" упоминает о хоругвях ремесленных цехов 1839 г. из Смоленского музея: на хоругвях кузнецов изображение Свв. Косьмы и Дамиана, на хоругвях серебряников – Св. Николая. Может быть не случайно, что мастера-серебряники жили в приходе нашего храма и в XVII в., и в XVIII в.: в переписи 1669 г. упоминается серебряник Алексей, в соседней конюшенной слободе Больших Лужников – Феодор и Елизар; в 1676 г. – серебряник Ивашка Степанов и Семен Федоров, Алексей Алферьев и Елизар Михайлов . В конце XVII – начале XVIII века в нашем приходе жил известный мастер серебряных дел, мастер басмы Никифор Пшеничный. Он пожертвовал нашему храму печатное Евангелие 1698 г. Еще один серебряник, Иван Афанасьев, заказал в 1703 г. новый иконостас для храма . Может быть такая "специализация" нашей Замоскворецкой слободы сложилась ранее XVII века и большинство мастеров и в XVI веке занимались ювелирным делом, были серебряниками? Вряд ли когда-нибудь можно будет ответить на этот вопрос определенно.
Жизнь Кузнецкой слободы
Жизнь ремесленной кузнецкой слободы была организованна. Рядом с храмом в слободе располагалась съезжая изба. В ней находилась канцелярия с подьячим во главе. Здесь хранились такие документы, как протоколы мирских сходов, сборные книги мирского тягла. Слобода управлялась мирским сходом, т.е. собранием всех слобожан. Сход выбирал старосту сроком на один год. Староста следил за качеством изготовляемых изделий, ставил на них клеймо ("орлил"), принимал в слободу новых мастеров. Он заведовал раскладкой по дворам податей, которые распределялись в зависимости от состоятельности слобожан: в этом отношении вся слобода делилась на людей "лучших", "середних" и "молодших". "Лучшие" платили подати больше, чем другие. Староста "наблюдал за общим порядком и спокойствием слободы, следил, чтобы в ней не проживали темные, неизвестные люди, ... лица, занимавшиеся корчемством, продажей и потреблением табака, игрой в "зернь" (кости) и карты" . Староста от лица всей слободы обращался к царю с челобитной о "мирских нуждах". Одна из таких челобитных донесла до нас собственноручную подпись старосты нашей Кузнецкой слободы середины XVII века: "Федка Кузмин" , кстати, свидетельствующую о его грамотности. Жалованье староста не получал, хотя слобода и имела "мирскую казну". Должность эта была почетна, старосты нередко награждались даже царскими жалованными грамотами, особенно за деятельность по расширению слободы.
Почему это было так важно? Чтобы ответить на это вопрос следует вспомнить, что Кузнецкая слобода была "черной" и население ее тоже называлось "черным", т.е. было обложено "государевыми" податями и повинностями. Этим оно отличалось от сословий привилегированных, так называемых "беломестцев", к которым относились бояре, дворяне, члены Гостиной и Суконой сотен (т.е. купцы) и духовенство.
Несмотря на свое невысокое положение в социальной иерархии, "черное" население городов имело особое значение в глазах высшей власти, сначала великокняжеской, затем царской – оно было их опорой. Поэтому великие князья, а впоследствии цари московские старались законами защитить эту часть населения городов. В договорных грамотах великих и удельных князей находим: "А закладники ны в городе не держати. А с двором человека в городе не купити. А блюсти ны их [нам их, черных людей] с одиного [т.е. всех до одного]" .
Чернослободцы получали от князей привилегии: они могли иметь промыслы и торговлю в Москве (боярским холопам, крестьянам, духовенству это было запрещено). В московских переписях середины XVII века встречаем указания, что тяглецы Кузнецкой слободы Семен Кузьмин и Васька Тихонов имели лавки на Бальчике (ныне Балчуг) в житном ряду . Но главной привилегией "черных" людей была их личная свобода. Именно ее они теряли, когда отдавали "в заклад" свою землю в городе, т.е. двор, и становились боярскими холопами.
С этим процессом закрепощения "черных" людей борется и царский Судебник 1550 г. и Соборное Уложение 1649 г. (Илл. 8) Оно запрещает продавать или закладывать "черные" дворы беломестцам (а так же иностранцам) под угрозой кнута. Царь Алексей Михайлович принимает специальные меры по укреплению "черных" слобод в 40-е гг. XVII века, приписывая к ним дворы патриарших и монастырских слобод: к нашей Кузнецкой слободе были приписаны 53 двора Кудринской слободы (бывшей патриаршей), 12 дворов Зачатьевского монастыря, 19 дворов Новодевичьего монастыря .
Особое значение городских "черных" сотен и слобод проявлялось в тяжелые для государства моменты. Когда царь Иван Грозный уходил из Москвы в Александровскую слободу и возложил опалу на всех бояр, приказных людей и духовенство, он сделал исключение для "черных" посадских людей Москвы, написав в грамоте от 3 января 1565 г., что де "гневу на них и опалы никоторой не имеет" . В ответ черные люди обещали "потребить государевых лиходеев и изменников". В Смутное время Нижегородская "черная" сотня, объединившись вокруг Кузьмы Минина, сыграла важную роль, став основой всего нижегородского ополчения, освободившего Москву и всю Русь от поляков .
Главной обязанностью "черных" людей было несение "тягла": плата денежного оброка в казну и исполнение ряда повинностей. Они были обязаны чинить старую и настилать новую бревенчатую мостовую; содержать караульные избы и решетки, запиравшие улицы на ночь; содержать в слободе водоналивные трубы, багры, топоры, крюки для борьбы с пожарами. За этим всем следили десятские, выбранные от каждых десяти дворов, которые находились в подчинении у старосты. В переписи Кузнецкой слободы 1669 г. находим имена десятских: Григорий Губенков, Ипат Филипов, Васка Чибес, Евтифей Федоров, Иван Абросимов. Должность десятских была хлопотна: один из них жалуется, что, когда он указал жителю своего участка на то, что "он живет не смирно", тот стал его бранить, бесчестить, и даже "замахивался поленом" .
И староста, и десятские находились под надзором "объезжего головы"– дворянина, назначенного Разрядным приказом. В его участке находилось несколько слобод. Он объезжал его, сопровождаемый подьячим и караульщиками из слобожан с бердышами. Именно объезжие головы составляли переписи дворов и следили за выполнением повинностей и противопожарных мер. Главная из этих мер заключалась в том, что зимой разрешалось топить печи в домах только с 1 до 4 часов дня, одновременно во всем городе. Летом же избы вообще не топили, а еду варили в отдельно стоящих поварнях, которые ставили на огороде . Поэтому ежегодно в апреле объезжие головы "избы и мыльни печатали, чтоб изб и мылен нихто не топил и сторожи, дневную и ночную, в редех – с 10 лавок, а в слободах – с 10 дворов по человеку учиняли, чтоб огня и всякого воровства нигде не было." Ночная сторожа дежурила у уличных решеток. (Илл. 9) Одной из обязанностей десятского было выбегать из дома ночью на крики о помощи. "День в старой Москве кончался рано и никому не позволялось появляться на улице позже урочного часа. Вообще ночью ходить по городу было разрешено только в крайнем случае и обязательно с фонарем; всякого, кто ехал или шел без огня, задерживали и отправляли в Стрелецкий приказ для допроса" .
Кузнецкая слобода на планах ΧVII в.
 |
| 13. А.Васнецов. У стен деревянного города. |
До нашего времени дошло несколько чертежей Москвы конца XVI–первой половины XVII века, на которых показано Замоскворечье. Это "Петров чертеж" (ок. 1597-1599 гг.), план Мериана (1638 г.), план Олеария (1634 г.), план Блавиана (1662 г.) и др. (илл 10,11, 12). Все они, кроме "Петрова чертежа", известны нам из иностранных источников и все, как предполагают исследователи, воспроизводят план Москвы из "Большого чертежа", сделанного по приказу Бориса Годунова в конце XVI века . Таким образом, по ним можно представить себе Замоскворечье этого времени.
В 1591-1593 гг. Замоскворечье было впервые обнесено стеной, т.е. вошло в черту города. Стена эта была деревянной и получила название "Скородом" за быстроту возведения. (илл. 13) Она изображена на всех планах. Застройка Замоскворечья внутри "Скородома" довольно свободна: она чередуется с пустырями – местами, занятыми лугами и выгонами для скота – так называемым "вспольем". Особенно большое пятно "всполья" находим на месте старого русла Москвы-реки ("старицы"). Оно сильно расширяется к югу. Даже когда в 1783 г. по линии "старицы" прокладывают Водоотводный канал, южная часть этого всполья, известная под именем "Знаменского луга" , остается незастроенной. Это видно на планах Москвы даже середины XIX века. Можно предположить, что именно по краю этого всполья располагались в XV и XVI веках кузницы. Ведь кузнечное производство было связано с огнем, а огонь был главной опасностью для деревянного города. Поэтому кузницы размещали подальше от деревянной застройки. Но после большого пожара Москвы 1628 года, после которого царь Михаил Федорович предпринял различные противопожарные меры, кузницы здесь были уничтожены .
Но для нас важен тот факт, что Кузнецкая слобода находилась на краю "всполья". Ведь и на "Петровом чертеже", и на "Сигизмундовом плане" мы находим на краю этого "всполья" изображения двух храмов. Можно предположить, что это храм Св. Троицы в Конюшенной слободе Большие Лужники (ближе к стене Деревянного города) и храм Св. Николая в Кузнецкой слободе. На планах Замоскворечья XVIII - начала XX веков видно, что церковь Св. Николая в Кузнецах и церковь Троицы в Лужниках были крайними перед вспольем: между ними и Водоотводным каналом нет ни одной церкви. (Илл. 14) Хотя надо признать, что и "Петров чертеж", и подобные ему планы XVII века достаточно условны и не отражают картины всей церковной застройки этого района: так например, мы не находим на них некоторых храмов уже существовавших в то время: церкви Св. Николая на Пупышах (известна по пожару 1565 г.) и церкви Спаса Преображения на Болвановке (известна с 1465 г.)
На "Петровом чертеже" видим две крупные улицы, разделяющие застройку восточной части Замоскворечья. Обе они начинаются от так называемого Живого моста через Москву-реку. Этот наплавной мост соединял Москворецкие ворота Китай-городской стены с Замоскворечьем. Левая из них шла до большого всполья у Серпуховских ворот (будущая Пятницкая улица) . Правая улица доходила лишь до начала Знаменского луга. Что это за улица? На месте какой из современных улиц она располагается? Можно предположить, что на месте нынешней Татарской улицы, т.к. Татарская улица делит застройку Пятницкой части Замоскворечья почти пополам. Кроме того, она проходит с востока от церкви Св. Параскевы Пятницы и, наконец, в древности она выходила, по-видимому, к Балчугу (об этом нам напоминает изогнутая линия Бол. Овчинниковского переулка), так же как делает это "восточная улица" на планах XVII в.
Если предположить, что это Татарская улица, то остается открытым вопрос, когда же сформировалась Кузнецкая улица? К 1676 г. она уже существует, т.к. упоминается в Переписи дворов "от Пятницкой улицы налево" . Более того, именно по ней переписчики проходят, описывая дворы Пятницкой части Замоскворечья. Надо отметить, что из трех имеющихся переписей XVII века этого района 1669, 1672 и 1676 годов, перепись "по улице" – последняя. Предыдущие описывают дворы по слободам, а не по улице. Это, видимо, более привычно.
Из этих переписей "от Пятницкой улицы, едучи с Живого мосту налево" мы узнаем, что Кузнецкую слободу окружали другие слободы (Илл. 15): на север от нее располагалась дворцовая Овчинная Конюшенная слобода с храмом Архангела Михаила, поставлявшая шерсть и овчины для государева двора и обслуживавшая царские конюшни. В XX веке на ее территории проводились археологические раскопки и был обнаружен водоем для промывки овечьих шкур. В 1632 и в 1653 гг. в ней было 103 двора. В 1669 г. – 113 дворов. Между Овчинной и Кузнецкой была расположена Татарская слобода, жители которой торговали лошадьми и обрабатывали кожи ручным способом на Москве-реке. В 1669 г. в ней было 25 дворов и большинство ее жителей именовались толмачами и переводчиками. Эта слобода соединялась с урочищем Толмачи с храмом Вмч. Никиты. На юг от Кузнецкой слободы располагалась уже упоминавшаяся дворцовая Конюшенная слобода Большие Лужники с церковью Живоначальной Троицы. В 1653 г. она имела 71 двор, в 1669 – 64 двора. За Знаменским лугом находилась дворцовая слобода Нижние Садовники с церковью Свв. Косьмы и Дамиана и Св. Николая на Пупышах. С запада к Кузнецкой слободе примыкала стрелецкая слобода "Матвеева приказа Вишнякова" с церковью Живоначальной Троицы.
Развитие застройки этого района в XVII веке было очень активным. Его можно реконструировать, сравнивая уже упоминавшиеся планы с первым топографическим планом Москвы, снятым в 1737 году под руководством И. Мичурина. (Илл. 14) За XVII век все всполье у Серпуховских ворот было застроено, Пятницкая улица удлинилась и, "повернув", вышла к этим воротам. На Знаменском лугу появился целый ряд новых кварталов, отделивший храмы Св. Троицы в Лужниках и Св. Николая в Кузнецах от всполья; появилась новая Лужнецкая улица;
Татарская улица удлинилась до Земляного вала . Новые кварталы возникли после появления Указа царя Михаила Феодоровича, по которому в Земляном городе разрешено было давать "порозшие земли" (пустыри) под дворы "смотря по людям, первая статья вдоль по 30 сажен, поперег по 20 сажен человеку, другая вдоль по 30 сажен, поперег по 15 сажен, третья вдоль по 30 ж, поперег по 10 сажен."
Этот переходный этап формирования новых кварталов и новых улиц отражен на плане Таннера 1678 г. (Илл. 16) Этот план интересен тем, что показывает разделение всей застройки на кварталы и появление переулков. На нем отчетливо виден еще не выпрямленный кусок Кузнецкой улицы, направляющийся к Фроловским воротам.
Еще один план Москвы XVII в. заслуживает особого внимания. Это "Сигизмундов план", сделанный для польского короля в 1610 г. (Илл. 19) Он выделяется среди других планов Москвы детальным изображением застройки города. По нему можно представить, как выглядела Кузнецкая слобода в XVII в.
Как выглядела слобода и храм в XVII в.
Вся застройка Замоскворечья в XVI -XVII веках была деревянной. Основным элементом ее был двор. Двор, как мы уже видели, был не только хозяйственной единицей, но и административной. Это был участок земли, данный слободским людям, с которого они "тянули тягло" - т.е. платили за него оброк в казну. Дворы могли быть разных размеров: например в Кадашевской Замоскворецкой слободе дворцовым ткачам давались участки в одно "дело" (240 кв. саженей), в пол "дела" (120 кв. саженей) редко в полтора "дела" зависела величина оброка . Последний участок считался очень большим – он ненамного был меньше, чем например церковный участок ц. св. Николая в Кузнецах (430 кв. саженей).
Все эти участки (дворы) содержали в себе необходимые постройки: жилой дом, хозяйственные помещения: сараи, чердаки, конюшни, погреба, мыльни (т.е. бани), обязательно колодцы с "журавцами".(илл. 17) Далеко от жилого дома, в "огороде" располагалась "поварня", строить которые было велено Государевым указом 1632 г.: "а печи где есть варить и хлеб печь, всяким людям велеть поделати в поварнях и на полых местех, а в избах однолично хлебов печь и есть варить не велети, а у которых людей поварен нет и тем людям печи велети зделати на огороде или в земле на полых местах, не близко хором" . Это была одна из противопожарных мер правительства царя Алексея Михайловича. Основания таких отдельно стоящих печей (они были круглой формы) были обнаружены во время археологических раскопок в Замоскворечье . Дворы были обнесены заборами с воротами, которые всегда имели двускатную крышу.
 |
| 18. А.Васнецов. Выход боярыни. На этой картине подробно изображена деревянная мостовая 17 века. |
На "Сигизмундовом плане" видно, что главное жилое строение обычно стоит вдоль улицы, тогда как огороды отнесены на зады и примыкают к огородам соседних участков. Улицы вымощены бревнами, которые клали поперек мостовой. "Несколько рядов деревянной мостовой XVII века мне лично пришлось увидеть при проведении у Большого Каменного моста в 1920 г. канализационной траншеи, а покойный А.М. Васнецов зарисовал ее", - пишет П.В. Сытин . (Илл. 18)
Поражает высота строений: высокие рубленые дома имеют два и три этажа. Об этом свидетельствуют и зарисовки иностранных путешественников, прежде всего, Адама Олеария, посетившего Москву в 1636г. (илл. 20, 21). Во всех этих домах первый этаж (подклет) был глухой, без окон, а второй (иногда третий) этажи имели окна, но маленькие и несимметрично расположенные.
Для жилья предназначались верхние помещения, которые назывались "горницей". Горница освещалась "окнами с рамами и слюдяными или "паюсными" перплетами, размещавшимися по лицу здания, и волоковыми окнами в боковых и задних стенах" . Горницы топились по-белому изразцовыми печами, дым из которых выходил через трубы. Эти трубы изображены Олеарием – т.е. в 1638 г. "верх" большинства московских домов топился по-белому. На "Сигизмундовом плане" трубы не изображаются, из чего можно сделать вывод, что еще в 1610 г. большинство домов в Москве топились по-черному. Этот способ, привычный для русских, производил большое впечатление на иностранцев: "когда топят, там быть никому от дыма невозможно – все должны оттуда уходить, пока не прогорит огонь; тогда опять входят в избы, которые теплы и жарки, точно баня" (Петр Петрей, 1608 г.).
Нижнее помещение, "подклет", с "русской" печью топилось по-черному, может быть, на протяжении всего 17 века. Внизу "помещались стряпущая, людские комнаты и кладовые, "казенки", в которых хранилась казна, т.е. имущество. Казенки были глухие, даже без дверей, т.к. ход в них был сверху из горницы" . По-видимому, в подклетах были жильцы, т.к. в "Переписных книгах" встречаем: "а у него живет в подклете садовник Малафей Трофимов" и т.п. Иногда горницы на подклетах у богатых хозяев ставились 2-3 рядом, тогда они соединялись сенями. Вот описание двора кузнеца Тимофея Максимова в Новгороде: "Горница на подъизбице, да сени на подсенье, да повалуша на подклете" . Повалушей называли летнюю (без печи) спальню.(илл. 22)
В 1633 г. в Москве после больших пожаров 1626 и 1629гг. был издан указ об уменьшении высоты построек: "ставить хоромы горницы невысокие с сеньми и повалуши на одних подклетах" - т.е. деревянные строения ограничивались 2 этажами. Были и избы, стоящие на земле ("поземные"). "А на том дворе две избы поземные, между ними сени о двух житьях, в сенях чулан досчатый, погреб с напогребицей, ворота с навесом… в огороде сад" (двор Агапа Васильева сына серебряника в Кадашевской слободе) .
Обилие садов в жилой застройке Москвы отмечали иностранцы: "при каждом почти доме есть сады для овощей и удовольствия" (Герберштейн. 1525г.) . Большую часть дворового участка занимал сад. В XVII в. его называли огородом: "в огороде 22 яблони, да груша, куст вишен, 3 куста серебряннику, да смородины 17 кустов красной доброй, 13 кустов красной же плохой, да белой куст, крыжу 11 кустов, да цветов куст пионии" . Были и огородные грядки, которые хорошо видны на "Сигизмундовом плане". "Об огородных овощах Ле Брюн рассказывает, что в большом употреблении была капуста, составлявшая единственную пищу бедных, которые ели ее по два раза в день, вероятно в щах. Огурцы также были очень любимы, их ели как яблоки и груши и во множестве заготовляли впрок, особенно люди зажиточные. Много также росло чесноку. В обилии рос хрен" .
Главным украшением города были храмы. Они стояли по краю застройки: или на улице, или на всполье. Все они были деревянные. "Сигизмундов план", так же, как "Петров чертеж" показывает два храма на краю всполья, которое впоследствии именуется "Знаменским лугом". Удивительна точность, с которой изображены на плане их архитектурные особенности. (Илл. 19) Южный из них (предположительно ц. Троицы в Лужниках) изображен шатровым. Над шатром видна главка, также как и над алтарем и двумя приделами (Св. Николая и Иоанна Предтечи). Северный храм (предположительно ц. Св. Николая в Кузнецах) – клетский, т.е. прямоугольный в плане сруб, с прирубленным невысоким алтарем с двумя окнами и двускатной крышей. Храм имеет две главки – над центральной частью и над трапезной. Перед храмом с западной стороны стоит отдельная невысокая, квадратная в плане звонница с четырехскатной кровлей, завершенная крестом. Окна в алтаре расположены высоко – можно сделать вывод, что храм выстроен на подклете. В этом деревянном храме находилась, по-видимому, икона Святителя Николая, которую и ныне можно видеть в местном ряду иконостаса главного алтаря. Она датируется концом 16 - началом 17 века (Илл. 23). Храм, изображенный на "Сигизмундовом плане" сгорел в 1611 г. во время пожара, устроенного в Замоскворечье поляками . Очевидно, что он был восстановлен в скором времени и, вполне возможно, в том же виде. Во всяком случае в Строельной книге 1657 года он показан еще деревянным.
По Строельной книге мы можем представить себе церковный двор и дворы причта, окружавшие его. Эта книга возникла в процессе работы, проводившейся по всей Москве по указу царя Алексея Михайловича после страшного "морового поветрия" (эпидемии чумы 1654г.). Старые кладбища возле церквей были переполнены (по некоторым данным погибло две трети населения Москвы ). По этой причине, а также из-за опасности распространения болезни, эти кладбища велено было огородить глухим забором в человеческий рост и более не использовать. Для нового кладбища землю "изыскивали" здесь же на церковном дворе и огораживали "надолбами изредка". Все работы производились за счет казны .
| 1 сажень=3 аршина 1 сажень=216 см 1 аршин=72 см |
Из описаний Строельной книги мы узнаем, что церковь св. Николая в Кузнецах с погостом окружали дворы священников (их было два), один из которых располагался на расстоянии 7 саженей от церкви (около 15 м). Кроме них упоминаются дворы пономаря Савки Ермолина, просвирни Авдотьицы Степановой, церковного сторожа Ивашки. На церковной земле оказались также дворы подьячего Григория Маркова, тяглеца Кузнецкой слободы Оски Кузмина. Именно эта земля и была отведена под новое кладбище. Кроме того, под него была взята "порожняя земля позади алтарей церковных" Последняя фраза особенно важна для нас, т.к. слово "алтарь" употреблено во множественном числе, это позволяет сделать предположение о том, что уже в 1657 г. в деревянной церкви Св. Николая в Кузнецкой слободе существовал придел во имя прп. Сергия Радонежского .
Жизнь церкви по документам XVII в.
 |
| 24. Документ XVII века. |
 |
| 25. Книги XVII века. |
Большие пожары, раз в несколько лет свирепствовавшие в Москве, не только наносили урон тогдашним жителям, но и привели к тому, что мы имеем обидно малое количество письменных документов по истории города XIV-XVI веков: все письменное делопроизводство государства, архивы приказов сгорели в ужасном пожаре 1626 года. "В Китае и в Кремле, и в церквах каменных и в государевых палатах, и на патриаршем дворе, и в монастырях, и в приказах всякие дела погорели, не только что дерево горело: и железо и камень горел" . Поэтому "богатство московских архивов" начинается лишь со второй четверти XVII века.
Это касается и истории московских церквей: редкие из них упоминаются в русских летописях более раннего времени или в связи, опять же, с пожарами, или с какими-нибудь важными историческими событиями. Подавляющее же большинство церквей Москвы впервые упоминается в окладных книгах Патриаршего казенного приказа под 7133 годом (1624/25 год по современному летоисчислению). Важность сведений, содержащихся в них, для церковной истории города была оценена И.Е. Забелиным, и под его руководством эти окладные книги были изданы В.И. и Г.И. Холмогоровыми в Москве в 1888 году . В то время окладные книги хранились в Московском Архиве Министерства Юстиции, ныне хранятся в Российском государственном Архиве древних актов (РГАДА).
В отделе "Приходские церкви за Москвою рекою" о церкви Св. Николая Чудотворца в Кузнецах говорится: "в 133 и 136 г. по окладу дани 16 алтын 4 деньги платил поп Никита; 140г., по новому письму прибыло дани 29 алтын 2 деньги. Данные окладные деньги рубль 12 алтын 4 деньги платили попы: Нефедий 143-152 годы; Андрей 154-161 годы, Алексей 162 г., Семен 164 г., Поликарп 165-189 годы, Пров Поликарпов 190-202 годы, Иван Данилов 203-1710 гг., дьякон Алексей 1711-1714 гг., поп Иван Данилов 1715-1725 гг., дьякон Иван Игнатьев 1732 г., дьячек Иван Савин 1733 г." .133 год – это 7133 год "от сотворения мира" (такой счет времени употреблялся в России до начала XVIII в.). Если перевести в привычную нам систему, получается 1624/25 г. (двойная цифра дается с учетом того, что год до начала XVIII века начинался с 1 сентября).
Что это за "дань по окладу", и кому ее платил поп Никита, первый известный нам священник нашего храма? Московский церковный округ, как и ныне, входил в область управления Патриарха, поэтому все приходы Москвы платили ежегодно "дань" на содержание Патриаршего двора и различные церковные нужды. Эта дань была двух видов: окладная (т.е. планируемая заранее) и неокладная (которую нельзя было рассчитать). К последней относились так называемые "венечные" сборы. Их платили за получение "венечных памятей" - особых грамот, дававших право на вступление в брак. Эти деньги платили люди, желавшие обвенчаться, священнику, а он платил их поповскому старосте, выдававшему за это "венечную память". Желавшие вступить в первый брак платили 2 алтына 3 деньги, во второй брак – 4 алтына 3 деньги, в третий брак – 6 алтын 3 деньги. Пошлины эти записывались в книгах по мясоедам (когда можно было совершать венчание): Госпожинскому (т.е. Успенскому), Рождественскому, Великоденьскому (т.е. Пасхальному), Петровскому .
Окладные сборы (составлявшие, конечно, большую сумму, чем неокладные) собирались со всех дворов прихода в зависимости от чина владельца двора. Так "в указе блаженной памяти св. Патриарха Филарета Никитича" 7140 (1631г.) написано: "с Московских церквей дани имать со дворов… с протопопова – по 6 денег, с попова – по 4 деньги, с дьяконова – по 2 деньги, с дьячка, с пономаря, с просвирни – по 1 деньге; со стольников, дворян, дьяков, с гостей – по 6 денег, с Гостиной Суконной сотни с торговых людей и с подьячих – по 3 деньги, со стрелецких сотников по 6 денег, со стрелецких пятидесятников и десятников – по 4 деньги, с рядовых стрельцов и с ямщиков – по 2 деньги, с Черных слобод старост и сотских – по 6 денег, со средних слободских людей – по 2 деньги, с молодших слободских людей – по 1 деньге со двора".
|
|
| 26. А.Васнецов. На крестце в Китай-городе. |
Эти окладные деньги московские священники приносили в первой половине XVII века в так называемую Поповскую избу (позже называлась Тиунской), членами которой состояли 8 поповских старост. Они были учреждены в 1594 г. первым Московским Патриархом Иовом, и у каждого из них "в заведении стояло по сороку попов" . Ежедневно церковные старосты (для Замоскворечья им был "Руновский поп", т.е. священник церкви Михаила Архангела в Овчинниках) сходились в Тиунскую избу, которая располагалась у ц. Покрова Божией Матери на Рву (собор Василия Блаженного) в Китае городе на Ильинском крестце (Илл. 26) для сбора даней. Здесь же у Тиунской избы собирались "безместные" попы и диаконы (они назывались "крестцовыми"), которых можно было за деньги нанять служить обедню – этим пользовались владельцы домовых церквей. Над поповскими старостами надсматривали пять протопопов. С 1659 г. в Тиунской избе "сидели" протопоп и ключарь Большого Успенского собора Кремля.
Успенский собор играл особую, объединяющую роль в церковной жизни города. Известно, что со времен Стоглава (1551г.) в Москве существовала следующая традиция: "от недели Всех Святых до Воздвиженья честнаго Креста Господня каждую неделю (т.е. воскресный день) после вечерни священники и диаконы со крестами, иконами и свечами в сопутствии прихожан, собирались к своему собору (в Москве их было семь, для Замоскворечья им был Ивановский за Болотом) и оттуда следовали в Большой Успенский собор, при звоне колоколов, с пением церковных стихир и там, в присутствии Патриарха молебствовали" .
Церковнослужители в XVII веке не только платили дань Патриарху (как считалось, за пользование церковной землей), но и получали жалование от Государя. Оно называлось "руга" и было записано в Ружных Розметных книгах. Сохранились Ружные книги 1681 и 1699 годов, в которых упоминается и наш храм . Руга была денежная и натуральная (овес – для корма лошадям и рожь – на хлеб и на просфоры, изредка – сукно). Натуральная часть руги давалась особо древним и значимым храмам: например, в Замоскворечье ее получали только церковь Климента Папы Римского, Вмч. Екатерины на Всполье и ц. Параскевы Пятницы. "Попу … 3 четверти с осминою без четверика ржи, овес тож", дьякону столько же, "просвирнице на просвиры – отдельно четь и два четверти ржи", из чего можно заключить, что в столичных храмах в XVII веке просфоры были ржаные!
Денежное жалование тоже зависело от положения той или иной церкви или собора в городской иерархии: например, протопоп "Собора Пречистой Богородицы Казанския" получал 29 рублей, да рожь, да овес, два попа – по 15 рублей, дьяконы по 12 рублей, дьячек – 8 рублей, пономарь – 2 рубля с полтиною. «В ц. Вмч. Парасковии, нарицаемыя Пятницы» за Москвою рекою двум попам, дьякону, пономарю – 7 руб. 4 алтына 1 деньга, в ц. Николая Чудотворца в Кузнецах попу, дьякону, посвирнице "вопче" (т.е. всего) 3 рубля 6 алтын 5 денег. Это жалование выплачивалось из Приказа Большого Дворца и только до 1699 года. В Ружной книге 7207(1699) года расписывается количество дворов в приходе каждой церкви и ставится помета "отставить (ругу) и кормитца приходом" – у всех церквей, кроме Кремлевских и монастырских. У церкви Св. Николая в Кузнецах помечено 65 дворов (30 дворянских, 20 посадских, 2 гост. Сотни, 10 подьяческих, 2 Крутицкого митрополита подьяческих, 1 патриаршего пристава). Николо-Кузнецкий приход является одним из самых больших приходов Пятницкой части Замоскворечья, уступая лишь приходу ц. Св. Параскевы Пятницы (90 дворов).
Слобода и приход.
Как соотносилась Кузнецкая слобода и приход церкви св. Николая? В период возникновения слободы (в конце XV- начале XVI вв.) границы их, скорее всего, совпадали. Со временем слобода росла и тяглецы Кузнецкой слободы становились прихожанами других храмов: С. К. Богоявленский считал, что Кузнецкая слобода находилась в приходах церквей Никиты Мученика, Спаса на Болвановке, и даже Параскевы Пятницы . Но к 60-м годам XVII века застаем уже такую ситуацию: приход церкви св. Николая – около 67 дворов или более, а Кузнецкая слобода в 1669 г. – 45 дворов, через 3 года – 30 дворов. Значит, в приход уже входили жители других слобод: Татарской, Большие Лужники.
Кроме того, некоторые жители Кузнецкой слободы, обозначенные в переписи 1669 года, в переписи 1672 года выделены в "Слободу прихода Никиты Христова Мученика", т.е. стали (или были?) прихожанами этой церкви . В их число вошли дворы наиболее знатных жителей Кузнецкой слободы, которые располагались по Кузнецкой улице от храма Никиты мученика (до 1935 г. стояла на углу Кузнецкой улицы и Старого Толмачевского переулка на месте нынешнего дома №4/12, илл.27) до церкви Св. Николая (это видно из переписи 1676 года). Это дворы дворянина Калины Яковлевича Безобразова, князя Федора Никитича Мещерского, стольника князя Степана Семеновича Волконского, стряпчего Михаила Микитича Хлопова, Даниилы Андреевича Хотяинцева, дворянина Саввы Ивашкина. Все эти люди, конечно, не были тяглецами черной Кузнецкой слободы, а поселились на ее территории, выкупив отданные в заклад земли и строения бывших тяглецов. Так как такие действия очень не приветствовались правительством царя Алексея Михайловича и были даже противозаконны (см. об этом выше), то в следующей переписи они уже не стали именоваться жильцами Кузнецкой слободы, а отделились от нее.
Надо сказать, что приход храма Св. Николая и в начале XVII века был одним из самых многочисленных среди окружающих церквей: у церкви Параскевы Пятницы было 53 двора, у церкви Михаила Архангела – 40 дворов, у церкви Никиты мученика – 38 дворов, у церкви Николая в Кузнецах – 67 дворов. В большинстве своем приход составляли люди простые, при их наименовании переписчики употребляют имя и фамилию, тогда как для людей знатных – имя, отчество и фамилию.
Прежде всего, это тяглецы черной Кузнецкой слободы: Борис Кондратьев, Семен Кочетков, Гаврила масленик, Семен Савельев, Алексей Лукьянов, Федор Иванов, Осип Гаврилов (в переписи 1676 года уже, видимо, его сын – Ивашка Гаврилов), Микифор Васильев, котельник Иван Еремеев, котельник Семен Федоров, котельник Константин Васильев, Алексей Серебряник, Алексей Игнатьев (в 1669 году он упоминается как тяглец Кузнецкой слободы, а в 1676 году – уже как член Суконной сотни, что означает, что он разбогател, "расторговался" и перешел в привилегированное объединение торговых людей – Суконную сотню).
Упоминающиеся в переписи профессии говорят о том, что тяглецы Кузнецкой слободы продолжали дело своих прадедов: были серебряниками и "котельниками", т.е. занимались литьем различных изделий: может быть, крупных (колоколов, пушек, медных и свинцовых листов, которыми покрывали кровли церквей), а может быть, мелких (нательных крестов, змеевиков и т.д.).
Кроме черных тяглецов в 60-70 годы XVII века прихожанами ц. Св. Николая являются люди других сословий, прежде всего, подьячие и другие мелкие служащие различных московских приказов: подьячий Дмитрий Ушаков, подьячий Стрелецкого приказа Григорий Меркульев, подьячий Приказа Новой чети (четверти) Сергей Головин, пристав Патриаршего приказа Клим Антонович Щербаков.
|
|
| 28. Знатный московит. 17 в. |
Были и знатные, состоятельные люди (Илл.28): дворянин Семен Богданович Сафонов, жилец Иван Иванович Борыков и стольник Петр Самойлов. Иван Иванович Борыков числится в Боярских списках XVIII века. С 1703 г. он отставной дворянин. Известен год его смерти – 1708. Дворянин Семен Богданович Сафонов умер, по-видимому, еще в XVII веке, т.к. в Боярских списках XVIII века значится только его сын: Сафонов Тимофей Семенович.
Но самым известным, оставившим след в истории прихожанином нашего храма XVII века был дьяк (в переписи 1676 года именуется стольником) Петр Самойлов. Он был владельцем сельца Бутово с тремя дворами (ныне ставшего большим жилым районом Москвы) и дьяком одного из самых больших московских приказов – приказа Казанского дворца, ведавшего всеми делами земель, находившихся за Волгой. Имя его в государственных документах начинает встречаться с 1669 года: "А у подлинной государевой грамоты подпись дьяка Петра Самойлова"; "А на обороте скрепа с подписью дьяка Петра Самойлова" .
Чаще всего его подпись встречается на документах об отводе земли, как, например, грамота "об отводе земли в Самарском уезде в Едамарском ухожье под черным Едамарским лесом в 7188 (1680) году служилому станичному мурзе Навдачь Шадрину": "вверх Крымзы речки на низ идучи по правую сторону поля от черного лесу, с кудрявого дуба на низ по Крымзе…, по правую сторону в гору прямо по суходолу, а на суходоле грань набита на березе, да вверх по суходолу грань набита на дубу и т.д." , - и "та подлинная грамота послана в Симбирск… в 7190 (1682) году за рукою дьяка Петра Самойлова, за справою подьячего Ивана Еремеева" .
С 1671 по 1675 годы дьяк Петр Самойлов находится в Астрахани: в 1671 году участвует в заключении мира и подписании договора с "калмыцким торгоутским владельцем Аюкой". Эти переговоры "против Астрахани на нагорной стороне Волги" возглавлял князь боярин Яков Никитич Одоевский.
В 1675 г. дьяк Петр Самойлов возвращается из Астрахани и, получив за царскую службу немалое вознаграждение, покупает двор в приходе церкви св. Николая в Кузнецкой слободе. По-видимому, он получает и повышение по службе, т.к. в 1675 г. застаем его участником разбора челобитной, поданной послом в Хиву и Бухару Василием Даудовым на сокольника Епенета Похвиснева из приказа Тайных дел, принимавшего участие в том же посольстве и "бранившего его всякою неподобною бранью…" и "хватавшего по полям сверх указу баранов и всякую птицу". Дьяк Петр Самойлов по приказу Ивана Михайловича Милославского зачитывает ответную челобитную Епенета Похвиснева в приказной палате . О важности этого "дела Бухарского посольства" свидетельствует тот факт, что возглавил его сам всесильный в то время боярин Артамон Матвеев, "великих государственных посольских дел оберегатель".
Но самая вершина государственной службы дьяка Петра Самойлова – это его участие в "дневанье" у гроба Великого государя Федора Алексеевича. Одновременно это оказалось и испытанием для него, и явило его мужество и самообладание. Царь Федор Алексеевич (Илл. 29) скончался в 1682 году 27 апреля. 28 апреля его отпевали в Соборе Архангела Михаила патриарх Иоаким "со властьми", т.е. митрополитами, архиепископами и епископами (в числе их было два будущих святителя: Иона Ростовский и Митрофаний Воронежский) и с того дня 40 дней служили ежедневно обедню и панихиду, "говорили псалтирь" и у гроба "сидели" трое знатных людей: боярин, думный дворянин и дьяк (это и называлось "дневаньем"). Но ровное течение этого церемониала было нарушено: 15 мая разразился Стрелецкий бунт. В этот день в Кремле стрельцы "сбросили на копья Михаила Долгорукова", изрубили Артамона Матвеева, убили стольника Федора Салтыкова, приняв его за Афанасия Нарышкина, "потом, увидя ошибку, отвезли тело к отцу боярину Петру Михайловичу Салтыкову с извинениями" . Пять дней бунтовали стрельцы, весь Кремль был в их власти, всюду стояли их караулы. 16 мая у гроба государя никого из бояр нет. 17 мая возобновляются панихиды и псалтирь, литургию служит еп. Митрофан Воронежский. И вот в это тяжелое время, 21 мая "сидели у гроба великого Государя боярин князь Борис Иванович Прозоровский да думный дворянин Алексей Иванович Ржевский, диак Петр Самойлов" . Как один из самых знатных и богатых прихожан, диак Петр Самойлов был, видимо, одним из главных вкладчиков при строительстве каменного храма Св. Николая в Кузнецкой слободе .
Построение каменного храма
В течение XVII века деревянные храмы Замоскворечья постепенно заменяются каменными. К 1657 г. каменными уже были церковь Св. Климента папы Римского, церковь Св. Екатерины мученицы в Екатериненской слободе, церковь Архистратига Михаила в Овчинниках (Илл. 30), церковь Св. Параскевы Пятницы и церковь Св. Троицы в Лужниках (с 1638 г.). В 70-е годы в камне отстраиваются стрелецкие храмы: в 1672 году – церковь Св. Николая в Пыжах (Илл. 31), в 1673 году – церковь Вмч. Георгия на Всполье, в 1678 году – церковь Св. Троицы в Вишняках.
Стрелецкие слободы располагались рядом с Кузнецкой слободой, с запада примыкали к ней. Начиная с XVI века, Замоскворечье было по преимуществу местом поселения стрельцов . Стрельцы были состоятельными людьми: они получали царское жалование и в то же время занимались торговлей и ремеслом (Илл. 32). Стрелецкие же начальники были богатыми людьми (Илл. 33). Именно они указаны как строители каменной церкви Живоначальной Троицы в Вишняках.
Это головы московских стрельцов Матвеева приказа Вишнякова пятидесятники Назар Перфильев и Андрей Оленов "с десятниками и со всеми рядовыми стрельцами, бывшими в осаде на службе Великого Государя в Чигорине" . Здесь же указан и повод к построению каменного храма – «сидение в осаде» в крепости Чигирине и героическая ее оборона против стотысячного турецкого войска в 1677 г. По царскому указу за «чигиринскую службу» все были награждены: от воевод до рядовых. Московским стрельцам было прибавлено к окладу по 7 рублей (очень большие деньги по тем временам). Эта была важная победа, одна из первых в начинающемся противостоянии России и Турции.
В соседстве со стрельцами Матвеева приказа Вишнякова жил еще один герой турецкой компании 1677 года: стольник князь Степан Семенович Волконский. Его двор находился между храмом Никиты Мученика в Толмачах и церковью Св. Николая в Кузнецкой слободе по правую сторону «Кузнецкого переулка» (нынешней улицы), т.е. задами двор его примыкал уже к стрелецким дворам .
Князь Степан Семенович Волконский известен с 1654 года, когда он получил от государя жалованную грамоту на вотчину в Костромском уезде за "литовскую службу". Он был в составе войска, возглавляемого его братом Федором Степановичем Волконским, когда был взят литовский город Петроков. В 70-е годы он вместе со своими сыновьями: Семеном, Гавриилом, Никитой, Игнатием участвует в Чигиринских походах на Украине, в боях с турками. В 1678 году в боях под Чигириным был убит его старший сын Семен, и князь Степан Семенович обращается к царю Федору Алексеевичу с челобитной. В ней он говорит о гибели сына, напоминает о том, что его родной брат князь Василий Семенович был убит в бою 28 июня 1659 года под Конотопом, "а у него самого пробита нога, и рука от татарского боя не владеть; и я от тех ран увечен" и просит тульские вотчины умершего бездетного родственника, чтобы ему было "с детьми с чего службу служить" . Конечно, государь Федор Алексеевич не отказал в просьбе старому заслуженному воеводе.
Все эти события происходят в 1678 г. В 1681 г. закладывается на месте деревянного каменный храм св. Николая в Кузнецах. Трудно представить себе, чтобы князь Волконский, живущий неподалеку, не участвовал бы в этом строительстве. Более того, смеем предположить, что он мог быть его инициатором – в память сына и в благодарность Богу за царскую милость. Есть, правда, одна деталь, которая может вызвать сомнения: если в первой переписи двор князя Волконского указан в Кузнецкой слободе, то во второй – в "слободе прихода церкви Никиты Мученика". Но мы уже говорили о том, что это, видимо, вынужденная мера, чтобы не писаться князю по "черной" слободе и не быть нарушителем царских указов . Но даже если князь Волконский был прихожанином церкви Никиты Мученика, мы знаем в ΧVII веке случаи, когда богатый и знатный человек строил не только свою приходскую церковь, но и соседнюю: гость Логин Кондратьевич Добрынин "на собственное иждивение" построил каменный (вместо деревянного) храм Св. Николая в Толмачах и церковь Воскресения Христова в Кадашах (два смежных прихода) .
Остальные "неизвестные жертвователи" – прихожане: дворяне, царские служащие, рядовые тяглецы. Храм строился "по благословению Святейшего Иоакима Патриарха" с 1681 г. по 1683 г.
Вспомним, на какое тяжелое время пришелся этот период. 15 мая 1682 г. разразился Стрелецкий бунт. Уже задолго до него стрельцы (Илл. 34) били челом на своих полковников, что они вычитают у них денежное жалование, заставляют работать на себя. В результате полковники эти были взяты в тюрьму и "биты батогами" и среди них – Матвей Вишняков . В несколько дней стрельцы из былых героев сражений с татарами и турками превратились в разъяренную толпу, которая не пощадила и воеводу, предводителя Чигиринских походов, Григория Григорьевича Ромодановского. "Все эти убийства сопровождались криками: «Любо ли?» - обращенными к окружавшему безоружному народу,… надо было кричать «любо!» и махать шапками… Убивши кого-нибудь, волокли… на Красную площадь; перед телом шли стрельцы как будто для почета и кричали: «Вот боярин Артамон Сергеевич! Вот боярин князь Ромодановский, вот Долгорукий,… дайте дорогу!" Можно представить себе, как неспокойно было в Замоскворечье в это время! Ведь, в основном, стрельцы жили именно здесь. Строительные работы наверняка были прерваны на некоторое время…
Но все же к 1683 г. храм был закончен и освящен. Его можно приблизительно представить по планам церковного участка и соседних владений XVIII века. "Это был трехапсидный храм с трапезной" и с одним приделом с южной стороны. "С запада примыкала прямоугольная в плане колокольня". Конструктивно храм представлял собой "бесстолпный четверик, перекрытый сомкнутым сводом". Снаружи он мог быть украшен ярусами кокошников. "Скорее всего, он был увенчан пятиглавием. Центральный барабан был световым (с окнами),а боковые – глухие". До нашего времени сохранилась похожая церковь этого же времени – Св. Симеона Столпника на Поварской (Илл. 35)
Индустриальный парк «Кузнецкая слобода» располагается в старинном русском городе Лебедянь, возникшем на берегу тихого Дона в начале XVII века.
Город Лебедянь знаменит не только живописной природой, великолепной архитектурой и вкусными ароматными сочными яблоками, но и развитой промышленностью.
Территория Парка благоустроенна, имеются удобные подъездные пути с асфальтовым покрытием и внутрипарковые дороги.
Гостевая парковка Индустриального парка - это асфальтированная площадка на 70 автомобилей. Имеется бесплатная парковка на охраняемой территории для 20 грузовых машин.
Выгодное географическое положение отличает Индустриальный парк «Кузнецкая слобода» от других площадок:
- расстояние до аэропорта в г. Липецк– 40 км, до железнодорожной линии – 4,8 км;
- близость автомобильной трассы М4 «Дон», расстояние до г. Москвы – 381 км;
- расстояние до «Морского порта Санкт – Петербург» – 1 100 км, Южного Морского порта Новороссийск – 1 200 км.
Индустриальный парк «Кузнецкая слобода» располагается в центре города, поэтому в шаговой доступности резидент найдет все необходимые ему объекты социальной инфраструктуры:
- магазины;
- банки и финансовые учреждения;
- центральная, стоматологическая и детские поликлиники;
- физкультурно-оздоровительный комплекс с несколькими спортзалами, теннисным кортом и бассейном;
- новый детский сад;
- парикмахерские;
- мастерские по ремонту обуви и пошиву одежды;
- фотосалоны;
- станции технического обслуживания автомобилей, автомойки;
- отделы проката автомобилей;
- кафе;
- городской кинотеатр;
- гостиница;
- элитное и эконом-жилье.
В радиусе 70 км от Индустриального парка располагаются:
- производитель чугуна, горяче-, холоднокатаного и оцинкованного проката, проката с полимерными покрытиями, электротехнической стали, метизной продукции – ОАО «НЛМК»;
- производитель чугуна, труб, соединительных фасонных частей - завод «Свободный Сокол»;
- мировой производитель крупной бытовой техники – завод «Indezit Int.»;
- ОАО «Особая экономическая зона промышленно-производственного типа «Липецк» и ее резиденты.
Собственная газовая котельная предназначена для теплоснабжения производственных корпусов, административных зданий Парка и части жилого поселка г. Лебедяни.
Сеть газопотребления включает в себя сеть внутренних газопроводов, газораспределительный пункт, газораспределительные устройства, оборудованные газовым оборудованием, системой автоматики безопасности и регулирования.
Газоснабжение осуществляется от подземного газопровода высокого давления Р=0,6 МПа, Ду150 мм.
Собственный водозабор, обеспечивающий производственные и хозяйственные нужды резидентов Парка, нужды котельной в обеспечении жилого поселка теплом и горячим водоснабжением.
Уровень подземных вод находится на глубине от 53 м до 102 м. Эксплуатация подземных вод включает в себя:
1 ступень – скважины № 1, № 2, № 3 (резервная) – подающие воду в накопительные ёмкости через погружные центробежные насосы производительностью 25 куб.м/час.
2 ступень – насосная станция, подающая холодную воду из накопительных ёмкостей по трубопроводу через 6 центробежных насосов.
Канализационная сеть является составной частью водопроводно-канализационного хозяйства. Предназначена для передачи образующихся от производственной деятельности промышленных и хозяйственно-бытовых стоков на городские очистные сооружения.
Электрическая сеть состоит из совокупности электрических подстанций, распределительных устройств и соединяющих их электрических линий, размещенных на территории Парка, и потребителей электроэнергии – производственных цехов и административных корпусов.
Установленная мощность всех подстанций составляет 8 793 КВА. Все подстанции оборудованы современными приборами учета электроэнергии. Наличие сводного плана инженерных коммуникаций.
Специально оборудованный конференц - зал для проведения конференций, выставок, семинаров, банкетов, фуршетов, презентаций и других официальных мероприятий.
На территории парка действует зона покрытия всех российских операторов сотовой связи, включая зону покрытия 3G.
Постоянный (выделенный) доступ в сеть Интернет.
На территории парка действует собственный медицинский пункт.
На территории парка действует круглосуточная охрана, пропускная система и видеонаблюдение. Работает парковка для сотрудников, гостевая парковка.
Описание продавца:
ООО "Управляющая компания Кузнецкая слобода"
Зарегистрирована 11 февраля 2012 г
Для удобства резидентов Управляющая компания оказывает следующие виды услуг:
- Содействие и помощь потенциальным резидентам Парка при размещении принадлежащих им (создаваемых ими) предприятий (подразделений) на территории индустриального парка, в том числе при разработке, экспертизе и согласовании необходимой для этих целей документации, выборе подрядчиков и заключении договоров строительного подряда, производстве строительно-монтажных и пусконаладочных работ, обеспечении необходимыми трудовыми, энергетическими, природными и иными ресурсами.
- Координация деятельности резидентов по производственной, снабженческо-сбытовой деятельности, кооперированным поставкам по России и импортным поставкам.
- Аутсорсинг по бухгалтерскому учёту, финансовым и экономическим вопросам, юридические консультации.
- Аутсорсинг по кадровым вопросам и HR, логистическим и таможенным аспектам деятельности резидента.
- Предоставление маркетинговых и PR услуг с индивидуальным подходом.
- Организация реконструкции и создание новой инфраструктуры в соответствии с нуждами резидента.
- Организация строительства производственных зданий и сооружений, складских и офисных помещений на площадке green-field (услуги «build-to-suit»: начиная от проектных работ - до сдачи объектов turn-key под «ключ»).
- Подбор стратегических партнеров и потенциальных инвесторов для дальнейшего развития бизнеса резидента.
- Содействие в привлечении дополнительного финансирования проекта резидента, включая содействие в получении финансирования по инвестиционному проекту от банковских структур, участие в конкурсных номинациях региональной власти.
- Круглосуточная охрана офисных, производственных и складских помещений.
- Предоставление и организация услуг связи (видео-связь, мобильная и стационарная связь).
- Кейтеринг (включая организация банкетов, презентаций).
Достоинства и недостатки индустриального парка:
Выгодное географическое положение отличает Индустриальный парк «Кузнецкая слобода» от других площадок: расстояние до аэропорта в г. Липецк– 40 км, до железнодорожной линии – 4,8 км; близость автомобильной трассы М4 «Дон», расстояние до г. Москвы – 381 км; расстояние до «Морского порта Санкт – Петербург» – 1 100 км, Южного Морского порта Новороссийск – 1 200 км.
В Новокузнецке создана зона экономического благоприятствования (ЗЭБ) “Кузнецкая Слобода”. Уже начало действовать первое предприятие в составе этой зоныКак рассказала нам заместитель главы города по экономическим вопросам Ирина Прошунина, соответствующий статус зоной получен и утвержден на уровне администрации Кемеровской области. Первый участник в составе ЗЭБ - учрежденный “Сибшахтостроем” завод горячего цинкования. Ведется поиск других хозяйствующих субъектов, подпадающих под требования зоны экономического благоприятствования. “Пока режим оповестительный”, - уточнила Ирина Сергеевна.
Территория опережающего развития - зона экономического благоприятствования (ЗЭБ) “Кузнецкая Слобода” со сроком действия особых условий на 5 лет создана в соответствии с распоряжением коллегии администрации Кемеровской области от 12 декабря 2014 года.
Промышленно-производственный тип ЗЭБ позволяет получить поддержку участникам, осуществляющим виды экономической деятельности, относящиеся к обрабатывающим производствам. “Кузнецкая слобода” расположена в Кузнецком районе города. Это крупный промышленный узел площадью 948 гектаров, где присутствует вся инфраструктура, развитая транспортная сеть и пригодные под строительство участки земли промышленного назначения различных классов опасности.
Чем привлекательно для инвесторов включение их в “Кузнецкую Слободу”? Им, со слов Ирины Прошуниной, оказывается поддержка, в том числе за счет уменьшения налоговой нагрузки. Предоставляемые налоговые льготы на региональном уровне позволяют инвесторам снизить налог на прибыль с 18 до 13,5 процента (в случае выбора упрощенной системы налогообложения - с 15 до 5 процентов), от уплаты налога на имущество участник ЗЭБ освобождается полностью. В настоящее время администрацией города Новокузнецка ведется работа по установлению льгот по земельному налогу и арендной плате за землю, что позволит уже со следующего года участниками ими также воспользоваться, уточнила Прошунина.
Полномочиями Управляющей компании “ЗЭБ “Кузнецкая Слобода” наделен МАУ “МФЦ города Новокузнецка”, что позволяет инвестору оформить документы и получить государственные и муниципальные услуги в кратчайшие сроки в режиме “одного окна”. Процедура подключения к инженерной инфраструктуре для инвесторов максимально прозрачна и осуществляется в кратчайшие сроки.
Инвестиционным советом при губернаторе Кемеровской области принято решение о включении в реестр участников ЗЭБ ООО “Сибирский завод горячего цинкования”. Согласно предоставленной информации, ООО “СГЗЦ” обладает наиболее современной и технологичной линией горячего цинкования на территории Сибири. Проект реализован в текущем году. Сегодня проходят пусконаладочные испытания, цинкуется экспериментальная партия.
Как пояснила Ирина Прошунина, администрацией города Новокузнецка в настоящее время ведется активная работа со вторым потенциальным участником, называть которого пока преждевременно. Данный проект предполагает строительство завода по производству индустриальных смазочных материалов, уточнила Ирина Сергеевна. “Некоторые потенциальные участники ЗЭБ “Кузнецкая Слобода”, подавшие ранее декларации о намерении осуществлять экономическую деятельность на территории ЗЭБ, проводят работу по поиску соинвесторов или программ кредитования, удовлетворяющих их требованиям, подбор и проверку поставщиков оборудования и т.д. После окончания подготовительных работ для реализации проекта потенциальные участники ЗЭБ “Кузнецкая Слобода” смогут направить документы в Департамент инвестиций и стратегического развития Кемеровской области с целью получения статуса участника ЗЭБ”, - говорится в материалах, полученных из администрации Новокузнецка.
Профессор зубов как идеолог новой власовщины Действия России в деле с возвращением Крыма он сравнивает с захватом гитлеровцами европейских государств, угрожая ей за это разгромом
Education in Great Britain - Образование в Великобритании (5), устная тема по английскому языку с переводом
Иван петрович павлов, открытия