В первые месяцы вов советская армия. Правда о первых днях великой отечественной войны. Трагическое начало. Приграничные бои

Давно собирался свести воедино цифры немецких трофеев в первые месяцы «русской кампании» 1941 года. Дело в том, что «военные стратеги» из лагеря советских патриотов тупичкового разлива, всячески приуменьшают потери пленных. То есть то, что бои были жестокими и потери убитыми огромными - этого вроде никто не оспаривает. А вот про пленных как-то не хотят говорить, всячески приуменьшая их численность. Поэтому просто приведу краткую справку о числе пленных и военной техники, захваченных вермахтом в крупнейших «котлах» в период до ноября 1941 года, т.е. в первые 4 месяца войны.

Резонный вопрос: откуда дровишки? То есть, откуда взяты данные? Данные взяты их капитального труда «История Второй мировой войны» генерала Курта фон Типпельскирха, служившего во время войны в генеральном штабе сухопутных сил Германии. Конечно, советским патриотам образца 2009 года, немецкий генерал не указ. Однако никто ещё до сих пор не опроверг выверенные и точные цифры Типпельскирха (хотя, думаю, аналитическо-тупичковый отдел должен впоследствии восполнить этот пробел и объявить Типпельскирха мудаком и метущимся либеральным интеллигентом). Да и вообще, чего-чего, а пунктуальности немцам не занимать, причём даже в неприятных для себя моментах. Так что данные в общем и целом точные. К тому же, говоря откровенно, более нигде, кроме как у немцев, взять данные о количестве советских пленных - негде. Советский Союз не имел точных данных о количестве погибших и пленённых своих солдат и офицеров. Это парадоксально, но это факт. Ужасная формулировка «без вести пропавший» скрывала за собой пленение, смерть, дезертирство - да всё что угодно. Но даже и точного количества «без вести пропавших» с разбивкой по годам и фронтам до сих пор неизвестно. Так что уж извините, но Типпельскирх - это видимо самый надёжный источник по цифрам пленных и военных трофеев.

К 22 июня немцами в районах стратегического развёртывания было сосредоточено: 81 пехотная дивизия, 1 кавалерийская дивизия, 17 танковых, 15 моторизованных, 9 охранных и полицейских дивизий. В качестве резерва главного командования на подходе находились ещё 22 пехотных дивизии, 2 танковые, 2 моторизованные дивизии и одна полицейская дивизия. Итого: 140 общевойсковых дивизий, плюс 10 охранно-полицейских дивизий (включая дивизии СС).

В трёх воздушных флотах (по одному на каждую группу армий), насчитывалось 1300 бомбардировщиков.

Кроме того, Венгрия соглашалась в случае начала войны с СССР выделить 15 дивизий. Но большая их часть была мало боеспособной. Муссолини отдал в распоряжение Германии экспедиционный корпус в составе 3 дивизий. От Испании была получена помощь в виде пресловутой «голубой дивизии», сражавшейся осенью 1941 года на Волховском фронте.

Кроме того Финляндия ещё 17 июня начала скрытую мобилизацию, но от политического союза с Германий уклонилась. Также готова была принять участие в войне Румыния, потерявшая незадолго до этого Бесарабию и мечтавшая о политическом реванше. Но румынская армия хотя численно была больше финской, но была хуже обучена и хуже вооружена, то есть Румынии само была нужна помощь Германии в доведения армии до ума.

Численность Красной Армии по немецким оценкам (которые в целом оказались верными), была следующей: 150 стрелковых дивизий, 36 мотомеханизированных бригад и 32 кавалерийские дивизии, из которых в начале войны 25 стрелковых дивизий, 7 кавалерийских дивизий и несколько мотомеханизированных бригад были связаны на других границах, в первую очередь на границе с Китаем (захваченным Японией). Немцы использовали собственную идентификацию частей и соединений Красной Армии. На самом деле организация бронетанковых войск в КА была несколько другой: основу составляли механизированные корпуса, а также танковые и моторизованные дивизии. Но это детали, интересные только специалистам.

В целом, по немецким оценкам, СССР в случае начала войны сразу же мог мобилизовать до 12 миллионов резервистов. Неясным оставалось только, насколько советская военная промышленность сможет вооружить мобилизованных людей. Мы-то теперь знаем, что эту задачу советская военная промышленность решить сразу же не смогла. В начале войны новые мобилизованные бойцы воевали по 2-3 человек на одну винтовку, когда один стрелял из винтовки, а двое других ждали, пока его убьют, чтобы взять его оружие. Впрочем, как показали первые месяцы боёв, вовсе не недостаток в личном стрелковом оружии был самой главной проблемой Красной Армии.

СССР ещё 10 апреля 1941 года решил привести в боевую готовность все войсковые соединения на Западе. А 1 мая начались мероприятия по военным приготовлениям. Это весьма примечательный факт и интерпретируют его по разному. Известна, например, точка зрения, что это свидетельствовало о намерениях СССР напасть на Германию. Эта точка зрения вроде бы подтверждается также тем, что 6 мая Сталин возглавил Совет Народных Комиссаров, то есть объединил в своих руках высшую партийную и государственную власть. Но хотел ли СССР напасть на Германию, а Германия нанесла упреждающий удар? Или же СССР просто ожидал нападения Германии, получая информацию о стягивающихся к границе немецких дивизиях. Но факт есть факт: нападение Германии никак не могло быть неожиданным. С детства нас приучали к мысли, что 22 июня 1941 года было настолько неожиданным для «партии и правительства» (читай - для Сталина), что только этим объясняются все последующие ужасные поражения первых месяцев 1941 года. Но факт остаётся фактом: дивизии Красной Армии начали готовиться к войне ещё за два месяца до 22 июня. Как бы уж этот факт кто ни интерпретировал.

Стратегические планы и разблюдовку дивизий по группам армий (коих, как все помнят, было три: «Север», «Юг» и «Центр»), опускаю. Останавливаюсь только на сухих цифрах главных военных трофеев и пленных, захваченных Вермахтом в первые месяцы 1941 года в различных т.н. «котлах». Проделав некоторую работу, я свёл эти цифры в следующую таблицу.

Сражение	Дата окончания	Пленные (чел.)	Танки	Орудий
Белостокский двойной котёл (Белосток и Минск)	10 июля	328 898	3 332	1 809
Первомайск-Новоархангельск-Умань (быол захвачено в плен 2 командующих армиями)	8 августа	103 000	317	858
Могилев-Орша-Полоцк-Невель-Смоленск	5 августа	310 000	3 000	3 000
Рославль	8 августа	38 000	250	250
район Мозыря	24 августа	78 000	144	700
Киев	26 сентября	665 000	884	3 718
Черниговка	10 октября	100 000	212	672
Вязьма	13 октября	663 000	1 242	5 412
Итого		2 285 898	9 381	16 419

Стало быть, всего за 4 первых месяца боёв в крупнейших котлах, в немецкий плен сдалось 2 миллиона 285 тысяч 898 солдат и офицеров Красной Армии , включая множество генералов и даже двух командующих армиями. Войска оставляли врагу в целости и сохранности танки и орудия. Как видим, немцы получили почти 10 тысяч танков (целых!) и 16 тысяч орудий. Немцы были просто шокированы, маршируя по русским дорогам и глядя на брошенные советскими экипажами полностью исправные танки и пушки. Помимо крупных котлов, в плен сдавались разрозненные отряды красноармейцев, которые самих «котлов» избежали.

Красноармейцы сдаются в плен.

Точной цифры пленных «малых котлов» и просто сдававшихся на милость победителя, определить невозможно. Всего по немецким данным к осени 1941 года у них в руках оказалось около 3 миллионов человек.

Крестьянки плачу, глядя на колонну пленных красноармейцев.

Это оказалось скорее неприятным сюрпризом, поскольку у немцев просто не было продовольствия, чтобы накормить такое количество свалившихся им на голову пленных. Всем нам с детства известны фильмы и книги про то, в каких невыносимых условиях томились пленные красноармейцы в немецком плену, буквально подыхая с голода. Это правда, так оно и было на самом деле. Но штука в том, что это всё было результатом не какой-то особой звериной жестокости немцев, а просто им нечем было кормить пленных.

Кто минимально представляет себе, что такое вопросы интендантского снабжения, тот поймёт, что даже при всём желании, даже в мирное время решить задачу размещения и кормёжки трёх миллионов человек - крайне непросто. А время было не мирное, да и, говоря откровенно, у немцев не было никакого резона как-то особенно заботиться о пленных красноармейцах, если сам товарищ Сталин сказал, что они никакие не пленные, а предатели и что с ними будет его не интересует. Вот такой вот добрый дядя: взял и объявил предателями, заслуживающими смерти, почти три миллиона своих недавних граждан. И ещё один момент. Немцам просто негде было взять провиант для питания пленных, поскольку продовольствие для вермахта присылалось централизовано с немецкой педантичностью и ни про какие лишние три миллиона ртов в бумагах ничего не говорилось. А на захваченной территории с питанием было туго. Почему туго? А товарищ Сталин и тут подсуетился.

Вот фрагмент обращения Иосифа Виссарионовича: «Нужно угонять весь подвижный железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять врагу ни килограмма хлеба…». Многим наверное памятны пронзительные кадры из фильма «Они сражались за Родину», когда остатки полка отступают ночью через полыхающие хлебные поля. Так выполнялся приказ не оставлять врагу ни килограмма хлеба. Вполне понятна при этом гневная реакция крестьян из фильма - ведь отступление Красной Армии обрекало их на голодную смерть зимой в силу уничтожения урожая. Вождя народов конечно же такие мелочи не волновали. Он считал, что отступая, надо оставить врагу только выжженную землю. То, что тем самым ужасный удар наносится по живущему на этой земле населению, Иосифа Виссарионовича волновало мало. У а уж о том, что заодно на голодную смерть обрекались миллионы советских пленных - это уж Вождя Народов точно волновать никак не могло.

Интересно, что когда в начале 1945 года Гитлер решил применить ту же самую схему, уничтожая всю инфраструктуру в полосах наступления союзников, министр промышленности Шпеер посчитал это безумием и саботировал приказы Гитлера, начав разрабатывать планы о том, как бы закачать в вентиляцию бункера отравляющий газ. В СССР ничего подобного не было. Советские комиссары беспрекословно выполняли все, даже самые безжалостные по отношению к своему населению, приказы Сталина.

Немецкий временный лагерь для советских военнопленных. 1941 г.

Но вернёмся к пленным бойцам Красной Армии, которые умирали во временных лагерях с голода. Известны случаи, когда немецкие офицеры просто распускали пленных, поскольку не хотели обрекать людей на мучительную смерть. Но это всё детали. Описывать их очень больно, потому что речь-то идёт не про пленных французов или жителей Буркина Фасо, а про пленных русских солдат и офицеров. Но резонный вопрос: а почему же они сдались в плен? Ведь можно объяснить попадание в плен, как это показано в фильме «Судьба человека» - едет солдат на машине, вдруг взрыв, машина перевернулась, пришёл в себя, а вокруг уже немцы. Что тут делать? Тут конечно плена не избежать. Но сдачу в плен сразу 100 тысяч человек или даже 600 тысяч, как это было в киевском котле и в районе Вязьмы, это-то как объяснить? Причём они сдались, не израсходовав боеприпасы, имея сотни исправных танков и тысячи орудий со снарядами. Но сдались в плен! Сдались после самого кратковременного окружения. Это как об объяснить?

В принципе, я согласен тут с товарищем Сталиным - это были предатели. Они предали ту страну, которая призвала их и дала в руки оружие, предали правительство этой страны. Это факт! И кто тут будет спорить, будет спорить с самим товарищем Сталиным. Но я ставлю вопрос несколько иначе: а какую страну предали эти три миллиона человек? Было ли когда-либо в русской истории, чтобы целые дивизии одна за одной сдавались в плен врагу, да ещё со всем оружием и боеприпасами? Нет! Такого в русской истории никогда не было! Это случилось только при гениальном товарище Сталине. Почему? Да потому что это была не Россия, а Совдепия. И предали эти люди не Россию, а сталинскую Совдепию, которая в предыдущий период показала себя во всей своей красе.

Совки любят поговорить на тему того, что «народ по настоящему любил Сталина». Знаете, истинная любовь народная хорошо проявляется в годины лихих испытаний, таких, как война. Или одетые в гимнастёрки парни, это не народ? Три миллиона - это не народ? Извините, это самый настоящий народ. Если сегодня для рассуждений о мнении народа достаточно трёх тысяч опрошенных, что считается «репрезентативной выборкой», то три миллиона человек в 1941 году были более чем репрезентативной выборкой - это была преимущественно молодёжь, то есть якобы то новое, что создала Совдепия. И они, сдавшись в плен, сказали чётко и недвусмысленно: «Мы не хотим защищать Советскую власть, Советское государство и лично товарища Сталин. Гори они синим пламенем и провалится им всем в тартарары». Очень даже репрезентативная выборка.

Ссылки на небывало сильный вермахт и его обширный опыт, полученный в прошлых кампаниях, поэтому де, Красная Армия в первые месяцы войны просто не могла оказать организованного сопротивления - неубедительны. Там и тогда, когда войска хотели сопротивляться, немцы получали адекватный ответ. Разве уже забыт подвиг защитников Брестской крепости? Просто подумайте, ну отбросьте эмоции: как это так получилось, что малочисленный гарнизон Брестской крепости в полном окружении, почти без боеприпасов продержался целый месяц и крепость немцами была взята лишь тогда, когда погиб почти весь гарнизон? И сравните это с месячной битвой за Киев, когда в плен немцам после всего недели окружения сдалось 600 тысяч человек с танками и пушками. Разница вопиющая. Гарнизон Брестской крепости хотел сопротивляться и героически сопротивлялся, хотя почти не имел к тому средств. А группировка Красной Армии в районе Киева не хотела сопротивляться и даже имея все возможности для продолжения боёв, сдалась немцам. Да представьте только, что было бы с немецким наступлением, если бы киевский котёл сопротивлялся бы также, как защитники Брестской крепости! А если бы также сопротивлялся Вязьменский котёл? Но они не хотели сопротивляться! И сдались после непродолжительной симуляции обороны.

Или другой пример. В октября 1941 года в районе Ростова части Красной Армии перешли в контрнаступление силами трёх армией и даже 29 ноября отбили у немцев Ростов (далее контрнаступление, правда, захлебнулось на реке Миус). Но факт есть факт: в октябре 1941 года в районе Вязьмы сдаются 663 тысячи человек при тысяче танков и пяти тысячах орудий, но в другом месте войска могут организовать такое сопротивление, что даже отбивают занятый немцами Ростов. Да и вообще, всюду немцы встречали разрозненное сопротивление мелких отрядов Красной Армии, с периодическим контратаками. Выходит, кто хотел воевать, тот воевал. И воевал очень успешно. Но это лишь делает более чудовищными факты «разовой» сдачи десятков и сотен тысяч войск в «котлах». Это, кстати, объяснимо с точки зрения мат.статистики. В малых группах наличие нескольких фанатичных комиссаров, коммунистов и комсомольцев, которые конечно же собирались защищать СССР до последнего, оказывало сильное влияние на других бойцов и малочисленные соединения оказывали сопротивление даже в окружении. Но в крупных контингентах влияние коммунистов уже нивелировалось и на первый план выступало общее глухое недовольство коммунистами и Сталиным, отсюда и такое огромное количество пленных. Известны случаи, когда коммунистов и комиссаров бойцы убивали перед сдачей в плен или же нейтрализовывали их, выдавая немцам.

Вообще, период июня-декабря 1941 года ещё ждёт своих исследователей. Исследователей не военной стратегии и тактики - тут-то как раз почти всё уже разжёвано. А исследователей тех общественных процессов, которые действовали в этот период. Пока же, при самом беглом изучении, можно сказать, что 1941 год - это была никакая не Отечественная война, а продолжение Гражданской войны. Это, конечно, весьма упрощённое утверждение, но лишь под этим углом события 1941 года могут быть объяснены без противоречий.

Ну и так, нечто вроде послесловия.

Крупнейшее военное поражение гитлеровской Германии, послужившее отправной точкой для решительного перелома в ходе войны - Сталинград. Как известно, акт о капитуляции был подписан Паулюсом 30 января 1943 года. В результате в советский плен попало 90 тысяч солдат и офицеров 6-й армии. Это было первое, после Иенской катастрофы 1804 года, военное поражение Германии в виде сдачи в плен целой армии. По воспоминаниям Манштейна, 5 февраля на совещании в ставке, посвящённом гибели армии Паулюса, Гитлер сказал следующее: «За Сталинград я один несу ответственность! Я мог бы, быть может, сказать, что Геринг неправильно информировал меня о возможности снабжения по воздуху, и таким образом переложить хотя бы часть ответственности на него. Но он мой преемник, которого я сам назначил себе, а потому я не могу допустить, чтобы на нём лежала ответственность за Сталинград». Несмотря на то, что Паулюс подписал приказ о капитуляции и сам сдался в плен, Гитлер не только не лишил его звания фельдмаршала (присвоенного ему незадолго до капитуляции), но объявил в Германии национальный траур, а все солдаты и офицеры 6-й армии, погибшей под Сталинградом, были объявлены героями.

Для чего я привёл в пример Сталинград? Для того, чтобы как-то умолить военный успех Красной Армии? Нет конечно, Сталинград в самом деле был крупным военным успехом Красной Армии. Но я просто хочу на примере Сталинграда, сравнив его хотя бы с обороной Киева, показать, что бывает, когда войска в самом деле хотят воевать.

Армия Паулюса прекратила сопротивление, когда практически кончились все припасы - боевые и продуктовые, в обстановке полного окружения, длившегося более двух месяцев и в лютые русские морозы. При этом в плен попало 90 тысяч человек. Битва за Киев длилась месяц, причём в полном окружении части Красной армии находились всего одну неделю. В немецкий плен, напомню, сдалось 665 тысяч человек (против немецких 90 тысяч в Сталинграде), при 884 танках и 3,7 тыс. орудий (в Сталинграде у 6-й армии вообще почти не оставалось целых танков и орудий). Я уже не говорю, что сражение за Киев проходило в идеальных погодно-климатических условиях, и бойцы Красной Армии не испытывали ни малейших проблем из-за погоды. Точно также не испытывали они проблем с боеприпасами и продовольствием. Ну и очень разительно отношение к своим пленным. Гитлер назвал солдат 6-й армии, включая Пауюлса, героями, Сталин называл всех пленных - предателями (его известная сентенция: «У Красной Армии нет пленных, а есть только предатели» - несколько миллионов предателей, сильно!). Ну и, наконец, Гитлер, запретивший Паулюсу оставить Сталинград, полностью признал свою вину за гибель 6-й армии, ни на кого не переложив ответственность. После Сталинграда никто не был расстрелян или снят с должности. Сталин никогда не признавал своей вины за военные потери Красной Армии и только то и делал, что перекладывал ответственность на генералов Кранной Армии. Как говорится, сравнение уж очень разительное.

Готовясь к нападению на СССР, фашисты в конце 1940 г. разработали план «Барбаросса», по которому рассчитывали еще до наступления зимы разгромить основные силы Красной Армии и победоносно закончить войну. Германия постепенно перебрасывала свои войска на территорию Польши, ближе к границе СССР. На границе с Беларусью германское военное командование к началу войны сконцентрировало самую мощную группировку армий «Центр», которая насчитывала 50 дивизий, 1800 танков, 14300 орудий и минометов, 1680 боевых самолетов, 820 тыс. солдат и офицеров. С советской стороны этим силам противостояли войска Западного Особого военного округа, который с 22 июня 1941 г. стал называться Западным фронтом. Он имел в своем составе 44 дивизии, 3 бригады, 8 укрепленных районов и Пинскую военную флотилию, 2202 танка, 10087 орудий и минометов, 1909 боевых самолетов. Общая численность войск Западного фронта составляла 672 тыс. солдат и офицеров.

О намерениях Гитлера напасть на советский Союз предупреждали разведчики, перебежчики, которые называли точную дату фашистского нападения. Тем более удивительным было заявление ТАСС 14 июня 1921 г. о том, что слухи о предстоящем нападении на СССР лживы и провокационны. Именно в этот день Гитлер собрал в Берлине всех командующих группами армии, чтобы выслушать их доклады о завершении подготовки к войне. На этом совещании Г. Гудериан заявил, что ему потребуется 5-6 дней, чтобы дойти до Минска.

На рассвете 22 июня 1941 г. германские войска пересекли границу СССР. Пользуясь безалаберностью железнодорожников, командования Брестского гарнизона, немцы перебросили из-за Буга эшелон с опломбированными вагонами, в которых были вооруженные солдаты и офицеры, на станцию Брест-Западный. Они заняли станцию и часть города, оставив в тылу пограничников и военных в крепости.

Неспособность командования предвидеть ход военных действий проявилась и в размещении воинских соединений Западного фронта в Белостокском выступе. Из 26 дивизий первого эшелона здесь было сконцентрировано 19, в том числе все танковые и моторизованные. 10-я армия должна была держать оборону в центре - наиболее сильная. По флангам стояли 3-я и 4-я армии - более слабые. Немцы об этом хорошо знали и наступление начали с флангов. В первый день войны 4-я группа Гоппнера прорвала фронт 3-й армии и в прорыв ворвался корпус Манштейна, к вечеру 22 июня 3 дивизии Красной Армии были рассеяны, а 5 других понесли потери до 70% личного состава. 14 мехкорпус в районе Пружаны - Кобрин в этот же день был почти полностью уничтожен. Здесь погибло около14 тыс. советских солдат.

В ночь с 22 на 23 июня командующий фронтом Павлов пытался организовать контрнаступление, но это привело к огромным потерям живой силы и техники. 23 и 24 июня погибли 6-й и 11-й мехкорпуса. Командование фронтом предприняло попытки задержать наступление немцев в районе Полоцк - Витебск. И эта попытка была безуспешной.

25 июня к северо-востоку от Слонима танки Гудериана и Гота завершили окружение частей, которые отходили от Белостока. 26 июня немцы захватили Барановичи, а 27 - большинство частей Западного фронта попали в новое окружение в районе Новогрудка. 11 дивизий 3-й и 10-й армий были уничтожены.

26 июня 1941 г. немецкие механизированные части подошли к Минску. Войска 13 армии удерживали рубежи до 28 июня. Героически сражались войска 100 стрелковой дивизии генерал-майора И.М. Русиянова в районе Острошицкого городка. К вечеру 28 июня немецкие войска заняли Минск. Отступая на восток, части Красной Армии вели тяжелые оборонительные бои. Все тяготы обороны страны были возложены на плечи простых солдат. Только 29 июня была дана директива СНК СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей, в соответствии с которой проводилась дополнительная мобилизация в Красную Армию. В июне - августе было мобилизовано более 500 тыс. жителей Беларуси.

Для борьбы с вражескими диверсантами и парашютистами создавались истребительные отряды. В середине июля было создано 78 истребительных батальонов. Для помощи армии было создано более 200 формирований народного ополчения. В восточные районы СССР было эвакуировано более 1,5 млн. человек, вывезено оборудование 124 предприятий, 5 тыс. тракторов, 674 тыс. голов скота. В восточные районы страны были эвакуированы коллективы 60 научно-исследовательских институтов и лабораторий, 6 театров, более 20 высших и средних специальных заведений, 190 детских учреждений.

В начале июля 1941 г. советское командование предприняло попытку создания линии обороны вдоль Западной Двины и Днепра. Три дня шли бои в Борисове. 14 июля под Оршей впервые были применены реактивные минометы. Жестокие бои развернулись в районе Бобруйска. С 3 по 28 июля продолжалась оборона Могилева. Только во время 14-часового боя на Буйницком поле было уничтожено 39 танков и бронетранспортеров противника. Тяжелые бои 12-19 августа шли за Гомель. К началу сентября 1941 г. вся территория Беларуси была оккупирована немецкими войсками.

В ходе оборонительных боев войска Красной Армии потеряли 1,5 млн. человек, 10 тыс. орудий и минометов, 5 тыс. танков и 2 тыс. самолетов. Несмотря на тяжелые потери, советские воины самоотверженно сражались, совершали беспримерные подвиги. В районе Гродно застава пограничников отбивала атаки фашистов в течение десяти часов. До конца июня 1941 г. стойко сражался гарнизон Брестской Крепости. В первые дни войны экипаж капитана Н.Д. Гастелло направил свой подбитый самолет на скопление вражеской техники и живой силы. Таранили вражеские самолеты в первые часы войны летчики П.С. Рябцев над Брестом, А.С. Данилов в районе Гродно, С.М. Гудимов в районе Пружан, Д.В. Кокарев.

Катастрофа Красной Армии в начале войны была следствием существования в стране жесткого тоталитарного режима. Одной из причин этой катастрофы была некомпетентность, самоуверенность партийного, государственного аппарата в центре и на местах. Руководство БССР в первые дни войны призывало население сохранять спокойствие, убеждало людей, что враг не пройдет. Принимались постановления о борьбе с «паникерами». В это же время готовились эшелоны для эвакуации сотрудников ЦК и государственных органов. За три дня до оккупации, в трагический для народа период, руководители республики, не объявив общей эвакуации, тайно в ночь с 24 на 25 июня покинули город. Оборона западных военных округов оказалась неподготовленной. В результате репрессий военных кадров во второй половине 30-х гг. было уничтожено около 40% наиболее подготовленных, опытных офицеров, генералов, маршалов. Маршал А.М. Василевский впоследствии заявил, что без репрессий 1937 г., возможно, войны 1941 г. не было б вообще.

Воспоминания

Проф. А.М. Ногаллер,

гвардии майор мед. службы

Первые месяцы Великой Отечественной войны

(Воспоминания очевидца)

В 2015 году Россия широко отметила важнейшее событие в мировой истории - День Победы в Великой Отечественной войне 9 мая. Значительно меньше внимания в прессе было уделено трагической дате начала войны - 22 июня 1941 года. Начало войны и первые ее месяцы хранятся у меня в памяти уже почти три четверти века. Как поётся в известной песне, «22 июня ровно в четыре часа Киев бомбили, нам обьявили, что началася война». Обьявление по радио диктора о начале войны звучит у меня в ушах до сих пор.

В начале июня 1941 года вместе с группой студентов 1-го Московского медицинского института им. И.М.Сеченова я был на летней практике после окончания 4 - го курса в районном городке Зарайске. Уже почти два года велась Вторая мировая война, и в СССР проводилась подготовка к возможному военному нападению в виде занятий по МПВО (местная противовоздушная оборона), включавшая в том числе мероприятия при объявлении воздушной тревоги. Во время летней студенческой практики мы много работали в хирургическом отделении местной больницы. В ночь с 20 на 21 июня была объявлена по радио воздушная тревога. Мы быстро оделись и побежали в операционную. Вскоре раздался сигнал отбоя, и мы вернулись в свои постели в общежитии.

В ночь с 21 на 22 июня вновь раздался сигнал воздушной тревоги, и меня разбудил сосед со словами: «Вставай скорее, тревога!». Сквозь сон я пробормотал, что вчера уже была тревога, на что он ответил: «Нет, это не учебная, а настоящая тревога, началась война!». В тот же день, 22 июня, с обращением к советскому народу выступил по радио председатель Совнаркома СССР В.М.Молотов, а 3 июля - И.В.Сталин. Говоря о коварном нападении врага и о вынужденном временном отступлении Красной Армии, Сталин вселил надежду на скорую победу, сказав, что еще несколько месяцев, может быть - год, и фашистская Германия рухнет под тяжестью совершённых ею преступлений. Никто не думал, что война продлится четыре года и цена Победы будет столь высокой.

Вскоре нас вызвали в Москву для продолжения занятий в институте. Наши занятия на пятом, последнем тогда курсе продолжались всего три месяца. Когда немецко - фашистские войска оказались на подступах к Москве, нам досрочно, без всяких госэкзаменов, по приказу наркома здравохранения СССР выдали дипломы об окончании института и присвоении звания врача.

В довоенное время дети поступали в первый класс школы с восьми лет. Но меня родители отдали в школу в семь лет. Возможно, это, казалось бы, незначительное обстоятельство спасло мне жизнь, ибо когда началась война, я был уже с высшим медицинским образованием. Многие из моих одноклассников не успели получить высшее образование и оказались на войне в должностях младшего командного состава или рядовыми.

Посещение лекций и практических занятий в институте было до войны строго обязательным. С начала войны можно было пропускать занятия, ибо многие студенты вынуждены были работать или дежурить во время воздушных тревог. Чаще налёты вражеской авиации осуществлялись в ночное время. Нам приходилось дежурить на крышах домов в ожидании падающих зажигательных бомб. Их надо было специальными металлическими щипцами вовремя схватить и потушить в ящике с песком, который обычно стоял также на крыше. Иногда бомбежка продолжалась всю ночь, а утром надо было идти на занятия. Так было в первый месяц войны, а затем фашисты стали сбрасывать преимущественно фугасные бомбы, и тогда по сигналу воздушной тревоги надо было идти не на крышу дома, а в бомбоубежище, в ближайшую станцию метро или обычный подвал, более или менее приспособленный для ночлега. Люди тащили с собой раскладушки, одеяла, детские коляски, подушки. С появлением темноты окна в квартирах тщательно завешивались, чтобы вражеские лётчики не видели жилых домов. Спустя месяц противовоздушная оборона Москвы укрепилась, и фашистские налеты почти прекратились.

2 августа 1941 года я с Миррой (Марианной) Медовой оформил брак. Я был в нее влюблен еще с первого курса, и мы вместе были на летней практике. В это время в стране была уже введена карточная система на продукты и одежду, но нам удалось отметить бракосочетание, купив по порции мороженого, которое еще продавалось свободно. Как-то на одной из улиц к нам подошла цыганка и предложила погадать по руке. Мне она нагадала долгую жизнь, а жене сказала общие фразы о радостях и трудностях в жизни. Мы ей не поверили, т.к. уже шла война и мне предстояло вскоре отправиться на фронт. Но предсказание цыганки оправдалось: я прожил долгую жизнь, а жена тяжело заболела после выхода на пенсию в 57 лет и умерла довольно рано.

В действующую армию в западном направлении от Москвы я попал в начале октября на должность старшего (и единственного) врача артиллерийского полка.

Под натиском превосходящих сил противника наши войска были вынуждены отступать в сторону столицы. Отступление шло с упорными боями. Орудия нашего полка били прямой наводкой по танкам, продвигавшимся вдоль шоссе. Противотанковых орудий и ПТР (противотанковое ружье) не хватало. Нередко пехотинцы поджигали наступавшие танки, бросая в них бутылки с зажигательной смесью. Не только в кино, но и в жизни было множество героических поступков, когда бойцы, имена которых часто остались не известны потомкам, жертвовали своей жизнью, чтобы не пропустить врага к столице. Они бросались под танки со связками гранат в руке или обвязывали себя гранатами и погибали вместе с горящим танком. Мы отступали вместе с пехотными частями от города Можайска до станции Кубинка. Это было, пожалуй, самое трудное время. Вспоминаются слова санинструктора медсанчасти полка Семена Мазнева о том, что «...кто не пережил отступление, можно считать, и не был на войне...». Во время одного из боев с наступавшими немецкими танками наш полк потерял половину личного состава и орудий. Как мне рассказывал впоследствии бывший начальник штаба полка Афанасий Степанович Антоненко, командира полка капитана В.Н. Иванова после этого боя хотели привлечь к суду военного трибунала, но пожалели.

А закончил войну Василий Николаевич Иванов в чине генерал-майора и со званием Героя Советского Союза.

Незадолго до начала войны нарком обороны К.Э.Ворошилов сказал, что у нас есть, что защищать, кому защищать и чем защищать. Мне пришлось слышать солдатский юмор, когда к выступлению К.Э.Ворошилова были добавлены слова «... и есть куда отступать».

В одном из боев был ранен командир орудия А. Винокуров. У него были множественные осколочные ранения грудной клетки и конечностей. После оказания первой помощи быстро удалось отправить его в ближайший медсанбат. Далее его отправили в полевой армейский госпиталь и в глубокий тыл. Я встретился с ним случайно в 1950 году, когда работал в клинике Института Питания в Москве. Александр Винокуров поступил в нее для лечения язвенной болезни. Он рассказывал мне, что ранения мягких тканей зажили относительно быстро, но один из осколков повредил позвоночник и спинной мозг, вызвав расстройство тазовых органов и паралич обеих ног. Пять долгих лет он был прикован к постели и не мог ходить. Несмотря на тяжелое ранение и недавно развившееся заболевание, он не упал духом. До войны Александр успел закончить десятилетку и кратковременные артиллерийские курсы. Лежа в постели, он начал углубленно изучать историю и философию, заочно сдал экзамены по всем предметам за университет, затем успешно защитил кандидатскую диссертацию. Ко времени нашей повторной встречи он медленно передвигался на костылях, водил машину, работал преподавателем философии в Московском университете. Не только «в здоровом теле - здоровый дух», но и наоборот: при сильном духе здоровеет тело.

Хорошо известна книга Б. Полевого «Повесть о настоящем человеке» о безногом летчике Алексее Маресьеве. Подобных случаев «настоящего человека», когда люди преодолевали свое увечье после ранения и добивались намеченной цели, мне приходилось встречать в годы войны и вскоре после нее немало.

К этому времени, как я уже упоминал, на нашем фронте появились первые реактивные пушки, установленные на грузовиках - знаменитые "Катюши". Зрелище действительно яркое, когда вылетают как бы по рельсам сразу 6-10 снарядов. "Катюши" приезжали на передовую, отстреливались и уезжали в тыл, чтобы это строго засекреченное оружие не попало в руки врага. Весь экипаж орудия состоял тогда только из проверенных офицеров. У немцев тогда не было подобного вооружения. Реактивные снаряды типа "Фауст" у них появились лишь к концу войны. При теперешнем развитии электронного и атомного оружия "Катюши" кажутся детской забавой, но тогда они производили сильное впечатление на наших бойцов, внушали нам надежду на скорую победу, а на врагов нагоняли страх.

6 декабря 1941 года Совинформбюро сообщило о начале контрнаступления наших войск. По всей огромной линии фронта, но преимущественно с флангов, окружавших Москву, началась артиллерийская подготовка, усилились налеты нашей авиации на вражеские позиции, а затем и продвижение вперед пехотных частей. Немцы вынуждены были отступать, но происходило это очень медленно, после тяжелых боев. Враг стремился удержать каждый опорный пункт, деревню, речушку. Каждое продвижение наших войск стоило больших жертв. Усилился поток раненых. Нашему полковому медпункту приходилось работать очень напряженно, производить обработку ран, накладывать повязки, вводить противостолбнячную сыворотку и обезболивающие вещества (морфий, пантопон).
Большие трудности были с эвакуацией раненых и доставкой их в ближайший медсанбат. Часто приходилось останавливать попутные машины, идущие налегке в тыл. Здесь уже не разбирались, кто «свой», кто «чужой», т.е. не из нашего полка. К концу декабря на нашем участке фронта наступило затишье.

В середине октября наступление немецко - фашистских войск было приостановлено. Я хорошо помню, как командный состав полка выстроили на опушке леса и зачитали приказ Верховного главнокомандующего И.В. Сталина. В нём говорилось о вынужденном отступлении Красной Армии и подчеркивалось, что дальше отступать нельзя. Лозунг «Ни шагу назад!» стал тогда руководящим девизом нашей армии.

Было ликвидировано двоеначалие, когда командир и комиссар (полка, дивизии, корпуса) обладали равными правами. После реорганизации структуры Красной Армии в октябре 1941 года командир отвечал за проведение боевых операций, а комиссар был переименован в замполита и отвечал лишь за идейно - воспитательную работу военнослужащих.

Были созданы заградотряды и СМЕРШ (смерть шпионам), что предотвращало необоснованные отступления и дезертирство. В войсках появились современные винтовки и ППШ (пистолет - пулемёт Шпагина). Вместо кубиков и шпал на петлицах появились погоны с разными размерами и количеством звёздочек в зависимости от воинского звания. В Красной Армии ввели дореволюционные звания: сержант, лейтенант, майор, полковник, генерал. Командный состав стал называться офицерами, и это не отождествлялось в сознании людей с белогвардейскими офицерами времен Гражданской войны. Звание воентехник, военврач были заменены едиными воинскими званиями с указанием лишь рода войск.

Мне вместо звания военврач 3 ранга и шпалы на петлицах присвоили звание капитана мед.службы с четырьмя звёздочками на погонах.

В битве под Москвой немецко - фашистская армия впервые потерпела поражение. Хотя исход войны окончательно определился после боев под Сталинградом и на Орловско - Курской дуге, эта битва имела решаюшее значение. Военный парад на Красной площади в Москве 7 ноября 1941 года вселил надежду на скорую победу в сердца командиров и бойцов Красной Армии.

За четыре года войны мне приходилось видеть много людей, умиравших от полученных ранений. Уже после войны, работая в клинике, я считал странным и недопустимым, что люди погибают не от ранений, а от каких -то там болезней, что нельзя предотвратить смертельный исход. Здесь мне хотелось бы помянуть Петропавловского, помпотеха (помощника по технической части полка). Я с ним дружил, иногда мы вместе посещали батареи на передовой линии фронта. Вспомнился такой случай. Подходим мы к артиллерийским батареям с пушками. Он мне говорит, что это не наша часть. Я говорю, что по лицам командира батареи или рядовых можно отличить, а 76 - мм. пушки все одинаковые. Нет, говорит он, каждое орудие имеет свои особенности, это ещё не наш полк. Мне его это замечание запомнилось на всю жизнь. Для него каждое орудие отличалось индивидуальностью, подобно тому, как лица людей имеют свои особенности.

Ежегодно 22 июня во многих изданиях появляются публикации, посвященные началу Великой Отечественной войны.

Многие авторы, из года в год, оперируя одними и теми же фактами, «рассуждая» одними и теми же штампами, не доводят свое повествование, даже до победы Красной Армии в битве под Москвой, описывая лишь отступления, «котлы» и пленения первых месяцев войны.

При этом, одни авторы обвиняют Сталина в некой пассивности, приведшей к тяжелым поражениям первых пяти месяцев войны. Другие чуть ли не повторяют текст приказа Гитлера, зачитанный немецким войскам на рассвете 22 июня 1941 года, обвиняя СССР в подготовке превентивного нападения на фашистскую Германию.

Видимо, поэтому в сознании значительной части современных читателей сформировалось странное противоречие. Они осуждают Сталина и за отказ от упреждающего удара при наличии, как им представляется, точных данных о времени начала войны, и, одновременно, осуждают его же за подготовку упреждающего удара по войскам фашистской Германии, якобы, спровоцировавших нападение Гитлера на СССР.

Характерно, что, пока, ни один из авторов не попытался однозначно предписать, а что же необходимо было делать в сложившейся обстановке и внятно объяснить причину, которая вынуждает их год за годом поднимать этот вопрос в одном и том же ключе.

Но более всего удивляют те авторы и читатели, которые, уже зная, обо всем том, что фашисты успели натворить в Польше, Дании, Норвегии, Греции, Франции к июню 1941 года, зная об уже работавших концлагерях и крематориях, осуждают гипотетический превентивный удар Красной Армии по фашистским войскам, сосредоточенным у границ СССР и, в этих же фантомных предположениях, находят оправдание нападению гитлеровских войск на СССР.

В публикациях многих российских авторов события первого месяца Великой Отечественной войны выглядят как абсолютный кошмар беспомощности Красной Армии, как торжество пораженческих настроений среди личного состава, бездарности высшего политического и военного руководства СССР.

Между тем, читая дневники Гальдера и Бока, воспоминания Гудериана и Манштейна, Миддельдорфа и Кареля, фиксировавших и комментировавших ход боевых действий и по горячим следам, и в кабинетной тиши, видишь события глазами людей, искренне ненавидевших СССР, относивших себя к числу гениальных полководцев, и замечаешь, как из сознания этих высокопоставленных фашистов улетучивалась эйфория от «успехов» первого дня войны, особенно, на главном, Московском, стратегическом направлении по прошествии всего двух недель боёв, как в их сознании, под воздействием беспрецедентных потерь в живой силе и технике, героизма и стойкости солдат и офицеров Красной Армии, исчезала уверенность в состоятельности их стратегии, а чуть позже утвердилось убеждение в неизбежности поражения.

Вот, например, как фиксировал в своем дневнике поведение Красной Армии в первый месяц войны, один из наиболее подготовленных, по меркам немецкой военной школы, командующий группой армий «Центр», фон Бок. Я опускаю описание побед и периодических многокилометровых бросков фашистских войск вперед, зафиксированных Боком. Эти данные давно заняли монопольное положение в большинстве публикаций.

Но, на мой взгляд, читателю будет полезно посмотреть на события этого месяца, на красноармейцев и командиров, на действия частей и соединений Красной Армии, глазами одного из наиболее амбициозных, преданных Гитлеру генерал-фельдмаршалов, искренне презиравшего все советское, славянское, тем более, коммунистическое и, следовательно, лишенного каких-либо мотивов приписывать положительные качества своему противнику, тем более, в первый успешный месяц войны, да ещё и в личном дневнике, не предназначенном для публикации.

Вот, что пишет о своём противнике генерал-фельдмаршал М.А.Ф-Ф. Ф. фон Бок, назначенный Гитлером командующим группой армий «Центр», в задачу которой и входил захват Москвы, с которым связывалась победа над СССР.

Итак, пошел второй день вторжения на территорию СССР и уже…

«23.06.41. …Проблемы на переправах у Бреста – такие же, как у корпуса Лемельзена, – затрудняют доставку горючего.

Противник продолжает удерживать цитадель в Брест-Литовске.

Русские упорно сопротивляются. Замечено, что в боях часто принимают участие женщины. Согласно показаниям военнопленных, политические комиссары стимулируют солдат к сопротивлению рассказами о том, что мы убиваем всех пленных! [Комиссары ещё не знали, что, на самом деле, большинство пленных были замучены голодом, сжигались живыми в печах концлагерей, умерщвлялись холодом и другими «медицинскими» экспериментами. - П.В. ] Тут и там русские офицеры стреляются, чтобы избежать плена.

24.06.41. Русские отчаянно сопротивляются; имели место сильные контратаки в районе Гродно против VIII и XX армейских корпусов; танковая группа Гудериана также приостановила движение из-за сильных контратак из района Слонима.

25.06.41. Сегодня после очень тяжелых боев наконец пала цитадель в Бресте… Около 15.00 пришло известие относительно того, что Верховное командование сухопутных сил планирует создание еще более тесного кольца окружения в намеченном районе! … Я в ярости, так как при этом мы, добившись крупного тактического успеха, упустим возможность достижения куда более значительной победы! …я, несмотря на кризисное положение XX и VIII армейских корпусов [Оказывается, на третий день войны целые корпуса попадали в кризисное положение. - П.В. ] , продолжаю настаивать на более широком охвате русских.

26.06.41. …Оказывается, кое-какие бункеры цитадели Бреста все еще продолжают держаться, и наши потери там высокие . Таким образом, рапорт от 25 июня соответствует истине далеко не полностью. [Оказывается, в немецкой армии нижестоящие командиры обманывали своих командующих. - П.В. ] Противник также продолжает удерживать кое-какие небольшие укрепленные узлы далеко за нашей линией фронта. Гудериан достиг района Барановичей, но там и застрял …

27.06.41. …Русские осуществляют повторные попытки выбраться из «котла» в тех пунктах, где давление «клешей» усиливается. Это приводит к серьезным кризисным ситуациям …Гот основательно продвинулся в направлении Минска, где вынужден в одиночку отбивать сильные контратаки русских танков. Между тем, если мы хотим создать новый, более крупный «котел», клещи в том районе необходимо начать смыкать, пусть даже ценой кое-каких издержек . [К вопросу об отношении к потерям в немецкой армии. - П.В. ] . …Русские, естественно, прилагают все усилия к тому, чтобы не позволить «клещам» сомкнуться. По этой причине они контратакуют там, где на них оказывается максимальное давление. …Поздно вечером пришло известие, что положение XXXXIII корпуса еще более тяжелое, нежели мы полагали … противник контратакует крупными силами у реки Зельвянка.

28.06.41. …Танковая группа Гота вошла в Минск; там продолжаются тяжелые бои [Как видим, войти в Минск, не значит захватить его. - П.В. ] . Правый фланг группы подвергается непрестанным атакам со стороны «котла»… 4-я армия все еще не в состоянии замкнуть кольцо окружения на восточном фронте «котла» – на реке Зельвянка… Наши потери нельзя назвать незначительными. Тысячи русских солдат скрываются в лесах в нашем тылу… Однако выловить их всех не представляется возможным, принимая во внимание обширность этих территорий. За сто километров от линии фронта, в Семятичах, 293-я дивизия продолжает сражаться за несколько сильно укрепленных дотов, которые ей приходится брать штурмом один за другим. Несмотря на сильнейший артиллерийский огонь и использование всех имеющихся… современных средств нападения, гарнизоны этих дотов упорно отказываются сдаваться .

29.06.41. Ситуация на правом крыле 4-й армии остается неясной… Русские просачиваются то тут, то там. Вчера XII корпус должен был атаковать… Атака захлебнулась … Помимо всего прочего неудачные атаки сковывают там значительные силы танковой группы Гудериана… надо же когда-нибудь «захлопнуть дверь»! Но если до вечера нам не удастся это сделать, придется танковые части из этого сектора вывести… Так как болотистая местность затрудняет продвижение техники, 9-я армия преодолеть расстояние от Дворика до Шары и захватить на ней мосты не смогла … Это не работа, а какое-то дьявольское наваждение ! Если мы задействуем для этого в районе Минска танки ударных групп, они будут скованы там до тех пор, пока не будет ликвидирован весь Белостокско-Минский «котел»… русские, скорее всего, будут прорываться на юго-востоке…

30.06.41. …Полевые командиры рапортуют, что русские делают вид, будто сдаются, после чего открывают по нашим войскам ураганный огонь . Подобные действия так обозлили наших людей, что они убивают на своем пути всех подряд. [Кто бы сомневался. - П.В. ] Впрочем, русские с нами тоже не церемонятся и, согласно рапортам, добивают наших раненых. [Чтобы «русские» имели возможность добивать немецких раненых, нужно, чтобы немецкие войска на восьмой день войны, местами, отступали так панически, что бросали своих раненых. - В.П. ] .

01.07.41. … Сложный рельеф – внутри «котла» находится Беловежская пуща – и упорное сопротивление русских, части которых время от времени прорываются сквозь тонкое кольцо окружения, являются главными источниками неуверенности и замешательства , каковые отмечаются в наших войсках.

02.07.41. …Мои опасения относительно того, что впереди нас ждут тяжелые бои , похоже, оправдываются… Верховное командование сухопутных сил продолжает выказывать беспокойство на предмет нашей способности контролировать восточный «котел». … Находящиеся в окружении русские части до сих пор серьезных скоординированных попыток прорыва не предпринимали. Остается надеяться, что у них не хватит для этого сил и в будущем. Конечно, существует опасность просачивания противника через наши позиции, особенно в юго-западном секторе фронта, где наши войска чрезмерно растянуты, но этого, как видно, не избежать …

03.07.41. …Противник занимает позиции на противоположных берегах Днепра и Двины… У нас в тылу постоянно стреляют. Сегодня русские в южном секторе фронта попытались вырваться из «котла»…

Так как мы до сих пор не захватили ни одной русской топливной цистерны, транспортировка на фронт горючего может осуществляться только в немецких цистернах. [К вопросу об организации эвакуации подвижного состава в тыл СССР. - П.В. ] .

04.07.41. Ездил через Брест-Литовск в Барановичи. Брестская цитадель выглядит ужасно… Сопротивление в восточном «котле» ослабевает. Под Минском 50 000 человек сдались военнослужащим 12-й танковой дивизии. Кормежка и транспортировка в тыл военнопленных представляют неразрешимую проблему для танковых дивизий, находящихся на острие наступления. [Кормить военнопленных Гитлер не планировал. Поэтому Бок мог приписать и 100 000 пленных. Недостачу можно списать на смерть от голода по дороге. - П.В. ] .

05.07.41. …Потери в личном составе серьезные . Материальная часть тоже сильно пострадала – в результате непрекращающихся боев и езды по ужасным дорогам… В пехотных дивизиях более всего страдают лошади-тяжеловозы. Пыль, жара и плохие дороги быстрому продвижению пехотных частей отнюдь не способствуют. Походный порядок часто нарушается, а в некоторых случаях он откровенно плох. Потери XII корпуса, к счастью, тяжелыми не назовешь . [Так, все-таки, серьёзные или не тяжелые? - П.В. ] .

06.07.41. …Время идет, а оборона русских на Днепре перед фронтом Гудериана все крепнет . Тут и там противник бросает свои войска в контратаки против южного крыла в районе Жлобина и даже на западном берегу Днепра. Пришло известие о неожиданном появлении частей противника в тылу армии к северу от Березины. Пока неясно, какие это части – возможно, парашютисты. Воздушная разведка сообщает о концентрации русских войск вокруг Гомеля… Говорят, положение в Минске просто ужасное. Большой город превратился в груду развалин [Видите ли, сам превратился. - П.В. ] , среди которых в поисках пищи бродит гражданское население… Выбора у нас нет: необходимо передислоцировать за линию фронта несколько дивизий для обеспечения контроля над захваченными районами… Коммунистическая система, осуществлявшая жесткий централизованный контроль над всеми сельскохозяйственными фермами и промышленными предприятиями, разрушена. Кроме того, здесь нет частных магазинов; в этой связи не представляю, как Штаб Розенберга намеревается разрешить проблему обеспечения гражданского населения продовольствием [Эту проблему планировалось не решать вообще. - В.П. ] .

07.07.41. …Как выяснилось, на западе от Днепра противник все еще противостоит нашим войскам на фронте XXXXVI и ХХХХII армейских корпусов. При подобных обстоятельствах мой план относительно переброски XXXXVI армейского корпуса на север и наступления танковой группы Гота на северном фланге группы Гудериана может осуществиться лишь частично… В расположении 4-й танковой армии на протяжении двух дней идут проливные дожди…, состояние дорог просто неописуемое, все передвижения осуществляются лишь с большим трудом, вызывая перенапряжение материальной части и переутомление личного состава.

08.07.41. …Гот… отдает себе отчет в том, что атака его группы является нашей последней попыткой опрокинуть силы противника, сосредоточенные на Двине, и прорваться к Смоленску. Если эта попытка провалится, нам придется ждать подхода главных сил 9-й армии…. Противник крупными силами контратакует плацдарм у Десны, где части корпуса Кунтцена форсировали Двину. Русские, примкнув штыки, контратакуют позиции корпуса волнами, которые следуют одна за другой. По счастью, все эти контратаки отбиты.

09.07.41. …По моему мнению, запланированное ранее наступление 2-й танковой группы через Днепр в районе Старого Быхова и Шклова – плохая идея. Много драгоценного времени будет затрачено на подготовку, и может статься, что представившаяся нам возможность развить успех группы Гота будет безвозвратно упущена. Любопытно, что до сих пор попытки использовать штаб-квартиру 4-й армии в качестве промежуточной инстанции между танковыми группами и штаб-квартирой группы армий ни к чему хорошему не приводили!

10.07.41. …Вот что вызывает у меня сильнейшую головную боль: я не знаю точно , сражается ли еще противник за Днепр или уже начал отход! Я знаю, что он в состоянии держаться только до тех пор, пока не подойдут мои пехотные дивизии, зато начать отход он, к сожалению, может в любое время. Позвонил Гальдеру и коротко обрисовал ему создавшееся положение. Он тоже не в восторге от того факта, что 4-я армия дробит свои силы, вводя их в бой по частям.

11.07.41. …Достигнутый сегодня 4-й танковой армией успех впечатляющим не назовешь. Тут и там армия обеспечила себе немного жизненного пространства. В крайней оконечности северного крыла атаки быстро захлебнулись .

12.07.41. Захваченный секретный пакет открыл нам глаза на то, что русские подтянули к фронту еще одну армию в составе шести дивизий, включая танковую, и бросили их в бой в районе Витебска. Из этого следует, что противник собирается удерживать свои позиции на Днепре…

13.07.41. …Поехал к Клюге… и изложил ему свою позицию: противник терпит серьезные поражения только в одном месте на Восточном фронте – в зоне ответственности группы армий «Центр»… [Иными словами, ни на северном, ни на южном направлении Красная Армия не имела к этому времени серьезных поражений. Трудно сегодня найти публикацию, в которой бы поддерживалась эта оценка Бока. - В.П. ] . Позже пришло сообщение о том, что противник задействовал в сражении между Витебском и Оршей новые силы. Теперь понятно, что все предыдущие рапорты относительно того, что противник начал отступать, являются, мягко говоря, преждевременными .

14.07.41. …Если Полоцк не удастся взять с хода, его следует окружить пехотными частями и штурмовать дот за дотом, дом за домом [Вот, что, наконец, понял Бок после трёх недель войны против Красной Армии. Этого он не мог бы извлечь из опыта войны в Польше или Франции. - П.В. ] , предоставив возможность танковым и моторизованным частям двигаться мимо него в восточном направлении.

15.07.41. … Русские начинают наглеть на южном крыле 2-й армии. Они атакуют около Рогачева и Жлобина. Под Гомелем русские также демонстрируют активность … О первых вспышках активности в этом месте нам доложили только сегодня ночью. Известно, однако, что наступление по болотистой местности XXXV корпуса развивается медленно и сопряжено с большими трудностями! … Русское радио объявило, что в Красной Армии восстанавливается институт военных комиссаров. Это означает, что руководство частями, не так давно переданное в руки военных, снова будет в значительной степени осуществляться комиссарами. В целом это может свидетельствовать о том, что в руководстве страной и армией возобладала жесткая линия. Вечером мне нанес визит глава военной разведки адмирал Канарис; он опасается худшего. [Жаль, что Бок не прислушался к мнению Канариса. - П.В. ] .

18.07.41. …Положение на южном крыле 2-й армии ухудшилось . Противник на этом направлении нарастил свои силы до восьми дивизий; кроме того, согласно данным разведки, у русских есть в резерве танковый корпус. …Противник направляет по московскому шоссе к Смоленску дополнительные силы.

19.07.41. …Пока что противник задействует для атак южного фланга группы Гудериана разрозненные сводные части и подразделения. Но это в любой момент может измениться. Я могу быть уверен в нашей победе под Смоленском только при том условии, что 2-я армия переправится через Днепр и начнет развивать наступление на его восточном берегу… При всем том противник продолжает контратаковать и на юге.

20.07.41. …Сегодня разразился настоящий ад! [Бок еще не догадывался о грядущем Сталинградском котле. - В.П. ] . Утром пришло известие о том, что противник прорвал позиции группы Кунтцена под Невелем. … Кунтцен послал свое самое мощное боевое соединение, 19-ю танковую дивизию, в направлении Великих Лук, где она ввязалась в бессмысленные затяжные бои. Под Смоленском противник начал сегодня ночью мощное наступление . Крупные силы противника также наступали в направлении Смоленска с юга… На южном крыле 4-й армии 10-я моторизованная дивизия была атакована со всех сторон… разрыв между двумя танковыми группами на востоке от Смоленска так до сих пор и не закрыт!

21.07.41. …Утром пришло сообщение, что «дыра» на востоке от Смоленска закрыта…, вечером я получил совсем другие сведения. [Немцы не разучились врать командованию и через месяц после начала войны. - П.В. ] . Летчики сообщили, что крупные силы противника движутся из «котла» в восточном направлении.

Весь день одна за другой следовали мощные атаки противника против южного фланга и фронта 2-й танковой группы, против восточного фронта 3-й танковой группы и в направлении Смоленска. Ситуация на южном крыле ХХIV танкового корпуса приобрела такой угрожающий характер, что я вынужден был отдать приказ 2-й армии срочно восстановить положение. …Более того, чуть позже армия стала разворачивать и IV корпус, чтобы противостоять русским войскам, непрерывно атаковавшим южное крыло группы армий.

Нельзя отрицать, что наш основательно потрепанный оппонент добился впечатляющих успехов ! Рапорты воздушной разведки указывают на то, что противник задействует против нашего южного фланга дополнительные силы.

22.07.41. …Нам меньше всего нужно иметь у себя в тылу озлобленное население… мы должны приложить все усилия для того, чтобы заставить людей работать на нас добровольно. [Запоздалые хлопоты. - П.В. ] . В деревне это может быть достигнуто посредством наделения крестьян землей или обещания оставлять им часть собранного урожая. …Мы также можем добиться хороших результатов путем введения официального воскресного дня для отправления религиозного культа; при этом церкви… снова получат возможность проводить воскресные службы.

…Глава экономической службы пожаловался на то, что армия забрала с собой сельскохозяйственные машины , так что убирать урожай теперь придется чуть ли не голыми руками. Однако он надеется выправить ситуацию, если на новые земли приедут немецкие крестьяне со своим инвентарем. Кроме того, он сообщил, что некоторые предприятия – такие как кожевенные мастерские, красильни, булочные, пивоварня и тому подобные, у которых остался запас сырья, уже начали работать.

Правда, у одного красильного предприятия возникли определенные трудности, так как солдаты «СС» расстреляли 60 рабочих-маляров, обвинив их в том, что они коммунисты!

…Русские продолжают упорно обороняться в районе Могилева, так что атаки двух наших лучших дивизий имели на этом направлении лишь весьма ограниченный успех….

Для того чтобы спланировать свои следующие шаги, штаб-квартира Клюге направила группе армий запрос относительно того, сколько, по мнению наших штабистов, нам потребуется пройти в восточном направлении, чтобы отбросить противника и вырваться на оперативный простор. Изыскания по этому вопросу только еще начались, когда позвонил Браухич и сказал, что согласно приказу фюрера дальнейшее наступление танковых групп в восточном направлении совершенно исключается! ».

Таким образом, уже к 22-му июля 1941 года Красная Армия своими активными и героическими действиями не только сорвала блиц-криг, но и, фактически, выиграла битву за Москву. Бок гордился тем, что он воюет лучше всех остальных немецких маршалов, слабо понимая отрицательные последствия своего эгоизма.

К этому времени Гитлер, наконец-то, получив более адекватное представление о военной экономике СССР, о вооружении, снабжении и управлении Красной Армии, понял, что, если Бок будет продолжать так же успешно наступать в направлении Москвы, а северная и южная группы армий будут воевать с прежними, местами, практически, нулевыми «результатами», то многочисленные советские войска, сосредоточенные южнее, могут ударить по предельно растянутым коммуникациям группы армии «Центр» и уже в 1941 году сделать то, что они сделали в 1942 году, под Сталинградом.

Поэтому, Гитлер решил продлить свою агонию и спасти Бока от сокрушительного удара с Юга. Но и Бок, и многие другие генералы, проученные Красной Армией в первый месяц войны, заявили Гитлеру, что, в таком случае, Москву захватить не удастся вообще.

Все они оказались правы. Гитлер спас группу армий Бока от сокрушительного удара с Юга. А Бок и Гудериан, как и обещали, в случае поворота направления наступления, не взяли Москву. Просто, они затянули свою агонию.

Т.е. гитлеровская авантюра уже к 22 июлю 1941 года переросла в затяжную агонию потому, что, с военно-стратегической точки зрения, и по свидетельству дневника Бока, первый месяц войны совершенно не походил на «избиение младенцев», как в Польше или во Франции. Красная Армия, в целом, оказалась несгибаемым противником.

Жаль, что до сознания Бока, как и Гитлера, не дошла в должной мере оценка Фридриха Второго Великого, данная им русскому солдату. А про советского он не мог знать.

8. Первые месяцы войны

Ранним утром 22 июня меня разбудил настойчивый телефонный звонок. Недоумевая, кому я мог понадобиться так рано, притом в воскресенье, подошел к телефону и снял трубку. Звонил управляющий делами НКИД М. С. Христофоров, живший в этом же доме. Без всякого приветствия и в тоне упрека он сказал:

– Ты, конечно, еще спишь и, значит, не знаешь, что началась война.

– Ты не шутишь? – спросил я без всякой уверенности в утвердительном ответе.

– Какие тут могут быть шутки! – вспылил Христофоров. – Вот слушай! В двенадцать часов по радио выступает Вячеслав Михайлович. Слушать его будем в наркомате. Он распорядился, чтобы все завы немедленно явились в наркомат и собрали всех своих сотрудников, кого смогут оповестить. Машина за нами диспетчером выслана, будем ждать ее возле нашего дома. Поедешь вместе со мною и другими завами с Большой Калужской. Через десять минут выходи.

Известие было ошеломляющее, несмотря на то, что психологически, казалось, все давно были к нему подготовлены. Мы ждали его изо дня в день и в то же время страстно желали услышать как можно позже – не в этот день, не в этом месяце и не в этом году. А оно вдруг пришло, в это раннее воскресное утро!..

И, как это ни странно, в сознании отразилось, что положен предел тревожной неопределенности, что настало время помериться силами с наглым, все время угрожающим врагом. Чтобы правильно понять это сложное ощущение, надо вспомнить, что все советские люди жили тогда с твердым убеждением в непобедимости Красной Армии, в уверенности, что война будет кратковременной и происходить будет на территории противника, что, следовательно, неизбежные военные невзгоды вскоре будут ликвидированы – если не навсегда, то, во всяком случае, надолго. Правда, финская кампания внесла в эти представления существенные поправки, но, думалось, с тех пор, за минувшие 15 месяцев, необходимые практические уроки были извлечены и уровень обороноспособности страны, безусловно, повышен.

В возбужденном состоянии я позвонил Бурмистенко и Монастырскому, чтобы они в свою очередь позвонили другим сотрудникам отдела и велели им ехать в наркомат. Сам я быстро оделся, на ходу разжевал бутерброд и спустился к воротам дома. Там уже стояли Христофоров и заведующий одним из отделов Г. Ф. Резанов, живший в этом же подъезде. Через несколько минут к нам присоединились еще двое коллег. В машине мы попытались выведать у Христофорова дополнительные новости о войне, но он сам ничего еще не знал.

Ничего не выяснили мы об обстановке и у Вышинского, собравшего у себя в кабинете всех заведующих отделами. Он только дал нам ряд указаний о распорядке работы в военное время, об установлении круглосуточных дежурств заведующих и их заместителей и о прочих мерах, по-видимому предусмотренных мобилизационным планом. Часть этих мер была в ближайшие же недели видоизменена – война потребовала основательных коррективов.

Первое официальное сообщение о войне мы услышали из выступления Молотова по радио в 12 часов дня. К этому времени в отделе уже находились почти все его сотрудники, и выступление слушали коллективно. Оно подтвердило то, что в общих чертах знали до того: в четыре часа утра германские войска вторглись на советскую территорию без объявления войны. Далее Молотов заявил, что Советский Союз добросовестно соблюдал пакт о ненападении, не давал никаких поводов для претензий со стороны Германии и что, таким образом, налицо прямая агрессия, которая встретит твердый отпор со стороны Красной Армии и всего советского народа. «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами» – так заключил свое выступление Молотов.

Духом оптимизма была проникнута и первая сводка Главного Командования Красной Армии о положении на фронтах по состоянию на десять часов вечера 22 июня. «С рассветом 22 июня 1941 года регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Черного моря и в течение первой половины дня сдерживались ими. Во второй половине дня германские войска встретились с передовыми частями полевых войск Красной Армии. После ожесточенных боев противник был отбит с большими потерями».

Атаки отбиты с большими потерями для противника, думалось мне. Что может быть лучше для первого дня? А потом, разумеется, развернется наше контрнаступление, как это предусматривалось советской военной доктриной, о чем всем нам было известно из официальной пропаганды.

Примерно такая же сводка была дана и за 23 июня, в ней отмечались захваченные немцами приграничные города Кольно, Ломжа и Брест. В передовице «Правды» за 24 июня под заголовком «Дадим сокрушительный отпор фашистским варварам» встречались трезвые нотки, предостерегавшие против недооценки врага и предстоящих трудностей. Однако такие предостережения еще не отнимали у нас надежд на предстоящее контрнаступление Красной Армии.

В один из дней этой трагической недели я с трудом выкроил время, чтобы съездить в Верею, что в 100 километрах от Москвы, и привез семью, жившую там летом. Привез ненадолго, потому что уже в середине июля ей, в порядке обязательной эвакуации неработающих женщин с детьми, пришлось вместе с семьями других работников НКИД выехать в предназначенное для них место эвакуации – село Верхний Услон (в нескольких километрах от Казани). С тяжелым сердцем отправлял я в далекий путь жену с двумя малышами на руках, с небольшим, дозволенным нормами, багажом и со скудным запасом продовольствия. Судя по всему, жить им предстояло в очень стесненных условиях. В тот момент это было не более чем предположение, но, к сожалению, оно вскоре полностью оправдалось.

Грозные события на фронтах разрастались в серьезную опасность для страны. Первоначальное недоумение от наших военных неудач начало переходить кое у кого в смятение. Все ждали от руководства страны авторитетного слова, которое внесло бы ясность в создавшееся положение и наметило выход из него. Прошло 11 дней, и 3 июля по радио выступил И. В. Сталин. Содержание этой речи хорошо известно.

В этой речи говорилось и о создании многотысячного народного ополчения для поддержки Красной Армии. Слова о создании народного ополчения наркоминдельская парторганизация восприняла как партийную директиву, подлежащую незамедлительному претворению в жизнь. На следующий день по указанию парткома партгруппа нашего отдела провела собрание, в повестке дня которого был только один вопрос – о речи Сталина. Обсуждение было кратким, серьезным и действенным. Члены партгруппы безоговорочно высказались за вступление в народное ополчение. Но когда тут же, на собрании, открылась запись желающих вступить в ополчение, записались все, кроме одного из референтов. Я не назову его фамилии, это ни к чему. Он отказался поставить в списке свою подпись, ссылаясь на то, что недостаточно крепок физически и что воинская служба в ополчении ему будет не под силу.

Его отказ поразил всех нас, его товарищей по работе. Ведь до сих пор никто в отделе не слышал от него и малейших жалоб на какие-нибудь хвори. Мы пытались образумить его, указывали, что в такой критический момент члену партии не к лицу прикрываться своей физической слабостью. Однако все наши доводы были напрасны: он так и не поставил своей подписи.

Тогда партгрупорг Бурмистенко внес в повестку дня новый вопрос – персональное дело нашего товарища. Дело было совершенно ясным: среди нас оказался трус и дезертир, недостойный звания члена партии. И как ни тягостно было принимать крайнее, но неизбежное в данных условиях решение, мы единогласно исключили его из партии. Позднее партком утвердил наше решение, а еще через несколько дней дезертир был отчислен из наркомата.

Список ополченцев нашего отдела был передан руководству наркомата, которое рассмотрело его одновременно с аналогичными списками из всех других звеньев аппарата и утвердило с одним изъятием. В ополчение ушли мой заместитель Бурмистенко, помощник Монастырский, референты Сергеев, Берулин, Паисов, Шендра. Из всех мужчин в отделе остался один я. Признаюсь, что, узнав о сделанном для меня исключении, почувствовал себя чуть ли не таким же дезертиром, как исключенный из партии сотрудник. Мне казалось, что такими же глазами на меня смотрят и три сотрудницы отдела – секретарша, стенографистка и машинистка, не говоря уже о сотрудниках других отделов, не знавших, что я записался в ополчение вместе со всеми.

Угнетаемый подобными чувствами, я позвонил наркому и взволнованно сказал, что, по моему глубокому убеждению, мне следует быть в ополчении рядом со своими товарищами, иначе это будет воспринято всеми как какая-то особая поблажка. Не дав мне высказаться до конца, Молотов гневно ответил:

– Вот уж не ожидал от вас таких нелепых рассуждений, товарищ Новиков! Что же, по-вашему, мы собираемся закрыть Наркоминдел? А если нет, то ведь кому-то нужно будет в нем работать? Нужно заново организовать отдел, а кому же его организовать, как не заведующему? Бросьте ваши благоглупости, засучите рукава и работайте. Пока – один за всех. Потом кого-нибудь подберем вам в помощь.

Некоторое время я действительно работал в отделе один, если иметь в виду дипломатических работников. Как работал? Разрывался на части, хронически недосыпал и недоедал и тем не менее все равно не успевал справляться со всеми теми делами, которые обычно выпадали на долю семерых сотрудников отдела, ушедших в ополчение. Выполнял лишь самую срочную работу, не терпящую отлагательства. Помощь канцелярских сотрудниц отдела во многих случаях я, к сожалению, использовать не мог. Только в конце июля и в августе дипломатический состав отдела стал пополняться главным образом сотрудниками НКИД, возвратившимися из-за границы.

К тому времени Отдел Балканских стран, просуществовав всего лишь около двух месяцев, подвергся реорганизации. Из его ведения были изъяты Венгрия и Румыния, как страны, воюющие против Советского Союза, и включены вновь Польша и Чехословакия. Из числа прежних стран в нем оставались Болгария, Югославия и Греция.

После реорганизации отдел стал именоваться Четвертым Европейским. Не будь в нем Греции, его можно было бы назвать отделом славянских стран. Вторая его особенность заключалась в том, что эти страны, за исключением Болгарии, были захвачены Германией, а их правительства находились в изгнании. В июле эти правительства были признаны Советским правительством, и с ними установлены дипломатические отношения.

В конце июля у меня появился заместитель в лице опытного дипломатического работника Георгия Максимовича Пушкина и два референта. Работа отдела постепенно начала входить в нормальное русло.

Немало забот в летне-осенний период 1941 года доставили Наркоминделу в целом – и, естественно, нашему отделу – весьма обострившиеся отношения между СССР и Болгарией. После нападения фашистских агрессоров на Советский Союз подневольное положение Болгарии как сателлита Германии сказалось в еще большей степени, чем раньше. Ее территория, порты, аэродромы и железные дороги превратились в плацдарм для враждебных действий немцев против СССР. Со своей стороны, реакционное болгарское правительство всеми средствами фашистского террора подавляло широко распространенные в народе антигерманские и антивоенные настроения, введя на основе «Закона о защите государства» чрезвычайное положение. Короче говоря, официально провозглашенный болгарский «нейтралитет» на самом деле был целиком поставлен на службу военным интересам гитлеровцев. Неудивительно, что в подобных условиях правительство Болгарии вступило на скользкий путь поддержки германских провокаций.

15 июля болгарский посланник Стаменов попросил аудиенции у Вышинского, в ходе которой сообщил, будто бы 14 июля в Болгарии вблизи города Добрича приземлились три советских парашютиста. 26 июля в Софии последовал новый болгарский демарш. Генеральный секретарь МИД Болгарии Шишманов заявил советскому посланнику в Софии Лаврищеву протест по поводу того, что 23 июля советские самолеты якобы сбросили бомбы вблизи городов Русе, Плевны и Ловеча.

Ответ на болгарские представления в Москве и Софии был дан Стаменову 27 июля Вышинским, заявившим по поводу первого из них, что тщательное расследование не подтвердило факта приземления советских парашютистов. При этом он обратил внимание Стаменова на то, что болгарские власти не позволили Лаврищеву встретиться с ними, чтобы установить их личность и обстоятельства этого странного дела. По имеющимся теперь у Советского правительства данным, эти парашютисты – не советские граждане и переброшены немцами из Румынии с провокационной целью. В связи со вторым представлением Вышинский заявил, что ни в одном из перечисленных Шишмановым пунктах и ни в каком другом пункте над территорией Болгарии советские самолеты не летали. Распускаемые по этому поводу слухи носят провокационный характер и явно исходят из враждебных Советскому Союзу германо-фашистских источников. В заключение он добавил, что Советское правительство не может не выразить своего недоумения в связи с тем, что болгарское правительство придало значение этим слухам, несмотря на их явно неправдоподобный и клеветнический по отношению к СССР характер.

10 сентября В. М. Молотов пригласил к себе болгарского посланника и сделал ему пространное заявление, изобилующее данными о подготовке Болгарии к совместному с Германией нападению на Советский Союз со стороны Черного моря. Делая из этих фактов вывод, нарком заявил:

«Исходя из вышеизложенного, Советское Правительство считает необходимым сделать Болгарскому Правительству настоящее представление и обратить его внимание на то, что позиция и действия Болгарского Правительства по отношению к СССР являются нелояльными и не соответствуют позиции и действиям государства, находящегося в нормальных отношениях с СССР, что является, по глубокому убеждению Советского Правительства, в равной мере не соответствующим интересам самой Болгарии и болгарского народа».

Приведенные мною демарши и контрдемарши далеко не исчерпывают всех тех представлений, какие имели место в летние и осенние месяцы 1941 года, но достаточно характеризуют степень накаленности в отношениях между СССР и Болгарией. Пагубные тенденции в политике болгарского правительства, проявившиеся в начальный период войны, не ослабли и в дальнейшем.

Как я отметил выше, в июле были восстановлены дипломатические отношения с Чехословакией и Польшей – новыми странами, относящимися к компетенции Четвертого Европейского отдела. Эти отношения с самого начала носили весьма активный характер, и я остановлюсь на них подробно.

18 июля в результате переговоров, происходивших в Лондоне, советский посол И. М. Майский и чехословацкий министр иностранных дел Ян Масарик подписали соглашение, по которому правительства СССР и Чехословакии взяли на себя обязательства оказывать друг другу помощь и поддержку в войне против гитлеровской Германии. В соответствии с этим обязательством Советское правительство дало согласие на создание на территории СССР чехословацких воинских частей, которые должны были действовать под руководством Верховного Главнокомандования СССР. 27 сентября в Москве было заключено военное соглашение, подписанное Уполномоченным Верховного Главнокомандования СССР генерал-майором А. М. Василевским и Уполномоченным Верховного командования Чехословакии полковником Г. Пикой. В силу этого соглашения в конце 1941 года в Бузулуке было начато формирование чехословацких воинских частей.

Еще более активную форму и размах приняли дипломатические отношения с польским правительством, установленные соглашением от 30 июля, которое было подписано в Лондоне советским послом И. М. Майским и польским премьер-министром генералом Сикорским. Говоря о размахе дипломатических отношений, я имею в виду и размах сопровождавших их трений, причин для которых было немало.

Основной из них являлось нежелание польского эмигрантского правительства найти реалистический подход к вопросу о Западной Украине и Западной Белоруссии. На этой нереалистической позиции стояло правительство Сикорского и в ходе переговоров об установлении дипломатических отношений. Поэтому согласия в вопросе о польско-советской границе достигнуто не было, и он остался открытым, подспудно отравляя отношения между двумя правительствами.

Главными в соглашении от 30 июля были пункты о взаимной помощи и поддержке в войне против Германии и о создании на советской территории польской армии под командованием, назначенным польским правительством с согласия Советского правительства. В оперативном отношении польская армия должна была действовать под руководством Верховного Главнокомандования СССР, в состав которого вводился представитель польской армии. К соглашению был приложен Протокол о предоставлении Советским правительством амнистии всем польским гражданам, интернированным в 1939 году после похода Красной Армии на земли Западной Украины и Западной Белоруссии.

6 августа в Москву прибыла польская военная миссия во главе с генералом Шишко-Богушем для ведения переговоров с Уполномоченным Верховного Главнокомандования СССР генерал-майором Василевским. В результате переговоров 14 августа было заключено соглашение по практическим вопросам, связанным с созданием польской армии. На пост командующего польской армией Главнокомандующий польскими вооруженными силами генерал Сикорский назначил генерала Владислава Андерса, который в сентябре приступил к формированию армии в Бузулуке.

Оба эти соглашения породили множество практических вопросов, обрушившихся на слабо укомплектованный кадрами Четвертый Европейский отдел. Со дня открытия польского посольства в Москве его представители – советник Сокольницкий и первый секретарь Арлет ежедневно посещали отдел, принося в портфелях сразу по нескольку памятных записок или нот.

Речь в них шла преимущественно о расселении и трудоустройстве амнистированных польских граждан, снабжении их топливом, продовольствием и т. д. Вопрос с жильем в восточных районах страны в то время был одним из наиболее острых, но все же так или иначе поддавался решению. Трудности возникали главным образом в связи с тем, что большинство амнистированных не хотели жить в местностях с суровым климатом и добивались через посольство переезда в более теплые края.

Поток подобных документов особенно усилился после создания польским посольством института «специальных представителей» в 20 городах, в дальнейшем дополненного институтом так называемых «доверенных лиц посольства», число которых с течением времени достигло нескольких сотен.

Должен сознаться, что я весьма сдержанно относился к расширению сети «представителей» и «доверенных лиц» посольства. Причина моей сдержанности вызывалась предвидением политических осложнений от такой гипертрофии аппарата иностранного посольства. Осенью 1941 года эти возможные осложнения представали предо мною еще в отвлеченной форме, но подсказанное опытом предвидение вполне осуществилось. Политических трений, недоразумений и конфликтов оказалось в действительности гораздо больше, чем можно было предусмотреть.

Этими беглыми замечаниями о последствиях чрезмерной активности польского посольства я сейчас и ограничусь, имея в виду в дальнейшем остановиться на них еще раз.

Что касается взаимоотношений с остальными странами, относящимися к компетенции отдела, – Грецией и Югославией, то в летне-осенний период 1941 года они не выделялись какими-либо заметными событиями, а вновь открытые в Москве югославская и греческая миссии едва лишь развернули свою деятельность, мало выходившую за рамки протокольной.

В середине июля обстановка на фронтах, до того характеризовавшаяся почти непрерывным отступлением наших войск, приобрела некоторые новые черты. Под Смоленском наши части вели упорные оборонительные бои, задержавшие продвижение немцев на несколько дней. Смоленск был оставлен нами, но на рубеже Ярцево – Ельня – река Десна Красная Армия надолго остановила немецкое наступление на Западном фронте. В конце июля и в течение всего августа там не стихали бои, а в первых числах сентября развернулось наше контрнаступление, позволившее освободить часть оккупированных районов. 10 сентября оно было приостановлено, и на фронте снова на время создалось неустойчивое равновесие. Успешные оборонительные и наступательные операции Красной Армии под Ельней имели большое морально-политическое значение, так как здесь впервые был сначала замедлен, а затем на два месяца заторможен хваленый немецкий блицкриг. Красная Армия получила возможность для перегруппировки своих сил.

Но на других фронтах дело обстояло иначе. На Северо-Западном фронте немцы продолжали продвигаться вперед и в сентябре блокировали Ленинград. На Юго-Западном фронте наши войска оставили Киев. При отступлении от Киева был убит секретарь ЦК КП(б)У и член Военного совета фронта М. А. Бурмистенко. Некоторое время спустя после этой вести я с горечью узнал, что в одной из боевых операций ополченцев под Москвой погиб его брат – мой заместитель по отделу – И. А. Бурмистенко. Попутно отмечу, что он был не единственным среди ополченцев НКИД, кто отдал свою жизнь за Родину или получил серьезное ранение. В числе последних находился и мой бывший помощник Е. А. Монастырский. Осенью большинство ополченцев НКИД были отозваны из действующей армии и вернулись на свои рабочие места.

В ночь на 22 июля состоялся первый налет немецкой авиации на Москву. Массовые налеты повторились и в ночь на 23 и 24 июля. В дальнейшем они превратились в довольно-таки заурядное явление. Сигнал воздушной тревоги заставал нас в самых различных местах. Если это случалось в рабочие часы (а они затягивались далеко за полночь), то половину ночи, а то и всю ночь напролет – часто из-за отсутствия транспорта – мы проводили в наркоматском бомбоубежище. Спали мы на цементном полу, подкладывая под себя газетные листы. Несколько раз мне приходилось дожидаться сигнала отбоя в служебном бомбоубежище Кремля.

В сентябре мужчин-наркоминдельцев начали обучать военному делу. Для меня, бывшего красноармейца, демобилизованного еще в январе 1921 года, в этом не было ничего нового. Проходил я также военное обучение – по программе Всеобуча – в студенческие годы в Ленинграде, а затем в 30-е годы в Институте красной профессуры, где уровень военной подготовки был намного выше. Но я и сейчас не уклонялся от общей обязанности и проходил курс ускоренного обучения вместе со всеми. Дважды или трижды в неделю мы отправлялись на стрельбище на одной из станций Ярославской железной дороги и упражнялись в стрельбе по мишеням. Моя сильная близорукость несколько снижала мои стрелковые достижения, но все же один-два из трех патронов я всаживал в мишень, изображавшую фашистского солдата.

Так в упорном труде, заботах и тревогах прошло для наркоминдельцев боевое лето 1941 года и настала осень, обозначившая новый, еще более опасный этап войны. Принесла она также крупные перемены и в условиях деятельности НКИД.

Для меня лично она обернулась месяцами полукочевой жизни – на протяжении почти всего четвертого квартала этого года.

Из книги Воспоминания дипломата автора Новиков Николай Васильевич

3. Последние месяцы войны 8 марта в Вашингтон после длительного отсутствия вернулся Громыко. На беседу о наиболее существенных вопросах, решенных посольством в его отсутствие, мне и Громыко понадобилось около часа и примерно столько же на мои расспросы о ходе конференции

Из книги ГРУ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ. ГЕРОИ НЕВИДИМОГО ФРОНТА автора Никольский Виталий

Из книги Прямой наводкой по врагу автора Кобылянский Исаак Григорьевич

Глава 11. Восточная Пруссия. Завершающие месяцы войны Земландский полуостров Восточная Пруссия оказалась совершенно не похожей ни на нашу страну, ни на соседнюю Литву. Всюду капитальные островерхие здания, крытые красной черепицей, в них атрибуты западноевропейского

Из книги Немецкие подводные лодки во второй мировой войне автора Дёниц Карл

5. Критические месяцы 1939 года - перед началом войны В предыдущем разделе была дана оценка военно-политической обстановки и вытекавших из нее стратегических задач подводных сил. В нем содержатся выводы в отношении боевой подготовки и дальнейшего строительства подводных

Из книги Германский флот в Первую мировую войну автора Шеер Рейнгард фон

Глава V Осенние и зимние месяцы первого года войны Нападение 28 августа могло рассматриваться как пробный удар перед более крупной операцией, при которой наш флот заведомо оказался бы в невыгодном положении, поскольку инициатива исходила от неприятеля. Последний мог

Из книги ГРУ в годы великой отечественной войны. Герои невидимого фронта автора Никольский Виталий

ГЛАВА 4. Армейское звено оперативной разведки в первые месяцы войны Когда я на попутных автомашинах, идущих к фронту, прибыл 7.11.1941 г. к месту назначения, 10-я армия в составе войск фронта уже перешла в наступление и, развивая его, вела бои за город Михайлов, взятый незадолго

Из книги Истребитель подводных лодок автора Макинтайр Дональд

Глава 1. Первые месяцы войны Военная гроза, собиравшаяся над Европой весной 1939 года, застала меня в отпуске, который я получил за службу за границей. После двухлетнего командования эскадренным миноносцем «Дифендер» это было настоящим наслаждением.С тех пор, как я получил

Из книги Книга 1. На рубеже двух столетий автора Белый Андрей

1. Первые месяцы В предыдущей главе зарисовал я обстание, в которое вылезал; постараюсь вкратце зарисовать, откуда я вылезал.Я вылез из детской - в квартиру; и находил в ней среду; между нашей квартирой, Арбатом, Москвою, тогдашней Россией и детскою комнаткой был мне рубеж,

Из книги Андропов автора Медведев Рой Александрович

Первые месяцы в КГБ Новое назначениеВ середине мая 1967 года на одном из заседаний Политбюро ЦК КПСС было принято решение о смещении Владимира Семичастного с поста Председателя Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР. Официально объявлялось, что

Из книги Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов автора Тьерио Жан Луи

Первые месяцы Газета «Сан» была неправа, утверждая, что Маргарет, став лидером партии, устроила «ночь длинных ножей», формируя свой теневой кабинет. Во время встречи с Хэмфри Аткинсом, главным организатором парламентской фракции, назначенным на эту должность еще Хитом,

Из книги Обреченные погибнуть. Судьба советских военнопленных-евреев во Второй мировой войне: Воспоминания и документы автора Шнеер Арон

После войны (первые месяцы) Итак, в середине дня 18 мая 1945 г. наша зебницкая колонна достигла сборного пункта 1-го Украинского фронта где-то у городка Ротенбург, насколько я могу судить по записи в сохранившейся у меня Красноармейской книжке. Не помню уже, как велик и как был

Из книги Линкольн автора Сэндберг Карл

8. Черные тени. Линкольн в первые месяцы 1863 года Негритянские части армии Союза впервые сражались с белыми конфедератами в бою под Виксбергом. Тысяча черных добровольцев с Севера защищала излучину Миликен на реке Миссисипи. Их атаковали 2 тысячи человек. Сражение в

Из книги Россия на историческом повороте: Мемуары автора Керенский Александр Фёдорович

Глава 14 Первые месяцы революции Блажен, кто посетил сей мир В его минуты роковые! Его призвали всеблагие Как собеседника на пир. Он их высоких зрелищ зритель, Он в их совет допущен был - И заживо, как небожитель, Из чаши их бессмертье пил! Не раз перечитывал я эти строки во

Из книги Пути неисповедимы (Воспоминания 1939-1955 гг.) автора Трубецкой Андрей Владимирович

Глава 1. ПОСЛЕДНИЕ МЕСЯЦЫ ВОЙНЫ Пятое декабря - день Сталинской Конституции. По этому случаю в полку на обед дали по сто граммов водки и консервированной американской колбасы. В будни же кормили плоховато: жиденькие супы из капустных листьев и водянистое картофельное

Из книги Время Путина автора Медведев Рой Александрович

Глава вторая Первые месяцы на посту Президента Три дня в мае Вступление в должность нового президента Российской Федерации было назначено на 12 часов дня 7 мая 2008 года. Вся эта торжественная процедура происходила в Андреевском зале Кремля по такому же протоколу и

Из книги Япония в годы войны (записки очевидца) автора Иванов Михаил Иванович

ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ ОККУПАЦИИ ЯПОНИИ» С капитуляцией Японии начался новый период в ее истории – период оккупации и крупных политических и социальных преобразований. В связи с новыми условиями произошли изменения и в составе и деятельности советского коллектива в Токио.Сразу