Военно-учебное заведение Русской императорской армии .

Энциклопедичный YouTube

1 / 5

26.10 - К дню рождения генерала Д. Карбышева

Железнодорожний техникум - г.Николаев

Александр Сенотрусов о береговой обороне Ленинграда

"Виват, Университет!": Юбилей

Цифровая история: Кирилл Назаренко о русском флоте в годы первой мировой

Субтитры

История военно-учебного заведения

Санкт-Петербургская школа образования инженерных кондукторов

В 1804 году по предложению генерал-лейтенанта П. К. Сухтелена и генерал-инженера И. И. Князева в Санкт-Петербурге создана (на базе перемещенной в Санкт-Петербург ранее существовавшей) инженерная школа по подготовке инженерных унтер-офицеров (кондукторов) со штатом в 50 человек и сроком обучения в 2 года. Располагалась в казармах Кавалергардского полка. До 1810 года школа успела выпустить около 75 специалистов. Фактически являлась одной из очень ограниченного круга нестабильно существовавших школ - прямых преемниц созданной Петром Великим в 1713 году Санкт-Петербургской военной инженерной школы .

Санкт-Петербургское инженерное училище

В 1810 году по предложению инженер-генерала графа К. И. Оппермана школа преобразована в инженерное училище с двумя отделениями. Кондукторское отделение с трехлетним курсом и штатом в 15 человек готовило младших офицеров инженерных войск, а офицерское отделение с двухлетним курсом готовило офицеров с познаниями инженеров. Фактически это инновационное преобразование после которого учебное заведение становится Первым Высшим инженерным учебным заведением. На офицерское отделение принимали лучших выпускников кондукторского отделения. Также там проходили переподготовку ранее выпустившиеся кондуктора, произведенные в офицеры. Таким образом в 1810 году Инженерное училище становится Высшим учебным заведением с общим пятилетним курсом обучения. И этот уникальный этап эволюции инженерного образования в России случился впервые именно в Санкт-Петербургском инженерном училище.

Главное инженерное училище

24 ноября 1819 года по инициативе Великого Князя Николая Павловича Санкт-Петербургское инженерное училище Высочайшим повелением преобразовано в Главное инженерное училище. Для размещения училища выделена одна из царских резиденций, Михайловский замок, этим же повелением переименованный в Инженерный замок . Училище по-прежнему имело два отделения: трехгодичное кондукторское готовило инженерных прапорщиков со средним образованием, а двухгодичное офицерское давало высшее образование. На офицерское отделение принимали лучших выпускников кондукторского отделения, а также офицеров инженерных войск и других родов войск, пожелавших перейти на инженерную службу. Для преподавания были приглашены лучшие педагоги того времени: академик М.В.Остроградский , физик Ф. Ф. Эвальд, инженер Ф. Ф. Ласковский .

Училище стало центром военно-инженерной мысли. Барон П. Л. Шиллинг предложил использовать гальванический способ взрыва мин, адъюнкт-профессор К. П. Власов изобрел химический способ взрывания (т. н. «власовская трубка »), а полковник П. П. Томиловский - металлический понтонный парк , стоявший на вооружении разных стран мира до середины XX века.

В училище издавался журнал «Инженерные записки»

Николаевское инженерное училище

В 1855 году училище названо Николаевским, а офицерское отделение училища было преобразовано в самостоятельную Николаевскую инженерную академию . Училище стало готовить только младших офицеров инженерных войск. По окончании трехлетнего курса выпускники получали звание инженерного прапорщика со средним общим и военным образованием (с 1884 года инженерного подпоручика).

В числе преподавателей училища были Д. И. Менделеев (химия), Н. В. Болдырев (фортификация), А. И. Квист (пути сообщения), Г. А. Леер (тактика, стратегия, военная история).

29 июля 1918 года по причине нехватки преподавательского состава и учебно-материальной базы приказом Главного Комиссара военно-учебных заведений Петрограда 1-е инженерными курсы были объединены со 2-ми инженерными курсами под названием «Петроградский военно-инженерный техникум».

Организационно техникум состоял из четырех рот: саперной, дорожно-мостовой, электротехнической, минно-подрывной, - и подготовительного отделения. Срок обучения на подготовительном отделении составлял 8 месяцев, на основных отделениях - 6 месяцев. Техникум дислоцировался в Инженерном замке Олонец , с Врангелем в июне-ноябре 1920 года у г. Орехова , с восставшим гарнизоном Кронштадта в марте 1921 года, с финскими войсками в декабре 1921-январе 1922 года в Карелии.

Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии. 1911-1920 Литтауэр Владимир

Глава 2 НИКОЛАЕВСКОЕ КАВАЛЕРИЙСКОЕ УЧИЛИЩЕ

НИКОЛАЕВСКОЕ КАВАЛЕРИЙСКОЕ УЧИЛИЩЕ

Единственное военное училище в имперской России, Corps des Pages (Пажеский корпус), готовило офицеров для службы во всех родах войск. Остальные военные школы были специализированными заведениями: пехотными, кавалерийскими, артиллерийскими, военно-инженерными. Старейшим и самым значимым из трех кавалерийских училищ было Николаевское кавалерийское училище в Санкт-Петербурге. В русской кавалерии его называли «славной школой» или просто «школой», и только в официальной прессе Николаевским военным училищем. Школа была основана в 1823 году.

В мое время в школе было два отделения, одно для казачьих юнкеров (у которых имелись и собственные школы), а другое для юнкеров регулярной кавалерии. Термин «кадеты» относился исключительно к воспитанникам средних военных школ; воспитанники высших специализированных военных школ назывались юнкерами. Обычно в кадетскую школу поступали в возрасте десяти-одиннадцати лет; и обучение в ней занимало семь лет. Таким образом, большинство юношей поступали в юнкерскую школу в семнадцати-восемнадцатилетнем возрасте. В юнкерскую школу можно было также поступить после окончания обычной гимназии, предварительно пройдя строгий медицинский контроль. Новичок, окончивший гимназию, назывался на школьном жаргоне «курсантом с железнодорожного вокзала», другими словами, человеком без военного прошлого. Я был одним из них, а таких было немного.

В мое время казачье отделение насчитывало порядка 150 юнкеров, в то время как в нашем так называемом эскадроне было 105 курсантов. Поскольку казаки иначе сидели в седле, их седла, уздечки, форма, сабли, некоторые команды и формирования традиционно отличались от наших, занятия по военной подготовке проводились отдельно, но теоретический курс мы изучали вместе. Наши спальни были на втором этаже, а их на третьем. В столовой мы сидели по одну сторону главного прохода, а они по другую. Несмотря на такое тесное общение, между двумя отделениями русской кавалерии не было особой дружбы, и каждое отделение считало, что превосходит другое.

Большое, мрачное главное здание школы было построено в начале XIX века, и жизнь, проходившую внутри этого здания, нельзя назвать иначе как спартанской. Наш небольшой эскадрон делился на три взвода, и у каждого взвода была своя спальня. В спальне с высокими потолками в два ряда стояли койки. Высокий металлический штырь, вделанный в изголовье каждой койки, предназначался для сабли и фуражки; на стоявший в ногах койки табурет ежевечерне аккуратно складывалась одежда. У стены под углом в сорок пять градусов поднималась до потолка лестница, на которой мы по утрам перед завтраком должны были выполнять обязательное упражнение: подниматься до потолка и спускаться с помощью рук. Я всей душой ненавидел это занятие. Вдоль другой стены тянулся длинный ряд составленных в козлы винтовок. В туалетных комнатах не было ванн или душа, только тазы. Раз в неделю нас водили в русскую баню, которая располагалась в отдельно стоящем здании на заднем дворе. Камердинеры были единственной позволенной нам роскошью – один на восемь юнкеров.

Курс длился два года. На школьном языке старшие назывались корнеты (младший офицерский чин в российской кавалерии до 1917 года), а «звери» было прозвище младших. «Звери» принимали присягу через месяц после поступления в училище. После этого их уже нельзя было выгнать за плохое поведение из училища в гражданскую жизнь; в таких случаях их отправляли на год в кавалерийский полк в качестве простых солдат. Это называлось «командовать полком». К вернувшемуся из полка в школу юнкеру другие юнкера обращались «майор» или «полковник», в зависимости от года обучения. Я знал пару «генералов прославленной школы», то есть тех, кто «командовал полком» дважды; они пользовались огромным уважением.

И преподаватели, и корнеты всячески старались сделать для «зверей» первый месяц в школе, перед приведением к присяге, невыносимо тяжелым. Цель столь жесткой меры была очевидна: любым путем избавиться от слабохарактерных, нерешительных воспитанников. Ежегодно в течение первого месяца школу покидало большое число новичков. Я упорно держался, не собираясь отступать, но как-то, приехав домой на выходные, разрыдался.

К каждому «зверю» прикреплялся корнет, и на год они становились друг для друга «племянником» и «дядей». В обязанности «дяди» входило ознакомление «племянника» с традициями «славной школы» и не менее прославленной русской кавалерии. Мой «дядя» как нельзя более подходил для этой роли; сегодня, уже давно уйдя на пенсию, он тратит много времени на написание стихов, прославляющих военное прошлое. Он всегда считал, что хороший кавалерийский офицер обязательно должен быть отличным наездником, искусно владеть холодным оружием, быть дерзким, находчивым и, прежде всего, способным вести в атаку и при необходимости достойно умереть за «веру, царя и отечество».

Благородные юнкера довольно снисходительно относились к учебе. Одним из предметов был краткий курс артиллерии, вполне достаточный для того, чтобы при чрезвычайных обстоятельствах мы смогли развернуть орудие и стрелять из него. Юнкера свысока относились к этому предмету, считая, что понятие «наука» неприменимо к артиллерии. За первую контрольную работу по этому предмету я получил наивысший балл, двенадцать. Вечером, когда мы сидели на соседних койках, мой «дядя» сказал:

– Ну, порадуй дядю. Расскажи, какую оценку ты получил сегодня по артиллерии.

– Двенадцать, – не скрывая гордости, ответил я.

– Ты понимаешь, что наделал? Ты опозорил нашу «славную школу»! В следующий раз ты должен получить ноль.

Я ничего не понял, но в следующий раз я сделал так, как мне было приказано, и довольный «дядя» заметил:

– Ты не безнадежен!

За несколько лет до моего поступления в школе прекратили преподавание такого весьма специфического для кавалерии предмета, как химия. На уроках химии юнкера сидели в белых перчатках, чтобы их руки не пострадали от реактивов и порошков. С таким отношением к учебе нельзя было рассчитывать, что занятия принесут особую пользу. Основную часть энергии юнкера отдавали физическим упражнениям. Во время этих занятий преподаватели не жалели нас, совершенно не интересуясь состоянием нашего здоровья. За два года учебы многие из нас получили серьезные травмы.

Как-то на уроке по артиллерии произошел такой случай. Во время урока в класс вошел начальник школы генерал Миллер. В это время у доски стоял юнкер, который не мог ответить на простой вопрос. Преподаватель, полковник артиллерии, увидев генерала, пришел в сильное волнение. Если бы он тут же отправил юнкера на место, это было бы подозрительно; что ему оставалось делать? Преподаватель мгновенно сориентировался и объяснил генералу:

– Я уже выслушал ответ юнкера, но, перед тем как отпустить его, хочу задать ему главный вопрос.

Генерал Миллер одобрительно кивнул, а преподаватель мучительно пытался придумать вопрос, на который юнкер смог бы ответить. Наконец он спросил:

– Можно ли из орудия поразить цель, если она не видна?

Вопрос заставил юнкера задуматься, хотя любому известно, как происходит стрельба из артиллерийских орудий.

Итак, после нескольких минут мучительных раздумий юнкер вытянулся и бодро ответил:

– Если отдан приказ, то можно.

Генерал Миллер, сам выпускник Николаевского кавалерийского училища, очень довольный ответом курсанта, громко прошептал побледневшему от гнева полковнику:

– Отлично вымуштрованный юнкер.

Все наши преподаватели, кроме ветеринарного врача и преподавателей немецкого языка и русской литературы, были офицерами. С преподавателем русской литературы всегда можно было поторговаться, и не ради отметок, а из удовольствия.

– Ну что ж, – говорил преподаватель. – Ставлю вам восемь.

– Всего восемь? – спрашивал юнкер, демонстрируя удивление. – Мне казалось, что я заслуживаю одиннадцать или, по крайней мере, десять.

Тут включался весь класс.

– Поставьте ему десять, Агапит Тимофеевич.

– Хорошо, – после минутного размышления отвечал преподаватель. – Я поставлю вам десять. Садитесь.

Однажды император во время посещения школы зашел на урок русской литературы, задал юнкерам несколько вопросов, а затем в течение получаса читал наизусть отрывки из произведений русских классиков. Агапит Тимофеевич был так взволнован и восхищен, что вместо того, чтобы обращаться к императору «ваше величество», неоднократно говорил «ваше превосходительство», словно перед ним был генерал. Подобное обращение не соответствовало и военному званию императора, который был полковником. Однако император не поправлял нашего преподавателя, а только улыбался.

Предметом, который вызывал интерес всех без исключения курсантов, была гиппология.

На последнем экзамене по этому предмету мы, в числе прочего, должны были подготовить и подковать одно переднее и одно заднее копыто лошади.

С гораздо меньшим энтузиазмом мы изучали такой полезный предмет, как армейские средства связи: полевые телефоны, телеграф, гелиограф и азбуку Морзе. Кроме того, в рамках этого курса мы изучали использование взрывчатых веществ для подрыва вражеских железных дорог и мостов. Впоследствии, уже во время войны, мне не раз пришлось горько пожалеть, что я так мало внимания уделял этому предмету.

Со всей серьезностью мы относились только к изучению воинского устава и всевозможных инструкций, нескольких небольших сборников, каждый от 150 до 300 страниц.

1. Внутренняя служба – в казармах, конюшнях и т. п.

2. Гарнизонная служба.

3. Субординация – взаимоотношения между подчиненными и стоящими выше по званию.

4. Учения.

5. Служба в действующей армии – разведка, боевые действия.

6. Тренировка лошадей.

Строевой офицер был обязан фактически вызубрить эти брошюры, содержащие практические советы и инструкции.

Кроме того, делались попытки преподавания таких предметов, как военная история, тактика, картография, строительство фортификаций и управление тылом (самый нелюбимый нами предмет). Раз в неделю наш священник проводил уроки религии (в то время обязательный предмет во всех русских школах). И наконец, немец, профессор Брандт, обучал нас немецкому языку.

Брандт был очень старым; он уже преподавал немецкий язык, когда наш начальник школы был юнкером, и даже еще раньше. В 1911 году, когда я поступил в кавалерийскую школу, Брандт был слегка не в своем уме и уже не отличал казаков и «эскадронных» юнкеров, хотя мы носили разные формы. Наугад выбрав любого из класса для ответа, вместо того, чтобы найти по списку, Брандт какое-то время пристально всматривался в юнкера и, отчаявшись понять, кто перед ним, спрашивал:

– Вы из эскадрона, мой ангел, или казак?

Еще один старик, генерал, обучал нас управлению тылом.

– Я так давно работаю здесь, так давно, что навидался всякого. И вы уже ничем не можете меня удивить, – частенько говорил он.

Генерал не утруждал себя ведением лекций, он просто громко зачитывал учебник и, если кто-нибудь из курсантов слишком досаждал ему своим поведением, прекращал чтение и обращался к нарушителю дисциплины:

– На каком слове я остановился?

Юнкер признавался, что не слушал чтение, и генерал, к примеру, говорил:

– Последним было слово «штаб». А теперь откройте учебник на странице сорок пять, найдите слово «штаб» и повторите это слово двадцать раз.

Многие из наших преподавателей были стариками и давно оставили надежду научить нас чему-нибудь, а вот командиры подразделений были настоящими солдафонами; с ними были шутки плохи.

Эскадроном командовал полковник Ярминский, которого юнкера между собой ласково называли «папа Саша». У него было слабое место: он обожал разглагольствовать перед эскадроном, не обладая талантом оратора. Стоило ему начать говорить, как мы уже знали, что вскоре он совершит какую-нибудь бестактность.

Папа Саша с семьей жил в квартире в одном из офицерских домов, и если вечером кому-нибудь нужно было срочно повидаться с ним, то к нему всегда можно было зайти домой. У Ярминского была очень красивая горничная, и один из юнкеров завел привычку вечерами заходить к папе Саше. Однажды юнкеру не повезло: папа Саша застиг его целующимся с горничной. Юнкера тут же арестовали, и на следующий день он предстал перед эскадроном. Папа Саша долго распространялся о безнравственности вообще и безнравственном поведении данного юнкера в частности и, подводя итог выступления, заявил:

– Кроме того, юнкер Юрлов, для кого я держу эту девицу – для вас или для себя?!

Примерно через месяц после того, как я был произведен в гусары, папа Саша принял командование 3-м гусарским полком, и мы, оба гусары, случайно встретились в ресторане. Постороннему человеку вполне могло показаться, что он наблюдает за встречей двух закадычных друзей. Школьные узы были невероятно сильны. К примеру, в театре или на ипподроме какой-нибудь старый генерал мог подойти ко мне, простому юнкеру, и представиться:

– Я такой-то. В таком-то году закончил «славную школу».

Все корнеты носили памятное кольцо, серебряное, в форме лошадиной подковы, с гвардейской звездой в центре на внешней стороне кольца и с надписью «Солдат, корнет и генерал друзья навеки», выгравированной на внутренней стороне. Эта фраза была взята из школьной песни; революция с невероятной легкостью убрала из песни слово «солдат».

Самым главным человеком в жизни юнкеров был офицер, в течение двух лет учебы командовавший классом (в моем классе было восемнадцать юношей). Таким ротным офицером был капитан Зякин, прикрепленный к нашему классу. Он изучал с нами воинский устав и инструкции и занимался физической подготовкой, за исключением фехтования и гимнастики. Но в первую очередь он отвечал за наше воспитание. При всем желании не могу сказать о нем ничего хорошего. Думаю, что он был плохим учителем, и его методы воспитания были чересчур жесткими, а временами даже садистскими. Во всяком случае, теперь мне видится это так.

Он учил нас ездить верхом с помощью длинного хлыста и, оглаживая им воспитанников по спинам, с издевательской вежливостью говорил:

– Прошу прощения, я собирался подхлестнуть лошадь.

После пары ударов хлыстом каждый из нас задумывался, кого же он в действительности хотел подбодрить: лошадь или всадника? Если Зякин был в плохом настроении, то за любую ерунду, например за лошадь, затормозившую перед препятствием, запросто мог посадить под арест, оставить без увольнительной на выходные или поставить на час в полном обмундировании по стойке «смирно». Наказание называлось «под саблей», поскольку юнкер стоял по стойке «смирно» с саблей наголо. Частенько, когда капитан Зякин был недоволен классом в целом, он хватал первого подвернувшегося под руку юнкера, срывал с него фуражку, бросал на землю и топтал ее ногами, затем срывал шинель и тоже топтал ее ногами и, наконец, швырнув юнкера на землю, выкрикивал:

– Все без увольнений до Рождества! (Или до Пасхи, в зависимости от времени года.)

Его методы воспитания часто приводили к несчастным случаям. Лежащий без движения на земле юнкер был обычным явлением. В этих случаях капитан обходил вокруг пострадавшего юнкера и ехидно спрашивал:

– Никак ушибся?

– Все в порядке, – следовал стандартный ответ.

Тогда, по-видимому потеряв всякий интерес, капитан, царственно поведя рукой, бросал в пространство:

– Уберите его.

Мгновенно неизвестно откуда возникали солдаты и уносили юнкера.

Мне тоже пришлось услышать «уберите его»; тогда я сильно повредил колено. Две недели я неподвижно пролежал на спине, испытывая чудовищную боль от малейшего движения, а затем в течение месяца ходил на костылях. В это время нашу школу посетил император. Мне сказали, что, если император зайдет в лазарет, я должен неподвижно лежать на спине. Император приехал в школу, пришел в лазарет и зашел ко мне в палату. Единственное, что я помню, так это императора в форме полковника, входящего в дверь; а затем полный провал в памяти. Позже мне рассказали, что я быстро сел в постели и решительным голосом, как подобает хорошему солдату, ответил на несколько вопросов, заданных императором. Я не чувствовал боли; вот на что способен человек, когда ему девятнадцать лет.

Сегодня я понимаю, что, хотя Зякин был плохим воспитателем, он обладал способностью к муштре, поэтому наш класс был выбран для участия в показательном смотре в присутствии императора. Подобные смотры устраиваются теперь в Канаде для королевской конной полиции. Необычная программа смотра заканчивалась коронным номером. Всадник ослаблял подпругу, вытягивал из-под себя седло и, опираясь на седло левой рукой, а правой управляя лошадью, брал несколько низких препятствий. Класс, выполняя это упражнение, действовал согласованно, как один человек. Точность достигалась следующим образом. Мы скакали по огромному кругу, и каждый наездник должен был четко запомнить места, где необходимо сделать то или иное движение; ориентирами служили «окна» в окружности. Самое неприятное, доложу я вам, что на период тренировок мы были полностью лишены увольнительных и много часов провели «под саблей», пока не достигли необходимой четкости выполнения упражнений. Когда император объявил, что доволен смотром, приказ о запрете увольнений был отменен. В процессе подготовки к смотру ненависть к Зякину достигла такого предела, что мы стали составлять план заговора, собираясь провалить выступление перед императором. Однако мы не посмели этого сделать, и, когда Зякин отменил свой приказ о запрете увольнительных, все тут же забыли о часах, проведенных «под саблей» или под арестом, и мы даже пришли к выводу, что Зякин, в конце концов, не так уж плох.

Школьная гауптвахта состояла из нескольких маленьких клетушек, в каждой из которых стояла койка, стол и стул; под потолком лампочка без абажура. Койкой служила деревянная полка, прикрепленная к стене. На ней не было ни матраца, ни одеяла. В качестве подушки арестованный использовал мундир, а одеялом служила шинель. Стены камеры постепенно покрывались именами и высказываниями прежних обитателей. Одна из надписей гласила: «Здесь жил корнет Козлов». Обычно юнкера находились под арестом только день или два. Они посещали классные занятия, но ели, спали и выполняли домашние задания на гауптвахте. Дежурный юнкер выводил арестованного из камеры и после занятий возвращал его обратно.

И все-таки я благодарен Зякину, ведь это он на втором году учебы содействовал присвоению мне звания капрала, что было важно при выборе полка. Задолго до окончания училища нас знакомили со списком вакансий в кавалерийских полках. Каждый юнкер имел право выбрать полк в зависимости от имеющихся у него отметок, но вахмистры и капралы обладали приоритетным правом выбора.

Я получил звание капрала при весьма интересных обстоятельствах. Зимний дворец, резиденция императора, постоянно охранялся силами полиции, в форме и в штатском. Кроме того, в охране Зимнего дворца по очереди принимали участие все петербургские полки и военные школы. Эскадрон Николаевской кавалерийской школы охранял дворец один раз в году. Мы занимали внутренние и внешние посты. Юнкера, заступившие на вахту, стояли по стойке «смирно» два часа; затем приходила смена. За сутки каждой смене приходилось отстоять четыре вахты. Во время отдыха мы находились в караульной комнате, готовые в случае боевой тревоги мгновенно вскочить на ноги; во время отдыха мы спали не раздеваясь. В тот памятный день я принимал участие в охране дворца. Мы как раз выходили из ворот, когда подъехал начальник нашего училища и тут же на Дворцовой площади, рядом с Александровской колонной, произвел меня в капралы «славной школы».

Мой пост во дворце находился в галерее героев Отечественной войны 1812 года.

На стенах висело более трехсот портретов военачальников, большая часть которых принадлежала кисти английского художника Джорджа Доу.

Пост располагался в одном из углов галереи рядом с полковыми штандартами. Ночью в огромном помещении с единственным источником света – лампочкой у штандартов – было довольно жутко. Суеверный ужас навевали шаги идущей к посту смены караула, гулко отдававшиеся в анфиладе залов и коридоров.

Как-то во время дежурства у нас произошел неприятный случай. В соответствии с православным календарем 6 января отмечался праздник Крещения Господня.

Каждый год в этот день из Зимнего дворца выходила торжественная процессия, которая следовала к Неве. Над заранее сделанной полыньей был установлен павильон. В этот праздничный день мы стояли в карауле в огромном зале вместе с кавалерийским караульным эскадроном. Император должен был пройти через этот зал, следуя из своих апартаментов на выход. Когда он вошел в зал, все «орлы» опустились вниз, и только наш штандарт замешкался и его наконечник коснулся пола на несколько секунд позже остальных. Наш бедный папа Саша был арестован. Он пытался скрыть от нас свой арест, рассказав, что ездил на охоту.

В связи с этим событием появилась карикатура, на которой был изображен папа Саша в костюме охотника, сидящий в клетке. Полковник пришел в восторг от карикатуры. Николаевская кавалерийская школа включала среднюю классическую гимназию, которая существовала на средства юнкеров. Помимо частных пожертвований, в школе ежегодно проводилась благотворительная выставка. Вот на такой выставке за довольно большую цену была продана карикатура на папу Сашу. Ежегодно за большие деньги уходила картина вахмистра, которую он традиционно называл «Властелин планеты». Картина всегда была одной и той же. Горизонтальная линия делила лист на две части: верхняя часть означала «небо», а нижняя «океан», или «пустыню». Но самое главное заключалось не в линии, а в надписи: «Властелин планеты Славная Школа такого-то года».

Хотя шпоры составляли часть нашей формы, «звери» не носили их в школьных стенах до тех пор, пока не заслужили их. Они давались за успехи в верховой езде, и считалось большой честью оказаться в первой десятке получивших шпоры. Мне повезло, и я был одним из первых. 10 мая мы выехали в лагеря, и всем «зверям» позволили, наконец, надеть шпоры. Вручение первых десяти пар шпор сопровождалось традиционной торжественной церемонией. Вахмистр приглашал десять отличившихся «зверей» на роскошный обед, проходивший в комнате отдыха, и первую ночь после вручения шпор «звери» спали с тяжелыми восьмидюймовыми шпорами на голых пятках. Если проснувшийся среди ночи корнет кричал: «Не слышу звона шпор!», потерявшие надежду заснуть «звери» должны были позвенеть шпорами. Наутро вы понимали, что никогда не забудете это событие.

Это было частью издевательств, которым подвергались воспитанники школы. Правда, у нас издевательства носили не такой жестокий характер, как, например, в английских школах, где старшие мальчики превращали младших в своих лакеев. Мы, к примеру, должны были, если к нам обращался корнет, встать по стойке «смирно», демонстрируя уважение к старшему, и мгновенно вскакивать, если корнет заходил в комнату. Кроме того, «звери» должны были знать некоторые факты из истории русской кавалерии, которые не являлась частью обязательной программы обучения. Например, имена командующих всех кавалерийских полков, где дислоцировались их полки; уметь до малейших подробностей описать их форму и т. д. и т. п. Мало того, мы должны были запомнить имена любимых девушек всех корнетов. Девушки постоянно менялись, и не было конца этой изнурительной процедуре запоминания девичьих имен. Корнеты наказывали «зверей» за хмурый взгляд, недовольный ответ, невыученное имя и еще за массу подобных «провинностей». Наказание главным образом сводилось к отжиманию от пола или приседаниям; нормой считалось сто приседаний или отжиманий, но иногда доходило и до пятисот. Поскольку эти упражнения развивали мускулы рук и ног, то считались полезными для будущих кавалеристов.

Эти принудительные физические упражнения и то, что практически постоянно приходилось принимать строевую стойку, ужасно выматывали и морально, и физически, зато с точки зрения армии оказывали положительное воздействие, развивая уважение младших к старшим по званию – даже если они поступили в школу всего на год раньше. Хотя все эти действия носили противоправный характер, офицеры, в свое время сами прошедшие через подобные испытания, закрывали глаза на издевательства старших над младшими. Мгновенно подавлялись только возникавшие иногда жестокие и оскорбительные формы издевательства.

Раз в год в школе устраивался конноспортивный праздник. Корнеты демонстрировали строевую подготовку, преодоление препятствий и даже романскую школу верховой езды.

Казаки показывали джигитовку, а «звери» так называемую скифскую школу верховой езды.

Для выступления «зверей» поперек манежа устанавливали три невысоких барьера. «Звери» на неоседланных лошадях, отпустив поводья, собирались у ворот манежа. Ворота открывались, и конюхи кнутами одну за другой выгоняли лошадей на манеж.

Представление длилось не более трех-четырех минут. Вместо того чтобы взять барьер, моя лошадь свернула в сторону, и я упал у стенки манежа. Надо мной были зрительские трибуны. Пятьдесят возбужденных лошадей мчались по манежу. Я поспешил подняться и, чувствуя крайнее смущение, скользнул взглядом по трибуне, и первым увиденным мной человеком оказался генерал. Не знаю, что мной двигало в этот момент, скорее всего, сила привычки, но я вытянулся по стойке «смирно». За этот дурацкий поступок меня поместили «под саблю».

Два раза в год мы принимали участие в балах, устраиваемых в женских гимназиях. Считалось, что мы должны получать удовольствие от посещения балов, но мы думали иначе. С одной девушкой нам разрешалось сделать только два круга по залу и поговорить после танца не более нескольких минут, и все это время за нами следили зоркие глаза пожилых дам, наблюдавших за поведением девушек. В любом случае, балы, согласно школьной традиции, не считались подходящим времяпрепровождением для благородных корнетов. Итак, два раза в год во время вечерней переклички папа Саша объявлял:

– У меня есть двенадцать приглашений на бал. Кто хочет пойти?

Он заранее знал, что ответом будет мертвая тишина, и поэтому тут же добавлял:

– Я сам отберу двенадцать человек.

После его заявления каждый из двенадцати в свою очередь спрашивал:

– Разрешите доложить.

– Докладывайте.

– Я не умею танцевать.

Каждый год Ярминский выслушивал эти объяснения, и поэтому у него уже был ответ.

– У вас есть две недели, чтобы научиться танцевать. За час до отъезда на бал вы придете ко мне домой и покажете, чему вам удалось научиться за две недели.

Итак, перед отъездом на бал двенадцать несчастных юнкеров танцевали друг с другом в гостиной Ярминского, но, независимо от умения танцевать, все они отправлялись на бал.

Понятно, что наше присутствие на балах всегда приветствовалось. Чего стоила одна только наша парадная форма! Черный мундир с алой выпушкой, двумя рядами медных пуговиц, эполеты и трехполосный ремень – крайние полосы алые, средняя – черная. Темно-синие шаровары с красной окантовкой. Черные сапоги со шпорами. Летом – фуражка с алой тульей, а зимой – кожаный кивер, с султаном из перьев.

Форма, конечно, была роскошная, но, к сожалению, в городе было слишком мало мест, где мы бы могли в ней покрасоваться. Нам было запрещено гулять по улицам, и я предпочитал ждать у входа, пока швейцар ходил за извозчиком. За два года учебы я по пальцам мог сосчитать улицы Санкт-Петербурга, по которым мне удалось пройтись.

В кавалерии вообще, а в нашей школе в частности с неодобрением относились к хвастовству, выставлению напоказ своего богатства, поэтому юнкера старались не пользоваться щегольскими экипажами на дутых шинах, с сытыми, ухоженными рысаками, которыми управляли сидевшие на козлах извозчики в добротных синих тулупах. С другой стороны, простые экипажи, одноконные пролетки, в лучшем случае на литых резиновых шинах, запряженные, как правило, тощей лошаденкой, с извозчиками в армяках, так называемыми «ваньками», не могли развить нормальную, с точки зрения пассажира, скорость. По субботам у дверей школы стояли шикарные пролетки, запряженные сытыми, быстроходными лошадьми. Хотя это было весьма дорогое удовольствие, некоторые из нас нанимали такие пролетки на весь выходной день. Правда, в этом были и свои минусы. Если офицер ехал в пролетке, которая не могла развить большую скорость, то вам приходилось либо тащиться за ней, либо просить разрешения у офицера обогнать его пролетку.

Юнкерам запрещалось ходить на оперетты и комедии, в гостиницы и рестораны. Единственный раз перед окончанием школы я приехал из лагеря в город, чтобы вместе с матерью немного пройтись по магазинам.

– Я устала, – сказала мама, когда мы сделали покупки. – Давай сходим позавтракать в «Медведь».

– Меня не впустят.

– Какая ерунда, – ответила мама, не признававшая никаких ограничений. – Через несколько дней ты станешь офицером, и, кроме того, я твоя мать.

Нас, конечно, не впустили в ресторан, и особое подозрение вызвало желание моей очень молодо выглядевшей матери снять отдельный кабинет.

Школа очень заботилась о нашем моральном облике. Всякий раз, когда в специально отведенные часы к нам приходили посетители, папа Саша по несколько раз заглядывал в гостиную, чтобы посмотреть на посетителей. Как-то он спросил меня:

– Что за девушка приходила к вам сегодня?

– Моя кузина.

После секундной растерянности папа Саша быстро пришел в себя и заявил:

– Значит, так: чтобы я больше не видел этой кузины.

9 мая отмечался праздник Николаевского кавалерийского училища; всем выпускникам оказывался радушный прием. На большом обеде в честь праздника присутствовали представители разных полков русской кавалерии. На следующий день мы уезжали в лагеря.

Летние лагеря для всех полков и военных школ Санкт-Петербургского гарнизона находились в 27 километрах от города, в Красном Селе. Наши бараки располагались на левом берегу Дудегофского озера. С одной стороны проходила так называемая фронтовая линия, широкая, хорошо утрамбованная песчаная дорога, вдоль которой размещались бараки. По другую сторону дороги на ровном широком поле находилась искусственная насыпь, так называемый Царский валик, откуда царь наблюдал за учениями и торжественными церемониями.

В самом Красном Селе и в его окрестностях располагалось множество дач, в которых летом наверняка отдыхало много замечательных людей, но мне, как и большинству моих товарищей, запомнились только представительницы женского пола, следовавшие за полками в лагеря. У нас, юнкеров, были только две возможности познакомиться с ними. Первая – картография. Во время практических занятий мы, рассеянные по большой площади, на пару часов оставались без присмотра. Кроме того, на озере существовал прокат лодок, и там можно было встретить девушек, приходивших покататься. Однако существовал определенный риск: у дежурного офицера был бинокль, и он время от времени наблюдал за озером. Нарушители дисциплины могли остаться без увольнительных.

В лагере основная часть времени отводилась муштре. Порядка двух недель мы самостоятельно чистили и кормили лошадей. Ежедневные тренировки завершались парадом в присутствии императора. Репетиция парада проходила в присутствии великого князя Николая Николаевича, командующего войсками гвардии. Великий князь, высокий, красивый мужчина, был любителем сильных выражений – привычка, снискавшая ему любовь солдат, которым был понятен простой русский язык. Как-то во время репетиции парада наш эскадрон сбился с темпа. Когда мы проходили мимо великого князя, он закричал:

– Это что? Пансион для благородных девиц?

Нам пришлось опять пройти мимо него, и на этот раз мы узнали, что выглядим как «ряды беременных женщин».

На втором году моей учебы наш начальник школы пошел на повышение. Его преемник, генерал-майор Митрофан Михайлович Марченко, не был выпускником Николаевской кавалерийской школы, а потому не придавал особого значения нашим традициям. Большую часть жизни Марченко служил в качестве военного атташе в русских посольствах Западной Европы и вернулся домой законченным англофилом. Юнкера традиционно занимались только теми видами спорта, которые в той или иной мере имели отношение к их профессии. Генерал Марченко попытался заставить нас играть в футбол, один из любимейших английских видов спорта. Добровольцев не нашлось, и генерал был вынужден назначить игроков в обе команды. На собрании корнеты приняли решение, что игра в футбол унижает достоинство, идет вразрез с нашими традициями, а поэтому игроки должны сделать все возможное, чтобы руководство школы отказалось от футбола. Итак, выйдя на поле, мы заняли свои места и встали по стойке «смирно». Как генерал ни старался, но ему не удалось заставить нас сдвинуться с места, и, что самое удивительное, мы не подверглись наказанию.

Тогда генерал попытался ввести в школе занятия по плаванию. Как-то днем дежурный офицер прошел по лагерю с листом бумаги и карандашом, составляя список тех, кто умеет плавать. Вполне естественно, что по лагерю молниеносно распространились самые невероятные слухи. Среди прочего, говорили о том, что те, кто не умеет плавать, останутся на выходные в лагере и будут учиться. На выходные у меня была назначена важная встреча в городе, и, поверив слухам, я, хотя и не умел плавать, записался в список пловцов.

Дальше события понеслись с головокружительной скоростью. Через полчаса все пловцы, и я в их числе, пришли на берег озера. Через пару минут мы разделись и, выстроившись в линии по шесть человек, подошли к краю пирса. По команде генерала «Марш!» мы должны были прыгнуть в воду. Я не успел опомниться, как уже стоял на краю пирса. По команде «Марш!» я прыгнул, но, еще не долетев до воды, успел прокричать:

– Помогите!

Меня вытащили из воды, и я предстал перед генералом.

– Итак, вы солгали, что умеете плавать?

Я объяснил, почему мне пришлось солгать. Вероятно, мой честный ответ обезоружил генерала, и он разрешил на выходные уехать в Санкт-Петербург.

Торжественная церемония производства в офицеры состоялась в начале августа. Все военные училища Санкт-Петербурга выстроились развернутым фронтом. Император верхом спустился с Царского валика и несколько минут говорил о наших обязанностях теперь уже в качестве офицеров. Я не помню текста выступления, поскольку был слишком взволнован.

– Господа, поздравляю вас с первым офицерским званием, – услышал я последние слова императора, и это были самые важные слова.

По окончании церемонии папа Саша сменил строгий взгляд на нежную улыбку и, вместо команды: «Эскадрон, шагом марш!», улыбаясь, сказал:

– Господа офицеры, прошу по коням!

Глава 13 Военное училище Декабрь 1943 года - май 1944 года8 декабря, когда я прибыл из Пюггена в военное училище, располагавшееся на окраине Дрездена, старый саксонский город показался мне удивительно красивым. Ничто не предвещало ужасной судьбы, ожидавшей Дрезден, который

Из книги Белоэмигранты на военной службе в Китае автора Балмасов Сергей Станиславович

Военное училище В начале 1926 г. в Цинанфу было основано Н. Д. Меркуловым двухгодичное военное училище по курсам пехоты и артиллерии (Инструкторская школа) для русской молодежи. Формально при этом оно находилось в инструкторском офицерском отряде и состояло из

Из книги Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная… автора Глезеров Сергей Евгеньевич

Из книги Политическая биография Сталина. Том 1. автора Капченко Николай Иванович

3. Горийское духовное училище Как явствует из сохранившихся архивных документов, подтвержденных также и в биографической хронике, содержащейся в официальном издании сочинений Сталина, Иосиф Джугашвили был принят в Горийское духовное училище в сентябре 1888 года. В связи

Из книги Атаман А. И. Дутов автора Ганин Андрей Владиславович

Училище. «Царская сотня» По выпуске из корпуса в возрасте семнадцати лет Дутов был зачислен юнкером в казачью сотню Николаевского кавалерийского училища (1897 г.) и отправился в столицу. В училище без экзамена принимали выпускников кадетских корпусов и гражданских

Из книги Несостоявшийся император Федор Алексеевич автора Богданов Андрей Петрович

Церковное училище или университет? Но может быть, старший брат Петра имел в виду некую исключительно религиозную, «латинско-польскую» ученость, в корне отличную от «немецкой» светской науки - не зря же об этом различии долго твердили историки. Отнюдь нет - гражданские

Из книги Зарождение добровольческой армии автора Волков Сергей Владимирович

Последние дни в училище В тяжелое время пришлось нашему поколению начинать свою действительную службу. Воспитанные в военных семьях и кадетских корпусах, мы с горечью и недоумением встретили февральскую революцию, начавшееся разложение фронта и тыла русской армии и

Из книги Воспоминания о службе автора Шапошников Борис Михайлович

В МОСКОВСКОМ ВОЕННОМ УЧИЛИЩЕ Рано утром 13 августа 1901 года я приехал в Москву и остановился в номерах на Земляном валу, названия номеров уже не помню.В тот же день я зашел в училище. Наученный первым приездом, я отметился в канцелярии училища и узнал у его адъютанта,

Из книги Сталин в жизни автора Гусляров Евгений

В духовном училище В 1890 году, очевидно вскоре после смерти отца, одиннадцатилетний Сосо вступил в духовное училище с ситцевой сумкой под мышкой. По словам товарищей, мальчик проявлял большое рвение в изучении катехизиса и молитв. Тот же Гогохия отмечает, что благодаря

Из книги Историческое описание одежды и вооружения российских войск. Том 25 автора Висковатов Александр Васильевич

Из книги Русские землепроходцы – слава и гордость Руси автора Глазырин Максим Юрьевич

Нахимовское училище 1943 год, 21 августа. Основано Нахимовское военно-морское училище.1944 год, 1 января, 00:00:01 сек. По радио на просторах нашей великой Родины звучит новый гимн. Музыка А. В. Александрова, текст С. В. Михалкова.Впервые после кровавого переворота 1917 года в

Из книги Алтайская духовная миссия в 1830–1919 годы: структура и деятельность автора Крейдун Георгий

Улалинское миссионерское училище Сростом числа начальных школ в миссии обострилась проблема нехватки кадров. Отдаленность и бедность региона не позволяли принимать достаточное количество учителей из других мест. Возникла необходимость готовить собственных

Материал из Офицеры русской императорской армии

Киевское Николаевское артиллерийское училище на Кадетском шоссе (ныне Национальний университет обороны Украины, Воздухофлотский проспект 28)

• Киевское Николаевское артиллерийское училище

Справка

• Дата формирования: 1915
• Расположение: пр. Воздухофлотский, 28; (С 2000г. - Киевское Артиллерийское училище. Закрыто. Сейчас - корпус Академии Министерства обороны Украины)
• Праздник:

История

Проект открытия четвертого артиллерийского училища, которое находилось бы в г. Киеве, был разработан и утвержден еще в 1913 году, но за отсутствием кредитов оно было открыто лишь в октябре 1915 года. В так называемой «Кадетской Роще» училищу был отведен участок в 18 десятин, что позволило иметь там громадную площадь для производства на ней батарейных учений. Такого большого учебного плаца не имели ни Михайловское, ни Константиновское, ни Сергиевское артиллерийские училища.

Свою деятельность училище начало 15 октября 1915 года, когда около 180 юнкеров 1-го выпуска, составивших одну батарею, начали прохождение трехлетнего курса артиллерийских училищ, который, по условиям военного времени, они должны были пройти в несколько сокращенном виде в течение всего лишь нескольких месяцев. Некоторую часть юнкеров составляли прибывшие с фронта вольноопределяющиеся, в большинстве своем - Георгиевские кавалеры, затем - студенты различных высших учебных заведений, кадеты и гимназисты, поступавшие по конкурсу аттестатов.

До окончания постройки собственного здания училище временно помещалось в сырой и холодной казарме, не имевшей даже водопровода и плохо отапливавшейся, а так как зима 1915-16 гг. выдалась очень суровой, то юнкерам, получившим почему-то только летнее обмундирование, пришлось сильно мерзнуть.

Ввиду того, что в училище не было еще старшего и младшего курсов, а один единственный курс, не было никакого «цука», дисциплина же, хотя и была строгой, но в то же время была вполне разумной. Когда, например, на экзамене отдания чести некоторые юнкера из бывших вольноопределяющихся подтрунивали над поступившими в училище «со стороны» и это было замечено начальством, эти юнкера были оставлены на неделю без отпуска, «для сбития с них спеси».

Честь открытия журнала взысканий («стрекозы» по-юнкерски) принадлежит юнкеру Апостолову, получившему два дневальства не в очередь за то, что не досмотрел до конца примечания к «Инструкции», разрешавшей отпуск юнкерам до 1 часа ночи для посещения театра, но не кино-театра. Юнкер же Апостолов, получив 26 ноября как Георгиевский кавалер отпуск вне очереди, по возвращении в училище предъявил билет в… кино.

Юнкер Кузнецов, будучи в отпуску при шпорах еще до производства в унтер-офицеры, шел по Крещатику. Заметив курсового офицера, юнкер забежал в первый попавшийся магазин, оказавшийся магазином музыкальных инструментов, и там, за каким-то роялем, поспешил снять злополучные шпоры. За такое отсутствие «гражданского мужества» юнкеру Кузнецову был объявлен перед строем батареи выговор и он получил три дневальства не в очередь.

Наоборот, юнкер Мацеевич, оказавшийся в театре Соловцева одетым не совсем по форме, но с большим «шиком» и тоже при шпорах, не «сдрейфил», а лихо отдал честь штабс-капитану Лалевичу. Как будто бы в награду за присутствие духа никакого взыскания не последовало, а командир батареи, полковник Александровский, осматривая перед производством офицерское обмундирование выпускных юнкеров, заметил юнкеру Мацеевичу: «Вам очень идет офицерская форма. Правда, еще и будучи юнкером, вы всегда одевались «с шиком»!».

После отбытия лагерного сбора в бараках Константиновского военного училища и курса стрельбы на Дарницком полигоне, 14 мая 1916 года состоялось производство в офицеры первого выпуска юнкеров Николаевского артиллерийского училища. Несмотря на трудные условия, в которых протекало их пребывание в училище, из 180 с лишним юнкеров за все время прохождения курса отчислилось лишь двое. Присутствовавший при производстве генерал Чернявский выразил молодым офицерам свое восхищение их чувством товарищества, выразившимся в том, что с общего согласия они предоставили «замыкающему» выпуска юнкеру-кавказцу Жгенти последнюю остававшуюся вакансию на Кавказский фронт, на которую было много желающих.

Сейчас же после производства первого выпуска в училище были приняты юнкера второго выпуска, начавшие занятия 20 мая 1916 года почти в тех же условиях, что и их предшественники, в тех же казармах и с тем же самым командным и преподавательским составом. Темп занятий не замедлялся и невыдержавших напряжения во втором выпуске оказалось больше, около 20 человек, которые и были от училища отчислены. В августе юнкера отбыли лагерный сбор и прошли курс стрельбы в Дарнице.

В октябре училище посетил Государь Император, в продолжение двух-трех дней проводивший с юнкерами по несколько часов в день.

22 декабря 1916 года состоялось производство в офицеры юнкеров второго выпуска. Было произведено около 200 человек.

26 декабря 1916 года приступил к занятиям третий выпуск, последний принесший 28 февраля 1917 года присягу Государю Императору.

В марте училище перешло в законченное постройкой собственное здание.

Революция не внесла никаких ощутительных перемен в жизнь и деятельность училища, как строевую, так и учебную. Вначале несколько осложнял обстановку так называемый «украинский вопрос», на почве которого между юнкерами возникали иногда споры и столкновения мнений, но с течением времени и этот вопрос потерял свою остроту. Вообще же, не поддаваясь всеобщему развалу, юнкера, наоборот, как-то подтянулись. Когда вместе с другими военно-учебными заведениями Киева училище было выстроено однажды перед Городской Думой для выслушания речей революционных деятелей, то на речи эти вместо ожидавшегося «ура» юнкера демонстративно ответили гробовым молчанием.

В феврале 1917 года был начат прием юнкеров четвертого выпуска. Большинство поступивших молодых людей было студентами, но встречались среди них и инженеры, юристы и несколько вольноопределяющихся. Несколько студентов Духовной Академии были вскоре отчислены от училища. В связи с увеличением числа юнкеров была сформирована 2-я батарея.

15 мая 1917 года начался прием пятого выпуска, в котором оказалось много кадет и вольноопределяющихся. Была также группа поляков, по окончании курса в декабре 1917 года отправившихся прямо в польские части и, как дань времени, около 20 евреев. Никто из них курса училища не окончил (один покончил жизнь самоубийством) и, таким образом, евреев-офицеров из Николаевцев-пушкарей не было никогда.

В конце июля училище было вызвано на усмирение полка «имени Полуботько», отказавшегося выступить на фронт. Применения оружия удалось избежать, и дело окончилось без кровопролития.

Последний принятый в училище еще перед революцией четвертый выпуск и пятый, особенно надежный по своему составу, начавший занятия в мае 1917 года, в меру возможности старались не допустить проникновения в училище революционной заразы и, надо сказать, в этом вполне преуспели. Присяга Временному правительству прошла в училище без всякого подъема, а один из юнкеров, Демичев, бывший кадет Нижегородского кадетского корпуса, старательный и дисциплинированный юнкер, просто отказался присягать. Училищные солдаты требовали отдачи Демичева под суд, но дело не имело для него никаких последствий благодаря вмешательству начальника училища и членов училищного комитета. Комитет этот, избранный согласно приказу Временного правительства как неизбежная дань времени, имел в своем составе капитана Шуневича, трех бывших кадет и одного вольноопределяющегося и сводил на нет все попытки революционной деятельности училищных солдат, которые, хотя и митинговали, но боясь отправки на фронт, вели себя не слишком вызывающе.

Дисциплина и традиции поддерживались строго. Почти у всех юнкеров в изголовье кровати, рядом с иконкой, красовался, как и раньше, старый, кадетский или прежней части юнкера, погон с сохранявшимся на нем Шефским вензелем.

Весь курс занятий, лагерный сбор и стрельбу, несмотря на бурное революционное время, пятый выпуск закончил полностью.

В этот период училище неоднократно вызывалось на охрану штаба военного округа. В одном из таких караулов был убит юнкер Гопгардт, бывший кадет 2-го Московского кадетского корпуса, явившийся первой жертвой революции среди Николаевцев-пушкарей.

В сентябре 1917 года был начат прием 6-го выпуска, занятия с которым начались 20 сентября. Молодые люди, собравшиеся со всей России, представляли собой пеструю картину: вольноопределяющихся было мало, большинство было штатской молодежи, частью - студенческой. К их изумлению, в эпоху всеобщего развала они нашли в училище стройную и дисциплинированную военную организацию, беспрекословно повинующуюся начальству в лице своих офицеров и портупей-юнкеров. Некоторые из только что поступивших, находившиеся под влиянием революционных идей, быстро оценили невыгодную для них обстановку в училище и просили об отчислении. Так отсеивались и уходили малодушные. Оставшиеся же, вместе с юнкерами пятого выпуска с честью выполнили свой воинский долг до конца и не посрамили имени пушкарей-Николаевцев.

Начиная с 25 октября 1917 года, вместе с другими военными училищами г. Киева, Николаевское артиллерийское училище участвовало в подавлении большевистского восстания, когда был арестован пресловутый Пятаков.

Затем началась сумбурная эпоха смены властей. Появилась Украинская рада, представители которой старались привлечь юнкеров-Николаевцев на службу в формировавшуюся украинскую армию. Время наступало все более и более тревожное. Приходилось уже охранять самое здание училища от покушений «товарищей», мстивших Николаевцам за их участие в подавлении беспорядков в городе после 25-го октября.

К 25-му января 1918 года перед самым захватом Киева большевиками юнкерам пятого выпуска, закончившим курс обучения, еще в декабре 1917 года, были выданы свидетельства об окончании курса и также их послужные списки. Юнкера шестого выпуска получили удостоверения о четырехмесячном прохождении ими курса Николаевского артиллерийского училища. И тем и другим было приказано оставить стены училища и покинуть Киев, пока вокзал не был еще занят большевиками.

Еще в самом начале января 1918 года при украинском гетмане Скоропадском, по приказу генерала графа Келлера в Киеве были сформированы для поддержания порядка в городе (как против большевиков, так и против петлюровцев) офицерские дружины полковников Кирпичева и кн. Святополк-Мирского. При последней была сформирована батарея под командой полковника Шуневича, состоявшая почти исключительно из бывших юнкеров Николаевцев, и которая действовала на Святошинском направлении. В состав батареи входили среди других: фельдфебель Чайко-Чайковский, делопроизв. Н. П. Рклицкий, орудийный начальник одного орудия (импровизированная орудийная площадка на Дарницком направлении) Железко, старший передков Апостолов, К. К. Миллер, ординарец командира батареи, Седов, Монастырский, Татунько и т. д.

Просуществовав почти полтора месяца, батарея, так же как и офицерские дружины, была брошена гетманом на произвол судьбы и расформировалась «самотеком» на Львовской улице, против женской гимназиии Жекулиной. Впоследствии, уже в Добровольческой армии, где дралось с красными большинство офицеров командного и преподавательского состава и бывших юнкеров Николаевского артиллерийского училища, служба в составе этой батареи была засчитана как служба в Добровольческой армии.

Прошло курс училища и было произведено в офицеры 1.500 - 2.000 человек.

Командный и преподавательский состав училища

Начальник училища генерал Промтов (в Югославии служил в Сербском артиллерийском управлении). Командир 1-й батареи полковник Александровский (был в Югославии, затем вернулся в СССР). Командир 2-й батареи полковник Мартынов. Отд. офицеры: капитаны Афанасьев (32-й артиллерийской бригады, умер в 1920 г. в Одессе), Саккилари (погиб в 1917 г. в автомобильной катастрофе под Ялтой), Корытин (умер в Югославии), М. А. Шуневич (был в Галлиполи в Сергиевском арт. училище, ныне проживает в Нью-Йорке), Лалевич (14-й артиллерийской бр., уехал в Кишинев), Хатов, Побыванец (были в Галлиполи), Руссет («рыжий»), Григорьев, Кузнецов. Адъютант училища шт.-кап. Знамеровский. Курсовой офицер гв. капитан Ольшевский. Преподаватели: полк. Гнучев (был в Добр, армии), полк. Ломакин (остался в СССР, окончил Киевский политехн. Инст.), полк. Руппенейт (остался в СССР и был начальником основанной большевиками в здании Николаевского арт. училища артиллерийской школы), полк. Мишин, кап. Щербинский («Верочка»), полк. Лебединский, шт. кап. Спекторский (убит в армии ген. Юденича), вет. врач Козелкин, кап. Шереметинский (зарублен буденовцам в 1920 г. на батарее).

Фельдфебеля: 1-го вып. - Менцель, 2-го - Шапошников, 3-го - Миронов, 4-го - Дараган, 5-го - Оборский и Иванов.

Погибли еще в первую мировую войну: Шадейко, Даниленко, Александрович и др.

Убиты в гражданскую войну: Гопгардт, Жуков, Гоппэ, Чечетов, Слюсарский. Погиб в плену у красных в 1944 г. - Клиппенберг.

Скончались заграницей: Юденко, Скибицкий, Жекулин, Бабушкин, Люлька, Савинов, Григорович-Фирсанович, Любимцев и много других.

Были заграницей и в Добр. Армии: Менцель, Дрейер, Татунько (вернулся в СССР), Веселовский, Григорович-Барский, Турчанинов, Стефанович, Гриельский, Новиков, Остроменский, Визерский, Прозоров, Боболович, Урода, Кованько, Лайпеко, Сыровец и многие другие.

Имеется связь с: полк. Шуневич, Н. П. Рклицким, Н. К. Мациевичем, Л. Г. Лавцевичем, В. В. Лященко, Н. Псиол, В. Лысенко, Н. А. Апостоловым (1-го выпуска), H. Н. Баташевым, А. И. Федоровым (2-го вып.), К. К. Миллером, В. С. Мыльниковым, А. И. Волковым (3-го вып.), А. Д. Валлийским (4-го вып.), П. В. Фицхелауровым, Л. С. Тер-Азарьевым, Л. П. Ковальским, И. Сидоровым, А. А. Самойленко (5-го вып.), Кинашевским (6-го курса) и Рабенко (выпуск неизвестен).

(Составил «Памятку» по сведениям и воспоминаниям Николаевцев, с которыми имеется связь H. Апостолов )

В 1919 г. базе училища были открыты Киевские артиллерийские курсы, затем Киевская артиллерийская школа, Киевское артиллерийское училище, Киевское высшее зенитное ракетное инженерное училище (КВЗРИУ). Комплекс зданий Николаевского артиллерийского училища в Киеве построен в 1915-17 гг. архитектором Д. Зайцевым.

Начальники

Офицерский состав

Выпускники

Дополненiе къ Высочайшему Приказу, отданному Мая 14-го дня 1916 года
Производятся въ Прапорщики, со старшинствомъ съ 1-го Апреля 1916 года:

Изъ юнкеровъ:

Дополненiе къ Высочайшему Приказу, отданному Декабря 22-го дня 1916 года
Производятся въ Прапорщики, со старшинствомъ съ 1-го Октября 1916 года:
съ зачисленiемъ по полевой легкой артиллерiи:
Изъ юнкеровъ:

1. Александрович
2. Балаш
3. Балашев
4. Баранов
5. Барзыкин
6. Безкишкин
7. Белинский
8. Белкин
9. Билинский
10. Биллевич
11. Блажовский
12. Богдан
13. Борисов
14. Брычкин Иван
15. Брычкин Николай
16. Будович
17. Ванькович
18. Васильев
19. Вовченко
20. Волков Яков
21. Волосков
22. Вольщан
23. Воротницкий
24. Герасимов
25. Гонтарев
26. Дегтярев
27. Демидов
28. Добровольский
29. Доливо-Добровольский
30. Дубовик
31. Ефимов
32. Еше I Федор
33. Еше II Георгий
34. Жаханевич
35. Земцов
36. Злочевский
37. Зубилевич-Калливода
38. Иваненко
39. Иванов Георгий
40. Игумнов
41. Иовенко
42. Исаев
43. Казицын
44. Калитенко
45. Калишек
46. Калугин
47. Каменецкий
48. Карнаковский
49. Каштанов
50. Киричинский
51. Киселев
52. Китин
53. Кленк
54. Кожин
55. Козакевич
56. Козелкин
57. Козловский Владимир
58. Козловский Павел
59. Козярский
60. Кононович
61. Котинков
62. Кржишиха
63. Криворотченко
64. Куницкий
65. Лавров
66. Лавцевич
67. Лазаревский
68. Ланге
69. Ларченко
70. Лерхе
71. Липин
72. Липковский
73. Лисевич
74. Литвинов
75. Любимцев

специальные военно-учебные заведения для приготовления офицеров к службе в кавалерии; существуют почти во всех европейских государствах - в Германии, Австро-Венгрии, Франции, Италии, Англии. В России они имеются двух родов: 1) Николаевское К. училище в Петербурге и 2) юнкерские К. училища. В 1823 г. была основана школа гвардейских подпрапорщиков. В 1826 г. при школе был образован эскадрон К. юнкеров, и она получила название школы гвардейских подпрапорщиков и К. юнкеров. В 1857 г. школа была переименована в Николаевское училище гвардейских юнкеров, а в 1865 г., при реформе военно-учебных заведений, преобразована: высшие, специальные классы образовали теперешнее Николаевское К. училище, а низшие, общие - Приготовительный пансион Училища (ныне Николаевский кадетский корпус). В 1890 г. при училище учреждена казачья сотня. По действующему положению (Св. В. П. кн. XV и Прик. по воен. вед. 1890 г. 156), Николаевское К. училище имеет своим назначением приготовление молодых людей для офицерской службы в полках регулярной кавалерии и в конных казачьих частях. Училище состоит из двух классов, с годичным курсом в каждом. В строевом отношении оно составляет эскадрон и сотню; обучающиеся называются юнкерами. Штатный комплект юнкеров - 320, в том числе 120 казаков. Ближайшее заведование училищем возлагается на начальника его; учебная часть состоит в ведении инспектора классов. При училище состоят комитеты: педагогический, дисциплинарный и хозяйственный. В младший класс Николаевского К. училища принимаются, по достижении 16 лет: а) окончившие с успехом полный курс в кадетских корпусах и б) окончившие курс в средних учебных заведениях, или представившие свидетельства о выдержании при этих заведениях испытания в объеме всего курса. Лица второй категории принимаются, впрочем, лишь на свободные вакансии. Казачьи уроженцы содержатся в училище на казенный счет; прочие молодые люди принимаются своекоштными пансионерами; экстерны допускаются лишь с разрешения главного начальника военно-учебных заведений. Учебный курс: 1) закон Божий, 2) математика, 3) химия, 4) тактика, 5) артиллерия, 6) фортификация, 7) военная топография, 8) начальная военная администрация, 9) военное законоведение, 10) практические занятия по русскому и иностранным языкам, 11) иппология и 12) черчение - топографическое, артиллерийское и фортификационное. В лагере юнкера занимаются фронтовыми ученьями, инженерными и топографическими работами, знакомятся со стрельбою из орудий и с материальной частью артиллерии. По окончании курса юнкера, отнесенные по экзамену к первому разряду, выпускаются корнетами армейской кавалерии, с одним годом старшинства, а отличившие из них - корнетами гвардейской кавалерии; отнесенные ко второму разряду - корнетами армейской кавалерии без старшинства, отнесенные же к третьему разряду переводятся в полки армейской кавалерии унтер-офицерами на 6 месяцев. Неспособные к военной службе награждаются, при выпуске, гражданскими чинами XII или XIV класса, смотря по успехам. Юнкерских К. училищ в настоящее время имеется два - Тверское и Елисаветградское и, сверх того, три казачьих: Новочеркасское, Ставропольское и Оренбургское. См. Юнкерские училища.

• - нач. уч. зав. повышенного типа. Открывались по Положению 1872 вместо у. уч-щ. В Г.У. действовала кл. система преподавания. Г.У. были 1-6-кл. На У. - в осн. 3-4-кл. с 6-летним сроком обучения...
• - нач. мужские уч. зав. православного ведомства. Открывались по Положению 1808. На У. возникли в пер. пол. XIX в. Д.У. имели 4 кл., иногда - приготовительный...

  Уральская историческая энциклопедия

• - ср. женские уч. зав. Открывались с 1843. Е.У. были 6-годичными. С 1900 был введен 7-й педагогический класс. На У. действовали со второй пол. XIX в. в Вятке, Перми, Екат., Уфе, Оренб...

  Уральская историческая энциклопедия

• - - начальные школы в России. Создавались с 30-х гг. 19 в. по одному на волость для подготовки детей казённых поселян к писарской деятельности. Гл. внимание обращалось на технику письма...
• - - повышенные начальные школы для детей городского населения; учреждены по проекту Н.Х. Весселя взамен уездных училищ. Срок обучения 6 лет, деление на классы зависело от средств и числа учителей...

  Педагогический терминологический словарь

• - - средние специальные учебные заведения, готовящие специалистов по военным, медицинским и гуманитарным специальностям...

  Педагогический терминологический словарь

• - см. в ст. Учебные заведения горные...

  Геологическая энциклопедия

• - I. Высшие Г. училища, в Германии называемые горными академиями, имеют своей задачей теоретическую и практическую подготовку горных инженеров, которые могли бы быть руководителями в деле горном, горнозаводском и...
• - в России существуют на основании Положения, высочайше утвержденного 31 мая 1872 г. По мысли законодателя, заведения эти - общеобразовательные, назначенные "для городского населения, и преимущественно для бедной части...

  Энциклопедический словарь Брокгауза и Евфрона

• - низшие духовно-учебные заведения, действующие на основании устава 1884 г. и подготовляющие к Д. семинариям. Нормальный состав их - четыре годичных класса...

  Энциклопедический словарь Брокгауза и Евфрона

• - начальные школы в России в 19 в., готовившие писарей для палат государственных имуществ и для сельских управлений...
• - учебные заведения повышенного типа для детей мелкой городской буржуазии и служащих, впервые возникшие в Западной Европе в 17 в. ...

  Большая Советская энциклопедия

• - в России до 1917 г. повышенные начальные школы с 6-летним сроком обучения, созданы в 1872 вместо уездных училищ. С 1912 преобразовывались в высшие начальные училища...

  Большой энциклопедический словарь

• - ...

  Слитно. Раздельно. Через дефис. Словарь-справочник

• - ...

  Орфографический словарь-справочник

• - пол-уч"...

  Русский орфографический словарь

"Кавалерийские училища" в книгах

КАВАЛЕРИЙСКИЕ НАЧАЛЬНИКИ

Из книги Походы и кони автора Мамонтов Сергей Иванович

КАВАЛЕРИЙСКИЕ НАЧАЛЬНИКИ В кавалерии все зависит от начальника. Хороший начальник достигнет успеха даже с посредственной частью, а плохой ничего не добьется с прекрасными полками. Берусь об этом судить, потому что пришлось служить и с хорошими, и с плохими.Хорошие

Помимо училища

Из книги Катенька автора Гаркалин Валерий Борисович

Помимо училища Мой студенческий билет давал возможность проникать и в театры драматические, чем я охотно пользовался, побывав практически на всех заметных спектаклях середины 70-х годов. А ведь это была эра высших творческих достижений Анатолия Васильевича Эфроса и Юрия

После училища

Из книги Удельная. Очерки истории автора Глезеров Сергей Евгеньевич

После училища Вот что представляла собой Удельная спустя почти тридцать лет, в конце 1890-х годов, по словам М.И. Пыляева: «Собственно дачи на Удельной расположены с правой стороны железнодорожной линии от Петербурга, с левой же стороны находится Удельная ферма с парком, в

Кавалерийские доспехи

Из книги Теория военного искусства (сборник) автора Кейрнс Уильям

Кавалерийские доспехи Я не знаю, почему пренебрегают доспехами, потому что нет ничего более полезного и декоративного. Кое-кто утверждает, что они отошли в прошлое после изобретения пороха. Это не так; ведь во времена Генриха IV и до 1667 года их носили. Порох был изобретен

Глава 7 ТАНКОВЫЕ, МЕХАНИЗИРОВАННЫЕ И КАВАЛЕРИЙСКИЕ ВОЙСКА

автора Гланц Дэвид М

Глава 7 ТАНКОВЫЕ, МЕХАНИЗИРОВАННЫЕ И КАВАЛЕРИЙСКИЕ ВОЙСКА В конце 1920-х и на протяжении большей части 1930-х годов Советский Союз потратил немало времени, ресурсов и энергии, разрабатывая новейшие теории, технические новинки и методы управления, необходимые для более

КАВАЛЕРИЙСКИЕ ВОЙСКА

Из книги Советское военное чудо 1941-1943 [Возрождение Красной Армии] автора Гланц Дэвид М

КАВАЛЕРИЙСКИЕ ВОЙСКА Каким бы анахронизмом ни казались кавалерийские войска в 1940-х годах, Красная Армия весьма полагалась на конницу, особенно в наступательной роли, в начальный период войны, когда ее танковые войска были приведены в беспорядок. И действительно,

29. КАВАЛЕРИЙСКИЕ ОФИЦЕРЫ В ВИЦМУНДИРАХ (Кавалергардского, лейб-кирасирского Ее Величества и Павлоградского гусарского полков)

Из книги Русская армия 1812 года. Выпуск второй автора Пархаев Олег Николаевич

29. КАВАЛЕРИЙСКИЕ ОФИЦЕРЫ В ВИЦМУНДИРАХ (Кавалергардского, лейб-кирасирского Ее Величества и Павлоградского гусарского полков) Вне строя кирасирские и гусарские офицеры помимо общеармейских сюртуков носили вицмундир, являвшийся парадно-выходной формой. Кирасирские

Из книги Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии. 1911-1920 автора Литтауэр Владимир

4. Казачьи кавалерийские войска во время войны

Училища

Из книги Китай. Его жители, нравы, обычаи, просвещение автора Бичурин Никита Яковлевич

Училища

Из книги Взгляд на просвещение в Китае. Часть I автора Бичурин Никита Яковлевич

Училища Училища разд?ляются на три разряда. Въ первомъ разряд? поставлены училища Общественныя или Народныя, во второмъ у?здныя, въ третьемъ Губернскія. Народныя училища учреждены во вс?хъ городахъ и состоятъ подъ в?д?ніемъ М?стныхъ Начальствъ, которымъ предоставлена

Кавалерийские корпуса

Из книги Великая Отечественная война. Большая биографическая энциклопедия автора Залесский Константин Александрович автора БСЭ