Все люди равны но некоторые равнее. Джордж оруэлл скотный двор. Семь заповедей, придуманных свиньями

Алексей Иванович Свирский

(повесть)

Часть Первая

Откуда взялся Рыжик и кто его приютил

Птицы еще спали, когда Аксинья вышла открывать ставни. Молодая женщина тихо скрипнула в сенях дверьми и перешагнула порог.

Солнце еще не взошло, но рассвет уже был близок. На востоке небосклон окрашивался в золотисто-сиреневый цвет. Звезды быстро гасли одна за другой. Береговая улица, или, как ее иначе называли, Голодаевка, спала крепким сном. Улица эта была застроена с одной только стороны, другая же сторона представляла собой высокий крутой обрыв, спускавшийся к реке.

Аксинья, прежде чем открыть ставни, перешла босыми ногами пыльную немощеную улицу и остановилась на краю речного обрыва. Над рекой медленно расплывались серые клочья тумана. Маленькие, хилые домишки тесной ломаной шеренгой толпились на краю обрыва.

Хозяева этих хижин хотя и называли себя домовладельцами, но были бедняками родовитыми: бедность, нужда и всякие невзгоды переходили к ним из рода в род, как переходят к богатым громкие титулы или миллионные наследства. На Голодаевке никто не мог похвастать ни богатым дедушкой, ни промотанным имением.

Бедность жила здесь с незапамятных времен, так что голодаевцы давно уже привыкли к своей нужде, как негры привыкли к тропическому зною или как эскимосы - к жестоким морозам.

Не богаче других была и Аксинья, жена Тараса Зазули. Муж ее хотя и был по ремеслу столяр и гробовщик, но денег у него никогда почти не было. Единственно, когда Зазули считали себя богачами, - это только во время Проводской или Успенской ярмарок, когда Тарас продавал партиями столы и табуреты, заранее заготовляемые им в своей мастерской.

В последние дни Тарас был занят именно этим делом. До ярмарки оставалось немного, и он очень спешил.

Просыпался Зазуля раньше обыкновенного и работал до глубокой ночи. Вот почему жена его в тот день, когда начинается наш рассказ, так рано вышла открывать ставни.

Зазулиха (так за глаза называли соседки Аксинью) постояла с минуту на берегу, бросила сонный взгляд на небо, громко зевнула, перекрестила рот и направилась к своей хате.

Она стала открывать ставни. Всех окон в доме Зазулей было три. Молодая женщина открыла ставни, прикрепила их веревочками к стене, чтобы ветер ими не хлопал, и направилась было в хату, как вдруг услышала чьи-то тихие, жалобные стоны. Смуглое, загорелое лицо Аксиньи вытянулось от удивления и любопытства.

Ой, ой, ой!.. - стонал кто-то за домом.

Аксинье показалось, что стонет женщина. Несколько секунд прислушивалась она к странным звукам, пугливо озираясь по сторонам. Но вокруг не было ни одной живой души. Наконец Аксинья победила страх, и когда стоны особенно усилились, она подобрала ситцевую юбку и бросилась бежать, перепрыгивая через бурьян и крапиву, росшие около дома, в ту сторону, откуда слышались стоны. Аксинья скрылась. Наступила тишина. Спустя немного Зазулиха с искаженным от страха лицом выбежала из-за угла дома и бросилась прямо в хату.

Тарас стоял перед верстаком и налаживал доски. Его громадная наклоненная фигура занимала чуть ли не половину комнаты. Одет он был в широкие шаровары и серую рубаху, а на босых ногах - мягкие самодельные шлепанцы.

Тарас, выйди скорей на улицу! - крикнула запыхавшаяся Аксинья, вбежав в мастерскую.

Лицо у нее было бледное, испуганное. Она вся дрожала.

А что я там забыл, на улице?.. - проговорил равнодушным тоном Тарас, не отрываясь от дела.

Иди скорей, иди же, говорю тебе… Посмотри, что случилось! - воскликнула Аксинья.

А что случилось? Курица удавилась?.. - засмеялся Зазуля.

У, каменный ты человек!.. - озлилась жена. - Выйдешь ли ты из хаты, аль нет?

Как не выйти… От бабьего крика не только что из хаты, а из кабака и то выйдешь, - сказал Тарас и, низко наклонив голову, чтобы не стукнуться о косяк, вышел из мастерской.

Аксинья забежала вперед.

Вот здесь, за сарайчиком… Слышишь, стонет? Сюда иди!.. Слышишь?.. - задыхаясь от волнения, шептала Аксинья.

Тарас молча следовал за нею, пыхтя трубкой, которую он успел закурить по дороге.

Вот здесь, смотри!.. Слышишь? - шепнула Аксинья.

Тарас остановился. Перед ним на траве лежала женщина, а рядом с нею мирно спал завернутый в тряпки крошечный ребенок. Из полуоткрытого рта женщины вылетали слабые, хриплые стоны. Голова ее, повязанная темным дырявым платком, лежала на серой котомке. Бледная, с почерневшими губами, она имела вид умирающей. Глаза ее, неподвижные и как будто стеклянные, были устремлены в одну точку. Одежда ее состояла из грязных бесформенных лохмотьев.

Тарас с Аксиньей молча, но значительно переглянулись, когда подошли к умирающей.

Спроси-ка, кто она и как сюда попала, - тихо сказал Тарас жене.

Послушай, милая, откуда ты? - приступила к допросу Аксинья, наклонившись над больной. - Ты больна? Это твой ребенок?.. Как ты сюда попала?..

Аксинья задавала вопрос за вопросом, но ответа не последовало. Незнакомка умирала - это было ясно.

Я людей позову, - решительно заявила Зазулиха, взглянув на мужа.

И то правда… Разбуди соседей, а то еще невесть что подумают, - согласился Тарас.

Выходите!.. - кричала Аксинья, стуча в ставни соседних домов.

Минут через десять небольшой дворик Зазулей был полон народа.

Солнце еще не успело взойти, когда неизвестная женщина умерла. В ту самую минуту, когда она испустила последний вздох, проснулся ее ребенок. Он заметался и заплакал. Прибежавшие бабы, у которых были свои дети, услыхав голос плачущего ребенка, сейчас же определили, что ему всего три месяца от роду.

Аксинья, отвечая на вопросы, рассказывала, как она встала, как вышла открывать ставни и как услыхала стоны.

Она, стало быть, живая была? - перебивали ее слушатели.

Конечно, живая, ежели стонала! Мертвые не стонут, - пояснила Зазулиха и продолжала свой рассказ.

А ребенок не переставал кричать, надрывая грудь.

Его накормить надо, - догадалась одна из женщин и взяла его на руки.

Женщину эту звали Агафья-портниха. Муж ее был портной, человек слабый и пьющий. У Агафьи было пятеро ребят, из них один грудной.

Ребенок, как только очутился на руках у Агафьи, сейчас же замолк и припал к ее груди, точно замер.

Ишь, как сосет! - удивлялся Тарас, у которого своих детей не было.

Дитя есть хочет, известное дело… У покойницы, может, и молока-то не было, - хором заговорили женщины, перебивая друг друга.

Эй, вы, тише, начальство едет! - крикнул кто-то.

Бабы умолкли.

Вдали показался голодаевский городовой, Прохор Гриб, как его прозвали обыватели Береговой улицы. Это был старый отставной солдат, с мягким, точно вымоченным и выжатым лицом. На его сухом отвислом подбородке серебрилась белая щетина давно не бритой бороды. Прохор нюхал табак, и от этого его седые жидкие усы возле носа были покрыты темно-коричневыми пятнами. Сколько ему было лет, он сам не знал. Иногда он говорил, что ему восемьдесят, а иногда утверждал, что ему давно уже стукнуло сто. Городовым он был поставлен с незапамятных времен. Голодаевцы привыкли к Грибу, видя его перед собой всю жизнь, и смотрели на него так, как люди обыкновенно смотрят на речку, что вечно течет по одному и тому же направлению, или на дерево, пережившее несколько человеческих поколений.

Что здесь такое? - жуя губами, спросил Гриб, подойдя ближе.

Нищая померла, - ответил Тарас и снова раскурил трубку.

Человек помер, а тебе курить надо! - упрекнул старик Зазулю и укоризненно покачал головой.

Потом он достал табакерку, воткнул в ноздри две щепотки табаку и громко чихнул.

Будь здоров, дедушка!..

Проживи еще двести лет!..

Расти большой!.. - приветствовали Гриба мальчишки, прибежавшие, как и взрослые, на крик Аксиньи.

Пошли вон отсюда!.. Я вам!.. - закричал на детей старик и пригрозил им своей шашкой, имевшей такой же древний вид, как и он сам.

Ой, дедушка, не пужай: со мной родимчик будет! - воскликнул один из мальчишек.

Другие покатились со смеху.

Эй, вы, чего ржете?.. Проваливайте, пока целы! - крикнул на них Тарас и топнул ногой.

Ребята мгновенно притихли.

Прохор Гриб подошел к трупу женщины и обнажил свою желтую безволосую голову. Издали голова его была похожа на большой бильярдный шар.

В толпе по поводу случившегося стали высказывать всевозможные догадки и предположения. Одни говорили, что покойница - крестьянка и что она умерла с голоду; другие полагали, что она отстала от партии рабочих, что вчера проходила через город; а Арина Брехуха, жена Сидора-печника, толстая плосколицая женщина, известная сплетница, настойчиво утверждала, что покойницу задушили грабители.

Повесть «Рыжик» принадлежит перу писателя Алексея Свирского. По объему произведение большое, поэтому читать его придется продолжительное время. Чтобы сэкономить драгоценные минуты и часы, можно ознакомиться с произведением менее чем за 10 минут. Для этого достаточно прочитать краткое содержание. Свирского «Рыжик» будет описан в нашей статье.

Найденыш

Начинается повествование с того, что в деревне Голодаевка некая Аксинья находит младенца. Он лежал прямо на земле, рядом со своей тяжелобольной мамой. Аксинья позвала мужа Тараса, а затем и ближайших соседей. Но к этому времени нищая женщина скончалась, и ребенок остался сиротой. Бездетная Аксинья решила взять малыша себе. Городовой Прохор Гриб уговорил ее мужа не противиться этому. Так семья Зазулей в одночасье обрела сына.

Из-за отсутствия денег сразу они не могли окрестить ребенка и почти месяц называли его просто Рыжиком. Затем малыш был наречен Александром, но прозвище так и осталось с ним.

Саньке 6 лет

Дальше повествование уносит читателя на 6 лет вперед, об этом сообщает нам краткое содержание. Свирского «Рыжик» также расскажет об этом периоде. Саньке исполнилось шесть лет. К этому времени у Зазулей родилось две дочки – Вера и Катя. Рыжик рос озорником. Где бы какое происшествие ни случилось, все были уверены, что Санька имеет к этому прямое отношение. Но у Рыжика было доброе сердце. Он выходил собаку, назвав ее Мойпес. Санька был добр и к осиротевшей девочке Дуне, защищал ее от пьяного дяди и просил маму взять девочку в дом.

Путешественник

Однажды, когда Александру уже исполнилось 10 лет, он узнает, что Аксинья и Тарас ему не родные. К тому же они решили отдать ребенка на обучение крестному. Все это подтолкнуло Рыжика к побегу. Он встретил фокусника по прозвищу Полфунта и решил уехать вместе с ним в Одессу. Но по дороге Рыжик отстал от поезда и остался один. Видя слезы ребенка, слепой старик предложил стать ему поводырем. Мальчик согласился.

Дед привел ребенка к нищим, которые побирались и жили при монастыре. Но старик, как и многие попрошайки, оказался вовсе не убогим – видел он прекрасно.

Здесь Санька знакомится со Спирькой Вьюном, своим ровесником, о чем и сообщает краткое содержание. Свирского «Рыжик» расскажет читателю и об этом.

Мальчики сдружились и решили сбежать от нищих. Их план удался, но дети попали в банду воров. Те стали их учить своему ремеслу. Однажды Саньку схватили за его проделки, но он вырвался и убежал. Рыжик опять встретил Полфунта, и тот отвез его домой. Но юному путешественнику было скучно на одном месте, и он снова сбежал из дома.

А. Свирский, «Рыжик»: краткое содержание и кульминация

Санька побывал во многих городах, в том числе в Петербурге и Москве. Везде он находил друзей, с которыми путешествовать было интереснее. Находясь в столице, подросток увидел цирковое представление. Но оно закончилось трагедией – обвалился помост, под которым находился Полфунта. Фокусника довезли до больницы, но вскоре тот скончался. Санька очень переживал.

Вот такое произведение, заставляющее сопереживать, создал А. Свирский. Рыжик вызывает у читателя симпатию, но пошел он не по тому пути, начав бродяжничать.

(1 оценок, среднее: 5.00 из 5)

Сочинения по темам:

1. Мальчик приходит к своей корове в сарай, разговаривает с любимицей, хочет обнять ее, но та равнодушна к ласке. Она сосредоточенно...
2. О нелегкой доле бездомной собаки повествует рассказ «Кусака» Андреева. Краткое содержание поможет читателю узнать сюжет, познакомиться с главными героями меньше,...
3. Александр Иванович Куприн в 1900 году написал рассказ «Тапер». Краткое содержание произведения позволит читателю сэкономить время и ознакомиться с сюжетом...
4. Безусловно, даже из самой «богатейшей» коллекции книг, которая только существует на свете, самой ценной для большинства детей, родившихся в советскую...

Алексей Иванович Свирский

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ОТКУДА ВЗЯЛСЯ РЫЖИК И КТО ЕГО ПРИЮТИЛ

Птицы еще спали, когда Аксинья вышла открывать ставни. Молодая женщина тихо скрипнула в сенях дверьми и перешагнула порог.

Солнце еще не взошло, но рассвет уже был близок. На востоке небосклон окрашивался в золотисто-сиреневый цвет. Звезды быстро гасли одна за другой. Береговая улица, или, как ее иначе называли, Голодаевка, спала крепким сном. Улица эта была застроена с одной только стороны, другая же сторона представляла собой высокий крутой обрыв, спускавшийся к реке.

Аксинья, прежде чем открыть ставни, перешла босыми ногами пыльную немощеную улицу и остановилась на краю речного обрыва. Над рекой медленно расплывались серые клочья тумана. Маленькие, хилые домишки тесной ломаной шеренгой толпились на краю обрыва.

Хозяева этих хижин хотя и называли себя домовладельцами, но были бедняками родовитыми: бедность, нужда и всякие невзгоды переходили к ним из рода в род, как переходят к богатым громкие титулы или миллионные наследства. На Голодаевке никто не мог похвастать ни богатым дедушкой, ни промотанным имением.

Бедность жила здесь с незапамятных времен, так что голодаевцы давно уже привыкли к своей нужде, как негры привыкли к тропическому зною или как эскимосы – к жестоким морозам.

Не богаче других была и Аксинья, жена Тараса Зазули. Муж ее хотя и был по ремеслу столяр и гробовщик, но денег у него никогда почти не было. Единственно, когда Зазули считали себя богачами, – это только во время Проводской или Успенской ярмарок, когда Тарас продавал партиями столы и табуреты, заранее заготовляемые им в своей мастерской.

В последние дни Тарас был занят именно этим делом. До ярмарки оставалось немного, и он очень спешил.

Просыпался Зазуля раньше обыкновенного и работал до глубокой ночи. Вот почему жена его в тот день, когда начинается наш рассказ, так рано вышла открывать ставни.

Зазулиха (так за глаза называли соседки Аксинью) постояла с минуту на берегу, бросила сонный взгляд на небо, громко зевнула, перекрестила рот и направилась к своей хате.

Она стала открывать ставни. Всех окон в доме Зазулей было три. Молодая женщина открыла ставни, прикрепила их веревочками к стене, чтобы ветер ими не хлопал, и направилась было в хату, как вдруг услышала чьи-то тихие, жалобные стоны. Смуглое, загорелое лицо Аксиньи вытянулось от удивления и любопытства.

– Ой, ой, ой!.. – стонал кто-то за домом.

Аксинье показалось, что стонет женщина. Несколько секунд прислушивалась она к странным звукам, пугливо озираясь по сторонам. Но вокруг не было ни одной живой души. Наконец Аксинья победила страх, и когда стоны особенно усилились, она подобрала ситцевую юбку и бросилась бежать, перепрыгивая через бурьян и крапиву, росшие около дома, в ту сторону, откуда слышались стоны. Аксинья скрылась. Наступила тишина. Спустя немного Зазулиха с искаженным от страха лицом выбежала из-за угла дома и бросилась прямо в хату.

Тарас стоял перед верстаком и налаживал доски. Его громадная наклоненная фигура занимала чуть ли не половину комнаты. Одет он был в широкие шаровары и серую рубаху, а на босых ногах – мягкие самодельные шлепанцы.

– Тарас, выйди скорей на улицу! – крикнула запыхавшаяся Аксинья, вбежав в мастерскую.

Лицо у нее было бледное, испуганное. Она вся дрожала.

– А что я там забыл, на улице?.. – проговорил равнодушным тоном Тарас, не отрываясь от дела.

– Иди скорей, иди же, говорю тебе… Посмотри, что случилось! – воскликнула Аксинья.

– А что случилось? Курица удавилась?.. – засмеялся Зазуля.

– У, каменный ты человек!.. – озлилась жена. – Выйдешь ли ты из хаты, аль нет?

– Как не выйти… От бабьего крика не только что из хаты, а из кабака и то выйдешь, – сказал Тарас и, низко наклонив голову, чтобы не стукнуться о косяк, вышел из мастерской.

Аксинья забежала вперед.

– Вот здесь, за сарайчиком… Слышишь, стонет? Сюда иди!.. Слышишь?.. – задыхаясь от волнения, шептала Аксинья.

Тарас молча следовал за нею, пыхтя трубкой, которую он успел закурить по дороге.

– Вот здесь, смотри!.. Слышишь? – шепнула Аксинья.

Тарас остановился. Перед ним на траве лежала женщина, а рядом с нею мирно спал завернутый в тряпки крошечный ребенок. Из полуоткрытого рта женщины вылетали слабые, хриплые стоны. Голова ее, повязанная темным дырявым платком, лежала на серой котомке. Бледная, с почерневшими губами, она имела вид умирающей. Глаза ее, неподвижные и как будто стеклянные, были устремлены в одну точку. Одежда ее состояла из грязных бесформенных лохмотьев.