Янки из коннектикута при дворе короля. Марк Твен. Янки из Коннектикута при дворе короля Артура. «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура»

В зяв за основу одну из самых ярких в своей театральности пьес Михаила Булгакова, режиссер Евгений Марчелли создает спектакль о театрализации нашей жизни. Его «Зойкина квартира» — о людях, заигравшихся до предела; о людях, самим себе навязавших роли, которые не в состоянии сыграть до конца.

Сюжет пьесы легко укладывается всего в несколько предложений. Главная героиня — Зоя Пельц — открывает в своей квартире пошивочную мастерскую для богатых нэпманш. Однако ее ателье — лишь искусная ширма. По вечерам ателье превращается в «веселый дом» для состоятельных клиентов. С помощью своего предприятия герои рассчитывают заработать на бегство в Париж. Однако мечты их терпят крах.

Из такого сюжета легко может получиться как криминальная драма, так и откровенная «социалка» или эротическое действо, но Евгения Марчелли увлекает иное. Для него Зойка — загнанный в угол человек, не нашедший своего места в жизни. Человек творческий, оказавшийся в атмосфере, творчества лишенной. И вот она вместе с Аметистовым творит свой собственный мир, мир театра. Из временных ориентиров на сцене не остается практически ничего — от эпохи НЭПа режиссеру пригодилась лишь общая ее атмосфера — сочетание блеска и нищеты.

Контраст роскоши и нищеты выстраивается режиссером уже на уровне сценографического оформления спектакля (художник — Виктор Шилькрот), вслед за Булгаковым разбитого на три акта. В первом на сцене правит бал вопиющая бедность: мертвое, нежилое помещение, пугающее черными стенами, таинственными ходами, куда бесследно исчезают и столь же внезапно появляются герои. Эта отталкивающая нищета сменяется во втором акте кричащей пышностью убранства сверкающего красками фешенебельного ателье, а в третьем оборачивается их почти противоестественной смесью — на сцене перед зрителем во всем своем традиционном блеске и столь же традиционной «нищете» предстанет настоящее кабаре. Вернее, потуги на него и мечта о нем.

Евгений Марчелли практически буквально устроит для своих зрителей «сеанс черной магии с ее последующим разоблачением», активно «вбирая» во все больше и больше закручивающееся действо пришедшую в театр публику. И здесь уже все средства будут хороши. Начиная от сценографического «втягивания» зрительского пространства «на сцену», когда полотна ткани будут волнами стелиться от швейных машинок работниц ателье через весь партер под бодрые мотивы «Время вперед». Через «подсадных уток» — клиенток ателье Зойки, что поначалу «маскируются» под обычных зрительниц. Через важного клиента Гуся-Ремонтного (Владимир Майзингер), который тоже появится прямо из зала и ради которого настоящий администратор пересаживает настоящих зрителей из партера — в ложу, где уже накрыт по такому поводу столик с шампанским. И заканчивая откровенным и ярким конферансом самого Аметистова (Валерий Кириллов) — этого искрометного и обаятельно наглого еще не совсем великого, но уже комбинатора.

И вот вобрав в пространство спектакля весь партер со всеми его зрителями, режиссер начинается этими самыми зрителями манипулировать на собственное усмотрение, превращая их в почти равноправных участников постановки. Где-то в середине второго акта и будет та точка, в которой публика, сама того не заметив, начнет подыгрывать актерам, приняв правила затеянной Евгением Марчелли игры.

В третьем же акте уже «подготовленных» зрителей и вовсе выведут на сцену, посадив вокруг выстроенного там же стеклянного павильона-аквариума, отданного на это время на откуп актерам. Они расстоянием меньше метра отделены от зрителя, но парадоксальным образом оказываются куда дальше от него, чем были в первых двух актах. Теперь это лишь тени, иллюзии, то, что осталось. Марчелли, кстати, полностью разрушает финал, безвариантно прописанный автором. Здесь не будет ни разоблачения, ни ареста героев — будет лишь своеобразный дивертисмент на тему «куда приводят мечты». И воплотятся эти мечты в эффектном музыкально-хореографическом шоу, составленном из номеров знаменитых мюзиклов.

И снова на сцене — все та же, загнанная в угол женщина, обменявшая все, что у нее было на миф, на шоу, на призрак блистательной и головокружительно богатой жизни. Женщина, на наших глазах прошедшая путь от оборванного, обозленного существа, готового драться до последнего, — такой Зойка Анастасии Светловой появилась в начале первого акта, — до роскошной дивы акта второго и ожесточенной тени в третьем акте. Актриса и ее героиня (тоже, впрочем, актриса) прошли всю дорогу, не пропустив ни одного поворота, и пришли к тому единственному, к чему только жизнь в представлении режиссера и может привести женщину в жестоком мужском мире — к полностью утраченным иллюзиям, к окончательному превращению женщины в волчицу. А самой жизни — в иллюзорный магический театр, доступный лишь «степному волку».

Книга Бориса Мягкова (1938–2003), одного из первых исследователей творческого наследия Михаила Афанасьевича Булгакова (1891–1940), посвящена адресам, связанным с биографией знаменитого писателя и его литературными героями. Написанная с элементами литературного детектива, она представляет собой своеобразный путеводитель не только по таинственным улицам и переулкам булгаковской Москвы, но и по страницам его произведений.

Из серии: Литература с географией

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Булгаков на Патриарших (Б. С. Мягков, 2007) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

Глава третья

Где была «Зойкина квартира»?

Первая московская комедия Михаила Булгакова – «Зойкина квартира» – была завершена в конце 1925 года. Сам автор определил ее жанр как трагический фарс, называли ее и трагической буффонадой, и трагикомедией, и сатирической мелодрамой, и комитрагедией. Несколько раз переработанный первый ее вариант в трех действиях и семи картинах был принят к постановке Московским театром имени Евг. Вахтангова. Премьера состоялась 28 октября 1926 года вскоре после «Дней Турбиных» во МХАТе. Пьеса шла с большим успехом до весны 1929 года. Были ее постановки и в других городах страны.

Нет нужды пересказывать содержание этой пьесы, тем более что ее «окончательный текст», третий вариант 1935 года был опубликован в альманахе «Современная драматургия» и перепечатывался позже, а комментарий В. В. Гудковой ясно показывает, чем отличались эти оба варианта. О том, как родился замысел «Зойкиной квартиры», косвенно свидетельствует «Театральный роман»… «Из-под полу по вечерам доносился вальс, один и тот же… мне казалось, что внизу притон курильщиков опиума, и даже складывалось нечто, что я развязно мысленно называл – „третьим действием“. Именно – сизый дым, женщина с асимметричным лицом, какой-то фрачник, отравленный дымом, и подкрадывающийся к нему с финским отточенным ножом человек с лимонным лицом и раскосыми глазами. Удар ножом, поток крови…» – так рассказывает Максудов об убийстве Гуся Херувимом в третьем действии пьесы.

Есть и еще одно свидетельство, Л. Е. Белозерской (с 1924 по 1932 год – жена драматурга). «Однажды… появились двое, – пишет она в своей книге „О, мед воспоминаний“, – оба оказались из Вахтанговского театра. Помоложе – актер Василий Васильевич Куза, постарше – режиссер Алексей Дмитриевич Попов. Они предложили Михаилу Афанасьевичу написать комедию для театра. Позже, просматривая как-то отдел происшествий в вечерней „Красной газете“ (тогда существовал таковой), Булгаков натолкнулся на заметку о том, как милиция раскрыла карточный притон, действующий под видом пошивочной мастерской в квартире некой Зои Буяльской. Так возникла отправная идея комедии „Зойкина квартира“. Все остальное – интрига, типы, ситуация – чистая фантазия автора». Этот рассказ подтверждает Павел Антокольский, заведующий тогда литературной частью Театра имени Евг. Вахтангова. А в телефильме «Михаил Булгаков» (1977) так воспроизводятся слова драматурга: «Вы думаете, что я написал „Зойкину квартиру“. Это Куза обмакнул меня в чернильницу и мною написал „Зойкину квартиру“!..»

Тема пьесы не была новой ни в литературе, ни в театре того времени. Еще в первой половине 20-х годов появилось немало произведений разных жанров, в которых сатирически изображался мир новых буржуа – нэпманов, стремящихся в сложной исторической обстановке отвоевать себе место под солнцем. Отзывался на злобу дня и тогда гудковский журналист. Его рассказы, очерки и фельетоны не проходили мимо нэпманской мелкобуржуазной, а подчас и контрреволюционной психологии и обывательского образа жизни. Рассказы и фельетоны, такие, как «Чаша жизни», «Четыре портрета», «Белобрысова книжка», «Обмен веществ», «№ 13 – Дом Эльпит-Рабкоммуна», «Спиритический сеанс», «Похождения Чичикова», «Триллионер» (из «Столицы в блокноте»), уличные зарисовки очерков «Сорок сороков», «Москва краснокаменная», «Золотистый город», «Под стеклянным небом» и другие подготовили многие темы и мотивы «Зойкиной квартиры».

Московская театральная линия сатирической мелодрамы началась в 1924 году постановкой пьесы Бориса Ромашова «Воздушный пирог», затем была продолжена в 1925 году – «Мандатом» Н. Эрдмана, а в 1926 году вышли на суд зрителей пьесы А. Файко «Евграф – искатель приключений» и того же Б. Ромашова «Конец Криворыльска». Все пьесы были поставлены до «Зойкиной квартиры», но Булгаков, будучи знакомым со столичным театральным миром, знал их до выхода.

В этих пьесах можно найти своих Хлестаковых, Чичиковых, Расплюевых, современных жуликов и нэпманов, стремящихся любым путем собрать состояние, жить в разгульной роскоши или убежать за границу. Критика тех лет отмечала сходство Бориса Семеновича Гуся, одного из героев «Зойкиной квартиры», с финансовым авантюристом Семеном Раком из «Воздушного пирога», а Аметистова – с Севастьяновым из «Конца Криворыльска». Сегодняшние исследователи сравнивают Аметистова и с диккенсовским Джинглем, и с Остапом Бендером. Думается, что эти параллели можно продолжить, вспоминая героев – плутов из произведений классической литературы: это – Панург Ф. Рабле, это герои комедий Шекспира, Мольера, Лопе де Вега, Кальдерона, Бомарше: Фигаро, Труффальдино… Фигура эта аналогична и персонажам других произведений Булгакова. Кое в чем он схож с Шервинским из «Дней Турбиных»: такой же краснобай и лжец. В «Блаженстве» и «Иване Васильевиче» он трансформировался в Юрия и Жоржа Милославских, а в «Мастере и Маргарите» даже в кота Бегемота из дьявольской свиты Воланда.

А Зоя Денисовна Пельц? Были у нее прототипы, кроме Зои Буяльской? И сама Буяльская, кто она такая? Ряд исследователей пытались, просматривая «Вечернюю Красную газету» и вечерние выпуски «Красной газеты», выходившие в Ленинграде, отыскать в номерах за 1924–1925 годы заметку, о которой упоминает Л. Е. Белозерская. Увы, обо многих страшных событиях рассказывалось в этой газете в отделе происшествий и уголовной хроники, о теневой стороне жизни в северной столице. Были там похожие случаи, разоблачения, суды, но точно Зою Буяльскую найти не удалось. Зато привлек внимание громкий процесс, освещаемый печатью целую неделю. В начале октября 1924 года читатели вечернего выпуска «Красной газеты» могли прочитать репортаж о суде над группой лиц во главе с Аделью Адольфовной Тростянской, организовавшей притон и дом свиданий под видом пошивочной мастерской и массажно-маникюрного кабинета. Дело было поставлено широко. 27-летняя бывшая баронесса Тростянская для привлечения новых посетителей салона публиковала в газете объявления о массаже и уроках французского языка для взрослых. Хозяйка салона, ее компаньонки (Кукушкина, Селяминова-Урванцева, Брувер, Генчке) и компаньоны (Гурвич и именовавшийся в процессе как «главный развратник» Борис Борисович Сечинский) получили по заслугам.

Значит, дела уголовных элементов Булгаков перенес в свою явно московскую пьесу (на титульных листах так и написано: «Действие происходит в городе Москве в 20-х годах XX столетия») с берегов Невы? Отчасти возможно, что новые газетные поиски приведут к нахождению именно Зои Буяльской, но сейчас ясно, что это могло быть взято драматургом из московских событий «Вечерней Москвы», так как московская «Вечерка» перепечатывала происшествия и из «Вечерней Красной газеты».

Пока же московские поиски привели к следующим результатам. Была в Москве содержательница притона по имени Зоя, ее поймали с поличным, разоблачили, судили. По иронии судьбы к ней домой во время ее ареста зашли за контрабандным вином (она занималась и подпольной торговлей) известные поэты-имажинисты Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф и были арестованы и посажены в тюрьму вместе с другими «зойкиными» гостями. Этот случай вылился в мемуарной книге А. Мариенгофа «Роман без вранья» в трагикомический эпизод, связанный с С. Есениным весной 1921 года: «На Никитском бульваре в красном каменном доме на седьмом этаже у Зои Петровны Шатовой найдешь не только что николаевскую белую головку, „Перцовку“ и „Зубровку“ Петра Смирнова, но и старое бургундское и черный английский ром. Легко взбегаем на нескончаемую лестницу. Звоним условленные три звонка. Открывается дверь. Смотрю: Есенин пятится… В коридоре сидят с винтовками красноармейцы. Агенты проводят обыск».

История с Зоей Шатовой попала в московскую печать. В это время Булгаков находился во Владикавказе, но, возможно, он читал центральные газеты или позже, листая их подшивки в Румянцевском музее, мог наткнуться на эту заметку? Предположим, что так, но на этом Зойкина история не кончается. Много позже, через несколько дней после снятия с репертуара пьесы, в «Огоньке» появилась большая с фотографиями статья следователя ВЧК Самсонова под названием «Роман без вранья» + «Зойкина квартира». И хотя весь критический запал ее был обрушен на роман А. Мариенгофа (имя же Булгакова не упоминалось, и не было даже намека на существование пьесы под таким названием, прошедшей тогда по многим театрам страны), интересен с исторической точки зрения этот рассказ как бы прототипа булгаковского «товарища Пеструхина».

«Зойкина квартира, – пишет Самсонов, – существовала в действительности. У Никитских ворот, в большом красного кирпича доме на седьмом этаже посещали квартиру небезызвестной по тому времени содержательницы популярного среди преступного мира, литературной богемы, спекулянтов, растратчиков, контрреволюционеров специального салона для интимных встреч Зои Шатовой. Квартиру Зои Петровны Шатовой мог посетить не всякий. Она не для всех была открыта и доступна. Свои попадали в Зойкину квартиру (так, без кавычек, у Самсонова. – Б. М.) конспиративно, по рекомендации, паролям, условным звонкам. Для пьяных оргий, недвусмысленных и преступных встреч Зойкина квартира у Никитских ворот была удобна: на самом верхнем этаже большого дома, на отдельной лестничной площадке, тремя стенами выходила во двор, так что шум был не слышен соседям. Враждебные советской власти элементы собирались сюда как в свою штабквартиру, в свое информационное бюро».

Что и говорить, красочное и топографически точное описание. Следуя ему, придем на нынешний Никитский бульвар к дому 15. Эта краснокирпичная громада и сейчас велика даже по нынешним московским масштабам. Подъезд первый, этаж, правда, шестой с половиной, и единственная на последней лестничной площадке квартира 18. Сейчас эта старая московская коммунальная квартира с шестью комнатами едва ли помнит о своем печальном прошлом. Стены ее действительно выходят выступом во двор, как и все под ней расположенные квартиры подъезда этого старого доходного дома, построенного в 1911 году главным инженером Московского университета А. С. Гребенщиковым.

Но все-таки «адрес» Зойкиной (Зои Пельц) квартиры у Булгакова другой, и в другом, хоть и недалеком от Никитского бульвара районе Москвы. Поиску его поможет внимательное прочтение первой редакции пьесы и свидетельство еще одного мемуариста, видного ученого В. А. Левшина, в 20-е годы студийца Камерного театра и соседа драматурга по первому его московскому жилищу на Большой Садовой, в доме 10. Он усматривает прототип главной героини пьесы в жене жившего здесь и имевшего свою мастерскую театрального художника Г. Б. Якулова Наталье Юльевне Шифф, женщине странной, броской внешности. «Есть в ней что-то от героинь тулуз-лотрековских портретов, – вспоминает Левшин, – великолепные золотистые волосы, редкой красоты фигура и горбоносое, асимметричное, в общем далеко не миловидное лицо. Некрасивая красавица… О ней говорили по-разному. Некоторые восхищались ее элегантностью и широтой. Других шокировала свобода нравов, которая царила в ее доме: студия Якулова пользовалась скандальной известностью. Здесь, если верить слухам, собирались не только люди богемы, но и личности сомнительные, темные дельцы, каких немало расплодилось в эпоху нэпа. И доля правды в этих обывательских пересудах, очевидно, была».

В пользу этого прототипа говорит не только сходство иноязычных фамилий (Шифф-Пельц) и асимметричность лица (из истории постановки известно, что Булгаков настаивал на том, чтобы у Зойки было асимметричное лицо; и исполнительница роли знаменитая Ц. Л. Мансурова играла ее с разными бровями: левая выше правой), но и то, что Зойкина квартира скорее всего помещена автором именно в доме 10 по Большой Садовой улице. Черты ее есть и в якуловской квартире-мастерской, и в левшинской квартире 34 пятого этажа правого крыла дома, где писатель жил в 1924 году вместе с самим Левшиным.

Действительно, в ремарках пьесы постоянно упоминается двор громадного дома, играющий, как страшная музыкальная табакерка, пылающий майский закат в окнах (этот закат отражается в окнах знаменитой квартиры номер 50, расположенной через двор зеркально по отношению к 34-й квартире; позже в пьесе сказано, что эти напротив лежащие окна зажигаются одно за другим), гудение трамвая. Наконец, прямо говорится, что эта квартира на Садовой, и там слышна отдаленная музыка из «Аквариума» (имеется в виду летний сад, расположенный вблизи этого дома на Большой Садовой, 16, где давались концерты на открытой эстраде), и что она расположена на пятом этаже и шестикомнатная, что соответствует прекрасно сохранившейся до наших дней 34-й квартире.

Об этом знаменитом доме на Большой Садовой улице, во двор и шестое парадное которого (где наверху «нехорошая квартира 50») теперь приходят и приезжают москвичи и гости столицы со всего мира, мы уже знаем из первой главы. Вновь мы вернемся к его топографии при рассказе о романе «Мастер и Маргарита».

Конечно, образ Зойки Пельц достаточно собирателен и в какой-то степени, к сожалению, был типичен для того времени. Так же собирательны фигуры бывшего графа Обольянинова, нэпмана Гуся, гостей Зои, работниц и заказчиц ее пошивочной мастерской, хотя в каждый персонаж драматург вложил свою индивидуальную «изюминку», свое собственное отношение. Более того, ряд образов у него переходит каждый раз в несколько измененном виде из произведения в произведение.

Взять хотя бы преддомкома Аллилую-Портупею, наиболее ненавистный Булгакову тип хозяина «квартирного вопроса». Черты его можно узнать и в «барашковой шапке» рассказа «Воспоминание», и в Егоре Нилушкине из «Дома Эльпит», и в «красном как флаг» (от самогона) председателе правления из «Самогонного озера», и в Бунше Корецком из «Блаженства» и «Ивана Васильевича», и конечно же в незабвенном Никаноре Ивановиче Босом, пострадавшем в романе «Мастер и Маргарита».

Бойкая «племянница Манюшка» взята прямо из жизни. Девушка-прислуга с таким именем была у знакомых драматурга супругов Коморских, живших неподалеку, в Малом Козихинском переулке, 12. Жена адвоката В. Е. Коморского Зинаида Николаевна была симпатична Булгакову, о ней и о ее Манюшке рассказано в очерке «Москва 20-х годов», а сама квартира Коморских попала в «Театральный роман». Вообще, наличие в доме прислуги, домработницы символизировало для писателя образ обеспеченной благополучной семьи, добропорядочного дома. Были домработницы и в семье самого Булгакова в последнее десятилетие его московской жизни. Реальные лица: Анюта в «Белой гвардии», Ксюшка в «Спиритическом сеансе» (она же горничная в «Записках на манжетах»). А Бетси в «Багровом острове» и Наташа в «Мастере и Маргарите» продолжают эту галерею.

Парочка гостей: адвокат Роббер и ростовский Иван Васильевич – тоже из жизни. И у В. Е. Коморского, и у их общего с Булгаковым знакомого, тоже адвоката, Давида Кисельгофа вполне могли быть такие коллеги. Еще раньше писатель заклеймил такого «бывшего присяжного поверенного» в остросатирическом фельетоне «Четыре портрета». А вечно пьяный гость Иван Васильевич из Ростова далеко не безобидная фигура. Возможно, автор встречал таких типов на дорогах Гражданской войны, в том числе и в Ростове, куда его заносила нелегкая судьба.

Особый разговор – о «булгаковских китайцах». Ведь китайская прачечная выделена как своего рода филиал, темные кулисы квартиры Зои Пельц. Умея наблюдать и примечать более других, Булгаков приметил опасное и коварное явление 20-х годов, дно дна, подполье «Зойкиных квартир»: китайские прачечные, где тихие и льстивые раскосые мужчины идеально стирали и крахмалили белье. Это были китайцы, принесенные в крупные русские города несколькими волнами миграции (после боксерского восстания в Китае 1900 года, после русско-японской войны, после 1917 года и незаметно обосновавшиеся по подвалам, откуда валили на улицы клубы пара. Несколько десятков таких прачечных были официально зарегистрированы и в Москве. Все бы ничего, тем более что с этой стороной службы быта тогда было туговато, да вот беда: быстро почуяв конъюнктуру и спрос, «шафранные жители поднебесной империи» начали подпольно торговать контрабандным рисовым спиртом (были у них специальные спиртоносы-ходоки, отсюда, видимо, и русское прозвище всех китайцев – ходя), опиумом, кокаином, морфием. Во время революции и Гражданской войны эта деятельность несколько приутихла, но при нэпе она расцвела пышным и ядовитым цветом. Именно поэтому было принято решение выселить всех китайцев, и в конце 1920-х – начале 1930-х годов они отправились стирать белье к себе на родину. Одну из таких полупрачечных, полуопийнокурильных притонов описал Булгаков в своей комедии.

Писатель не впервые изображал китайцев. В уже известном нам рассказе 1923 года «Китайская история» главными персонажами оказываются два китайца: старый и молодой. Молодой китаец Сен-Зин-По, хотя и курит опиум, показывает себя храбрым пулеметчиком Красной Армии на фронтах Гражданской войны и геройски погибает. В «Зойкиной квартире» другие китайцы. Автор пьесы, видимо, достаточно много наблюдал их быт, слушал их «русскую» речь: старожилы-москвичи вспоминают, как комически она звучала и как точно перенес ее драматург в текст пьесы. Старый вахтанговец И. М. Толчанов рассказывал нам, как мастерски передавал Булгаков речь «своих» китайцев при чтении в театре пьесы, где Толчанов тогда играл роль Газолина. Имя Херувима – Сен-Зин-По точно перенесено из «Китайской истории». Ган-Дза-Лин (так правильно зовут Газолина) обязан своим происхождением, видимо, китайскому генералу Чжан Цзолину, о котором много писали тогдашние газеты.

Где же могла быть эта китайская прачечная? По приметам, разбросанным в пьесе, видно, что она находилась где-то на Садовой, и не рядом с квартирой Зои: та посылает за китайцем Манюшку на извозчике. Ближайшая прачечная оказалась почти напротив дома Коморских, где часто бывал Булгаков. Ее адрес: Малый Козихинский переулок, 7 (дом на углу с Большим Козихинским переулком – бывшей улицей Остужева не сохранился), и название – «Шанхайская» – хранят старые московские справочники. В булгаковской пьесе слова «Шанхай», «шанхайская» повторяются довольно часто: сами китайцы оттуда родом, туда убегает (или пытается убежать) Херувим с Манюшкой. А одна из старожилов этого переулка, архитектор С. 3. Долинская хранит до сих пор вещи с вышитыми на них красными иероглифами-метками этой прачечной.

Несмотря на все теневые перипетии, на злую трагикомическую, скандальную ситуацию в булгаковской пьесе присутствует столь нежная материя, как настоящая и неподдельная любовь. Но не такая высокая и романтическая, как в будущем романе о Мастере и Маргарите, а приземленная, бытовая, изломанная, несчастная, показанная в контексте пьесы гротескно и сатирически. Любовь к Обольянинову в конечном счете движет Зойкой, которая хочет увезти его в Париж. По-своему любят Манюшку оба китайца. Гусь любит Аллу, из-за нее он бросил семью и жестоко страдает перед своей гибелью. Алла, чтобы встретиться с любимым человеком в Париже, идет на сатанинский соблазн Зойки. Реплика Аллы: «Знаете, кто вы, Зойка? Вы – черт!», которой очень дорожил Булгаков и которую театр выкинул, соотносит ее с сюжетом сцены разговора Маргариты и Азазелло в «закатном» романе. Как демон Азазелло возможной встречей с Мастером интригует несчастную Маргариту, так Зойка соблазняет влюбленную Аллу парижскими Большими бульварами, даря ей своего рода бесовский знак – сиреневое платье от Пакена. А бал у Зойки с оглушительным фокстротом и не менее оглушительным скандалом и убийством в его финале не проецируется ли на будущий бал Сатаны, тоже завершившийся смертью гостя?

Арестом Зойки и ее клиентов заканчивается пьеса. Порок наказан, несмотря на то, что некоторые герои временно ускользнули от правосудия. Зойкина квартира в финале спектакля исчезает, как сон. Но с ее исчезновением в конце пьесы отрицательные явления, наблюдаемые драматургом в жизни, все равно оставались. Вот о них-то, и в частности в области искусства и театральной политики, была следующая булгаковская комедия.

Вторая комедия Булгакова «Багровый остров (Генеральная репетиция пьесы гражданина Жюля Верна в театре Геннадия Панфиловича. С музыкой, извержением вулкана и английскими матросами. В 4-х действиях с прологом и эпилогом)» оказалась несравненно более значительной. Написанная в 1927 году одновременно с первой редакцией «Бега», она была поставлена режиссерами А. Таировым и Л. Лукьяновым в Камерном театре в конце 1928 года и шла всего три месяца, потом была снята с репертуара одновременно с двумя другими пьесами драматурга: «Днями Турбиных» и «Зойкиной квартирой». Сам автор назвал «Багровый остров» драматическим памфлетом, современный исследователь называет ее «сатировой комедией» и «комедией-пародией».

В центре этой пьесы две взаимосвязанные проблемы: разоблачение халтурного, псевдореволюционного искусства и борьба против чиновнических методов руководства художественным творчеством. Сложное и оригинальное построение «Багрового острова» продиктовано идейным замыслом драматурга. Комедия написана в стиле своеобразной театральной игры, капустника, с использованием условного приема «театра в театре». Действие ее развивается стремительно. В одном из московских театров срочно репетируется остросовременная «до мозга костей идеологическая пьеса» Василия Артуровича Дымогацкого (псевдоним Жюль Берн) «Багровый остров», события в которой происходят на острове, населенном «красными туземцами, кои живут под властью белых арапов». На острове царствует тиран Сизи-Бузи, опирающийся на гвардию и на проходимца и демагога Кири-Куки. Во время извержения вулкана Сизи-Бузи погибает, повелителем острова становится Кири-Куки. Однако «красные туземцы» поднимают бунт, Кири-Куки бежит в Европу с остатками «белых арапов» и находит поддержку у лорда Гленарвана (у европейцев имена и костюмы персонажей романов Жюля Верна), который снаряжает корабль (это, конечно же, яхта «Дункан») для подавления восстания. В первом варианте пьесы Дымогацкого европейцы ретируются, испугавшись отравленных чумой стрел туземцев. По вынужденному второму варианту (с «международной революцией»), «английские матросы» поднимают восстание, сбрасывают в море своих угнетателей и возвращаются на остров, чтобы передать победившим «красным туземцам» свой братский пролетарский привет. В прологе и эпилоге комедии изображены картины закулисной жизни театра и трагикомическая борьба за разрешение пьесы Дымогацкого.

Итак, Булгаков написал пародию. Пародию на кого? В первую очередь, конечно, это остроумная и злая пародия на современную ему драматургическую стряпню с революционным сюжетом или подделкой под него. В жизни писатель встречался многократно с таким явлением, знал театральный быт и закулисную кухню театра, да и сам, пожалуй, будучи начинающим драматургом, приложил руку к подобным литературным поделкам. Его первые владикавказские пьесы «Самооборона», «Братья Турбины» были написаны по горячим следам Гражданской войны на Северном Кавказе. Да и «Парижские коммунары» рассказывали о революционных событиях во Франции. Все три пьесы Булгаков даже посылал в Москву на конкурс в ТЭО Наркомпроса, но они были отвергнуты, и он их впоследствии уничтожил. А в уже знакомой нам автобиографической прозе – «Записки на манжетах» и «Богема» – он рассказал с большой иронией об этих первых опытах. Причем местных жителей там он шутливо называет туземцами. Не борьба ли революционно настроенных ингушей, осетин, чеченцев и других народностей острова-города среди гор и долин – Владикавказа – против белогвардейцев генерала Эрдели («белых арапов») и отражение этой борьбы в собственных первых пьесах была спародирована драматургом через семь лет? Очень возможно. Это подтверждается и ироничным рассказом самого Булгакова о сочинении им пьесы «Сыновья муллы» (о борьбе ингушей с самодержавием) в соавторстве с юристом кумыком Туаджином Пейзулаевым («Записки на манжетах»):

«Помощник присяжного поверенного, из туземцев, научил меня. Он пришел ко мне, когда я молча сидел, положив голову на руки, и сказал:

– У меня тоже нет денег. Выход один – пьесу нужно написать. Из туземной жизни. Революционную. Продадим ее…

Через семь дней трехактная пьеса была готова. Когда я прочитал ее у себя в нетопленой комнате, ночью, я не стыжусь признаться, заплакал! В смысле бездарности – это было нечто совершенно особенное, потрясающее! Что-то тупое и наглое глядело из каждой строчки этого коллективного творчества…

Писали же втроем: я, помощник поверенного и голодуха. В 21-м году, в его начале…»

Красноречивые признания. Как соотносятся они с горькими словами Дымогацкого, когда у него зарезали первый вариант пьесы: «Так, стало быть, опять чердак!

Сухая каша на примусе… рваная простыня… Ночью звезды глядят в окно треснувшее, и не на что вставить новое!.. Полгода, полгода я горел и холодел, встречал рассвет на Плющихе с пером в руках, с пустым желудком… в редакции бегал, пороги обивал, отчеты о пожарах писал…»

В этом страстном и горьком монологе присутствует и сам Булгаков, отчаянно боровшийся с безденежьем в начале своей московской карьеры.

Конец ознакомительного фрагмента.

Лариса Сенина

Спектакль "Зойкина квартира" впечатляет. Каждый зритель видит свое. То ли фельетон о НЭПе, то ли и о нашем времени тоже. В общем, очень современное изложение Булгакова через сто лет почти что. МХАТ им. М. Горького – основательный театр. Традиции и современные нотки соединены воедино, я всегда это отмечала в этом театре, и в "Синей птице", и в "Зойкиной квартире". Нам с мужем понравилась постановка.

Катерина, 25 декабря 2018 г.

Что сказать? Отличный текст, хорошая режиссура, замечательные актерские работы, прекрасные костюмы и декорации. Тут все здорово, не сомневайтесь. Булгаков-сатирик так развернулся, что – ни одного положительного образа. Но и супер-отрицательного нет. Аметистов – мошенник, но обаятелен донельзя. Обольянинов – наркоман, но сколько в нем достоинства. Манюшка – глупая девка, но разве она не заслуживает кусочек счастья? Зоя – содержательница подпольного борделя, но до чего хороша! В этой пьесе уже немного чувствуется будущая книга "Мастер и Маргарита". Как? Даже не знаю, как объяснить. Общая обстановка, характеры персонажей, эпоха. Кстати, в спектакле это обыграно: в начале и конце появляются герои из из "Мастера и Маргариты"... Резюме: очень крепкий спектакль, практически без минусов. Вам понравится, если вы любите Булгакова.

Действующие лица

Зойка.

Абольянинов.

Аметистов.

Манюшка.

Портупея.

Гандзалин.

Херувим.

Алла.

Гусь.

Лизанька.

Марья Никифоровна.

Мадам Иванова.

Роббер.

Мертвое тело.

Закройщица.

Швея.

Первая дама.

Вторая дама.

Третья дама.

Первый неизвестный.

Второй неизвестный.

Третий неизвестный.

Четвертый неизвестный.

Действие происходит в Москве в 20‑х годах XX столетия.

Акт первый

Видны передняя, гостиная и спальня в квартире Зои. В окнах пылает майский закат. За окнами двор громадного дома играет, как страшная музыкальная табакерка. Граммофон поет: «На земле весь род людской…» Кто‑то кричит: «Покупаем примуса!» Другой: «Точить ножи‑ножницы!..» Третий: «Самовары паяем!..» Граммофон: «Чтит один кумир священный…» Изредка гудит трамвай. Редкие автомобильные сигналы. Адский концерт. Вот он несколько стихает, и гармоника играет веселую польку.

Зоя (переодеваясь у зеркального шкафа, напевает эту польку). Пойдем, пойдем, ангел милый… Есть бумажка!.. Я достала… Есть бумажка…

Манюшка (внезапно появившись). Зоя Денисовна! Портупея к нам влез!

Зоя (шепотом). Гони его, гони! Скажи, что меня дома нет!

Манюшка . Да он, проклятый, по черному ходу…

Зоя . Выставь, выставь! Скажи, что я ушла. (Прячется в зеркальный шкаф.)

Портупея (появился внезапно) . Зоя Денисовна, вы дома?

Манюшка . Да нету ее, я вам говорю, нету. И что это вы, товарищ Портупея, прямо в спальню к даме!

Портупея . При советской власти спален не полагается. Может, и тебе еще отдельную спальню отвести? Когда она придет?

Манюшка . Откуда я знаю? Она мне не докладается.

Портупея . Небось к своему хахалю побежала?

Манюшка . Какие вы невоспитанные, товарищ Портупея. Про кого это вы говорите?

Портупея . Ты, Марья, дурака не валяй! Ваши дела нам хорошо известны. В домкоме все как на ладони. Домком - око недреманное. Мы одним глазом спим, а другим видим. На то и поставлены.

Манюшка . Шли бы вы отсюда, Анисим Зотикович, что это вы в спальню залезли?

Портупея . Ты видишь, что я с портфелем? С кем разговариваешь? Значит, я всюду могу проникнуть. Я лицо должностное, неприкосновенное. (Пытается обнять Манюшку.)

Манюшка . Вот я вашей супруге скажу, она вам все должностное лицо в кровь издерет!

Портупея . Да постой ты, юла!

Зоя (в шкафу). Портупея, вы - свинья!

Манюшка . Ах! (Убегает.)

Зоя (выйдя из шкафа). Хорош председатель домкома! Очень хорош!

Портупея . Я думал, вас в самом деле нету. Что ж она врет? И какая вы, Зоя Денисовна, хитрая…

Зоя . Неделикатный вы фрукт, Портупея! Гадости, во‑первых, говорите. Что значит хахаль? Это про Павла Федоровича?

Портупея . Я человек простой, в университете не был.

Зоя . Жаль. Во‑вторых, я не одета, а вы в спальне торчите. А в‑третьих, меня дома нет.

Портупея . Как это нет? Довольно странно!

Зоя . Коротко - зачем я вам понадобилась? Опять уплотнение?

Портупея . Само собой. Вы - одна, а комнат шесть.

Зоя . Как одна? А Манюшка?

Портупея . Манюшка - прислуга, она при кухне шестнадцать аршин имеет.

Зоя . Манюшка!

Манюшка (появилась). Что, Зоя Денисовна?

Зоя . Ты кто?

Манюшка . Ваша племянница, Зоя Денисовна.

Портупея . Как же ты Зою Денисовну называешь?

Манюшка . Ма тант.

Портупея . Ах, дрянь девка!

Зоя . Можешь идти, Манюшка.

Манюшка упорхнула.

Портупея . Так, Зоя Денисовна, нельзя. Что вы мне вола вертите! Манюшка племянница!.. Такая же она вам племянница, как я вам тетка!

Зоя . Портупея, вы грубиян!

Портупея . Первая комната тоже пустует!

Зоя . Простите, он в командировке.

Портупея . Да что вы мне рассказываете, Зоя Денисовна? Его в Москве вовсе нету! Скажем объективно, подбросил вам бумажку из Фарфор‑треста и смылся из Москвы! Мифическая личность! А мне из‑за вас общее собрание такую овацию сделало, что я еле ноги унес!

Зоя . Чего же хочет эта шайка?

Портупея . Это вы про кого?

Зоя . А про общее собрание.

Портупея . Ну, знаете, Зоя Денисовна, будь другой кто на моем месте…

Зоя . В том‑то и дело, что вы на своем месте, а не кто‑нибудь другой.

Портупея . Постановили вас уплотнить, а половина орет, чтоб вовсе вас выселить!

Зоя . Выселить? (Показывает шиш.)

Портупея . Это как же понимать?

Зоя . Это как шиш понимайте.

Портупея . Ну ладно! Вот чтоб мне сдохнуть, если я вам завтра рабочего не вселю! Посмотрим, как вы ему шиши крутить будете! Прощенья просим. (Пошел.)

Зоя . Портупея, дайте‑ка справочку. Почему это у нас в доме жилтоварищества мсье Гусь‑Багажный один занял в бельэтаже семь комнат?

Портупея . Извиняюсь, Гусь квартиру по контракту взял. Он нам весь дом отапливает.

Зоя . Простите за нескромный вопрос: сколько лично он вам дал, чтобы квартиру у Фирсова перебить?

Портупея . Зоя Денисовна, полегче, я лицо ответственное!

Зоя (шепотом). Во внутреннем кармане жилетки у вас червонцы лежат. Серия Бэ‑Эм, первый номер - 425900, проверьте.

Портупея расстегнулся, достал деньги, оторопел.

Але‑гоп!

Портупея . Вы, Зоя Денисовна, с нечистой силой знаетесь, я давно уже это заметил.

Пауза.

Зоя . Итак, Манюшку и мифическую личность отстоять.

Портупея . Верьте совести, Зоя Денисовна, Манюшку - невозможно, весь дом знает, что прислуга.

Зоя . Ну, хорошо, верю. На одного человека самоуплотнюсь.

Портупея . А остальные‑то комнаты как же?

Зоя (вынув бумагу). Нате.

Портупея (читает). «Сим разрешается гражданке Пельц открыть показательную пошивочную мастерскую и школу…» Ого‑го! «…для шитья прозодежды для жен рабочих и служащих… дополнительная площадь…» Елки‑палки! Это Гусь выправил документик?

Зоя . Ах, не все ли равно? Ну, вот что, уважаемый товарищ, копию этой штуки вашим бандитам, и - кончено, меня нет!

Портупея . Ну уж конечно, с такой бумажкой это проще ситуация!

Зоя . Кстати, дали мне сегодня у Мюра пятичервонную бумажку, а она фальшивая. Посмотрите, вы ведь спец по червонцам.

Портупея . Ах, язык! (Смотрит.) Хорошая бумажка.

Зоя . А я говорю, фальшивая. Возьмите эту гадость и выбросьте.

Портупея . Ладно, выбросим.

Зоя . Ну, дорогой мой, марш, мне надо одеваться.

Портупея (пошел). Только вы уж сегодня решите, кем самоуплотнитесь, я зайду попозже.

Зоя . Ладно.

Портупея (остановившись у двери, глухо и тоскливо). Это что ж выходит, Гусь червонцы выдает, а номера записывает?

Зоя . А вы думали?..

Портупея выходит печальный через гостиную в переднюю, и в то же время появляется Абольянинов . Вид его ужасен.

Абольянинов . Зойка, можно? (Бросает шляпу и трость.)

Зоя . Павлик! Конечно, можно. Что, Павлик, опять?

Абольянинов . Я не могу бороться с собой… К китайцу пошлите, к китайцу… я умоляю…

Зоя . Ну, хорошо, хорошо… (Кричит.) Манюшка!

Манюшка появилась.

Павел Федорович нездоров, лети сейчас же к китайцу!

Тьма. Квартира Зои исчезает. Возникает мерзкая подвальная комната, освещенная керосиновой лампочкой. Белье на веревках. Гандзалин над горящей спиртовкой. Перед ним - Херувим .

Гандзалин . Ты зулик китайский, бандит! Цусуцю украл, кокаин украл, где пропадал? Как верить тебе, кто?

Херувим . Мала‑мала молци! Сама бандита есть!

Гандзалин . Уходи сейцас из працесной, ты вор!

Херувим . Сто? Гониси бедний китайси? Сто? Мине украли цесуцу на Светном бульвале, кокаин отбил банди, мала‑мала меня убивал, смотли! (Показывает шрам.) Я тибе лаботал, а ты гониси! Сто кусать будет бедний китайси в Москве? Палахой товалищ! Убить тибе нада.

Гандзалин . Замалси! Ты если убивать будись, тибе коммунистая полисия забелет! Ты узнаись!

Пауза.

Херувим . Сто? Помосники гонись? Я тибе на волотах повесусь!

Пауза.

Гандзалин . Ты красть, воровать будесь?

Херувим . Нет, нет!

Гандзалин . Кази, ий‑Богу.

Херувим . Ий‑Богу.

Гандзалин . Кази ий‑Богу исё.

Херувим . Ий‑Богу, Богу Госсопади!

Гандзалин . Надивай халат, будиси работать!

Херувим . Голодний, не ел два дня, дай хлепса.

Гандзалин . Бери хлепса на пецке.

Стук.

Кто, кто, кто?

Манюшка (за дверью). Открывай, Газолин, свои.

Гандзалин . Аа, Мануска. (Открывает дверь.)

Манюшка (входит). Чего ж ты закрываешься? Хороша прачечная, не достучишься!

Гандзалин . А, Мануска, здрасти, здрасти!

Манюшка . Ну, Газолин, идем к нашим, Абольянинов опять заболел.

Гандзалин . Моя не мозет сицас идти, я тибе дам лекалство.

Манюшка . Нет, уж ты сам пойди, при них распусти, а то говорят, что ты у себя жидко делаешь.

Херувим . Сто? Молфий?

Гандзалин говорит что‑то по‑китайски. Херувим отвечает по‑китайски.

Гандзалин . Мануска, он пойдет, сделаит сто нада.

Манюшка . А он умеет?

Гандзалин . Умеит, не бойси. (Достает из угла коробочку, дает ее Херувиму, говорит по‑китайски.)

Херувим . Сто ты усись меня? Идем, деуска.

Гандзалин (Херувиму). Ты пирилицно сибя веди, пяти рубли приноси. Ты смотли!

Херувим . Сто муциси бедни китайси!

Манюшка . Что ты его бранишь? Он тихий, как херувимчик!

Гандзалин . Он херувимцик, бандит!

Манюшка . Ну, прощай, Газолин!

Гандзалин . До свидания, Мануска! А када за меня замус пойдесь?

Манюшка . Ишь! Разве я тебе обещала?

Гандзалин . А, Мануска! А кто говорил?

Манюшка . Ручку поцелуй даме, а в губы не лезь! Идем! (Выходит с Херувимом.)

Гандзалин . Хоросая деуска Мануска! Вкусная деуска Мануска! (Напевает грустно по‑китайски.)

Гаснет лампочка и спиртовка. Тьма. Прачечная исчезает. Появляется спальня, гостиная и передняя Зои. В спальне - Абольянинов , Херувим и Зоя . Херувим гасит спиртовку. Абольянинов застегивает манжету, поправляет рукав, оживает.

Абольянинов (Херувиму). Сколько тебе следует, любезный китаец?

Херувим . Семи рубли.

Зоя . Почему семь, а не пять? Разбойники!

Абольянинов . Пусть, Зоя, пусть! Он достойный китаец! (Хлопает себя по карманам.)

Зоя . Я заплачу, Павлик, погодите. (Дает деньги Херувиму.)

Херувим . Спасиби…

Абольянинов . Обратите, Зоя, внимание, как он улыбается! Совершенный херувим! Талантливый китаец!..

Херувим . Таланта мала‑мала… (Интимно.) Хоцис, я тибе каздый день пироносить буду? Ты Гандзалин не говоли… Все имеим - молфий, спилт… Хоцись, красивый рисовать будем? (Открывает грудь, показывает татуировку - дракон, становится странен и страшен.)

Абольянинов . Поразительно! Зойка, посмотрите!

Зоя . Какой ужас! Ты сам это делал?

Херувим . Сама. В Санхае делал.

Абольянинов . Слушай, мой Херувим, ты можешь к нам приходить каждый день? Я нездоров, мне нужно лечиться морфием. Ты будешь приготовлять раствор, идет?

Херувим . Идет.

Зоя . Павлик, осторожнее, может быть, это какой‑нибудь бродяга.

Абольянинов . Что вы, нет!.. У него на лице написано, что он добродетельный человек из Китая. Ты не партийный, послушай, китаец?

Херувим . Мы белие стираем.

Зоя . Белье? Ты приходи через час, я с тобой условлюсь, будешь гладить у меня для мастерской.

Херувим . Ладано…

Зоя . Манюшка, проводи китайца!

Манюшка (появилась). Пожалте. (Идет с Херувимом в переднюю.)

Абольянинов открывает штору в спальне, и показывается вечер над Москвой. Первые огни. Шум - глуше. Голос начал: «Напоминают мне оне…» - и угас.

Херувим (в передней). До свидани, Мануска, я церез цас приходить буду. Я, Мануска, каздый день приходить буду, я Абольяну на слузбу поступил.

Манюшка . На какую службу?

Херувим . Лекалство пироносить буду. Поцелуй меня, Мануска!

Манюшка . Обойдется, пожалте… (Открывает дверь.)

Херувим (таинственно). Я када богатый буду, ты миня целовать будиси. Богатый, красивый…

Манюшка . Иди, иди с Богом…

Херувим уходит.

Манюшка . До чего оригинальный!

Абольянинов (у окна в спальне). «Напоминают мне оне…»

Зоя . Павлик, я достала бумагу. (Пауза.) Граф, что же вы не отвечаете даме?

Абольянинов . Простите, задумался. Пожалуйста, не называйте меня графом.

Зоя . Почему?

Абольянинов . Сегодня приходит какой‑то в охотничьих сапогах, говорит: «Вы - бывший граф…»

Зоя . Ну?

Абольянинов . Бросил окурок на ковер… Я поехал к вам, еду в трамвае мимо зоологического и вижу надпись: «Демонстрируется бывшая курица». Спрашиваю у сторожа: а кто она теперь? Он отвечает: «Теперь она петух». Ничего не понимаю…

Зоя . Ах, Павлик, Павлик… (Пауза.) Ну, Павлик, отвечайте решительно, согласны ли вы на (шепотом) предприятие?

Абольянинов . Мне все равно теперь… согласен. Я не могу больше видеть бывших кур! Вон отсюда какой угодно ценой!

Зоя . О, да, вы таете здесь! Я увезу вас в Париж! К Рождеству мы будем иметь миллион франков, я вам ручаюсь!

Абольянинов . Но как же нам удастся выбраться?

Зоя . Гусь поможет!

Абольянинов . Бывший Гусь!.. Он представляется мне всемогущим!.. У меня жажда, Зоя. Нет ли у вас пива?

Зоя . Манюшка!

Манюшка появилась.

Купи пива!

Манюшка . Сейчас я принесу. (Упорхнула в столовую, оттуда в переднюю, там накинула на себя платок и вышла, забыв закрыть за собой дверь.)

Абольянинов . А мне вдруг стало страшно… Вы не боитесь, что нас накроют?

Зоя . Умно будем действовать - не накроют. Пойдем‑ка, Павлик, к мифической личности, я не хочу здесь разговаривать, окно открыто. (Уходит с Абольяниновым через гостиную в дверь и закрывает ее за собой.)

Аметистов (входит в переднюю). «…малютка… (Печально.) Посинел и весь дрожал!» (Ставит измызганный чемодан на пол, оглядывается. Аметистов в рваных штанах, в засаленном френче, в кепке, с каким‑то медальоном на груди.) Фу, черт тебя возьми! Отхлопать с Курского вокзала четыре версты с чемоданом - тоже номер, я вам доложу! Сейчас пива следовало бы выпить! Эх, судьба ты моя горемычная, затащила ты меня опять в пятый этаж! Что‑то ты мне тут дашь? (Заглядывает в дверь на кухню.) Эй, товарищ, кто тут есть? Зоя Денисовна дома? Гм… (Заглядывает в гостиную, слышит голоса Зои и Абольянинова, подкрадывается поближе, подслушивает.) О‑го‑го! Вовремя попал!

Манюшка (с пивными бутылками входит в переднюю). Батюшки! Дверь‑то я не закрыла!

Аметистов возвращается в переднюю.

Кто это? Вам что?

Аметистов . Пардон, пардон, не волнуйтесь, товарищ! Пиво? Чрезвычайно вовремя! С Курского вокзалу мечтаю о пиве!

Манюшка . Да кого вам?

Аметистов . Зою Денисовну. А с кем имею удовольствие разговаривать?

Манюшка . Я племянница Зои Денисовны.

Аметистов . Очень приятно, очень. Я и не подозревал, что у Зоечки такая хорошенькая племянница. Кузен Зои Денисовны. (Целует Манюшке руку.)

Манюшка (оторопевши). Зоя Денисовна! Зоя Денисовна! (Вбегает в гостиную.)

Аметистов вбегает за Манюшкой в гостиную с чемоданом. На крик Манющки входят в гостиную Зоя и Абольянинов .

Аметистов . Дорогая кузиночка, же ву салю!

Зоя окаменела.

Познакомьте же меня, кузиночка, с гражданином…

Зоя . Ты… ты… вы… Павел Федорович, это мой кузен Аметистов…

Аметистов . Пардон, пардон… (Абольянинову.) Путинковский, беспартийный, бывший дворянин.

Абольянинов (поражен). Очень рад…

Аметистов . Кузиночка, позвольте вас попросить на два слова а парт!

Зоя . Павлик, извините, мне нужно перемолвиться двумя словами с Александром Тарасовичем…

Аметистов . Пардон, пардон, Василием Ивановичем… Прошел ничтожный срок, и вы забыли даже мое имя и отчество, кузиночка! Мне это горько, ай‑яй‑яй…

Абольянинов . Пожалуйста, пожалуйста… (Скрывается.)

Зоя . Манюшка, иди налей пива Павлу Федоровичу.

Манюшка скрывается. Пауза.

Тебя же расстреляли в Баку?

Аметистов . Пардон, пардон, так что же из этого? Если меня расстреляли в Баку, я, значит, и в Москву не могу приехать? Меня по ошибке расстреляли, совершенно невинно…

Зоя . У меня голова закружилась…

Аметистов . От радости?

Зоя . Ничего не понимаю…

Аметистов . Ну, натурально, под майскую амнистию подлетел… Кстати, что это у тебя за племянница?

Зоя . Какая там племянница, это моя горничная, Манюшка.

Аметистов . Тэк‑с, понимаем, в целях сохранения жилплощади… (Зычно.) Манюшка!

Манюшка появилась растерянная.

Милая, приволоки мне пивца, умираю! Какая же ты племянница, шут тебя возьми!

Пораженная Манюшка уходит.

А я ей руку поцеловал! Позор, позор!..Зоя . Где ты собираешься остановиться? Имей в виду, что в Москве жилищный кризис.

Аметистов . Я знаю. Натурально, у тебя.

Зоя . А если я скажу, что не могу тебя принять?

Аметистов . Ах вот как? Хамишь? Ну что же, хами, хами! Гонишь двоюродного брата, пешком першего с Курского вокзала? Сироту! Гони, гони! Что же, я уйду… (Берет чемодан.) И даже пива пить не стану… Только вы пожалеете об этом, дорогая кузина…

Зоя . Ах, ты хочешь испугать? Ну нет, это не пройдет!

Аметистов . Зачем пугать? Я человек порядочный, джентльмен! (Шепотом.) И будь я не я, если я не пойду в ГПУ и не донесу о том, какую мастерскую ты организуешь в своей квартире. Я, дорогая Зоя Денисовна, все слышал! (Пошел.)

Зоя . Стой! Как ты вошел без звонка?

Аметистов . Ла порт этэ уверт… Я даже тебя не облобызал, кузиночка…

Зоя (отталкивая его). Судьба, это ты!

Манюшка входит, вносит бутылку пива и стакан.

Манюшка, ты дверь не заперла? Ах, Манюшка!.. Ну ничего, иди, извинись перед Павлом Федоровичем…

Манюшка уходит.

Аметистов (пьет пиво). Фу, хорошо!.. Первоклассное пиво в Москве! Квартирку‑то ты сохранила, я вижу. Молодец, Зоя!

Зоя . Судьба!.. Видно, придется мне еще нести мой крест!

Аметистов . Ты хочешь, чтобы я обиделся и ушел?

Зоя . Нет! Что ты хочешь прежде всего?

Аметистов . Прежде всего - брюки.

Зоя . Неужели у тебя штанов нет? А чемодан?

Аметистов . В чемодане - шесть колод карт и «Существуют ли чудеса?». Спасибо этим чудесам, кабы не они, я бы с голоду издох! Шутка ли сказать, в товарно‑пассажирском поезде от Баку до Москвы!.. Понимаешь ли, захватил в Баку в культотделе на память сто брошюрок «Существуют ли чудеса?», продавал их по рублю в поезде… Существуют, Зоечка, вот я тут!.. Чудное пиво! Товарищ, купите брошюрку!..

Зоя . Карты крапленые?

Аметистов . За кого вы меня принимаете, мадам?

Зоя . Брось, Аметистов! Где ты шатался семь лет?

Аметистов . Эх, кузина! В девятнадцатом году в Чернигове я отделом искусств заведовал…

Зоя расхохоталась.

Белые пришли… Мне, значит, красные дали денег на эвакуацию в Москву, а я, стало быть, эвакуировался к белым в Ростов, поступил к ним на службу… Красные немного погодя… Я, значит, у белых получил на эвакуацию и к красным, поступил заведующим агитационной труппой. Белые! Мне красные - на эвакуацию, я к белым в Крым. Тут я просто администратором служил в ресторанчике в Севастополе… Напоролся на одну компанию, взяли у меня триста тысяч в один вечер в железку…

Зоя . У тебя? Ну, это, значит, высокие специалисты были!

Аметистов . Темные арапы, говорю тебе, темные!.. Ну, а потом, понятно, после белых красные, и пошел я нырять при советском строе. В Ставрополе актером, в Новочеркасске музыкантом в пожарной команде, в Воронеже отделом снабжения заведовал… Наконец убедился, нет у меня никакого карьерного ходу, и решил тогда по партийной линии двинуться… Дай, думаю, я этот бюрократизм изживу, стажи эти всякие… И скончался у меня в комнате приятель мой, Чемоданов Карл Петрович, светлая личность, партийный…

Зоя . В Воронеже?

Аметистов . Нет, это дело уже в Одессе было. Я думаю, какой ущерб для партии? Один умер, а другой на его место сейчас же становится в ряды. Порыдал над покойником, взял его партбилет - и в Баку. Думаю, место тихое, шмэндефер можно развернуть, являюсь, так и так, Чемоданов. И, стало быть, открывается дверь, и приятель Чемоданова - шасть… Табло! У него - девятка, у меня - жир… Я к окнам, окна во втором этаже…

Зоя . Здорово!

Аметистов . Ну, не везло, что ты скажешь!.. На суде я заключительное слово сказал, веришь ли, не только интеллигентная публика, профессора, но конвойные и те рыдали! Ну расстреляли меня… Ну что же делать? Надо ехать в Москву! Эй, Зойка, очерствела ты в своей квартире! Оторвалась от масс!

Зоя . Ну ладно! Ты все слышал?

Аметистов . Повезло, Зоечка.

Зоя . Я тебя оставлю.

Аметистов . Зоечка!

Зоя . Молчи! Я дам тебе место администратора в предприятии, но смотри, Аметистов, смотри, если ты выкинешь какой‑нибудь фокус, всем рискну, но я тебя угроблю! Берегись, Аметистов, ты слишком много о себе рассказал!

Аметистов . Итак, я грустную повесть скитальца доверил змее! Мон дье!

Зоя . Молчи, болван. Где колье? Которое ты перед самым отъездом взялся продать?

Аметистов . Колье? Постой, постой… Это с маленькими бриллиантами?

Зоя . Сволочь ты, сволочь!..

Аметистов . Мерси, мерси! Видали, как Зоечка родственников принимает!

Зоя . Документы есть?

Аметистов . Документов у меня полный карман, весь вопрос в том, какой из этих документов, так сказать, свежее… (Вынимает бумажки.) Карл Чемоданов - об этом речи быть не может! Сигурадзе Антон… Нет, это нехороший.

Зоя . Это ужас, честное слово! Ты же - Путинковский!

Аметистов . Нет, Зоечка, я спутал, Путинковский в Москве - это отпадает. Пожалуй, лучше всего моя собственная фамилия. Я думаю, меня уже забыли за восемь лет в Москве. На, прописывай Аметистова! Постой, тут по воинской повинности у меня еще грыжа была… (Достает бумажку.)

Зоя (вынимает из шкафа великолепные брюки). Надевай штаны.

Аметистов . Бог благословит твое доброе сердечко! Сестренка, отвернись!

Зоя . Очень ты мне нужен! Штаны потрудись вернуть, - это Павла Федоровича.

Аметистов . Морганатический супруг?

Зоя . Держать себя с ним вежливо, это мой муж!

Аметистов . Фамилия ему как?

Зоя . Абольянинов.

Аметистов . Граф? У‑у!.. Поздравляю тебя, сестра! Впрочем, у него ни черта, наверное, больше не осталось! Судя по физиономии, контрреволюционер… (Выходит из‑за ширм, любуется штанами, которые на нем надеты.) Гуманные штанишки! В таких брюках сразу чувствуешь себя на платформе…

Зоя . Сам выпутывайся с фамилией… В нелепое положение ставишь… Павлик!

Абольянинов входит.

Простите, Павлик, говорили по делу.

Аметистов . Увлеклись воспоминаниями детства… Ведь мы росли с Зоечкой. Я сейчас прямо рыдал… Смотрите на брюки? Пардон, пардон, обокрали в дороге… Свистнули в Таганроге второй чемодан, прямо гротеск! Я думаю, вы не будете в претензии? Между дворянами на это нечего смотреть…

Абольянинов . Пожалуйста, пожалуйста, я очень рад…

Зоя . Вот, Павлик, Александр Тарасович будет у нас работать администратором. Вы ничего не имеете против?

Абольянинов . Помилуйте, я очень рад… Если вы рекомендуете Василия Ивановича…

Аметистов . Пардон, пардон, Александра Тарасовича… Вы удивлены? Это мое сценическое имя, отчество и фамилия, по сцене - Василий Иванович Путинковский, а в жизни - Александр Тарасович Аметистов. Известная фамилия, многие представители ее расстреляны большевиками… Тут целый роман! Вы будете рыдать, когда я вам расскажу…

Абольянинов . Очень приятно. Вы откуда изволили приехать?

Аметистов . Я? Откуда я приехал, вы спрашиваете? Из Саратова в данный момент приехал. Тут целый роман, вы будете рыдать…

Абольянинов . Вы беспартийный, разрешите спросить?

Аметистов . Кель кестьон? Что вы?

Абольянинов . А у вас на груди был… такой… Впрочем, мне это только показалось…

Аметистов . Ах, нет, нет, это для дороги. Знаете, в поезде очень помогает, плацкарту вне очереди взять, то, другое…

Манюшка (появилась). Портупея пришел.

Зоя . Зови его сюда. (Аметистову.) Имей в виду, председатель домкома.

Портупея . Добрый вечер, Зоя Денисовна. Здравствуйте, гражданин Абольянинов. Ну, что, надумали, Зоя Денисовна?

Зоя . Да. Вот документы. Пропишите Александра Тарасовича Аметистова, он только что приехал. Будет администратором мастерской.

Портупея . Ага. Послужить, стало быть, думаете?

Аметистов . Как же, как же… Стаканчик пива, уважаемый товарищ?

Портупея . Мерси, не откажусь. Жарко, знаете, а тут все на ногах да на ногах…

Аметистов . Да, погода, погода, как говорится… Громадный у вас дом, товарищ дорогой, такой громадный!..

Портупея . И не говорите, прямо мученье! А по воинской повинности грыжа у вас?

Аметистов . Точно так. Вот она. (Подает бумажку.) Вы партийный, товарищ?

Портупея . Сочувствующий я.

Аметистов . А, очень приятно! (Надевает свой значок.) Я сам бывший партийный. (Тихо, Абольянинову.) Деван ле жан… Хитрость…

Портупея . Отчего же вышли?

Аметистов . Мелкие фракционные трения… Я не согласен со многим… Глянул кругом, вижу - нет, не выходит! Я тогда прямо и говорю в глаза…

Портупея . Прямо в глаза?

Аметистов . А мне что терять, кроме цепей? Я одно время громадную роль играл… Нет, говорю, это не дело! Уклонились мы - раз! Утратили чистоту линии - два! Растеряли заветы! Ах, так? - говорят. Так мы, говорят, тебя!.. Горячий народ! Ваше здоровье!

Абольянинов . Он гениален, клянусь!

Зоя (тихо). Ах, мерзавец! Ну, довольно политики! Итак, товарищ Портупея, с завтрашнего дня я начинаю дело.

Аметистов . Итак, мы начинаем! За успех мастерской и за здоровье ее заведующей Зои Денисовны, товарища Пельц! Ура! (Пьет пиво.) А теперь здоровье нашего уважаемого председателя домкома и сочувствующего… (Тихо.) Как его звать‑то?

Зоя (тихо). Анисим Зотикович Портупея.

Аметистов . Да, я и говорю: Анисима Зотиковича Портупеи, ура!

Во дворе забренчало пианино, мальчишки запели: «Многая лета…»

Совершенно верно! Многая лета! Многая лета!

Занавес

Акт второй

Гостиная в квартире Зои превращена в мастерскую. Манекены с кукольными лицами, волны материй. Швея трещит на машинке, Закройщица с сантиметром на плече. Три дамы .

Первая дама . Ах, нет, милая… весь угол нужно вынуть, вынуть, а то ужасное впечатление, как будто у меня не хватает двух ребер. Ради Бога, выньте, выньте!..

Закройщица . Хорошо.

Вторая дама (трещит третьей). …И вообразите, говорит - прежде всего, мадам, вам нужно остричься. Я моментально, конечно, бегу на Кузнецкий, к Жану, остриглась, бегу к ней, она надевает на меня спартри, и, представьте, у меня физиономия моментально становится как котел!

Третья дама . Хи‑хи‑хи…

Вторая дама . Ах, миленькая, вам смешно!

Первая дама . Фалдит, дорогая, фалдит…

Закройщица . Что вы, мадам!

Вторая дама . И какая наглость! - это, говорит, оттого, что у вас широкие скулы!

Послышался звонок.

Аметистов (пробегая). Пардон, пардон, я не смотрю…

Вторая дама . Мсье Аметистов, скажите, как по‑вашему, у меня широкие скулы?

Аметистов . У вас? Кеске аудит, мадам? У вас совсем нет скул! (Скрывается.)

Первая дама . Кто это такой?

Закройщица . Главный администратор школы.

Первая дама . Шикарно поставлено дело!

Аметистов (возвращаясь). Пардон, пардон, я не смотрю… Манто ваше очаровательно!

Первая дама . Какое там очаровательное! Неужели у меня такой зад?

Аметистов . Совершенно правильный зад, мадам!

Звонок.

(В сторону.) Ах, чтоб тебе сдохнуть! Пардон, пардон… (Улетает.)

Первая дама (снимая манто). Что же, к пятнице?

Закройщица . Невозможно, мадам, Варвара Николаевна не поспеет.

Первая дама . Ах, это ужасно! А к субботе?

Закройщица . К среде, мадам.

Первая дама . До свидания. (Уходит.)

Швея (подает сверток Второй даме). Прошу.

Вторая дама . Благодарю вас.

Аметистов (влетая). Оревуар, мадам.

Звонок.

(В сторону.) Да что это такое? Пардон, пардон… (Улетает.)

Вторая дама уходит.

Швея (заворачивает сверток в бумагу, подает Третьей даме). Вот ваш бант, мадам.

Третья дама . Мерси. (Уходит.)

Закройщица (в изнеможении садится). Ффу!..

Аметистов (влетает). Ну, дорогие товарищи, закрывайте лавочку! Довольно!

Швея и Закройщица собираются уходить.

Отдыхайте, товарищи, согласно кодексу труда… съездите на Воробьевы горы, золотая осень, листья…

Швея . Какие тут листья, Александр Тарасович!.. Только бы до постели добраться!

Аметистов . Ах, как я вас понимаю! Сам мечтаю только об одном - как бы лечь. Почитаю что‑нибудь на ночь по истории материалистической философии и засну. Не надо убирать, товарищи! Товарищ Манюша все сделает.

Швея и Закройщица уходят.

Замучили, окаянные! В глазах одни зады и банты! (Достает бутылку коньяку и рюмку, выпивает.) Фу‑ты, черт их возьми!

Входит Зоя .

Ну, Зоечка, дорогая директриса, вот чего: Аллу Вадимовну даешь в срочном порядке?

Зоя . Не пойдет.

Аметистов . Пардон, пардон… ты меня слушай. Сколько она тебе задолжала?

Зоя . Две тысячи.

Аметистов . Вот и козырек!

Зоя . Заплатит.

Аметистов . Не заплатит, я тебе говорю, у нее глаза некредитоспособные. По глазам всегда видно, есть ли у человека деньги или нет. Я по себе сужу: когда я пустой, я задумчив, одолевают мысли, на социализм тянет… Говорю тебе, баба задумывается, деньги нужны ей до зарезу, а денег нет! Ты подумай, экземпляр какой, украшение квартиры. Слушай Аметистова, Аметистов большой человек!

Звонок.

Еще кого‑то черт несет!

Манюшка (входит). Алла Вадимовна спрашивает, можно к вам?

Аметистов . Во! Жми ее, жми!

Зоя . Ладно, не суетись. (Манюшке.) Проси сюда.

Алла (входит). Здравствуйте, Зоя Денисовна.

Зоя . Очень рада, Алла Вадимовна.

Аметистов . Целую ручку, обожаемая Алла Вадимовна! Алла Вадимовна, если вы увидите те модели, которые мы получили сегодня из Парижа, вы выбросите ваше платье за окно! Даю вам слово бывшего кирасира!

Алла . Вы были кирасиром?

Аметистов . Мез’уй. Лечу, покидаю вас! (Исчезает, подмигнув Зое.)

Алла . Превосходный у вас администратор, Зоя Денисовна. Скажите, он действительно бывший кирасир?

Зоя . Не могу вам, к сожалению, сказать точно. Садитесь, Алла Вадимовна.

Алла . Зоя Денисовна, я к вам по важному делу…

Зоя . Слушаю вас.

Алла . Ах, как неприятно… Я должна была сегодня вам заплатить… Мне очень совестно, Зоя Денисовна, но я… мои финансы в последнее время очень плохи… Я принуждена просить вас ждать… (Пауза.) Вы меня убиваете вашим молчанием, Зоя Денисовна.

Зоя . Что же я могу сказать, Алла Вадимовна?

Пауза.

Алла . До свиданья, Зоя Денисовна, вы правы, конечно… Ну что же, я употреблю все усилия, чтобы достать деньги, и расплачусь… До свиданья, Зоя Денисовна.

Зоя . Всего хорошего, Алла Вадимовна.

Алла идет к дверям.

Так плохи дела?

Алла . Зоя Денисовна, я вам должна, но это не дает права говорить со мной таким тоном!..

Зоя . Э, нет, Аллочка, так нельзя! Именно все дело в тоне! Мало ли кто кому должен. Если бы вы пришли ко мне попросту и сказали - дела мои паршивы, мы бы вместе подумали, как выпутаться… Но вы вошли ко мне как статуя… Я, мол, светская дама, а ты портниха… Ну, а раз так, так что же с портнихи спрашивать?

Алла . Зоя Денисовна, это вам показалось, честное слово. Просто я настолько была подавлена своим долгом, что не знала, как вам смотреть в глаза.

Зоя . Да довольно об этом долге! Итак, денег нет? Отвечайте просто и по‑дружески: сколько надо?

Алла . Много надо. Даже под ложечкой холодно - так много.

Зоя . А зачем?

Пауза.

Алла . Я хочу уехать за границу.

Зоя . Понятно. Значит, здесь ни черта не выходит?

Алла . Ни черта.

Зоя . Ну, а он?.. Я не хочу знать, кто он, мне его имя не нужно… Ну, словом, разве у него нет денег, чтобы прилично устроить вас здесь?

Алла . С тех пор как умер мой муж, у меня никого нет, Зоя Денисовна.

Зоя . Ой!

Алла . Правда.

Зоя . Вам не удалось уехать тогда, три месяца назад?

Алла . Не удалось.

Зоя . Я берусь вам устроить это.

Алла . Зоя, если вы это сделаете, вы обяжете меня на всю жизнь!

Зоя . Не волнуйтесь, товарищ. А деньги, если хотите, я вам дам возможность заработать, вы расплатитесь с долгами.

Алла . Зоечка, в Москве у меня нет возможности заработать. То есть сколько‑нибудь приличным трудом, я понимаю.

Зоя . Почему же? В мастерской - приличный труд. Поступайте ко мне манекенщицей, я вас приглашаю.

Алла . Зоечка, но ведь за это платят гроши!

Зоя . Гроши! Ну, это понятие растяжимое… Я предлагаю вам тысячу рублей в месяц жалованья, аннулирую ваш долг и, кроме того, помогу выехать. Заняты только вечером, через день. Ну?

Пауза.

Алла . Через день?.. Вечером?.. (Поняла.) Это штука!

Зоя . До Рождества только четыре месяца. Через четыре месяца вы свободны, долги уплачены, и никто, слышите, никто никогда не узнает, как Алла работала манекенщицей. Весной вы увидите Большие Бульвары!

(Шепотом.) В Париже любимый человек?..

Алла . Да…

Зоя . Весной под руку с ним, и он никогда не будет знать… не будет знать…

Алла . Вот так мастерская! Вот так мастерская! Занята только вечером… Знаете, кто вы, Зойка? Вы - черт! Но никому, никогда?

Зоя . Клянусь. (Пауза.) Ну, как в воду, сразу вниз головой? Алла…

Алла . Согласна. Через три дня я приду.

Зоя . Гоп! (Распахивает шкаф, в нем вспыхивает ослепляющий свет, в котором загораются парижские туалеты.) Выбирайте - мой подарок, любое!

Тьма. Зоя и Алла исчезают в ней. Потом возникает горящая лампа. Наступил вечер. У лампы Аметистов и Зоя .

Аметистов . Видала, что значит Александр Аметистов? Я же говорил!

Зоя . Ты не глуп, Александр Аметистов.

Аметистов . Зоечка, помни, что половина твоего богатства сделана моими ручонками! Ты не покинешь своего кузена? Возьмешь меня с собой, а? Ах, Ницца, Ницца, когда я тебя увижу? Лазурное море, и я на берегу его в белых брюках!

Зоя . Об одном я тебя прошу, не говори ты по‑французски! По крайней мере при Алле не говори. Ведь она на тебя глаза таращит.

Аметистов . Что это значит? Я плохо, может быть, говорю?

Зоя . Ты не плохо говоришь, ты кошмарно говоришь.

Аметистов . Это нахальство, Зоя, пароль донер! Я с десяти лет играю в шмэндефер, и на́ тебе, плохо говорю по‑французски.

Зоя . И еще, зачем ты врешь поминутно? Ну какой ты, какой ты, к черту, кирасир? И кому это нужно?

Аметистов . Нету у тебя большего удовольствия, чем какую‑нибудь пакость сказать человеку! Будь моя власть, я бы тебя за один характер отправил в Нарым!

Зоя . Перестань болтать! Не забудь, сейчас Гусь придет. Я иду переодеваться. (Уходит.)

Аметистов . Гусь? Что же ты молчишь? (Впадает в панику.) Гусь! Гусь! Господа, Гусь! И где это Ласточкино гнездо, небесная империя?! Племянница Манюшка!

Манюшка (является). Вот она я.

Аметистов . Мне интересно, чего же ты там торчишь! Я, что ли, один все буду двигать?

Манюшка . Я посуду мыла.

Аметистов . Успеешь с посудой, помогай!

Начинают прибирать квартиру, зажигать огни. Входит Абольянинов . Он во фраке.

Абольянинов . Добрый вечер.

Аметистов . Маэстро, мое почтение.

Абольянинов . Простите, я давно хотел просить вас, называйте меня по имени и отчеству.

Аметистов . Чего же вы обиделись, вот чудак какой! Между людьми одного круга… Да и что плохого в слове «маэстро»?

Абольянинов . Просто это непривычное обращение режет мне ухо, вроде слова «товарищ».

Аметистов . Пардон, пардон, это большая разница. Кстати о разнице, нет ли у вас папироски?

Абольянинов . Прошу вас.

Аметистов . Мерси боку. (Оглядев квартиру.) Вуаля! Ведь это рай! Граф, да вы развеселитесь! Что вы сидите, как квашня!

Абольянинов . А что это такое - квашня?

Аметистов . Ну, с вами не разговоришься! Как квартирку‑то вы находите?

Абольянинов . Очень уютно. Отдаленно напоминает мою прежнюю квартиру…

Аметистов . Хороша была?

Абольянинов . Очень хороша, только у меня ее отобрали…

Аметистов . Да неужели?

Абольянинов . Пришли какие‑то с рыжими бородами и выкинули меня…

Аметистов . Кто бы мог подумать!.. Скажите… Это печальная история…

Зоя (выходит). Павлик! Здравствуйте, дорогой! Идемте ко мне! (Уходит вместе с Абольяниновым.)

Условный звонок - три долгих, два коротких.

Аметистов . Вот он, черт его возьми!

Манюшка убегает. Через некоторое время входит Херувим .

Где ты пропадал?

Херувим . Я мала‑мала юбки гладил.

Аметистов . Ну тебя к лешему с твоими юбками! Кокаину принес?

Херувим . Да.

Аметистов . Давай, давай! Слушай ты, Сам‑Пью‑Чай, смотри мне в глаза!

Херувим . Смотлю тибе в галаза…

Аметистов . Отвечай по совести, аспирину подсыпал?

Херувим . Ниэт… ниэт…

Аметистов . Ох, знаю я тебя, бандит ты! Но если только подсыпал, Бог тебя накажет!

Херувим . Мала‑мала наказит.

Аметистов . Да, не мала‑мала, а он тебя на месте пришибет! Стукнет по затылку, и нет китайца! Не сыпь аспирину в кокаин… Нет, хороший кокаин.

Херувим надевает китайскую кофту и шапочку.

Совершенно другой разговор! И какого черта вы себе, китайцы, косы бреете? С косой тебе совершенно другая цена была бы!

Условный звонок. Входит Марья Никифоровна .

Марья Никифоровна . Здравствуйте, Александр Тарасович! Здравствуйте, Херувимчик!

Аметистов . Идите одеваться, Марья Никифоровна, а то поздно. Новые модели будем демонстрировать.

Марья Никифоровна . Прислали? Ах, какая прелесть! (Убегает.)

Херувим зажег китайский фонарь в нише и дымит куреньем.

Аметистов . Не очень налегай…

Херувим . Я не буду налигать… (Уходит.)

Условный звонок. Входит Лизанька .

Лизанька . Почтение администратору этого монастыря…

Аметистов . Бон суар…

Лизанька уходит. Условный звонок. Аметистов, услышав его, подбегает к зеркалу, охорашивается. Входит мадам Иванова , очень красивая, надменная женщина.

Здравствуйте, мадам Иванова.

Мадам Иванова . Дайте мне папироску.

Аметистов . Манюшка! Папиросу!

Манюшка вбегает, подает папиросы Ивановой. Пауза.

Холодно на дворе?

Мадам Иванова . Да.

Аметистов . У нас сюрприз - модели привезли из Парижа.

Мадам Иванова . Это хорошо.

Аметистов . Изумительные!

Мадам Иванова . Ага…

Аметистов . Вы в трамвае приехали?

Мадам Иванова . Да.

Аметистов . Много народу, наверно, в трамвае?

Мадам Иванова . Да.

Пауза.

Аметистов . У вас погасла… спичечку…

Мадам Иванова . Спасибо. (Уходит.)

Аметистов (Манюшке). Вот женщина, ей‑Богу! Всю жизнь можно с такой прожить и не соскучишься! Не то что ты, тарахтишь, тарахтишь…

Властный звонок.

Он! Узнаю звонок коммерческого директора! Великолепно звонит! Открывай, потом лети, переодевайся, Херувим будет подавать!

Херувим (пробегая). Гусь идет!

Манюшка . Батюшки! Гусь! (Убегает.)

Аметистов . Зоя! Гусь! Принимай, я исчезаю! (Исчезает).

Входит Гусь .

Зоя (в вечернем платье). Как я рада, милый Борис Семенович!

Гусь . Здравствуйте, Зоя Денисовна, здравствуйте.

Зоя . Садитесь сюда, здесь уютнее… Ай‑яй‑яй, какой вы нехороший! Сосед, близкий знакомый, хоть бы раз зашел…

Гусь . Поверьте, я с удовольствием, но…

Зоя . Я шучу, я знаю, что у вас дела по горло.

Гусь . И не говорите, у меня прямо бессонница.

Зоя . Бедненький, вы переутомитесь, вам надо развлекаться…

Гусь . О том, чтобы я развлекался, не может быть и речи. (Оглядывает комнату.) А у вас очень хорошо.

Зоя . Мастерская вам обязана своим существованием.

Гусь . Ну, это пустяки! Кстати о мастерской. Я ведь к вам отчасти по делу, только это между нами. Мне нужен парижский туалет. Знаете, какой‑нибудь крик моды, червонцев так на тридцать.

Зоя . Понимаю. Подарок?

Гусь . Между нами.

Зоя . Ах, плутишка, влюблен! Ну, сознавайтесь, влюблены?

Гусь . Между нами.

Зоя . Не бойтесь, не скажу супруге. Ах, мужчины, мужчины! Ну хорошо, мой администратор покажет сейчас вам модели, и вы выберете все, что вам нужно. А потом будем ужинать. Сегодня вы мой, и я вас не выпущу.

Гусь . Мерси. У вас есть администратор? Посмотрим, какой у вас такой администратор.

Зоя . Сейчас вы его увидите. (Скрывается.)

Аметистов (появился внезапно, во фраке). Кан он парль дю солейль он вуа ле рейон! Что в переводе на русский язык означает: когда говорят о солнце, видят его лучи.

Гусь . Это вы мне про лучи?

Аметистов . Вам, глубокоуважаемый Борис Семенович. Позвольте представиться - Аметистов.

Гусь . Гусь.

Аметистов . Желаете иметь туалетик? Доброе дело задумали, глубокоуважаемый Борис Семенович. Могу вас уверить, что такого выбора вы нигде в Москве не встретите. Херувим!

Появляется Херувим .

Гусь . Позвольте, это же китаец!

Аметистов . Точно так, китаец, с вашего благословения. Не обращайте на него внимания, почтеннейший Борис Семенович. Обыкновенный сын небесной империи и отличается только одним качеством - примерной честностью.

Гусь . А зачем же китаец?

Аметистов . Преданный старый мой лакей, драгоценнейший Борис Семенович. Вывез его я из Шанхая, где долго странствовал, собирая материалы.

Гусь . Это замечательно. Для чего материалы?

Аметистов . Для большого этнографического труда. Впрочем, я как‑нибудь после расскажу о своих скитаниях, глубочайше уважаемый Борис Семенович. Вы прямо будете рыдать. Херувим, дай нам чего‑нибудь прохладительного.

Херувим . Цицас. (Исчезает и сейчас же появляется с шампанским.)

Аметистов . Прошу.

Гусь . Это шампанское? Замечательно вы поставили дело, гражданин администратор!

Аметистов . Же пане! Поработав у Пакэна в Париже, можно приобрести навык.

Гусь . Вы работали в Париже?

Аметистов . Пять лет, любезный Борис Семенович. Херувим, можешь идти.

Гусь . Вы знаете, если бы я верил в загробную жизнь, я бы сказал, что он действительно вылитый херувим.

Аметистов . А глядя на него, невольно уверуешь! Ваше здоровье, достопочтеннейший Борис Семенович! А также здоровье вашего треста тугоплавких металлов, ура! Ура и ура! Нет, нет, до дна, не обижайте фирму!

Гусь . У вас хорошо поставлено дело.

Аметистов . Миль мерси. Итак, она блондинка, брюнетка?

Гусь . Кто?

Аметистов . Пардон, пардон… Та уважаемая особа, для которой предназначается туалет?

Гусь . Между нами, она светлая брюнетка.

Аметистов . У вас есть вкус. Прошу еще бокальчик, а также попрошу вас привстать. К этой визитке светлая брюнетка сама просится. Гигантский вкус у вас, Борис Семенович! Херувим!

Херувим появляется.

Попроси маэстро, а также мадемуазель Лизу.

Херувим . Цицас. (Исчезает.)

Входит Абольянинов .

Аметистов . Конт Абольянинов!

Абольянинов садится к роялю.

Располагайтесь поудобнее, милейший Борис Семенович, миндалю… (Хлопнув в ладоши.) Ателье!

Абольянинов начинает играть. Распахивается занавес, и на освещенной эстраде появляется Лизанька в роскошном и довольно откровенном туалете. Гусь смотрит на все это с изумлением.

Благодарю вас, мадемуазель.

Лиза (шепотом). Вытряхиваться?

Аметистов . Вытряхивайтесь, Лизанька.

Занавес закрывается.

Что вы скажете, бесценный Борис Семенович?

Гусь . М‑да…

Аметистов . Бокальчик?

Гусь . Вы прямо обаятельный администратор!

Аметистов . Да что же, Борис Семенович, пообтесался в свое время, потерся при дворе…

Гусь . Вы были при дворе?

Аметистов . Эх, Борис Семенович! Когда‑нибудь я вам расскажу некоторые тайны своего рождения, вы изойдете в слезах… Ателье!

Занавес распахивается, и на эстраде появляется в очень открытом платье Марья Никифоровна . Абольянинов играет. Марья Никифоровна под музыку двигается по эстраде.

Больше жизни! (Тихо.) Фить!

Марья Никифоровна (тихо). Невежа.

Аметистов . Ву зет тре зэмабль.

Занавес закрывается.

Абольянинов играет «Светит месяц», на эстраде Манюшка в русском, весьма открытом костюме танцует.

Херувим (внезапно выглядывает, говорит шепотом). Мануска, када танцуись, мине смотли, гостя не смотли…

Манюшка (шепотом). Уйди, черт ревнивый…

Абольянинов (внезапно). Я играю, горничная на эстраде танцует, что это происходит?..

Аметистов . Тсс!.. (Шепотом.) Манюшка, скатывайся с эстрады, накрывай ужин в два счета!

Занавес закрывается.

(Гусю.) Э бьен?

Гусь (внезапно). Ателье!

Аметистов . Совершенно правильно, Борис Семенович, ателье!

Занавес распахивается. Абольянинов играет томный вальс. На эстраде мадам Иванова в костюме, открытом сколько это возможно на сцене.

(Вскакивает на эстраду, танцует с мадам Ивановой, говорит шепотом.) В сущности, я очень несчастлив, мадам Иванова… Моя мечта - уехать с любимой женщиной в Ниццу…

Мадам Иванова (шепотом). Болтун…

Танец заканчивается.

Аметистов . Мадемуазель, продемонстрируйте мсье платье. (Скрывается.)

Мадам Иванова выходит с эстрады, как фигура из рамы, поворачивается перед Гусем.

Гусь (растерян). Очень вам признателен… до глубины души.

Мадам Иванова . Не смейте так смотреть на меня. Вы дерзкий.

Гусь (растерян). Кто вам сказал, что я смотрю на вас?

Мадам Иванова . Нет, вы дерзкий, в вас есть что‑то африканское. Мне нравятся такие, как вы. (Внезапно скрывается за занавесом.)

Гусь (исступленно). Ателье!!

Аметистов (появляется внезапно).

Лампы вспыхивают.

Пардон, антракт!

Занавес

Акт третий

Серенький день. Аметистов грустный сидит в гостиной возле телефона.

Аметистов (икнув). Тьфу ты, черт тебя возьми! Вот привязалась! (Пауза.)

Входит Абольянинов , он скучен.

(Икнул.) Пардон.

Звонит телефон.

Херувим! Телефон!

Херувим (по телефону). Силусаю… да… да… Тебе Гусь зовет. (Уходит.)

Аметистов (по телефону). Товарищ Гусь? Здравия желаю, Борис Семенович. В добром ли здоровье? Как же, обязательно… ждем, ждем… часикам… (Икает внезапно.) Пардон, вспоминает меня кто‑то… Как? Секрет, секрет… Сюрприз, Борис Семенович, вас ожидает. Честь имею кланяться. (Икает.)

Абольянинов . Удивительно вульгарный человек этот Гусь. Вы не находите?

Аметистов . Да, не нахожу. Человек, зарабатывающий пятьсот червонцев в месяц, может быть вульгарным! (Икает.) Кто это меня вспоминает, желал бы я знать! Какому черту я понадобился? Да‑с, уважаю Гуся… Кто пешком по Москве таскается? Вы.

Абольянинов . Простите, мсье Аметистов, я не таскаюсь, а хожу.

Аметистов . Да не обижайтесь вы! Вот человек, ей‑Богу! Ну, ходите. Вы ходите, а он в машине ездит! Вы в одной комнате сидите (пардон, пардон, может быть, выражение «сидите» неприлично в высшем обществе, так восседаете), а Гусь - в семи! Вы в месяц наколотите… пардон, наиграете на ваших фортепьянах десять червяков, а Гусь - пять сотен. Вы играете, а Гусь танцует!

Абольянинов . Потому что эта власть создала такие условия жизни, при которых порядочному человеку существовать невозможно.

Аметистов . Пардон, пардон! Порядочному человеку при всяких условиях существовать можно. Я порядочный человек, однако же существую. Я, папаша, в Москву без штанов приехал, а вот…

Абольянинов . Простите, но какой я вам папаша?

Аметистов . Да не будьте вы таким недотрогой! Что за пустяки между дворянами.

Абольянинов . Простите меня, вы действительно дворянин?

Аметистов . Мне нравится этот вопрос! Да вы сами не видите, что ли? (Икает.) А, черт…

Абольянинов . Ваша фамилия, видите ли, мне никогда не встречалась.

Аметистов . Мало ли что не встречалась! Известная пензенская фамилия. Эх, сеньор! Да если бы вы знали, что я вынес от большевиков, эх… Имение разграбили, дом сожгли…

Абольянинов . У вас в каком уезде было имение?

Аметистов . У меня? Да вы говорите про… которое?

Абольянинов . Ну да которое сожгли.

Аметистов . Ах, это… Не хочу я вспоминать, потому что мне тяжело. Белые колонны, как сейчас помню… Семь колонн, одна красивее другой. Э, да что говорить! А племенной скот! А кирпичный завод!

Абольянинов . У моей тетки, Варвары Николаевны, был превосходный конский…

Аметистов . Что там Варвара‑тетка! У меня лично был, да какой! Да что вы так приуныли? Приободритесь, отец!

Абольянинов . У меня тоска!

Аметистов . Вообразите, у меня тоже. Почему, неизвестно! Предчувствие какое‑то… От тоски карты помогают…

Абольянинов . Я не люблю карт, я люблю лошадей. У меня была лошадь Фараон…

Камзол красный, рукава желтые, черная перевязь - Фараон…

Аметистов . Я любил заложить фараон… Эх, пойдет партнер углами гнуть, вы, батюшка, холодным потом обольетесь! Но зато потом, как срежете ему карту на полном ходу, хлоп! Ляжет, как подкошенная!.. Кто меня расстроил… Эх, убраться бы из Москвы поскорее!

Абольянинов . Да, да, поскорее, я не могу здесь жить…

Аметистов . Не раскисайте, братишка! Три месяца еще, и уедем в Ниццу. Вы бывали в Ницце, граф?

Абольянинов . Бывал много раз.

Аметистов . Я тоже, конечно, бывал, только в глубоком детстве. Эх‑хо‑хо… Моя покойная матушка, помещица, возила меня… две гувернантки с нами ездили, нянька… Я, знаете ли, с кудрями… Интересно, бывают ли шулера в Монте‑Карло?

Абольянинов (в тоске). Ах, я не знаю… Ах, я ничего не знаю…

Аметистов . Схватило! Вот экзотическое растение. Граф, коллега, до прихода Зоечки прошвырнемся в «Баварию»?

Абольянинов . Вы меня прямо ошеломляете вашими словами. В пивных грязь и гадость…

Аметистов . Вы, стало быть, не видели раков, которых вчера привезли в «Баварию»! Каждый рак величиной, ну, чтобы вам не соврать, с гитару! Херувим!

Появляется Херувим .

Слушай, дорогой мажордом желтой расы, если придет Зоя Денисовна, скажи, что мы с графом на минутку в Третьяковскую галерею пошли. Ползем, папаня! Во - раки! (Уходит с Абольяниновым.)

Херувим . Мануска! Усли!

Манюшка (вбегает, целует Херувима). Чем ты мне понравился, я в толк не возьму! Желтый, как апельсин, а понравился! Вы, китайцы, лютеране?

Херувим . Лютирани, мала‑мала, белье стираем… Слусай, Мануска, вазное дело. Мы скоро ехать будим, Мануска. Я тибе беру Санхай.

Манюшка . В Шанхай? Не поеду я.

Херувим . Поедеси!

Манюшка . Что ты командуешь? Что я тебе, жена, что ли?

Херувим . Я тибе зеню, Мануска. В Санхае.

Манюшка . Меня нужно спросить, пойду я за тебя или нет. Что, я тебе контракт подписывала, что ли, косой?

Херувим . Ты, мозет, Ганзалина зенить хоцись?

Манюшка . А хотя бы и Газолина, я девушка свободная. Ты чего буркалы китайские выпятил, я тебя не боюсь.

Херувим . Ганзалини?

Манюшка . Нечего, нечего…

Херувим (становится страшен). Ганзалини?

Манюшка . Что ты, что ты…

Херувим (схватывает Манюшку за глотку, вынимает нож). Я тибе цицас резать буду. (Душит Манюшку.) Кази, Ганзалини целовала?

Манюшка . Ой, пусти глотку, ангелок… Помяни, Господи, рабу Марию…

Херувим . Целовала? Целовала?

Манюшка . Херувимчик, хрустальный… Не целовала… не режь сиротку… Пожалей мою юную жизнь…

Херувим (спрятал нож). Зенить будеси Ганзалини?

Манюшка . Нет, нет, нет…

Херувим . Мине зенить будиси?

Манюшка . Нет… буду, буду. Что же это он, товарищи, делает?!

Херувим . Я тибе предлозение делала.

Манюшка . Ай да предложение, ай да женишок с ножичком… Ты же разбойник, Херувим!

Херувим . Ниэт… Я ни разбойник, я был пицальный… каздый гоняит… тюрьму хоцит садить китайса, за кокаин… Гандзалин миня тиранил мала‑мала… Белье стирал целую ноць… сам денга бирет, мине сорок копиек давал… я страдал, холодный… китайса не мозет зить холодной Москва… китайса Санхае долзен зить… Слусай, Мануска, ты типель собилайся, все собилай, мы скоро ехать будим, я придумал много цирвонцев достать…

Манюшка . Ой, Херувим, что ты придумал? Боюсь я тебя!

Звонок.

Катись в кухню.

Херувим исчезает.

(Открыв дверь.) Ой, Господи, Боже мой!..

Гандзалин . Здрасти, Мануска!

Манюшка . Ой, уйди, Газолин…

Гандзалин . Нет, я зацем уйди? Я не уйди. Ты одна, Мануска? Я тибе присел предлозение делать.

Манюшка . Уйди, Газолин.

Гандзалин . Нет, зацем? Ты мне сто говорила, а? Говорила, любиси. Обманула Ганзалин?

Манюшка . Что ты врешь? Ничего я тебе не говорила. Вот я Зою Денисовну кликну…

Гандзалин . Ты вресь. Ее дома нету. Ты, Мануска, много вресь! А я тибе люблю!

Манюшка . Ты с ножом? Говори прямо, если с ножом…

Гандзалин . Я с нозом. Предлозение делать.

Херувим (появился внезапно). Кто предлозение?

Гандзалин . Ага! Вот он, помосник! Ах, ты!..

Херувим . Ты иди с квартиры, иди!.. Это моя квартира, Зойкина, моя!

Манюшка . Ой, что же это будет?

Гандзалин . Твоя? Бандит! Захватил квартиру Зойкину! Я тибя подобрал? Ты как собака был? А ты… Я предлозение буду делать Мануске!

Херувим . Я узе делала. Она моя зена, она миня любит!

Гандзалин . Вресь! Она моя зена, она миня любит!

Манюшка . Врет, врет, врет! Херувимчик, врет он!

Херувим . Уходи из моей квартиры!

Гандзалин . Ты уходи! Я милици все расскази, какой ты китайский тип.

Херувим . Милиции… (Шипит.)

Гандзалин шипит.

Манюшка . Зайчики, милые, только не режьтесь, дьяволы!

Херувим . А‑а‑а‑а!.. (Внезапно выхватывает нож, бросается на Гандзалина.)

Манюшка . Караул! Караул! Караул!

Гандзалин бросается в зеркальный шкаф, захлопывая за собой дверцу. Звонок.

Караул! Брось ножик, черт окаянный!

Звонок.

Звонят! На каторгу тебя заберут!

Звонок.

Херувим . Я его потом зарезу! (Закрывает шкаф на ключ, ключ прячет в карман и исчезает.)

Манюшка открывает дверь, в переднюю входят двое неизвестных в штатском, оба с портфелями.

Первый неизвестный . Здравствуйте, товарищ! Это не у вас «караул» кричали?

Манюшка . Что вы, какой «караул»? Это я пела…

Второй неизвестный . А‑а…

Манюшка . А вам что, товарищи?

Первый неизвестный . А мы, товарищ, комиссия. Пришли вашу мастерскую осматривать.

Манюшка . Да заведующей сейчас нету… Сегодня занятиев нет…

Первый неизвестный . А вы кто же такая сами будете?

Манюшка . Я ученица‑модельщица.

Второй неизвестный . Ну вот вы нам и покажите. А то что же нам два раза ходить.

Манюшка . Ну, тогда пожалуйте…

Первый неизвестный . Здесь что помещается?

Манюшка . А это примерочная.

Первый неизвестный . Хорошая комнатка! Это что же, на них и примеряют? (Показывает на манекены.)

Манюшка . Как же, на манекене…

Первый неизвестный . А модельщицы для чего?

Манюшка . А это когда на шагу платье примеривают, так на ученицу надевают…

Первый неизвестный . Ага.

Второй неизвестный (отдергивает занавес).

За занавесом оказывается Херувим с утюгом в руках.

Гм… Китаец!

Манюшка . А это к нам из прачечной ходит, юбки гладит…

Первый неизвестный . Ага…

Херувим плюет на утюг и уходит с ним.

Второй неизвестный, оставшись один, быстро вынимает ключи, открывает один шкаф, осматривает, закрывает его, открывает второй, отскакивает. В шкафу, скорчившись, сидит Гандзалин с ножом.

Второй неизвестный . Второй! Тсс… Сидишь?

Гандзалин . Сидю.

Второй неизвестный (шепотом). А ты что здесь делаешь?

Гандзалин (плаксиво). Я мала‑мала прятался… Меня сицас Херувим‑бандит резать будит… Спаси ти меня, мала‑мала…

Второй неизвестный . Тише ты! Спасем, спасем. А ты сам кто будешь?

Гандзалин . Я Гандзалин, цесный китаец. Я горнисной предлозение делал, а он меня цуть не зарезал! Он сюда опиум таскает, в эту квалтиру.

Второй неизвестный . Ага. Так, так… Выкатывайся из шкафа, иди в отделение милиции и там меня жди. Только ходу не вздумай дать, я тебя на дне моря найду.

Гандзалин . Я не убегу. Только Херувима забери, он бандит! (Выпрыгивает из шкафа, скрывается в передней, исчезает.)

Второй неизвестный уходит туда, куда ушли Манюшка и Первый неизвестный. Через некоторое время все трое возвращаются.

Первый неизвестный . Ну, что же? Все прекрасно, и светло, и ясно… Отлично устроена мастерская.

Второй неизвестный . Что говорить!

Первый неизвестный (Манюшке). Ну, вот что, товарищ, передайте заведующей, что была комиссия и нашла мастерскую в образцовом порядке. Мы вам и бумагу пришлем.

Второй неизвестный . Кланяйтесь.

Оба уходят в переднюю. Манюшка закрывает за ними дверь.

Херувим (вылетает, как буря, с ножом). А‑а, усли? Милиция раскази? Я тибе расказу! (Бросается к шкафу.)

Манюшка . Дьявол! Караул! Дьявол! Караул!

Херувим (открывает шкаф и остолбеневает). Сволоць! У него клюц был!

Занавес

Ночь. Гостиная Зои освещена лампами под абажурами. В нише горит китайский фонарь. Херувим сидит в своем экзотическом наряде в нише - похож на божка.

За дверями слышен звон двух гитар, слышно, как несколько голосов негромко поют: «Эх, раз, еще раз!..» Манекены стоят, улыбаются, не разберешь, живые они или мертвые. Много цветов в вазах.

Аметистов (выглянув из дверей). Херувим! Шампанского!

Херувим . Цицас! (Уходит, через некоторое время возвращается и опять садится в нише.)

Звуки гитар сменились роялем, на котором играют фокстрот. Из дверей выходит Мертвое тело , тоскливо оглядывается, направляется к Херувиму.

Мертвое тело . Позвольте вас просить, мадам!

Херувим . Я не мадама иесть…

Мертвое тело . Что за черт!.. (Подходит к одному из манекенов.) Один тур, мадам… Не желаете, как угодно… Улыбайтесь, улыбайтесь… Только смотрите, чтобы вам потом плакать не пришлось… (Потом подходит ко второму манекену.) Мадам… (Обнимает манекен за талию, танцует с ним.) Никогда в жизни не держал в руках такой талии… (Всматривается в манекен, отталкивает его, горько плачет.)

Аметистов (выскакивает из дверей). Иван Васильевич! Пардон, пардон… Чего вы расстроились? Чего вам не хватает в жизни?

Мертвое тело . Подлец ты!..

Аметистов . Иван Васильевич, я вам нашатырного спирту накапаю.

Мертвое тело . Новое оскорбление!.. Всем шампанского, а мне - нашатырный спирт…

Аметистов . Иван Васильевич, родной мой…

Во время этой сцены дверь в глубине полуосвещенной спальни Зои открывается, и в спальне появляется бесшумно Портупея , прячется за портьерой и наблюдает происходящее. Из двери появляется Роббер .

Роббер . Иван Васильевич, что с тобой?

Мертвое тело . Нашатырным спиртом поят!

Марья Никифоровна (появилась в гостиной). Иван Васильевич, милый!

Мертвое тело . Отойдите все от меня!..

Зоя появилась в гостиной.

Роббер . Зоя Денисовна, примите мои глубокие извинения, от имени Ивана Васильевича тоже.

Зоя . Пустяки, это бывает.

Аметистов . Действуйте, берите его танцевать.

Марья Никифоровна увлекает плачущее Мертвое тело к двери, за ними Аметистов.

Роббер . Зоя Денисовна, вечер ваш очарователен! Да, кстати, чтобы потом не забыть при прощании… сколько я должен вам?

Зоя . Мы устраиваем эти вечера в складчину… двести рублей.

Роббер . Слушаю‑с… Я уплачу и за Ивана Васильевича. Значит, двести и двести…

Зоя . Четыреста.

Роббер . Слушаю… (Вручает деньги.) Мерси. Зоя Денисовна, один тур.

Зоя . Ах, нет, я не танцую.

Роббер . Ах, Зоя Денисовна, почему же? (Уходит.)

Херувим вдруг шевельнулся, посмотрел в сторону передней. Оттуда выглянула Манюшка , сделала какой‑то знак. Зоя кивнула головой. Тут же бесшумно из передней появляется Алла Вадимовна . Она в пальто и вуали.

Зоя (шепотом). Здравствуйте, Аллочка. (Манюшке.) Веди Аллу Вадимовну к себе в комнату, надевай на нее туалет.

Манюшка уходит с Аллой через спальню. Херувим скрывается бесшумно. Портупея отодвигает портьеру и появляется.

(Вздрагивает, отшатывается.) Что это значит, Портупея? Как вы попали сюда?

Портупея (шепотом). Через черный ход. У меня ключи от всех квартир. Ай да Зоя Денисовна! Ай да мастерская! Ну, все понятно!

Зоя (дает деньги Портупее). Исчезайте, молчите! Когда разойдутся, приходите, дам еще!

Портупея . Зоя Денисовна, поосторожнее!..

Зоя . Уходите…

Портупея уходит через спальню, Зоя за ним. Слышен негромкий фокстрот за дверями. Из дверей выходит Гусь . Он мрачен.

Гусь . Гусь, ты пьян!.. До чего ты пьян, коммерческий директор тугоплавких металлов, не может изъяснить язык!.. Ты один только знаешь, почему ты пьян… Но ты никому этого не скажешь, потому что ты горд!.. Вокруг тебя вертятся женщины и увеселяют директора, но ты не весел… Душа твоя мрачна… (Манекену.) Ах, манекен!

Зоя бесшумно появилась в спальне.

Тебе одному, молчаливый манекен, я доверяю свою тайну: я…

Зоя . Влюблен.

Гусь . А, Зойка! Ты подслушала меня? Ну, что же… Зоя! Змея обвила мое сердце… Ах, Зоя, я догадываюсь, что она дрянь!.. Но она победила меня!..

Зоя . Стоит ли мучиться, о милый Гусь? Ты найдешь другую.

Гусь . Ах нет, никогда! Но все равно, Зоя, покажи мне кого‑нибудь, чтобы я хоть на время забыл про нее и вытеснил ее из своего сердца… Зоя, она не любит меня!

Зоя . О, мой Гусь, мой старый приятель, подожди несколько минут, и ты увидишь такую женщину, что забудешь все на свете! И она будет твоя, потому что какая женщина устоит против тебя, Гусь!

Гусь . Спасибо тебе, Зойка, за добрые слова…

Из дверей выходят Абольянинов и Аметистов - оба во фраках.

Я хочу тебя наградить. Сколько я тебе должен?

Зоя . Гусь, я ничего не хочу с тебя брать.

Гусь . Ты не хочешь брать, ну, а я хочу дать. Бери пятьсот рублей.

Зоя . Мерси, Гусь (Аметистову). А‑а, администратор! Ты устроил рай, в котором отдохнула измученная душа! Прими!

Аметистов . Данке зер.

Гусь (Абольянинову). Граф! Прекрасно играете на рояле! Прошу вас. (Вручает ему деньги.)

Абольянинов . Мерси. Когда изменятся времена, я вам пришлю своих секундантов.

Гусь . Дам, и им дам.

Аметистов . Браво, Борис Семенович! Борис Семенович, внимание! Перемена декораций! Сейчас будет демонстрирован новый туалет! Свет!

Включают свет. Несколько мгновений квартира Зои во тьме, потом лампы наливаются ярким светом. В гостиной сидят: Зоя , Гусь , Роббер , Мертвое тело , Марья Никифоровна , Лизанька и мадам Иванова .

Абольянинов - за роялем. У занавеса, которым закрыта ниша, возникает Аметистов .

Аметистов . Внимание! Сиреневый туалет. Демонстрирован в Париже! Цена - шесть тысяч франков! Ателье!

Абольянинов начинает вальс. Алла на эстраде выступает под музыку.

Все . Браво!

Гусь . Что такое?

Алла . Ах! Это вы! Как вы попали сюда?

Гусь . Как вам это нравится? Она спрашивает, как я сюда попал? В то время как я должен спросить ее, как она сюда попала!

Алла . Я поступила модельщицей.

Гусь . Модельщицей!! Женщина, которую я люблю!.. Женщина, на которой я собираюсь жениться, бросив жену и пару малюток, поступает в модельщицы! Да знаешь ли ты, несчастная, куда ты поступила?

Алла . В ателье.

Гусь . Ну да, пишется «ателье», а выговаривается «веселый дом»!

Роббер . Что такое, что такое!

Гусь . Видали вы, дорогие товарищи, такое ателье, где туалеты показываются ночью под музыку?!

Мертвое тело . Правильно!.. На каком основании музыка?.. Будьте любезны…

Аметистов . Пардон, пардон…

Зоя . Ага, теперь понятно! (Передразнивает Аллу.) «У меня никого нет, Зоя Денисовна, с тех пор как умер мой муж»… Ах вы, ломака, ломака! Ведь я же вас спрашивала, предупреждала! Спасибо, Аллочка, за скандал!

Гусь . Зоя Денисовна, вы в качестве модельщицы выставили мне мою невесту!

Алла . Я не невеста вам.

Гусь . Она моя любовница, между нами!

Мертвое тело . Слава тебе Господи, развеселились!..

Абольянинов . Попрошу вас не оскорблять женщину!

Гусь . Пианист, оставь меня!

Зоя . Господа, это маленькое недоразумение, оно сейчас разъяснится… прошу вас, господа, в залу… Будьте добры, пожалуйста… Аметистов!

Аметистов . Пардон, пардон, прошу, господа, пожалуйста! Общий грандиозный фокстрот! А тут маленькое интимное объяснение… Такие происшествия нередки в высшем свете… Иван Васильевич! Лизанька, примите меры.

Женщины увлекают мужчин за двери. С ними уходят Аметистов и Абольянинов. Зоя остается в нише и слушает разговор.

Гусь . Ты в ателье?

Алла . А как же вы‑то попали в это ателье?

Гусь . Я? Я - мужчина! Я хожу в брюках! А не в платье, на котором разрез до пояса! Я хожу сюда потому, что ты выпила из меня всю кровь! А ты зачем?

Алла . А я за деньгами.

Гусь . Зачем тебе деньги?

Алла . Я хочу уехать за границу.

Гусь . На это не дам! Опять эта проклятая заграница!

Алла . Вот я и хотела здесь взять.

Гусь . У тебя в Москве было бы все, даже птичье молоко! Я семь раз делал тебе предложение! За границу!.. Как же, за границей уже все дожидаются, президент в Париже волнуется, что это Алла Вадимовна не едет?

Алла . Да, волнуется, только не президент, а мой жених.

Гусь . Кто? Жених? Жених? Ну, знаешь ли, если у тебя там есть жених, ты… ты… дрянь!

Алла . Не смейте оскорблять меня! Я скрыла это, верно. Но ведь я никак не полагала, что вы влюбитесь в меня! Я хотела взять у вас деньги на заграницу и удрать…

Гусь . Бери, но только оставайся!

Алла . Нет, ни за что!

Гусь . А, теперь!.. Когда ты в моих кольцах, ни за что!.. Ты посмотри на свои пальцы!

Алла (срывает кольца, бросает на пол). Нате! Нате!..

Гусь . К черту кольца! Отвечай, ты пойдешь со мной или нет?

Алла . Нет, не пойду.

Гусь . Нет? Считаю до трех. Раз! Два!.. Считаю до десяти!

Алла . Бросьте это, Борис Семенович, не считайте. Я не пойду. Я не люблю вас.

Гусь . Распутная женщина!

Алла . Как вы см…

Зоя (в нише). О, дура, проклятая!

Аметистов (внезапно появился). Пардон, пардон, Борис Семенович!

Гусь . Вон!

Аметистов . Пардон, пардон, Борис Семенович!.. Алла Вадимовна, пожалуйста, вам надо отдохнуть!.. Успокоиться…

Алла (идет). Зоя Денисовна, мне очень жаль, что я была причиной скандала… Туалет я вам верну…

Зоя . Я вам его дарю за глупость, идиотка!

Гусь . Стой! Ты куда? За границу?!

Алла (из передней). Издохну, но сбегу!

Аметистов набрасывает на Аллу пальто, и она исчезает.

Гусь (вслед). Я не дам тебе этого сделать!

Зоя . Успокой, успокой его!

Аметистов . Ладно, ладно, успокою… Иди к гостям…

Зоя уходит, закрывает за собою дверь.

Гусь (в пространство). Ты будешь вещи продавать на Смоленском рынке, ты попадешь в больницу! И посмотрю я, как ты в своем сиреневом туалете… (В тоске валится на ковер.)

Аметистов . Борис Семенович, коврик грязный!.. Все устроится!.. Одна она, что ли, на свете? Плюньте! Она даже и не красива, антр ну суа ди, так, ординер…

Гусь . Уйди! Я тоскую…

Аметистов . Вот и отлично! Потоскуйте… Вот вам ликерчик и папиросы… (Исчезает.)

За сценою фокстрот.

Гусь (тоскует). Гусь тоскует… Отчего ты тоскуешь, бедный? Оттого, что ты потерпел непоправимую драму… Ах я, несчастный! Я всего достиг, чего только можно достичь, и вот ядовитая любовь сразила меня, и я лежу на ковре, и где?.. В веселом доме!.. Алла! Вернись! (Громче.) Алла! Вернись!

Аметистов (появился). Тихонечко, Борис Семенович, а то внизу пролетариат слышит… (Исчезает, закрыв дверь.)

Херувим появляется бесшумно, подходит к Гусю.

Гусь . Уйди, я тоскую…

Херувим . Цего тоскуеси мала‑мала?

Гусь . Не могу видеть ни одного человеческого лица, только ты один симпатичный… Херувим, китайский человек… Печаль меня терзает, и от этого я нахожусь на ковре…

Херувим . Пецаль? Я тозе пецальний…

Гусь . Ах, китаец!.. Чего тебе печалиться? У тебя все впереди…

Херувим . Мадама обманула? Все мадамы сибко нехоросие мала‑мала… Ну, сто? Другую мадаму забираеси… Много мадама Москве…

Гусь . Не могу достать другую мадаму!

Херувим . Тибе денги ниэт?

Гусь . Ах, милый китаец! Разве может быть, чтобы я не достал денег? Но вот одного не может придумать моя голова, как деньги превратить в любовь! Смотри! (Выбрасывает из кармана толстые пачки червонцев.) Утром получил пять тысяч! А вечером - удар, от которого я свалился! И вот я лежу на большой дороге, и пусть каждый в побежденного Гуся плюет, как я плюю на червонцы!

Херувим . Плюесь в денги? Смисно! У тибя денги ест, мадама нет… У меня мадама ест, а денги где? Дай погладить червонцы…

Гусь . Гладь…

Херувим . А, цервонцики, цервонцики, милые… (Внезапно ударяет Гуся под лопатку финским ножом. Гусь затихает без звука.) Цервонци… и теплый Санхай!! (Прячет червонцы, срывает с Гуся часы с цепочкой, кольца с пальцев, вытирает нож о пиджак Гуся, поднимает Гуся, сажает в кресло, убавляет свет, говорит шепотом.) Мануска!

Манюшка (выглянула). Чего тебе?

Херувим . Тссе… Сицас Санхай безим… вокзал…

Манюшка . Ты что сделал, черт?

Херувим . Я Гуся зарезала…

Манюшка . А… Дьявол!.. Дьявол…

Херувим . Беги, а то тибя резать буду! Цицас мокрая беда будит!..

Манюшка . Господи! Господи! (Исчезает вместе с Херувимом.)

Аметистов (вошел тихо). Борис Семенович, я на минуточку, только проведать… Ну, как чувствуете себя? Э, как вы переволновались! Вон и ручка холодная… (Всматривается.) Что?! Сукин кот!.. Бандит! Мокрое дело! Этого в программе, граждане, не было! Как же теперь быть‑то, а? Засыпался! Крышка! Херувим!! Да… Конечно, ограбил и ходу дал… А я‑то идиот!.. Вот тебе и Ницца! Вот тебе и заграница! (Пауза. Машинально.) Вечер был, сверкали звезды… Чего же я сижу? Ходу? (Сбрасывает с себя фрак, галстук, вбегает в спальню Зои, открывает письменный стол, берет оттуда какие‑то бумаги и деньги, прячет в карман, вынимает из‑под постели старенький чемодан и из него - френч, надевает его, надевает кепку.) Верный мой товарищ чемодан, опять мы с тобой вдвоем. Но куда податься теперь? Объясните мне, товарищи, куда податься? Ах, звезда ты моя, безутешная!.. Ах, судьба моя!.. Прощай, Зоя, прости! Иначе я поступить не мог! Прощай, Зойкина квартира! (Исчезает с чемоданом.)

Пауза.

Дверь в спальню Зои тихонько открывается, и входят Первый и Второй неизвестные , а за ними еще двое неизвестных .

Зоя (появилась в гостиной). Борис Семенович, вы один? А где же Аметистов? (Всматривается.) О Боже! О Боже! Мы погибли! О Боже! (Тихонько в двери.) Павел Федорович!

Абольянинов вошел.

Павлик, стряслась беда! Посмотрите! (Указывает на Гуся.)

Абольянинов (вглядевшись). Что такое?!

Зоя . Павлик, беда! Это китаец, это он с Аметистовым! Павлик, бежать! Сию минуту бежать.

Абольянинов . Как - бежать?

Зоя . Павлик, опомнитесь, поймите, в квартире убийство!.. Да что я… Ах, деньги в спальне! Бежать…

Первый неизвестный (выходя). Спокойно, гражданочка. Нельзя бежать.

Зоя . Кто вы такие?!

Второй неизвестный . Спокойно, гражданочка. Мы с мандатами.

Абольянинов . Зоя! Что творится в квартире?

Зоя . Ах, понимаю! Павлик, это конец! Будьте мужчиной. Имейте в виду, мы не виноваты.

Второй неизвестный . Кто там танцует?

Зоя . Это мои гости. Запомните, мы не причастны к убийству. Это китаец и Аметистов.

Первый неизвестный . Спокойно, гражданочка. (Идет к дверям, открывает их.) Ваши документы, граждане.

Темно.

Свет. Появляется Первый неизвестный - сидит за столиком, Второй неизвестный осматривает комнату, Третий неизвестный стоит у дверей, курит. Из дверей, ведущих в спальню, тихонько появляется Портупея , входит в гостиную, удивлен.

Первый неизвестный . Вам чего, гражданин?

Портупея . Довольно странно. Это я могу спросить, вам чего здесь, в квартире? Я председатель домкома.

Первый неизвестный . А‑а‑а. Очень приятно.

Портупея . Мне Зою Денисовну.

Второй неизвестный . Сейчас. (Уходит.)

Потом возвращается с Зоей и Абольяниновым . Оба они бледны, молчаливы. Зоя держит за руку Абольянинова. Портупея поражен.

Ну, чего хотел сказать Зое Денисовне?

Портупея (учуял что‑то неладное). А вы кто такие, товарищи, будете?

Первый неизвестный . Гуся знал?

Портупея . Как же, они у нас в доме проживают.

Второй неизвестный . Проживали.

Портупея (вздрогнул). Товарищи, я давно замечаю, подозрительная квартира… Завтра хотел сообщить…

Зоя . Мерзавец! Я ему деньги платила! У него и сейчас мои червонцы в кармане!

Портупея попытался проглотить денежную бумажку.

Второй неизвестный (отняв бумажку). Ты что же - дефективный? Червонцы жуешь?

Первый неизвестный . У тебя под носом Гуся режут, а ты червонцами закусываешь!

Портупея (упал на колени). Товарищи! Я человек малосознательный!.. (С пафосом.) Товарищи, принимая во внимание мою темноту и невежество, как наследие царского режима, считать приговор условным!.. Что такое говорю, и сам не понимаю…

Первый неизвестный . Ну ладно, подымайся. (Зое.) Надевайте пальто, мадам, пора ехать.

Портупея громко рыдает.

Не рыдай. Вместе поедем.

Зоя . Имейте в виду (указывает на Абольянинова), что мой муж болен! Уж вы не обижайте его…

Первый неизвестный . Его в больницу поместят…

Зоя . Прощай, прощай, моя квартира!

Абольянинов . У меня мутится рассудок… Смокинги… кровь… (Второму неизвестному.) Простите, пожалуйста, я хотел вас спросить, отчего вы в смокингах?

Второй неизвестный . А мы в качестве гостей к вам собирались.

Абольянинов . Простите, пожалуйста, к смокингу ни в каком случае нельзя надевать желтые ботинки.

Второй неизвестный (Первому неизвестному). Говорил я тебе?!

Майский вечер. Зоя Денисовна Пельц , тридцатипятилетняя вдова, одевается перед зеркалом. К ней по делу приходит председатель домкома Аллилуя. Он предупреждает Зою о том, что её постановили уплотнить - у неё шесть комнат. После долгих разговоров Зоя показывает Аллилуе разрешение на открытие пошивочной мастерской и школы. Дополнительная площадь - шестнадцать саженей. Зоя даёт Аллилуе взятку, и тот говорит, что, быть может, отстоит и остальные комнаты, после чего уходит. Входит Павел Федорович Обольянинов, любовник Зои. Он плохо себя чувствует, и Зоя посылает горничную Манюшку за морфием к китайцу, который часто его продаёт Обольянинову. Китаец Газолин и его помощник Херувим торгуют наркотиками. Манюшка велит Газолину, известному жулику, идти с ней и при Зое развести морфий в нужной пропорции - сам у себя он делает жидко. Газолин посылает с ней своего помощника, китайца-красавчика Херувима. Зоя делает Обольянинову укол, и тот оживает. Херувим объявляет цену большую, чем цена Газолина, но Павел даёт ему ещё и на чай и договаривается с «честным» китайцем, что он будет ежедневно приносить морфий. Зоя же, в свою очередь, нанимает его гладить в мастерской. Обрадованный Херувим уходит. Зоя рассказывает Павлу о своих планах, Манюшка, уже посвящённая во все дела Зои, уходит за пивом и забывает закрыть дверь, в которую незамедлительно проникает Аметистов, кузен Зои, шулер и жулик. Он подслушивает разговор Зои и Павла о «мастерской», которой нужен администратор, и моментально догадывается, в чем дело. Прибегает Манюшка, зовёт Зою. Та каменеет при виде кузена. Павел оставляет их вдвоём, и Зоя удивляется, что она сама читала, как его расстреляли в Баку, на что Аметистов уверяет её, что это ошибка. Зоя явно не хочет его принимать у себя, но кузен, которому негде жить, шантажирует её услышанным разговором. Зоя, решив, что это судьба, даёт ему место администратора в своём деле, прописывает у себя и знакомит с Павлом. Тот сразу понимает, какой перед ним выдающийся человек и как он поставит дело.

Осень. Квартира Зои превращена в мастерскую, портрет Маркса на стене. Швея шьёт на машинке, три дамы примеряют сшитую одежду, хлопочет закройщица. Когда все расходятся, остаются лишь Аметистов и Зоя. Они говорят о некоей красотке Алле Вадимовне, которая нужна для ночного предприятия. Алла должна Зое около 500 рублей, ей нужны деньги, и Аметистов убеждён, что она согласится.

Зоя сомневается. Аметистов настаивает, но тут входит Манюшка и сообщает о приходе Аллы. Аметистов исчезает после нескольких сделанных Алле комплиментов. Алла, оставшись наедине с Зоей, говорит, что ей очень стыдно за неуплату долга и что у неё очень плохо с деньгами. Зоя сочувствует ей и предлагает работу. Зоя обещает платить Алле 60 червонцев в месяц, аннулировать долг и достать визу, если Алла всего четыре месяца будет по вечерам работать у Зои манекенщицей, причём Зоя гарантирует, что об этом никому не будет известно. Алла соглашается начать работать через три дня, так как ей нужны деньги для отъезда в Париж - там у неё жених. В знак дружбы Зоя дарит ей парижское платье, после чего Алла уходит. Зоя уходит переодеваться, а Аметистов с Манюшкой готовятся к приходу Гуся, богатого коммерческого директора треста тугоплавких металлов, которому «ателье» обязано своим существованием. Аметистов убирает портрет Маркса и вешает картину с изображением обнажённой натуры. Под руками Манюшки и Аметистова комната преображается. Приходит Павел, который играет по вечерам на рояле (и тяготится этим), и проходит в комнату к Зое. Затем - Херувим, принёсший кокаин для Аметистова, и, пока тот нюхает, переодевается в китайский наряд. По очереди появляются дамы ночного «ателье». Наконец появляется Гусь, которого встречает роскошно одетая Зоя. Гусь просит Зою показать ему парижские модели, так как ему нужен подарок для любимой женщины. Зоя знакомит его с Аметистовым, который после приветствий зовёт Херувима и заказывает шампанское. Под музыку демонстрируют модели. Гусь восхищён тем, как поставлено дело.

Через три дня приходит Аллилуя, говорит о том, что по ночам в их квартиру ходит народ и играет музыка, но Аметистов даёт ему взятку, и тот уходит. После звонка Гуся, который извещает о своём скором приходе, довольный Аметистов зовёт Павла в пивную. После их ухода Херувим с Манюшкой остаются одни. Херувим предлагает Манюшке уехать в Шанхай, обещая достать много денег, та отказывается, дразнит его (ей нравится Херувим) и говорит, что, может, выйдет замуж за другого; китаец пытается её зарезать, а потом, отпустив, объявляет, что сделал предложение. Он убегает на кухню, и тут приходит Газолин - делать предложение Манюшке, С кухни прибегает Херувим, китайцы ссорятся. Спасаясь, Газолин кидается в шкаф. Звонят в дверь. Херувим убегает. Это пришла комиссия из Наркомпроса. Они все осматривают, находят картину голой женщины и Газолина в шкафу, который рассказывает, что в этой квартире по ночам курят опиум и танцуют, и жалуется, что его убивает Херувимка. Комиссия выпускает Газолина и уходит, заверив Манюшку, что все в порядке.

Ночь. Все гости бурно веселятся, а в соседней комнате в одиночестве тоскует и говорит сам с собой Гусь. Появляется Зоя. Гусь рассказывает ей, что понимает, какая дрянь его любовница. Зоя успокаивает его. Гусь же находит утешение в том, что всех сзывает и раздаёт деньги. Начинается показ моделей. Выходит Алла. Гусь в ужасе, увидев... свою любовницу! Начинается скандал. Гусь объявляет всем, что его невеста, с которой он живёт, ради которой он оставляет семью, работает в публичном доме. Зоя увлекает всех гостей в зал, оставляя их одних. Алла объясняет Гусю, что не любит его и хочет за границу. Гусь обзывает её лгуньей и проституткой. Алла убегает. Гусь в отчаянии - он любит Аллу. Появляется Херувим, который успокаивает Гуся и вдруг ударяет его под лопатку ножом. Гусь умирает. Китаец усаживает Гуся в кресло, даёт трубку, зовёт Манюшку и забирает деньги. Манюшка в ужасе, но Херувим грозит ей, и они вместе убегают. Аметистов приходит, обнаруживает труп, все понимает и скрывается, взломав Зоину шкатулку с деньгами. Входит Зоя, видит труп, зовёт Павла и идёт за деньгами, чтобы скорее убежать, но шкатулка взломана. Она хватает за руку Павла и бежит к двери, но им преграждают путь комиссия из Наркомпроса и Газолин. Зоя объясняет, что Гуся убили китаец с Аметистовым. Пьяные гости вываливаются из зала. Входит Аллилуя; увидев комиссию, в ужасе говорит, что давно знал все об этой тёмной квартире, а Зоя кричит, что у него в кармане десятка, которую она дала ему взяткой, она знает номер. Всех забирают. Зоя грустно говорит: «Прощай, прощай, моя квартира!»