Псковский диалект примеры словарь. Псковский областной словарь с историческими данными. Морфология и синтаксис

Летопись. Глава 2-я

Лариса КОСТЮЧУК,
доктор филологических наук, профессор

Лариса Яковлевна Костючук, профессор кафедры русского языка Псковского пединститута. Заслуженный работник высшей школы, Отличник народного образования. Работает над проблемами лексикологии, фразеологии, над составлением Псковского областного словаря с историческими данными, а также Лексического атласа русских народных говоров.

Невозможно познать историю, культуру народа без познания языка. Язык сохраняет и передает накопленное людьми знание. Язык позволяет многое рассказать о народе, о его отношениях с другими народами; язык позволяет иногда приоткрыть и собственные тайны. Язык народа реализуется через его речь. Значит, каждый носитель языка через свою речь ответственен за судьбу всего языка.

Это может показаться или странным, или надуманным: неужели речь каждого из нас (образованного или совсем не образованного; взрослого, или ребенка, или современного молодого человека; живущего в городе или на селе…) влияет на судьбы «великого и могучего» русского языка? Оказывается, для выяснения специфики русского языка мало знать только литературный язык, современный литературный, родоначальником которого по праву считают А. С. Пушкина, но который начинал складываться, формироваться задолго до А. С. Пушкина. В становлении национального русского языка, его письменной разновидности большую роль играли, например, и псковские писцы, создавшие памятники разных жанров, в частности, хозяйственные переписные, приходно-расходные и прочие книги, прежде всего в стенах монастырей (в декабре прошлого года в пединституте на кафедре русского языка Е. В. Ковалых защитила кандидатскую диссертацию о языке хозяйственных книг Псково-Печерского монастыря ХVII века, показав роль псковской писцовой школы в формировании норм письменного литературного языка ХVII века).

Необходимо знать и понимать неоценимую роль народной некодифицированной речи. Необходимо знать, как говорили и как говорят на севере и на юге России, как говорят архангелогородцы и как говорят псковичи; чем курско-орловская речь отличается от московской и т.д. Надо знать диалекты, народные говоры. Вот почему и сейчас просвещенное человечество преклоняет голову перед В. И. Далем, инженером, врачом, моряком, но человеком, прославившимся тем, что всю жизнь собирал русские народные слова и оставил после себя бесценный «Толковый словарь живого великорусского языка».

Мы живем в окружении уникальных псковских говоров, знать и понимать которые тоже необходимо, поскольку они сохранили своеобразные ответы на многие вопросы филологов, историков, даже археологов. Благодаря таланту профессора Б. А. Ларина, который, по словам академика Д. С. Лихачева, «был самым образованным лингвистом нашего времени», было обращено самое пристальное внимание на псковские говоры. И вот уже более полувека большой коллектив лингвистов Ленинградского (С.-Петербургского) университета и Псковского пединститута бережно собирает, хранит, исследует и фиксирует материал псковских говоров в выпусках уникального Псковского областного словаря с историческими данными. Сотрудничать с нами, участвовать в совместных диалектологических экспедициях, знакомиться с богатейшей Картотекой Псковского областного словаря, которая давно уже представляет национальное достояние, хотят диалектологи, историки языка, филологи широкого профиля, даже писатели из разных городов России, других стран (Белоруссии, Украины, Прибалтики, Норвегии, Швеции, Голландии, Польши, Германии…). Почему? В чем секрет псковских говоров?

Лаконично, но очень содержательно сказал об этом Б. А. Ларин: «Народная речь Псковской области представляет большой интерес в международном плане, не говоря уже о ее исключительном значении для историков и диалектологов русского языка, так как она отражает тысячелетние связи и культурный обмен русского населения с тесно примыкающими народами прибалтийско-финской группы, с латышами и литовцами, а также с белорусами» (Псковский областной словарь. Вып. I. Л., 1967. С. 3).

Отечественные и зарубежные диалектологи пристально изучают и фонетику, и морфологию, и синтаксис, и словообразование, и лексику псковских говоров, отмечают устоявшееся и новое в их составе. В Кадастре «Достопримечательные природные и историко-культурные объекты Псковской области» (Псков, 1997) мы в содружестве с З. В. Жуковской, опытным и блестящим диалектологом, представили основные черты псковских говоров по тем историко-культурным зонам, которые были определены прежде всего географами и которые строго не соответствуют диалектному членению псковской территории. Однако общая картина современных псковских говоров оказывается убедительной.

Так называемые псковские говоры не являются монолитными, есть различия по ряду районов в области соответствующих языковых особенностей. Некоторые примеры.

Говоры Гдовского, Плюсского, Струго-красненского районов (Северная зона) характеризуются типичными северорусскими чертами: оканьем (различением безударных гласных звуков [А] и [О] после мягких согласных (пЯтак, сЕстре). Однако элементы аканья медленно, но последовательно проникают и в говоры северной части Псковской области. Носители окающей системы не сразу воспринимают чуждый им принцип аканья и поэтому появляется звук [О] вместо закономерного звука [А] (тОкая, кОкая, Офтобус, трОва).

В заударных слогах с утратой звука [j] наблюдается стяжение гласных (белА кофта, в новУ семью, синЕ море).

Удивительна следующая особенность: сохранение древнего, дописьменного, праславянского звука [К] в начале корня перед гласным [Е], возникшим из праславянского звука «ять» (*е). Поэтому известны такие слова: Кветы смёрзли; Яблоня Кветёт (ср. литературное цветы, цветет); Кедить молоко (ср. общерусское цедить).

Есть особенности и в формах слов: в дательном и творительном падежах множественного числа употребляется одно окончание – АМ (идти за грибам – к грибам; ходить за ягодам – к ягодам). В гдовских говорах, в отличие от многих русских говоров, звук может отсутствовать даже в окончании третьего лица множественного числа у глаголов первого спряжения (Старики иду, т. е. «идут»; Оны там давно живу, т. е. «живут»).

Одна из наиболее ярких синтаксических особенностей говоров псковского севера – это употребление деепричастных форм со связкой быть в значении сказуемого, передающего предпрошедшее действие (совершенное ранее другого действия): Зацым-та был прибекши какой-та мальцышка. В Гдовском районе зафиксирована форма именительного падежа множественного числа в роли прямого дополнения от названий животных, рыб, птиц: Ён волки видафшы; Мы и судаки ловили, и шшуки.

Лексика – наиболее подвижный пласт речи, наиболее легко воспринимаемый собирателями, исследователями. Лексика позволяет собрать такой материал, который хорошо укладывается на специальную лексическую карту. Кафедра русского языка Псковского пединститута совместно со многими вузами России под руководством Института лингвистических исследований Российской академии наук работает над Лексическим атласом русских народных говоров и составляет карты для Лексического атласа Псковской области. И, конечно, бросается в глаза, что на севере Псковской области есть слова крупеник, картофельница, похлебуха или хлебанина для названий соответствующего жидкого первого блюда, в отличие от крупянка, гульбениха, подкрошка в более южных районах области. Или: кротовина для названия кучки земли, нарытой кротом, в отличие от кротина. Только в Гдовском и Плюсском районах отмечены слова межвежаха, межвежоныш (с корнем медвед«-), моросичка («мелкий дождь«) и образования от корня бог – в прилагательных (и даже глаголах), обозначающих свойство бодливости у животных (бык богастый, богливый, богальный; Корова забогала мальчика).

В южных районах области (Бежаницком, Локнянском) отмечены формы дательного и предложного падежей множественного числа с окончаниями -ОМ, -ОХ у существительных типа кость, лошадь: Малец к лошадём пашол; На лошадёх паехали; Людём помощи не было. Такое же окончание возможно и у существительных типа конь: Сидели на конёх; Балтовки канём давали.

Такие особенности говоров - следы древних преобразований в системе языка. И в то же время, как указывал Б. А. Ларин, псковские диалектные особенности – это свидетельства тесных языковых контактов славянского (считается, кривичского) населения с населением других языковых семей или групп.

Многовековым соседством с угро-финскими языками, где не различается звонкость и глухость согласных, объясняется, что псковские говоры северной части области тоже не различают звонкие и глухие согласные перед гласными или перед сонорными звуками: Пулка (вместо булка); вляБаться в грязь (вместо вляпаться); выБучить глазы (вместо выпучить).

Прекрасный лингвист, ученица Б. А. Ларина, многие десятилетия работавшая на кафедре русского языка, С. М. Глускина сделала ряд серьезных научных открытий, изучая и современные псковские говоры, и памятники псковской письменности, отразившие живые для своего времени фонетические явления. Так, в псковских говорах появляется звук [Х] на месте закономерного звука [С] (мяХо «мясо«, подпояХался ~подпоясался«). Исследовательница объясняет это неразличением свистящих и шипящих звуков на псковской территории еще в древности: видимо, такие звуки смешивались в каком-то общем звуке. Неразличение звуков могло быть у окраинской части славян (кривичей – предков псковичей) в результате древних контактов с балтийскими и финно-угорскими языками (в эстонском языке, например, известны только свистящие звуки и неизвестны шипящие), поэтому у древних псковичей преобладание свистящего звука. Отсюда и своеобразное псковское произношение Шосна «сосна«; уЗжнали «узнали« и Суба «шуба«, Заних «жених« преимущественно в районах Нижневеликорецкой зоны (Печерском, Псковском, Палкинском) и в Гдовском районе (Северная зона). Поэтому может быть мена звуков [C] и [Ш] на [Х]: сполоХнуть «сполоснуть«, куХнуть «куснуть«; веХать «вешать«, скаХывать «скашивать«. Это распространяется и к югу, и к востоку (Порховский, Дновский, Себежский, Невельский районы). Так современное состояние звуковых явлений приоткрывает древние языковые процессы и показывает контакты народов.

Даже в кратком очерке об особенностях псковских говоров нельзя не сказать о таком уникальном явлении в псковских говорах и частично в новгородских (в их современном состоянии и в древней фиксации по памятникам, в частности, в новгородских берестяных грамотах), как случаи Кедить «цедить«, Кеп «цеп«, Кевка «цевка (в ткацком стане)«. Вероятно, и до С. М. Глускиной замечали такие явления, так как примеры были зафиксированы и при сборе материалов для Диалектологического атласа русского языка. Но только С. М. Глускина объяснила это тем, что предки псковичей, пришедшие сюда через территорию балтов до древнего общеславянского изменения звука *К в звуке *С (т. е. [Ц]) перед особым гласным звуком «ять», не пережили этого процесса, будучи оторванными от остального славянского мира территорией других народов. Сохранился звук [К] в корнями, касающихся важных понятий о труде. А. А. Зализняк, известный московский ученый, независимо от С. М. Глускиной, много лет спустя, открыл подобное явление в новгородских берестяных грамотах, но, признав первенство «первооткрывателя» за С. М. Глускиной, предлагал назвать этот уникальный фонетический факт «эффектом Глускиной» и ввести изучение его в учебники истории русского языка. Нам приходилось выступать и писать о том, что, хотя сейчас есть попытки опровергнуть такое объяснение корней кеп-, кед-, кев- и найти обоснование современной фонетической (норвежский славист Я. Бьёрнфлатен), все они оказываются менее доказательными, чем решение С. М. Глускиной – А. А. Зализняка. Тем более, что археологические данные подтверждают древнее взаимодействие славянских и неславянских культур (см. работы известного археолога, знатока славянских древностей В. В. Седова).

Интересно и такое явление в псковских говорах, как еГЛа «ель«, привеГЛи «привели«, поскольку сочетания , балтийских языков, с которыми вступали в контакт носители псковского диалекта, «спроецировались» на сохранившиеся у предков псковичей древние славянские сочетания *dl, *tl (привели ср. древнее *привеДЛи). Под влиянием балтийских сочетаний это проявилось в своеобразных псковских сочетаниях [ГЛ], [КЛ] в жизненно важных для носителей говоров словах и топонимах: ср. деревня ЕГЛино (вместо возможного Елино; на территории западных славян в Европе есть, например, название селения Yedla, т.е. «ель«).

Справедливо замечание А. С. Герда, знатока и псковских говоров, известного специалиста по лингвогеографии, регионалистике, что история диалектных явлений не может быть решена на материале только одного диалекта: необходимо брать явление в широком сопоставлении. Не только живые факты, но и свидетельства письменности помогают восстановить отдельные стороны истории языка. И Пскову, его говорам повезло: сохранились не только многочисленные памятники письменности, но и записи в прошлом псковской речи иностранцами. Б. А. Ларин писал: «В более выгодном положении, чем другие, находятся также говоры псковские и новгородские как по обилию исторических документов, так и по сведениям иностранцев, чаще, чем в других городах, торговавших в Новгороде и Пскове и сохранивших больше сведений о своих усилиях овладеть речью псковских и новгородских купцов, ремесленников и властей» («Разговорный язык Московской Руси»). Для истории псковских говоров большое значение имеет Разговорник, составленный немецким купцом Т. Фенне в Пскове в 1607 году, а также найденный в Кракове Словарь-разговорник XVI века Т. Шрове, предположительно составленный на Северо-Западе Руси. Живая речь, зафиксированная в разнообразных фразах, отражение таких особенностей, которые могли быть замечены только чуткими к языку людьми, от природы одаренными лингвистическими способностями, - ценные свидетельства о языке прошлого. Народная русская речь в записях иностранцев – это своеобразный мир познания русского языка.

Познание языка и языковой картины мира человека через народный язык составляет задачу лингвистики и в ХХI веке.

Паниковичи, Печорский район, июль 1986 г. (Фото из архива пединститута)

Псковский сборник отражает многолетнюю работу диалек­тологов и историков русского языка Ленинградского универ­ситета з сотрудничестве с Псковским педагогическим институ­том. Основная часть статей этого сборника - обработанные доклады участников конференции по региональной лексико­графии, состоявшейся 29-31 марта 1960 г. в г. Пскове.
Непосредственное изучение северо-западных говоров Псковской области привело 3. В. Жуковскую к хорошо обосно­ванным выводам о процессе их образования. Историко-срав-нительные разыскания С. М. Глускиной обогащают историче­скую фонетику русского языка.
Наблюдения над словообразованием в области топонимики содержатся в статье А. В. Никитина. А. С. Герд хорошо обра­ботал материалы по суффиксам -уха-ушав псковских гово­рах. К. А. Гомонова дала богатое свежими материалами обо­зрение наречий местоименного происхождения.
Грамматические разыскания И. Т. Гомонова - о предлогах, Л. К. Дмитриевой и В. И. Трубинского - о деепричастиях по­казывают древние и своеобразные структурные черты псков­ских говоров.
Эти работы, как и разыскания по словообразованию, цели­ком базируются на достаточно богатой уже и теперь картотеке Псковского областного словаря, собранной совместными уси-
лиями преподавателей и студентов Ленинградского универси­тета и Псковского педагогического института.
В сравнительном освещении систематизированы материалы по псковской лексике в статьях В. И. Ереминой, В. Н. Елиной, А. И. Синицы. Исторический этюд о слове сопец дал Б. Л. Бо­городский. Разработку псковской народной фразеологии ус­пешно начала Л. А. Ивашко. В статьях Б. А. Ларина, В. И. Чагишевой и С. К. Рагге изложены инструктивные положения по региональной лексикографии. Лексикографический экс­курс А. И. Федорова завершает этот сборник.
Надеемся, что разнообразие содержания, свежесть мате­риалов и некоторые итоги исследований вызовут интерес к. этой книге.
Проф. Б. А. ЛАРИН
3. В. ЖУКОВСКАЯ
О ТИПЕ ГОВОРОВ К ЮГУ ОТ ГДОВА
В основе данной работы лежат материалы экспедиций Псковского педагогического института и Ленинградского уни­верситета в северные районы области (Псковский, Гдовский, Лядский). В качестве дополнительных данных привлечены ма­териалы картотеки Диалектологического атласа русского язы­ка (Институт русского языка АН СССР). За основу исследо­вания взяты никем не описанные говоры деревень Боровик, Лудва, Теребище, Ветрово и Липня Псковского района, Самол-ва, Островцы, Ямм, Гвоздно, Сиковицы, Горка и Спицыно Гдовского района.
О говорах северной части области писала еще Н. П. Грин-кова (в 1925 г.), но их своеобразные черты (в области безу­дарного вокализма) остались ею незамеченными1). В статье А. П. Евгеньевой2) кратко отмечаются особенности предудар­ного вокализма северной части гдовских говоров и только вскользь упоминается о говорах, расположенных южнее. Об особенностях гдовского вокализма упоминается в статье Р. И. Аванесова «Лингвистическая география и история русского языка»3) и в пособии П. С. Кузнецова «Русская диалекто­логия»4).
Находясь почти на границе, отделяющей говоры ср-в-р от говоров с-в-р наречия5) и обладая очень своеобразной систе­мой безударного вокализма, исследуемые говоры представ­ляют немалый интерес не только для изучения деталей перехо­да от оканья к аканью, но и вообще для уяснения процесса об­разования ср-в-р говоров, то есть говоров переходных.
I. ХАРАКТЕРИСТИКА ДИАЛЕКТА ЗВУКОВАЯ СИСТЕМА ГОВОРОВ К ЮГУ ОТ ГДОВА
а) Система гласных
Гласные под ударением
Под ударением различаются гласные а, о, е, и, ы, у; звук а сохраняется в положении между мягкими согласными {пять, взять, опять, чай) 6); соответственно древнему ять произносится под ударением звук Е, но спорадически наблюдаются случаи употребления звука и: смих, насмишка, феи, феих, феим, на стола, на кони, на двора, на реки, на земли. Можно предполо­жить, что данные говоры не знали фонетического перехода ять в и, и объяснять наличие и на месте ять заимствованием из со­седних говоров, знавших эту фонетическую черту (а рядом как раз новгородские говоры, для которых типично и на месте ять), но можно рассматривать и на месте ять как отражение пройденного этапа в жизни данного говора: сохранение и на MiscTe ять в отдельных случаях возможно при замене его вооб­ще звуком е под влиянием литературного языка или сходных с ним в отношении этой черты говоров. Подобная картина на­блюдается в ряде новгородских диалектов, знавших прежде и на месте ять. Многие исследователи современных новгород­ских говоров7) отмечают, что и из ять уцелело только в некото­рых словах, в большинстве же случаев и заменилось звуком е. В частности, более стойко и на месте ять удерживается под уда-
рением в суффиксах и окончаниях, что находится в полном соответствии с нашими наблюдениями: феи, феих, феим, на столи, на кони, на земли и т. д.8).
Безударный вокализм
Самой яркой особенностью данных говоров является нали­чие особого типа безударного вокализма как после твердых, так и после мягких согласных, представляющего собой разли­чение гласных неверхнего подъема в первом предударном слоге перед ударными гласными среднего подъема и совпаде­ние их в одном звуке а перед остальными ударными гласными.
Положение после парных тиердых согласных, п в абсолютном начале слова
Перед ударным гласным о (независимо от его происхожде-. ния) гласные первого предударного слога а и о различаются: роботу, корова, золофку, домой, повой, волотька, котора, до-рошку, ободворок, походоцка, постройка, возьмё, росьтё, понёс, одёжа, поросёнка, горшок, большой, оммоим, котёл и т. д.9).
Употребление а вместо о в данном положении отмечается лишь в единичных случаях и то, как правило, между такими согласными, которые не способствуют лабиализации: прашол, гърацкой, пражжонная. У носителей традиционного говора слу­чаев с а перед о не зафиксировано. Среди примеров на упо­требление а перед о нет ни одного с гласным о во втором пред­ударном слоге (то есть нет примеров типа бораной, молако).
Почти так же последовательно различаются а и о перед ударным е: попей, поеде, по делу, повешены, поехал, конешно, потпечкой, скорея, допрефшы, лодейшшыки, цоловек и т. д. Быть может, помимо ударного е, сохранению о способствуют такие дополнительные признаки, как: начало слова (обет, one-
8) Нашему предположению о наличии и на месте ять, как особенности, возможно присущей в древности псковскому диалекту, а не заимствованной извне, противоречат показания псковских памятников, в которых наблю­дается полное смещение букв ять н е. Но, во-первых, псковские памятники еще очень мало исследованы, а, во-вторых, некоторые из них характери­зуются смешением букв ять и и. Такие факты дает вторая часть Псковского пролога 1383 г., исследованного Т. Кандауровой. (Из истории древнепсков-ского диалекта. Ученые записки МГПИ, т. XXXIII, 1954, вып. 3.)
9) На то, что ударное о способствует сохранению о в первом предудар­ном слоге, указывали еще авторы Опыта (ТМДК, вып. 5, стр. 47); об устой­чивости безударного о перед слогом с о говорится и в современных иссле­дованиях, посвященных переходному безударному вокализму (например, в работе Л. И. Баранниковой «С-в-р элементы в говорах северо-западной части Сердобского района Пензенской области». Ученые записки Саратоп-ского университета, т. XX, эып. филологический, 1948 г.).
цок), соседство с губными или заднеязычными согласными (по­пей, поеду, пот пецкой, конешно, котельни), наличие о во вто­ром предударном слоге (цоловека).
— Иногда трудно решить, что способствовало сохранению о - соседние согласные или ударное е. Обилие примеров типа попей, пойеду заставляет думать о воздействии со­седних согласных, но наличие примеров типа рождение, прое­дим, соседи, где соседние согласные не могли способствовать сохранению лабиализации, убеждает в том, что звук е под ударением противодействовал делабиализации, не способство­вал переходу о в а.
Но тут (перед е) система в какой-то степени уже нарушена (по сравнению с положением перед о) - даже в речи носите­лей традиционного говора имеются некоторые отклонения в сторону употребления звука а на месте о перед е: зъбалела, карец, калена, паехал, мъладец, сматрела, пабек, адета и т. д. Судя по тому, что даже в соседстве с губными и заднеязыч­ными находим а вместо о, можно заключить, что ударное е удерживает предударное о от делабиализации не так активно, как ударное о.

Невозможно познать историю, культуру народа без познания языка. Язык сохраняет и передает накопленное людьми знание. Язык позволяет многое рассказать о народе, о его отношениях с другими народами; язык позволяет иногда приоткрыть и собственные тайны. Язык народа реализуется через его речь. Значит, каждый носитель языка через свою речь ответственен за судьбу всего языка.

Это может показаться или странным, или надуманным: неужели речь каждого из нас (образованного или совсем не образованного; взрослого, или ребенка, или современного молодого человека; живущего в городе или на селе…) влияет на судьбы «великого и могучего» русского языка? Оказывается, для выяснения специфики русского языка мало знать только литературный язык, современный литературный, родоначальником которого по праву считают А. С. Пушкина, но который начинал складываться, формироваться задолго до А. С. Пушкина. В становлении национального русского языка, его письменной разновидности большую роль играли, например, и псковские писцы, создавшие памятники разных жанров, в частности, хозяйственные переписные, приходно-расходные и прочие книги, прежде всего в стенах монастырей (в декабре прошлого года в пединституте на кафедре русского языка Е. В. Ковалых защитила кандидатскую диссертацию о языке хозяйственных книг Псково-Печерского монастыря ХVII века, показав роль псковской писцовой школы в формировании норм письменного литературного языка ХVII века).

Необходимо знать и понимать неоценимую роль народной некодифицированной речи. Необходимо знать, как говорили и как говорят на севере и на юге России, как говорят архангелогородцы и как говорят псковичи; чем курско-орловская речь отличается от московской и т.д. Надо знать диалекты, народные говоры. Вот почему и сейчас просвещенное человечество преклоняет голову перед В. И. Далем, инженером, врачом, моряком, но человеком, прославившимся тем, что всю жизнь собирал русские народные слова и оставил после себя бесценный «Толковый словарь живого великорусского языка».

Мы живем в окружении уникальных псковских говоров, знать и понимать которые тоже необходимо, поскольку они сохранили своеобразные ответы на многие вопросы филологов, историков, даже археологов. Благодаря таланту профессора Б. А. Ларина, который, по словам академика Д. С. Лихачева, «был самым образованным лингвистом нашего времени», было обращено самое пристальное внимание на псковские говоры. И вот уже более полувека большой коллектив лингвистов Ленинградского (С.-Петербургского) университета и Псковского пединститута бережно собирает, хранит, исследует и фиксирует материал псковских говоров в выпусках уникального Псковского областного словаря с историческими данными. Сотрудничать с нами, участвовать в совместных диалектологических экспедициях, знакомиться с богатейшей Картотекой Псковского областного словаря, которая давно уже представляет национальное достояние, хотят диалектологи, историки языка, филологи широкого профиля, даже писатели из разных городов России, других стран (Белоруссии, Украины, Прибалтики, Норвегии, Швеции, Голландии, Польши, Германии…). Почему? В чем секрет псковских говоров?

Лаконично, но очень содержательно сказал об этом Б. А. Ларин: «Народная речь Псковской области представляет большой интерес в международном плане, не говоря уже о ее исключительном значении для историков и диалектологов русского языка, так как она отражает тысячелетние связи и культурный обмен русского населения с тесно примыкающими народами прибалтийско-финской группы, с латышами и литовцами, а также с белорусами» (Псковский областной словарь. Вып. I. Л., 1967. С. 3).

Отечественные и зарубежные диалектологи пристально изучают и фонетику, и морфологию, и синтаксис, и словообразование, и лексику псковских говоров, отмечают устоявшееся и новое в их составе. В Кадастре «Достопримечательные природные и историко-культурные объекты Псковской области» (Псков, 1997) мы в содружестве с З. В. Жуковской, опытным и блестящим диалектологом, представили основные черты псковских говоров по тем историко-культурным зонам, которые были определены прежде всего географами и которые строго не соответствуют диалектному членению псковской территории. Однако общая картина современных псковских говоров оказывается убедительной.

Так называемые псковские говоры не являются монолитными, есть различия по ряду районов в области соответствующих языковых особенностей. Некоторые примеры.

Говоры Гдовского, Плюсского, Струго-красненского районов (Северная зона) характеризуются типичными северорусскими чертами: оканьем (различением безударных гласных звуков [А] и [О] после мягких согласных (пЯтак, сЕстре ). Однако элементы аканья медленно, но последовательно проникают и в говоры северной части Псковской области. Носители окающей системы не сразу воспринимают чуждый им принцип аканья и поэтому появляется звук [О] вместо закономерного звука [А] (тОкая, кОкая, Офтобус, трОва ).

В заударных слогах с утратой звука [j] наблюдается стяжение гласных (белА кофта, в новУ семью, синЕ море ).

Удивительна следующая особенность: сохранение древнего, дописьменного, праславянского звука [К] в начале корня перед гласным [Е] , возникшим из праславянского звука «ять» (*е) . Поэтому известны такие слова: Кветы смёрзли ; Яблоня Кветёт (ср. литературное цветы, цветет); Кедить молоко (ср. общерусское цедить).

Есть особенности и в формах слов: в дательном и творительном падежах множественного числа употребляется одно окончание – АМ (идти за грибам – к грибам; ходить за ягодам – к ягодам ). В гдовских говорах, в отличие от многих русских говоров, звук может отсутствовать даже в окончании третьего лица множественного числа у глаголов первого спряжения (Старики иду , т. е. «идут»; Оны там давно живу , т. е. «живут»).

Одна из наиболее ярких синтаксических особенностей говоров псковского севера – это употребление деепричастных форм со связкой быть в значении сказуемого, передающего предпрошедшее действие (совершенное ранее другого действия): Зацым-та был прибекши какой-та мальцышка . В Гдовском районе зафиксирована форма именительного падежа множественного числа в роли прямого дополнения от названий животных, рыб, птиц: Ён волки видафшы; Мы и судаки ловили, и шшуки .

Лексика – наиболее подвижный пласт речи, наиболее легко воспринимаемый собирателями, исследователями. Лексика позволяет собрать такой материал, который хорошо укладывается на специальную лексическую карту. Кафедра русского языка Псковского пединститута совместно со многими вузами России под руководством Института лингвистических исследований Российской академии наук работает над Лексическим атласом русских народных говоров и составляет карты для Лексического атласа Псковской области. И, конечно, бросается в глаза, что на севере Псковской области есть слова крупеник, картофельница, похлебуха или хлебанина для названий соответствующего жидкого первого блюда, в отличие от крупянка, гульбениха, подкрошка в более южных районах области. Или: кротовина для названия кучки земли, нарытой кротом, в отличие от кротина . Только в Гдовском и Плюсском районах отмечены слова межвежаха, межвежоныш (с корнем медвед«-), моросичка («мелкий дождь«) и образования от корня бог – в прилагательных (и даже глаголах), обозначающих свойство бодливости у животных (бык богастый, богливый, богальный; Корова забогала мальчика ).

В южных районах области (Бежаницком, Локнянском) отмечены формы дательного и предложного падежей множественного числа с окончаниями -ОМ , -ОХ у существительных типа кость, лошадь: Малец к лошадём пашол ; На лошадёх паехали; Людём помощи не было . Такое же окончание возможно и у существительных типа конь: Сидели на конёх; Балтовки канём давали .

Такие особенности говоров - следы древних преобразований в системе языка. И в то же время, как указывал Б. А. Ларин, псковские диалектные особенности – это свидетельства тесных языковых контактов славянского (считается, кривичского) населения с населением других языковых семей или групп.

Многовековым соседством с угро-финскими языками, где не различается звонкость и глухость согласных, объясняется, что псковские говоры северной части области тоже не различают звонкие и глухие согласные перед гласными или перед сонорными звуками: Пулка (вместо булка); вляБаться в грязь (вместо вляпаться); выБучить глазы (вместо выпучить).

Прекрасный лингвист, ученица Б. А. Ларина, многие десятилетия работавшая на кафедре русского языка, С. М. Глускина сделала ряд серьезных научных открытий, изучая и современные псковские говоры, и памятники псковской письменности, отразившие живые для своего времени фонетические явления. Так, в псковских говорах появляется звук [Х] на месте закономерного звука [С] (мяХо «мясо«, подпояХался ~подпоясался«). Исследовательница объясняет это неразличением свистящих и шипящих звуков на псковской территории еще в древности: видимо, такие звуки смешивались в каком-то общем звуке. Неразличение звуков могло быть у окраинской части славян (кривичей – предков псковичей) в результате древних контактов с балтийскими и финно-угорскими языками (в эстонском языке, например, известны только свистящие звуки и неизвестны шипящие), поэтому у древних псковичей преобладание свистящего звука. Отсюда и своеобразное псковское произношение Шосна «сосна«; уЗжнали «узнали« и Суба «шуба«, Заних «жених« преимущественно в районах Нижневеликорецкой зоны (Печерском, Псковском, Палкинском) и в Гдовском районе (Северная зона). Поэтому может быть мена звуков [C] и [Ш] на [Х] : сполоХнуть «сполоснуть«, куХнуть «куснуть«; веХать «вешать«, скаХывать «скашивать«. Это распространяется и к югу, и к востоку (Порховский, Дновский, Себежский, Невельский районы). Так современное состояние звуковых явлений приоткрывает древние языковые процессы и показывает контакты народов.

Даже в кратком очерке об особенностях псковских говоров нельзя не сказать о таком уникальном явлении в псковских говорах и частично в новгородских (в их современном состоянии и в древней фиксации по памятникам, в частности, в новгородских берестяных грамотах), как случаи Кедить «цедить«, Кеп «цеп«, Кевка «цевка (в ткацком стане)«. Вероятно, и до С. М. Глускиной замечали такие явления, так как примеры были зафиксированы и при сборе материалов для Диалектологического атласа русского языка. Но только С. М. Глускина объяснила это тем, что предки псковичей, пришедшие сюда через территорию балтов до древнего общеславянского изменения звука *К в звуке *С (т. е. [Ц]) перед особым гласным звуком «ять» , не пережили этого процесса, будучи оторванными от остального славянского мира территорией других народов. Сохранился звук [К] в корнями, касающихся важных понятий о труде. А. А. Зализняк, известный московский ученый, независимо от С. М. Глускиной, много лет спустя, открыл подобное явление в новгородских берестяных грамотах, но, признав первенство «первооткрывателя» за С. М. Глускиной, предлагал назвать этот уникальный фонетический факт «эффектом Глускиной» и ввести изучение его в учебники истории русского языка. Нам приходилось выступать и писать о том, что, хотя сейчас есть попытки опровергнуть такое объяснение корней кеп- , кед- , кев- и найти обоснование современной фонетической (норвежский славист Я. Бьёрнфлатен), все они оказываются менее доказательными, чем решение С. М. Глускиной – А. А. Зализняка. Тем более, что археологические данные подтверждают древнее взаимодействие славянских и неславянских культур (см. работы известного археолога, знатока славянских древностей В. В. Седова).

Интересно и такое явление в псковских говорах, как еГЛа «ель«, привеГЛи «привели«, поскольку сочетания , балтийских языков, с которыми вступали в контакт носители псковского диалекта, «спроецировались» на сохранившиеся у предков псковичей древние славянские сочетания *dl, *tl (привели ср. древнее *привеДЛи ). Под влиянием балтийских сочетаний это проявилось в своеобразных псковских сочетаниях [ГЛ] , [КЛ] в жизненно важных для носителей говоров словах и топонимах: ср. деревня ЕГЛино (вместо возможного Елино; на территории западных славян в Европе есть, например, название селения Yedla , т.е. «ель«).

Справедливо замечание А. С. Герда, знатока и псковских говоров, известного специалиста по лингвогеографии, регионалистике, что история диалектных явлений не может быть решена на материале только одного диалекта: необходимо брать явление в широком сопоставлении. Не только живые факты, но и свидетельства письменности помогают восстановить отдельные стороны истории языка. И Пскову, его говорам повезло: сохранились не только многочисленные памятники письменности, но и записи в прошлом псковской речи иностранцами. Б. А. Ларин писал: «В более выгодном положении, чем другие, находятся также говоры псковские и новгородские как по обилию исторических документов, так и по сведениям иностранцев, чаще, чем в других городах, торговавших в Новгороде и Пскове и сохранивших больше сведений о своих усилиях овладеть речью псковских и новгородских купцов, ремесленников и властей» («Разговорный язык Московской Руси»). Для истории псковских говоров большое значение имеет Разговорник, составленный немецким купцом Т. Фенне в Пскове в 1607 году, а также найденный в Кракове Словарь-разговорник XVI века Т. Шрове, предположительно составленный на Северо-Западе Руси. Живая речь, зафиксированная в разнообразных фразах, отражение таких особенностей, которые могли быть замечены только чуткими к языку людьми, от природы одаренными лингвистическими способностями, - ценные свидетельства о языке прошлого. Народная русская речь в записях иностранцев – это своеобразный мир познания русского языка. «Старославянский язык», «Общее языкознание», «Основы филологии», «Введение в этнолингвистику», «Основы ортологии». Разработала и читает курсы по выбору, касающиеся проблем словообразования, фразеологии, синтаксиса, морфологии.

С 1962 г. руководит студенческим научным лингвистическим кружком. Ежегодно курирует студентов в экспедиционной работе по сбору диалектных сведений для «Псковского областного словаря», «Лексического атласа русских народных говоров».

Член редколлегий ряда изданий: «Лексический атлас русских народных говоров», археологический сборник, Вестник Псковского государственного университета, «Псковский областной словарь с историческими данными» и др. Член комиссии по исторической лексикологии (первоначально при Институте русского языка РАН, затем при СПбГУ). Почетный член Ученого совета ПсковГУ.

Награждена рядом грамот (министерства образования РФ, Совета Федерации); имеет почетное звание «Заслуженный работник высшей школы», является Отличником народного образования.

Сфера научных интересов : фразеология, история русского языка, диалектология, лингвогеография. Опубликовано свыше 200 научных работ.

Местная разновидность территориального, областного диалекта русской речи. Входят в западную зону акающих среднерусских говоров. На севере Псковской области, на побережье Чудского озера и в межречье Луги - Плюссы распространены гдовские говоры. Они относятся к среднерусским говорам, но уже к группе окающих говоров западной группы. Говоры гдовской группы отличаются от псковских рядом северорусских черт: «оканьем», употреблением звука (у) вместо (о) в начале слова - (угурцы) вместо (огурцы) и другими. Но есть и общие с псковскими говорами черты, которые отделяют эти обе группы говоров от всех остальных, например: употребление звука (х) вместо звуков (с) и (ш) - (опояхивать, спрахывать) вместо (опоясывать, спрашивать).
Говоры псковской группы занимают территорию к югу и юго-востоку от говоров гдовской группы. В 20 веке они распространились к северу от города Порхова. Современные псковские говоры отличаются сильным «яканьем» (няси, ряка - вместо неси, река), формой сравнительной степени с суффиксом -оши (крепоше - вместо крепче), деепричастиями с суффиксом -лши (взялши - вместо взяв, взявши). В лексике северо-восточных говоров, куда входят Дедовичский, Дновский, Порховский районы, много отличий от других псковских диалектов: в Порховском районе «дятель», а не дятел; «пиавка», а не пиявка; большой медведь - «медвежуга». В этих говорах говорят: не щи, а «капуста или крошево»; не воробей, а «пасак» (Порховский район) или «быхан» (Дновский район); не мелкий дождь, а «памарга» (во всех трёх районах зоны). Особенность псковских говоров - «цоканье». Псковичи сложили несколько поговорок, где, иронизируя над собой, подчеркивают эту речевую особенность Псковской земли: «От Опоцки три верстоцки и в боцок один скацок»; «Доцка, с пецки подай цулоцки» и другие. Чтобы подчеркнуть свою несхожесть с псковичами, жители Себежского и Невельского края также создавали свои пословицы и поговорки. Например: «Псковцане те же англицане, только нарецие немножецко инаце». На крайнем юге современной Псковской области ещё в начале 20 века было очень значительно влияние белорусских говоров. Полоса переходных (русско-белорусских) говоров тянулась к югу от линии Опочка - Великие Луки. В Невельском районе отмечены следующие слова: «жоров» - журавль; «горобец» - воробей; «снеданье» - процесс еды. В Себежском районе особенно активны такие слова: «дятель»; «ведметяка» - большой медведь; «гульбениха» - картофельное пюре. В Усвятском районе зафиксированы слова: «слепыш» - крот, «бирюк» - волк, «бздюк» - хорёк. В восточном регионе, в который входят Бежаницкий, Локнянский, Новоржевский районы, как и в северных говорах, возможно употребление деепричастий в роли сказуемых: «ен глазы налифши». Можно отметить и некоторые лексические особенности: слово «кладушка» - курица, несущая яйца, - бытует на территории Бежаницкого и Локнянского районов: щи здесь называют словом «капуста». В Локнянском районе слову воробей соответствует «воробель», а в Бежаницком районе воробышка называют «воробьёныш». Большого медведя называют «медведягой». В активном употреблении находятся собирательные слова «медвежье», «грачьё», «волчье» (Бежаницкий район); «вороньяк» (Новоржевский район).
В юго-восточную зону говоров входят Великолукский, Куньинский, Новосокольнический районы. На территории Куньинского района употребляются, например, слова: «выросток» - шкура молочного телёнка, «вепрь» - кабан, «зверюга» - зверь; в Великолукском районе - «галочье» (собирательное «слову галка), «медведёнок» - медвежонок, «гадина» - змея, «бойка» - прибор для сбивания масла, «картошница» - картофельное пюре. В Великолукском и Новосокольническом районах распространено собирательное слово «курье» (куры). В лексике и фразеологии псковских говоров отражается балтийское влияние (балтизм). На протяжении многих веков славяне соседствуют с латышами и литовцами, что нашло отражение в псковской топонимике и народной речи. Например, «пекаль» (пикиль, пикаль, пекал) - так в псковских деревнях называют бабочек, мотыльков. И в псковские говоры, и в польский язык это слово попало из литовского. Формы с уменьшительным суффиксом встречаются и в псковских говорах - «пекалёк», «пикилёк». Балтизмом является слово «путра». В Литве так называют простой суп из крупы, кашу, пойло для телят, в Латвии - кашу, пюре. В псковских говорах форма слова несколько изменилась, а по значению оно ближе всего к литовскому. От основы «путр» - образуется название годовалого телёнка - «путрёнок». Балтийское влияние заметно и в псковском выражении «живая смерть как жарка» (Печорский район) - очень жарко. Ещё одна балто-славянская ассоциация, которая отражена в псковских говорах: глаза собаки - глаза бессовестного человека: «Хош ня хош справишь, таки собачьи глаза, ну бястужие, кармить нада» (Палкинский район). У литовцев это выражение буквально звучит по-другому: «одолживший глаза у собаки». Заимствование фразеологизма более сложный процесс, чем заимствование слов. «Янтарь», «дёготь», «пакля» и другие слова пришли в русский язык вместе с соответствующими реалиями из балтийских языков. Фразеологизмы используются для того, чтобы более ярко и экспрессивнее выразить новое понятие. Учёные, занимающиеся изучением псковских говоров, отмечают в них много и других особенностей, связанных с географическим положением Псковщины как «перекрёстка» торговых, военных, культурных и этнических вековых связей русского населения с народами прибалтийско-финской группы, с латышами и литовцами, а также белорусами. Псковские говоры нашли отражение в «Псковском областном словаре с историческими данными» (Выпуск 1 - 12; 1967 - 1996), в создаваемом Лексическом атласе Псковской области.

Примечание: На фото: Рерих Н. К. Пскович (фрагмент картины 1894 г.).

ПСКОВСКИЕ ГОВОРЫ

Народная речь Псковской земли нашла отражение в уникальном диалектном словаре - «Псковском областном словаре с историческими данными». Словарь был основан крупным филологом XX века - Борисом Александровичем Лариным. Это словарь полного типа, в котором представлен лексический состав повседневной речи коренных псковичей-крестьян. Уникальность словаря и в том, что впервые в русской лексикографии лексика современных говоров рассматривается в непосредственной связи с отражениями живой обиходной речи простого народа в древних и средневековых памятниках письменности ХШ-ХУ11 вв., в частности Псковских летописях, и в опубликованных материалах по псковскому наречию Х1Х-ХХ вв. Современная база Словаря - огромная картотека (около 1 700 000), которая сформировалась в результате ежегодных словарных диалектологических экспедиций на Псковщину с 1956 года.

Словарь составляется филологами Ленинградского / Санкт-Петербургского университета и Псковского педагогического института / университета; 1-й выпуск вышел в 1967 году, последний 22-й - в 2011 году.

«Псковский областной словарь» заключает в себе огромный материал, в котором отражаются яркие особенности народной речи, в том числе общие закономерности разговорной речи. Покажем это на примере прилагательных, характеризующих человека. Синонимические ряды здесь насчитывают до 20-30 членов. При этом преобладают лексемы с отрицательными коннотациями. Вот синонимический ряд прилагательных с общим значением "задиристый, драчливый": азартный, барахлистый, бузистый, бузливый, вбрив-чатый, воинственный, заводной, задирастый, задиристый, задорливый, задорный, заядлый, дерзкий, деручий, драксивый, драчливый, колотливый, ножовый. Очевидно, что номинации даются в зависимости от разных оттенков поведения человека, проявления характерных черт его личности. Это отражается во внутренней форме слов, в их корнях. Наличие однокоренных (словообразовательных) синонимов демонстрирует типичную особенность диалектной речи - свободную реализацию возможностей системы национального

[россия... народы, языки, культуры]

языка. В диалекте как системе с некодифицированной нормой допустимо образовать слово при помощи разных суффиксов (драчливый и драксивый, задиристый и задирастый). Мы видим также влияние литературного языка на диалект: говор заимствует из литературного языка слова или основы, иногда придавая им несколько иной оттенок смысла, как это проявилось в словах азартный "задиристый, горячий", заядлый "злой, вредный, задиристый".

Картотека Псковского словаря в своей современной и исторической части отражает тысячелетние связи и культурный обмен русского населения с тесно примыкающими народами прибалтийско-финской группы, с латышами, литовцами, белорусами. Поэтому народная речь Псковского края притягательна не только для историков и диалектологов русского языка, но и зарубежных исследователей.

На материале картотек словаря и памятников псковской письменности создаются учебники и пособия по диалектологии, составляются новые типы словарей, выполняется широкий круг исследований как лингвистических, так и выходящих за пределы чисто языковедческих интересов, о чём можно судить по представленным обложкам книг и темам докладов секции «Языковая картина псковской истории: прошлое и настоящее» на конференции «Псков в российской и европейской истории (к 1100-летию летописного упоминания)»: «Славяне, финны, балты и скандинавы на Северо-Западе Европейской России в период русского этногенеза»; «Псковские следы в лексике говоров Обонежья»; «Из истории псковских говоров (по псковским памятникам письменности Х1У-ХУШ вв.)»; «Русско-язычные разговорники ХУ1-ХУ11 вв. как источники сведений о жизни древнего Пскова и его обитателей (псковский торг)»; «Псковские разговорники-словари в работах краковских русистов»; «Отражение быта в речи псковских крестьян»; Судьба человека (по рассказам псковичей)»; «Этические и эстетические оценки в речи псковичей»; «Цитатный фонд как форма вербализации общенационального и регионального сознания (Цитатный фонд ПОС как текст)»; «Псковские жития как лингвистический источник»; «Псковская таможенная книга 1749 г. как лингвистический источник»; «Рукописные Минеи из собрания Печорского монастыря»; «Псково-Печерский монастырь как один из центров русской (псковской) письменности XVII в.».

[мир русского слова № 2 / 2012]