Призыв воинов из запаса в 1941 году. История призыва на военную службу в россии

Глухарёв С.Я. Боровский призыв по мобилизации во время Великой Отечественной войны /

На рассвете 22 июня 1941 года фашистская Германия напала на Советский Союз. Началась Великая Отечественная война. В этот же день в соответствии с действующей Конституцией страны указом Президиума Верховного Совета СССР в 14 военных округах была объявлена мобилизация военнообязанных. Военная обстановка потребовала введения чрезвычайных мер, и специальным указом Президиума в Москве, Ленинграде и большинстве областей, краёв, республик Европейской части СССР было объявлено военное положение.

Город Боровск и территория Боровского района в предвоенные и военные годы до июля 1944 года входили в состав Московской области. С введением военного положения все областные функции органов государственной власти в части обороны, обеспечения общественного порядка и государственной безопасности перешли к Военному совету Московского военного округа. Командующим войсками Московского военного округа весь период Великой Отечественной войны был опытный военачальник генерал-лейтенант Павел Артемьевич Артемьев (с января 1942 г. — генерал-полковник).

Оповещение о мобилизации началось 22 июня, сразу после заявления Советского правительства по радио о вероломном нападении фашистской Германии на СССР. Соответствующие телеграммы об объявлении мобилизации, подписанные наркомом обороны страны, были направлены во все республиканские, краевые, областные и районные центры. Порядок мобилизации был доведен до граждан через военно-учетные столы, руководителей предприятий и учреждений, сельские и поселковые Советы, а также расклеиваемые повсеместно приказы.

В соответствии с мобилизационным планом с 23 июня 1941 года призыву подлежали военнообязанные, родившиеся с 1905 по 1918 годы включительно. В большей части это были мужчины или уже отслужившие срочную службу или неоднократно прошедшие до войны учебные сборы. Объявление мобилизации означало также задержку увольнения личного состава, выслужившего установленные сроки службы в Рабоче-крестьянской Красной армии, Рабоче-крестьянском Красном флоте или войсках НКВД. Приписной личный состав, призванный на учебные сборы в предвоенные месяцы, также оставался в своих воинских частях.

С первых же дней мобилизации отмечалась высочайшая организованность в работе местных органов военного управления по всей территории Советского Союза. Это объяснялось не только набранным опытом в предвоенных мобилизационных тренировках и учениях, но и абсолютным пониманием и готовностью всего населения страны встать в ряды защитников Отечества. В большинстве регионов СССР явка военнообязанных запаса на призывные пункты после объявления мобилизации составила результат, превышающий 99%! Явных уклонистов от призыва были единицы.

Схемы мобилизационного развертывания, разработанные до начала войны, предусматривали первоочередное направление призывников в войска армий прикрытия, дислоцированные вдоль западной границы Советского Союза. Особое внимание уделялось обороне границы с Восточной Пруссией и направлений на Ригу, Ковно и Вильнюс Прибалтийского особого военного округа. Охрана морского побережья возлагалась на 67-ю стрелковую дивизию и Либавскую военно-морскую базу Балтийского флота.

Первые призывные команды были направлены Боровским районным военкоматом (РВК) именно в эти районы. В предписаниях боровчан стояли прибалтийские пункты назначения: Ковно (современный литовский город Каунас), Либава (латвийский город Лиепая), Рокишкис и Укмерге (Литва). Однако весь трагизм ситуации был в том, что в первые четыре дня плановой мобилизации, с 23 июня по 26 июня 1941 года, призывники направлялись в города уже фактически оккупированные немецкими войсками. Поэтому через несколько дней эшелоны с личным составом, в том числе и с боровчанами, в пути следования на запад были остановлены и перенаправлены в другие пункты для формирования новых соединений. Так основная часть боровчан из первых призывных команд, предназначенных для прибалтийских воинских частей, вошла в состав новой 248-й стрелковой дивизии.

248-я стрелковая дивизия формировалась в Вязьме. Командиром дивизии был назначен опытный военачальник генерал-майор Карл Карлович Сверчевский. Основную часть боровчан направили в один полк — 899-й стрелковый (командир — полковник Федор Михайлович Ромашин). Номер полевой почты, которая стояла на письмах бойцов дивизии, — 926 ППС. Дивизия была сформирована в сжатые сроки — всего за две недели. 13 июля 1941 года 248-я стрелковая дивизия уже получила боевую задачу на оборону в боевом составе резервных армий Ржевско-Вяземского оборонительного рубежа. До конца сентября дивизия занималась строительством оборонительных сооружений северо-западнее Вязьмы (район посёлка Холм-Жирковский) и боевой учебой.

Судьба 248-й дивизии оказалась трагичной. Решением Ставки Верховного Главнокомандования на 3 октября была запланирована переброска дивизии на другой фронт, под Курск. Части дивизии уже приступили к погрузке в железнодорожные вагоны. Однако оставляемая и неприкрытая полоса обороны 248-й дивизии оказалась практически в центре немецкого танкового удара по захвату Москвы. Погрузка дивизии была срочно отменена, полки стали возвращаться на прежний рубеж обороны и с ходу вступать в бой.

После нескольких дней жесточайших оборонительных сражений вся 248-я дивизия оказалась в окружении Вяземского котла. Из списочного состава дивизии в 13 830 человек (на 20 сентября 1941 года) сумели прорваться из окружения всего около 700 человек. В связи с огромными потерями 248-я стрелковая дивизия была расформирована.

В 2010 году историк из Вязьмы Игорь Геннадьевич Михайлов, детально изучающий Вяземское окружение 1941 года, опубликовал книгу «Рожденная и погибшая под Вязьмой». Книга, созданная при участии многих вяземских краеведов, поисковиков и старожилов, целиком посвящена боевому пути и подвигу 248-й стрелковой дивизии. Дивизии, в которой геройски сражались и погибли первые призванные по мобилизации жители Боровского района.

С конца июня—первых дней июля 1941 года началась вторая волна мобилизации, не предусмотренная предвоенными планами военного руководства страны. Были отменены все ранее запланированные переброски на Запад приписного состава из внутренних военных округов. Нарастающая потребность фронта в людских пополнениях выдвинула перед военными комиссариатами новые задачи. В первую очередь это экстренная подготовка призывных команд для новых воинских частей и соединений.

29 июня Ставка Главного командования приняла решение о немедленном формировании из состава пограничных и других войск НКВД 15 дивизий по штатам военного времени. Две из них, 252-я и 259-я стрелковые, формировались в Серпухове и предназначались фронту резервных армий. 6 июля из Боровского РВК было направлено несколько призывных команд для этих новых дивизий.

252-я стрелковая дивизия (номер полевой почты 815 ППС), сформированная в Серпухове, прошла славный боевой путь. Формирование дивизии проводилось в экстренном порядке и было завершено к 11 июля. В этот же день дивизия погрузилась в эшелоны и отправилась на фронт. 28 июля 1941 года дивизия вступила в первый бой у села Ильино Смоленской области. Участвовала в обороне Москвы и зимнем контрнаступлении. В августе 1942 года прибыла в Пермскую область на переформирование. Затем снова на фронт. Последовали тяжелейшие бои по освобождению Украины, Молдавии, Румынии, Австрии, Венгрии.

Боровчане призывались на службу в 252-ю дивизию практически всю войну. Примечательно, что в составе этой дивизии командиром взвода 45‑миллиметровых пушек сражался белорусский писатель Василь Быков. Фронтовые будни 252-й дивизии отражены во многих жестких и беспощадных произведениях прозаика. Свидетельства нескольких десятков солдат и офицеров дивизии, их краткие мемуары собраны и изданы в Перми отдельной книгой «Наша стрелковая».

За боевые заслуги дивизия удостоена почетного наименования «Харьковская» и «Братиславская». Войну 252-я стрелковая дивизия закончила в Чехии.

Вторая дивизия, которая формировалась в Серпухове с участием боровчан — 259-я стрелковая. Номер полевой почты — 308 ППС. Первым командиром дивизии был назначен начальник Орджоникидзевского военного училища войск НКВД генерал-майор Федор Николаевич Шилов. Боевое крещение дивизия приняла в районе города Старая Русса в составе 34-й армии. Затем с боями прошла более 150 километров, очистив от врага свыше 20 населенных пунктов. После пополнения дивизия была передислоцирована на Волховский фронт.

В марте 1942 года воевала в составе 2-й ударной армии. В конце мая 1942 года дивизия оказалась отрезанной от баз снабжения и вела оборонительные бои в окружении. В конце июня 1942 года 259-я дивизия с боями прорвалась из окружения, имея в своем составе всего около 200 бойцов и командиров. После восстановления боевого состава — снова на фронт. Войну 259-я стрелковая дивизия закончила в Болгарии с почетным наименованием «Артёмовская».

Кроме подготовки призывных команд для новых воинских частей сотрудники Боровского РВК подбирали призывников по требуемым военно-учетным специальностям и отдельным нарядам. Ими формируются специальные команды: саперов для 83-го саперного батальона (призыв от 01.07.1941), кавалеристов для 27-й кавалерийской дивизии (призыв 03-05.08.1941), шоферов для 176-го зенитно-артиллерийского полка (призыв 06.07.1941) и Петушинского РВК (призыв 15.07.1941).

Готовятся две команды с призывниками-вожатыми военных собак в подмосковное Кусково для Центральной школы военного собаководства. Регулярно направляются призывники в 15-й запасной танковый полк в Наро-Фоминск. Готовятся призывники в зенитные части ПВО Москвы. Направляются призывные команды в другие военкоматы Московской области, на базе которых формируются более крупные маршевые роты.

Боевые судьбы боровчан второй волны мобилизации сложились по-разному. Прошедшие переподготовку в наро-фоминском 15-ом запасном танковом полку воевали в танковых частях на всех фронтах.

Оставшиеся служить в Наро-Фоминске в октябре 1941 года сражались совсем рядом с домом — в Верейском районе. Призывники-водители, направленные в 176-й артиллерийский полк, впоследствии были перераспределены по разным артиллерийским частям, прошли всю войну, вернулись с боевыми орденами и медалями. Все призывники-саперы, служившие в 83-м саперном батальоне, пропали без вести западнее Смоленска.

Трагична, но знаменательна судьба призывников-пулемётчиков, направленных 29 июня 1941 года в Ефремов в распоряжение командира 388-го стрелкового полка. Практически все они числятся пропавшими без вести под Могилевом, как и большинство бойцов этого полка, включая их командира полковника Семёна Фёдоровича Кутепова.

Однако героические действия 388-го полка на белорусской земле оказались бессмертны.

388-й стрелковый полк вошел в состав 172-й стрелковой дивизии и в первых числах июля был переброшен в Белоруссию для обороны Могилева. Крупный стратегический узел железных и шоссейных дорог, линий связи — город был ключом к Смоленску и Москве. Приказ советского командования был категоричен: «Могилев удерживать во что бы то ни стало…».

В течение трёх недель наши части под Могилевом не только сдерживали наступление противника, но и наносили ему ощутимые потери внезапными контратаками. Уже был взят Смоленск, а в окруженном Могилеве еще несколько дней шли ожесточенные бои.

20 июля 1941 года в газете «Известия» был напечатан очерк военного корреспондента Константина Симонова «Горячий день» о бое под Могилевом, в ходе которого 388-й стрелковый полк за один день подбил 39 единиц бронетехники противника. Приехав по заданию редакции в 388-й стрелковый полк, Симонов впервые с начала войны увидел войсковую часть в образцовом порядке: окопы, траншеи полного профиля, а главное — на нейтральной полосе десятки подбитых вражеских танков, сотни трупов фашистов. На него потрясающее впечатление произвели солдаты и офицеры 388-го полка, уверенные в себе, преодолевшие танкобоязнь и страх перед авиацией. «Тут я впервые увидел, что фашистов действительно бьют, — писал Симонов. — Я увидел — есть люди, которые остановят врага».

Как считают многие исследователи, оборона Могилева занимает такое же место в истории первого года Великой Отечественной войны, как и героическая оборона Брестской крепости. В боях под Могилевом — истоки нашей победы в войне.

Героические события под Могилевом Константин Симонов описал в своем романе «Живые и мертвые». Командир 388-го стрелкового полка полковник Кутепов стал прототипом главного героя романа — генерала Серпилина. Согласно последней воле Константина Симонова прах его был развеян на Буйничском поле.

В 1962 году на Буйничском поле в честь бойцов 388-го полка установлен обелиск, а 9 мая 1995 года был открыт мемориальный комплекс. Так оказалась сохранена на белорусской земле память и о боровчанах.

В конце июля Боровский РВК направил две команды призывников в Дмитров, где в эти дни формировалась 305-я стрелковая дивизия. Более половины личного состава дивизии составляли добровольцы Коминтерновского района Москвы, остальные — призывники Московской и Калининской областей. 305-я дивизия включена в состав действующей армии с 15 августа 1941 года, номер полевой почты 954 ППС. Командир дивизии — полковник Дмитрий Иванович Барабанщиков.

17 августа 1941 года дивизия прибыла на Северо-Западный фронт (Новгородская армейская оперативная группа) и с марша вступила в бой с превосходящими силами противника. По воспоминаниям участников боёв, бойцы дивизии дрались умело, ожесточенно и с ходу опрокинули врага. Только подавляющее огневое превосходство противника, в том числе войск СС, заставило дивизию отойти и перейти к обороне. За два месяца немцы на участке ответственности дивизии не смогли продвинуться ни на шаг вперед.

В декабре 1941 года 305-я дивизия вошла в состав 52-й армии Волховского фронта. Примечательно, что командующим 52-й армией в это время был коренной боровчанин генерал-лейтенант Николай Кузьмич Клыков. С конца декабря дивизия перешла в наступление, форсировала Волхов. В конце февраля 1942 года введена в прорыв у Мясного Бора. В начале июня 1942 года дивизия оказалась в кольце окружения, вырваться из которого удалось немногим. Несмотря на то, что знамена дивизии и полков удалось спасти, 30 июля 1942 года 305-я стрелковая дивизия в связи с большими потерями была расформирована.

С конца лета 1941 года началась третья волна мобилизации. 11 августа 1941 года Государственный Комитет Обороны принимает решение о формировании 110 новых стрелковых и кавалерийских дивизий и о расширении в связи с этим призывного возраста. Военкоматам дается право призывать граждан не с 1905 года рождения, как раньше, а с 1895, а так же призывать новобранцев 1922 и 1923 годов рождения. Также принимается решение о пополнении московских дивизий народного ополчения, созданных в июле 1941 года, гражданами, призванными по мобилизации.

В сохранившихся призывных списках Боровского военкомата отсутствуют записи о направлении призывников в конкретные дивизии народного ополчения Москвы. Однако службу боровчан в ополченческих дивизиях можно установить по сохранившимся номерам почтово-полевых станций из данных на погибших или пропавших без вести, а также по учетным данным военнопленных. Следует учитывать также сложившуюся практику того времени (за редким исключением) не дробить призывные команды, а направлять их целиком в воинские части.

В сентябре 1941 года ополченческие дивизии за счет призыва по мобилизации были доведены до штатной численности стрелковой дивизии военного времени (11 654 человека) и получили общеармейскую нумерацию. До начала боевых действий ополченцы занимались строительством оборонительных сооружений и инженерных заграждений сначала Можайской линии обороны, затем Ржевско-Вяземского оборонительного рубежа. Время на боевую подготовку отводилось минимальное.

С учетом этого в нижеприведенной таблице представлены сведения по призыву боровчан в ополченческие дивизии Москвы.

Наименование Дивизии (июль-сентябрь 1941)	Переименование Дивизии (октябрь 1941)	Почтовый Дивизии	Дата призывной команды Боровского РВК	Куда направлена команда Из Боровска	Дислокация На октябрь 1941
1 московская стрелковая дивизия народного ополчения (Ленинского района)	60 стрелковая дивизия	933 ППС	14.08.1941	Мытищинский РВК	Спас-Деменск, Боровский р-н (переформирование)
2 московская стрелковая дивизия народного ополчения (Сталинского района)	2 стрелковая дивизия (II формирования)	929 ППС	23.08.1941	Дмитровский РВК	Вязьма
4 московская стрелковая дивизия народного ополчения (Куйбышевского района)	110 стрелковая дивизия (II формирования)	754 ППС	19.08.1941 19.08.1941	Мытищинский РВК	Боровский р-н
5 московская стрелковая дивизия народного ополчения (Фрунзенского района)	113 стрелковая дивизия (II формирования)	932 ППС	19.08.1941 02.09.1941	Мытищинский РВК Кунцевский РВК	Спас-Деменск, Боровский р-н
6 московская стрелковая дивизия народного ополчения (Дзержинского района)	160 стрелковая дивизия	303 ППС	20.08.1941 21.08.1941	Ногинский РВК	Дорогобуж, Вязьма
8 московская стрелковая дивизия народного ополчения (Краснопресненского района)	8 стрелковая дивизия (II формирования)	527 ППС	27.08.1941	Раменский РВК	восточнее Ельни
9 московская стрелковая дивизия народного ополчения (Кировского района)	139 стрелковая дивизия (II формирования)	931 ППС	26.08.1941 27.08.1941	Наро-Фоминский РВК	северо-восточнее Ельни

30 сентября началось немецкое наступление на Москву на брянском направлении, 2 октября — на вяземском. Части Красной армии упорно сопротивлялись, однако противник мощными танковыми ударами прорвал оборону и устремился к охвату наших дивизий. Советское военное руководство не смогло разгадать замысел противника, направление его главного удара, а через несколько дней потеряло управление своими войсками.

7 октября 1941 года вермахт замкнул кольцо окружения вокруг советских войск западнее Вязьмы, а через два дня и в районе Брянска. Красная армия понесла огромные потери, по ряду данных — только пленными более 600 тыс. человек. Из двенадцати дивизий московского народного ополчения, сформированных в июле 1941-го года, девять фактически погибли. Из дивизий, где воевали большие группы боровчан, официально в связи с большими потерями были расформированы: 2-я дивизия (Сталинского района Москвы), 8-я дивизия (Краснопресненского района Москвы) и 9-я дивизия (Кировского района).

Документы частей, попавших в окружение, в том числе списки личного состава, в соответствии с существующими инструкциями были уничтожены.

В первой декаде октября 1941 года территория Боровского района оказалась в центре отступления наших войск с Ржевско-Вяземского рубежа. Советским командованием были приняты специальные меры для сбора прорвавшихся из окружения частей, их доукомплектования призывниками и формирования новых составов ополченческих дивизий.

На базе остатков частей и подразделений 60-й стрелковой дивизии (бывшей 1-й ополченческой), вырвавшихся из Вяземского котла, под Боровском, в поселке Ермолино, был сформирован её новый состав.

16 октября 60-я дивизия с территории Боровского района на автомобилях была переброшена на правый фланг 49-й армии для закрытия направления Таруса-Серпухов.

Переформирование частей 113-й стрелковой дивизии (бывшей 5-й ополченческой), с тяжелейшими сдерживающими боями сумевших выйти из окружения, проходило в 15 километрах от Боровска, в районе современного Обнинска. Вечером 12 октября не до конца укомплектованная 113-я дивизия под командованием нового командира полковника Константина Ивановича Миронова была срочно переброшена на Боровское направление. Здесь на рубеже деревень Бутовка-Сатино-Красное дивизия совершила свой второй подвиг, встав на пути главного удара немецкого 57-го танкового корпуса вермахта. Запланированный стремительный бросок элитных дивизий вермахта от Медыни на Наро-Фоминск и далее на Москву был остановлен под Боровском силами бывших ополченцев и новобранцев.

Нескольких дней задержки противника перед Боровском хватило советскому командованию для разворачивания сразу за городом ещё одной дивизии народного ополчения — 110-й, бывшей 4-й стрелковой дивизии народного ополчения Куйбышевского района Москвы.

Удивительна судьба боровчан, направленных на службу в эту дивизию летом сорок первого года. Сразу после формирования и занятия самого правого участка обороны Западного фронта в районе озера Селигер полки дивизии активных боевых действий не вели. Находясь в стороне от главного направления удара немецких сил, бойцы 110-й дивизии занимались строительством оборонительных рубежей.

Утром 8 октября дивизия получила приказ о срочной погрузке и переброске на защиту Москвы. «Солдатский телеграф» быстро разнес приказ о месте будущей дислокации, оказавшейся для боровчан, служивших в дивизии, совсем рядом с домом — район Можайска. Вероятно, ещё более волнительна для ополченцев-боровчан оказалась новость, полученная 10 октября, когда эшелоны с дивизией уже стояли под Москвой. Конечный пункт переброски изменен. Им стал Боровск!

Дальнейшая боевая судьба 110-й дивизии также трагична, как и всех остальных подмосковных дивизий, принявших на себя всю мощь немецких танковых ударов. 19-20 октября 1941 года после введения вермахтом новых резервов и удара по оборонявшимся на Боровском направлении, немецкие войска рассекли боевые порядки 110-й дивизии. Отдельные группы сумели прорваться и выйти к своим войскам в районе Наро-Фоминска. Большинство личного состава дивизии считается пропавшим без вести на территории Боровского района.

Очень точно суть первых подмосковных боёв передал в блистательном очерке «Москва» Константин Симонов. И хотя писал он только о 110-й стрелковой дивизии (4-й ополченческой), безусловно, эти строки можно отнести и ко всем остальным дивизиям народного ополчения.
«Под Боровском, закрыв прорыв, вступила в бой 4-я Московская ополченческая дивизия. Люди в ней были ещё недостаточно обучены, недостаточно имели автоматов, техники, но дрались самоотверженно. В то время никто из дивизии, естественно, не знал стратегических планов главного командования. И страницы этого отчаянного сопротивления, этого отхода с жесточайшими боями, который тогда в дивизии считался трудно поправимой бедой, потом оказались главной заслугой дивизии. Ценой неслыханных жертв, ценой своей крови дивизия также, как и другие, сражавшиеся рядом с ней полки, дала возможность сосредоточить войска для удара по немцам».

Ещё одна дивизия, в которую была направлена большая группа боровчан в конце лета — начале осени 1941 года, — 311-я стрелковая дивизия (призыв боровчан 30.08.1941 и 04.09.1941). Формирование этой дивизии начато в Уральском военном округе в городе Кирове как Кировской дивизии народного ополчения. На фронте — с 16 августа 1941 года с наименованием 311-я стрелковая дивизия. Была направлена для защиты Ленинграда в Новгородскую область под Чудово. После больших потерь пополнена личным составом, в том числе и боровчанами. Участвовала во многих боевых операциях Ленинградского и Волховского фронтов, пытаясь любой ценой обеспечить снятие блокады Ленинграда. Освобождала Прибалтику, Польшу, участвовала в Берлинской операции. Войну закончила с наименованием 311-я стрелковая Двинская Краснознамённая ордена Суворова дивизия.

Призыв на фронт Боровским военкоматом продолжался практически до самой оккупации района немецкими войсками. Последняя призывная команда, список которой сохранился, направлена 9 октября 1941 года в Кубинку, в танковый учебный центр. К 10 октября линия фронта подошла к границам Боровского района. 12 октября в Боровск прибыл начальник Особого отдела НКВД Западного фронта комиссар госбезопасности 3-го ранга Александр Михайлович Белянов и отдал приказ на перебазирование и эвакуацию всех тыловых частей из Боровского района.

Точные количественные итоги призыва по мобилизации 1941 года из Боровского района подвести невозможно. Часть призывных листов не сохранилась. Практически полностью отсутствуют списки призыва на предвоенные учебные сборы, места проведения которых для большинства стали фронтом в первый же день войны. Полностью отсутствуют данные о направлении Боровским РВК боровчан на учебу в военные училища. А курсантами в пехотных, артиллерийских, авиационных училищах в 1941 году стало немало боровчан.

Неизвестна судьба сотен боровчан, призванных на срочную службу ещё в предвоенные годы. Установлено только, что некоторые из них встретили войну не только в качестве бойцов Красной армии, но и как старослужащие-краснофлотцы Балтийского флота и подводники Северного флота.
Но это тема другого исследования.

С 23 июня 1941 года в армию призывали военнообязанных от 1905 по 1918 год рождения включительно.

Территория призыва - Ленинградский, Прибалтийский, Западный, Киевский, Одесский, Харьковский, Орловский, Московский, Архангельский, Уральский, Сибирский, Приволжский, Северо-Кавказский и Закавказский военные округа. Были и территориальные нюансы. Например, уже в ночь на 23 июня в Сибири военкоматы разослали извещения призывникам, но повестки о мобилизации были вручены далеко не всем. В связи с угрозой нападения Японии часть будущих солдат приписали к Дальневосточному фронту и не стали вызывать на пункты сбора.

Всего за июнь и июль 1941 года была проведена всеобщая и полная мобилизация мужчин и частичная - женщин. К этому времени уже были сняты классовые ограничения - защищать Родину мог каждый. И это не простая формальность. Дело в том, что в 1925 году в СССР приняли закон об обязательной военной службе. В армию запрещалось призывать "лиц эксплуататорских классов", а именно: детей бывших дворян, купцов, офицеров старой армии, священников, фабрикантов, а также казаков и кулаков.

В 1935 году для казаков сделали исключение. Закон 1939 года отменил ограничения на призыв в армию по классовому признаку, однако в военные училища по-прежнему принимают только детей рабочих и крестьян. Война поправила и это правило. Фактически каждый, кто хотел попасть на фронт и в училище, так или иначе мог это сделать.

Всего за первые 8 дней войны призвали 5,3 млн человек. То есть армия удвоилась: фактическая численность РККА к 22 июня 1941 года составила 5,4 млн чел. Но огромные невосполнимые потери первых месяцев войны требовали все новых солдат. К началу 1942 года призыв в Красную Армию уже обеспечивали призывники 1923-1925 гг. рождения. А всего за время войны под ружье поставили 34,5 млн человек.

Происходил призыв так: в городах повестку из военкомата приносили на дом, в деревнях - в сельсовет. Прямо на повестке указывалось: администрации предприятий немедленно освободить призывника от работы и выдать деньги на две недели вперед. На обороте указания: остричь голову наголо, иметь с собой документы и продукты, громоздких вещей - не брать.

Единого бланка не было, вариантов повесток было много. Но всегда указывалось главное: куда и когда прибыть. Предупреждали: за опоздание или неявку будете привлечены к ответственности.

Вместе с мобилизацией на фронт власти "бронировали" специалистов для работы на военных заводах. В призывную кампанию 1942 года предоставлялись отсрочки комбайнерам и трактористам, занятым на уборке урожая. В зависимости от региона "бронь" также давали студентам речных техникумов, лесотехнических институтов, которые находились в навигации и на лесозаготовках в тайге. В 1941 году и до первой половины 1942 года право на отсрочки имели и учителя, которых до 1940 года вообще не брали на военную службу.

Но фронт требовал пополнения: миллионы погибших и раненых, пленных и окруженцев. В армию уже брали и 17-летних, и 50-летних.

Правда, термин "мобилизация" не совсем точно отражает ситуацию. Да, были и уклонисты, и дезертиры, но все-таки и комсомольцы-добровольцы - не выдумка пропаганды. В части, служба в которых была сопряжена с особым риском, отбирали добровольцев 1922-1924 годов рождения. Через райкомы комсомола проходил набор десантников, лыжников, летчиков, истребителей танков. Требовались положительные характеристики, предпочтение отдавали спортсменам, приветствовалась сдача нормативов БГТО ("Будь готов к труду и обороне СССР" - для школьников 1-8-х классов, ГТО (для лиц старше 16 лет) и ПВХО ("Готов к противохимической обороне СССР").

Сохранилось достаточно много видов повесток военной поры: единого бланка не было. Но в документе обязательно указывалось главное: когда и куда прибыть, что иметь с собой. Призывнику напоминали и об ответственности за неявку в срок. В городах повестку из военкомата приносили на дом, в деревнях - в сельсовет. Фото: Из архива

Легендарная женщина - монахиня матушка Адриана (Наталья Малышева) - незадолго до смерти рассказала в интервью "РГ" о том, как встретила молодежь известие о начале войны в Москве. "Как только из репродукторов голос Левитана сообщил о начале войны, я с друзьями-студентами по авиационному институту побежала по военным академиям, - рассказала монахиня. - Мы требовали и умоляли перевести к ним из нашего института: чтобы быстро получить нужную армии специальность и - на фронт. Но только одному из нашей компании это удалось, и только потому, что у него отец был командиром Красной Армии".

Многие боялись лишь одного: война закончится, и они не успеют совершить подвиги. Потому пытались попасть на войну "по блату". "Меня не взяли из-за того, что девчонка, - вспоминала Наталья Малышева. - Было очень обидно. Ну, раз так, думаю, пойду добровольцем. А в военкомате опять отказали, сказали - учись. Правда, к октябрю, когда немец подошел близко к Москве, в райкоме комсомола на меня посмотрели как-то странно и без проволочек дали направление в Третью Коммунистическую дивизию народного ополчения".

Дивизия - 11 тысяч добровольцев, которые не подлежали призыву. Брали всех: и детей репрессированных, и священников. Фронтовые будни внесли коррективы в юношеское представление о войне, в окопах все оказалось прозаичнее и страшнее. Но дивизии стояли насмерть. Малышева просилась в медсестры, но взяли в дивизионную разведку. 18 раз ходила за линию фронта. Закончила войну лейтенантом в армейской разведке. "Знаете, я ведь до сих пор себя спрашиваю: ну как такое было возможно? - рассуждала монахиня. - Столько было до войны репрессированных, сколько разрушено церквей! Я лично знала двоих ребят, у которых отцов расстреляли. Но никто не таил злобы. И эти люди поднялись над своими обидами, все бросили и пошли защищать Родину".

В десантные и лыжные бригады, а также в спецподразделения истребителей танков отбирали добровольцев - по комсомольским путевкам. Предпочтение отдавали спортсменам. Фото: Александр Устинов

Сотрудники Центрального музея Великой Отечественной войны показали мне документ. Выдан Сталинским райвоенкоматом Москвы: военнообязанный Юдовский В.М. 6 июля 1941 года зачислен в народное ополчение. Это не повестка и не справка - просто лист бумаги с угловым штампом и круглой печатью. Примерно такое же положение с документами было и у партизан. Справка: выдана товарищу Троян Надежде Васильевне в том, что она находилась в партизанском отряде "Буря" в должности бойца. Штабам партизанских движений, скорее всего, приходилось импровизировать - даже у кадровой армии не все гладко было с официальными документами у красноармейцев. Приказ НКО СССР N 330 от 7 октября 1941 года "О введении красноармейской книжки в войсковых частях и учреждениях в тылу и на фронте" приходилось выполнять в тяжелейших условиях, когда армия отступала и бойцам не хватало очень многого, включая документов и смертных жетонов. Что уж говорить о справках для партизан и ополченцев.

Потери Красной Армии, Военно-морского флота, пограничных и внутренних войск в ходе войны составили 11,4 млн человек - с учетом попавших в плен и пропавших без вести. Сколько человек полегло в партизанских отрядах, точно сказать никто не может.

Кстати

После окончания войны армия насчитывала 11 млн человек, что было избыточно для мирного времени. В июле 1945 года из армии были уволены все солдаты и сержанты старше 45 лет и офицеры старше 50 лет. С сентября 1945 года началось увольнение в запас солдат и сержантов старше 30 лет, а также солдат, сержантов, офицеров, имеющих ценные для восстановления народного хозяйства специальности (строители, шахтеры, металлурги, станочники и т.п.), вне зависимости от возраста.
С 1946 по 1948 год призыва в армию не производилось. Молодежь направляли на восстановительные работы на шахтах, предприятиях тяжелого машиностроения, стройках. В военные училища для подготовки офицеров принимались люди в возрасте 17-23 лет, имеющие среднее образование.
К началу 1948 года численность армии снизилась до 2,8 млн человек.
После Великой Отечественной новый закон о всеобщей воинской обязанности был принят в 1949 году. Призыву подлежали молодые люди в возрасте 18 лет: в сухопутные войска и в авиацию на 3 года, во флот - на 4.

С 23 июня 1941 года в армию призывали военнообязанных от 1905 по 1918 год рождения включительно.

Из архива

В десантные и лыжные бригады, а также в спецподразделения истребителей танков отбирали добровольцев - по комсомольским путевкам. Предпочтение отдавали спортсменам. Фото: Александр Устинов

Кстати

После окончания войны армия насчитывала 11 млн человек, что было избыточно для мирного времени. В июле 1945 года из армии были уволены все солдаты и сержанты старше 45 лет и офицеры старше 50 лет. С сентября 1945 года началось увольнение в запас солдат и сержантов старше 30 лет, а также солдат, сержантов, офицеров, имеющих ценные для восстановления народного хозяйства специальности (строители, шахтеры, металлурги, станочники и т.п.), вне зависимости от возраста.
С 1946 по 1948 год призыва в армию не производилось. Молодежь направляли на восстановительные работы на шахтах, предприятиях тяжелого машиностроения, стройках. В военные училища для подготовки офицеров принимались люди в возрасте 17-23 лет, имеющие среднее образование.
К началу 1948 года численность армии снизилась до 2,8 млн человек.
После Великой Отечественной новый закон о всеобщей воинской обязанности был принят в 1949 году. Призыву подлежали молодые люди в возрасте 18 лет: в сухопутные войска и в авиацию на 3 года, во флот - на 4.

Тема " Больших Учебных Сборов" 1941 года хорошо иллюстрирует тезис "Полуправда хуже лжи" .

Информация о проведении весной-летом 1941-го года в Советском Союзе учебных сборов военнообязанных запаса упоминалась на страницах мемуаров и исследовательских работ советского периода - однако практически всегда в разрезе "в связи с нарастанием угрозы фашистской агрессии советское военное и политическое руководство предпринимало меры по повышению боеготовности войск" :

"Наряду с выдвижением войск из внутренних округов в приграничные в мае - июне 1941 года проводятся и другие мероприятия, направленные на повышение боеготовности Советских Вооруженных Сил... Согласно мобилизационному плану, утвержденному в феврале 1941 года, в конце мая - начале июня проводится призыв 793,5 тыс. военнообязанных запаса, что позволило укомплектовать до полного штата военного времени 21 дивизию приграничных округов, а также значительно пополнить другие соединения, части артиллерии, войск ПВО и укрепленных районов" - Захаров "Генеральный штаб в предвоенные годы" - М.:Воениздат, 1989 .

"В связи с возраставшей угрозой агрессии со стороны фашистской Германии Наркомат обороны и Генеральный штаб не только вносили коррективы в разработанные оперативный и мобилизационный планы для отражения неизбежного нападения на нашу страну, но по указаниям ЦК партии и правительства проводили в жизнь целый ряд очень важных мероприятий из этих планов, направленных на усиление обороноспособности наших западных границ... В мае - начале июня 1941 года на учебные сборы было призвано из запаса около 800 тыс. человек, и все они были направлены на пополнение войск приграничных западных военных округов и их укрепленных районов. Центральный Комитет партии и Советское правительство проводили ряд и других серьезнейших мероприятий в целях дальнейшего повышения боевой готовности и боеспособности вооруженных сил..." - Василевский "Дело всей жизни" - М.:Политиздат, 1978 .

"В связи с обострением обстановки ЦК Коммунистической партии и Советское правительство с конца апреля 1941 г. в срочном порядке принимают меры к повышению боевой готовности Красной Армии. В мае - июне Наркомат обороны в соответствии с планом мобилизации, утвержденным Совнаркомом еще в феврале 1941 г., осуществил ряд мобилизационных мероприятий... С конца мая начался призыв 793 тыс. советских граждан из запаса для прохождения учебных сборов" - "Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945: Краткая история" - М.:Воениздат, 1984 .

"В связи с обострением общей обстановки Коммунистическая партия и Советское правительство с конца апреля 1941 г. в срочном порядке приняли меры к повышению боевой готовности Советской Армии и Военно-Морского Флота. Скрытно от противника были проведены крупные мобилизационные мероприятия. В мае-начале июня было призвано из запаса около 800 тыс. военнообязанных. Это позволило повысить укомплектованность личным составом почти 100 стрелковых дивизий, ряда укрепрайонов, частей ВВС и других войск" - "История второй мировой войны 1939–1945 гг. Том 3. Начало войны. Подготовка агрессии против СССР" - М.:Воениздат, 1974, с.439-440 .

Перечисленные цитаты отчетливо увязывают сборы военнообязанных с реакцией на "нарастание угрозы фашистской агрессии" , с одной стороны, и с мобилизационными мероприятиями - с другой. На этом единообразном фоне диссонансом выглядит упоминание учебных сборов в мемуарах Жукова: "В середине марта 1941 года С. К. Тимошенко и я просили разрешения И. В. Сталина призвать приписной состав запаса для стрелковых дивизий, чтобы иметь возможность переподготовить его в духе современных требований. Сначала наша просьба была отклонена. Нам было сказано, что призыв приписного состава запаса в таких размерах может дать повод немцам спровоцировать войну. Однако в конце марта было решено призвать пятьсот тысяч солдат и сержантов и направить их в приграничные военные округа для доукомплектования, с тем чтобы довести численность стрелковых дивизий хотя бы до 8 тысяч человек. Чтобы не возвращаться к этому вопросу, скажу, что несколькими днями позже было разрешено призвать еще 300 тысяч приписного состава для укомплектования специалистами укрепрайонов и других родов и видов вооруженных сил, артиллерии резерва Главного командования, инженерных войск, войск связи, противовоздушной обороны и службы тыла военно-воздушных сил. Итак, накануне войны Красная Армия получила дополнительно около 800 тысяч человек. Сборы планировалось провести в мае-октябре 1941 года" - Жуков "Воспоминания и размышления. В 2 т" - М.:Олма-Пресс, 2002 .

Венцом развития линии ответных мер на нарастание угрозы фашистской агрессии стало освещение вопроса учебных сборов 1941-го года в сборнике "1941 год - уроки и выводы": "В середине мая заместитель начальника оперативного управления генерал-майор А. М. Василевский совместно с заместителем начальника Генерального штаба генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным разработали записку, в которой указывалось, что германские войска могут упредить советские в стратегическом развертывании, и, чтобы не дать таких преимуществ противнику, предлагалось провести скрытную мобилизацию под видом «больших учебных сборов», получить из народного хозяйства недостающее по штату количество лошадей и автотранспорта и продвинуть войска к границе... В апреле - мае 1941 г. Наркомат обороны и Генеральный штаб приняли решение по представленной записке и начали проводить с согласия правительства скрытное отмобилизование военнообязанных запаса под прикрытием «больших учебных сборов». Ставилась задача усилить войсковые части и соединения в 14 военных округах. Всего на «учебные сборы» до объявления войны было призвано свыше 802 тыс. человек, что составляло 24% приписного личного состава по мобплану МП-41. Эти мероприятия позволили усилить половину всех стрелковых дивизий (99 из 198), предназначенных в основном для действий на Западе. При этом состав стрелковых дивизий приграничных округов при штатной численности 14483 человека был доведен: 21 дивизии - до 14 тыс. человек, 72 дивизий - до 12 тыс. человек и 6 стрелковых дивизий - до 11 тыс. человек. Одновременно пополнились части и соединения других родов войск и видов Вооруженных Сил..." - "1941 год - уроки и выводы" - М.:Воениздат, 1992 .

Волна ревизионизма, захлестнувшая историю Великой Отечественной войны в лихие девяностые ™ , придала вопросу учебных сборов 1941-го года новое звучание: теперь перечисленные цитаты использовались для доказательства тайной мобилизации Красной Армии на предмет нанесения по Германии внезапного неспровоцированного удара. Мышеловка, взведенная еще в шестидесятые, с похоронным звоном захлопнулась: .

Однако следует признать, что и "традиционалисты", и ревизионисты дискутируют без привлечения документов об учебных сборах 1941-го; ознакомление же с ними рисует совершенно иную картину.

Впервые повод задуматься о состоятельности версии об учебных сборах 1941-го года как "мобилизационном мероприятии" дала публикация выписки из протокола решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 8-го марта 1941 г. :
"

О проведении учебных сборов военнообязанных запаса в 1941 году
и привлечении на сборы из народного хозяйства лошадей и автотранспорта.

Утвердить следующий проект постановления СНК СССР: "Совет Народных Комиссаров Союза ССР постановляет:
1. Разрешить НКО призвать на учебные сборы в 1941 году военнообязанных запаса в количестве 975.870 человек, из них:
сроком на 90 дней – 192.869 человек
на 60 дней – 25.000 человек
на 45 дней – 754.896 человек
на 30 дней – 3.105 человек
2. Разрешить НКО привлечь на учебные сборы из народного хозяйства сроком на 45 дней 57.500 лошадей и 1.680 автомашин, с распределением по республикам, краям и областям согласно приложению.
3. Сборы провести:
а) в резервных стрелковых дивизиях тремя очередями:
первая очередь – с 15 мая по 1 июля
вторая очередь – с 10 июля по 25 августа
третья очередь – с 5 сентября по 20 октября;
б) в стрелковых дивизиях шеститысячного состава в период – с 15 мая по 1 июля;
в) в стрелковых дивизиях трехтысячного состава в период – с 15 августа по 1 октября;
г) прочие сборы проводить очередями на протяжении всего 1941 года.
4. Освободить от учебных сборов в 1941 году рабочих и инженернотехнических работников:
Наркоматов авиационной, судостроительной, химической промышленности, боеприпасов, вооружения и путей сообщения;
Харьковских заводов №№ 183 и 75, Ленинградского № 174, Московского № 37, Харьковского и Сталинградского тракторных заводов, подшипниковых заводов ГП31 и ГП32;
фюзеляжного цеха Харьковского завода "Серп и Молот" Наркомсредмаша;
Кировского завода Наркомтяжмаша;
НИИ-20, спеццеха малых серий завода "Электросигнал", заводов №№ 197 и 203 Наркомэлектропрома;
Кольчугинского завода им. Орджоникидзе, ленинградских заводов "Красный Выборжец" и им. Ворошилова Наркомцветмета, а также всех трактористов, комбайнеров на период весенней посевной и уборочной кампаний.
5. Обеспечение продовольствием призываемых на учебные сборы военнообязанных произвести из фондов НКО в пределах, отпускаемых на сборы 1941 года, 145.000 годовых продовольственных пайков.
6. Отнести расходы, связанные с довольствием людей и лошадей, привлекаемых на сборы, за счет сметы НКО по содержанию Красной Армии на 1941 год"" - "1941 год" - М.:МФ «Демократия», 1998 . Если сопоставить решение Политбюро с выводом, озвученным 20-го марта 1941 г. начальником Разведуправления Генштаба Красной Армии Ф.И.Голиковым в докладе в НКО, СНК и ЦК ВКП(б) ("... наиболее возможным сроком начала действий против СССР являться будет момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весною этого года войны против СССР необходимо расценивать, как дезинформацию, исходящую от английской и даже, быть может, германской разведки" ), то версия о "мобилизационном" характере учебных сборов 1941-го обретает зримые черты благородного безумия: советское руководство решает проводить мобилизационные мероприятия как ответ на сведения, воспринимаемые как "дезинформация, исходящая от английской и даже, быть может, германской разведки" !

Директивы о проведении учебных сборов, разосланные Генштабом РККА в военные округа в конце марта - начале апреля 1941-го года, выложенные в , позволяют дать однозначный отрицательный ответ на вопрос о том, являлись ли указанные сборы "мобилизационными мероприятиями" или даже "скрытой мобилизацией под прикрытием "больших учебных сборов"" "1941 год - уроки и выводы" . Для этого вполне достаточно ознакомиться с монотонно повторяющимися в директивах указаниями:

- "Военному совету округа/фронта, учитывая интересы народного хозяйства и местные условия, разрешается, не превышая общего количества людей, привлекаемых на сборы, внести свои изменения в указанные сроки проведения сборов и в количество людей, привлекаемых по каждому соединению и отдельной части" .

- "При организации учебных сборов потребовать от командиров частей заблаговременно ставить в известность руководителей промышленных предприятий, колхозных и совхозных хозяйств о предстоящем привлечении на учебные сборы военнообязанных от указанных предприятий и хозяйств" .

Угу, "мобилизация такая, мобилизация" , сроки проведения которой, количество и состав "мобилизуемых" отданы на откуп командованию округов в зависимости от сенокоса и опороса. "Тайная такая, тайная мобилизация" , о которой заблаговременно уведомляется руководство предприятий, колхозов и совхозов.

Сводная таблица распределения призываемых на сборы по округам и категориям -

	АрхВО	ДВФ	ЗабВО	ЗакВО	ЗОВО	КОВО	ЛВО	МВО	ОдВО	ОрВО	ПриВО	САВО	СибВО	СКВО	УрВО	ХВО	Итого
Приписной состав стрелковых дивизий	5000	0	0	0	10000	38000	17000	45000	10000	30000	15000	5000	10000	25000	20000	35000	265000
Измененный план - до увеличения	5000	0	0	5200	22000	61550	17000	53000	22000	38000	40000	5000	36000	46000	28000	51550	430300
Измененный план - после увеличения	6000	0	0	5200	24000	65550	20000	60000	24000	42000	42000	5000	36000	48000	30000	58550	466300

Эти сведения вновь неплохо коррелируют с мемуарами Жукова, упоминавшего о разрешении "призвать еще 300 тысяч приписного состава" .

Возвращаясь к озвученному в начале постинга тезису о полуправде, которая хуже лжи : как несложно убедиться, учебные сборы 1941-го не имели ни малейшего отношения к мобилизационным мероприятиям, их проведение выглядит следствием, скорее, изменения схемы развертывания Красной Армии, нежели каких-то внешнеполитических событий... но мемуаристы (в большинстве своем) и исследователи (в особенности из военного ведомства) не устояли перед искусом представить советское военное и политическое руководство куда как более прозорливыми и предусмотрительными, нежели те - увы! - на самом деле были. Соответственно, сейчас ревизионисты всех мастей радостно размахивают цитатами мемуаров и исследований: в СССР проводилась скрытая мобилизация! А коль скоро советская разведка не смогла вскрыть немецкие приготовления к войне, значит... да-да, и из-за текста высовываются длинные ослиные уши Владимир Богданыча с его "мобилизация - это война, и другого понимания ее мы не мыслим" и последующим плавным переходом к "войне, которой не было" .
Пятиминутка ненависти окончена.
Dixi

2. Комплектование Вооружённых сил СССР. Ресурсы личного состава. Мобилизация после начала войны

Рассмотрим особенности комплектования армии и флота в СССР в 1939–1941 гг. Благодаря введению в действие Закона СССР «О всеобщей воинской обязанности» от 1 сентября 1939 г. («Ведомости Верховного Совета СССР», № 32 (55), 23.09.39), а также ряду других специальных мер (скрытая мобилизация под видом Больших учебных сборов в мае-июне 1941 г., внеочередной весенний призыв в 1941 г. лиц, родившихся в 1-м полугодии 1922 г. и другие), фактическая численность Вооружённых сил СССР увеличилась с 1 596 400 чел. по состоянию на 1 января 1938 г. («Стратегический очерк Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.», М.: Воениздат, 1961, с. 116) до 5 082 305 чел. к 22 июня 1941 г. (см. таблицу 27, п. 1 источников сведений).

Для доведения Вооружённых сил СССР (далее ВС СССР) до численности штатов военного времени после начала войны требовалось дополнительно призвать 4,887 млн человек по состоянию штатного состава РККА на 1 января 1941 года («1941 г. – уроки и выводы», коллектив авторов, М.: Воениздат, 1992, с. 109). Общие ресурсы военнообязанных запаса по состоянию на эту дату оценивались следующим образом (ЦАМО РФ, ф. 14-А, оп. 113, д. 1, л. 189):

1. Военнообязанных запаса рядового и младшего начальствующего составов 1 и 2 категорий всех трёх разрядов с 1890 по 1921 г.р. включительно (32 возраста) – 20 024 тысячи чел.

2. Среднего и старшего начальствующего состава запаса – 893 тысячи чел.

3. Забронированных за народным хозяйством – 2781 тысяча чел.

4. Всего ресурс военнообязанных запаса составлял 23 698 тысяч чел.

5. Состояло в рядах ВС СССР лиц 1919–1921 г.р. – 3 679 200 чел.

6. Состояло в рядах ВС СССР начсостава кадра – 554 200 чел.

Следует чётко понимать, что в число 23,698 млн чел. не входит ни численность кадровой армии к 1 января 1941 г., ни ресурс допризывной молодёжи 1922 года рождения, призванной за несколько недель до начала войны, ни ресурс последующих молодых возрастов 1922–1927 г.р., ни ресурс официально непризывных 1886–1889 г.р., также частично призванных за весь период войны. Каждый возраст дополнительно давал значительное приращение общего призывного ресурса, указанного в п. 4 выше, составляющее в сумме около 19 млн человек и в приведённых цифрах отсутствующее!

И самое интересное в этой ситуации то, что ни один исторический источник, даже априори уважаемый, до сих пор не даёт детальной расшифровки положения на 22 июня 1941 г. с ресурсами личного состава, хотя бы в таком примитивном виде:

а) это у нас кадровая армия на начало войны – 5 082 305 человек;

в) это у нас величина весеннего (1941 г.) призыва мальчишек 1922 г.р. (1-е полугодие) – Y;

г) а это у нас призывной ресурс мальчишек 1922 (2-е полугодие) – 1927 гг. рождения за весь период войны – Z.

Чему равняются эти иксы, игреки и зеты? В опубликованных источниках этих сведений мы нигде не найдём. Штатный состав армии в результате проведённых оргмероприятий к 22 июня 1941 г. был увеличен, следовательно, увеличена потребность в личном составе по штату военного времени. Опубликованные выше цифры ресурсов на 1 января 1941 года после проведения двух последующих приписок были в значительной мере уточнены, но до всеобщего сведения до сих пор так и не доведены. В исторических источниках имеются либо общие слова и никакой конкретики, либо в лучшем случае общие цифры без детализации. Указанные выше сведения на 1 января 1941 года об общих ресурсах военнообязанных были опубликованы в книге «Стратегический очерк Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.» (с. 113), вышедшей в Воениздате в 1961 г. и имевшей до 29 мая 1964 г. гриф «Сов. секретно», затем до 27 мая 1993 г. гриф «Секретно». Тираж уважаемой книги ограничен, каждый экземпляр номерной. В книге на с. 113 дана лишь численность начсостава кадра армии на 01.06.41 в 568 300 чел. Сводные сведения по «людскому» вопросу в ЦАМО РФ вновь только что засекретили. Разве это нормально для понимания специфики ситуации спустя 70 лет после происхождения событий?

В армии, на флоте, в пограничных и внутренних войсках НКВД к 22 июня 1941 г. находились следующие категории военнослужащих рядового и младшего начальствующего составов, проходящих действительную срочную военную службу (ЦАМО РФ, ф. 131, оп. 12951, д. 10, лл. 227–228):

– рядовой состав сухопутных войск НКО и внутренних войск НКВД из новобранцев 1918 (второе полугодие), 1919, 1920, 1921, 1922 (1-е полугодие) г.р., призванных с осени 1939 по весну 1941 г., – со сроком службы 2 года;

– младший начсостав сухопутных войск НКО и внутренних войск НКВД (сержанты и старшины), призванный с осени 1938 по осень 1940 г. (с 1917 по 1921 г.р.), – со сроком службы 3 года;

– рядовой и младший начсостав состав частей ВВС НКО и НКВМФ, береговой обороны НКВМФ и погранвойск НКВД, призванный с осени 1937 по весну 1941 г. (с 1916 по 1922 г.р.), – со сроком службы 4 года;

– рядовой и младший начсостав частей и кораблей ВМФ, призванный с осени 1936 по весну 1941 г. (с 1915 по 1922 г.р.), – со сроком службы 5 лет.

Не будь у нас такого количества (более 4 млн человек) обученного состава молодых возрастов к началу войны в составе ВС СССР и кто знает – как развернулись бы её события? Выдержали бы, выстояли бы?

Ниже будут описаны особенности наиболее неясных для общественности процессов призыва личного состава в РККА и РКВМФ, происходивших в период лета – начала осени 1941 г.

а) скрытая мобилизация, «…когда в интересах обороны страны требуется провести мобилизацию без доведения об этом до всеобщего сведения и без разглашения действительной цели проводимых мероприятий»;

б) открытая мобилизация, «…когда решение о мобилизации доводится до всеобщего сведения граждан Советского Союза и отмобилизование войск производится открыто» («Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР», том 13 (2–1), М.: ТЕРРА, 1994, с. 149).

Процесс открытой мобилизации в СССР имел следующие особенности. Её первым днём являлось 23 июня 1941 г. Она проходила в течение 7 суток. Для ясности впредь будем называть её первой волной мобилизации. В этот период, согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 г., призывались обученные воины 1905–1918 г.р. запаса 1-й категории 1-й очереди, прошедшие действительную военную службу. Они, как правило, были направлены в находящиеся в том же военном округе воинские части (в т. ч. в части НКВД) для развёртывания их за счёт мобилизации до штата военного времени, или в развёртываемые воинские части в другой военный округ, или в пункты, где с объявлением мобилизации начинали формироваться новые части согласно мобплану МП-41. В итоге к 1 июля 1941 года было призвано более 5,35 млн военнообязанных, из них свыше 505 тысяч офицеров запаса из ресурса в 893 тысячи человек («Стратегический очерк Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.», М.: Воениздат, 1961, с. 188, «1941 год – уроки и выводы», коллектив авторов, М.: Воениздат, 1992, с. 114).

Ни один военнообязанный запаса не был призван, как говорится, «просто так». Если соединение убыло на Запад до 22 июня, то тогда эти воины, приписанные в него весной 1941 г. и призванные с началом открытой мобилизации, отправлялись эшелонами вслед за ним в заранее определённые пункты, которые были обозначены в довоенном плане оперативных перевозок. Этот план, равно как и мобплан МП-41, был составной частью общего стратегического оперативного плана СССР, окончательно разработанного в марте-мае 1941 г. высшим политическим и военным руководством нашей страны . Другая часть мобилизованного личного состава направлялась во вновь созданные с началом войны в военных округах на фондах убывших на Запад дивизий запасные стрелковые бригады, предназначенные для комплектования пополнения в части и соединения, существовавшие к 22 июня 1941 г. Третья часть была определена для формирования новых войсковых частей, предназначенных к созданию в первый месяц войны. Четвёртая часть была направлена межокружными перевозками на развёртывание войсковых частей в другие военные округа.

У каждого воина, направленного в развёртываемую до штата военного времени или вновь формировавшуюся войсковую часть, в мобилизационном предписании был проставлен уникальный для каждого военного округа и части номер команды согласно схеме развёртывания. Схема развёртывания является главным документом любой армии на случай мобилизации. Лишних людей, не имевших на руках мобилизационных предписаний, призвано не было. «Лишними» являлись добровольцы, осадившие военкоматы после объявления мобилизации. При всей благородности их действий нужно отметить, что они, по сути, мешали военкоматам производить плановый призыв. В ЦАМО РФ находится немало рапортов военных комиссаров с сообщениями о добровольцах и запросами – что с ними делать? С другой стороны, следует сказать, что такой добровольный порыв десятков тысяч людей вступить в армию всегда является признаком здорового общества, когда отдельно взятый его член в случае опасности старается защитить свою страну!

В кратко описанной картине первой волны мобилизации июня 1941 г., привлекшей в армию и на флот в дополнение к 5,08 млн человек ВС СССР всего за 7 суток свыше 5,35 млн человек (в т. ч. в части НКВД), практически не было импровизаций. Весь этот процесс был жёстко распланирован за период с августа 1940-го по начало июня 1941 г. С чьей-то подачи считается, что мобилизация всё же была сорвана в нескольких самых западных регионах Белоруссии и Украины. Должен сказать, что на самом деле она в освобождённых в 1939 г. регионах не планировалась, ни один человек в них не подлежал приписке и не был приписан ни к одной воинской части (ЦАМО РФ, ф. 8-А, оп. 2729, д. 28, лл. 17–30). Высшее руководство СССР им не доверяло. Новобранцев, кого успели оттуда призвать перед войной, в массовом порядке отправили во второстепенные части на восток во внутренние военные округа и в Среднюю Азию (ЦАМО РФ, ф. 131, оп. 12951, д. 2, л. 26). Лиц остальных призывных возрастов, если их не успели в июле 1941 г. отвести на восток после выхода специальной Директивы ГШКА, призвали только в 1944–45 гг. после освобождения территории. Во всех других регионах СССР явка военнообязанных запаса на призывные пункты после объявления мобилизации составила 99 % и выше! Даже в Белоруссии и в Украине, попавших в зону боевых действий, а в Закавказском военном округе – 99,5 % (ЦАМО РФ, ф. 209, оп. 1091, д. 4, л. 219)! Из малого числа неявившихся более половины имели так называемые уважительные причины, явных уклонистов были единицы.

В связи с огромными потерями на фронте в соединениях и людях Государственный Комитет Обороны СССР (далее ГКО) был вынужден подготовить Постановление ГКО № 48 от 8 июля 1941 г. «О формировании дополнительных стрелковых дивизий» (РГАСПИ, ф. 644, оп. 1, д. 1, лл. 154–155). С 12–14 июля началась вторая волна мобилизации. Она не была запланирована в мобплане МП-41 ни так скоро, ни в столь большом объёме. Она вообще в нём не была запланирована , поскольку предусмотреть такое катастрофическое развитие событий не мог никто. Именно поэтому в названии Постановления упомянуто слово «дополнительных», что следует читать как «дополнительных к мобплану МП-41 стрелковых дивизий». К такому шагу вынудил общий, неблагоприятный для нас, ход войны. Никто не мог предполагать о том, что командование Западного Особого военного округа за 4 суток так и не доведёт до войск Директиву Главного Военного Совета РККА от 18 июня 1941 г. о приведении их в состояние полной боевой готовности («Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне», сборник документов, М.: Издательство «Русь», 2000, т. 2, кн. 1, с. 389), и на головы спящих в казармах бойцов обрушится ливень бомб и снарядов в первые же минуты нападения. Никто не мог предполагать о том, что Западный и Северо-Западный фронты затрещат по швам после немецкого нападения всего за 6 суток, а запланированное предельное отступление наших войск от границы на линию приграничных укреплённых районов превратится в их безудержное бегство в глубокий тыл, усугубляемое паникой военных, гражданских и партийных органов и диверсиями противника (ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 2513, д. 72, л. 64). Никто не мог предполагать того, что немцы вложатся в сокрушающий первый удар уже отмобилизованной силой именно против Западного фронта. А если кто и предполагал, то его голос утонул в череде противоречащих ему. Никто не мог предполагать и то, что противник не позволит иметь нам мобилизационный период в 15–25 суток для развёртывания войск до штатов военного времени. Всё это коренным образом меняло и даже полностью аннулировало предвоенные планы и заставляло на ходу изобретать новые решения. Фактически введением распорядительного порядка формирования новых соединений и частей мобилизационный план МП-41 был если не отменён, то в весьма значительной мере скорректирован.

После принятия Постановления ГКО № 48 и подписания Директив Генерального штаба РККА в штабы военных округов поступили наряды на призыв нескольких миллионов человек военнообязанных запаса из остатков призывных возрастов, ранее поднятых по мобилизации или уже служивших в кадровой армии (1905–1921 г.р.). После распределения нарядов по областным и республиканским военкоматам с 12–14 июля 1941 г. вновь закипела работа по оповещению, призыву, комплектованию и отправке команд мобилизованных в пункты формирования новых соединений, а также в запасные бригады, которые часть своего личного состава также отправили в формируемые соединения. Всего в июле началось формирование внеплановых дополнительных 59 стрелковых и 30 кавалерийских дивизий НКО вместо запланированных Постановлением ГКО № 48 56 стрелковых и 10 кавалерийских. Из этого числа 3 стрелковые дивизии были созданы из тех военнообязанных запаса, кто был призван в Московском военном округе 23–24 июня и назначен для развёртывания до штата военного времени соединений и частей Прибалтийского Особого военного округа, в т. ч. шести прибалтийских дивизий (179–184 сд), к концу июня уже разбежавшихся. Другие же соединения отходили на восток, не подавая донесений о своём положении и состоянии. Развёртывать было некого. Поэтому эшелоны с русским личным составом с 27 июня были в пути остановлены, развёрнуты назад и направлены в новые пункты для формирования внеплановых соединений НКО (242, 245, 248-я сд) практически обратно в Московский военный округ в гг. Ржев, Вышний Волочек, Вязьма (ЦАМО РФ, ф. 56, оп. 12236, д. 7, л. 1). Та же картина произошла и с возвратом с 30 июня десятков тысяч военнообязанных запаса Орловского и Приволжского округов, эшелоны с которыми развернули из района Гомеля и вернули в Курск, Елец, Липецк, Воронеж, Тамбов (там же, л. 9). Они также были обращены на формирование внеплановых соединений с 8 июля 1941 г.

С 2 июля отменялась переброска эшелонов с призванным приписным составом из внутренних военных округов вслед убывшим на Запад до 22 июня и втянувшимся в бои стрелковым и танковым дивизиям («1941 год – уроки и выводы», коллектив авторов, М.: Воениздат, 1992, с. 114). Их во время боёв пополняли уже из местных ресурсов или успевшего прибыть приписного состава других соединений. А их приписной личный состав был направлен другим адресатам, в т. ч. в формируемые по отдельному решению руководства с 26–29 июня 1941 г. 15 стрелковых дивизий НКВД. Их комплектовали с привлечением около 5–7 % от штата рядового и до 20 % командного состава из кадровых частей войск НКВД (ЦАМО РФ, ф. 221, оп. 1364, д. 19, л. 36). Остальной личный состав для дивизий НКВД был призван из запаса в первой и второй волнах мобилизации, формировавших соединения НКО. В связи с этим называть их в чистом виде дивизиями НКВД некорректно, но придётся оставить именно эти названия, коль сложилось исторически, что формирователем их был Наркомат внутренних дел.

Также значительная часть личного состава из запасных бригад, начиная с 10 июля 1941 г., убыла на фронт в составе маршевых батальонов штатной численностью 1000 бойцов каждый. Всего за период с 10 июля по 6 сентября 1941 г. было отправлено в адрес фронтов 752 маршевых батальона (ЦАМО РФ, ф. 56, оп. 12236, д. 7, лл. 49, 52, 61, 63, 65, 69, 123; д. 48, лл. 83–92; оп. 12234, д. 19, лл. 59–195). В августе убытие маршбатов из запасных бригад началось с 16-го числа, после подписания Постановления ГКО № 459 от 11 августа о формировании новых 85 стрелковых и 25 кавалерийских дивизий и начала третьей волны мобилизации с 18–22 августа 1941 года. Всего к 6 сентября 1941 г. на фронт в составе 752 маршевых стрелковых и пулемётных батальонов ушло 740 тысяч обученных воинов – и это помимо тех, кто в количестве более миллиона человек был направлен на развёртывание новых 110 дивизий. Впоследствии с 10 сентября пополнение из запасных частей стали отправлять только номерными маршевыми ротами – стрелков по 254 человека и специалистов по 140 человек (Приказ НКО № 0339 от 05.09.41 – «Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР», том 13 (2–2), М.: ТЕРРА, 1997, с. 83). Эта практика сохранилась в течение всей войны.

В третьей волне мобилизации были призваны остатки возрастов 1905–1921 г.р. обеих категорий, включая необученных, а также впервые поднят весь ресурс военнообязанных 2-го разряда запаса 1904–1895 г.р. общим количеством в 6,8 млн чел. («1941 год – уроки и выводы», коллектив авторов, М.: Воениздат, 1992, с. 109). Больше половины из них нужно было вновь обучать в запасных частях премудростям военного дела. Всего с начала войны к 1 октября 1941 г. в ряды РККА были призваны мобресурсы военнообязанных запаса 24 возрастов от 1895 до 1918 гг. рождения включительно, а кое-где, например, из областей, оккупированных противником, и до 1890 года рождения. За период октябрь-декабрь 1941 г. в массовом порядке в армию были призваны лица 1890–1894 гг. рождения, в частности, около 300 000 чел. на формирование 10 сапёрных армий (РГАСПИ, ф. 644, оп. 1, д. 12, лл. 118–119). Всего за 1941 г. было мобилизовано дополнительно к численности кадровой армии свыше 14 млн чел. Из них маршевым пополнением Центра было отправлено на фронт свыше 2,246 млн чел. (ЦАМО РФ, ф. 56, оп. 12236, д. 359, л. 224). Остальные были дополнительно направлены на формирование огромного количества новых частей или были привлечены в качестве пополнения самими воюющими армиями и фронтами. Общий ресурс находившихся в Вооружённых силах лиц в 1941 г. составил почти 19,1 млн чел. Об этом мы очень подробно расскажем в дальнейшем при рассмотрении ресурсов личного состава и его потерь.

Описание трёх волн открытой мобилизации лета 1941 года не было бы полным без краткого описания процесса скрытой мобилизации, осуществлённой в конце мая – 10 июня 1941 г. под видом «Больших учебных сборов». Персональными повестками, без публичных объявлений и торжественных проводов, для скрытного увеличения численности войсковых частей до размеров, близких к штатам военного времени, в армию призвали 755 859 чел. 1-й категории военнообязанных запаса обученного рядового и младшего начсоставов и 46 279 человек начальствующего и политического составов (М.В. Захаров «Накануне великих испытаний», М.: Воениздат, 1968, с. 249). Это составило 24 % приписного личного состава по мобплану МП-41 («1941 год – уроки и выводы», коллектив авторов, М.: Воениздат, 1992, с. 82). Дополнительно около 56 000 чел. было направлено в инженерные части с передислокацией их на военное строительство вблизи западных границ.

Почти все кадровые стрелковые, артиллерийские, танковые части, исключая некоторые приграничные, находились в летних полевых лагерях. Туда и были направлены в конце мая – июне 1941 г. мобилизованные, приписанные к ним. Де-юре войсковые части оставались в штатах и численности мирного времени, причем в штатах в 2–2,5 раза по численности меньших, чем содержались приграничные соединения, а фактически, после поступления приписного состава, оказались в численности, их превышающей. Например, стрелковые дивизии были доведены почти до 12 000 человек (ЦАМО РФ, ф. 157, оп. 12790, д. 47, лл. 18, 19, 25, 50, 83, 87). Все необходимые запасы вооружения, снаряжения, амуниции по штатам военного времени уже находились на складах неприкосновенного запаса (далее НЗ) в каждой части, а также на передовых и головных складах армий вблизи государственной границы. Их достаточно было распределить согласно табелям и наличию личного состава. До полного штата военного времени не хватало всего по 2500 человек в каждую из 99 таких развёрнутых стрелковых дивизий. Их поступление планировалось, и в большинстве случаев произошло с объявлением открытой мобилизации, которая, как известно, не заставила себя долго ждать.

Трудно даже предположить, как ещё более тяжело развернулись бы события начального периода войны, не пойди наше руководство на такой шаг, как скрытая мобилизация, заранее. Её осуществление маскировалось под проведение «Больших учебных сборов». Соответственно, все указанные выше военнообязанные запаса тихо призывались не по мобилизации, а персональными повестками на сборы, о чём в их военных билетах, приписных картах и карточках учета делалась соответствующая отметка (ЦАМО РФ, ф. 135, оп. 12462, д. 14, л. 17). В огромном количестве военкоматов впоследствии при составлении книг призыва (мобилизации) эти люди остались «за бортом» учёта, поскольку формально мобилизованными не являлись, а их карточки учёта уничтожили…

Прошло 70 лет с начала войны, но ни один официальный труд военного ведомства так и не опубликовал хотя бы так же кратко, как выше, сведения о четырёх волнах мобилизации за первое лето 1941 года. А ведь были ещё две волны осенью 1941 года. Были ещё две в начале 1942 года. Счёт в каждой из них шёл на миллионы человек. Где же конкретика, ведь ничего, кроме общих фраз, в опубликованном мы до сих пор не увидим. До сих пор не рассекречены сведения о наличии к началу войны ресурсов военнообязанных запаса всех привлечённых с 23 июня 1941 г. возрастов 1890–1918 г.р., срочнослужащих и новобранцев 1919–1927 г.р., а также сведений о количестве забронированных на производстве и разбронировании в годы войны. Нет данных и о величине пополнения, отправленного за годы войны запасными частями. Это краеугольные камни всего исторического анализа периода военных лет, недоступные для исследователей. Все 70 лет нас потчуют байками, не открывая реальные цифры. Впрочем, капля камень точит!

Надо сказать, что учёт движения личного состава (поступление и убытие) во многих запасных частях и их подразделениях был надлежащий, с многочисленными упорядоченными списками учёта личного состава и другими документами, находящимися в ЦАМО РФ. Отчётность бригад по инстанции, как правило, подробная. В документах штабов военных округов от них имеются почти все сводные данные с указанием номеров маршевых батальонов и рот, дат их формирования, погрузки и отправки на фронт, а также мест их назначения и получателей. Но сводных цифр даже на уровне военных округов, не говоря уже о всей РККА, никто нигде не увидит. Сводные архивные документы засекречены, а публикаций нет.

Весомым пластом сведений, выпавшим из рассмотрения не только высшего военного руководства, но и органов местного военного управления, являются данные об ушедших воевать, но не вернувшихся жителях той или иной местности. Речь идет о сводных перечнях воинов, учтённых бывшими сельскими советами (сельскими администрациями), ФИО которых можно часто увидеть на памятниках и стелах по месту их жительства на селе. Эти сведения сохранены земляками как в имеющейся документации бывших сельских советов, так и в подробнейших похозяйственных книгах, оформленных по состоянию на 1940 год и находящихся в областных архивах, кстати, в большинстве своём – на секретном хранении! Сопоставление этих списков с данными книг призыва, в зависимости от территории, может привести к неожиданным результатам. Около 5–8 % лиц, кто учтён сельсоветами как призванный по мобилизации и точно погибший (пропавший без вести) и в отношении кого в семьях имеется официальный документ о судьбе либо о ком никаких сведений о судьбе с момента ухода на войну так и не появилось, могут отсутствовать в сохранившихся книгах призыва военкоматов. Например, по халатности исполнителей, заполнявших их с учётных карточек мобилизованных военнообязанных запаса в 1949–1950 гг. Более того, извещение о судьбе солдата из воинской части весьма часто могло миновать военкомат. Это произошло в связи с выходами в 1942 г. Приказов НКО, менявших порядок высылки извещений (Приказы НКО №№ 10 от 14.01.42, 0270 от 12.04.42, 214 от от 14.07.42 – «Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР», том 13 (2–2), М.: ТЕРРА, 1997).

Следует дополнительно пояснить, откуда взялись эти 5–8 %: в период 1993–2008 гг. автором этих строк вместе с коллегами были отправлены в ЦАМО РФ свыше 19 000 запросов о судьбах военнослужащих, на которые были получены ответы с приложением справок архива; из них от 5 до 8 % ответов в зависимости от района Архангельской области, где родился воин, содержали следующие слова: «В картотеках учёта безвозвратных потерь рядового и сержантского состава такой-то НЕ ЗНАЧИТСЯ». То же касалось сведений по офицерам и по иным категориям воинов. Учитывая большой объём выборки, её закономерность с известным допущением по меньшей планке можно вполне использовать и при оценке генеральной совокупности, коей является общее количество участников Великой Отечественной войны. Забегая вперёд, скажем о том, что доля в 5 % от примерно 35 млн «надевавших шинели» лиц составляет 1,75 млн чел . И поисковая практика на местах боёв каждый полевой сезон подтверждает своими именными находками грустную закономерность отсутствия учётных данных десятков опознанных воинов в органах военного управления при наличии сведений в семьях и похозяйственных книгах.

Вслед за получением извещения в семье могло не быть потребности в оформлении и получении пенсии. И воинская часть, успевшая выслать извещение семье, могла не выслать донесение о потерях по инстанции, и тогда воин будет отсутствовать в централизованном учёте персональных потерь. В результате мы имеем факт того, что воин может быть не учтён ни по призыву, ни по судьбе в военкомате и архиве Министерства обороны, но о нём знают и помнят в семье и в сельсовете территории.

Как известно, по знаменитому Федеральному закону № 131-ФЗ от 6 октября 2003 года «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» в 2004 г. было полностью перекроено административное деление России. Появились новые укрупнённые сельские поселения, которые включили в свой состав от 1 до 5–6 территорий бывших сельсоветов. Поменялись границы, неизбежно добавилось много путаницы в отношении прошлого. Документы бывших территорий сельсоветов хорошо если сохранены, хотя бы в районных архивах. А если нет?

Помимо этого множество военкоматов также в 2008–2009 гг. были укрупнены, а вслед и реорганизованы. Теперь военкомат называется отделом областного военкомата в «таком-то» районе и обслуживает территории 2–3 районов. Военных должностей в них не осталось, разве что в областном военкомате две должности – военного комиссара и его заместителя. Наследие упразднённых военкоматов по Великой Отечественной войне новым структурам никаким нормативным документом МО РФ сохранять не предписано. Также не было дано предписаний и по передаче их дел, касающихся военного времени (учёт ресурсов, призыва, извещения о судьбе, учёт демобилизации, переписка по установлению судеб, прочее), в местные архивы или краеведческие музеи. Руководство многих музеев, понимая ценность документов, на свой страх и риск договаривалось с руководством упраздняемых военкоматов о негласной передаче наследия в их распоряжение, стремясь сохранить то, что обязаны «кровь из носу» хранить военные. Всё это имело место всего лишь 3 года назад. Возможно, то, что сохранилось к настоящему времени в бывших военкоматах, будет собрано в новом Федеральном архиве Великой Отечественной войны, который строится сейчас на территории ЦАМО РФ в Подольске. В Украине то же самое было сделано ещё в 2006–2008 гг.

В практике плановых предвоенных призывов и призывов по мобилизации после начала войны, а также службы в рядах ВС СССР есть ещё один нюанс, который имел массу негативных последствий с точки зрения установления солдатских судеб. Его можно даже назвать не нюансом, а пропастью, куда улетучились сведения о миллионах воинов . Судите сами.

В соответствии с «Инструкцией о порядке сдачи паспортов военнообязанными при мобилизации» (Приказ НКО № 0130 от 20.06.40) при плановом довоенном призыве и новобранец, и военнообязанный запаса обязательно сдавали в РВК или в штаб войсковой части свой паспорт (и военный билет – у кого имелся). Этот порядок сохранился и для последующих волн мобилизации в течение всей войны. Взамен изъятого паспорта выдавалась специальная квитанция, в которой указывались фамилия, имя, отчество солдата, военкомат призыва или штаб и номер полка, реквизиты паспорта, ставились число, гербовая печать военкомата (или штаба полка), подпись военного комиссара или командира полка. Поисковиками опознаны уже не один десяток бойцов, не имевших медальонов, но сохранивших именно квитанции о сдаче паспортов. Корешок квитанции оставался в военкомате. Паспорта по описи сдавались в рай– и горотделы милиции, где их данные заносили в книгу (опись) недействующих паспортов, а сами паспорта уничтожали. Описи паспортов хранились затем так же тщательно, как и бланки чистых паспортов. В случае возврата из армии демобилизованный воин по справке, если она сохранилась, или по описи сданных паспортов мог получить новый паспорт и прописку. Военные билеты сдавались в РВК призыва, где их уничтожали в установленном порядке. После демобилизации воин получал новый военный билет.

В мирное время после сдачи паспорта и военного билета военнослужащим срочной службы (кадровый состав) оформляли «Служебную книжку для рядового и младшего начальствующего состава Красной Армии», введённую Приказом НКО СССР № 171 от 20 июня 1940 г. Однако при выходе части на театр военных действий эта книжка должна была сдаваться через командира подразделения в штаб части, а затем в архив местных органов военного управления. Взамен книжки должен был выдаваться медальон с краткими сведениями о военнослужащем. Но капсул и бланков для медальонов в достаточном количестве не всегда имелось даже для кадрового состава. В результате на фронт прибывало сформированное до войны соединение, подчас не имеющее как полного комплекта медальонов для всего личного состава, так и любых иных документов, могущих исчерпывающе удостоверить личность воина.

Что же выдавалось военнообязанному запаса, призванному по скрытой (до начала войны) и открытой (после её начала) мобилизации, взамен паспорта и военного билета по прибытии в воинскую часть? НИЧЕГО, кроме квитанции о сдаче паспорта и эбонитовой капсулы табельного медальона и двойного бланка к нему, если они имелись в распоряжении интендантской службы.

Заполнение бланка медальона сведениями о бойце должно было производиться взводными командирами, однако чаще всего эти обязанности выполняли сами солдаты своими неумелыми, трудноразличимыми почерками, кому как придётся и чем придётся – химическим ли, обычным ли карандашом или чернильной ручкой. Хороший командир при отсутствии эбонитовых капсул и бланков заставлял своих подчиненных заполнять биографическими данными любой подручный чистый клочок бумаги и вместо капсулы использовать патронную гильзу. В ход шли гильзы от пистолета системы «наган» или винтовки Мосина со вставленной наоборот пулей, а то и немецкие гильзы, дабы отличались от стандартных имевшихся патронов солдата и могли быть легко найдены похоронщиками. Многим же командирам всё это было «по барабану»…

Медальон фактически до весны-лета 1942 года являлся единственным предметом, позволявшим хоть как-то идентифицировать солдата и при жизни, и после его гибели.

Таким образом, воин при нахождении на фронте взамен паспорта и военного билета (бланков строгой отчётности с фотографией владельца) не получал никакого аналогичного официального документа, который мог бы подтвердить его личность в период прохождения военной службы. Медальон же, заполняемый рукой владельца, не имел ни фото, ни реквизитов воинской части, где он проходил службу, ни печати штаба этой части и указания фамилии начальника штаба, и, тем самым, не являлся официальным документом. Подлинность данных в медальоне ничем не была подтверждена. А уж если боец терял и медальон, то верно установить личность, как живого, так и мёртвого, было невозможно. Миллионы наших соотечественников начали войну и гибли, не имея при себе документов, официально подтверждающих их личность, в отличие от войск противника, где имелись и персональные металлические жетоны, и солдатские книжки у каждого солдата.

Эти обстоятельства, а также факты засылки врагом неимоверно большого количества шпионов во фронтовой полосе, использующих отсутствие официальных документов у красноармейцев, вызвали необходимость подписания Приказа НКО СССР № 330 от 7 октября 1941 года «О введении красноармейской книжки в войсковых частях и учреждениях в тылу и на фронте» («Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР», том 13 (2–2), М.: ТЕРРА, 1997, с. 111), а в последующем – и снятие медальонов со снабжения РККА с 17 ноября 1942 г. (там же, с. 368) после окончания полного обеспечения книжками ВС СССР к осени 1942 г. Соответственно, в начале войны, в течение более полугода, миллионы наших бойцов фактически были обезличены , что выпукло проявилось в тексте Приказа № 330:

«Введённая приказом НКО № 171 в 1940 года красноармейская книжка, п. 7 этого же приказа, отменена для действующей армии. Ввиду этого красноармейцы и младшие командиры оказались на фронте без документов, удостоверяющих их личность… Не может быть сомнения, что немало болтающихся людей в тылах дивизий и армий, одетых в красноармейскую форму, являются агентами противника, передающими сведения о наших частях, борьба с которыми невозможна по причине отсутствия документов у бойцов Красной Армии, чтобы можно было отличить наших людей от агентуры противника… Отсутствие на руках документов у отправляемого на фронт пополнения и убывающих с фронта по эвакуации больных и раненых бойцов и младших командиров лишило возможности органы снабжения проверять их обеспеченность обмундированием, оружием, снаряжением и другим видом довольствия… Приказ НКО № 171 от 20 июня 1940 года – отменить… Красноармейскую книжку считать единственным документом, удостоверяющим личность красноармейца и младшего командира. В красноармейскую книжку заносить прохождение военнослужащим военной службы и получение им от военного ведомства предметов довольствия (оружия, снаряжения и обмундирования)».

Лучше поздно, чем никогда…

Всем гражданским исследователям нужно ясно понимать следующее: ни один из военкоматов не имел никаких прав по самостоятельной отправке призванных по мобилизации воинов на фронт, что из Сибири, что из Белоруссии. Всё движение личного состава происходило только по Директиве как минимум штаба военного округа, которая, как правило, появлялась только после получения Директивы из Генштаба. Однако бывали и редкие самостоятельные исключения, когда командующий войсками военного округа на свой страх и риск давал указания по отправке мобилизованных в адрес той или иной пополняемой части, но это касается только командования Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов и действующих на их территориях Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов. Учитывая вышесказанное, кажущуюся невозможность прослеживания движения бойца от момента призыва из дома к фронту в большинстве случаев можно признать эфемерной.

К чему я это говорю? К тому, что теперь можно констатировать факт того, что после рассекречивания документов военных округов и Главного управления формирований и укомплектования войск Красной Армии в ЦАМО РФ прослеживание движения пополнения на фронт в июне-июле 1941 г. и далее по войне от военкомата призыва до дивизии (бригады) на фронте ВОЗМОЖНО . В том числе и для отдельно взятого солдата. Одно дело формулировка «пропал без вести» без указания хотя бы региона боев, другое – точное знание района боевых действий и даже конкретных участков линии фронта, где сражалось соединение, в которое попал боец с маршевым подразделением после призыва и отправки на фронт.

Здесь самым сложным для исследования является начальный период войны. Почему-то считается, что порядка тогда не было, а имела место сущая неразбериха. Это не всегда так. В дополнение к подробному учёту движения личного состава в запасных подразделениях существуют многочисленные и весьма точные документы по отправке номерных эшелонов с пополнением, детальные перечни номеров маршевых батальонов и маршевых рот, даты их отправки, места их погрузки, назначения и фактической выгрузки с указанием фронта, армии, дивизии, бригады, принявших пополнение. Движение мобилизованных военнообязанных запаса и новобранцев приграничных военных округов на восток также задокументировано: откуда, кого и куда распределили и сколько человек не удалось призвать из-за быстрого продвижения немцев. Существует масса отчетов областных военкомов, уполномоченных лиц военных округов и т. п., которые проливают свет на подробности движения огромных масс людей после начала войны.

Разбирался ли кто с этими очевидными вещами? Разобрался ли? Предполагаю, что эти «кто-то» всё же разобрались. У нас все узкие места военной истории «расшиты» после тихой работы многочисленных комиссий и порученцев. Вся беда в том, что отчёты эти по «расшитию» недоступны. И если кто и разобрался, скажем, проходя службу в Институте военной истории МО СССР (РФ), то оставил свой труд в его 1-м отделе за семью печатями. А ведь всего-то нужно было в 50–80-х гг. дать 5–6 лет времени для 5 ответственных исполнителей с небольшим аппаратом, которым были бы предоставлены полномочия по изучению, систематизации и публикации документов от ГКО до полка, – и вся армия с флотом, от наркоматов до отдельного полка, была бы как на ладони. И люди сгинувшие тоже. Вот тогда и Всероссийская Книга Памяти вслед за исполнением этого исследования была бы более достоверной, и Обобщённый банк данных «Мемориал» (далее ОБД) стал бы завершающей всю работу виртуально-монументальной точкой.

Верхняя часть извещения о судьбе военнослужащего

Но этого не случилось, засекретились сверху донизу. И потому региональные Книги Памяти как основной источник сведений о военных судьбах родственников граждан в регионах оставляют желать много лучшего. К примеру, извещения о судьбе воинов в военкоматах и донесения о потерях в ЦАМО РФ рассекретили только в 1990 г., Постановления ГКО начали рассекречивать только в 1998 году, а сводные сведения о движении многомиллионных масс личного состава до сих пор остаются на секретном хранении.

Касаясь факта создания удивительного по объёму и качеству информации массива сведений ОБД, прямо нужно сказать следующее. Банк данных к настоящему моменту подытожил только тот массив персональных сведений, что сохранился в обработанных документах архивов МО РФ и некоторых других архивов федерального подчинения (РГВА, ГАРФ). В дополнение к ним совершенно необходимо продолжать работу по наполнению ОБД, включая проведение обработки именных данных военкоматов (по предвоенному призыву, мобилизации и по потерям), а также документов из подробно рассмотренных ниже 9 новых огромных архивных источников информации. Создание того вида ОБД, что имеется сейчас в сети Интернет, потребовало выделения сотен миллионов рублей за 2007–2011 гг. Предлагаемый объём работ потребует 2–3 миллиарда рублей. Много? Безусловно. Но выстраивать перспективу перед властью и работать в этом направлении нужно в наивной и непреклонной надежде на то, что у власть предержащих хватит решимости и средств на пополнение уникальнейшего собрания электронных документальных материалов.

1. Учёт прохождения солдатами этапов службы в СССР почти во всех военкоматах изъяли и, возможно, уничтожили.

2. Книги призыва по мобилизации составили куцые и неполные, в большинстве своем только за период с 23 июня 1941 г. и позже.

3. Во многих РВК лица, призванные до начала войны в период 1938 – первой половины 1941 г. и встретившие войну в кадровом составе РККА, отсутствуют в книгах призыва по мобилизации в связи с тем, что они попали в армию буквально не в связи с мобилизацией, а по плановому довоенному призыву или направлению. Это было бы смешно, коль не было бы так грустно. Буквальность эта возмущает до глубины души, когда понимаешь, что махом позабыли внести в сохранённые источники сведений миллионы бойцов и командиров, ибо с 1939 года по начало войны армия укрупнилась более чем в 3,5 раза за счёт вновь призванных. В итоги подсчётов многих военкоматов по количеству направленных воевать они не входят. Поэтому установить точную цифру привлечённых в ВС СССР и принявших участие в Великой Отечественной войне воинов, а также погибших и пропавших без вести – сложно, учитывая огромный объём уничтоженных первичных документов. Но можно, было бы на то желание государства.

4. Учётные карточки военнообязанных запаса и призывные карты новобранцев также почти все изъяли из военкоматов, их судьба неизвестна.

5. Миллионы воинов в начале войны более чем полгода не имели никаких официальных документов, подтверждающих их личности.

6. Учёт потерь личного состава и его движения в войсках оказался, прямо скажем, паршивым, другого слова не подобрать.

7. От 5 до 8 % лиц, ушедших воевать из того или иного региона, не учтены нигде и никак. Первичные источники учёта в военкоматах по ним отсутствуют, они не вошли в книги призыва, не попали в донесения о потерях из воинских частей, о них не заявили в военкомат родственники после войны, при них не было ни медальонов, ни официальных документов о личности. Установить их судьбы можно только случайно.

8. В 1949–1950 гг. военное ведомство изъяло первичный учёт военнообязанных запаса и новобранцев в военкоматах на местах, своими руками оборвав нити к десяткам миллионов судеб. Более сильных ударов по исторической памяти нашего народа, нежели те, что нанесли по ней имевшиеся и имеющиеся руководители и государственные служащие, наверное, не смог бы нанести даже самый подлый враг в открытом бою.

9. Руководство СССР и России скрыло от общества истинные размеры утрат граждан СССР в 1941–1945 гг., в т. ч. личного состава его Вооружённых сил, представив весьма заниженную недостоверную оценку их потерь. Связано это было как с морально-политическими опасениями, так и с финансовыми причинами.

На протяжении всего нижеследующего материала читатель сможет убедиться в справедливости этих жёстких слов. Реальность оказалась суровее наших представлений о ней.