Фундаментальные потребности человека. Иерархия фундаментальных потребностей, по маслоу. Возможны ли нарушения иерархии

Различным государствам известны следующие виды источников права: правовой обычай; судебный прецедент; правовая доктрина; договоры нормативного содержания; религиозные нормы; принципы права; судебная практика; нормативные правовые акты. Иногда в качестве самостоятельного источника права называют принципы и нормы международного права и договоры между государствами.

Правовой обычай считается исторически первым источником права, поскольку обычаи возникли раньше позитивного права, а первые законы представляли собой санкционированные государством обычаи. Таким образом, правовой обычай – это обычай, признаваемый или допускаемый государством.

Иными словами, обычай приобретает правовой характер после одобрения и признания его государством . Одновременно этот обычай получает и защиту со стороны государства. Такие законодательные памятники, как Русская Правда, Салическая Правда, Законы Ману и др., представляют собой сборники правовых обычаев.

Далеко не все обычаи становятся правовыми, а лишь те, которые отвечают интересам государства.

Правовые обычаи не потеряли своего регулирующего значения и в современных условиях. Так, в ст. 5 ГК РФ дается определение обычаев делового оборота: это сложившееся и широко применяемое в предпринимательской деятельности правило поведения, не предусмотренное законодательством, независимо от того, зафиксировано ли оно в каком‑либо документе. Деловой обычай (обычай делового оборота) признается рядом статей Гражданского кодекса РФ, например ст. 508 – о периодах поставки товаров, ст. 510 – о доставке товаров поставщиком и др.

Обычай широко применяется в парламентской практике и в государственно‑правовой сфере, например порядок формирования правительства в Великобритании, многие правовые институты королевской власти, порядок проведения заседаний парламента и др. Правовые обычаи активно используются в международных отношениях.

Обычаи признаны государствами в торговой практике, морских и иных перевозках. Традиции общинной жизни распространены в современных государствах Африки, Латинской Америки, Японии и Китае. Особенно это касается семейных, наследственных и земельных отношений.

Судебный прецедент – это решение судебных органов по конкретному делу, которое впоследствии принимается за обязательное правило при рассмотрении аналогичных дел.

Таким образом, данное решение судебных органов приобретает значение своеобразного образца для последующих решений, т. е. играет роль нормы права. В переводе с латинского языка «прецедент» означает «предшествующий». Более конкретно судебный прецедент можно определить как правоположение, оформленное надлежащим образом, на котором основывается решение суда в соответствии с установленными фактами, которому обязаны следовать нижестоящие суды при рассмотрении аналогичных дел. Судебному прецеденту присущи следующие черты :

1) обладает общеобязательной юридической силой;

2) результат правотворческой деятельности судов;

3) находится в подчиненном по отношении к закону положении, так как:

а) законом может быть отменено действие судебного прецедента;

б) суд, создавая прецедент, должен действовать в соответствии с законом;

в) после принятия закона прецедент прекращает свое действие.

Важно отметить, что для нижестоящих судов обязательно не все судебное решение или приговор, но лишь правовая позиция судьи, на основе которой выносится решение. Иначе говоря, главной частью судебного решения, которая составляет собственно судебный прецедент, является мотивировочная часть, где излагаются правовые принципы, применяемые к правовым вопросам, возникающим из конкретных обстоятельств.

Остальная часть судебного решения составляет так называемое «попутно сказанное», которая не обладает обязательной силой, но служит убеждающим прецедентом.

Судьи обладают достаточно широкими полномочиями при применении прецедента. Они могут: во‑первых, не применять судебный прецедент из‑за особенностей рассматриваемого дела; во‑вторых, выбрать конкретный прецедент из всех существующих прецедентов и по‑своему его объяснить; в‑третьих, сформулировать новую норму. Поэтому прецедентное право получило название «права, создаваемого судьями», или судебного права. При прецедентной форме права прецедент имеет ведущее значение среди других источников права.

Отечественная юриспруденция официально не признает прецедент в качестве источника права, поскольку судебные органы должны выступать правоприменителями, а не творить, не создавать право.

Прецедентная система права сложилась в Великобритании, Новой Зеландии, Австралии, Канаде и некоторых других, преимущественно англоязычных странах. Почти треть государств мира придерживается принципов прецедентного права. Оно играет большую роль в создании единого европейского права и единого правового пространства Европы.

В последнее время в России несколько изменилось отношение к прецеденту. Дело в том, что в результате правоприменительной практики нередко вырабатываются правоположения, обобщающие юридическую практику и способные в силу отставания правотворчества от развития общественных отношений, от возникающих потребностей выступать средством устранения противоречий между действующим законом и развитием общественных отношений. Это позволяет защитить права и законные интересы людей, обеспечить стабильность правопорядка. В настоящее время наука и практика все больше склоняются к признанию прецедента в качестве источника права (хотя и дополнительного) и приданию, в частности, постановлениям пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ формы прецедента.

Обосновывается данная точка зрения тем, что указанные акты, во‑первых , представляют собой официальное толкование норм права и нормативных правовых актов; во‑вторых , содержат конкретизирующие нормативные установления и предписания; в‑третьих , заключены в форму официального юридического документа, который принимается в установленном процессуальном порядке; в‑четвертых , обладают юридической силой, в том числе обязательностью для исполнения всеми судами. Кроме того, Россия как член Совета Европы должна сообразовывать свою законодательную и правоприменительную деятельность с решением Европейского Суда по правам человека. Сам же Суд создает нормативные установления – судебные прецеденты международного характера и они обязательны для всех государств, входящих в Совет Европы.

Правовая доктрина во многих правовых системах признается источником права. В Древнем Риме суды обязательно ссылались при вынесении решений на работы наиболее известных римских юристов – Ульпиана, Павла, Гая, Папиниана и Модестина. В английских судах также при создании судебного прецедента возможны ссылки на труды известных юристов. В мусульманских странах труды известных юристов‑богословов, знатоков ислама считаются единственным источником права.

Несмотря на то что термин «правовая доктрина» широко используется в юридической науке, в правотворческом и правоприменительном процессах, в теории государства и права отсутствует общепризнанное определение данного понятия. Вместе с тем отмечается, что суждения и мнения отдельных ученых юристов являются лишь высказанными точками зрения, а не образуют правовой доктрины в целом. Ее образует выработанная юридической наукой система взглядов на проблемы правового регулирования общественных отношений и иные государственно‑правовые явления, которые основываются на общих принципах и ценностях и отражают закономерности и тенденции их развития.

Для правовой доктрины характерны следующие признаки:

а) она результат профессиональной научной деятельности;

б) служит способом выражения позиций ученых по различным проблемам правового содержания;

в) имеет особую форму выражения – научного исследования текстового изложения каких‑либо правоположений, правовых принципов и т. д.;

г) обладает общезначимостью, так как отражает потребности социально‑экономического, политического и духовного развития государства и общества на конкретном историческом этапе.

Выделяют три вида правовой доктрины: 1) общеправовая; 2) отдельной отрасли права; 3) отдельного правового института.

Правовая доктрина служит источником права в двух основных сферах: правотворческой деятельности и правоприменении.

Что касается правотворчества , то юридическая доктрина находит свое воплощение, во‑первых, при разработке законопроектов, когда к этой работе привлекаются научные центры и наиболее авторитетные представители юридической науки; во‑вторых, при проведении юридической экспертизы законопроектов; в‑третьих, при влиянии на правосознание законодателя.

В сфере правотворчества правовая доктрина призвана обеспечить эффективное действие будущих норм права, предвидение динамики развития регулируемых общественных отношений, соответствие норм права объективным реалиям и тенденциям общественного развития.

Правовая доктрина должна также использоваться в качестве источника при внесении изменений в действующее законодательство.

В правоприменительной деятельности правовая доктрина используется как источник при обнаружении пробелов в праве, коллизионности норм и при толковании юридических актов. Важно иметь в виду, что в этих случаях правоприменительные органы не создают новой нормы права, а воспроизводят ее содержание, исходя из правовой доктрины или выявляя ее, исходя из общепринятой доктрины права.

Некоторые ученые называют в качестве еще одной формы реализации правовой доктрины в правоприменительной деятельности судебное усмотрение .

Судебное усмотрение – это предоставленное судье законом полномочие выбора одного из нескольких закрепленных в правовой норме альтернативных, но в равной мере законных решений по делу. Судебное усмотрение существует только в пределах закона. Вместе с тем усмотрение судьи при рассмотрении какого‑либо дела должно быть ограничено доктринальными пределами , т. е. он должен найти оптимальную для данного случая правовую идею и придать ей формально определенный вид (К.И. Комиссаров). Иначе говоря, сама по себе юридическая доктрина не имеет в своем содержании механизма собственной реализации, но благодаря воплощению в юридических актах, в частности в актах судебной практики, она служит непосредственной юридической основой для решения юридических споров и тем самым входит в действующее право.

Договоры нормативного содержания (нормативные договоры) представляют собой соглашение двух или более субъектов, в результате чего устанавливаются, изменяются или отменяются нормы права. Нормативный договор служит результатом волеизъявления его сторон, на основе которого происходят взаимный учет и согласование интересов субъектов. Нормативные договоры служат основой для принятия последующих нормативных правовых актов. На его основе формулируются новые нормы права. В юридической литературе принято относить нормативные договоры к категории договоров, действующих в сфере публичного права , так как они преследуют публичные цели и выполняют публичные функции. Можно выделить следующие особенности нормативных договоров:

1) они ставят своей целью реализацию общественного интереса, общего блага, например распределение компетенции между органами государства, обеспечение прав и свобод человека и гражданина и др.;

2) представляют собой согласованное волеизъявление не менее двух субъектов, один из которых или оба наделены государственно‑властными полномочиями;

4) заключаются на основе норм публичного права – конституционного, административного, финансового и др.;

5) подлежат обязательной публикации в силу общеобязательности договорных условий;

6) оформляются по определенным процедурно‑процессуальным правилам;

7) занимают в правовой системе место, близкое к нормативным правовым актам, поскольку дополняют действующее законодательство, конкретизируют его, служат средством разрешения юридических коллизий и восполнения пробелов в правовом регулировании общественных отношений.

Вместе с тем надо отметить, что нормативные договоры по своему содержанию не могут противоречить действующему законодательству, выходить за пределы законов и закрепленной компетенции субъектов публичного права, следовательно, играют роль дополнительного источника права.

К договорам нормативного характера принято относить различные международные акты – конвенции, соглашения, двусторонние и многосторонние межгосударственные договоры и т. д. Как правило, они устанавливают соответствующие права и обязанности для участников и учитываются во внутригосударственном (национальном) праве.

В теории государства и права выделяют два вида договоров нормативного характера: 1) о компетенции; 2) о взаимодействии. Примером первого вида может служить Федеративный договор от 31 марта 1992 г. «О разграничении предметов ведения между Российской Федерацией и органами власти субъектов Российской Федерации». Примеры второго вида – многочисленные межрегиональные договоры о дружбе и сотрудничестве между субъектами Федерации, о совместной деятельности, о подготовке комплексных социально‑экономических и экологических программ и т. д. Это касается внутрифедеративных отношений в Российской Федерации. Международные договоры некоторые исследователи подразделяют на нормоустанавливающие (например, Договор о нераспространении ядерного оружия) и учредительные, например Соглашение о создании Содружества Независимых Государств (М.С. Студеникина).

Договорная форма распространена и в трудовом праве в виде коллективных договоров и соглашений. Например, согласно ст. 40 Трудового кодекса РФ, коллективный договор представляет собой правовой акт, регулирующий социально‑трудовые отношения в организации и заключаемый работниками и работодателем в лице их представителей. Он включает в свое содержание нормативные положения, если об этом имеется прямое указание в законах и иных нормативных правовых актах (ст. 41).

С помощью коллективных договоров и соглашений создаются локальные нормы, которые позволяют «привязать» действующее законодательство к конкретным условиям отдельной организации, фирмы, учреждения, предприятия.

Договорная форма регулирования общественных отношений оценивается в настоящее время как наиболее перспективная, поскольку отвечает интересам сторон регулируемого общественного отношения, позволяет закрепить их свободное согласованное волеизъявление, способствует децентрализации и демократизации государственного управления.

Религиозные нормы играют важную роль в некоторых государствах, а принимаемые государством законы не могут противоречить религиозным нормам. Это относится в первую очередь к теократическим государствам. В частности, мусульманское, индусское, иудейское право основаны на религиозных источниках: церковных книгах, актах религиозных деятелей и религиозных органов, некоторых догматах теологической теории. Например, в мусульманских странах важнейшим источником права считаются: Коран – священная книга всех мусульман; Сунна – жизнеописание пророка Мухаммеда; Иджма – согласие мусульманского общества относительно обязанностей мусульманина; Кияс – суждение по аналогии. Каноническое право играет важную роль в Германии.

В истории права религиозные нормы всегда выступали важным источником права и законодательства, а соответствующие религиозные институты обладали непререкаемым нравственным авторитетом. Это объясняется тем, что религия составляет часть культуры того или иного народа. Следовательно, субъекты правотворчества должны ориентироваться на создание таких норм права, которые имеют свойства духовно‑культурных ценностей и вместе с тем учитывают многоконфессиональность некоторых обществ.

Принципы права выступают источниками права практически во всех правовых системах. В романо‑германской правовой системе допускается обоснование судебного решения в случае пробелов в праве общими правовыми принципами. Как уже указывалось, Гражданским кодексом РФ установлено, что при применении аналогии права необходимо опираться на принципы разумности, справедливости и добросовестности.

В научной литературе даются различные определения понятия принципов права. Тем не менее можно согласиться с тем, что принципы права – это основополагающие идеи, закрепленные в официальных источниках права или получившие признание в юридической практике и отражающие закономерности развития общественных отношений.

В качестве принципов права нередко используются правовые аксиомы, например: «нельзя дважды предъявить иск по одному и тому же делу»; «решение спора между двумя лицами не должно вредить третьему лицу»; «пусть будет выслушана и другая сторона»; «суд должен быть справедливым».

Общие принципы права применяются в международном праве. Например, согласно Всеобщей декларации прав человека (1948) осуществление прав и свобод человека, закрепленных в Декларации, ни в коем случае не должно противоречить целям и принципам ООН (ст. 29).

Принципы права имеют прямое регулирующее значение. Это относится в первую очередь к принципам, закрепленным в Конституции РФ.

В литературе принято выделять принципы: общеправовые, меж‑отраслевые и отраслевые.

К общеправовым принципам относятся те, которые присущи всем без исключения отраслям права: законности, равенства перед законом, справедливости, гуманизма. Они закреплены, например, в ст. 19 Конституции РФ, в ст. 3, 4, 6, 7 УК РФ; принцип равенства супругов в семье – в ст. 31 СК РФ. В ст. 6 АПК РФ среди основных принципов деятельности арбитражных судов в Российской Федерации названы принципы законности и равенства организаций и граждан перед законом и судом.

Межотраслевые принципы присущи нескольким отраслям, например процессуальным. Так, в Арбитражном процессуальном кодексе РФ названы такие принципы, как независимость судей, состязательность и равноправие сторон, гласность. Эти же принципы закреплены в Гражданском процессуальном и Уголовно‑процессуальном кодексах.

Отраслевые принципы отражают специфику той или иной отрасли права. Например, в семейном праве действует принцип равноправия женщины и мужчины в семейных отношениях, принцип регулирования брачных и семейных отношений только государством; в экологическом праве – принципы разумного сочетания экономических и экологических интересов, рационального использования ресурсов; в сфере трудового права – принципы свободы труда, охраны труда и здоровья работников, гарантированности трудовых прав работников и др.

Надо отметить, что, несмотря на устойчивость принципов и большую степень их абстракции, они не остаются неизменными во все времена и эпохи. Они изменяют свое содержание и значимость, хотя их подвижность значительно меньше, чем норм права.

Судебная практика все больше утверждается как источник права. Применительно к современной России это означает, что:

1) в соответствии с Конституцией РФ у судов общей юрисдикции появилась новая функция оценки законов и иных нормативных правовых актов. Так, согласно ч. 2 ст. 120 Конституции РФ «суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного или иного органа закону, принимает решение в соответствии с законом». Ранее суд выражал свое отношение к закону или иному акту путем его толкования , уясняя смысл и цель закона. Теперь одного толкования недостаточно. Суд должен оценить закон с точки зрения его соответствия Конституции РФ и общепринятым нормам и принципам международного права. И если такого соответствия нет, суд не должен применять данный закон или акт;

2) существенно расширена правозащитная функция судов: в судебном порядке можно обжаловать практически любые решения, действия и бездействие государственных органов и органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц, которыми нарушены, ущемлены или созданы препятствия для реализации прав и свобод граждан или незаконно возложены какие‑либо обязанности. Кроме того, расширены полномочия судов на дачу санкции на заключение под стражу, продление сроков содержания под стражей, личный обыск, арест банковских счетов, арест корреспонденции, контроль и запись телефонных и иных переговоров и т. д. Иными словами, расширены полномочия судебного контроля за оперативно‑розыскной и следственной деятельностью;

3) наделение судов функцией нормоконтроля, т. е. контроля за содержанием законов и иных нормативных правовых актов. Судебный нормоконтроль осуществляется в двух формах:

а) опосредованный нормоконтроль, который реализуется при разрешении конкретных дел, когда суд придет к выводу, что подлежащий применению закон или иной нормативный правовой акт не соответствует Конституции РФ или общепризнанным принципам и нормам международного права, либо акту более высокой юридической силы. Тогда суд решает дело, руководствуясь правилами о преодолении юридической коллизии;

б) абстрактный нормоконтроль, который осуществляется вне связи с рассмотрением конкретного дела и состоит в признании нормативного акта недействующим и не подлежащим применению. Для российских судов это – новая форма нормоконтроля;

4) восполнение пробелов в законодательстве при рассмотрении судом конкретных дел. Тем самым суды в известной мере выполняют работу правотворческих органов;

5) разъяснения пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ служат основанием для разрешения конкретных дел общими и арбитражными судами. В юридической литературе обычно указывается, что толкования высших судебных инстанций служат основанием к новому пониманию и применению тех или иных норм права. Однако в отличие от прецедентного права в системе континентального права такого рода толкования служат вторичным источником права. Толкования высших судебных инстанций как бы углубляют, детализируют закон.

Более того, судебная практика высших судебных инстанций вырабатывает правоположения , имеющие нормативное содержание и выступающие общеобязательными регуляторами общественных отношений. В них обобщается опыт применения конкретных норм права и их содержанию придается необходимая определенность. В результате решения высших судебных органов служат образцом правильного разрешения дел для нижестоящих судов.

Особое положение среди актов судебной практики занимают решения Конституционного Суда РФ. Согласно ст. 87 Закона о Конституционном Суде РФ признание нормативного акта или договора, их отдельных частей не соответствующими Конституции РФ, т. е. неконституционными, служит основанием для отмены этого акта, а сам акт не подлежит применению судами и другими государственными органами. Тем самым решения Конституционного Суда РФ служат источником права, так как выступают основанием для изменения, отмены акта или для принятия нового акта. Кроме того, Конституционный Суд РФ имеет право официального толкования конституционных норм. Постановления Конституционного Суда РФ приобретают общеобязательное значение, вступают в силу немедленно после их оглашения и не подлежат отмене и обжалованию. Фактически Конституционный Суд выступает в роли своеобразного законодателя, поскольку его решения вызывают изменения в законодательстве.

Международное право также приобретает значение важнейшего источника права в силу укрепления сотрудничества между различными государствами. Конституции большинства государств закрепляют, что общепризнанные принципы и нормы международного права и договоры между государствами являются источниками внутригосударственного права, а нередко имеют приоритет перед последними. Такого рода положения содержатся в конституциях Франции, Италии, ФРГ, Испании, Греции, России, Японии и др. Например, Россия гарантирует права коренных малочисленных народов в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации (ст. 69 Конституции РФ).

Нормы международного права применимы к сфере не только частного права (гражданского, семейного, трудового), но и публичного права.

Нормативные правовые акты – главный источник права. Принятие данных актов относится к монопольному праву государства, а сами акты составляют иерархическую систему.

Для нормативных правовых актов характерны следующие признаки : а) письменная форма; б) содержание составляют нормы права, т. е. правила поведения; в) исходят от государства: государственных органов и должностных лиц, наделенных правом принимать нормы права, изменять или дополнять их; г) принимаются в особом порядке, называемом «правотворческий процесс»; д) иерархическая подчиненность актов.

Под нормативным правовым актом понимается акт правотворческих органов государства, который содержит нормы права, принимается в особом порядке, в конкретной письменной форме и состоит в отношениях соподчиненности с другими актами.

Нормативные правовые акты представляют собой пирамиду, верхушку которой занимает Конституция, далее следуют законы разнообразного вида, в том числе конституционные. Более низкую ступень занимают подзаконные акты, к которым относятся указы Президента, постановления Правительства, акты министерств и ведомств. В федеративном государстве, каким является Россия, выделяют также конституции и уставы субъектов Федерации, законы субъектов, акты глав администрации и др. Правом принимать нормативные акты по вопросам местного значения государство наделяет также органы местного самоуправления. Такие акты являются подзаконными и действуют в пределах конкретного муниципального образования.

Нормативные акты следует отличать от ненормативных , или индивидуальных, актов. Последние обращены к определенным лицам или коллективам, организациям. К ним относятся указы Президента РФ о назначении министров, послов, присвоении почетного звания, награждении орденами и медалями, присвоении высшего воинского звания и др. Индивидуальные акты – это приговоры суда, судебные решения по гражданским спорам, приказы руководителей управленческих органов. Ненормативные акты обладают следующими особенностями:

принимаются на основе нормативных правовых актов, в том числе законов;

адресуются конкретным лицам или органам;

решают, как правило, оперативные вопросы и прекращают свое действие в связи с исполнением данного индивидуального акта.

Сначала рассмотрим, что такое судебный прецедент. Судебная практика представляет собой деятельность судов по применению законодательства при рассмотрении судебных дел (гражданских, уголовных, трудовых, семейных и т. д.). И в этой практической деятельности судебных органов также вырабатываются нормы права, которые могут действовать наряду с правом, содержащимся в нормативных актах, могут дополнять его. Таким образом, и судебная практика является источником права. Когда говорят о судебной практике как об источнике права, используют термин «прецедент».
Судебный прецедент - это решение по конкретному делу, являющееся обязательным для судов той же или низшей инстанции при решении аналогичных дел, либо служащее примерным образцом толкования закона (прецедент толкования).
Для судебного прецедента как источника права характерны казуистич- ность, множественность, противоречивость, гибкость.
Казуистичность. Прецедент всегда максимально конкретен, максимально приближен к фактической ситуации, поскольку он вырабатывается на основе решения конкретных, единичных случаев, казусов.
Множественность. Существует достаточно большое количество инстанций, которые могут создавать прецеденты. Данное обстоятельство вместе со значительной продолжительностью действия последних (десятки, а иногда и сотни лет) обуславливает огромный объем прецедентного права.
Противоречивость и гибкость. Ранее было отмечено, что даже среди нормативных актов, издаваемых одним государственным органом, иногда встречаются несогласованности и противоречия. Тем более не удивительно, что решения разных судебных инстанций по сходным делам могут очень зна-чительно отличаться друг от друга. Это определяет гибкость судебного пре-цедента как источника права. Во многих случаях существует возможность выбора одного варианта решения дела, одного прецедента из нескольких. Писаное право такого широкого простора выбора не предоставляет. Впро-чем, в противоположность гибкости иногда указывается как на недостатки прецедентного права его жесткость, связанность судей когда-то вынесенными решениями сходных дел, невозможность отступить от них даже в ущерб справедливости и целесообразности.
Судебный прецедент - древний источник права, и его значение неодинаково в различные периоды истории человечества в различных странах. Он широко использовался в государствах Древнего мира, в средние века. Так, в Древнем Риме решения преторов и других магистратов признавались обязательными при рассмотрении аналогичных дел. Вообще многие институты римского права сложились на базе судебных прецедентов. В настоящее время в странах с англосаксонской системой права (Великобритания, США, Канада,
Австралия и др.) судебный прецедент является одним из основных источников права. В странах континентальной (или романо-германской) системы права на рубеже XVIII-XIX веков основным источником права был провозглашен нормативный акт (закон). Однако с конца XIX века и до наших дней значение судебной практики как вспомогательного источника права не уменьшается, а в последнее время она играет все более важную роль в правоприменительной деятельности. В отдельных странах такое положение судебной практики закреплено в законодательстве.
В Российской Федерации и в Республике Беларусь судебная практика официально в качестве источника права не признана, однако она является неофициальным источником права. Эта позиция исходит из того, что право, содержащееся в нормативных актах, оставляет много неясных вопросов, окончательно не регулирует общественные отношения. Эта точка зрения достаточно аргументирована не только в зарубежных, но и в отечественных научных исследованиях: и до 1917 года, и советского периода, и современных (см., например: Ке- чекьян С.Ф. О толковании законов судом // Право и жизнь. 1928. Кн. 1. С. 1-14; Вильнянский С.И. Значение судебной практики в гражданском праве // Ученые записки ВИЮН. Вып. IX. М., 1947. С. 244; Алексеева Л.Б. Судебный прецедент: произвол или источник права? // Советская юстиция. 1991. № 14. С. 2-3; Алексеева Л.Б., Симкин Л.С. Правосудие, закон и нравственность // Право и власть. М., 1990. С. 398-413; Ершов В.В. Место и роль суда в правовом государстве // Правоведение. 1991. № 5. С. 15-22; Ершов В.В. Статус суда в правовом государстве. М., 1992. 206 е.; Завадская Л.Н. Становление самостоятельной и независимой судебной власти (государственно-правовой аспект) // Теория права: новые идеи. Вып. 2. М., 1992. С. 57; Завадская Л.Н. Механизм реализации права. М„ 1992. С. 258-268, 275-280).
Вывод о том, что судебная практика может выступать в качестве источника права, находит свое подтверждение в действительности. Так, нижестоящие судебные инстанции следят за деятельностью вышестоящих судебных инстанций и стараются следовать ей при разрешении аналогичных дел, поскольку в противном случае их приговоры и решения могут быть отменены вышестоящими в кассационном или надзорном порядке. В конечном счете все ориентируются на разрешение конкретных дел высшей судебной инстанцией.
Самостоятельная проблема - юридическая природа постановлений (разъяснений) пленума Верховного Суда (как Российской Федерации, так и Республики Беларусь) по отдельным категориям дел, которые выносятся на основе обобщений судебной практики. Данная проблема применительно к руководящим разъяснениям Пленума Верховного Суда СССР десятилетиями дискутировалась в советской юридической науке. Одни авторы склонялись к отрицанию нормативного характера этих документов (поскольку там отсутствуют нормы права), на-зывая их актами толкования. Другие, наоборот, признавали нормативную природу постановлений Пленума Верховного Суда СССР и предлагали считать их ведомственными нормативными актами (см., например: Проблемы теории государства и права: Учебник / Под ред. С.С. Алексеева. М., 1987. С. 339-342). Еще одна научная позиция, заслуживающая внимания, состоит в признании обобщений судебной практики самостоятельными источниками права. В этой связи иногда предлагается разделять собственно судебный прецедент и прецедент толкования.
Все, что касалось судебной практики как источника права, с определенными оговорками можно отнести и к административной практике. Административная практика - это деятельность многочисленных (за исключением судебных) государственных органов по решению стоящих перед ними задач. Говорят и об административном прецеденте - т. е. о таком поведении органа государства, любого должностного лица, которое имело место хотя бы один раз и может служить образцом при аналогичных обстоятельствах. Как и судебный, административный прецедент ни в Российской Федерации, ни в Республике Беларусь не является официально признанным источником права. Однако в юридической действительности нашей страны можно найти примеры, когда в практической деятельноЬти государственных органов создаются правила поведения, которые реально действуют наряду с писаным правом, конкретизируют, дополняют, а иногда и отменяют последнее. Впрочем, этот вопрос - «административный прецедент как источник права» - юридической наукой разработан очень слабо.

Источники права — это исходящие от государства или признаваемые им официально документальные способы выражения и закрепления норм права, придания им юридического, общеобязательного значения.

Источники права, следовательно, представляют собой единственное «место пребывания» юридических норм, резервуар, в котором юридические нормы только и находятся и откуда мы их «черпаем» (отсюда и название — «источники»).

Источникам права характерны точность понятий (закон, указ и т.д.). Источникам права присущ, как и позитивному праву в целом, официальный, публичный характер, они признаются государством, что и предопределяет поддержку содержащихся в них норм со стороны государства, их государственную обеспеченность.

Официальный, публичный характер источникам права практически придается двумя путями:

Путем правотворчества, когда нормативные документы принимаются (издаются) компетентными государственными органами, т.е. прямо исходят от государства;

Путем санкционирования, когда государственные органы, например суды, в том или ином виде одобряют социальные нормы (обычаи, корпоративные нормы), придают им юридическую силу.

Существуют три основные вида источников права, соответствующие трем формам позитивного права (условно названные: «право законодателя», «обычное право», «право суда»).

1. Нормативные юридические акты — официальные документы, содержащие юридические нормы (а также положения, отменяющие или изменяющие действующие нормы). К их числу в России относятся законы, нормативные указы, постановления, иные нормативные документы Президента, Правительства, ведомств.

2. Санкционированные обычаи — вошедшие в привычку правила, которым государство придало общеобязательное значение и соблюдение которых оно гарантирует своей принудительной силой. Санкция государства, придающая обычаям юридическое, общеобязательное значение, дается либо путем отсылки на обычаи в нормативном акте, либо фактическим государственным признанием в судебных решениях, иных актах государственных органов.

3. Судебный или административный прецедент — судебное или административное решение по конкретному юридическому делу, которому придается общеобязательное юридическое значение.

Среди других источников права необходимо выделить нормативный договор — соглашение двух или более субъектов, содержащее общеобязательные, юридические нормы (например, федеративный договор). По своим основным юридическим особенностям нормативный договор относится к нормативным юридическим актам.

Источники права еще в большей мере, чем сами юридические нормы и правоотношения, связаны с практической деятельностью юристов, касаются всех, кому приходится, так или иначе, соприкасаться на практике с юридическими вопросами. И вот тут необходимо иметь в виду то существенное положение, что законы, все другие источники права являются не только общими понятиями и представлениями, но и своего рода юридическими реальностями — документами, текстами, точными формулировками юридических норм. Поэтому в данной области так важны приемы и правила обращения с документами, юридическая техника, знания сугубо практического порядка.

А теперь подробнее рассмотрим источники права.

Виды источников (форм) права

Обычай как источник права

Под правовым обычаем понимается правило поведения, сложившееся вследствие его фактического применения в течение длительного времени и признаваемое государством в качестве общеобязательного права.

Обычай был основным источником права на ранних этапах развития рабовладельческого и феодального строя. Известны были, например, такие перешедшие из родового строя обычаи, как талион (причинение виновному такого же вреда, который нанесен им), вира (штраф за убийство человека). Ряд юридических источников того времени представлял собой главным образом систематизированные записи наиболее важных правовых обычаев. Примером может служить Русская Правда .

Подход к понятиям «обычай» и «обычное право» в различных научных школах неоднозначен. В отечественном дореволюционном и современном западном правоведении эти понятия вообще не разграничивались. Под системой обычного традиционного права понимается существующая форма регламентации общественных отношений (например, в странах экваториальной, южной Африки и на Мадагаскаре), основанная на государственном признании сложившихся естественным путем и вошедших в привычку населения социальных норм (обычаев).

Обычай является наиболее древним источником права, известным всем правовым системам, однако если в странах романо-германского и англосаксонского права он выполняет лишь второстепенную роль, то в Африке он был и продолжает оставаться важным регулятором общественных отношений, особенно за пределами городов.

Некоторые ученые рассматривают обычное право как первоначальный способ создания правовых норм, возникший раньше, чем общество конституировалось в политическом отношении. По их мнению, право, установленное обычаем, применялось в основном на достаточно ранних ступенях развития общества, в архаических правовых системах. Однако это не совсем так, поскольку, как утверждает этнографическая наука, обычаи и сегодня применяются некоторыми народами, кроме того, продолжается процесс создания новых обычаев, отражающих этнокультурное развитие общества.

Особенность обычая состоит в том, что это правило поведения, вошедшее в привычку. С юридической точки зрения, обычай — неписаный источник права, характеризующийся неупорядоченностью, множественностью и разнообразием. Причина этого заключается в многочисленности культур, населяющих тот или иной регион.

Обращение к мировому опыту сравнительного правоведения показывает, что большинство ученых, ярким представителем которых является Рене Давид, считают, что обычай не является тем основным и первичным элементом права, как того хочет социологическая школа. Он лишь один из элементов, позволяющих найти справедливое решение. И в современном обществе этот элемент не имеет первостепенного значения по отношению к законодательству. Но его роль вместе с тем отнюдь не так незначительна, как полагает юридический позитивизм.

Л.Г. Свечникова пишет, что «огромное влияние в формировании национальной правовой системы принадлежит национальным, религиозным и иным особенностям, присущим конкретному этническому образованию (или их совокупности), а также тем привычкам, традициям и обычаям, которые, повторяясь и закрепляясь в сознании индивидов, становятся нормами поведения». Далее она пишет о том, что с дальнейшей эволюцией правовых установлений общества обычаи не теряют своего значения, а продолжают действовать как на обыденном уровне, так и играя существенную роль при формировании новой правовой системы.

Обычай, санкционированный государством, — весьма редко встречающаяся форма права.

В ст. 5 Гражданского кодекса установлено новое понятие — «обычаи делового оборота», в качестве которых признаются сложившиеся и широко применяемые в какой-либо области предпринимательской деятельности правила поведения, не предусмотренные законодательством, независимо от того, зафиксированы они в каком-либо документе или нет.

В настоящее время сфера применения обычаев делового оборота в основном ограничена внешнеторговыми сделками, но думается, что дальнейшее развитие рыночных отношений потребует более детального регулирования сложившихся в этой сфере обычаев. По такому пути уже идет законодатель, установивший в ст. 427 ГК правило, по которому санкционированным обычаем можно признать примерные условия типового (примерного) договора.

Как отметили участники научно-практической конференции «Обычно право и его роль в формировании современной правовой культуры» (Ростов-на-Дону - Майкоп, 19 - 21 апреля 1999 г.) проблематика обычного права и правового плюрализма сегодня добавляет все новые аспекты в крайне интересную и драматичную ситуацию, которая складывается в России и во многих других регионах бывшего Советского Союза.

Нормы местных «неофициальных» систем обычного и мусульманского права, казалось бы, находившиеся в состоянии бездействия на протяжении многих десятилетий, вопреки тому, что пишут в учебнике, оказываются действенными, и это явление нельзя не учитывать в современном правотворчестве.

Судебный прецедент

В юридическом энциклопедическом словаре прецедент определяется как поведение в конкретной ситуации, которое рассматривается как образец при аналогичных обстоятельствах. Судебный прецедент — решение по конкретному делу, являющееся обязательным для судов той же или низшей инстанции при решении аналогичных дел либо служащее примерным образцом толкования закона, не имеющим обязательной силы. Сущность судебного прецедента заключается в придании нормативного характера решению суда по конкретному делу.

Обязательным для судов является не все решение или приговор, а только «сердцевина» дела, суть правовой позиции судьи, на основе которой выносится решение. Это, как называют специалисты по англосаксонской правовой системе , «ratio decidendi». Как справедливо заметил Р. Давид, английские юристы рассматривают свое право главным образом как право судебной практики (cause low). Из прецедента постепенно могут складываться и нормы законов. В странах, где судебный прецедент признан обязательным, он является источником права.

Судебный прецедент — один из источников права в Англии, США, Канаде, Австралии, то есть там, где воспринята система общего права. Во всех этих странах публикуются судебные отчеты, из которых можно получить информацию о прецедентах.

Следует, однако, подчеркнуть, что в разных странах даже одной правовой семьи судебный прецедент применяется по-разному.

Правило прецедента в Англии, например, связано следующими положениями:

1) решения, вынесенные палатой лордов, обязательны для всех судов;

2) решения, принятые Апелляционным судом, обязательны как для всех нижестоящих судов, так и для самого этого суда (кроме уголовного права);

3) решения, принятые Высоким судом, обязательны для низших судов и, не будучи строго обязательными, имеют весьма важное значение и обычно используются как руководство различными отделениями Высокого суда и Судом Короны. В США правило прецедента не действует так жестоко в силу особенностей федеративного устройства страны. Во-первых, Верховный суд США и верховные суды штатов не обязаны следовать собственным решениям и могут таким образом изменить свою практику. Во-вторых, штаты независимы, и правило прецедента относится к компетенции лишь в пределах судебной системы конкретного штата.

Авторитет прецедента не утрачивается с течением времени. Фактическая сила прецедента с годами даже возрастает, и суды не склонны отвергать давние прецеденты, если только они не явно ошибочны. Прецедент, может быть отвергнут либо законом, либо вышестоящим судом. В последнем случае считается, что отменяемое прежнее решение было вынесено в результате неверного понимания права, а заключенная в нем правовая норма как бы никогда не существовала.

Признание прецедента источником права дает возможность суду выполнять правотворческие функции, как в случае отсутствия соответствующего закона, так и при его наличии, этот постулат характерен для всей системы общего права.

Юридическая доктрина

Мнения ведущих ученых-юристов в большинстве правовых систем не образуют право в собственном смысле слова. Однако в формировании модели правового регулирования значение научных работ в области права всегда было довольно велико. Законодатель часто учитывал те тенденции, которые фиксировались в доктрине. В романо-германской правовой семье основные принципы права были выработаны именно в университетских стенах. Роль доктрины в современных условиях чрезвычайно важна в совершенствовании законодательства, в создании правовых понятий и в методологии толкования законов.

В то же время истории развития права известны случаи, когда юридическая доктрина воспринимается как непосредственный источник права. Так, в англоязычных странах судьи нередко обосновывают свои решения ссылками на труды английских ученых. Мусульманское право вообще основано на принципе авторитета, в связи с чем заключения древних юристов, знатоков ислама , имеют официальное юридическое значение. Обширные своды правил общеобязательного поведения, почерпнутых из трудов видных юристов, известны индусскому праву.

Религиозные тексты

Это священные книги различных религий, положения которых имеют общеобязательное значение в соответствующих системах религиозного права (христианского канонического права, индусского права , иудаистского права , мусульманского права). В первую очередь следует назвать Коран и Сунну (Коран — это священная книга, представляющая собой собрание поучений, речей и заповедей Аллаха; Сунна — сборник жизнеописания пророка Мухаммеда), которые являются двумя главными источниками мусульманского права.

При этом необходимо иметь в виду, что соответствующее религиозное право (мусульманское, индусское и т.д.) — это право соответствующей религиозной общины (право, регулирующее поведение членов общины верующих), а не национально-государственная система права.

Нормативный правовой договор

Это правовой акт, основанный на взаимном волеизъявлении сторон, которым образуется правовая норма. В качестве основной нормативно-правовой формы выступает в международном праве.

Договор — эффективное юридическое средство по определению прав и обязанностей, правил взаимоотношений граждан и юридических лиц. Большое значение он имеет в отношениях между государствами. Однако в неменьшей степени договор важен и как один из основных источников права в сфере коммерческих отношений и имущественного оборота.

С юридической точки зрения, договор, как правило, представляет собой соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей. В условиях становления в Российской Федерации рыночной экономики роль договора как инструмента саморегулирования значительно возрастает. Свобода и равенство сторон предполагают свободное вступление в договорные отношения без какого-либо административного диктата. Содержанием договора поэтому являются взаимоустановленные юридические права и обязанности.

Договор заключается на следующих принципах:

1) равенства;

2) автономии (независимости) сторон и их свободного волеизъявления;

3) имущественной ответственности за нарушение обязательства.

Особенность договора как подзаконного источника права заключается в том, что стороны могут заключить как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами договор. Основное требование к форме, содержанию и предмету договора — чтобы он не противоречил действующему законодательству. Может сложиться впечатление, что правовое регулирование института, договора в российском законодательстве отсутствует. Однако это не так. Один из важнейших юридических документов нашего государства — Гражданский кодекс — посвятил договору три главы.

Условия договора должны соответствовать нормам, содержащимся в законодательстве. В противном случае он может быть признан утратившим юридическую силу. Вместе с этим законодатель установил юридический приоритет договора над законом, принятым после заключения договора (п. 2 ст. 422 ГК РФ).

На сегодняшней лекции я хотел обратиться к проблеме потребностей на уровне человека и человеческого общества. Я, однако, начну не с этого. Я получил на прошлой лекции несколько записок с вопросами, на которые я сейчас и отвечу.

Первый вопрос формулируется так: «Является ли ключевой стимул предметом?» Может быть предметом. Является предметом всегда, поскольку речь идет о потребностях животного, существующего в предметной среде. Я дал два ответа. Может быть предметом в смысле: предметом-вещью, одновременно воздействующей как комплекс свойств. Но он может быть предметным в другом, более широком смысле. Это некоторый объект, но роль ключевого стимула может выполнять некоторое воздействие этого предмета.

Не очень понятен для меня второй вопрос: «Является ли предметом ориентировочно-исследовательская деятельность?» Наверное, деятельность, ориентировка как процесс не является внешним предметом. Ведь это, собственно, необходимость ответить на вопрос: «что произошло?», правда? То есть это реакция на какие-то изменения, которые произошли в окружающей среде, в окружающем мире. Это реакция, и уже поэтому, это, конечно, не предмет в смысле вещи. Это может быть предметом науки, но я говорю «предмет» в другом смысле. Предмет как узел свойств, представленный какой-то вещью, материей, не всегда даже материальной вещью, но об этом - дальше.

Следующий вопрос: «Что может служить предметом потребности в поведении, побуждаемом страхом?» Страшные предметы, страшные предметные ситуации. Это, конечно, полушутливый ответ. Опять я скажу: будем разбираться с этим дальше. Ведь вопрос не бессодержательный. Что может стать предметом таких потребностей, о которых мы получаем интероцептивную сигнализацию? Что угодно. Не все вызывает интероцептивную сигнализацию, но если уж она вызывается чем-нибудь, то что угодно может ее вызвать. Ну, в принципе, это, конечно, определенный какой-то круг. Но, наверное, интероцептивную сигнализацию у волнистых попугайчиков вызывает не вполне то, что вызывает интероцептивную сигнализацию у меня. Вероятно, есть какие-то видовые отличия, потому что, наверное, у хомяков тоже не то, что у волнистых попугайчиков. Этот вопрос мне не очень понятен.

Последний вопрос формулируется следующим образом. «Согласно определению, предмет есть узел связей, предметом можно назвать все, что угодно. Правильно ли я Вас понял?»

Видите ли, я такого не говорил. Здесь один термин заменен другим. Я говорил о том, что это узел свойств. Связь свойств. Свойств, а не связей. То есть опять элементарная вещь. Пища, прежде чем воздействовать на достаточно высокоразвитое животное, действует на его обонятельные рецепторы, слуховые, может, зрительные, и может, еще на какие-то другие. При этом действует то, что мы привычно называем поверхностными его, то есть этого предмета, свойствами. А вот более глубокие свойства, например белковый характер вещества, имеющего такой-то цвет, такую-то форму, очень часто такое-то движение и т.д., эта «белковость», скажем так, скрыта «за» тем, какими признаками, то есть свойствами, является нам этот пищевой предмет, то есть предмет, способный удовлетворить пищевую потребность.

На что ориентируется животное: прямо на белковость или на другие свойства? В условиях развития сигнальных отношений, в условиях развития поведения, иначе говоря, необходимо возникают и развиваются также реакции на поверхностные, так сказать, свойства, не биотические. Шорох не кормит, а шуршащее в траве насекомое кормит. Форма добычи, форма животного, хищника, не поедает жертву, а сигнализирует о том, что может нанести прямой, биотический, эффект: ранить, отнять жизнь даже, прекратить существование. К этим вопросам мне остается прибавить только одно: на известном уровне развития под предметом я буду разуметь не только вещественные, но также и идеальные предметы, то есть предметы в их обобщенной, отраженной, мысленной или чувственной форме.

Я ответил на вопросы, товарищи. Но три дня тому назад я получил книгу, только что вышедшую в свет, которая как раз посвящена проблеме фундаментальных потребностей 1 . И поэтому, прежде чем переходить к человеку, я хочу чуть-чуть рассказать о том, что я прочитал в этой книге.

Во-первых, об истории этой книги. Книга эта представляет собой интересный научный документ. Мне прежде такие документы известны не были. Я просто не знал, что такая форма существует. Это семинар, проведенный по корреспонденции. Никто не собирался вместе. Просто кто-то сделал введение, разослал введение потенциальным участникам семинара. Участники ответили, их ответы разослали опять. Другие тоже ответили, а кто-то и не ответил. Одни отвечали коротко, в письме, и тогда выступление занимает в этой книжке полторы-две печатных страницы. Некоторые разражались целыми статьями, допустим, в пятнадцать страниц на машинке. А в результате вы имеете запись как бы состоявшегося симпозиума или научного семинара. Предмет его как раз наложился на те мысли, которыми я с вами делился в прошлый раз и говорил вам: помните о потребностях, которые рождаются даже дважды. Сначала необходимая нужда организма в чем-то, а потом, оказывается, нужно найти предмет, который отвечает этой нужде, удовлетворяет потребность. Он может выступать своими сигнальными свойствами. Тогда возникает сначала напряжение этой потребности, ее наличие, и тогда поиск, а потом - встреча с предметом. И потребность начинает обретать свое предметное содержание. Из несодержательной, сигнализирующей только о каких-то поисках, усилиях, она вдруг становится определяющей путь, то есть направляющей поведение. Направляет-то не потребность, а ее предметное содержание. То есть то, что, как выяснилось, определяет возможность удовлетворения. Она конкретизуется, опредмечивается, я даже говорил, и вот теперь выступает не только как толчок изнутри, то есть порождая беспокойство, ориентировку, поиск, но как то, что через свое предметное содержание способно вести, то есть управлять поведением, иногда простым, а иногда очень сложным.

Причем есть какие-то врожденные признаки, ключевые, пусковые, как у цыплят. Они вот выклюнулись из яйца. Давайте у них маму уберем. Пусть они живут самостоятельно. Будем их кормить, рассыпать перед ними зерна или рубленый желток. Так обыкновенно делают в лабораториях. И будем смотреть, как они будут учиться успешному склевыванию, и в это время будем экспериментировать. По-разному можно экспериментировать. Можно начать эксперимент, скажем, с такого: расстелить газету, и ждать, что будет. Бывает так, что эти самые цыплятки начинают склевывать буковки. Они иногда ужасно плохо клюют. Можно помочь. Пусковой стимул устроить. Карандашиком постучать. Цыпленок тук, тук, тук, тук - и мимо. Наконец, попадает. На литеру газетную попадает - ничего не получается, прекращает. А вот попал не на литеру, на желтенькое, на раздолбленный желток или какое-то подходящее зерно, крошки. И если вам удастся наладить быстро глотание (это тоже не сразу происходит), то пищевая потребность фиксируется на предмете. Налаживается поведение.

С этими цыплятами шли бесконечные опыты. Они - классический объект исследования врожденной потребности поведения клевания, клевательных инстинктов. Пользуясь случаем, надо сказать, что опыты эти были интересны в том отношении, что были проведены сотни серий и участвовали многие десятки исследователей. Они интересны были чем? Что там был большой спор: вызревает ли инстинкт. Может быть, дело в том, что эти малыши не потому клюют плохо, мимо и не то, что они не находят, что их что-то толкает да еще провоцирует, а они еще не созрели. Поэтому делают так. Цыплятам одной группы давали клевать (как выклюнулись, так пускай они сразу сами клюют). Других кормили искусственно. Задерживали на два дня. Других - на пять дней. Третьих - на неделю. Последняя группа называлась цыплятами отсроченными. И сопоставляли кривые успеха. Вышло, что нет созревания, потому что кривая успеха начинала всякий раз, так сказать, с пятого дня прыгать, с восьмого дня, со второго, то есть дело не в созревании нервной системы, органов чувств, аппарата клевания. Но это я отвлекся.

Я получил эту книгу и задумался, и решил, что я неправильно сделал. Я не говорил о том, какие же самые главные, самые первые потребности. Я говорил очень осторожно: например, пищевая. Можно сказать - оборонительная, а можно сказать - половая. Можно еще что-нибудь сказать. Я говорил: вообще это потребность, которая потом опредмечивается, конкретизуется, развивается через развитие предметов, ее удовлетворяющих. Пришла книга, которая и показала, что я тут что-то пропустил. Автор вводной статьи Рено Заззо хочет обсудить вопрос: какой может быть самая-самая первичная потребность. Начиная с чего воздвигается дальше (употребляется термин «воздвигание над»). Над чем все строится? Автор стоит на такой точке зрения, которую он себе не приписывает, а формулирует как бы в виде итога исследования, начатого, он указывает, в 1939 году. Он имеет в виду исследования раннего детства, проведенные на человеке в школе психоанализа, этологические исследования на животных, включая обезьян и человекообразных обезьян, на детенышах обезьян. И клиникой нормального детства проверенные. Он и полагает, что совокупность этих исследований приводит нас к капитальному, с точки зрения автора (я сейчас назову, кстати, автора), открытию.

Открытие заключается в том, что не пищевая потребность с подкреплением и обучением лежит в основании развития потребностей и деятельности психики, конечно. Не либидо, то есть половое влечение. Есть такая школа, популярная на Западе, особенно сейчас в Америке, европейского, впрочем, происхождения. Это то, что называют фрейдизмом, психоанализом. Либидо есть некоторая энергия, энергия половой потребности, сексуальной потребности. Она развертывается по фазам, становясь в конце концов этим либидо в форме сексуального влечения, потребности. Но его развитие не очень-то хорошо проходит. Это влечение, эта потребность, которая называется либидо (в разных языках ставят разное ударение, на тот или другой слог), встречает сопротивление. Откуда? Извне - из общества. Получается подавление, вытеснение этих влечений, целые фазы развития этой внутренней драмы, которая превращается в драму влечения одинокого человека и давления со стороны общества. Вытеснение, невроз - все может случиться. Там дальше поднимаются уже высоты мистического схематизма, говорят многие авторы, мистической философии. Влечение к жизни и влечение к смерти. Страх, Я и Оно, Я и мое тело, иначе говоря. Сверх-Я и Я. Целая мифология, чтобы скоординировать это все в схему.

Она мистифицируется, но появляются претензии объяснить человеческую культуру из этого либидо. Человек творит вследствие того, что что-то подавлено, выжимается, сублимируется, взгоняется, понимаете? Поэзия - миф, сублимация. Культура вся - это сублимация, то есть взгонка. Взгонка, так сказать, под давлением. Возникает понятие цензуры. Сами сновидения живут подпольной жизнью при том, что пробивается через цензуру и поэтому приобретает символические формы. Прямо себя не может выразить в символах. Только косвенно. Отсюда психиатрическая практика, практика лечения неврозов.

Таким парам, как пищевая потребность-обучение и либидо-сопротивление, автор противопоставляет третью пару: потребность в привязанности-узнавание себя в другом, становление себя через других людей. Вот механизм действия. Это и есть самое-самое первое, самое-самое фундаментальное. И надо быть близоруким, чтобы на это место помещать пищу, половой инстинкт или потребность, надо ничего не понимать, надо быть слепым и не уметь видеть жизнь, реальный процесс развития. В книге налицо большой подбор фактов. Они разные.

Например, младенец, человеческий младенец. Чего он, собственно, хочет? На чем все основывается? На питании, на приеме пищи? Нет, улыбаются сторонники этой концепции. На отношении к матери. Какие реакции самые ранние? Ну, я тут привожу не те факты, которые приводит автор, а другие, которые он пропустил. Которые гораздо старше, чем те, что он цитирует. Удается зарегистрировать специфическую реакцию новорожденного на шепот матери. Щелованов и Фигурин описали в начале двадцатых лет нашего столетия то удивительное явление, которое вошло в нашу литературу под названием «комплекс оживления». Это все «стремление к» (вам понятно), это «обращенность к» человеку. Можно заменить мать другими людьми, а вот один автор здесь, английский, указывает, что, если мать погибла, матери нет, можно окружением сверстников заменить.

Надо иметь объект влечения, не в смысле полового влечения, а в смысле отношения, привязанности. И дальше - удивительная коллекция животных наблюдений. Что самое главное для маленькой обезьянки, которая только что родилась? Прижаться к матери - вот это главное. Важнее всего! А что самое нарушающее? Изоляция. А что надо делать, когда он плачет (неважно, обезьяний или человеческий детеныш)? Подойти надо! Уже подойти - хорошо. Ну и накормить, само собой, нужно. Вот тут ключ.

И вот здесь очень интересно насчет птиц. Это я впервые видел, это меня как-то поразило. Оказывается, у многих животных очень ясно и страшно долго выражен (это, кстати, насчет полового-то влечения и его становления) период ухаживания, обхаживания. При этом взаимного, взаимной ласковости. Так что, например, у некоторых видов птиц целый год уходит. Объект выбран, а они так долго друг другу перышки чистят. А совокупляться им предстоит через год! Это акт мелкий, завершающий. А поведение, настоящее, чем окрашивается? Вот - чистит перышки! Понимаете, нежность! Необходимость этого соприсутствия, близости. Если разрушается близость, нужно кого-то иметь. В этой книжке целая поэма невозможности представить себе одинокое существование высоко развитых животных. Я оговариваюсь, высоко развитых я понимаю в зоологическом, а не в бытовом смысле слова. Высоко развитые - это не обязательно антропоидные обезьяны. Птицы тоже высоко развитые. Врановые - просто умницы-птицы. Тогда понятно, объекты могут меняться. А вот собака может затосковать по хозяину. Я знаю пару у нас в Москве. Есть один слон, его очень трудно вывести, заставить пройти некоторое расстояние. Но у него дружба с верблюдом. И если верблюда вести, он идет. Он за ним куда хотите пойдет.

Почему на эти вещи не обращали внимания? Что это за слепота? - спрашивает другой автор этой книги, Р.Шовен. Он, кстати, участник этого обсуждения, но я сейчас цитирую из другой его работы. Что такое пищевое поведение? Так, позвольте, собственно пищевое поведение у животных - это процесс, а все остальное, это что? Вот оно и есть поведение - эта подготовка, поиск, преследование. Ну и всякое такое, содержательное, живое. Кстати, в этом симпозиуме принимали участие такие серьезные авторы, очень хорошо известные, как, допустим, Лоренц, Шовен, Мальрие, Дайкертс.

И появляется на сцене любовь. Этот термин, понятие. Интересно? Интересно! Могу ли я согласиться с позициями этого автора? В том, что я рассказал, я могу согласиться, что это симпатично и содержит в себе какую-то большую, не натуралистическую в уплощенном смысле этого слова, правду, а какую-то правду большую. Настоящую, которая позволяет понять очень многое такое, что кажется противоречивым и непонятным. И ненатуральным.

Автор так ставит вопрос: если уж искать биологические базы, так, наверное, не в пище. Он очень смешно формулирует эту мысль насчет любви и насчет пищи. Он так говорит про это. «Рождение любви у младенца не питается молоком» 2 . Молоко является желаемым, но любовь к матери не питается молоком. Это гулкая, емкая формула. Вот и строит он гипотезу, что, наверное, если искать переход биологического в социальное, то вот ключ. Вот мостик. Человек рождается с очень сильно выраженной первичной, самой первой, потребностью в окружающих людях. В общении. В близости, как он говорит, сначала даже в телесной - вот сильно прижаться к чему-то. Для обезьянки ужасно важно вцепиться в шерсть матери. Это сильнее всего. Нет конкурирующих стимулов, это самый сильный.

Это размышление, которое отражает на сегодняшний день дискуссии в западной печати среди людей очень разных направлений. Дискуссии в связи с вопросом, где же эта самая биология потребностей человека? Я не знаю, насколько велика сила доказательств. Я не успел проанализировать всего, что я узнал. Я не хочу выносить никакого категорического суждения. Я ограничусь тем, что ход идеи содержит в себе какую-то правду и симпатичен.

Ну, а теперь вернемся к нашей теме. Менее увлекательной, но все-таки надо ей заняться. Мы придем к тем же темам. И к любви тоже придем. И к потере общения с окружающими людьми. Не внешнего общения, не формального общения, а вот этого видения человека и видения поэтому себя тоже в этом человеке. Но начинать надо с простого. С основ понимания особенностей природы человеческих потребностей вообще.

Я уже говорил и повторял, вероятно, уже много раз, что очень важно понять, что потребности становятся предметными. И это первый шаг их заявления о себе как о потребностях, об их содержании. И вообще развитие потребности не может быть выражено и обозначено иначе, как через развитие предметов, им отвечающих. И что в пределах животного мира это натуральные предметы, круг которых все более и более расширяется с усложнением среды, устройства живых организмов, усложнением жизненных процессов. Поэтому можно даже сказать так, что развитие потребностей происходит в форме развития их предметного содержания. То есть их предметов. Это я говорил в прошлый раз. А что же меняется при переходе к человеку? Правило это остается? Конечно, остается. Это же самое общее, это самое абстрактное, что можно сказать о потребностях на современном уровне знания. Можно отбрасывать абстракцию, двигаться к конкретному. Но вот опять же эта общая характеристика, абстрактная - здесь ничего не меняется.

А в действие вступает радикальное изменение. Дело в том, что расширение круга натуральных предметов, отвечающих или могущих ответить потребностям человека и тем самым составить их предметное содержание, прекращается. Или расширяется и сужается совершенно несущественно. Происходит другое. Происходит производство предметов, отвечающих человеческим потребностям. Под производством я буду разуметь, как всегда это делается, либо переделку натуральных предметов, либо создание предметов, которые не имеют своих аналогов, подобия среди натуральных предметов. Тогда-то и происходит это удивительное радикальное изменение. Потребность сохраняет свою предметность, характеризуется через содержание, развивается тоже в форме развития этого содержания. И теперь можно сказать, что потребности производятся, а не открываются. Производятся, потому что, если мы производим предметы, отвечающие потребности, мы тем самым меняем их предметное содержание. Значит, сами их производим. Поэтому вас не должно смущать одно очень известное, иногда не вполне ясно понимаемое и даже вызывающее некоторое удивление положение Маркса о том, что первое историческое дело есть производство потребностей. Потому что если сказать, что первое историческое дело есть производство предметов, отвечающих потребностям, то ведь этим самым мы меняем, изменяем, развиваем, то есть производим в широком смысле саму потребность.

Да, это и есть важное и, вероятно, первое историческое дело. При этом потребности остаются по внешности те же, спросите вы? Конечно, остаются потребностями, которые вполне воспроизводят потребности животного. Пищевая потребность остается? А как же. Самосохранение остается? Еще какие-нибудь потребности остаются у человека? Остаются. Если бы они исчезали или менялись бы в каких-то отношениях, то это было бы невозможно. Не поешь - не выживешь. Не удовлетворив пищевой потребности, ничего не получится. И многих других потребностей этого рода. Дело не в этом. Суть дела заключается в том, что они меняются, становятся другими. Потому что другими становятся предмет и способы удовлетворения.

Я не буду на этом долго останавливаться. Я сошлюсь на известную мысль о том, что, например, голод, удовлетворяемый с помощью когтей, зубов, пожирания сырого мяса - это не вполне тот голод, та пищевая потребность, которая удовлетворяется вареным мясом, поедаемым с помощью ножа и удерживаемого вилкой 3 . Изменение здесь есть. И это изменение имеет не биологическое объяснение. Объяснение, лежащее в производстве, то есть в человеческой истории, а не в человеческой биологии.

Надо сказать, что эти соображения были предметом плоской критики. Я сказал «плоской критики», чтобы не употребить более энергичного слова. Мне не хочется просто говорить резких, бранных слов. Мы будем называть такую критику «плоской». Или еще «статистической». Говорят: позвольте, все-таки мясо есть? А жареное, сырое, ногтями или зубами разгрызаемое, или деликатно нарезаемое - это детали, это оболочка, так сказать. А существо то же. И ответ был на эту критику статистического порядка тоже статистическим. Если взять (а это обычная ссылка) сильно изголодавшегося человека, он будет рвать сырое мясо и пихать его себе в рот. Но чтобы так делал человек, его же нужно поставить в нечеловеческие условия. Он же при этом расчеловечивается, он на какое-то мгновение перестает быть человеком. Ну, конечно, человека можно расчеловечить, поставив его в нечеловеческие условия. Но мы же говорим о человеческих потребностях, о потребностях не расчеловеченного, а настоящего человека, сохраняющего свой опыт и все свое человеческое поведение. Поэтому ссылка на эти вещи не вполне верна. Нет, она просто ложная, плоская. Она статистическая.

Здесь существует два подхода. И позвольте мне эти подходы затронуть. Не я выдумал эту формулировку. Она принадлежит Л.Сэву, автору книги «Марксизм и теория личности» 4 . Теперь вышло третье ее издание в оригинале. Книга очень серьезная, которая предлагает сопоставить два пути, два методологически противоположных подхода в понимании движения потребностей. Один путь Сэв схематизирует следующим образом: «Потребность, направленная на ее удовлетворение деятельность и потом опять появляющаяся потребность». Это схема одна. Здесь потребности суть предпосылки. Мы их принимаем готовыми. На этих предпосылках вырастает некоторая деятельность. А вот другая схема, на которой настаивает Сэв. Вот деятельность, с этого мы начинаем, - деятельность строит потребность, удовлетворяет потребность, возвращается к самой себе. Не потребность возвращается к потребности, а деятельность возвращается к деятельности через развивающиеся потребности. Вы сразу, наверное, не схватили остроту этого противопоставления. Ведь это сложно. История этого противопоставления начинается в классической политической экономии. Оно существует до сих пор. Кстати говоря, первая схема отвечает той современной идеологии, которая называется «идеологией общества потребления». Потребность, ради потребности осуществляется и деятельность, чтобы вновь возникла потребность. Я действую и тем развиваю, расширяю, созидаю свои потребности. И они вновь толкают меня к деятельности. Поэтому развитие деятельности безгранично.

Но надо понять, что потребности вовлечены в поток деятельности, а не наоборот, деятельность вовлечена в ход, рост потребностей. Она так не выживает. Она распадается.

Мы здесь должны внести одно различение, чтобы понять эту формулу. Удовлетворение потребностей есть условие. Ну, например, если человека не кормить и не поить, то мы разрушим предпосылку, условие для его активности. И тогда не будет активности. Есть какие-то обязательные условия, без которых ничего не будет происходить. Но это не значит, что эти условия и характеризуют то, что будет дальше, правда? Они не релевантные. Поэтому если взять процесс в общей, грубой схеме его развития, то он рисуется в соответствии со второй формулой, предложенной Сэвом, следующим образом. Конечно, дело начинается с того, что мы что-то делаем, чтобы удовлетворить потребность. Но развитие идет, не продолжая этого. Делать, чтобы удовлетворить какую-то потребность. А тут происходит наоборот. Мы должны удовлетворять свои потребности, чтобы дальше делать.

<Перерыв в записи>

Возникает сразу еще один вопрос, на который я еще успею сегодня ответить. Я говорил: производство, имея в виду производство предметов потребностей, биологических по своему происхождению. Это реальное производство всяких благ - пищи, хлеба, одежды. Биологические потребности удовлетворяются производством. Вот здесь первый очень большой вопрос, над которым надо думать. Я вас очень прошу подумать. Можно ли назвать эти удовлетворяющиеся посредством производства неустранимые потребности потребностями социальными или они остаются биологическими? Есть ли у человека такая классификация потребностей на биологические и социальные? У меня есть потребности собственно социальные, явно социальные по происхождению. Потребность узнать то, что не знаю, - не биологическая же это потребность! Но я есть хочу, и вот сейчас уже очень хочу есть. Я не ел сегодня. Можно разделять или нет: это социальная группа, а это биологическая, другая группа? Не выходит. Нет такого категорического членения. Поэтому я предлагаю другой термин: можно говорить о витальных, неустранимых, обеспечивающих существование потребностях и формах их удовлетворения. И можно говорить о потребностях, не имеющих характер обеспечивающих существование. Они обеспечивают жизнь, деятельность, но не само существование. Они не витальны. Поэтому, так сказать, не обязательны. Но и те, и другие обнаруживают свое социальное происхождение. И я решительно отказываюсь отличить одно от другого. Или дать какой-нибудь критерий отличия.

Но я хочу у вас спросить (я перехожу к банальным приемам доказательства): пищевая потребность человека - социальная по своей природе или биологическая? Вот у Вас, или у Вас? Если биологическая, тогда ищите калорийную пищу, поедите мяса и хорошо. Правда? Однако ректор наш говорит, что в столовой неуютно. Так социальные требования или биологические? Трудно сказать, очень трудно.

Другой пример. Скажите, пожалуйста, а одежда - она предохраняет от излишней теплоотдачи, правда? Иначе говоря, поддерживает тепловое равновесие. Я вот одет. Это требование защиты, одежда отвечает потребности в сохранении тепла на поверхности кожи? А что это на шее висит? А что вы смеетесь? А я вам скажу, что висит. Я бы не мог позволить себе с расстегнутым воротом читать лекцию в Московском Университете. Я так выражаю уважение к аудитории, понимаете? А с удовольствием мог бы в другой ситуации войти в этот зал с расстегнутым воротом, без галстука. Так где же я функционирую - в системе социальных потребностей или биологических? Где?

О, я тут вижу, глядя на аудиторию, - сколько здесь биологически нерационального! Даже противопоказанного! Чем оправдано это, какой потребности отвечает? Социальной потребности, причем прямо социальной, в открытой форме. Я уже не говорю об эстетических.

Я почти исчерпал свое время. Но все-таки назову, какие вопросы у меня записаны, а я до них так и не дошел. Что такое духовные потребности, как они рождаются. Дальше надо рассмотреть вопрос и о способах удовлетворения потребностей и о функциональных потребностях. И двигаться потом дальше. Я вас прошу, товарищи, задавать вопросы, потому что это мне дает возможность ориентироваться, что рассказывать.

1 L" Attachement / D.Anzicu, J.Bowlby, R.Chanvin et al. - Neuchatel: Delachaux et Niestle, 1974.

2 L"Attachement/ DAnzien, J.Bowlby, R.Chauvinctal. - Neuchatel: Delachanxet Nicstle, 1974. P. 125

3 См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. 1. С. 28.

4 См.: Сэв Л. Марксизм и теория личности. М., 1972.