Названия карелии. Борьба за топонимы. Отрывок, характеризующий Топонимия Карелии

We wait you on the new address of «Kondy»!
Мы ждем Вас на новом адресе «Конди»!
Словарь топонимов

Самые древние в Карелии географические названия - топонимы - саамские. Распространены названия финские, на западе Карелии, вепсские, на юго-востоке, и карельские.
В карельском языке различают три наречия: северные карелы говорят на наречии, близком к финскому языку; южные карелы говорят на ливвиковском и людиковском наречиях, которые во многом схожи с вепсским языком.
Топонимы русского происхождения чаще относятся к некрупным объектам - притокам рек, малым озерам, островам, мысам, порогам, либо - к населенным пунктам. В их составе часты диалектные термины мох «болото», губа «залив», наволок «мыс», щелья «гладкий скальный берег».
Часть русских названий возникла в результате переосмысления неясного значения слова по звуковому сходству. Так, саамское Куосс-яурэ «Еловое озеро» может превратиться в озеро Косое, карельское или вепсское Соарикоски, Сарькоск «Островной порог» - в Царь-порог, а Маселькяярви (о значении см. ниже) - в озеро Масельгекое, Маселозеро и, наконец, Маслозеро.
Большинство саамских, карельских и вепсских названий - составные (причем основное ударение в них падает на первый слог, а второстепенные - на прочие нечетные слоги). Первая, описательная, их часть дает характеристику объекта, вторая, терминологическая, указывает его суть: Муста-йоки - «Черная река», Хаута-ваара - «Могильная гора». Часто встречаются полупереводы, где первая часть - нерусская, вторая - русский перевод: Мягостров, Юккогуба.
Что же касается названия самой Карелии (фин., кар. Карьяла, Karjala ), это имеет балтийское происхождение - от гарья «гора». В этой версии карелы, то есть восточные, «верховые» финны противопоставляются западным, «низовым» финнам - хяме - из балтийского жемеэ «земля, низина».

Принятые сокращения: саам. - саамский, вепс. - вепсский, рус. - русский, кар. - карельский, термины, данные без указания языка,также являются карельскими.

айта «изгородь», айтта «амбар»: Айтозеро, Айтойоки, р. Айтта

аккь (саам.) «баба; высшее женское божество», акка «баба», акан «бабий»: оз. Акан, Аконярви, Аккаярви, Аканкоски, Ака-порог.

ала «нижний»: Алозеро, Алаярви, Ала-Тарайсярви.

ахвен «окунь»: Агвенлампи, Ахвенламби, Ахвенярви.

ваадж (саам.) «самка оленя» (отсюда рус. важенка): р. Важинка, Важезеро, Вачозеро, пос. Верхние Важины.

валкеа, валгей «белый»: Валгилампи, Валкеалампи, Валгова Губа.

ваара, воара (кар.), варр (саам.) «гора», откуда рус. варака: Кобивара, Шалговаара, Логоваракка.

вене, венех, венхе «лодка»: Венехярви, Венозеро, Венгигора, Венихозеро.

вехка, вехку «вахта» (водное растение со съедобным корнем): Вехкозеро, Вехкусуо, Вехлампи, Вехручей, Коди-Вехкаярви.

вид (вепс.), виита, виида «чаща, молодой ельник»: Видалампи, Виданы, Видостров, Видпорог, Вийдречка, Вийтайоки

виэксе (саам.) «ветвь», виикси, вникши (кар.) «ус», в топонимах - «ответвление; сток из бокового озера; обособленный залив»: р. Викша, Виксилакши, Виксозеро, Викшезеро, р. Виксенда, Викшалампи, м Виексярви, Вииксинселькя.

вирма (саам.) «сеть»: Вирма, Вирмозеро, Верман, Вирмаярви.

витса, вичча, саам. вицка «прут (березовый, тальниковый)»: Витчевара, Витчешуари, Вицесари, К Вичаны, Вичча, Вичангиварака, Витсакангас, Вычайоки, р. Вичка, Вицкозеро.

вияре, вияру «извилистый, косой; ложный»: Вярапорог, Виаракошки, Варалакша. Многие же другие созвучные названия (р. Вара, м. Варнаволок) произошли от других слов: саам. варрь «лес», варра «путь, дорога».

гирвас «самец оленя» (русификация кар. хирвас, хирваш): Гирвас, Хирвасярви, Хирватсари.

гарбало (кар.), гарбол, гарбоу (вепс.) «клюква»: р. Гарбала, Горбокошки, Гарбалова Сельга, Гарбова Гора, о. Гарбищи.

ёутсен, ёучен, д"ёутчен «лебедь»: Еутсоярви, Евченоя, Евченвара, Евчелампи, Еужиярви, Евжозеро, Девченшуо, Девченоя.

йоки, йоги, д"оги (кар.), йогк, мокко (саам.) «река»: Пистайоки, Кивиёки, Пенега, Козледеги, Паннокка, Контокка.

найду, кайта «узкий»: Кайдозеро, Кайдодеги, Кайдулампи, Кайтаярви, Кайдунитту (нийтю «луг»)

кайег, кайи, кайя «чайка»: Кайвара, о. Кайгас, р. Большой Кяй, Кайгозеро.

кайзля, казкла «камыш, тростник»: Кашалиламба, Кашалиоя, Кожала, Козледеги.

кала (кар., вепс.), кулль (саам.) «рыба»: оз. Кало, Калаярви, Кулома, Кулежма.

каливо, каллио «скала»: Каливо, Каливокангас, Каллиоярви, Кальви.

калма «смерть; кладбище», Калма - божество смерти: Калмозеро, Калмосари, р. Калма, Калмониеми.

кеалг, кеалган (саам.) «ягельник; место, пригодное для пастьбы оленей»: р. Калга, Кальгозеро, Калькой, Кялгярви, Кялькянйоки, Калгиоя, Калгувара, о. Калгос, о-ва Калганцы.

кангас «бор; сухое возвышенное место»: оз. Кангас, Кангассари, Кангасярви, Кангашнаволок.

кари (кар.) «перекат, мелкий порог», откуда рус. карежка: Аканкари, Оринкари, Медная Карежка, Тулемская карежка.

карнас, карнэс (саам.), коарне (кар.) «ворон»: оз. Карниз, р. Карниж, Карнизозеро, Карнисвара, пор. Корней.

каски «подсека в лиственном лесу», каскез (вепс.) «молодой смешанный лес»: Каскезнаволок, Каскессельга, Каскесручей, Кашканы, Каскозеро.

киви «камень»: р. Кива, оз. Киви, Кивиёки, Кивиярви, Кивикоски. Древняя форма этого слова ки(й) присутствует в названиях многих островов на Белом море и некоторых озерах: Пельяки, Ромбаки, Кий, Лотоки, Робьяк.

кинт (саам.) «кинтище, место стоянки»: р. Киндас, дер. Киндасово, пор. Кинтезьма, оз. Киндожское.

ковда, гуовдэ (саам.) «широкий»: р. Ковда, Койтаёки, Ховдаярви.

конду, конту (кар.) «крестьянский двор; починок». Термин встречается как в описательной, так и в терминологической части названий: дер. Кондобережская, Конда, ст. Погранкондуши (кар. Раяконду), гора Райдаконда, г. Кондопога.

коски, кошки (кар.), коек (вепс.), куушьк (саам.) «порог»: Корбикошки, Кошка, Питкакоски, Порокушка.

ковера «кривой, изогнутый»: оз. Ковер, дер. Ковера, Коверолампи, Коверпорог, пор. Коверский, Коверярви.

койву «береза»: Койвусилта (силта «мост»), Койвуёки, р. Койву.

кокка в карельском языке означает ряд понятий от «крючок» до «penis», в топонимах чаще - «остроконечный холм, гора».
Эти названия порой переосмысляются через кар. кокко «пирог», кокко «орел; праздничный костер»: Кокколампи, Коккозеро, Коккоостров, Коккосалма, Коконниэми.

контио, кондии, кондый, вепс. КОНДИ «медведь»: Кондиручей, Кондылампи, Контийоки, Кондыоя, Контиолахти.

корби «чаща, труднопроходимый сырой лес», откуда рус. корба: р. Корба, дер. Корба, многочисленные Корбозера, пороги Корбикошки.

корппи «ворон»: Корпиёки, многочисленные озера Корппиярви. косте, коште, саам. киэст «заводь, укрытие», в топонимах обычно - «подветренный берег»: Костомукша, Костомукса, о. Костьян, р., пос. Кестеньга, Кестоя.

кода, кота, коти «дом, жилье; шалаш»: Кодалампи, Коданлампи, Кодарви, Кодаселькя, Котаярви, ; Котиярви, Котиоя.

куотска (саам.), куоткуо (кар.) «межозерный перешеек»: пор. К-оцка, Коткалампи, Коткозеро Коткаярви. По форме эти названия ближе к котка «орел», но географические реалии указывают, во же, на значение «перешеек». Возможно таково же происхождение названий трех рек Кочкома, хотя опять-таки, здесь можно предположить и саам. куотскем «орел». куйва «сухой»: Куйвасалма, Куйвашоя, Куйваярви.

куйкка «гагара»: Куйккавара, Куйккалакси, оз. Куйкка-селькя, р. Куйко. кугк, кугкесь, куккам (саам.) «длинный»: оз. Кукас, о. Кукат, Куккомозеро, Кукозеро. курги, курки «журавль»: дер. Кургенцы, оз. Кургиево, Куркиёки, Куркиярви.

кууси, куужи (кар.), куз (вепс.), кусе, куосса (саам.) «ель»: р. Кужа, Кужарви, Кужатоя, Куженга Кузаранда, Кузикоски, Кузнаволок, Куужъярви, Куусиниеми.

кюля (кар.) «деревня»: дер. Куркункула, оз. Кюляярви, о. Кюляниемисуари («Остров с деревней на мысу»).

кюлъмя «холодный»: р. Кюльмес, Кюльмяпуро (пуро «ручей»), Кюльмяярви.

кяадкай (саам.) «каменистый»: р. Кятка, Кяткаярви, Кятковара.

лаая, лавеа, левеа «широкий», часто в значении «поперечный»: дер. Лаая, оз. Лаяни, Лавалампи Лавиярви.

-ла/-ля . В прибалтийско-финских языках этот элемент обычно входит в названия поселений, образованные от личных имен: Игнойло, Куккойла, Эссойла, Ляскеля.

лакеи, лакши, лахти (кар.) «залив», откуда рус. лахта : Лахта, Кинелахта, Рауталахти, Овлунлакси, Корелакша.

ламби, лампи (кар.) «лесное озеро», откуда рус. ламба «озерко» и ламбина «озеровидное расширение реки»: Суриламби, Ювилампи, Долгая Ламба, Кучеламбина, Волина-ламбина.

луодо, луото (кар.) «отмель; скала, риф; небольшой каменистый остров», откуда рус. луда:
Куйкалуото, Хейнялуото, Ивановы Луды, Красная луда.

лаппи «саамы», откуда рус. лопь: Лапинйоки, Лапино, Лапинярви, оз. Лопское.

ладва, латва , вепс. ладе «верхний, вершина», саам. ладе «перевал»: пос. Ладва, Ладваярви I Латвасюрья, оз. Латво, Латвайоки.

лахна «лещ»: р. Лагна, оз. Лагно, р. Лахна, Лагноярви, Лагноя.

леппя, вепс. леп, саам. лехпь «ольха»: р. Леписта, пор. Леппя, Лепенярви, Лепозеро, Леппяниеми Леппясюрья.

линду «птица», линнун «птичий»: Линдозеро, Линдолампи, Линнунвара.

лоухи «глыба, скала»: пор. Лоухи, оз. Лоухское. В карельском эпосе Лоухи - хозяйка Похьёлы - страны севера.

лохи «лосось»: Логигуба, Логикоски, Лохгуба, Лохиярви.

майи (саам.), маяй (кар.) «бобр»: Майгуба, Майозеро, о. Майя.

марья «ягода», но саам. моаррь «болото»: р. Марина, Марнаволок, Марьярви, оз. Марьё-Селькя

моасельгя, мааселькя, муашельгя «водораздел» (маа, муа «земля», сельгя «хребет»): оз. Масельга дер. Машельга, оз. Масло, Маслозеро. Все объекты с подобными названиями лежат на крупных ил] локальных водоразделах.

матка (кар.), матк (вепс.) «путь, дорога», моатьк, муотьк (саам.) «волок, перешеек» I дер. Маткаселькя, Маткозеро, пор. Маткожня, р. Мотко, р. Мотовка.

мегрю, мягря «барсук»: р. Мегри, Мегрозеро, Мегрега, Мягрека, оз. Магрино, Мягрозеро.

мется, мечча «лес» (но метсо, мечой «глухарь»): Метчаярви, Метчишари, р. Метчепуда1 Меччаламбина, Метчозеро.

муурама, муурой (кар.), мурм, мурашк (вепс.) «морошка»: Мурамозеро, Мурмозеро, р. Муромля р. Муром, Мурашкоски.

муста, мушта «черный»: Мустлампи, Муштавара, Мушталампи, оз. Муста.

мяги, мяки (кар.) «гора, холм»: Саримяги, Хиетамяки, Мягостров.

мянтю, мяндю, мянд «сосна (молодая)»: г. Мяндова, Мяндувара, Мяндусельга, Мяндуярви, Мянтютунтури (тунтури - высокая гора), Мянтяярви.

ниеми (кар.), немь (вепс.) «мыс»: Сяркиниеми. Куокканиеми.

ниска, нишка, нишку (кар.) имеет два значения. Первое - «исток реки из озера»: о. Ниска, оз. Нискаярви, оз. Низкое (явное переосмысление). Второе - «начало порогов»: Коссаниски, Юманишки, Оянишко, Нискакоски, Виданская нишка, Нищкакошки.

наали (кар.), нёалл (саам.) «песец»: р. Наля, оз. Ноля, Нольозеро.

нива «быстрина» - из саам. ньявв «участок реки между порогами»: р. Нава, Нивакоски многочисленные короткие реки Нива.

ниельм, ньяльм (саам.) «горло, глотка; устье реки»: Нельмозеро, Нильмозеро, р. Нялма, Няльмозеро.

нилош, нило «скала, по которой струится вода»: пороги Нила, Нилош, Ниласкошки.

ноарве (саам.) «уступ»: р. Нарва, Нарвиёки, р. Норва, Норвиярви.

нуотта «невод»: многочисленные Нотозера.

нурми «луг»: оз. Нурмат, р. Нурмис, дер. Нурмойла, дер. Нурмолицы, Нурмежгуба, Нурмиярви.

ньюорра (саам.) «утес, скала»

нюра (кар.) «каменистая мель»: г.Нуорунен, Норуслампи, пор. Нурус, Нюронаволок.

оя (кар, вепс.), уай, воай (саам.) «ручей, речка»: Корвеноя, Калькоя, Кестуй. В русском употреблении этот элемент часто превращается в -ва: Кержева, Олова, Петкуево.

орава (кар.), урау (вепс.), оаррев (саам.) «белка»: Оравручей, Оровгуба, Оровъярви, Уравара.

пайй (саам.) «верх, верхний», пяя, пия (кар.) «голова, вершина»: м. Пиякко, Паезеро, р. Пай, Пайозеро, Пейярви, Пьяярви, Пяозеро, Пяявара, Пиаоя, Пяяоя. Заметим, что саамское Паййяурэ «Верхнее озеро» зачастую превращается в оз. Боярское.
Названия Южной Карелии типа оз. Паю, р. Паюдеги происходят, вероятно, от вепс. паю «ива».

пало «огнище, пожога, выжженая подсека»: р. Пала, Палалахта, Палоярви, Палакоски, Палаоя. пада, пато «рыболовный забор на реке»: Падаоя, Падозеро, р. Падас.

пауна, пауни «лужа», поанн (саам.) «мелкое озеро»: Паннока, Пуанолоя, многочисленные Панозера, ви, Панаярви.

педяя, петяя «сосна»: Педасельга,Педаяшари, Петайлампи, Петаявара, Петяя-ярви. педз, петч, множеств, пез (саам.) «сосна»: Пежозеро, р. Пезега, Пешозеро.

перт(т)и, пиртти «изба»: оз. Перти, Пертозеро, оз. Пертти, Пертярви, г. Пирттивинта, Пирттилампи, Пирттипохья.

перя «зад, задняя сторона, дальняя сторона»: Пералампи, Пергуба, Периайоки, Перянаволок,
- оз. Каянперя.

питкя, питку «длинный», пизин «длиннейший»: Питкакоски, Питкяранта, Питкоя, оз. Пизанец, Пизансуо, Пизиннеми.

похья (кар.) «угол, край, конец залива»: Кондопога, Сопоха, Лахденпохья.

поро, пеура, педру «олень»: Пор-порог, Пеуруйоки, Пеуракошки, Педроламбина, Педраярви.

пудас, пудаш «рукав реки»: протоки Пудас, Пудашиеги, Кервапудос, р. Пудос, г. Пудож.

пула (саам.) «выжженный»: Пулозеро, р. Пулонга, р. Пулома.

пуусто «древостой», но рус. пусто, пустошь «покинутые поля, залежь, покосы из-под пашни». Поэтому не всегда легко определить происхождение названий р. Пуста, Пустинлахти, оз. Пустое, Пустозеро, Пуустинлахти, пор. Пустошкин, р. Пуштось (в последних двух случаях надо учитывать и кар. пюстёс «запруда»).

рауда, раута «железо», рауван, равван «железный»: г. Раван, м. Рауванкоро, Рауванлампи, а пор. Раудуверя, оз. Раут, Рауталахти.

ранта, ранда, ранду (кар.) «берег»: Питкяранта, Кузаранда, Ранду.

репо, ребой «лиса»: о. Ребай, Репоярви, руч. Ребой, пос. Реболы (очевидно - через личное имя).

ристи «крест»: Ристиниеми, Ристилакши, Ристисари, Ристиоя, Ристиярви. Но названия Ристанвара оз. Рысто происходит из саам. рыста «добыча», кар. рииста «дичь».

руохо, руохка, рого «тростник, камыш, рогоз»: р. Большой Рог, Рогансари, Рогозеро, Руагярви, Руогоярви, пор. Руах, Руокогуба.

рука, руга «смола, живица»: Ругозеро, Рукаярви.

рыбп (саам.) «куропатка»: Рыбрека, Рыбоя, Рыбозеро.

ряме, риеме «моховое болото»: дер. Рамое, дер. Рамполе, Рамозеро, Рам-мох, Ряменярви, р. Ремака, р. Рема, г. Ремаж.

саари, соари, суари, шоари, шуари, множественное суарет, шуарет (кар.), сарь (вепс.) «остров»;
Рантасари, Мянтюшари, Нересшурет, Пурутшарет, Сарь.

салми (кар.) «пролив», откуда рус. салма и др.-рус. соломя: Куйвасалма, Суопассальми, Опоровая Салма, пос. Соломенное.

селькя (кар.) «плес, озеро»: оз. Кавнизсельга. Чаще селькя, сельгя означает «гряда, хребет», откуда и рус. сельга: пос. Сельги, ст. Кяппясельга. В Южной Карелии рус. сельга означало еще и «лесное пахотное или сенокосное угодье» и входило в названия многих деревень: Ерошкина Сельга, Матвеева Сельга.

суо, шуо (кар.), со (вепс.) «болото»: Деухишуо, Сяпсесуо.

сава, савван (саам.) «плес на реке, озерный залив»: Саавайъёки, Савозеро, Савоя, оз. Шавань

сави, шави «глина»: Савивара, дер. Савилатчу (лаччу «лужа»), Савиярви, Шавиранта дер. Шавилошо.

салу, шалу «бор; лесная глушь»: о. Сало, Салоостров, Сальнаволок, Салонярви, р. Шалица, Шалсари.

саммал, шаммал , вепс. самау «мох»: Саммалвара, оз. Самулус, Самогора, Самозеро, Самнаволок, р. Самина, оз. Самаевское, Шамаллакси, Шамалвара.

суаннь, шуоннь (саам.) «травяное болото», соэн, шуон (кар.) «болотистый»: р. Сона, Сонозеро, Соностров, Шунозеро, Шуонярви.

суури, шуури, суври , саам. йоу«большой»: Суври-Савиярви, Сууриярви, Шуривара, пор. Шурипая, Шууриярви, оз. Шуры-Редуни. Похожие с виду названия могут быть образованы и от сюрья «сторона, бок, край» (сюрьяйоки «приток»): р. Сури, Суриоя, Сурилампи, г. Сурьяпия, Сюряоя. Но есть еще суоре «прямой» и саам. сурр, суорр «разветвление, развилка», ср.: Шурозеро, Шуоришуо. В большинстве случаев нам поможет карта, подсказывающая, имеется ли в виду размер, положение или форма объекта. Труднее, когда объект и большой и прямой и боковой, как оз. Сургубское - обособленный залив Укшезера в бассейне Шуи.

сювя, шювя «глубокий»: Сювя-Салмиярви, Сювяярви, Шювяярви. Подобные названия, особенно типа Сювяд"арви, Сювяд"оги зачастую переходили у русских в названия типа Святозеро, протока Святлица/Светлица, Святуха (Сювя, Свят-). Так что не все «святые» названия Карелии истинно святы.

сярки (кар.), сярг (вепс.), сэргге (саам.) «плотва»: Сергозеро, р. Сяргежа, Сяргозеро, Сяркиниеми, Сяркиярви.

слюня «язь»: Сявнозеро, Сявнялампи, Сянозеро, Сяюнашари, Сяюняярви, р. Сявнега, Шавнегозеро.

талви (кар.), тальв (саам.) «зима»: Талвиесдеги, Талвишари, Тальвесуо, Талвилампи, Тальвуслампи, пос. Толвуя.

тедри «тетерев»: Тедриоя, Тетривара, Тетрозеро, Тедриниеми (Тетернаволок). терва «смола, деготь»: Тервалампи, Терваярви, Тервукошки, дер. Терву.

тоараст, туэресь (саам.) «поперек, поперечный»: оз. Таразма, Тарайсярви, Тарасйоки, о. Тарасиха, Тересиналамби, оз. Торос, Торосозеро.

урос (кар.), оаресь (саам.) «самец»: оз Урас, оз. Урос, Уросярви, Уросозеро, Арзиярви, дер. Орзега.

хаапа, хоаба , вепс. хаб «осина»: Габозеро, Габсельга, Хаапалампи, Хабозеро, Хапавара, Хапаёки.

хангас (откуда рус. гангас, саам. ханккас) «ловушка, звероловный загон»: Хангасярви, Ханкусярви, оз. Ханкаш, Гангаслампи, Ганкашвара, г. Гангос, оз. Гангас.

ханка, ханга «развилина», ханко «вилы»: Хангаярви, Хангозеро, Хангайоки, Ханковара, Ханкасари, Ханкозеро, Гангозеро.

ханхи «гусь»: о. Ханхипаси (пааси «каменная плита»), Ханхиярви, Гангивара. хауги, хауки «щука»: оз. Хауги, Хаугиярви, Хаукиоя, Хаукиёки, Хаугуя.

хауда, хаута «могила»: пор. Хауда, г. Хаудекангас, Хаутоваара.

хейня «трава, сено»: Гейнозеро, Гейнолампи, Хейналампи, Хейняёки, о. Хейнясенмаа, Хенной Наволок.

хиета «песок»: Хиетаёки, Хиетаярви, Хетоламбина, Хедостров.

хийси, хийши, родит, падеж хииден «леший, злой дух: отдаленное плохое место»: Хейзярви, Хижозеро, Гижезеро, г. Хиж, Хизъярви, Хииз-ярви (Хизиярви), Хийсиярви, Хиденселыся.

хирей «лось»: Хирвисалми, пор. Хирви, Хирвилампи.

хонка, хонга «сухая высокая сосна»: Хонкасари, пр. Хонкасалонселыся, Хонкасуо, Гомсельга, Гонгинаволок, дер. Гонгинская.

чаппад, чаппесь (саам.) «черный»: р.Чапа, р. Чапари, оз. Чопчем и р. Чапай, Чапозеро, Чапаншари, м. Чапин (а рядом о-ва Черные).

чоалме (саам.) «пролив»: пос. Чална, Челмозеро, Челозеро, пос. Челмужи, м. Чолма

чуппу «угол»: губа и пос. Чупа на Белом море, дер. Чупа на Кончезере и Сунозере, губа Чупа

чууру «галька, мелкий камень»: р. Чура, Чуралампи, р.Чуруж, Чурлахта.

шивера происходит от саамского чиврай , что значит «галька, булыжник».

юля «верхний»: многочисленные Юляярви, Юлеозера.

юрккя, юрккю «крутой»: пороги Юрки, Юркка, Юрконкоски, дер. Юргилица, Юркиннаволок, Юркостров.

янис, яниш, яниж, януо «заяц»: Янецозеро, р. Яни, оз. Янис, оз. Яниш, ст. Янишполе, о. Янц, Янчозеро, г. Яникуму.

ярви, д"арви (кар.), д"ярв (вепс.), яурэ, яврь (саам.) «озеро»: Суоярви, Кодарви, Вярагярв.

янк(к)я, д"аньгя «моховое болото»: р. Яньга, Янгаёки, Янгаярви, Янкяярви, р. Деньга, Дангозеро.

Поселенцы застали на берегах Ладоги кочевавших Саамов (Лопарей). Они поселились среди них и установили с ними торговые связи. Поселенцы выменивали меха у саамов на изделия из железа и украшения, которые те не умели делать. Затем торговцы отправлялись с мехами в страны Балтии.
Эта волна поселенцев была немногочисленна. Их поселения редки. Практически нет их поселений в Северном Приладожье.

В 9 в. ситуация меняется. Северного Приладожья достигла большая волна новых поселенцев. Археологические находки позволяют говорить о том, что эти поселенцы были выходцами из финского племени, которое обитало южнее Ладожского и Онежского озер. Другие потомки этого племени дали начало таким народам как весь и ижора. Поселенцы застали на северных берегах Ладоги кочевые племена саамов и редкие поселения западно-финских поселенцев. В период 10-12 вв. они смешались с ними и заселили территорию по северному берегу Ладожского озера от района современного г. Сортавала до южного берега оз. Суванто, и по р. Вуоксе от берегов Ладожского озера до Финского залива в районе г. Выборга. В этот период на этой территории происходит формирование новой народности со своими этническими чертами и своим языком. В нее органически вошли, кроме новых поселенцев, жившие здесь саамы и потомки переселенцев с запада.

В русских летописях впервые употреблен этноним «корела». Первое упоминание о ней помещено в Новгородской первой летописи под 1143 г.: «В то же лето ходиша Корела на Емь, и отбежаша 2 лоиву бита». Речь идет о неудачном походе на финское племя емь и о потере двух судов (парусное судно лойва). С этого времени записи о тех или иных карельских делах общерусского масштаба встречаются с различными интервалами на протяжении XII-XV вв. О древних карелах рассказывают берестяные грамоты и «Слово о погибели Русской земли», западноевропейские источники. Такое частое упоминание объясняется тем, что корела, проживавшая на западных рубежах Новгородского государства, оказалась в зоне враждующих государств: Новгорода и немецких орденов, с одной стороны, Новгорода и Швеции, с другой.

Происхождение племени корела. Этот вопрос долгое время оставался дискуссионным. Существовало несколько точек зрения на происхождение племен, объединенных этнонимом «корела». Представителями гуманитарных наук проделана обстоятельная и кропотливая работа. Отклонены и представляют лишь библиографический интерес теории лингвистов и историков XIX в., согласно которым карелы первоначально обитали в районе Белого моря, в сказочной Биармии, где якобы составляли большую часть Биармийского государства, которое в X в. пережило кризис, ослабело и распалось. Значительная часть населения Биармии продвинулось к западу от Северной Двины и Белого моря, к Онежскому и Ладожскому озерам, к Финскому заливу (подробнее см.: Кочкуркина СИ., 1982, с. 7).
В начале XX в. в финляндской литературе получают распространение теории западнофинского происхождения карел, согласно которым карелы - прямые потомки западнофинского племени хяме (емь по русским источникам), обитавшего на Карельском перешейке в I тысячелетии н.э. Под сомнение брались этническая самостоятельность, язык народа, карельское происхождение эпоса «Калевала». Формированию таких точек зрения способствовали и объективные обстоятельства, прежде всего отсутствие археологических материалов I тысячелетии н.э.

В предвоенные и послевоенные годы крупнейшим финно-угроведом Д.В. Бубрихом разработана концепция происхождения и этнического развития народа в XII-XVII вв., базирующаяся на огромном лингвистическом материале, собранном на территории расселения карел. По мнению исследователя, до возникновения Древнерусского государства Карельский перешеек был слабо заселен, здесь кочевали редкие саамские родоплеменные группы. Но с образованием Древнерусского государства на этой территории в тесном взаимодействии с Русью начала формироваться корела. Откуда она пришла, Д.В. Бубрих не смог дать убедительного ответа. Он считал, что частично население пришло из земель еми, часть из мест, близких к Чудскому озеру и Новгороду . Допускается участие и древней веси (Бубрих Д.В., 1947, 1971).

Итак, по мнению Д.В. Бубриха, корела сформировалась на Карельском перешейке, но различные, пришедшие извне компоненты изменили ее - в IX в. она называлась «кирьяла» и, видимо, ее первоначальный состав был иным (см.: Кочкуркина СИ., 1982, с. 10, сноска 4).

В последние годы в отечественной и зарубежной литературе древних карел рассматривают как качественно новое формирование, возникшее на базе местного, западнофинского и пришедшего из юго-восточного Приладожья населения. Расхождения наблюдаются в том, какая из составляющих преобладала. Одни полагают, что на формирование корелы оказали воздействие в первую очередь западная Финляндия, Готланд и Новгород; другие признают тесную связь населения Карельского перешейка и юго-восточного Приладожья. Так, по мнению финляндского историка X. Киркинена, археологические, лингвистические и исторические данные, взятые в совокупности, не позволяют считать корелу емского происхождения. Политическая ориентация корелы и еми была настолько различной, что они не могли быть одного происхождения. В письменных источниках корела выступает против еми и шведов на стороне Новгорода. Если бы древние карелы, продолжает X. Киркинен, появились в результате экспансии еми, то при наличии родственных связей жители Хяме были бы естественными союзниками (этот довод не кажется убедительным: родственные чувства в те времена не были главными), а Новгород - противником. В действительности все происходило иначе. Он считает, что племя корела формировалось одновременно с новгородским государством в результате смешения чудских, западнофинских, вепсских, а может быть, и варяжских компонентов (KirkinenH., 1963, s. 31, 35).

Нетрудно заметить, что все гипотезы едины в том, что корела сформировалась из различных этнических компонентов только в XI-XII вв. Однако это не так.

Серьезные аргументы в пользу более раннего формирования общности корела выявляются при анализе исторических, археологических, фольклорных и лингвистических данных. Формирование общности - сложный процесс. Уже в XII в. корела выступает как самостоятельная этническая общность в истории Древней Руси. У нее оригинальная, ярко выраженная материальная культура, богатейшая фольклорно-эпическая традиция. Значительная часть рун, как это доказано исследователями, создана в период первобытнообщинного строя, поэтому можно предположить, что формирование племенного объединения корела проходило в первой половине I тысячелетии н.э. (Евсеев В.Я., 1957; Жербин А.С., Шаскольский И.П., 1976, с. 37; Шаскольский И.П., 1979, с. 44). Другим доказательством служит тот факт, что на рубеже I-II тысячелетий н.э. племя ижора отделилась от корелы (Лаанест А., 1966, с. 8-10; Laanest А., 1986, Ik. 158). Это могло произойти только в том случае, если корела уже была сформировавшимся объединением. Все эти обстоятельства свидетельствуют о большой древности этнической общности корела и позволяют утверждать: племя корела сформировалось на Карельском перешейке в I тысячелетии н.э. и основу его составило прибалтийско-финское население.

К настоящему времени накоплен значительный материал, который дает возможность ответить на вопросы: где и как жила корела, оценить материальный и духовный уровень развития, определить ее роль в общемировой культуре, экономике и политике.

Из гуманитарных наук в первую очередь следует назвать лингвистику, изучающую важнейшие языковые процессы. В прибалтийско-финском языкознании получила распространение гипотеза о членении прибалтийско-финской языковой общности натри праязыковые группы, сформировавшиеся к I тысячелетию н.э. на территории, прилегающей к Финскому заливу. Древнекарельский язык возник в результате контактов носителей северного и восточного прибалтийско-финских прадиалектов в северо-западном Приладожье в конце I тысячелетия н.э. (Itkonen Т., 1983). Установлено, что карелы, как и другие прибалтийские финны (эстонцы, ливы, водь, ижора, финны и вепсы), составляют западную ветвь финно-угорских народов. Лингвисты считают, что некогда существовал общий язык-основа, так называемый древнекарельский язык, от него произошли и ижорский язык, и восточнофинские диалекты финского языка. По их мнению, карельские наречия - собственно карельское, ливвиковское, людиковское - возникли в результате сложных этнических процессов у населения Карельского и Олонецкого перешейков в течение II тысячелетия н.э. Происхождение, формирование и развитие собственно карельского наречия тесно связано с летописным племенем корела, проживавшим в I—II тысячелетиях н.э. на северо-западных берегах Ладожского озера.

В результате ономастических (собственные имена) исследований удалось выявить на территории Финляндии устойчивый пласт карельских топонимов, свидетельствующих о пребывании здесь древних карел. Названия мест, образованных от этнонимов, чаще всего возникают в пограничной полосе, где проживают совместно представители различных племен и народностей. Так, в северо-западном Приладожье выделяются топонимы, в основе которых лежат этнические названия: vepsa (вепсы); karjala (корела) (кстати, наличие этнонима karjala на древнекарельской этнической территории - явление удивительное. Он мог возникнуть в том случае, если карелы проживали среди иноэтничного окружения, которое и назвало их соответствующим именем. Так, например, в районе Куолемаярви карелы оказались в соседстве с лаппи и виру, в Вуоксенранта - с лаппи, вепся, хяме и т.д.). Помимо vepsa и karjala, встречаются этнонимы lappi (лопь, саамы); tsuud, tsuhna (чудь, чухна); hame (емь, хяме); savo (саво); inkeri (ижора); viro, eesti (эстонцы). Наиболее древние из них возникли в те далекие времена, когда добыча пушнины влекла людей различной этнической принадлежности в отдаленные лесные районы. Топонимы с суомен и виро встречаются в основном в южной части северо-западного Приладожья, а топонимы с лапин редки на Карельском перешейке, но севернее они попадаются часто (Мамонтова Н.Н., Кочкуркина СИ., 1982). Концентрация топонимов с основой вепс- обнаружена в северной части Карельского перешейка в приграничье с Финляндией (Муллонен И.И., 1994, с. 134).

О пестроте этнического состава населения на Карельском перешейке (этот факт в свое время способствовал формированию различных точек зрения на этническую принадлежность археологических памятников Карельского перешейка и на происхождение древнекарельской общности) можно судить по сведениям из земельной книги Яаски (1543 г.), в которой упоминаются фамилии, связанные с именем племени, народа и местности: Яаскеляйнен, Хямеляйнен, Каръялайнен, Кюмяляйнен, Лапветеляйнен, Лаппалайнен, Саволайнен, Суомалайнен, Вепсяляйнен, Виронен, Виролайнен (Мамонтова Н.Н., Кочкуркина СИ., 1982).
Новое исследование И.И. Муллонен и Д.В. Кузьмина «Топонимический атлас Карелии» значительно расширило и уточнило наши представления о топонимической карте северо-западного Приладожья.

По антропологической характеристике карелы относятся к европеоидным народам с незначительной примесью монголоидности. Антропологи высказали предположение, что восточная Финляндия - Саво и Карьяла -заселена пришедшим с юго-востока через Карельский перешеек населением, а затем уже население из восточного Саво освоило северное побережье Ботнического залива (Кайянойя П., 1974). Одонтологическое исследование погребенных из нескольких десятков кладбищ XVIII-XIX вв. на территории Республики Карелия выявило, что по особенностям зубов карелы близки многим народам, населявшим Север европейской части России (Гравере Р.У, 1982). Исследование же черепов из этих кладбищ показало, что карельские занимают особое место в восточноевропейском ареале и отличаются от эстонских, финских, саамских, русских. Прямые аналогии имеются в могильнике каменного века Звейниёки (Латвия). Видимо, протокарелы, оттесненные на территорию Карелии и находясь в изоляции, сохранили в своем антропологическом типе наиболее древние черты (Хартанович В.И., 2001, с. 133). Краниологическая серия из пос. Куркиёки, представляющая население северо-западного Приладожья конца XVIII - начала XIX в., продемонстрировала антропологическую однородность и промежуточное положение по многим признакам между финскими и карельскими черепами, но ближе к последним. Такая однородность, считает В.И. Хартанович, говорит о законченности процессов метисации финского и карельского населения и о большей доли карельского субстрата в антропологическом типе населения (Хартанович В.И., 1986, с. 117-118; 1990, с. 224; 2005, с. 19).

Территория расселения. В «Слове о погибели Русской земли» - это произведение создавалось в период между 1238 и 1246 гг. - после описания красот земли Русской указываются ее границы: «Отсюда до угров и до ляхов, до чехов, от чехов до ятвягов, от ятвягов до литовцев, до немцев, от немцев до карелов, от карелов до Устюга...». Из этой фразы можно сделать вывод, что территория карел в это время не входила в границы Русской земли (Памятники литературы, 1981, с. 130-131; Кочкуркина СИ., Спиридонов A.M., ДжаксонТ.Н., 1990).
У исследователей нет принципиальных разногласий относительно территории, на которой проживала корела. Историки, археологи, лингвисты и фольклористы считают, что в XII-XIV вв. Карельский перешеек с северозападными берегами Ладожского озера до северо-восточных берегов Финского залива с городом Корела являлся племенным центром. Этот вывод хорошо согласуется с топонимическими данными. Древнерусские летописи, берестяные грамоты довольно четко определяют территориальные границы корелы. Спорным о стается вопро с о включении Миккельских озер (территория восточной Финлядии) в древнекарельский ареал. Взгляды исследователей колеблются от признания культуры Миккельских озер карельской до полного отрицания этого мнения. Остановились на взвешенной, по моему мнению, компромиссной точке зрения, признающей не только древнекарельское влияние на культуру Саво, но и присутствие на этой территории самих древних карел (Nordman C.A., 1924; Tallgren A.M., 1931; Ayrapaa A., 1939; KivikoskiE., 1961, s. 270-271; Lehtosalo-Hilander P.-L., 1966, 1988, s. 215-223; 1994, s. 26-34; Taavitsainen J.-P, 1990, s. 105-107; Lehtinen L., 1994, s. 62-64; UinoP, 1997, s. 172-174; SaksaA.L, 1998, s. 167-172).

Исторические, лингвистические, антропологические и археологические материалы, без сомнения, свидетельствуют не только о схожести культур Саво и Приладожской Карелии, объясняемой культурными заимствованиями, но и о едином этническом регионе. Однако территориальная удаленность, другое окружение, политические акции (Ореховецкий договор) привели к изоляции населения Саво, попавшего под власть Швеции. Населению Саво и Приладожской Карелии свойственны общие черты материальной культуры.

Сказанное вовсе не означает, что район Миккельских озер был заселен только карелами. Безусловно, здесь проживали и хяме и в результате этнических взаимовлияний выработалась своя оригинальная и самобытная культура (Кочкуркина СИ., 1982, с. 57-75; 1986, с. 44-49; Kotskurkina S.I., 1992, s. 207-214).

Новые топонимические исследования ареалов топонимов Karjala-, Hameh- привели к следующим выводам. Распространение названий с основой Karjala- охватывает большую территорию, включая Финляндию (за исключением южной части), а также северо-западное Приладожье от Сортавала до Хийтолы и в меньшей степени Карельский перешеек.
Финляндский исследователь Ё. Вахтола полагает, что большинство названий этого типа возникли в емской среде, которое освоило эти территории до прихода карел (Vahtola J., 1980, s. 318). Встречаемость типонимов Karjala на родовой территории свидетельствует, по его мнению, об освоении восточных территорий емью после того, как на этих территориях сформировался карельский этнос. Указанные топонимы могли появиться и в результате промысловой деятельности еми (Муллонен И.И., Кузьмин Д.В. Топонимический атлас...). О приходе в Карелию населения с территории Финляндии, возможно, свидетельствуют географические объекты с основой Hameh(en)-, т.е." емь, емский". В топонимии Карелии зафиксировано несколько десятков названий этого типа, что свидетельствует об активных контактах корелы и еми в ходе освоения территорий.

Древние карелы выступают в сагах под их древним названием «кирьялы». Наиболее раннее упоминание о кирьялах и Кирьялаланде (земле кирьялов) содержатся в двух древнеисландских географических сочинениях и в «Саге об Одде-Стреле». Они могут приблизительно датироваться X-XI вв. Составители использовали западноевропейские географические сочинения о Прибалтике и Восточной Европе, а также собственные знания об этих странах, которые они получили в результате многих путешествий и сказания о которых сохранились в устном народном творчестве. В списке соседствующих с Русью народов и земель сразу же за ней названы кирьялы, за ними - ревалы, жители северной Эстонии, и таким образом территориальные границы кирьялов определены довольно точно.

Периодом до XII в. датируется латиноязычная хроника «История Норвегии». В географическом введении к ней среди других северных соседей Норвегии названы кирьялы.

«Сага о Хальвдане, сыне Эйстейна» относится к числу приключенческих и рассказывает о далеких от Исландии и Норвегии странах. Наряду с мифическими деталями она излагает вполне достоверные исторические события и некоторые историко-географические сведения, не встречающиеся в других памятниках древнескандинавской письменности: о водных путях между Ладогой и Беломорьем, о городе Алаборге (точно не установлено, о каком городе идет речь, некоторые полагают, что об Олонце) и о его связях с Кирьялаботнаром - «заливы кирьялов».

Ценна информация о существовании административно-политических связей между Ладогой и Кирьялаботнаром, поскольку в русских летописях до XII в. известий о нахождении древнекарельской территории в сфере влияния Ладоги нет, хотя наличие экономических и культурных контактов с Ладогой несомненно. Об этом свидетельствуют и археологические материалы.

В «Легендарной саге об Олаве Святом», норвежском конунге, рассказывается о грабительском походе ярла Свейна в 1015 г. в Кирьялаланд. Дословно изложены эти сведения и в своде саг «Красивая кожа».

В исландскую королевскую сагу Снорри Стурлусона «Круг земной» входит «Сага об Олаве Святом», которая описывает, как конунг Уппсалы Эрик в IX в. покорял восточные земли, в том числе и Кирьялаланд. В конце X - начале XI в. конунг «.. .теряет земли, обязанные данью, из-за отсутствия энергии и мужества» (Кочкуркина СИ., Спиридонов A.M., Джаксон Т.Н., 1990, с. 105).
Археологические материалы и русские источники подтверждают справедливость сообщений о походах норманнов в Прибалтику и в северозападное Приладожье. Прослеживается не только влияние североевропейской культуры в материальной культуре местного населения, существуют погребения скандинавов в этих местах.

Сведения о походах Торольва Квельдульвссона в Финнмарк, Квенланд и Кирьялаланд и о столкновении его с кирьялами есть в «Саге об Эгиле Скаллагримссоне». Согласно хронологии саги, походы происходили в 880-е гг. Однако по археологическим материалам излагаемые события могли происходить в X-XI вв.

Древнескандинавские источники XIII в. рассказывают о военных столкновениях норвежцев с корелой и о договорах с ними.
В исландских анналах, которые стали записываться в Исландии с конца XIII в. и основным источником для которых послужили сообщения королевских саг и саг об исландцах, имеются четыре сообщения:
1271 г. - карелы и квены нападают на северную Норвегию.
1279 г. - конфликт между карелами и норвежцами на севере Фенноскандии.
1296 г. -захват двух западнокарельских погостов и крещение населения.
1302 г. - нападение карелов на Норвегию.

Эти столкновения привели к новгородско-шведским переговорам, что отразилось в «Саге о Хаконе, сыне Хакона». К конунгу Хакону, находившемуся в Тронхейме, прибыли послы Александра Ярославича. Позднее норвежские представители вместе с новгородскими послами отправились в Новгород, где заключили в 1251/52 г. договор о ненападении, но, как говорит сага, продержался он недолго. Частью этого договора является так называемая «Разграничительная грамота». Новгород и Норвегия определили условия сбора дани в оговоренном размере со всей территории саамов. Конечно, отсутствие четко установленных границ не способствовало мирным отношениям, поэтому соглашение не продержалось долго. В 1326 г. был заключен русско-норвежский договор между двумя государствами. Договор разделил новгородские и норвежские земли, но обе стороны сохранили за собой право сбора дани с саамов (Кочкуркина СИ., Спиридонов A.M., ДжаксонТ.Н., 1990).

В ряде западноевропейских документов отразились территориальные претензии Ливонского ордена и Швеции на северо-западные земли Руси, как важные в стратегическом и экономическом отношениях, под видом крещения язычников с благословения папы римского. Так, в договоре 1241 г. между эзельским епископом и рыцарями Ливонского ордена говорится о том, что есть надежда на обращение в католичество населения Вотландии, Ингрии и Карелии, будто бы завоеванных немецкими рыцарями. В булле от 19 марта 1255 г. папа Александр IV рекомендовал рижскому архиепископу принять меры для обращения этих язычников в христианство, т.е. в католичество. В ответном письме архиепископ просил разрешения назначить епископа для жителей Вотландии, Ингрии и Карелии. «Епископом Карельским» был назначен гамбургский каноник, который несмотря на то, что так и не увидел своей епархии, до 1269 г. пользовался этим титулом. В папской булле от 11 марта 1256 г. содержался призыв к большому крестовому походу против язычников Восточной Европы. На призыв откликнулась только Швеция, но после неудач в 1240 и 1242 гг. (битва на Неве, Ледовое побоище) не рискнула на прямые удары. Как известно из сообщения летописи под 1256 г., шведы поначалу закрепились на р. Нарове, но эта затея кончилась провалом. Пришлось уйти, уклонившись от встречи с неприятелем. Александр принял решение собранное войско не отпускать и отправился с ним в землю еми, захваченную шведами семь лет назад. После похода Александра Невского появилась булла 1257 г., которая сообщает о нападениях карел и «язычников» и призывает к «крестовому походу» против нечестивцев (Шаскольский И.П., 1978, с. 219-220).

Ряд событий, связанных с Новгородом, Карелией, освещается в Хронике Эрика (1229-1319 гг.). О походе короля Магнуса в 1348 г. на новгородскую землю рассказывается в рифмованной хронике XV в., которая является продолжением Хроники Эрика. В них отражена точка зрения Швеции на происходящие события и, конечно, даны далеко не лестные оценки противной стороне. Так, сооружение Выборга в 1293 г. было, естественно, воспринято по-разному. Лаконичное сообщение русской летописи очень непохоже на сообщение шведской хроники, которая безмерно восторгается этим событием. Наконец-то шведы пришли в языческую землю и положили конец злу. Теперь, уверяет хроника, наступит мир, тишина и покой, а у русских будет меньше земли (Рыдзевская Е.А., 1978, с. 105-127).

Упомянуты «карилы», проживающие по соседству «с королевством нортманнов», и в средневековом латинском анонимном географическом трактате второй половины XIII в., введенном в научный оборот под названием «Описание земель». Он был открыт и опубликован в 1979 г. американским исследователем Марвином Л. Колкером. В России переведен на русский язык и опубликован в 1993 г. (Чекин Л.С, 1993, с. 206-225). Произведение, видимо, ирландского происхождения. Помимо сведений об островах на северо-западе и севере Норвегии, которые собственно и вызвали интерес Марвина Колкера, увидевшего в одном из них побережье Северной Америки, оригинальными являются сведения о Прибалтике, занимающие значительную часть трактата. Что же касается карел, то представления о них у анонимного автора весьма своеобразны: «Упомянутые карилы -лесные люди, очень грубые. Завидя приближающихся гостей-чужеземцев -например, купцов - тотчас же уходят со всей семьей в лес. Гости же могут свободно пользоваться всем, что найдут в домах, ничего, однако, с собой не унося. А вот если унесут с собой разные шкуры, которых там изобилие, а те, вернувшись домой, это приметят - тогда сразу же созывают толпу и нападают на тех гостей, как на врагов» (с. 220).

Городище Хямеенлахти-Линнавуори располагается в 3 км южнее пос. Куркиёки на южном берегу залива Хямеенлахти на границе с заливом Лайккаланлахти (на совр. картах зал. Куркийокский) Ладожского озера на возвышенности высотой 50 м над уровнем моря. Топографическая особенность линнавуори заключается в том, что она не является доминантой на местности, а представляет собой северную оконечность длинного покрытого лесом скалистого отрога, тянущегося по полуострову (местность Риеккала) от залива Хямеенлахти до залива Риеккаланлахти. Оконечность отрога завершается возвышенностью Риухту Суурмяки, на которой прослежены остатки мощных каменных стен. С запада Хямеенлахти-Линнавуори ограничена ложбиной (в конце XIX в. здесь располагались поля), по которой течет ручей, заканчивающейся мысом Хепониеми (hepo - лошадка, разг., niemi - мыс) . Небольшой заливчик с северной части линнавуори ранее назывался Хепониеменлахти. С востока возвышенность частично ограничена скалистым берегом и низиной.
Полевые работы проводились финляндским археологом Я. Аппельгреном в конце XIX в. и российскими исследователями А.И. Саксой - в 1986, 1987, 1996 гг., СИ. Кочкуркиной - в 2007-2008 гг.

Археологические вещи датируются ХII-ХIII вв.: предметы женского убранства из цветного металла (фибулы, подвески, копоушка, игольник, ножны, спиральки и стеклянные бусы), бытовой инвентарь (ножи, ключи, ледоходные шипы), боевое вооружение (наконечники стрел и копье), орудия рыболовства и т.д. (Вклейка, 22а). Упомянем индивидуальную находку, аналогии которой пока неизвестны, - плоская подвеска с петлей для подвешивания, изображающая четвероногое животное в движении (лось? лошадка?) (Вклейка, 22а:2). Собраны шесть серебряных монет (одна не определена): восточная монета второй половины X в., из четырех немецких монет одна первой половины XI в. и три -второй половины XI в. Но эти монеты не могут удревнить памятник, поскольку они использовались, вероятно, не в качестве платежного средства, а в качестве ценного сырья для переплавки.

Предпринятые раскопки позволили сделать вывод, что городище Хямеенлахти-Линнавуори по своим топографическим и конструктивным особенностям, а также вещевому инвентарю является типичным укрепленным поселением древних карел , занимающим стратегическое положение на берегу Ладожского залива. Появление неприятеля в первую очередь можно было ожидать в заливе Хямеенлахти, так как этот водный путь вел к густо заселенной местности в районе совр. по с. Куркиёки и где можно было рассчитывать на хорошую добычу. По долине длиной примерно около 2-2,5 км, вероятно, пролегал путь к другому заливу Риеккаланлахти, где можно было укрыться от неприятеля в случае опасности, а также использовать его в промысловых целях.

Связь между названием мыса Хепониеми и большим количеством найденных на городище лошадиных зубов, а также подков, вероятно, допустимо объяснить развитым коневодством в хозяйстве жителей городища. Население северо-западного Приладожья использовало лошадей в качестве тягловой силы и средства передвижения, экспортировало и разводило их (Кочкуркина СИ., 1982, с. 154). Может быть, конину употребляли в пищу.

Памятник назван по заливу Хямеенлахти (Хяме - этноним, лахти -залив). Хяме (hаmе, в русских источниках емь) - народ, издревле проживающий в центральной части Финляндии. Связи древних карел и хяме отчетливо прослеживаются как по письменным, так и археологическим источникам. Топонимы hame зарегистрированы на Карельском перешейке, на территории северного Приладожья от Куркиеки до Суйстамо .

Карелия, очень богатый древней историей край. Ещё в далёком девятом веке, древние карелы, жили на северо-западном побережье Ладожского озера. Поселение вглубь остальной Карелии и на берег Белого моря, происходило в одиннадцатом и двенадцатом веке. А уже к шестнадцатому веку, коренные жители проживали на всей территории Карелии, Сейчас коренное население очень малочисленное. Многие жители покинули Карелию после финской войны. Те жители, что остались на родной земле, свято чтут свои традиции, помнят свой язык, сказки и предания, старинные обряды.

История образования Карельских деревень.

Первые деревни в Карелии появились ещё 400-500 лет назад. До этого момента были одиночные поселения семьями, которым более уместно было бы название хутор. Хотя если углублять в древнерусское значение слова деревня (от корня дар, драти - пахать лесную новину) - первоначально означало место, очищаемое от леса и зарослей для нивы, а потом происшедшее таким образом пахотное поле. В XVI в. Деревней назывался участок земли с одним двором (причем говорилось жить на деревне, а не в деревне), а также незначительная группа дворов с известным количеством пашни, сенокоса и леса. В более позднем варианте слово деревня стала означать небольшое крестьянское поселение, т.е всё что более одного двора.

При повышении плотности населения для более эффективной защиты своих угодий стали образовываться совместные поселения. Как правило все они обустраивались около водоёмов. И не трудно предположить почему. Ведь основным их занятием было рыболовство и охота. Плюс ко всему из за отсутствия дорог основное сообщение между деревнями было летом по воде, зимой по льду.

Карельский дом в деревне

Любой дом это главное семейное богатство человека. Поэтому к его постройки относились тщательным образом, долго выбирая место(было много поверий где ставить его было нельзя, например на пересечении дорог(там существовала нечистая сила), соизмеряя как дом будет стоять по сторонам света. Скурпулёзно относились к материалу из которого будет строиться дом: только сосна, нельзя было использовать сухостойную древесину(считалось мёртвым деревом, что в последствие могло отразиться на здоровье проживающих в этом доме), нельзя было использовать деревья с кладбищ или с при церковных и часовенных территорий и т. д.. Дом строился по принципу всё под одной крышей: хозяйственная часть(хлев) и жилая. Для того чтобы в морозные зимние дни лишний раз не приходилось выходить на холод, да и плюс экономия тепла.

В пространстве дома также все находилось на своём месте по древнему обычаю. Все детали в обстановке дома имели свой смысл. Две стенки у дома(противоположная от входной двери и правая - мужская) назывались почётные, левая - нечистая, обычно относилась к женщине.

Пространство крестьянского дома обозначало отношение к миру, каждая деталь и обстановка дома имели скрытый смысл, защитную функцию. Противоположная от входа стена называлась почетной, правая – мужская, тоже почетная. Левая половина – «нечистая», обычно относилась к женщине. около нечистой стены располагались посуда, печная утварь и умывальник. В мужской части располагался иконный угол и всё остальное.

Топонимика деревень в Карелии

Топонимика названия деревень в Карелии имеет Саамское, Прибалтийско-финское, Русское и непонятное происхождение. Первые два шли от обитавших здесь прибалтийско-финско-саамских племён. Пример таких названий может быть Суоярви(суо - болото, ярви-озеро), Косалма(коски - порог, салми-пролив). Самые распространённые используемые слова: селька,сельга или ваара - гора или возвышенность; лахти или лакси - залив; саари - остров; ниеми - полуостров; лампи или ламби - озеро; ёки - река и т.д.

Более 50 процентов названия деревень имеют русский пласт происхождения. Например "Сенная губа"(сено, губа); Кончезеро(конец озера); Заостровье; Каменьозеро; Рабочеостровск, Комсомольский(уже советского периода).

Много русских названий перешло с финских, например Было "Руис Ниеми" а стало "Ржаной наволок" , т.е. просто перевели на русский язык.

Обычаи и традиции

Часто деревенские традиции связанны с местом проживания. Они часто являются правилами жизни пришедшими с опытом многих поколений. Например традиции у Карел есть немного подпорченную рыбу. И всё не просто так. Учёные обнаружили в этом процессе образование определённых пищевых элементов, которых так не достаёт живущим в этих холодных краях людям. Кстати подобный обычай существует и в Исландии.

Ещё одним из съедобных обычаев - печь калитки. Это небольшой пирог с использованием ржаного теста с пшённой или картофельной начинкой. Наверно скудной рацион Карелов побудил найти оригинальное и вкусное решение вопроса.

Вепские деревни в Прионежье

Вепские деревни расположены южнее города Петрозаводска в сторону г. Вознесения. Из тех которые остались уже можно пересчитать по пальцам. А раньше ведь их было в десятки раз больше. Например такие как Кушлега, Габшема или Габуки. Вряд ли их даже кто то слышал, а ведь еще в середине XX века в этих деревнях вепсского края работали колхозы, леспромхозы, стояли церкви. И, конечно, здесь жили люди. Сегодня названия этих деревень сохранились только в памяти жителей, разъехавшихся из них по всему свету, и на фотографиях, хранящихся в Национальном музее Республики Карелия и в Шелтозерском вепсском этнографическом музее. Самой известной Вепской деревней в наше время является - Шёлтозеро - центр вепской культуры.

Поселения края .

По всей территории края, разбросаны деревни Карелии, много из них уже нежилых. Существующие же деревни, поражают своей красотой и уникальным деревянным зодчеством. Прекрасные церкви и часовни в большинстве своём построены из дерева, это умелые творения человеческих рук. Деревянные дома, которые сохранились до наших дней, доносят до потомков свою древнюю культуру, и напоминают о богатой и сложной истории карельского края.

Расположенные на берегах рек и водоёмов, деревни Карелии с радушием принимают приезжих туристов, рыбаков, и просто любителей деревенского быта и древней истории. Старожилы с удовольствием поведают интересную легенду или давнюю былину, о величии сурового северного края, об отважных поморах, которые населяли территорию Карелии с давних, героических времён.

Гостеприимный карельский народ, славится своими исключительными охотничьими и рыбацкими способностями. Опытные охотники, предоставят своим коллегам-туристам, возможность поохотится, слившись воедино с природой, и ощутить всю прелесть охотничьей кочевой жизни в палатке, на опушке леса или берегу водоёма. А если очень повезёт, можно поохотится в горной местности. Животный мир Карелии, очень богатый и разнообразный, а ремесло охотника передаётся из рода в род, многие поколения.

Деревни Карелии, стоящие на морском берегу и берегах водоёмов, манят самых заядлых рыбаков. Любители посидеть с удочкой на берегу, или же порыбачить на середине водоёма, всегда могут рассчитывать на радушный приём. Внимательные и отзывчивые местные жители, с удовольствием предоставят рыбаку лодку, подскажут дельным советом. У любителя рыбной ловли, есть все шансы привезти домой хороший улов.Окружённые суровой красотой северной природы, деревни и посёлки, как будто сплелись воедино со своей землёй. Причудливый ландшафт, только придаёт поселениям таинственности и своеобразного, ни с чем не сравнимого шарма.

Кижский деревянный ансамбль.

Уникальное место, отображающий шедевры деревянного зодчества края, и культурный памятник России, находится на острове Кижи. Этот небольшой остров на Онежском озере, собрал на своей территории многочисленные исторические памятники, и архитектурное наследие деревень Карелии. Великолепный деревянный ансамбль, состоящий из Кижского погоста, храма Воскрешения Лазаря и деревянных поселений с избами, банями, мельницами и амбарами. Такое великолепие привлекает туристов со всех уголков страны, которые едут помолиться в святых местах, и полюбоваться красотой деревянного зодчества. Подробнее о Кижах

Деревенская часовня.

В каждой деревни Карелии в обязательном порядке имелась часовня, около и в которой проходили главные события в деревне. Величием этого божья храма отображалось богатство деревни. Как правило часовня стояла на окраине деревни рядом с кладбищем. Но бывало и по другому. Например на восточном берегу Путкозера, расположилась деревня Батова, известная своей часовней святого Антипы. Часовенка стоит в центре деревни, окружённая жилыми домами. Красивое когда-то убранство часовни, к нашему времени сохранило лишь свою малую часть. Удивительное деревянное строение, является очень важным элементом всей деревянной постройки деревни. Часовня святого Антипы имеет культурно-археологическую ценность, как редкий для Карелии вид храма, который хорошо сохранился до наших времён. Т.е. иногда уникальное деревянное строение - часовня, вместе с деревенскими домами, создавали неповторимую красоту карельских поселений. Ещё одним примером уникальной архитектуры деревень Карелии можно назвать деревню Кинерма.

Древняя Кинерма.

Кинерма, это небольшая деревушка, расположенная неподалёку от поселка Волдозеро. Она сохранила свой древний вид, до наших времен. Поселение несколько раз было разрушено, но люди строили свою деревушку вновь. Деревеньке больше четырёх сот лет. В ней всего полтора десятка домов, один из самых старых вполне пригоден для жизни в нём. Древние карельские дома, это особый стиль постройки на века, для целых родов и поколений. Так же давно построена и стоящая среди в круговую расположенных около неё домов и деревьев, старая часовня, со старинным резным иконостасом.

В деревеньке есть удивительный музей, а возможность заночевать в старинном доме, попарится в деревянной баньке, познакомится с восхитительной карельской едой, только в радость посетившим туристам. Радушный приём, прекрасная первозданная природа, приглашает насладиться спокойной и размеренной деревенской жизнью.

Прекрасная Пегрема.

Пегрема находится на полуострове, и по праву считается историческим культурным памятником, коренного населения Заонежья. Природный климат, сохранил уникальное творение зодчества, красивые деревянные дома.

Богатая духовная культура народа, прекрасно уживается в гармонии с красивой природой. Памятники деревни насчитывают около ста экземпляров разных эпох, есть уникальные памятки древнейшей истории.

Памятное место из камней валунов, напоминающих фигуры людей и животных, многочисленные древние захоронения, наполняют посещение исторического мемориала, некой таинственностью. Магическая сила уникального места, привлекает туристов, и любителей древности. Посетив памятники Пегремы, можно окунуться в древнюю историю северного края, и восхитится его могуществом и магической силой.

Большие и маленькие, древние и современные, деревни Карелии привлекают к себе своим историческим прошлым, и великолепным будущим.Приезжая в уютные поселения с семьёй, друзьями, можно всегда рассчитывать на теплый приём. Недалеко возле древнего поселения, всегда есть современный поселок, с развитой инфраструктурой. И путешествие по древним деревням Карелии, происходит с максимальным комфортом и удобством. Интересная и многогранная культура Карелии, способна влюбить в себя любого человека, ценящего прекрасное. А прекрасная в своей суровой красоте карельская природа, заставляет возвращаться в этот край, много раз

Обзор некоторых интересных деревень Карелии:

деревня Сяргилахта - здесь снимался фильм "А зори здесь тихие". Расположена в 80 км от Петрозаводска на берегу озера Сямозера.

деревня Войница - самая рунопевческая деревня Карелии. Именно здесь у Элиаса Леннрота появилась идея собрать карельские руны в единый эпос "Калевала".

деревня Белая гора - рядом с этой деревней расположена гора из белого мрамора. Из этого мрамора выполнена отделка многих известных храмов Санкт-Петербурга

Топоним (от греческого место и имя, название) - географическое название.

Топоним - это имя собственное, относящееся к любому объекту на земле, природному или созданному человеком. В зависимости от характера именуемых объектов выделяются: названия водных объектов - гидронимы , названия объектов сухопутной поверхности земли - оронимы , названия подземных объектов - спелеонимы , названия мелких объектов - микротопонимы, названия населенных мест - ойконимы, названия внутригородских объектов - урбанонимы.

Топонимия - совокупность географических названий на определенной территории.

Топонимика - наука, занимающаяся изучением происхождения, развития и функционирования топонимов. Топонимика использует данные трёх областей знаний: географии, истории и лингвистики. В России она стала успешно развиваться в 50 - 60 гг. ХХ века. Интенсивно развивались и исследования топонимии Карелии.

		Результаты этих исследований привлекают внимание не только ученых, но и всех любознательных людей, интересующихся культурой, языками и историей своего края. Именно для таких читателей предназначена книга «Загадки карельской топонимики: рассказ о географических названиях Карелии». Она выдержала три издания, вышла в свет впервые в 1976 г., переиздавалась в 1982 и 2007 гг. Её авторы Георгий Мартынович Керт и Нина Николаевна Мамонтова - известные в республике ученые-специалисты по топонимии.
Массу любопытных сведений о названиях хорошо Вам известных городов, сел и поселков, островов, рек и озер Карелии Вы почерпнете из словаря топонимов, занимающего добрую половину книги.

Топонимы на территории Карелии складывались в течение длительного исторического периода и сохранили следы пребывания разных народов - своеобразные языковые напластования.

Особенность топонимии Карелии - наличие двойных и даже тройных названий: на русском и до недавнего времени - на финском языках (официальные) и на языке местных жителей карел и вепсов (неофициальные). При этом официальные названия не всегда совпадают с народными.

Топонимия, наряду с данными других наук, позволяет заглянуть в далекое прошлое и представить историю заселения территории нашей республики. Возраст большинства топонимов насчитывает сотни лет, за это время многие из них претерпевали неизбежные изменения и трансформации. Отслеживать их судьбу - дело захватывающе интересное. Но без знания финно-угорских языков, зачастую, не обойтись. Расшифровка некоторых топонимов требует специальных научных исследований. И, тем не менее, не всегда ученые приходят к однозначным выводам.

Название Карелия - Karjala существует с незапамятных времен. Авторы приводят несколько гипотез происхождения этого топонима.

«То, что суффикс -la - прибалтийско-финский (служит для обозначения места) признается всеми, а вот по поводу слова «карья» мнения ученых расходятся: одни возводят его к финскому karja - «скот, стадо» (карелы, т.е. скотоводы), другие связывают с финским kari - «риф, мель; подводный камень». А известный финно-угровед Д. В. Бубрих считал, что это слово не финского, а балтийского происхождения. Племя карьяла (по-древнерусски «корела») или «верховые (восточные)» финны (от балтийского garja - «гора, лес») противопоставлялось другому племени - хяме (в древнерусских источниках «ямь», «емь») или «низовым (западным)» финнам (от балтийского žemee - «земля; низина»).

Многие загадки карельской топонимики не разгаданы по сей день. Авторы призывают читателей собирать и изучать географические названия, которые образно называют «язык земли».

Использованы:

Керт, Г. М. Загадки карельской топонимики: рассказ о географических названиях Карелии / Г. Керт, Н. Мамонтова; [худож. В. А. Наконечный]. - Изд. 3-е, испр. и доп. - Петрозаводск: Карелия, 2007. - 118 с.

топонимы .

Наиболее древние топонимы в Карелии саамского происхождения, распространены по всей территории .

Ареалы карельской и вепсской топонимных моделей отражают этапы продвижения, в пределах средневековой Обонежской пятины , карел из Приладожья в Прионежье и Беломорье , а также пути и этапы продвижения вепсов из Приладожья к восточным границам Карелии.

В русской топонимии выделяются названия, отражающие освоение территории Карелии Новгородской Русью , распространявшееся по реке Свирь в район Онежского озера и далее на побережье Белого моря . Позднее, при составлении писцовых книг Обонежской пятины , большое количество русских названий объектов возникло от саамских, карельских и вепсских названий в результате прямого перевода названия на русский язык или с применением практической транскрипции неясного значения названия объекта по звуковому сходству.

Состав топонимии

Основные форманты , входящие в топонимы Карелии:

• А́ла - нижний : Алозеро, Алаярви, Ала-Тарайсярви и др.
• А́хвен (карел. ahven ) - окунь : Агвенлампи, Ахвенламби, Ахвенярви и др.
• Ва́аж (саам.) - самка оленя : река Важинка, Важезеро, Верхние Важины и др.
• Ва́ара, вуару (карел. vuaru) - возвышенность, гора : Воттоваара, Шалговаара, Кукойнваара и др.
• Ве́не, венех, венхе - лодка : Венехярви, Венозеро, Венгигора, Венихозеро и др.
• Ви́эксе (саам.), виикси, виикши (карел.) - ответвление, обособленный залив, ус : Викша, Виксилакши, Виксозеро, Викшезеро, Викшалампи и др.
• Ви́тса, вичча, вицка (саам.) - берёзовый прут : Витчевара, Витчешуари, Вичча, Вичангиварака, Витсакангас, Вычайоки, Вичка и др.
• Гирвас, хирвас (карел.) - самец оленя : Гирвас , Хирвасярви, Хирватсари и др.
• Й́оки, йёки, д’оги (карел. joki, d’ogi), йогк (саам.) - река : Пистайоки , Кивиёки, Пенега, Козледеги, Паннокка, Контйокка.
• На́йду, кайта - узкий : Кайдозеро, Кайдодеги, Кайдулампи, Кайтаярви, Кайдунитту и др.
• Ка́йя, кайи, кайег - чайка : Кайвара, о. Кайгас, р. Большой Кяй, Кайгозеро и др.
• Ка́йша, кайзля - камыш, тростник : Кашалиламба, Кашалиоя, Кожала, Козледеги и др.
• Ка́ла (карел., вепс.), кулль (саам.) - рыба : оз. Кало, Калаярви, Кулома, Кулежма.
• Ке́ски (кар. keski) - середина, средний : Кескозеро и др.
• Ки́ви - камень, каменный : р. Кива, оз. Киви, Кивиёки, Кивиярви, Кивикоски, Кий и др.
• Кинт (саам.) - место стоянки : р. Киндас, дер. Киндасово, пор. Кинтезьма, оз. Киндожское и др.
• Ко́вда, гуовдэ (саам.) - широкий : р. Ковда, Койтаёки, Ховдаярви и др.
• Ко́ски, кошки (карел. koski), коек (вепс.), куушьк (саам.) - водопад, порог : Корбикошки, Кошка, Питкакоски, Порокушка и др.
• Ко́вера - кривой, изогнутый : оз. Ковер, дер. Ковера, Коверолампи, Коверпорог, пор. Коверский, Коверярви и др.
• Ла́хти, лакши(карел., финск. lahti, lakši) - залив : Лахта, Кинелахта, Рауталахти, Овлунлакси, Корелакша.
• Ла́мби, лампи (карел., финск. lampi, lambi) - лесное бессточное малое озеро : Суриламби, Ювилампи, Долгая Ламба, Кучеламбина, Волина-ламбина и др.
• Ла́ппи (карел., финск.) - карельское название саамов (лопь) : Лапинъярви, река Лопская и др.
• Ла́два, латва, ладе (вепс.) - верхний, вершина, перевал : пос. Ладва, Ладваярви, Латвасюрья, Латво, Латвайоки и др.
• Ле́ппя (карел., финск. leppä) - ольха : Леппяниеми, Леппясюрья и др.
• Ли́сма (карел., финск.), лижму (саам.) - ил, тина : Лижмозеро, Лижемское, Лижма и др.
• Ма́а, муа (карел., финск. mua) - земля : оз. Масельга дер. Машельга, Масельгская, Морская Масельга и др.
• Мя́ги, мяки (карел., финск. mäki, mägi) - гора, холм : Шотмяги и др.
• Мя́нду (карел., финск. mänd), педай (вепс.) - сосна : Мяндусельга, Педасельга и др.
• Ни́еми (карел., финск. niemi), немь (вепс.) - мыс, наволок : Сяркиниеми, Куокканиеми и др.
• Ни́ельм (карел., финск.), ньяльм (саам.) - устье, горло : Нельмозеро, Нильмозеро, р. Нялма, Няльмозеро и др.
• Ни́ло, нилос - скала, по которой течёт вода : пороги Нила, Нилош, Ниласкошки и др.
• Но́арве, норв (саам.) - выступ, уступ : р. Нарва, Нарвиёки, р. Норва, Норвиярви и др.
• Орава (кар.), урау (вепс.), оаррев (саам.) - белка : Оравручей, Оровгуба, Оровъярви, Уравара.
• О́йя (карел., финск. oja вепск.), уоай, воай (саам.) - река, ручей : Корвеноя, Калькоя, Кестуй и др.
• Па́йя (саам.) пяя, пия (карел.) - вершина, голова : м. Пиякко, Паезеро, р. Пай, Пайозеро, Пейярви, Пьяярви, Пяозеро, Пяявара, Пиаоя, Пяяоя и др.
• Пал, па́ло (карел. palo) - огневище, сожжённая подсека : р. Пала, Палалахта, Палоярви, Палакоски, Палаоя и др.
• Па́на, пауна, пауни, поанн (саам.) - мелкое озеро, лужа : Паннока, Пуанолоя, Панозеро, Панаярви и др.
• Перт, пи́рти (карел., финск. perti) - охотничья и рыбачья избушка : Пертозеро, Пертнаволок, Пирттипохья и др.
• Пиль, пел (саам.) - сторона, окраина, ухо : Пильмасозеро и др.
• Пи́ени (карел., финск. pieni) - малый, маленький : Пиениёки и др.
• Ра́нта, ранда, ранду (карел., финск.) - берег : Питкяранта, Кузаранда, Ранду и др.
• Ра́ута, рауду (карел. raudu) - железо, железный : Равдуоя, Раутакангас, Рауталахти и др.
• Ре́бой, репо (карел. reboi) - лисица : о. Ребай, Репоярви, руч. Ребой, пос. Реболы и др.
• Са́ари, суари (карел., финск. saari) - остров : Салонсаари, Рантасари, Мянтюшари и др.
• Са́лми (карел., финск. salmi) - пролив : Куйвасалма, Суопассальми, Опоровая Салма и др.
• Се́льгя, селька (карел., финск. selkä, selgü) - гряда, хребет : оз. Кавнизсельга, пос. Сельги, ст. Кяппясельга, Ерошкина Сельга, Матвеева Сельга и др.
• Су́о (карел., финск. suo) - болото : Суойоки, Суоярви, Деухишуо, Сяпсесуо и др.
• Су́ри, суури (карел., финск. suuri) - большой : Суври-Савиярви, Сууриярви, Шуривара, пор. Шурипая, Шууриярви, оз. Шуры-Редуни и др.
• Ся́рки, сярги (карел. sär’g) - плотва : Сергозеро, р. Сяргежа, Сяргозеро, Сяркиниеми, Сяркиярви и др.
• Хавд (саам.) - зверь : Хавдозеро и др.
• Ю́ля, юле (карел., финск. ylä) - верхний : Юляярви, Юлеозеро и др.
• Юрккя, юрккю - крутой : пороги Юрки, Юркка, Юрконкоски, дер. Юргилица, Юркиннаволок, Юркостров.
• Я́рви, арви (карел., финск. järvi), ярв (вепс.), яврь (саам.) - озеро : Суоярви, Кодарви, Вярагярви, Родинъярви и др.
• Я́нис, яниш (карел. d"äniž) - заяц : Янисъярви, Янецозеро, р. Яни, оз. Янис, оз. Яниш, ст. Янишполе, о. Янц, Янчозеро, г. Яникуму.
• Янк(к)я, да́ньгя - моховое болото : р. Яньга, Янгаёки, Янгаярви, Янкяярви, р. Деньга, Дангозеро.

См. также

• Переименованные населённые пункты Карельского перешейка

Напишите отзыв о статье "Топонимия Карелии"

Примечания

Литература

• Бубрих Д. В. Из истории этнонимики Карелии // Уч. зап. ЛГУ, СНВ. 1948. Вып.2, СФУ Т. 1. С.123-128.
• Е. В. Захарова. Субстратные географические термины в топонимии восточного Обонежья // Труды КарНЦ РАН. № 4. Серия Гуманитарные исследования. Вып. 3. - Петрозаводск: КарНЦ РАН, 2012. - C. 185-190.
• Г. М. Керт , Вдовицын В. Т., Веретин А. Л., Луговая Н. Б. // Тр. межд. конф. «Информационные технологии в гуманитарных науках». - Татарстан, 1999.
• Керт Г. М. Применение компьютерных технологий в исследовании топонимии (прибалтийско-финская, русская). - Петрозаводск: КарНЦ РАН, 2002. - 187 с.
• Кузьмин Д. В. Формирование этнолингвистической карты карельского Поморья по сведениям топонимии. - Петрозаводск: Острова, 2007. C. 175-199.
• Кузьмин Д. В. Восточно-финские типы в топонимии Карелии // Бубриховские чтения: проблемы функционирования и контактирования языков и культур прибалтийско-финских народов. - Петрозаводск, 2008. C. 107-121.
• Кузьмин Д. В. Саволакские гидронимные типы в топонимии Карелии // Этноконфессиональная карта Ленинградской и сопредельных территорий. Третьи Шёгреновские чтения. - СПб, 2009. C. 107-114.
• Куликовский Г. И. Словарь областного олонецкого наречия в его бытовом и этнографическом применении. - СПб.: Отделение Русского языка и словесности Императорской Академии Наук, 1898. - 151 с.
• Мамонтова Н. Н. Географические названия на современных картах Карелии (традиции и нормы) // Бубриховские чтения: проблемы функционирования и контактирования языков и культур прибалтийско-финских народов. - Петрозаводск, 2008. C. 97-106.
• Мурзаев Э.М. Словарь народных географических терминов. - М .: Мысль, 1984. - 653 с.
• Приображенский А. В. Русская топонимия Карельского Поморья и Обонежья в историческом аспекте. / Дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. - Петрозаводск, 2003. - В 2-х тт.
• Родные сердцу имена. Сборник материалов по карельской топонимии. / Ред. Н. Н. Мамонтова, С. П. Пасюкова. - Петрозаводск: КарНЦ РАН, 2006. - 240 с.

Ссылки

Просмотр этого шаблона Республики Края Области Города федерального значения Автономные области Автономные округа

Отрывок, характеризующий Топонимия Карелии

Я честно старалась быть самым обычным «нормальным» ребёнком: занималась в школе (даже больше чем обычно!), очень много читала, чаще чем раньше ходила с друзьями в кино, старательно посещала свою любимую музыкальную школу… и беспрерывно чувствовала какую-то глубокую, ноющую душевную пустоту, которую не могли заполнить никакие из выше упомянутых занятий, даже если я честно старалась изо всех сил.
Но дни бежали друг с дружкой на перегонки и всё «плохое страшное» начинало понемножечку забываться. Время залечивало в моём детском сердце большие и маленькие рубцы и, как правильно всегда говорят, оказалось по-настоящему самым лучшим и надёжным целителем. Я понемножку начинала оживать и постепенно всё больше и больше возвращалась к своему обычному «ненормальному» состоянию, которого, как оказалось, всё это время мне очень и очень не хватало… Не даром ведь говорят, что даже самое тяжёлое бремя для нас не столь тяжело только лишь потому, что оно наше. Вот так и я, оказывается, очень скучала по своим, таким для меня обычным, «ненормальностям», которые, к сожалению, уже довольно таки часто заставляли меня страдать...

Этой же зимой у меня проявилась очередная необычная «новинка» которую наверное можно было бы назвать самообезболиванием. К моему большому сожалению, это так же быстро исчезло, как и появилось. Точно так же, как очень многие из моих «странных» проявлений, которые вдруг очень ярко открывались и тут же исчезали, оставляя только лишь хорошие или плохие воспоминания в моём огромном личном «мозговом архиве». Но даже за то короткое время, что эта «новинка» оставалась «действующей», произошли два весьма интересных события, о которых мне хотелось бы здесь рассказать...
Уже наступила зима, и многие мои одноклассники начали всё чаще ходить на каток. Я не была очень большим любителем фигурного катания (вернее, больше предпочитала смотреть), но наш каток был таким красивым, что мне нравилось просто там бывать. Он устраивался каждую зиму на стадионе, который был построен прямо в лесу (как и большая часть нашего городка) и обнесён высокой кирпичной стеной, что издалека делало его похожим на миниатюрный город.
Уже с октября там наряжалась большущая новогодняя ёлка, а вся стена вокруг стадиона украшалась сотнями разноцветных лампочек, отблески которых сплетались на льду в очень красивый сверкающий ковёр. По вечерам там играла приятная музыка, и всё это вместе создавало вокруг уютную праздничную атмосферу, которую не хотелось покидать. Вся ребятня с нашей улицы ходила кататься, ну и, конечно же, ходила с ними на каток и я. В один из таких приятных тихих вечеров и случилось то, не совсем обычное происшествие, о котором я хотела бы рассказать.
Обычно мы катались в цепочке по три-четыре человека, так как в вечернее время было не совсем безопасно кататься в одиночку. Причина была в том, что по вечерам приходило много «ловящих» пацанов, которых никто не любил, и которые обычно портили удовольствие всем вокруг. Они сцеплялись по несколько человек и, катаясь очень быстро, старались поймать девочек, которые, естественно, не удержавшись от встречного удара, обычно падали на лёд. Это сопровождалось смехом и гиканьем, что большинство находило глупым, но, к сожалению, почему-то никем из того же «большинства» не пресекалось.
Меня всегда удивляло, что среди стольких, почти что взрослых, ребят не находилось ни одного, кого эта ситуация бы задела или хотя бы возмутила, вызывая хоть какое-то противодействие. А может, и задевала, да только страх был сильнее?.. Ведь не даром же существует глупая поговорка, что: наглость – второе счастье… Вот эти «ловители» и брали всех остальных простой неприкрытой наглостью. Это повторялось каждую ночь и не находилось никого, кто хотя бы попробовал остановить наглецов.
Именно в такую глупую «ловушку» в тот вечер попалась и я. Не владея катанием на коньках достаточно хорошо, я старалась держаться от сумасшедших «ловцов» как можно дальше, но это не очень-то помогло, так как они носились по всей площадке как угорелые, не щадя никого вокруг. Поэтому, хотела я того или нет, наше столкновение было практически неизбежным...
Толчок получился сильным, и мы все упали движущейся кучей на лёд. Ушибиться я не ушиблась, но вдруг почувствовала, как что-то горячее течёт по лодыжке и немеет нога. Я кое-как выскользнула из барахтающегося на льду клубка тел и увидела, что у меня каким-то образом жутко порезана нога. Видимо, я очень сильно столкнулась с кем-то из падающих ребят, и чей-то конёк меня так сильно поранил.
Выглядело это, надо сказать, весьма неприятно... Коньки у меня были с короткими сапожками (достать высокие в то время у нас было ещё невозможно) и я увидела, что вся моя нога у лодыжки перерезана чуть ли не до кости… Другие тоже это увидели, и тут уже началась паника. Слабонервные девочки чуть ли не падали в обморок, потому что вид, честно говоря, был жутковатый. К своему удивлению, я не испугалась и не заплакала, хотя в первые секунды состояние было почти что шоковое. Изо всех сил зажав руками разрез, я старалась сосредоточиться и думать о чём-то приятном, что оказалось весьма не просто из-за режущей боли в ноге. Через пальцы просачивалась кровь и крупными каплями падала на лёд, постепенно собираясь на нём в маленькую лужицу...
Естественно, это никак не могло успокоить уже и так достаточно взвинченных ребят. Кто-то побежал вызывать скорую помощь, а кто-то неуклюже пытался как-то мне помочь, только усложняя и так неприятную для меня ситуацию. Тогда я опять попробовала сосредоточиться и подумала, что кровь должна остановиться. И начала терпеливо ждать. К всеобщему удивлению, буквально через минуту через мои пальцы не просачивалось уже ничего! Я попросила наших мальчишек, чтобы помогли мне встать. К счастью, там находился мой сосед, Ромас, который обычно никогда и ни в чём мне не противоречил. Я попросила его помочь мне подняться. Он сказал, что если я встану, то кровь наверняка опять «польётся рекой». Я отняла руки от пореза... и какое же было наше удивление, когда мы увидели, что кровь больше не идёт вообще! Выглядело это очень необычно – рана была большой и открытой, но почти что совершенно сухой.
Когда наконец-то приехала скорая помощь, осмотревший меня врач никак не мог понять, что же такое произошло и почему у меня, при такой глубокой ране, не течёт кровь. Но он не знал ещё и того, что у меня не только не текла кровь, но я также не чувствовала никакой боли вообще! Я видела рану своими глазами и по всем законам природы должна была чувствовать дикую боль... которой, как ни странно, в данном случае не было совсем. Меня забрали в больницу и приготовились зашивать.
Когда я сказала, что не хочу анестезию, врач посмотрел на меня, как на тихо-помешанную и приготовился делать обезболивающий укол. Тогда я ему заявила, что буду кричать... На этот раз он посмотрел на меня очень внимательно и, кивнув головой, начал зашивать. Было очень странно наблюдать, как моя плоть прокалывается длинной иглой, а я, в место чего-то очень болезненного и неприятного, чувствую всего лишь лёгкий «комариный» укус. Врач всё время за мной наблюдал и несколько раз спросил всё ли у меня в порядке. Я отвечала, что да. Тогда он поинтересовался, происходит ли подобное со мной всегда? Я сказала, что нет, только сейчас.
Не знаю, то ли он был весьма «продвинутым» для того времени врачом, то ли мне удалось его каким-то образом убедить, но, так или иначе, он мне поверил и больше никаких вопросов не задавал. Примерно через час я уже была дома и с удовольствием поглощала на кухне тёплые бабушкины пирожки, никак не наедаясь и искренне удивляясь такому дикому чувству голода, как если бы я была не евшая несколько дней. Теперь я, естественно, уже понимаю, что это просто была слишком большая потеря энергетики после моего «самолечения», которую срочно требовалось восстановить, но тогда я, конечно же, ещё не могла этого знать.
Второй случай такого же странного самообезболивания произошёл во время операции, на которую уговорила нас пойти наш семейный врач, Дана. Насколько я могла себя помнить, мы с мамой очень часто болели ангиной. Это происходило не только от простуды зимой, но также и летом, когда на улице было очень сухо и тепло. Стоило нам только чуточку перегреться, как наша ангина была тут, как тут и заставляла нас безвылазно валяться в постели неделю или две, чего моя мама и я одинаково не любили. И вот, посоветовавшись, мы наконец-то решили внять голосу «профессиональной медицины» и удалить то, что так часто мешало нам нормально жить (хотя, как позже оказалось, удалять это необходимости не было и это опять же, было очередной ошибкой наших «всезнающих» врачей).
Операцию назначили на один из будних дней, когда мама, как и все остальные, естественно, работала. Мы с ней договорились, что сначала, утром, пойду на операцию я, а уже после работы сделает это она. Но мама железно пообещала, что обязательно постарается прийти хотя бы на пол часа перед тем, как доктор начнёт меня «потрошить». Страха я, как ни странно, не чувствовала, но было какое-то ноющее ощущение неопределённости. Это была первая в моей жизни операция и я ни малейшего представления не имела о том, как это будет происходить.
С самого утра я, как львёнок в клетке, ходила вперёд-назад по коридору, ожидая, когда же уже всё это наконец-то начнётся. Тогда, как и сейчас, мне больше всего не нравилось чего-либо или кого-либо ждать. И я всегда предпочитала самую неприятную реальность любой «пушистой» неопределённости. Когда я знала, что и как происходит, я была готова с этим бороться или, если было нужно, что-то решать. По моему понятию, не было неразрешаемых ситуаций – были только нерешительные или безразличные люди. Поэтому и тогда, в больнице, мне очень хотелось как можно быстрее избавиться от нависшей над моей головой «неприятностью» и знать, что она уже позади…
Больниц я не любила никогда. Вид такого множества находящихся в одном помещении, страдающих людей внушал мне настоящий ужас. Я хотела, но не могла им ничем помочь и в то же время чувствовала их боль так же сильно (видимо полностью «включаясь»), как если бы она была моей. Я пыталась от этого как-то защититься, но она наваливалась настоящей лавиной, не оставляя ни малейшей возможности от всей этой боли уйти. Мне хотелось закрыть глаза, замкнуться в себе и бежать, не оборачиваясь от всего этого, как можно дальше и как можно быстрей…
Мама всё ещё не появлялась и я начала нервничать, что её обязательно что-то задержит и она, вероятнее всего, так и не сможет прийти. К этому времени я уже устала ходить и сидела нахохлившись у дверей дежурного врача, надеясь, что кто-нибудь всё-таки выйдет и мне не придётся больше ждать. Через несколько минут и правда появился очень приятный дежурный врач и сказал, что мою операцию можно начинать уже через пол часа… если я, конечно, к этому готова. Готова я была уже давно, но никак не могла решиться делать это, не дождавшись мамы, так как она обещала быть вовремя, а обещания мы были привыкшие держать всегда.
Но, к моему большому огорчению, время шло, и никто не появлялся. Мне всё тяжелее и тяжелее становилось ждать. Наконец я по-бойцовски решила, что, наверное, всё-таки будет лучше, если я пойду сейчас, тогда весь этот кошмар намного быстрее окажется позади. Я собрала всю свою волю в кулак и сказала, что готова идти уже сейчас, если конечно он может меня принять.